Текст книги "Голубая зона"

Автор книги: Эндрю Гросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Эндрю Гросс
Голубая зона

От автора

Дорогие друзья!

Возможно, вы уже читали некоторые мои книги, даже покупали их, но до сих пор не знаете моего имени. Дело в том, что я являюсь соавтором пяти романов, бестселлеров «Нью-Йорк таймс», с Джеймсом Паттерсоном. Самые последние – «Телохранитель» и «Судья и присяжные». Я также помогал при создании его невероятно популярной криминальной серии «Женский детективный клуб».

С большой гордостью выношу на ваш суд мой первый роман, «Голубая зона», о молодой женщине, вынужденной пуститься на поиски своего отца, который исчез из поля зрения программы защиты свидетелей. Ей приходится проникнуть в тайны этой программы, чтобы найти отца и узнать о его мрачном прошлом.

За долгие годы я многому научился у Джеймса Паттерсона, но вовсе не собираюсь подражать ему. Я хочу написать захватывающую историю о людях, попавших в сложное положение. «Голубая зона» как раз такая история, и я надеюсь, что читатели со мной согласятся. Уверен, вас ждет увлекательное чтение.

С наилучшими пожеланиями,

Эндрю Гросс

«Инструкция к программе защиты свидетелей и агентство федеральных маршалов, которое надзирает над программой защиты свидетелей, определяют три стадии вовлечения агентства в процесс.

Красная зона – когда субъект содержится под стражей, в тюрьме или в суде.

Зеленая зона – когда субъект вместе с семьей обеспечивается новой биографией и новым местожительством и там проживает под именем, известным только его агенту по проведению программы зашиты свидетелей.

Голубая зона – наиболее опасная ситуация, когда есть подозрение, что новая биография свидетеля может быть раскрыта или уже раскрыта. Когда он или она находятся неизвестно где и не имеют связи с ведущим агентом или покинули определенное программой безопасное место. Когда нет официальных данных, жив человек или умер.»

Пролог

Доктору Эмилю Варге понадобилось всего несколько минут, чтобы добраться до спальни старика. Он крепко спал и видел во сне женщину, за которой волочился еще во время учебы в университете, сто лет назад. Но, услышав тревожный стук служанки в дверь, сразу накинул шерстяной халат поверх ночной рубашки и схватил свой чемоданчик.

– Пожалуйста, доктор, – сказала служанка, торопясь впереди него, – пожалуйста, побыстрее.

Дорогу Варга знал. Он жил на этой асиенде уже несколько недель. По сути дела, этот упрямый, несгибаемый старик, который сопротивлялся смерти так долго, был в последнее время его единственным пациентом. Иногда Варга задумывался насчет рюмки коньяку на ночь, которая ускорила завершение его продолжительной и успешной карьеры.

Действительно ли ей пришел конец?..

Врач чуть задержался у двери спальни. В комнате было темно и плохо пахло; узкие арочные окна мешали проникновению первого света утренней зари. Запах сказал ему все, что ему нужно было знать. Это и грудь старика, которая впервые за эти недели не издавала никаких звуков. Рот был открыт, голова слегка наклонена в сторону. На губах скопилась желтая слюна.

Варга медленно подошел к огромной кровати красного дерева и поставил свой чемоданчик на стол. Никаких приборов ему уже не требовалось. В жизни его пациент был настоящим быком. Варга подумал о том, сколько актов насилия он совершил. Но теперь резкие скулы были туго обтянуты тонкой кожей. Было в этом что-то, по мнению доктора, глубоко незаслуженное. Как мог кто-то, причинивший столько страха и горя в своей жизни, выглядеть теперь таким хрупким и высохшим?

Варга услышал голоса в холле, нарушившие тишину зари. В комнату вбежал Бобби, младший сын старика. Он был все еще в пижаме. Он сразу замер и уставился на безжизненное тело широко открытыми глазами.

