Текст книги "Цена на материнство (СИ)"
Автор книги: Эмилия Грант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 3
Игорь
Я долго представлял себе эту встречу. В те дни, когда у меня не было ничего, в те дни, когда я, вгрызаясь зубами в каждый заработок, делал себе первый капитал. У меня была цель – деньги. Много денег. И я не гнушался ничего. Раздавал листовки, таксовал, ночевал в парках, делил крышу с узбеками. Хорошие, кстати, попались ребята, душевные. Научили меня готовить такой плов, что если бы не выгорело с бизнесом, я бы устроился поваром в придорожную забегаловку.
Вместе с одним парнем заказал первую партию дешевых китайских кроссовок, вдвоем толкали их на рынке, потом нашли одного рукастого задрота, чтобы он нам сделал первый сайт. Из дерьма и палок. Сейчас я бы и не вспомнил, сколько всего мы пытались продавать за эти годы: украшения для праздников, цветы, мебель, канцелярку, шмотки. Начинали – и прогорали, снова начинали. Мотались в Китай и с разговорником в руках бегали по фабрикам, обсуждали на помеси кривого английского с китайским условия работы. Выбили из одного Цзана эксклюзивный контракт – и понеслось. Первый офис, первый склад, первая команда программистов, которые перепрошивали телефоны и планшеты под нашего потребителя. Первый миллион, первая ипотека, первая тачка.
Перевез в Москву маму, поселил отдельно. Нашел деньги на ее бизнес – не столько для прибыли, сколько для самооценки. Массажный салон. Конечно, матушка не исправилась, но теперь хотя бы заводила интрижки для удовольствия, а не для того, чтобы отмазать меня от тюрьмы, армии или выселения из квартиры за долги по коммуналке.
Мама быстро освоилась. Здесь за ней не тянулся шлейф старых приключений, она научилась задирать голову и строить из себя потомка аристократов. Снова подняла тему с моим якобы отцом – Валерием Ещенко, кумиром зрелых женщин. Когда-то она мне все уши прожужжала, а я, наивный идиот, трепался об этом на каждом углу.
Мол, все вы дураки, мой папа – сам Ещенко. Мама даже писала письма, выслеживала его на концертах, звонила на телевидении. Все глухо. И я уже смирился, что это одна из тех легенд, которые женщины создают сами себе, чтобы хоть как-то скрасить существование. Флер загадочности и неразделенной любви.
Создают – и сами потом начинают верить.
Но правда оказалась неожиданной. Деньги открывают все двери, и если бы я продолжал стучаться в дом Ещенко и твердил, будто он мой биологический отец, меня бы вышвырнули на обочину охранники, да еще и отпинали бы по почкам. Но стоило мне столкнуться с ним на одном из светских раутов и будто бы невзначай, в качестве анекдота, упомянуть про мамину легенду, как он резко вспомнил о своей поездке в наш городишко, узнал на фотографиях мою матушку. И вот так, слово за слово, ради естествоиспытательского интереса, мы с ним договорились о тесте ДНК. Девяносто девять процентов. Бывает же!
Что забавно, в тот момент я не почувствовал ничего, кроме легкого удивления. Мол, случается же такое. Мне не хотелось ни вешаться новообретенному папочке, ни радоваться воссоединению семейства, ни встречаться с братьями-сестрами. А вот Ещенко раскис. Наверное, возраст делает людей излишне сентиментальными.
Всплакнул, накатил беленькой, пожалел меня, сиротку, выросшего в тяготах и нужде. Странно было смотреть на пьяные слезы поп-звезды.
И я хотел было уже закрыть тему, перевернуть страницу биографии, но Ещенко стал домогаться меня с пылом молодой любовницы. Не в интимном, конечно, смысле. Звонил, писал, обижался, что я слишком долго не снимаю трубку.
Буквально силком затащил в свое семейное гнездышко, в особняке в ближайшем замкадье, чтобы познакомить с близкими.
Видно было, что дворец он выстроил себе, чтобы потешить самолюбие. Чтобы на роскошной веранде принимать журналистов, развалившись в ротанговом кресле, и надиктовывать мемуары. Расставил по всему саду скульптуры, разбил фонтан, даже прислугу заставил носить форму и накрахмаленные переднички. В общем, чесал эго на всю катушку.
