Текст книги "Блуждающие волны(СИ)"

Автор книги: Энхарт Никель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Никель Энхарт
Блуждающие волны

Утро. Если взглянуть на часы, то можно увидеть числа. 7:50.

Раздался сигнал. И загорелась цифра под номером пять.

Он слегка поднял голову, затем начал печатать ещё в более ускоренном темпе.

Он хотел успеть дописать сегодня.

Он и так часто откладывал печатную машинку, подаренную отцом ему на одиннадцатилетие.

С тех пор прошло шесть лет. А машинка, уже не такая сияющая, но такая же верная, как раньше, служила ему без перебоев и ошибок.

По ночам, когда все уже спали, звук щёлканья доносился из-под его двери. Тусклая лампа угасала лишь перед рассветом.

Его костлявые пальцы лихо передвигались по горам букв. Вот, он уже залез на букву "Э". Затем, пальцы делают размах до буквы "Н". Затем ищут следующую букву. Где же, где же она? Вот же. "Д". И, напоследок, падают на букву "И".

"Энди".

Он написал своё имя.

– "Всего лишь буквы – подумал он, – или же специальная команда внутри его разума, и разума тех, кто его знает. Команда, которую набирают печатные машинки внутри них, когда они обращаются к нему. Он, заслышав её, тут же оборачивается.

Пот бежал по лбу Энди. Ему некогда было вытереть его. Его короткие рыжие волосы закрывали часть этого лба. Иногда, он находил секунду, чтобы почесать их, или провести по ним рукой.

Он посматривал на газету, лежащую неподалёку, на столе, рядом с фотографией миловидной девушки.

Он вспоминал всё, что ему рассказывали о том, как он оказался здесь, и между тем, думал о том, что сейчас печатает.

Он помнил, как однажды нашёл в столе отца, эти самые, старинные пожелтевшие газеты.

– Папа, что это значит?

– Это было началом чего-то ужасного.

Старая, пожелтевшая фотография, на которой был изображён симпатичный мужчина, с доброй улыбкой. Его, слегка показавшиеся зубы, ослепляли всю выцветшую, как и то время, газету.

"Загадочная смерть Алана Уиспера" – гласил заголовок.

Ниже стояла дата.

"*066 год".

– "Не так уж и давно это было – подумал Энди – А всё так сильно изменилось..."

"По словам очевидцев, 27 марта, тридцатитрехлетний Алан, владелец бара "Уиспер" по непонятной причине, скончался. Молодой человек по имени Билл Нельсон был свидетелем этого события.

– Я задыхаюсь – прохрипел Алан, схватившись за горло. – Нечем дышать.

– Тогда я подумал, что это всего-навсего какая-то шутка, розыгрыш – рассказывал позднее Нельсон. – Поэтому, не сразу бросился на помощь. Я пригрозил ему пальцем, мол, не нужно так шутить. А потом, смотрю, он упал на землю. Я подбежал ближе. Пощупал пульс. Пульса нет. Сердце не стучит. Сам Алан не дышит. Тогда бар уже закрывался, и кроме нас с Уиспером никого не было.

"Точная причина смерти не установлена".

"Есть предположение, что его отравили вредными веществами – говорили санитары".

Возможно, они просто отказывались верить в другое .

– "Неужели, тогда они ещё ни о чём не догадывались?" – думал Энди, продолжая печатать. Машинка гулко переходила на новую строчку.

«*071 год».

"15 июля в небольшом поселении в сельской местности, носившем название Джипси-Холл, от нехватки воздуха погибло 15 человек. Этот день официально объявлен днём траура".

– "В то время целые толпы журналистов нахлынули в этот городок – Вспоминал Энди слова отца, который смотрел в глаза интересующемуся сыну. – Тогда разразился крупный скандал по всему миру".

Энди прекрасно помнил те глаза. Отец. Его уже нет. Но даже после смерти, он всегда был здесь, в этой печатающей машинке, которую подарил сыну, в глазах Энди, которые как две капли воды были похожи на его глаза.

Энди взглянул на небольшое зеркало, висевшее рядом со столом. Его глаза уходили в те, другие глаза из отражения. Они уносились в водовороте его водянисто-голубого взгляда, туда, вдаль, за это железное море, которое окружало его со всех сторон.

