Текст книги "Медленное угасание (ЛП)"

Автор книги: Эндрю Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Это что? – спросил Джек. – Сказать им, что она у нас, но мы не можем вернуть её им? Это будет похоже на требование выкупа. Что бы мы ни сделали, это привлечёт к нам внимание. И, между прочим, по-прежнему предполагается, что Торчвуд – секретная организация.

Гвен не испугал покровительственный тон Джека.

– Мы могли бы отправить им анонимное сообщение, – сказала она с подозрительным спокойствием в голосе. – Тошико может фальсифицировать всё, что угодно. Мы можем отправить им письмо от её имени о том, что она, не знаю, встретила итальянского официанта и уехала с ним, чтобы пожениться в Сент-Люсии.

Мгновение Джек пристально смотрел на Гвен. Она выдержала его взгляд, не моргнув. Некоторое время между ними продолжалась своеобразная борьба, состязание взглядов, может быть, борьба между состраданием и действием. Гвен не была уверена и не хотела, чтобы Джек думал, что она бросает вызов его авторитету в Торчвуде, просто потому, что он пожертвовал небольшими сражениями, чтобы выиграть долгую войну. Но на сей раз она намеревалась победить.

– Тош, – сказал Джек. – Отправь электронное письмо родителям Марианны. Сделай так, чтобы оно пришло как будто из какого-нибудь интернет-кафе на – о, я не знаю – Ибице или ещё где-нибудь. И удостоверься, что Марианна заранее заказала билет на самолёт на Ибицу сегодня рано утром. Подделай записи миграционной службы и посмотри, не можешь ли ты добавить её изображение на записи камер видеонаблюдения. – Он обернулся к Гвен. – Ты довольна?

Она задумалась над саркастическим ответом, но Джек изменил свой план ради неё, и поэтому он имел право в какой-то мере праздновать победу.

– Спасибо, – просто сказала она. – Её семья это оценит.

– И они не будут создавать нам помехи, разыскивая её на улицах, – добавил Джек. – У меня есть отчётливое ощущение, что сейчас там не слишком безопасно.

Гвен нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду? – сказала она. – Марианна у нас.

– Почему ты думаешь, что она единственный в городе человек с таким зверским аппетитом? – спросил Джек. – Что напомнило мне: ты вытащил из её камеры корки от пицц, как я тебя просил?

– Да, – ответил Йанто. – Это было нелегко. Она была готова съесть всю пиццу полностью, с корочками и всем остальным, но мне удалось спасти несколько кусочков с помощью пары длинных щипцов. Между прочим, щипцы она тоже пыталась съесть.

– Отдай корки Оуэну.

– На самом деле, – сказал Оуэн, – сегодня я взял с собой бутерброды.

– И пока ты их не съел, я хочу, чтобы ты сопоставил форму следов зубов Марианны на корочках от пиццы с фотографиями мёртвого долгоносика, которые ты сделал. Проверь, можно ли сказать, кто съел его лицо – Марианна или кто-то другой. – Джек покачал головой. – Кажется, в последнее время этот город полон женщин, которые всё время хотят кусать людей за лица.

* * *

– Ты не можешь съесть это прямо здесь! – воскликнул Рис. Он огляделся по сторонам в надежде, что никто из сотрудников «Asda»[46]46
  Сеть супермаркетов в Великобритании, торгующая продуктами питания, одеждой и другими разнообразными товарами.


[Закрыть] на них не смотрит.

– Это еда, – сказала Люси. Она держала у рта наполовину съеденный рогалик.

Вокруг её губ прилипли крошки.

– Это не твоя еда. Не твоя, пока мы за неё не заплатили.

– Но я хочу есть. Я скажу девушке на кассе, что не смогла удержаться. Она ведь отсканирует их штрих-коды, так что всё будет нормально.

– А если кто-нибудь заметит, что ты съела это до оплаты?

– Рис, люди постоянно это делают! Дети отрывают виноград от гроздей, родители кормят своих малышей булочками! Однажды я видела, как какой-то тип в костюме прикончил банку «Special Brew»[47]47
  Марка пива – крепкий лагер, который варится в Дании и Великобритании.


[Закрыть] в аптеке. По крайней мере, я собираюсь откровенно признаться в этом!

