Текст книги "Дальние пески"

Автор книги: Эндрю Гарв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 16

Когда через двадцать минут мы вернулись к машине, Кэрол сказала:

– Ну извини, я действительно не знала, что он приходится Артуру троюродным дядюшкой. А уж что Сент-Осит – это дом для престарелых, я и вовсе понятия не имела.

Ее разочарование казалось естественным, хотя теперь я ни в чем не был уверен.

– Интересно, как он распорядится такой кучей денег? – сказала Кэрол.

– Судя по его виду, долго ими распоряжаться ему не придется.

Старик еще сохранял ясность ума. Он отлично помнил свой краткий визит к Артуру пять лет назад, когда он гостил в Кромере и решил из любопытства заглянуть к родственнику в Пепельный Берег. Однако физических сил в его уставшем от жизни теле оставалось уже маловато. Даже весь комфорт и покой Сент-Осита, который был отнюдь не захудалой богадельней, а весьма приличным заведением для престарелых джентльменов со средствами, вряд ли помогут ему протянуть хотя бы несколько лет – таково было наше впечатление.

– Слушай, а не может быть так, что у него самого есть какой-то более молодой родственник, который знает, что по смерти старика деньги перейдут к нему? – Ум Кэрол снова заработал в прежнем направлении.

– Нет, не может… Это уж и вовсе дикая версия. Кэрол примолкла, но ненадолго.

– Хорошо, ты прав, – сказала она. – Но все равно: если Артура убили не из-за денег, то по какой-то другой причине. Значит, было что-то в его жизни, о чем мы не знаем. Нужно только не жалеть усилий, и рано или поздно мы докопаемся, что это было…

Если я рассчитывал, что сегодняшнее фиаско обескуражит ее, то ошибся. Ее упрямство не знало границ.

– Мне трудно даже представить себе какую-то другую причину, – сказал я. – Насколько я могу судить, Артур был натурой спокойной, мягкой и совершенно безобидной. Вряд ли у него могли быть враги. Если не считать диабета да этой чудовищной истории с Фэй, я бы сказал, что он прожил вполне заурядную жизнь.

Кэрол задумалась над моими словами.

– Но ведь мы почти ничего не знаем о его жизни, – сказала она. – По крайней мере о его прошлом. Нам известно, что он учился в Кембридже, что потом у него была ферма – вот, собственно, и все. За исключением, конечно… – Она осеклась и пристально посмотрела на меня. – Если бы твоя жена утонула во время медового месяца, ты бы назвал это заурядным событием?

– Нет, конечно… Но это вряд ли могло стать мотивом убийства. Тут есть место только состраданию…

– Так или иначе, но то был случай из ряда вон выходящий, и, если мы хотим продолжать поиски, нам нужна какая-то отправная точка.

К такому повороту я был не готов.

– Ты что – всерьез собираешься ворошить прошлое Артура в поисках мотива для его убийства?

– Да, – сказала она твердо. – И для начала я хочу узнать побольше о его первом браке. Несчастный случай с первой женой стал трагической вехой в его жизни… Смотри, как странно, обе его жены утонули.

Я едва заметно вздрогнул. На мгновение в моем воображении мелькнул Артур, который топит жену, а затем отправляется в глубь острова, чтобы покончить с собой… Но нет, в этом не была, разумеется, ни грана здравого смысла.

– Простое совпадение, – сказал я.

– Надеюсь, что так… И все-таки – как нам навести справки о первом браке Артура?

– Думаю, что можно получить какую-то информацию в Сомерсет-хаусе, если тебе это настолько необходимо.

– Мы можем поехать туда сегодня же?

Честно говоря, это «мы» меня немного раздражало. Она все дальше и дальше втягивала меня в утомительное и совершенно безнадежное предприятие. Она намеренно делала меня его участником. Однако мог ли я отказаться?

– Хорошо, – сказал я, подумав, – поехали сегодня.