«Оно» так же казалось Энди вестью от отца. Он посмотрел на пол, в тёмный угол от его кровати. «Оно» ведь тоже сейчас дышит, как и Энди. Так же вдыхает и выдыхает. Так же изменяется со временем, как и он, живёт.

«*089 год. Зима».

"Нехватка кислорода".

"Тысячи людей по всему миру гибнут от того, что природа больше не выделяет кислород в атмосферу.

Что это?

Бедствие, возникшее в результате техногенных причин? Либо гнев природы".

– Человек всегда считал, что может одержать верх над природой. – Вспоминал Энди слова отца. – Он пытался её поработить, причиняя ей ужасную боль. Он и не пытался найти гармонию с ней. И однажды природа отомстила. А началось всё с самого простого. Людям нужно было просто перестать мусорить. Но они не могли. Это было как наркотик. Начнёшь. И вот уже не остановиться. И вот затем всё это переросло в глобальные загрязнения. Люди отравили природу настолько, что она стала просто непригодной для жизни. Тут не только кислород, тут всё на свете исчезнет.

«Май *089».

"Кислорода практически не осталось".

"Людям предложены специальные кислородные маски. Губернатор поселения Джипси-холл сам продемонстрировал одну из масок на себе".

"Но и их запас очень ограничен".

– Повсюду только и говорили, маски, маски – говорил отец. – Знал бы ты, сколько они стоили. Они и на этом решили делать деньги. И как после этого их ещё называть? А? Люди часами стояли в очередях только чтобы получить эту маску. А тут им говорят «Извините, у вас мало денег», «но это всё, что у меня есть» – ответите вы, а они вам «нам очень жаль». Как можно говорить такое, когда твоя жизнь висит на волоске? Бедные, бедные люди. Они, замертво, падали на землю. Многие, так и не дождавшись своей очереди.

«*091».

"Выход найден".

"Человек не должен погибнуть окончательно".

"Нас осталось слишком мало".

"Команда под руководством Роберта Джеймсона создаёт так называемые "кислородные бункеры", убежища, в которых находятся огромные запасы кислородных баллонов. Уже создано убежище EDCT-E001.

– Как же помню. Толпа людей бросилась в это убежище. Я, твоя мама, и ты, двухгодовалый ребёнок в это время стояли снаружи.

– "Давай умрём вместе? – сказала она. – Я не буду препятствовать воле природы. Но ребёнок. Он не в чём неповинен. Он не должен расплачиваться за грехи остальных людей. Мы должны сохранить его".

– "Эмили, скорей, укроем его в убежище. Быстрее. Отдадим его на воспитание кому-нибудь.

–"Только не отпускай мою руку, прошу. Только не отпускай..."

– "Не отпущу, Эмили. Эмили? Что случилось? Эмили?! Очнись, милая".

– "Всё хорошо. Не беспокойся. Кислородная маска показывает, что воздуха осталось ещё на три минуты".

– "Нам хватит. Вот увидишь, мы ещё столько сделаем за эти три минуты".

– "Поцелуй меня".

– "Некогда, Эмили".

– "Прошу. Хотя бы один раз".

– "Хорошо".

Я снял с неё эту злосчастную маску. Я уже и забыл, что у каждого человека есть своё собственное лицо. Как же прекрасна наша истинная красота. Я поцеловал её. И этот был самый прекрасный момент за все эти годы. Мне хотелось остаться здесь навечно. Если бы не это пищание, доносившееся из маски, которая находилась в моей руке. Писк означал, что кислорода оставалось ровно на одну минуту.

– "А теперь нужно спешить. Эмили?"

– "Да, конечно". – Она сонно улыбнулась. Ей, так же как и мне, не хотелось покидать этот прекрасный момент.

Я выкинул свою маску, так как кислород в ней уже закончился.

Я попытался снова взять Эмили за руку.

Но тут целая толпа обезумевших людей понеслась к убежищу, двери которого начинали закрываться. Каждый человек думал только о своей жизни. Жизни остальных его не волновали. Все неслись под воздействием страха.

Ты нежно спал у меня на руках.

Но тут пронеслись они, словно бушующая волна. И начали уносить меня и тебя за собой. Эмили была очень слаба. Толпа откинула её, тем самым, создав между нами барьер.

– "Эмили?! Эмили?!" – кричал я.