Рис покачал головой. Этот поход за покупками превращался в кошмар. Они с Гвен редко ходили по магазинам вместе – их графики работы совпадали нечасто, и когда такое случалось, последним, чего им хотелось, было совместное времяпрепровождение в гастрономическом отделе супермаркета – поэтому, когда Люси упомянула, что чувствует себя виноватой из-за того, что съела всю их еду и предложила пойти в «Asda», Рис охотно согласился. И он, и Гвен в конце концов ходили по магазинам в одиночку, чаще всего – в такое время вечером, когда нормальные люди сидят дома, и единственными кроме них посетителями супермаркета становятся работники ночной смены и одинокие люди, надеющиеся встретить свою половинку у маринованного филе лосося в рыбном отделе. Он немного скучал по уютным домашним спорам о том, купить ли сыр «Чешир» или сыр «Уэнслидейл», комфорт обсуждения достоинств натурального оливкового масла по сравнению с рафинированным. На это он надеялся, отправляясь в магазин с Люси, но, когда она не флиртовала с ним, она только с весёлой энергичностью бросала еду в тележку. Там были представлены все основные группы продуктов, насколько Рис мог судить. Она набрала множество самых разных тропических фруктов: манго, ананасы и какие-то маленькие острые жёлтые плоды, которые были ему незнакомы – вместе с килограммовым мешком картошки, тремя пакетами риса для ризотто, несколькими большими плитками шоколада, экономичного размера коробкой малинового мороженого с кусочками ягод, тремя кусками замороженной ягнятины и двумя буханками хлеба из непросеянной муки. А теперь она просто разорвала пакет с рогаликами и начала их жевать. Это было всё равно что ходить в магазин с пятилетним ребёнком.

Проблема состояла в том, что от одного взгляда на груды различных продуктов в тележке он начинал чувствовать себя зверски голодным, несмотря на большое количество бекона, яиц, грибов и жареного хлеба, съеденных им и Люси этим утром. Гвен присоединилась к ним чуть позже, но ей хватило времени лишь на сухой тост, а потом она снова заторопилась на работу. Его желудок неожиданно сжался.

– У нас есть какой-то план относительно всего этого? – спросил он, пытаясь отвлечься. – Или мы просто бросим еду на сковородку и посмотрим, что получится?

Люси выглядела уязвлённой.

– Я собиралась приготовить... тушёное мясо, – неубедительно закончила она. – Тушёную баранину с луком и картофелем. По-ирландски. – Она смотрела на тележку так, словно никогда раньше не видела её содержимого. – С манго. И всем остальным. – Она растерянно посмотрела на рогалик в своей руке. – Рис, – тихо произнесла она. – Что со мной происходит?

– Может быть, это шок. Ты пережила ужасное происшествие. Думаю, можно было ожидать каких-то последствий. Может быть, твоё сознание празднует тот факт, что ты выжила и осталась невредимой после попытки похищения, и устраивает пир, или что-нибудь в таком духе. Не знаю, я не психолог. Я только знаю, что пройдёт какое-то время, прежде чем всё наладится. – Он потянулся и взял у неё рогалик. – Нам нужно записаться на приём к врачу. Пусть тебя посмотрят.

Она с яростью покачала головой.

– Нет. Я в порядке. Честно, всё хорошо.

– Ладно, тогда давай пойдём домой. Ты немного перекусишь.

– Это звучит... Рис!

– Что?

Мгновение он не мог понять, почему ему так трудно говорить, а потом он осознал, что только что откусил кусок рогалика.

– Извини. Давай, пойдём отсюда.

Продолжая жевать, он покатил тележку к кассе – так быстро, что Люси удалось добавить туда всего один или два дополнительных предмета. Сканирование и оплата покупок прошли относительно безболезненно, несмотря на то, каким взглядом посмотрел на него парень на кассе, увидев открытый пакет рогаликов. К счастью, Гвен оставила Рису машину, так что они вернулись домой за десять минут.

– Кофе? – предложил он, когда дверь за ним закрылась. – Или распакуем покупки и что-нибудь приготовим?

– На самом деле, – сказала Люси, – я бы хотела кое-чего другого. Он оглянулся на неё. Её взгляд был уверенным и опасным.

– Слушай, Люси, нам нужно...

– Молчать, – сказала она и направилась к нему, виляя бёдрами.