– Он действительно умер?

Доктор кивнул:

– Он наконец выпустил жизнь из рук. Восемьдесят лет он держал ее за яйца.

Жена Бобби, Маргарита, беременная третьим внуком старика, стоящая в дверях, начала плакать. Сын осторожно прокрался к постели, как будто подбирался к спящему льву, который в любой момент мог вскочить и броситься на него. Он встал на колени и дотронулся до лица старика, до его высохших щек. Затем он взял руку отца, которая даже сейчас была грубой и мозолистой, как у рабочего, и поцеловал костяшки пальцев.

– Todas apuestas se terminaron, papa,[1]1
  Все ставки проиграны, папа (исп.).


[Закрыть] – прошептал он, глядя в мертвые глаза отца.

Затем Бобби встал и кивнул:

– Благодарю вас, доктор, за все, что вы сделали. Я позабочусь, чтобы об этом узнали мои братья.

Варга попытался прочитать выражение в глазах сына. Скорбь. Недоверие. Болезнь отца тянулась так долго, но теперь день настал.

Нет, скорее, в этих глазах читался вопрос. Долгие годы старик держал все в руках только благодаря своей силе воли.

Что будет теперь?

Бобби взял жену за руку, и они вместе вышли из комнаты. Варга подошел к окну. Открыл жалюзи, впустив в спальню утренний свет. Заря уже умыла долину.

Старику принадлежало здесь все на многие мили вокруг, далеко за воротами: луга, пастбища, сверкающие горы высотой в три тысячи метров. Около конюшни стояли два внедорожника. Парочка телохранителей с автоматическими пистолетами, прислонившись к забору, пили кофе, ничего еще не ведая о случившемся.

– Ну да, – пробормотал Варга, – сообщи все своим братьям. – Он снова повернулся к мертвому старику. – Видишь, – вздохнул доктор, – ты опасен даже мертвый, старая сволочь.

Шлюзы открылись. Течение будет сильным. Кровь никогда не смыть кровью.

Только здесь.

Над кроватью висел портрет Мадонны с младенцем, в рамке, который, как было известно Варге, был подарен старику церковью в Бунавентуре, где старик родился. Доктор не был религиозным человеком, но все равно перекрестился, затем приподнял влажную простыню и закрыл ею лицо усопшего.

– Где бы ты теперь ни был, старик, надеюсь, ты нашел покой… Потому что здесь сейчас будет настоящий ад.

Не знаю, сон это или реальность.

Я выхожу из автобуса на Второй авеню. Отсюда всего пара кварталов до того места, где я живу. Я сразу понимаю: что-то не так.

Может, это парень, который отходит от витрины, бросает на землю окурок и идет за мной? Всего в нескольких шагах от меня. Или равномерное постукивание каблуков по асфальту за моей спиной, когда я перехожу через Двенадцатую улицу?

Обычно я не оборачиваюсь. Вообще не обращаю внимания. Это же Ист-Виллидж. Кругом полно народа. Люди повсюду. Обычные звуки города. Случается постоянно.

Но на сей раз я оборачиваюсь. Не могу не обернуться. Секунды достаточно, чтобы увидеть мужчину латиноамериканского типа в кожаной куртке, с руками, засунутыми в карманы.

«Господи, Кейт, не будь таким параноиком, девочка…»

Только на этот раз это не паранойя. Парень действительно преследует меня.

Я поворачиваю на Двенадцатую улицу. Здесь темнее, меньше людей и машин. В тени обжимается молодая парочка. Парень продолжает идти за мной. Я все еще слышу его шаги у себя за спиной.

«Шагай побыстрее, – говорю я себе. – Твой дом всего в нескольких кварталах».

Я уверяю себя, что такое не может происходить. «Если собираешься просыпаться, Кейт, сейчас самое время». Но я не просыпаюсь. Все реально. Я знаю секрет, за который меня вполне могут убить.