Мы без труда получили стандартный набор сведений, которые заносятся в архив при регистрации брака. Его невесту звали Вероника Пэшли, секретарь по профессии, двадцать два года, проживала в Кенсингтоне. Венчались они 7 апреля 1960 года. Отец новобрачной – Эрнест Джон Пэшли – владелец строительной фирмы. Отец Артура был записан нан Джордж Эдвард Рэмсден, фабрикант. Я занес все эти сведения в записную книжку.

– Ну, и что теперь? – спросил я, когда мы вышли из здания архива.

Кэрол задумчиво посмотрела на меня и спросила:

– Джеймс, если девушка утонула во время медового месяца, об этом ведь наверняка писали газеты, правда?

– Наверняка, – ответил я.

– Так, мы знаем, когда это произошло… Где можно просмотреть старые газеты?

– Нам поможет Британский музей. В Хендоне у них есть филиал, где хранятся газеты бог знает каких времен.

– Туда может прийти любой?

– Нужен читательский билет, но можно получить разовый прямо на месте.

Она взяла меня за руку – первое проявление нежности за долгое время. Видимо, я должен был расценивать это как награду за помощь.

– Тогда пошли, – сказала Кэрол.

Я сразу решил, что серьезная пресса нас интересовать не должна, и мы заказали подшивки «Мейл» и «Экспресс» за апрель 1960 года. Нам пришлось довольно долго ждать, пока их принесут, но, как только они оказались в наших руках, мы почти тут же нашли искомое. На одной из полос «Мейл» за 11 апреля я увидел знакомое лицо. Это была фотография Артура Рэмсдена. Крошечный снимок симпатичной девушки был врезан прямо в текст репортажа.

Склонившись голова к голове, мы с Кэрол вместе прочитали его. Вот что в нем говорилось:

«Медовый месяц молодоженов из Лондона закончился трагедией, когда Вероника Рэмсден, двадцати двух лет, которая только за четыре дня до того стала супругой Артура Рэмсдена из Хэмпстеда, утонула, упав со скалы в море.

Рэмсдены прогуливались по вершине скалы, возвышающейся над бухтой, которую местные жители называют Губой Дьявола, когда миссис Рэмсден поскользнулась и головой вниз упала в море. Рэмсден бросился бегом вниз и, несмотря на то что не умеет плавать, кинулся в воду в отчаянной попытке спасти жену. Море было бурным, и, прежде чем он смог прийти ей на помощь, она исчезла в пучине. Сам мистер Рэмсден с большим трудом выбрался на берег в состоянии полного изнеможения. Тело миссис Рэмсден до сих пор не найдено.

Мистер Рэмсден, который временно служит в министерстве сельского хозяйства, является сыном мистера Джорджа Рэмсдена – президента компании «Джозеф Грантли лимитед», производящей сельскохозяйственную технику. Миссис Рэмсден была единственной дочерью Эрнеста Пэшли из усадьбы Олд-Стоунз в Бриджпорте».

Мы просмотрели последующие номера, чтобы проверить, не было ли у истории продолжения. В выпуске за 12 – е число нам попалась коротенькая заметка, в которой говорилось, что тело миссис Рэмсден было выброшено на берег. Еще двумя днями позже «Мейл» опубликовала стандартный отчет о судебном разбирательстве. Заключение присяжных гласило: «несчастный случай», а председательствующий в своем выступлении отметил мужественные действия Артура и принес ему свои соболезнования.

Кэрол переписала в блокнот все упомянутые в газетах имена и адреса и закрыла подшивку.

– Да, не густо, – сказала она со вздохом.

– Ты ожидала большего?

– Ничего я не ожидала. Я ищу – вот и все. И это только начало…,

– Значит, ты собираешься продолжать поиски?