Его взгляд метался между её лицом, её невероятной грудью, покачивающейся из стороны в сторону, и её промежностью в форме округлой буквы Y, вырисовывающейся в под узким денимом. Как могло быть что-то близкое к эротическому сну быть в одном шаге от ночного кошмара? Он поднял руки, не уверенный, хочет ли он её оттолкнуть или прижать к себе, к своей груди. Она продолжала идти, её грудь прижималась к его ладоням, соски затвердели под тканью блузки и тем чёрным кружевным лифчиком, который он видел утром рядом с диваном.

– Ты мне нужен, – простонала она. – Мне нужно, чтобы ты был у меня внутри, Рис. И, повернувшись к нему лицом, она подалась вперёд и впилась зубами в его щёку, желая отгрызть кусок мяса.

Последним, что помнил Рис, была его собственная кровь, забрызгавшая её щёки, словно алые веснушки.

Глава одиннадцатая

Оуэн услышал рыдания ещё до того, как добрался до клеток.

Он остановился, не сворачивая за угол, чтобы она не увидела. Не то чтобы он любил слушать, как женщины плачут, – хотя этого на его долю выпало явно больше положенного с тех пор, как он потерял девственность в школьном чулане, когда ему было пятнадцать, – скорее он не хотел видеть, как выглядит любая девушка, когда она так горько плачет. Рыдания были мучительными, тяжёлыми, и подобный плач, насколько он знал по своему опыту, обычно шёл в комплекте с соплями, растрёпанными волосами и общей потерей чувства собственного достоинства. Ему нравились аккуратные и опрятные женщины; по крайней мере, вне спальни.

Поняв, что она не собирается прекращать плакать, Оуэн шаркнул ногой по полу. Она не услышала или, даже если услышала, не ответила, поэтому он повторил это движение ещё несколько раз.

Наконец рыдания стихли, и через несколько секунд, за которые Оуэн представил, как она торопливо вытирает лицо, высокий, испуганный голос произнёс:

– Здесь кто-то есть? Привет?

Он беспечно вышел из-за угла, как будто ничего не произошло. Она была в третьей в ряду клетке: девушка со светлыми волосами, теперь спутанными, и пятнистым от слёз лицом с потёками туши для ресниц. До сих пор, хотя она пыталась вытереться. У неё в руках по-прежнему была зажата салфетка. У её ног в беспорядке валялись кусочки картона. У Оуэна появилось ощущение, что это всё, что осталось от коробок с пиццей, которые были сложены в её камере раньше.

– Привет, Марианна, – сказал он.

– Кажется, все знают моё имя, – ответила она. – Но я не знаю, кто все остальные.

– Я Оуэн. Я – доктор.

Она придвинулась ближе к прозрачному барьеру, отделявшему камеру от коридора.

– Я больна? И поэтому я здесь? Я не помню.

– Это изолятор. Мы считаем, что вы можете быть заражены инфекционным заболеванием.

Её это не убедило.

– Это больше похоже на тюремную камеру. На очень старую камеру.

– А. Эта часть больницы была закрыта. Мы опять открыли её из-за эпидемии.

– Но я думала, что меня усыпили. Человек, который был здесь раньше, сказал, что кто-то добавил лекарство в мой напиток.

– Да, это правда, – сказал Оуэн, торопливо соображая. – Но мы думаем, что тот, кто добавил в ваш напиток снотворное, был заражён тропической инфекцией. – Он напряг мозги, пытаясь вспомнить название какой-нибудь редкой болезни, вроде тех, о которых пишет «GQ»[48]48
  GQ (Gentlemen’s Quarterly) – ежемесячный журнал. Издание о моде и стиле: бизнес, спорт, истории успеха, мода, здоровье, путешествия, женщины, эротика, автомобили и технические новинки.


[Закрыть], публикуя жуткие цветные фотографии под заголовком «10 болезней, которые вы в самом деле не хотели бы подцепить». – Это называется «лихорадка провинции Тапанули»[49]49
  Тапанули – провинция на Суматре. Лихорадка провинции Тапанули упоминается в рассказе А. К. Дойла «Шерлок Холмс при смерти» (1913).


[Закрыть]. Никогда раньше не встречалась в Великобритании. Мы изолируем всех, с кем контактировал этот парень, до тех пор, пока не обследуем их.

– Поэтому я всё время хочу есть? Это один из симптомов?

– Послушайте, – заверил её Оуэн, – возможно, вы здоровы, но мы должны убедиться в этом. Если мы ошибаемся, ситуация может стать такой, что птичий грипп покажется шуткой.