Перехожу через дорогу, убыстряю шаг. Сердце начинает колотиться. Теперь звук его шагов режет меня как ножом. Я мельком вижу отражение мужчин в витрине магазина. Темные усы и короткие вьющиеся волосы.

Сердце больно бьется о ребра.

Рядом рынок, где я иногда покупаю продукты. Я вбегаю туда. Там есть люди. На секунду я ощущаю себя в безопасности. Я беру корзину, и прячусь между рядами, швыряя в корзину продукты, в которых я якобы нуждаюсь. Но все время я жду. Молюсь, чтобы он прошел мимо.

Расплачиваюсь. Нервно улыбаюсь Ингрид, кассирше, с которой знакома. У меня странное предчувствие. А что, если она последний человек, который видит меня живой?

Выйдя на улицу, испытываю облегчение. Похоже, парень ушел. Его нигде не видно. Но тут же я замираю. Он все еще здесь. Небрежно прислонился к припаркованной на противоположной стороне улицы машине, говорит по телефону. Его глаза медленно останавливаются на мне…

«Черт, Кейт, что тебе теперь делать?»

И я побежала. Сначала не слишком быстро, потом быстрее. Я слышу, как сразу топот за спиной стал более частым, но на сей раз мой дом совсем близко, примерно в квартале от меня. Я уже вижу зеленый навес над входом в дом номер 445Е. Я роюсь в поисках ключа. Руки трясутся… «Пожалуйста, еще всего несколько ярдов…»

Последний отрезок пути мчусь на всех парах. Я сую мой ключ в замочную скважину и молюсь, чтобы он повернулся, и он поворачивается! Я распахиваю тяжелую дверь и в последний раз оглядываюсь. Мужчина, который преследовал меня, сейчас на расстоянии нескольких домов от меня. Слышу, как хлопает за мной тяжелая входная дверь и, слава Богу, щелкает замок.

Теперь я в безопасности. Моя грудь едва не разрывается от облегчения. «Все позади, Кейт. Слава Богу!»

Я вдруг чувствую, что мой мокрый от пота свитер прилип к спине. «Этому надо положить конец. Тебе следует к кому-нибудь обратиться, Кейт». Я настолько успокаиваюсь, что даже начинаю плакать.

Но к кому мне обратиться?

В полицию? Они врали мне с самого начала. К самой близкой подруге? Она борется за свою жизнь в больнице в Нью-Йорке. Это уж точно никакой не сон.

К семье? «Твоя семья пропала, Кейт. Навсегда».

Да и поздно уже что-либо предпринимать.

Я вхожу в лифт и нажимаю кнопку своего этажа. Седьмой. Лифт у нас напоминает товарный поезд, так же грохочет на каждом этаже. Я мечтаю зайти в свою квартиру и запереть за собой дверь.

На седьмом этаже лифт вздрагивает и останавливается. Все позади. Я в безопасности. Распахиваю металлическую калитку, хватаю ключи и открываю тяжелую входную дверь.

Передо мной стоят двое мужчин.

Я пытаюсь закричать, но какой смысл? Никто меня не услышит. Я делаю шаг назад. Кровь во мне леденеет. Все, на что я способна, – это смотреть в их глаза.

Я знаю, они пришли убить меня.

Одного я не знаю – кто их прислал: мой отец, колумбийцы или ФБР.

Часть первая

Глава первая

В то утро, когда жизнь Бенджамина Рааба начала разваливаться, цена на золото поднялась на два процента.

Он откинулся в кресле в своем роскошном офисе, глядя вниз на Сорок седьмую улицу и прижав к уху телефонную трубку.

– Я жду, Радж…

У Рааба был контракт на две тысячи фунтов золота. Более миллиона долларов. Индийцы были его самыми крупными клиентами, одними из самых крупных экспортеров драгоценностей в мире. Два процента. Он взглянул на экран. Тридцать тысяч долларов. Еще до ленча.