– Да, – ответила она, – и хотела бы, чтобы ты мне помог… Но даже если ты откажешься, я буду продолжать одна…

Глава 17

Утративший последнюю надежду готов на все – именно в таком положении я оказался. У меня не оставалось сомнений, что, если не случится чего-то важного, что в корне изменит ситуацию, наш брак с Кэрол неизбежно потерпит крах. Наши отношения уже сейчас скорее напоминали домашнюю холодную войну, нежели нормальное общение любящих супругов. Я чувствовал, что окончательная и непоправимая ссора может вспыхнуть в любой момент. Я не мог допустить этого, не исчерпав прежде всех возможностей спасти положение. Поэтому, хотя я и не ждал от этого ничего путного и не очень-то понимал, что движет Кэрол, я решил помогать ей в ее добровольном расследовании. Я как мог пытался утвердить в себе веру, что она не притворяется, а действи тельно искренне надеется что-то найти, что она делает это, чтобы спасти нашу семью, нашу любовь, а не те материальные блага, которые я ей дал. В том же случае, если она всего лишь пытается выиграть время, чтобы подбросить мне какую-то новую соблазнительную теорийку, то у нее, конечно, ничего не выйдет, но только хуже от этого уже не будет никому. В тот вечер я сказал ей, что я полностью в ее рас поряжении… Она сухо поблагодарила меня и отвернулась, чтобы скрыть набежавшие слезы.

В течение последующих нескольких дней мы методично листали страницы жизни Артура Рэмсдена, стараясь выяснить, кто и по какой причине мог решиться убить его. Поначалу дело шло туго, так мало было нам о нем известно, но факты, почерпнутые из газетных столбцов, помогли немного продвинуться вперед. Свой довольно-таки шаткий теперь дипломатический статус я беззастенчиво использовал, чтобы получить доступ к тем людям, которые были нам нужны. Мы побеседовали с его бывшим куратором и преподавателями в Кембридже, с чиновниками, которые знали когда-то Артура по министерству сельского хозяйства, а также с великим множеством работников компании „Грантли". Через Джона Хэмилтона нам удалось установить адрес фермы, которой Артур владел в свое время в Девоншире. Мы съездили туда и расспросили нескольких его бывших соседей. На обратном пути мы заехали в Бриджпорт, разыскали усадьбу Олд-Стоунз и поговорили с матерью Вероники Пэшли, теперь уже вдовой. Это было трудное расследование, в котором нередко возникали щекотливые ситуации, а иногда и совсем уж не приятные эпизоды, поскольку почти все знали о трагедии в Норфолке и рекомендоваться сестрой Фэй – значило рисковать, нарваться на откровенное недоброжелательство. Порой, чтобы получить на свой вопрос хоть какой-то ответ, нам приходилось делать прозрачные намеки, что в этом деле, мол, не все тан просто, что иногда вызывало интерес, но чаще – издевательский скептицизм. Бывало, правда, что трагедия сестры Кэрол пробуждала сочувствие к ней, и тогда люди были к нам добры. Когда прошла неделя непрерывных расспросов, мне стало казаться, что я теперь досконально знаю все о жизни Артура Рэмсдена и что больше узнать просто невозможно. И, как я и думал, ничего существенного нам раскопать не удалось.

Картина сложилась такая. В Кембридже Артур был прилежным студентом и, в пределах определенного круга, даже популярной личностью. Он изучал сельскохозяйственные науки и смежные с ними дисциплины и закончил университет с отличием. Несколько месяцев он проработал в отцовской компании, а затем перешел в министерство сельского хозяйства, где зарекомендовал себя исполнительным и перспективным молодым администратором. Помнили его там как приятного и общительного парня. Потом он опять ненадолго вернулся в „Грантли". В 1960 году он женился на Веронике Пэшли, которая, по всем отзывам, была очаровательной молодой особой. Затем был медовый месяц с его трагической развязкой. После этого здоровье его несколько пошатнулось, и отец, который в нем души не чаял, отправил сына в кру госветный круиз в надежде, что смена обстановки поможет ему немного развеять печаль. Когда он вернулся окрепшим, – отец купил ему ферму в окрестностях Дартмура. Хозяйство было сильно запущено, но старик выбрал именно такое не без умысла. Артур с головой ушел в работу, вкладывая в нее всю свою энергию, и за семь лет ферма его трудами бук вально расцвела. Поселившись в деревне, он крайне редко оттуда выезжал. Его регулярно навещал отец до самой своей смерти в 1962 году, а в остальном Артур вел очень замкнутую жизнь, у него почти не было друзей, он порой неделями лица человеческого не видел. Так продолжалось до 1968 года, когда у него нашли диабет. Он продал ферму и перебрался в Норфолк.