Я рвался и метался в этой толпе. Только я. Я один налегал в противоположную сторону. Но что может сделать одна песчинка в пустыне?

– "Эми-и-и-ли?!"

Она лишь что-то тихонько прошептала. Я чувствовал, как пошевелились её губы.

Её маска загорелась красным цветом. Это значило, что воздух в ней уже закончился.

Нас относило внутрь. Половина людей осталась снаружи.

Железная дверь захлопнулась.

– "Эмили?! Нет..."

Я не успел взять её за руку...

Я не успел...

Не успел..."

Энди вспоминал, как отец рыдал, когда говорил всё это. Его сильно трясло. Покачивало из стороны в сторону. Энди пытался успокоить его, как только мог.

– Эмили... – Энди слышал, как по ночам отец часто звал её по имени.

– Это я должен был оказаться там вместо неё. Я, а не она... – вырывалось из его отчаявшихся губ.

Энди, невольно вздрогнул, вспомнив тот момент. Тогда он переживал не меньше своего отца. «Лучше бы я остался там». Иногда он считал себя виноватым за то, что случилось с его мамой. Хотя, на самом деле, никакой вины не было. Но это чувство никак не могло покинуть его.

Энди повернул голову. Ему показалось, что «оно» сейчас смотрит на него из того далёкого угла.

Он продолжал печатать.

Иногда поглядывая на фотографию.

Слева, на стене, виднелись цифры, от 1 до 25.

И вот раздался сигнал. И загорелась цифра под номером пять.

– "Школа – подумал он. – Ничего не поделаешь. Придётся отложить работу до вечера".

Он посмотрел на часы. Они показывали без пяти восемь.

Затем на календарь. *108 год.

В восемь часов начинались школьные занятия.

Энди должен был поторопиться.

Сигнал никак не унимался.

– "Ну и назойливые же они".

Он послал ответный сигнал, нажав кнопку в стене, под этой цифрой, мол, слышу, выхожу.

И где-то в школе сейчас, на такой же стене с цифрами, послышался сигнал, и загорелось "12".

Убежище EDCT-E001.

Энди вырос в этом месте.

Всё его детство прошло в этих узких механических коридорах.

Бункер, длиною в 25 комнат.

Со всех сторон лишь железные стены.

Нет никакого солнца, ветра, неба о которых отец так часто рассказывал ему в детстве.

Только стены...

В первой комнате располагался Мэр этого подземного городка. Это был совершенно лысый человек с высокомерным видом. Он был единственным, кто носил на себе пиджак, брюки, галстук. Всё это придавало бы ему деловитости, если бы не ноги. А на ногах у него, вместо туфель, были белого цвета кроссовки.

Один раз, маленький Энди пробегал по длинным коридорам убежища, как столкнулся с этим человеком.

– Негодник, как ты смеешь? – Мэр посмотрел с таким грозным видом, что Энди чуть не расплакался.

– Я... не... хотел...

– Было бы лучше, если бы тебя вообще здесь не было. А твоё место, и место твоего отца занял бы кто-нибудь другой.

Во второй комнате была полиция. В третьей пожарные. Затем располагалась больница. Зал механики. Школа. За остальными дверьми – кинотеатр, спортзал, бассейн? Ничего подобного. Только механические залы.

Затем следовали комнаты, в которых проживали семьи. Семей здесь было не много. Многие умирали от тяжёлых болезней. Многие, от нехватки солнца. Люди стонали под этими искусственными лучами, не могли почувствовать себя свободными. Кто-то сходил с ума от того, что не мог больше находиться в замкнутом пространстве.

В комнате под номером 12 жил он, Энди.

Как чувствовал он себя здесь, спросите вы?

Так же, как и чувствуют себя мыши в клетке.

У них есть всё необходимое: вода, еда, друзья.

И всё же, у них не получится узнать, счастливы они или нет. Потому что им знакома только эта, подневольная жизнь. Они выросли здесь. Они могут подумать или решить, что они счастливы. Но им не с чем сравнивать своё проживание здесь, потому что они просто не знают ничего другого...

Из каждой комнаты можно было отправлять сигнал в другую комнату. Это было удобно для общения. Можно было легко узнать, что хозяина той или иной комнаты сейчас нет дома по сигналу, что остался без ответа. Больница сигналила тому или иному пациенту, вызывая их на приём. И не было никакой путаницы, очередей, суматохи. Каждый приходил тогда, когда это было удобно и ему и больнице. Если что-то загоралось, можно было немедленно посигналить пожарным. И на их стене с цифрами (которая была в каждой комнате этого механического городка) загоралась та, где нужна была помощь. Пожарные тут же приходили на помощь. Такой метод спас многие жизни.