– Решайся, Радж, – настаивал Рааб. – Моя дочь сегодня выходит замуж. Я бы хотел успеть…

– Кэти выходит замуж? – Казалось, индиец обиделся. – Бен, ты никогда не говорил…

– Это я пошутил, Радж. Если она выйдет замуж, ты будешь среди приглашенных. Но давай, Радж, решайся… речь ведь идет о золоте, не пастрами. Оно никогда не портится.

Это было его работой. Рааб торговал золотом. Уже двадцать лет он владел торговой компанией, расположенной рядом с алмазным районом Нью-Йорка. Начал он много лет назад, скупая остатки у семейных компаний, которые переставали существовать. Теперь он поставлял золото половине дилеров Нью-Йорка, а также большому числу экспортеров драгоценностей во всем мире.

Все в этом бизнесе его знали. Ему никогда не удается купить индюшачью ногу в магазине деликатесов без того, чтобы наглый, толстый хасид не влез в его кабинку и не сообщил потрясающие новости о великолепном бриллианте, который он хочет продать. (Хотя они всегда утверждали, что являются только посредниками.) Или чтобы к нему не подошел один из курьеров-пуэрториканцев, чтобы поблагодарить за присланные на свадьбу цветы. Или китаец, жаждущий немного заработать на колебаниях курса доллара. Или австралиец, надоедающий ему своими необработанными камнями, годными только для промышленных целей.

«Мне повезло», – всегда говорил Рааб. У него были жена, которая его обожала, трое прекрасных ребятишек, которыми он гордился. У него был дом в Ларчмонте (куда больше, чем простой дом) с видом на Лонг-Айленд, «феррари», на котором Рааб однажды участвовал в гонке в Лайм-Роке, занимающий почетное место среди других пяти машин в гараже, не говоря уже о ложе на стадионе «Янки».

В офис вошла Бетси, секретарша, работавшая у него уже двадцать лет, с подносом, на котором стоял специальный салат и лежала салфетка. Рааб считал, что салфетка – лучший способ защитить галстуки от Гермеса от жирных пятен. Она закатила глаза:

– Все еще Радж?..

Бенджамин пожал плечами, взглядом показывая ей на блокнот, где он уже написал окончательную сумму сделки – $648.50. Он знал, что покупатель согласится. Радж всегда соглашался. Они этими танцами занимались уже много лет. Но неужели ему еще долго придется разыгрывать такие спектакли?

– Ладно, друг мой. – Покупатель-индиец вздохнул, сдаваясь. – Будем считать, что мы договорились.

– Bay, Радж. – Рааб сделал вид, что вздохнул с облегчением. – «Файнэншиэл таймс» уже у дверей, надеется на эксклюзивное интервью.

Индиец тоже рассмеялся, и они заключили сделку: $648.50, как и было написано в блокноте.

Бетси улыбнулась.

– Он повторяет это каждый раз, не правда ли? – заметила она, кладя на стол рядом с тарелкой две яркие брошюры туристических агентств.

Рааб заткнул салфетку за ворот своей розовой рубашки фирмы «Томас Пинк».

– Пятнадцать лет.

Достаточно зайти в плотно заставленный офис Рааба, чтобы узнать все о нем. Все стены там увешаны грамотами и портретами Шарон, его жены, и детей – Кейт, старшей, которая окончила Университет Брауна, шестнадцатилетней Эмили, известной в стране спортсменки, и Джастина, двумя годами младше, а также фотографиями, привезенными из многочисленных семейных путешествий.

Вилла в Тоскане. Сафари в Кении. Катание на лыжах в Куршевеле во французских Альпах. Бен в водительском костюме с Ричардом Петти в школе вождения «порше».

Именно этим он и занимался во время ленча. Планировал их следующее путешествие. Может, в Анды? Затем замечательный тур пешком по Патагонии. Скоро двадцать пятая годовщина их свадьбы. Шарон всегда мечтала о Патагонии.