– Птичий грипп и был шуткой. Не было такой болезни.

– Ага, но если бы была, это было бы действительно серьёзно.

Он глубоко вздохнул. Эта девушка была не из тех, с кем он обычно мог хорошо проводить время в центре Кардиффа. Очень живая. Если бы он встретил её в баре, ему захотелось бы поболтать с ней и подвезти её домой. Ну, к ней домой.

– Послушайте, вы знаете, сколько людей умерло от гриппа во время большой пандемии в четырнадцатом веке?

– Извините, я фигово знаю историю, – сказала она. – Но хорошо разбираюсь в биологии.

– Я уверен. Двадцать пять миллионов. Около трети населения Европы на тот момент. Эти заболевания распространяются быстрее, чем рингтоны «Crazy Frog», если вовремя их не диагностировать.

– И вы этим занимаетесь? – Она смерила его взглядом с головы до ног. – Вы не слишком молоды, чтобы быть доктором?

– А вы не слишком молоды, чтобы болтаться по барам и принимать напитки от незнакомцев?

– Один – один. – Она шмыгнула носом. – Так что я могу сделать, чтобы помочь?

Кроме торчания здесь, в холоде и сырости?

– Я должен провести осмотр, но не могу пойти в… отделение… с вами.

– Ладно. – Она начала расстёгивать блузку. – Вы хотите, чтобы я разделась полностью?

– Да. Нет! – Оуэн сделал глубокий вдох. Хотя искушение было велико, если бы Джек поймал его раздевающим девушку в камере, его бы вышвырнули пинком под зад. Когда это произошло в последний раз, всё обернулось довольно плохо; он больше не сумел бы выкрутиться. – Нет, у меня есть что-то вроде сканера. Если я передам вам его через дверцу для подачи пищи, вы сможете провести им по своему телу. Я запишу показания, которые позднее смогу проанализировать.

– И он будет работать через одежду? Я не против раздеться. В конце концов, вы врач.

Господи, помоги ему.

– Да, он будет работать через одежду. Вам не придётся ничего снимать с себя. – Хотя, чуть не сказал он, если тебе так будет удобнее…

Оуэн сунул руку в карман и вытащил свой бекаранский сканер – прибор для глубокого сканирования тканей: тонкий и прямоугольный, с расположенной вдоль одного края линзой. По сути, это был ультразвуковой генератор и датчик, но Тошико модифицировала его, переконфигурировав устройство так, чтобы его показания отправлялись по беспроводной сети непосредственно на компьютер Оуэна. Хотя по большому счёту ему было всё равно, как именно этот прибор работает. Насколько он, или любой другой врач, был заинтересован, это подпадало под общий заголовок «глядоскоп» – устройство, которое позволяло ему глянуть на чьё-нибудь тело. Чем бы ни было это «глянуть». Что-то такое говорил его папа, вроде: «Я только гляну на ту стиральную машину». Может быть, Джек знал, откуда пошло это слово. Он хорошо разбирался в старых словах.

Оуэн опустился на колени и просунул прибор сквозь отверстие в нижней части двери, через которое, очевидно, ей передали и пиццу.

– Вот. Он уже включён. Просто осторожно води им поверх одежды, как можно ближе к коже. Попробуй и убедись, что ты ничего не пропустила.

– Ладно. – Она поколебалась. – Слушайте, я не хочу показаться придирчивой, но если это изолятор, и если я могу быть заражена чем-то ужасным, почем вы оставляете дверцу для еды открытой? И для чего эти вентиляционные дырки в стекле?

Господи Иисусе. Ему действительно следовало поработать над этим.

– Избыточное давление в коридоре, – сказал он с максимальной уверенностью, какую только смог изобразить. – Потоки воздуха проникают в… палату… но не из неё. Поэтому я в безопасности.

– Приступим, – с волнением произнесла она. Держа устройство чуть выше живота, она начала перемещать его по своему телу.

* * *

Окислившийся металл.

Этот запах был первым, что ощутила Гвен, открыв дверь квартиры. Окислившийся, раскалённый металл, как гараж, где детали автомобилей свариваются вместе.