Хотя некоторые периоды его жизни, как, например, кругосветное плавание, остались вне сферы нашего расследования, в целом мы проделали очень скрупулезную работу. На каждой ее стадии мы старались уловить хоть малейший намек на какую-либо серьезную проблему, но не обнаружили абсолютно ничего. Да, у Артура почти не было друзей, но и врагов он себе не нажил. Никто не отзывался о нем с искренней теплотой, что, впрочем, объяснялось некоторой от чужденностью, которая появилась у него после гибели первой жены. Но в то же время никто не мог сказать о нем ничего дурного. Его трудолюбие и изобретательность повсеместно вызывали уважение. Кроме Вероники Пэшли и Фэй женщин в его жизни не встречалось. Он был законопослушным, умеренным во всем гражданином, и нам не удалось напасть на след хотя бы мелкого скандала, связанного с ним. Если у кого-то и была причина убить его, то обнаружить ее нам не удалось. Даже Кэрол, при ее живом воображении, не смогла найти никакой почвы для построения новой теории. В тот вечер, когда мы вернулись наконец домой, она была более тиха, чем обычно, но, к моему удивлению, отчаянию не поддалась. Я же чувствовал усталость и опустошенность после этих бесплодных поисков.

– Это как старое определение метафизики, – сказал я.

– Какое определение? – спросила Кэрол.

– Когда слепой ищет в темной комнате черную кошку, которой там нет.

– Но она же есть! – воскликнула она. – Непременно должна быть.

Глава 18

На следующее утро она неожиданно заявила, что хочет снова поехать в Норфолк. В жизни Артура был еще один не исследованный нами период – пять лет, проведенные им в Пепельном Береге до женитьбы на Фэй. Поскольку было это не так давно, то не в это ли время могли случиться с Артуром какие-то неизвестные нам вещи? Кэрол сумела узнать имя женщины, которая помогала тогда ему по хозяйству. Миссис Пирс и сейчас живет в Фэйрхавене, и нам хорошо бы было с ней поговорить. А потом обследовать и сам дом.

У меня это предложение никакого энтузиазма не вызвало. Нам уже был известен распорядок жизни Артура в Пепельном Береге, и я сильно сомневался, что мы сможем вы ведать что-нибудь новенькое. Вряд ли он стал бы держать свидетельства каких-то своих прошлых неурядиц в доме, который делил с Фэй. Кроме того, мне не по нраву пришлась идея, чтобы Кэрол так скоро вновь вернулась на место трагедии, что неизбежно должно было всколыхнуть в ней мучительные воспоминания. Беспокойство о ней, конечно, никак не вязалось со всеми моими подозрениями, но я ничего не мог с собой поделать. Кэрол твердо решила ехать, и я не сомневался, что она отправится туда и без меня. Поэтому сразу после завтрака я вывел машину из гаража, и мы вы ехали в Норфолк, взяв с собой запас вещей на случай, если придется заночевать.

Мы без труда разыскали на окраине Фэйрхавена опрятный коттедж миссис Пирс. Это была невысокая, подвижная женщина лет шестидесяти, с манерами резкими и энергичными. Сначала казалось, что визит Кэрол ей не по душе, что отчасти можно было понять, но она быстро оттаяла, и мы обстоятельно с ней побеседовали. Как я и предвидел, ничего нового мы не узнали. В течение тех пяти лет Артур вел размеренное, ничем не омрачаемое существование. Никаких чрезвычайных происшествий в его жизни не случалось. Иногда его одолевало дурное расположение духа, но с кем этого не бывает? По большей же части он был человеком добрым и приветливым. Работать у него было сплошным удовольствием… Ее отзыв был похож на те некрологи, которые друзья покойных помещают в „Таймс". Даже если бы миссис Пирс были известны какие-то неблаговидные факты, я уверен, с нами она ими не поделилась бы. Впрочем, в равной степени я был уверен, что ей и сказать-то было нечего.