– В моей следующей жизни, – сказала Бетси, закрывая дверь, – я постараюсь стать одним из ваших детей.

– В следующей жизни, – крикнул ей вслед Рааб, – я бы тоже этого хотел!

Внезапно в приемной раздался громкий треск. Сначала Раабу показалось, что это кто-то ворвался или что-то взорвалось. Он уже подумал, не нажать ли кнопку тревоги. Громкие, незнакомые голоса выкрикивали команды.

Бетси снова вбежала в офис с паническим выражением на лице. За ней вошли двое мужчин в костюмах и морских ветровках.

– Бенджамин Рааб?

– Да… – Он встал лицом к высокому лысеющему человеку, который обратился к нему и, видимо, был старшим. – Вы не имеете права вот так сюда врываться. Что, черт возьми, происходит…

– Происходит то, мистер Рааб, – сказал мужчина и швырнул на стол сложенный документ, – что у нас есть ордер от федерального судьи на ваш арест.

– Арест?.. – Внезапно люди в пиджаках ФБР оказались повсюду. Его сотрудников собрали и велели им убираться. – За что, черт возьми?

– За отмывание денег, содействие криминальным действиям и недоносительство, а также заговор с целью обокрасть американское правительство, – прочитал агент. – Что скажете, мистер Рааб? Содержимое данного офиса изымается и приобщается к делу в качестве материальных улик.

– Что?

Он не успел больше ничего сказать, как второй агент, молодой латиноамериканец, крутанул Рааба, завел его руки за спину и надел на них наручники. И это на глазах у всех его работников.

– Это безумие. – Рааб изогнулся, пытаясь взглянуть в лицо агенту.

– Ну еще бы, – фыркнул агент. Он взял туристскую брошюру из рук Рааба. – Ай-ай-ай, – насмешливо сказал он, кидая брошюру на стол, – а такое могло быть приятное путешествие.

Глава вторая

– Последи как следует за этими детками, – пробормотала Кейт Рааб, глядя в мощный микроскоп фирмы «Сименс».

Тина О’Герн наклонилась над микроскопом.

– Bay!

В ярком люминесцентном свете линз с высоким разрешением хорошо были видны две увеличенные клетки. Одна была лимфоцитом, дефектной белой кровяной клеткой, у которой из мембраны тянулись волосатые частицы. Вторая была тоньше, изогнутая и с большим белым пятном в центре.

– Это у нас альфа-мальчик, – сказала Кейт, несколько увеличивая изображение. – Мы их зовем Тристаном и Изольдой. Так их Пакер назвал. – Она взяла со стола тонкий металлический щуп. – Давай теперь проверим…

Пока Кейт работала щупом, Тристан подбирался к более плотному лимфоциту. Дефектная клетка сопротивлялась, но волнистая клетка настойчиво продолжала возвращаться, как будто искала слабое место в мембране лимфоцита. Как будто нападала.

– Больше похоже на Ника и Джессику, – хихикнула Тина, наклонившись над микроскопом.

– Следи.

Как будто по сигналу волнистая клетка, казалось, начала зондировать волосатые края белой кровяной клетки, и затем прямо у них на глазах атакующая мембрана вроде как проникла за границы своей жертвы, и они слились в одну, более крупную клетку с белым пятном в центре.

– Надо же!

– Любовь причиняет боль, не так ли? – Кейт подняла голову от микроскопа. – Белая клетка – лимфобласт, их Пакер еще зовет лейкоцитами-убийцами. Они несут лейкемию. Посмотрим на следующей неделе, что произойдет с ними в растворе плазмы, сходном с кровяным потоком. Мне нужно зарегистрировать результаты.

– Ты занимаешься этим весь день напролет? – Тина скорчила гримасу.

Кейт хмыкнула. Добро пожаловать в жизнь в чашке Петри.

– Весь год.