Она знала этот запах. Теперь он стал ей как будто старым другом. Впервые он пощекотал её ноздри в три часа утра в одном из домов в Бьюттауне, где пожилой мужчина спокойно распилил ножовкой своё левое запястье – до кости и дальше. Гвен не видела тела – тогда она была слишком молода для этого, поэтому она просто стояла в дверях, не давая входить никому, кроме полицейских и коронера, но она помнила запах, стекающий вниз по лестнице, и каждый раз, когда она чувствовала его теперь, она мысленно возвращалась туда, где она стояла у подножия той не покрытой ковром лестницы, слушая, как её коллеги пытаются отлепить тело старика от ванны. В следующий раз она ощутила это в одном из незаконно заселённых домов в Эли, когда обдолбанный парень ударил её ладонью по носу, пытаясь проскочить мимо. Кровотечение остановилось только через десять минут, оставив её губы и подбородок тёмно-красными и липкими, но и на следующий день она ощущала во рту тот металлический привкус. А потом это случалось так часто, что невозможно перечислить все случаи. Места были разными, причина – всегда одна и та же.

Гвен узнавала кровь по запаху.

– Рис? – закричала она, хлопая дверью и вбегая в прихожую. – Что случилось?

Даже не слушая ответ, она бросилась в гостиную. Риса там не было, но Люси скрючилась на полу, спиной к дивану. Её алебастрово-бледный лоб был сильно перепачкан кровью. Ковёр у её ног тоже был забрызган кровью.

– Гвен? – Рис вышел из ванной, прижимая к щеке чайное полотенце. Передняя часть его футболки была ярко-красной, такого же цвета, как его шея, такого же цвета, какого становилось чайное полотенце, когда прикасалось к нему. – Слава Богу, ты вернулась.

Она бросилась к нему и приняла на себя его вес, почувствовав, как он качнулся в её сторону, опираясь на её плечи.

– Тебе нужно сесть. Давай, пойдём, я отведу тебя в гостиную.

Словно участники каких-то безумных трёхногих гонок, они вместе поковыляли прочь из прихожей. Гвен осторожно позволила Рису выскользнуть из её хватки – он переместил свой вес с неё на кресло, всё ещё прижимая кухонное полотенце к щеке. Она стояла над ним, чувствуя, что зашла в тупик, попала на перекрёсток, на котором не знала, в какую сторону повернуть.

– Я не ожидал, что ты вернёшься, – пробормотал Рис. Его глаза были закрыты, голова покоилась на спинке кресла.

– Определённо, – сказала Гвен. Её взгляд, устремлённый на Люси, скользнул по полу на несколько футов дальше. Она наклонилась, чтобы осмотреть девушку. Её пульс был хорошо заметным на шее, которая была такой тонкой, что Гвен могла видеть пульсацию крови в артериях и тугие верёвки сухожилий, выпирающие из-под кожи. Девушка была без сознания, но дышала ровно.

И на её губах была кровь: влажная и размазанная по щеке. Гвен осторожно оттянула вниз нижнюю губу Люси. Её зубы тоже были окровавлены, кровь окрасила промежутки между ними.

– Рис, что, чёрт возьми, тут творилось?

– Мы пошли в магазин за продуктами, и Люси начала вести себя странно, – сказал Рис тихим, напряжённым голосом, не открывая глаз. – Мы вернулись, и она стала ко мне приставать. Я думал, что она собирается меня поцеловать, и попытался сказать ей не делать этого, но она неожиданно бросилась на меня и укусила за щёку. Я оттолкнул её, но она опять набросилась. Я опять её оттолкнул, она не удержалась на ногах и опрокинулась вверх тормашками на журнальный столик, и ещё ударилась головой о подлокотник дивана. Думаю, она в обмороке. По крайней мере, она ещё дышит. Я осмотрел её перед тем, как заняться своим лицом. Я как раз собирался тебе позвонить.

– Дай мне взглянуть, – Гвен протянула руку к полотенцу. Оно было холодным и влажным. На мгновение она подумала, что Рис держал его под краном в ванной, когда она пришла, но, взяв его в руку, поняла, что оно слишком объёмное и слишком холодное. Там было что-то внутри – пакет замороженной фасоли.

Гвен осторожно отлепила холодное посудное полотенце от лица Риса. Он зашипел от боли, зажмурив глаза. Нити липкой, густой крови тянулись от его лица к полотенцу, но повреждения были не такими ужасными, как она боялась. Щека была более-менее цела, но следы зубов Люси были чётко видны. Это было похоже, словно она ослабила хватку вместо того, чтобы разорвать его щёку, когда Рис оттолкнул её. Жизни Риса ничто не угрожало.