Была здесь ещё так же комната для слежки. Или, как её здесь называли, "радио-комната". О ней мало кто догадывался. Здесь отслеживали каждый сигнал, который посылали обитатели комнат. Это помогало контролировать всех людей, находящихся здесь. За всем этим наблюдало несколько человек. Все сигналы записывались. А затем лично передавались в руки Мэра.

Вот уже полетел сигнал из 21 в 19. И в это время и в "радио-комнате" загорелись эти же номера, и человек с бледным лицом, следивший за сигналами, замешкался.

Затем кто-то из 16 подал запрос полиции.

Из 25 позвонили в 10.

Из 14 в 12.

Энди заметил цифру 14. Его пальцы сильно устали. Но он продолжал стучать по машинке.

Ему хотелось прикоснуться к тому, что было в углу комнаты. То, к чему он никогда в жизни не прикасался.

– "А, если, они узнают? – думал он. – Они, верно, прикажут это уничтожить".

Но он ведь никогда не покажет это им. Интересно, а там, за этой железной оградой есть ещё такое чудо, как это?

Может быть, это единственное, которое есть.

Цифра, под номером 14 продолжала сигналить.

– Лео – вырвалось у Энди изо рта. – Посылаю ответный.

Затем через несколько секунд снова раздался сигнал, и цифра снова загорелась.

Энди ответил.

Затем снова.

– Лео, негодник. Снова дразнит. – Энди улыбнулся.

Они часто так перекликивались вызовами. 14. 12. 14. 12.

Они не могли ни поговорить, ни увидеть друг друга. Но всё же они были рядом. Каждый раз, когда Энди посылал сигнал, он знал, что Лео так же нажимает на кнопку. Они так часто играли "пока не надоест". И чаще всего выигрывал Лео. Так как Энди всё время отвлекался на свою печатную машинку.

Лео. Низкий ростом, курносый, сутулый парень с карими глазами и застенчивой улыбкой. Вот и всё, что можно было про него сказать.

Лео. Лучший друг. Для Энди эти слова были синонимами.

Он вспоминал тот день, о котором нисколько не жалеет. Тот, невыносимо душный школьный день, когда он заступился за Лео.

– Отдай мою тетрадь...

– А то что? Заплачешь?

– Мне не на чем писать – Лео поднялся на носки и вытягивал руку во всю длину, но всё равно никак не мог достать до руки того, кто держал её.

– А ты попробуй достать.

– Я не могу.

– Потому что ты малявка.

И, державший тетрадь, это был Том, швырнул её в противоположную сторону, где другие дети схватили её.

– Малявка, малявка – дразнили они его. – Попробуй, отними.

Но он не успел приблизиться к ним.

Потому что, чьи-то руки подхватили его.

– Малыш Лео хочет полетать.

–Нет. Нет. – Стонал Лео.

В эту минуту его вертели, как только могли.

– Малыш Лео. Малыш Лео.

– Довольно – послышался голос сзади.

Энди встал из-за своей парты.

Всё это время он что-то рисовал на листе бумаги. Он очень увлёкся своим творением, так, что, поначалу, даже не заметил того, что происходило вокруг. Издевательства над Лео не заставили его ждать.

– Отпустите его.

– Не лезь не в своё дело, Рыжий. – Том окутал его ненавистным взглядом. Он и другие ребята были, словно большая бессердечная рука, вертевшая Лео так, как ей вздумается.

Энди стоял в стороне.

– Бедный Лео... – прошептал Энди.

Рука продолжала манипулировать его крохотным телом.

И вдруг, ещё чья-то рука, сильная и смелая, вырвала Лео из этих цепких лап и плавно опустила его на пол.

Щёки Лео покраснели. Губы подрагивали.

– Не плачь. Не показывай свой страх.– Шепнул ему Энди. – Держись. Ты сильный.

– Постой, Рыжий. Я, кажется, не велел тебе вмешиваться – остановил его Том.

– Больше это продолжаться не может.