Последние восемь месяцев Кейт работала лаборантом в лаборатории доктора Гранта Пакера в медицинском колледже имени Альберта Эйнштейна в Бронксе. Его работы в области цитогенной лейкемии начали производить много шума в медицинских кругах. Она защитила диплом в Университете Брауна, где они с Тиной на старшем курсе вместе работали в лаборатории.

Кейт всегда была умницей, но, как подчеркивала она, брала не свинцом в заднице. Ей было двадцать три года. Она любила повеселиться, побывать в новых ресторанах, сходить в клуб. Уже в двенадцать лет она обходила большинство парней на сноуборде. У нее был возлюбленный, Грег, резидент второго года в медицинской школе Нью-Йорка. Просто большую часть дня она проводила над микроскопом, записывая данные и переводя их в цифровые файлы, но они с Грегом всегда шутили, когда им удавалось встретиться, что в их взаимоотношениях одной лабораторной крысы достаточно. И все-таки Кейт свою работу любила. Пакер вскружил немало голов, и Кейт должна была признаться, что было время, когда и она подумывала о нем.

Тем более что, по ее мнению, она была, вне всякого сомнения, единственным человеком, который мог наизусть пересказать «Десять ступеней развития клетки» Клири и отличалась еще тем, что имела татуировку двойного завитка ушной раковины на ягодице.

– Лейкоскопофия, – пояснила Кейт, – поначалу поражает воображение. Попробуй пронаблюдать за клеткой тысячу раз. Теперь смотри, что получилось.

Они снова склонились над микроскопом. Осталась всего одна клетка – большой, извилистый Тристан. Дефектный лимфобласт исчез.

Изумленная Тина присвистнула.

– Если такого можно достичь на живой модели, надо бежать получать Нобелевскую премию.

– Где-нибудь лет через десять вполне возможно. Лично я лишь надеюсь успешно защитить диссертацию, – улыбнулась Кейт.

В этот момент начал вибрировать ее сотовый. Она подумала, что это Грег, который любил посылать ей электронной почтой забавные фотографии с обходов, но когда она взглянула на экран, то покачала головой и снова спрятала телефон в карман своего лабораторного халата.

– Если это не он, тогда мама, – вздохнула она.

Кейт отвела Тину в библиотеку, где хранилась коллекция цифровых видеозаписей культуры стволовых клеток, описывающая около тысячи взаимодействий.

– Работа всей моей жизни! – Она представила ее Максу, главной драгоценности Пакера, цитогенетическому микроскопу ценой в два миллиона, который умел разделять хромосомы в клетке и вообще давал им возможность работать. – У тебя будет ощущение, что ты ходишь к нему на свидание. Подожди с месяц.

Тина оглядела микроскоп и пожала плечами в насмешливом одобрении:

– Случалось и похуже.

Тут снова зазвонил сотовый телефон Кейт. Она вытащила его. Снова мать. Но на этот раз имелось и текстовое сообщение:

«Кейт, случилась беда! Срочно позвони домой!»

Кейт недоуменно смотрела на экран. Она никогда раньше не получала таких посланий. Ей не нравилось, как оно звучит. Она перебрала в уме, что могло случиться, и все оказалось плохим.

– Тина, прости, но мне нужно позвонить домой.

– Да ради Бога. Я пока попробую начать общаться с Максом.

Сильно нервничая, Кейт набрала номер родительского дома в Ларчмонте. Мать сняла трубку после первого звонка. Кейт сразу услышала тревогу в ее голосе.

– Кейт, беда с отцом…

Случилось что-то плохое. Ее охватила дрожь. Отец никогда не болел. Он был в прекрасной форме. Он, вполне возможно, мог, если повезет, побить Эм в игре в сквош.

– Что случилось, мам? Он в порядке?

– Я не знаю… Только что звонила его секретарша. Твоего отца арестовали, Кейт. Его арестовало ФБР!