– Но почему она пыталась тебя укусить? – спросила Гвен. – Кроме очевидных причин.

– Не думаю, что очевидные причины имеют к этому какое-то отношение. Она просто обезумела. Когда она оскалилась, она была похожа на голодную собаку, которая увидела сырой стейк. Клянусь, Гвен, если бы ей удалось лучше вцепиться, она оторвала бы мне щёку, проглотила её целиком и напала опять. Она бы съела всё моё лицо, и я не смог бы её остановить.

Гвен с ужасом поняла, что, если бы всё пошло чуть-чуть иначе, если бы Рис не отреагировал так быстро или если бы Люси напала на него сзади, Гвен, вернувшись домой, могла бы обнаружить его в таком же виде, как того долгоносика в переулке – с изорванным в клочья лицом, из которого торчали бы окровавленные кости.

Что происходит, чёрт возьми? С той девушкой – Марианной – в Хабе, а теперь и с Люси, это начинало выглядеть как какая-то странная эпидемия, охватившая Кардифф.

И заодно – личную жизнь Гвен. Какая разница, насколько она пыталась разграничить эти два аспекта, Торчвуд и дом сливались вместе.

– Тебя нужно осмотреть, – сказала она.

– Когда ты говоришь, это звучит так, как будто ты собираешься отвести меня к ветеринару.

– Я хотела бы! Хотя я скорее думала об уколах против столбняка. Антибиотики. Возможно, нужно будет зашивать рану.

– А Люси? – Рис открыл глаза. – Мы не можем оставить её здесь. Она может быть ранена.

– А ещё она может проснуться и приняться за основное блюдо. Не беспокойся из-за неё. – Она вытащила свой мобильный телефон.

– Куда ты звонишь? В полицию?

Она посмотрела на него, на его окровавленное лицо, на его потный лоб. Её Рис. Мужчина, которого она любит. Мужчина, которого она едва не потеряла из-за своей работы. Из-за Разлома и того, что через него проникало.

– Нет, – сказала она. – Я звоню в Торчвуд.

– Превосходно, чёрт возьми, – вздохнул он.

Когда пошли гудки, Гвен ушла в спальню. Рис должен был вскоре прийти в себя, а ей могло понадобиться сказать то, о чём ему не стоило бы слышать.

На звонок ответил Джек.

– Гвен? В чём дело?

– На Риса напали.

– Я слышал, перевозки – это очень жестокий бизнес.

– Я серьёзно. Девушка, которая на него напала, пыталась съесть его лицо.

На другом конце провода повисла пауза. Гвен не знала, где находится Джек, но она представила его стоящим где-нибудь на крыше – возможно, на крыше самого центра «Миллениум» – и смотрящим вниз, на Кардиффский залив, наблюдающим, как красные, голубые и жёлтые городские огни отражаются в волнах. Конечно, он мог быть и просто в своём кабинете в Торчвуде – сидеть, закинув ноги на стол.

– Я тебя понял, – наконец сказал он. – Ключевые слова – «лицо», «съесть» и «девушка». Что, по-твоему, мы должны сделать?

– Девушку зовут Люси. Она подруга Риса. Я собираюсь отвезти Риса в больницу. Мне нужно, чтобы кто-нибудь пришёл и забрал её.

– В каком она состоянии?

– Без сознания.

– Отлично, я пришлю Оуэна. Никуда не уходи, пока он не приедет. Джек отключился.

Несколько мгновений Гвен смотрела на телефон, как будто обычный звук голоса Джека зарядил его какой-то странной энергией. Потом она убрала трубку и вернулась в гостиную.

Рис по-прежнему сидел в кресле, прижимая к щеке ледяное полотенце. Люси там не было.

– Куда, чёрт возьми, она подевалась? – воскликнула Гвен.

Рис открыл глаза, озадаченный, и посмотрел на то место у дивана, где лежала Люси.

– Не знаю, – невнятно произнёс он. – Я слышал, как кто-то ходит. Я думал, это ты.

– Он выглядел сонным. – Прости, я немного вырубился. Немного непривычно.