Мы пообедали в ресторане под обстрелом любопытных взглядов. Кэрол едва ли замечала их, но я чувствовал себя неуютно. Расплатившись по счету, мы немедленно отправились в Пепельный Берег. Я забрал из магазина ключи от дома, и мы смогли войти внутрь. Здесь все было так же, как и десять дней назад, никто за это время сюда не заглядывал. Для меня это место было полно привидений, но Кэрол и на этот раз оказалась нечувствительной к атмосфере – она настроилась на поиски и сразу же начала перебирать вещи Артура. Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ней.

Вести поиски оказалось несложно. Артур был человеком методичным, и большая часть его личных вещей и бумаг была аккуратно сложена в комнате, которую он использовал как кабинет. Было там несколько папок с корреспонденцией и счетами, мы разделили их между собой и внимательно изучили. Кэрол занималась этим с мрачной сосредоточенностью, я же вскоре обнаружил, что мое внимание рассеивается, по тому что там не было ничего, что могло бы представлять малейший интерес. Я посмотрел паспорт Артура. Он был как новенький, и, судя по визам, его использовали только дважды: три года назад для поездки во Францию и совсем не давно – на Канарские острова, где он провел с Фэй медовый месяц. Никаких финансовых документов или страховых полисов мы не обнаружили. Их он хранил либо в банке, либо у Хэмилтона. Кэрол нашла его свидетельство о рождении, в котором значилось, что он родился в 1934 году в Лютоне, там же хранились два свидетельства о браке. Целый шкаф был забит фотографиями его собственной работы – некоторые в альбомах, некоторые просто так, вразброс. Мы все их просмотрели, но ничего особенного заметить не смогли. Единственной фотографией в рамке был портрет Фэй, стоящий на его письменном столе.

– Джеймс, – сказала вдруг Кэрол, – ты обратил внимание, что здесь нет ни одного снимка его первой жены?

Я пожал плечами.

– Разве это удивительно? Он был человеком чувствительным.

– Да нет же, я и не ожидала увидеть ее фотографию на стене. Но ведь он должен был хранить хотя бы один снимок в личном архиве!

– У него с нею были связаны страшные воспоминания, – сказал я. – Возможно, он хотел начисто стереть это из памяти. И при таких обстоятельствах это, кстати, вполне естественно.

– Естественно?.. Не думаю. Не могу поверить, чтобы мужчина порвал и выбросил все до единой фотографии девушки, которую он любил, только потому, что произошел трагический несчастный случай. Он бы положил их подальше на полку, начал бы новую жизнь, но все равно они были бы где-то здесь…

Я начал просматривать книги, которыми были уставлены полки по стенам. Их было много, на самые разнообразные темы – фотография, орнитология, общая медицина, психология. Однако ничего особенно примечательного в глаза мне не бросилось. Я снова почувствовал, что не могу сосредоточиться. Пока Кэрол продолжала рыться в содержимом письменного стола Артура, я открыл дверь стенного шкафа и обнаружил за ней тесноватую, но уютную темную комнату фотолаборатории. Оттуда я попал на чердак и постепенно обошел весь дом. Не могу сказать, чтобы мне это хоть что-нибудь дало. Единственный вывод, который напрашивался после всех поисков, заключался в том, что мы и без того знали: Артур был умным, сентиментальным, аккуратным человеком без дурных привычек, который вел насыщенную жизнь и чья привязанность к жене была безгранична.

Я вернулся в кабинет и увидел, что Кэрол склонилась над тонкой папкой из черной кожи.

– Джеймс, – позвала она, – иди сюда, взгляни-ка…

– Что это? – спросил я.

– Банковские ордера Артура… Посмотри, какие суммы он снимал наличными. По моим подсчетам, больше двадцати тысяч фунтов за последние четыре месяца.