– Ещё как может. И будет продолжаться до тех пор, пока я не скажу "всё, хватит". Только тогда, слышишь, и только тогда всё прекратится.

– Ты не бог, чтобы так говорить – ответил Энди.

– Бог? Ты действительно думаешь, что он существует? Может, он сейчас придёт и спасёт тебя? А? Твой папаша запудрил тебе мозги. Недаром, его называли ненормальным.

– Мой отец не ненормальный.

– А какие глупости он сочинял, вы только вспомните. Будто бы за этими стенами – и он постучал кулаком по железному корпусу их класса – Есть жизнь. Что существует Небо. Ветер. Сонце.

– Солнце... – поправил Энди.

– Сонце. Трава.

– Это всё и вправду существует.

– Существует? Ты и, правда, в это веришь? – И весь класс засмеялся.

– Да.

– Ты можешь сколько угодно верить в эту бессмысленную чушь, Рыжий. Но если, когда-нибудь, ты ещё раз к нам сунешься, то тебе сильно не поздоровится. Уж я тебе обещаю. Общайся со своим богом и с этим... – Он бросил презирающий взгляд на Лео – Ничтожеством...

– Что? – Спросил Энди. – Повтори, как ты назвал Лео?

– Ничтоже...

Но тут рука Энди толкнула Тома, и тот упал на механический пол.

– И я не Рыжий. Меня зовут Энди. – Сказал он напоследок.

Но тут, стоявшие рядом, мальчишки, набросились на Энди.

Они порвали ему всю одежду. Надавили на руки и ноги.

По щеке Лео скатилась слезинка.

– Энди... – прошептал он.

Яростный Том подскочил с пола.

– Как посмел ты сделать... – он сильно ударил в живот Энди – ...это.

Несмотря на боль, Энди стойко выдержал удар.

Между тем, мальчишки столкнули его парту на пол. Она, с треском, развалилась.

Листок с рисунком подлетел и упал под ноги Тому.

– Что это?

Энди молчал.

– Я спрашиваю, что это такое? А, ну, отвечай.

– Земля... – тихо произнёс Энди.

– Что? Что?

– Это Земля. – Повторил Энди.

– Этот круглый разноцветный шарик? Ха-ха. Не смеши меня.

Лео сжался в углу и тихонько плакал.

– Защитник, да? Присмотрись внимательней на того, кого ты защищаешь. Он не достоин находиться рядом с нами.

– Не тебе решать – ответил Энди.

– Здесь все так думают – Сказал Том.

– Не все – сказал Энди. – Я так не думаю. Лео так не думает.

– "Это вы не достойны находиться рядом с ним" – подумал он.

– И я так не думаю... – услышал он голос со спины. Кто-то вошёл в класс.

– Скорее, приведите всё в порядок. Учительница идёт. – Продолжал говорить тот нежнейший голос.

– "Дженни" – подумал Энди.

Только она могла так бесшумно войти в класс. Только её красивый голос заставлял сердце Энди биться так, как никогда раньше.

Её черты наводили Энди на мысли о том, что как бы люди не пытались спрятать прекрасное за тесными стенами, его просто невозможно утаить.

Добрая. Весёлая. Красивая.

Дженни, словно была создана солнцем.

Как было жаль Энди, что такой прекрасной девушке приходится томиться в этой клетке.

Он видел, как она вяла с годами, подобно цветку без воды.

Всегда в центре компании, и, одновременно, сама по себе, гордая, сияющая словно луч, она говорила что-то своим одноклассницам, а Энди, искоса поглядывал на неё, не пытаясь оторвать взгляд. Когда их глаза встречались, он смущенно отворачивался.

– Почему бы тебе не попытаться заговорить с ней? – спрашивал Лео.

– Ты ведь не думаешь, что ей будет приятно общаться со мной? Нас не любят. А она... у неё столько друзей. Она, вряд ли заметит нас. Этот Том. Она так часто общается с ним.

– "Вот бы показать ей то, что находится в углу моей комнаты – подумал он. – Показать то, что так надёжно скрыто под железными половицами возле его кровати. А ещё лучше показать бы ей то, что запрятано под стальными засовами его трепещущего сердца.

– Но ты ведь любишь её, верно?

– ... – Энди засмущался.

– Энди?

– Я вот думаю, мы тут сидим с тобой вдвоём в этой заброшенной части убежища, в которую никто никогда не заходит. Мы здесь одни. А она там. С теми людьми, которые нас ненавидят...