– Я бы этого не хотела, – сказала Гвен, направляясь в прихожую. Она оставила дверь широко распахнутой, когда вошла и почувствовала запах крови, но сейчас дверь была закрыта. Должно быть, Люси сбежала. Гвен выругалась. Ей не стоило оставлять Риса в комнате вместе с Люси, даже если она думала, что девушка без сознания! Либо Люси притворялась, либо пришла в себя, пока Гвен разговаривала с Джеком, но в любом случае она могла бы просто наброситься на Риса и продолжить то, что начала – высосать его глаза из глазниц или откусить ему уши. О чём, чёрт побери, она думала?

Конечно, она думала о Рисе и о том, как ему больно. Её обычные полицейские инстинкты покинули её, столкнувшись с раненым любимым человеком.

– Ты была права, – пробормотал Рис, прервав её мысленное самобичевание.

– Права в чём?

– Права относительно Люси. Относительно того, чтобы позволить ей пожить здесь. Это определённо плохая идея.

Гвен засмеялась – это был скорее нервный смех, нежели весёлый – но она чувствовала, как плохие мысли отступают.

– Надо сказать, я не ожидала ничего подобного.

– Тогда чего ты ожидала?

– Я... – она смущённо замялась. – Слушай, я лучше запру дверь. Мы же не хотим, чтобы она вернулась. – Она вышла в прихожую и захлопнула дверь так, чтобы замок щёлкнул.

– Ну же, чего ты ожидала?

– Если ты и правда хочешь знать, я думала, что она пытается затащить тебя в постель!

– Она пыталась, – голос Риса был спокойным, невыразительным, хотя это спокойствие было скорее признаком шока. – Думаю, мне это льстило. Думаю, я даже был в этом заинтересован. Но ничего не случилось, и никогда не случилось бы.

Гвен почувствовала себя так, словно ей на спину выплеснули ведро холодной воды.

– Почему нет?

– Потому что я люблю тебя и хочу остаться с тобой.

– Несмотря... несмотря на то, что сейчас всё не так, как тогда, когда мы с тобой начали встречаться?

– Или, может быть, именно поэтому. – Он осторожно поменял позу и вздрогнул.

– Это не могло всегда быть так, как в первые дни. Отношения меняются. Люди меняются. И пока они меняются вместе, всё в порядке. Я буду честен, в глубине души мне хотелось бы, чтобы всё было так же захватывающе, как раньше. Но с другой стороны, я люблю, когда мы с тобой в обнимку смотрим телик.

– Она красивее меня. И намного стройнее.

Ей хотелось, чтобы Рис сказал, что она красивее Люси, что она стройнее Люси, но она понимала, что это будет ложью, и если она чего-то и хотела в этот момент – так это правды о том, что сейчас с ними происходит.

– У меня есть ощущение, что ты работаешь с парнями, которые красивее и стройнее меня, – наконец произнёс он. – Но никто не меняет своих партнёров на других, получше. Никогда, если они хотят, чтобы им доверяли.

– О, Рис...

– О, чёрт!

– В чём дело?

– Я только что задумался, как, чёрт возьми, я буду бриться следующие несколько недель.

* * *

– Где Оуэн?

Тошико подняла взгляд от экранов, которые отображали данные с трёх компьютеров, работавших одновременно.

– Думаю, он кормит пленницу, – сказала она.

Джек сидел в своём кабинете, отделённом от остальной части Хаба пыльной стеклянной перегородкой.

– Мне кажется, или он и правда проводит много времени с той девицей? Это не может быть нормальным.

Тошико занимала та же мысль, но она не собиралась выдавать Оуэна. Если, конечно, была причина для этого.

– Она очень голодна, – ответила Тошико. – Оуэн очень прилежно снабжал её пищей. Думаю, он даже делал разные заказы, чтобы «Jubilee» не показалось подозрительным количество еды, которую мы покупаем.

За стеклом виднелись лишь очертания Джека.

– Скажи ему, чтобы он пришёл сюда, когда вернётся. Мне нужно, чтобы он пошёл домой к Гвен.

Тошико встала и подошла к дверям, обеспокоенная.

– С Гвен всё в порядке?

Джек поднял на неё взгляд со своего места. Он сидел, забросив ноги на стол. Перед ним в ряд вдоль дальнего края лежали яблоки. Некоторые из них были зелёными, некоторые – красными, некоторые – пыльно-серыми. Одни были большими, другие – маленькими. Хотя все они определённо были яблоками.