– Неужели?

Это действительно выглядело странно. Я подошел к столу, и она показала мне бумаги. Четыре чека были выписаны им на самого себя с интервалами в четыре-пять недель. И сумма каждого была немного больше, чем предыдущего. Я стал соображать, зачем могла Артуру понадобиться такая куча наличных денег… И почти сразу все понял.

– Ну конечно! Он же ходил на торги. Без денег там делать нечего.

– Но разве мог он потратить так много?

– Вполне. По крайней мере, мне кажется, что в его коллекции попадаются очень дорогие вещи.

– Четыре аукциона за четыре месяца… Не многовато ли?

– Пойми, он был настоящим энтузиастом этого дела. Кэрол медленно перелистала бумаги.

– Посмотри, до апреля он таких крупных сумм не снимал. Разве он не ходил на аукционы и раньше?

– Аукционы бывают разные. В Лондоне на крупных аукционах можно расплачиваться чеками, а в провинции, наверное, предпочитают наличные…

Признаться, я не очень-то разбирался во всем этом.

– А к чему ты клонишь? – спросил я.

– Это, конечно, только догадка… но, Джеймс, ты не думаешь, что кто-то мог его шантажировать?

– Мне такая идея даже в голову не приходила.

– Сумма с каждым разом возрастала. Мне кажется, при шантаже так и бывает.

– Простая случайность, – ответил я на это. – К тому же, если бы Артур брал в банке деньги, чтобы заплатить шантажисту, он вряд ли хранил бы так тщательно копии банковских ордеров.

Но Кэрол и это не убедило.

– Если у него была привычка хранить бумаги, было бы как раз странно, если бы он начал вдруг их уничтожать… А для Фэй он всегда мог придумать какое-то объяснение, те же аукционы, например…

– Но эти деньги и предназначались для торгов… Ну, подумай сама, из-за чего его могли шантажировать?

– Что-то могло быть…

– Ты же сама знаешь: мы раскопали подробности его жизни до мелочей – и ни намека ни на что не нашли.

– Но вспомни, он вел себя как человек, которого шантажируют, – настаивала Кэрол. – Вот тебе объяснение его депрессии, всех перепадов настроения.

– Это вполне можно объяснить беспокойством за Фэй и ревностью, – возразил я. Она пропустила мое замечание мимо ушей.

– К тому же становятся понятны его ночные прогулки вдоль дамбы. Он кого-то встречал там… Там ведь бродил кто-то еще, помнишь?

– Это по версии Фэй.

– Знаю, но я верю этой версии…

– Значит, ты веришь, что Фэй видела однажды, как он стоял на коленях?

– Да…

– Ну а это как вписывается в твою идею? На колени-то он зачем вставал, по-твоему?

Она посмотрела на меня сосредоточенным взглядом, и я почувствовал, что она на этот раз опять изобретет что-нибудь, и не ошибся.

– А может быть, он деньги прятал… Зарывал в песок.

– К чему, если он сам встречался с шантажистом?

– А вдруг на самом деле он с ним вовсе не встречался лично? – сказала она. – В конце концов, Фэй слышала чьи-то шаги совсем в другом месте. Вероятно, шантажист указал Артуру, где класть деньги, а потом забирал их. Артур мог даже не знать, кто его шантажирует. Такое ведь случается, верно?.. Этот человек мог общаться с ним по телефону – так было бы для него даже безопаснее…

Я попытался остановить поток ее фантазии.

– Скажи мне одну вещь, – перебил я ее. – Только одну.

– Какую?

– Даже если Артура кто-то шантажировал, тебе-то от этого какой прок? Ты когда-нибудь слышала, чтобы шантажист убивал свою жертву – курочку, которая несет для него золотые яички?.. По-моему, в таких делах если доходит до убийства, то погибает как раз шантажист.

– Да, видимо, ты прав. – Кэрол сдалась, когда я уже не ожидал этого. Это было отступление, но я был уверен, что временное. Куда еще заведет Кэрол ее необузданное воображение?