– Позови её сюда, к нам.

– Я боюсь даже подойти к ней. А ты хочешь, чтобы я так просто взял и заговорил с ней.

– Я больше не могу смотреть на то, как ты, последнее время, часто грустишь из-за неё. Ты потерял интерес практически ко всему. Ты перестал печатать на машинке. Ты не посылаешь мне более чем два сигнала в день. Энди? Я очень беспокоюсь за тебя. Думаешь, ты один не спишь по ночам? Почему ты отворачиваешься от меня? Не молчи, пожалуйста.

– Лео, слушай, прости меня, ладно?– Ответил Энди, тяжело вздохнув – Прости за то, что я веду себя по-другому. За то, что перестал сигналить тебе больше двух раз в день. За то, что игнорировал твою помощь. Прости. Я и сам не знаю, что со мной. Но когда я смотрю на неё, мне кажется, что я умираю.

– "Умираю? – Подумал он. – Да. Да. Умираю. Каждый раз. Но что же такое смерть?"

Смерть.

Иногда отец рассказывал ему про неё. Про то, как душа покидает тело и, бороздя светлые небеса, улетает далеко-далеко из этого мира.

– А почему она улетает? – спрашивал маленький Энди.

– Потому что так положено. Тот человек уже прожил свою жизнь. И дальше перед ним открывается новый путь, ранее ему неизвестный.

– Пап, а что там, на этом пути?

– О, это знают лишь те, кто уходит туда. У каждого свой новый путь. Тот, кто делал благие дела, будет вознаграждён. Тот, кто делал плохие – будет мучиться и страдать. Там знают все поступки, которые мы совершали в своей жизни.

– Пап, а людям больно умирать?

– Душе всегда трудно расставаться с телом. Она больше никогда уже не сможет находиться в нём. Ходить. Смотреть. Разговаривать. Улыбаться. Поэтому живи, пока ты жив. Наслаждайся. Улыбайся.

– Пап?

– Что?

– Я боюсь умереть.

– Не нужно бояться смерти. Наоборот, мы должны быть ей благодарны за то, что она наградила нас чем-то большим. Она наградила нас жизнью. Ты покинешь тело, но душа сохранит все те моменты, когда ты был счастлив. А ты будешь счастливым, я знаю.

– Я не понимаю, смерть – это хорошее или плохое?

– Смерть – это не хорошее и не плохое. Смерть – это просто другое.

Энди прекрасно помнил тот роковой день.

– Пока, Энди.

– Пока, Лео.

Энди возвращался из школы домой.

Он был сильно переутомлён.

Весь сегодняшний день он провёл в мечтах. Время тянулось очень медленно.

Он всё время что-то рисовал на уроках.

Сейчас он держал листок с рисунком у себя в руках. В рюкзаке слышалось постукивание карандашей, которыми он так часто рисовал.

Сегодня Дженни не было в школе.

Это было очень странным, так как раньше она никогда не пропускала занятия.

Энди беспокоился.

Всё время он думал, вот-вот, сейчас появятся её лёгкие шаги за дверью. Он, конечно же, их не услышит, но почувствует их лёгкой дрожью по спине.

Ему казалось, что чья-то тень мелькнула под дверью школы.

– "Она – подумал он. – Теперь уже точно она".

Но никого не было.

И вот сегодня он шёл домой, совершенно поникший. Лео снова пытался развеселить друга. Но этого у него не получалось. Напоследок, он позвал Энди прогуляться вечером по узким коридорам убежища. Но Энди отказался. В его лице отражалась горькая усталость.

– Посигналь мне перед тем, как будешь ложиться спать – Сказал Лео.

– Договорились...

И вот он сейчас зайдёт домой. Его встретит отец. Позовёт ужинать.

Но как ему не хотелось снова закрывать за собой дверь, ведущую в тесноту железных покровов.

"Но там ведь есть оно" – вспомнил он.

А что, если ему сейчас посигналить Дженни?

Нет. Нет.

Как часто он смотрел на цифру 17. От одного только взгляда туда сердце его стучало. Он едва ли мог дышать.

Но сегодня...

Что-то отвлекло его от мысли об этом. Когда он приблизился к двери своей комнаты, ему показалось, что кто-то уже прикасался к ней кроме него и отца.