– Её парень, очевидно, подвергся нападению со стороны одной из этих женщин, страдающих крайней степенью булимии, – сказал он. – У них там девица без сознания. Я хочу, чтобы Оуэн поехал туда, чтобы забрать её. Пока он будет этим заниматься, я хочу, чтобы он оценил, как много знает её бойфренд. Возможно, нам придётся что-нибудь с ним сделать.

– Могу я кое-что спросить?

– Только если это вопрос не по тригонометрии. Я дерьмово знаю тригонометрию.

– Зачем тебе все эти яблоки на столе?

Джек внимательно посмотрел на Тошико, потом на ряд фруктов.

– Это эксперимент, – сказал он.

– Какой эксперимент?

– Всё это – яблоки, верно? Тошико пожала плечами.

– Они должны быть яблоками, да.

– Разные сорта, да?

– Да.

Джек стал указывать на яблоки по очереди:

– «Пепин Святого Эдмунда», «Хозяюшка», «Кошачья Голова», «Пепин Рибстона», «Эшмидз Кернел», «Грушевое Маннингтона», «Лоджморское Несравненное», «Пепин Алый»[50]50
  В оригинале: St Edmunds Pippin, Mère de Ménage, Catshead, Ribston Pippin, Ashmead’s Kernel, Mannington’s Pearman, Lodgemore Nonpareil, Devonshire Quarrenden.


[Закрыть].

– Поверю на слово.

– Так что делает их яблоками? Почему это именно яблоки, а не что-то другое? Тошико покачала головой.

– Я не понимаю.

– Все эти яблоки отличаются друг от друга. Они выглядят по-разному. Они разные, когда ты их кусаешь. Но всё это яблоки, и мы знаем, что это яблоки. Знаешь, бывают груши, которые с виду больше похожи на яблоки, чем некоторые другие яблоки, но они не яблоки: они груши. Но как мы можем их различить?

– Джек, возможно, тебе следует отдохнуть.

Он вздохнул и продолжал, словно она ничего не сказала:

– Столько разнообразия. Вот за что я люблю эту планету. Тысячи разновидностей яблок – без всякой разумной на то причины. То же самое с грушами. Проблема в том, что они вымирают. Людям не нравятся серые яблоки, или маленькие яблоки, или яблоки, покрытые бугорками. Они хотят, чтобы все яблоки были одного размера и одного оттенка зелёного цвета. Неважно, каковы они на вкус. Пройдёт ещё несколько лет, и ты сможешь купить только «Оранжевый Пепин Кокса» или «Голден Делишес»[51]51
  В оригинале: Cox’s Orange Pippins, Golden Delicious.


[Закрыть], и тебе сложно будет отличить их друг от друга.

– Я думаю...

– Это как долгоносики. Они не люди. Вопрос в том, почему они не люди. Они едят, как мы, они носят одежду, как мы, и ночью на тёмной улице долгоносика легко принять за человека. Фактически, на улицах Кардиффа я видел людей, которые были меньше похожи на людей, чем долгоносики. Тогда как нам их различить? И эта девушка внизу – Марианна. Она человек, но ест, как долгоносик. К какому виду её отнести?

– Джек...

Он посмотрел на неё, и в его лице было что-то почти трагическое.

– Не волнуйся за меня, Тош. Яблоки – всего лишь признак того, что надвигается. Я видел будущее, и там всё кажется одинаковым что на вид, что на вкус. – Тень ушла, и он снова стал тем старым добрым Джеком, которого она знала с тех пор, как он нашёл её в Лондоне и пригласил присоединиться к Торчвуду. – Прости. Я просто веду себя глупо. Дай мне знать, если Оуэн появится. – Это было намёком на то, что разговор окончен, и Тошико повернулась, чтобы уйти. Как только она удалилась, Джек протянул руку, взял первое яблоко в ряду и с сочным хрустом откусил кусок.

– Лимонное, – сказал он.

Тошико вернулась на своё рабочее место. Она села как раз в тот момент, когда Джек вгрызся в очередное яблоко.

– Сладкое, сочное, с привкусом манго.

Абстрагируясь от доносящегося из кабинета хруста, Тошико повернулась к экранам. На первом показывалась работа различных вирусов, которые она запустила в интернет, чтобы создать электронный след Марианны Тилл, показывающий, что она направилась на Ибицу, в то время как на самом деле она сидела в камерах Торчвуда. Это была обычная работа, и Тошико не обращала на неё особого внимания после того, как начала процесс.