Он чувствовал на ней чьи-то холодные прикосновения.

Он медленно приоткрыл дверь.

Будто, чьи-то следы вели от этой двери вдаль, за эти железные стены. Тёмные следы.

Сегодня внутри было всё по-другому.

Его уши уловили то, что так редко бывало там, когда отец был внутри.

Это была тишина. Безмолвная, бездыханная тишина.

– "Отец..."

Отец лежал на кровати.

Энди подбежал к нему и опустился на колени возле перины. Он коснулся руки отца. В это время в его руку ударил сильный холод, исходивший из руки отца.

– Отец...

Отец не дышал. Его глаза смотрели прямо.

Но душа...

Его душа уже не смотрела из этих светлых глаз. Когда Энди смотрел в эти глаза, его лицо всё так же отражалось в них, как в отражении воды. Глаза видели Энди. И это были глаза отца. Но отец. Отец уже никогда не сможет посмотреть ими на своего сына.

– "Зачем ты покинула его? Зачем?" – спрашивал Энди у души отца. Ему везде казались её следы на полу. И отпечатки на двери. Видимо, душа никак не хотела уходить. Она долго думала, наверное, боялась за Энди. Как он сможет жить дальше без неё? Но затем нырнула в эту бездну неизвестности, подживающую душу снаружи.

Что ждёт её там? Одной душе известно. Даже телу не узнать этого.

– В один из дней я умру – вспоминал Энди слова отца.

– Тебя убьют?

– Нет, что ты. Меня не убьют. И я не покончу с собой. Потому что те люди, которые убивают самих себя, обрекают свои души на ужасные мучения. Ведь тогда их душа, покинув тело, не сможет никуда уйти. Потому что тот день, когда перед ней должен будет открыться новый путь, ещё не скоро. И душа мечется. Не знает, что ей делать. Но и в тело она вернуться уже не может. Она будет вынуждена бродить в одиночестве не один век. Я умру своей естественной смертью. Моё сердце слабеет с каждым днём. Однажды, вернувшись домой, ты обнаружишь моё тело безжизненным. Я не буду ни двигаться, ни дышать. Но не пугайся. Это значит, что душа моя уже далеко.

– Там, за этими железными стенам, да?

– Да. Там. Ты уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе. Только ты удерживаешь меня здесь столь долго. Ты, только ты и память о твоей маме...

И Энди представлял сейчас, как душа его отца бегает по земле, вдыхая ветер. Проводит рукой по зелёной траве. Купается в реке. Ощущает на себе эти нежные лучи солнца. Смотрит на облака.

Там...

Слёзы капали на железный пол убежища. Отца больше нет.

Даже железо не может сопротивляться слезам. От воды оно начинает ржаветь. Будто, покрывается цветом грусти.

Энди сжимал руку отца. С каждой секундой всё крепче.

Другой рукой он дотянулся до стены с цифрами. Она была здесь совсем рядом. Он не помнил, под какой цифрой нажал на кнопку. Помнил только, что очень долго и протяжно сигналил (знак беды). До тех пор, пока в их дверь кто-то не постучал. Затем всё как в тумане. Голоса. Слёзы.

Он увидел перед собой Лео.

– Держись, друг...

Затем всё померкло.

«Я никогда в своей жизни не видел неба. И не знаю, можно ли вообще его увидеть. Может быть, оно цвета неизвестности. Цвета, которого я никогда в жизни не видел. И, наверное, никогда не смогу увидеть. Я не знаю, какое оно. Небо. Что такое небо? Можно ли прикоснуться к нему? Можно ли почувствовать его? Я видел только то небо, которое скрыто у меня в голове. Все сказочные моменты, происходящие в моей жизни, я называл небом. Не знаю, попала ли душа моего отца на небо, скрытое за железным горизонтом. Но я знаю, что его душа попала в моё небо. Он здесь. Внутри меня».

Энди печатал. Его пальцы умело бегали взад-вперёд.

8:15.

Школа вновь подала сигнал.

Он и так уже опоздал.

Но сегодня ему не хотелось идти туда.

Энди не хотел, чтобы в его мысли снова запихали какой-нибудь электронный прибор. Потому что в школе их только и учили тому, как работать с тем или иным приспособлением. Заставляли выучивать те или иные инструкции. Учили чинить. Выкручивать гайки.

Всё это давило на его мысли тяжёлым грузом. Железо. Вокруг одно лишь железо. И все эти железные приборы ещё сильнее угнетали его. Будто, в его голове была так же выстроена железная тюрьма, не дающая полностью насладиться мыслями.

Мыслями о жизни вне узкого пространства.

Лео...

Лишь тёплые мысли о друге могли поглотить ту серость, которая поджидала Энди за порогом школы.

– "Лео будет беспокоиться, если я не приду" – подумал Энди.

Школа продолжала сигналить.

Энди ещё раз оглядел свой стол.

Здесь были бумаги. Много бумаг.

Ещё совсем недавно они были пустыми. Но теперь в них напечатана жизнь сотнями слов. На эти слова Энди потратил не один вечер.

Рядом, в рамке, была фотография, которая блистала женской красотой.

– "Мама".

Она была совсем ещё юной на этой фотографии.

Когда Энди смотрел на эту фотографию, он, почему-то всегда думал о Дженни.

Он снова взглянул на цифру 17.

Не горит. Не сигналит.

– "Хоть бы один единственный раз".

По-прежнему тихо. Он мгновенно протёр только что скопившуюся пыль на этой цифре и на цифре Лео.

«Оно» находилось в углу комнаты. Энди захотел почувствовать это.

– "Нет, после школы".

Он собрался и вышел из комнаты.

8:20.

Календарь на стене. *108 год.

Шаги Энди эхом раздавались в коридоре, уносясь на узких поворотах.

Энди бежал.

Его дыхание было неравномерным. Его тень бежала вместе с ним, ни на секунду не отставая. И только освещение могло поменять её положение.

– "Лео"...

Снова поворот.

Две тени слились воедино.

Энди чуть не столкнулся с человеком, выходившим в это время из-за поворота.

– Нельзя ли вести себя осторожнее?

Он поймал на себе возмущённый взгляд Дженни.

Дженни...

– Из...извини меня. Ты не ушиблась?

– Нет. Всё в порядке. Но в следующий раз смотри в оба.

– Хорошо.

Энди старался не смотреть на неё.

Он опустил голову и остолбенел, боясь заговорить первым, и даже взглянуть ей в глаза. Он знал, что не сможет выдержать на себе этот поистине ангельский взгляд.

– А ты?

– Что я? – Переспросил он.

– Не ушибся?

– Нет. Всё хорошо.

Но в это время его левую руку резко сковало. Должно быть, вывихнул. Рука стонала. Он прижал её к телу. Затем правой рукой сжал левую.

– Давай я посмотрю.

– Не нужно... – он отвернулся. Но в тоже время больше всего желал этого.

Она легонько прикоснулась к Энди.

Он вздрогнул и обернулся.

– Я просто хочу помочь – сказа Дженни, нежным, спокойным голосом.

В этот момент их глаза встретились.

И Энди увидел в них нечто глубинное, необъятное.

Он не стал сопротивляться ей. Потому что сейчас испытал то, чего не испытывал никогда раньше.

– Пошли же, зайдём в мою комнату. У меня есть мазь как раз для таких случаев.

– Ты не боишься опоздать в школу? – Энди и сам не знал, зачем это спросил.

– Ну, мы и так уже опоздали. К тому же за это время я смогу сделать хоть что-то полезное. А не только что, сидеть и заучивать эти инструкции. Инструкции. Кругом одни сплошные инструкции.

– Значит, тебе тоже не нравится наша школа?

– Школа? Да я её терпеть не могу.

– А как же одноклассники?

– Почти все из них самоуверенные особы. Я бы даже сказала, слишком самоуверенные.

– А я?

– Ты? Ну, это нужно у тебя спрашивать.

– А, что, если бы я сказал, что...

– Что?

– "Что я написал для тебя больше сотни стихов. Что не проходит и дня, чтобы я не переставал думать о тебе".

– Ничего... – ответил Энди.

– Если честно, то мы очень мало общались с тобой. Только иногда, когда я просила у тебя ручку или листок...

– "Она тоже помнит эти дни, когда она обращалась к нему".

Для него эти дни были самыми лучшими в календаре.

– Но мне кажется, что я хорошо тебя знаю. Сама не знаю, почему. Да, кстати, всё время забываю тебе вернуть кое-что.

– Вернуть?