Я чувствовал себя там чужим. Роскошью меня было не удивить, а вот выбесить снобизмом – запросто. Я представлял себе, как он прогуливался в своем саду лет десять назад, кто-нибудь из горничных приносил ему мешками письма от поклонниц. И там, на дне, валялись весточки от моей матери. А он отмахивался с ленивой вальяжностью русского барина и повелевал утилизировать макулатуру. И от этих мыслей находиться в доме Ещенко было еще противнее.
Его законная супруга была рада нашей встрече еще меньше, чем я. Но она хотя бы соблюдала приличия и довольно успешно изображала из себя радушную хозяйку. А вот мои единокровные брат и сестра… О, они даже не пытались казаться милыми.
Лиза, избалованная донельзя девица, которая была младше меня на пару лет и явно не привыкла затыкаться, когда это требуется, демонстративно вскочила с дивана, будто Ещенко привел в дом прокаженного. Выкрикнула какие-то гадости и, топая, убежала к себе наверх. Было бы ей лет пять – еще куда ни шло. Но в таком возрасте… Кажется, кому-то отчаянно не хватало хорошей порки.
Сын Рома, уже постарше моего, тоже впал в показушное отрицание, но уже по-своему. От него разило гомосексуализмом, как от рыбного магазина минтаем.
Маникюр, манерности, шарфик – и постоянное закатывание глаз. Нет, я ничего не имею против геев. Но когда капризным гнусавым голосом говорят обо мне в третьем лице в моем же присутствии…
– Пап, ну зачем ты его привел… Он что, тут ужинать с нами будет? А ты ему не говорил, что у меня вообще-то гости?.. Скажи ему, чтобы он не трогал Жужу…
Жужу. Не собачка, а пучеглазое недоразумение. Я бы и не трогал, если бы она не пыталась поиметь мою лодыжку.
В общем, мир шоу-бизнеса все-таки оставил свое клеймо, только почему-то не на самом Ещенко, а на его сыне.
Когда Рома все-таки выкатился из-за стола и отправился встречать своих личных гостей, отец доверительно нагнулся ко мне и сказал:
– Вот видишь, ради кого я горбатился всю жизнь? Из меня вышел плохой отец, Игорь. И в какой-то степени тебе повезло, что ты не жил здесь. Я дал им все – а они плюют на меня… Я рад, что нашел тебя. Знаешь, если бы у тебя были дети, если бы я был уверен в том, что мой род продолжится, я бы оставил этот особняк тебе.
Он должен быть семейным гнездом.
– Ты с ума сошел? – женский визг чуть не разбил хрусталь на столе: Лиза стояла в дверях с искаженным от возмущения лицом. – Мало ты детей нагулял? Какое этот имеет отношение к нашему дому?!
– Я, пожалуй, пойду, – я встал из-за стола.
– Вот-вот! Катись отсюда, нищеброд!
– Лиза!.. – Ещенко раскраснелся от гнева и гипертонии. – Лиза, извинись перед братом сейчас же!..
Я не стал участвовать в семейном скандале. Ушел, потому что драм за мою жизнь нахлебался досыта. «Нищеброд»… Интересно, она знает, сколько денег сейчас у меня на счетах? Или дело не в деньгах, а во мне? И я для всех навсегда останусь нищебродом и ублюдком? Может, рожей не вышел?..
Способ это проверить был только один. Вернуться туда, где я вырос. Туда, где меня привыкли считать ничтожеством, отребьем, потенциальным преступником. Я много раз представлял себе, как появлюсь перед одноклассниками, богатый и состоявшийся. Мечтал, что они будут лебезить, льстить, в надежде, что я поделюсь куском пирога. Станут хлопать меня по плечу – те, кто раньше за одной партой со мной сидеть отказывался. И вот тогда я пошлю их всех. И особенно – ее.
Но встреча с братом и сестрой заставила меня усомниться во всем. В одну секунду мои достижения, статус и деньги перестали иметь значение. Я снова почувствовал себя никем. И я понял, что больше не хочу ждать. Что поеду назад, в город, который язык не поворачивается назвать родным. И посмотрю, как отреагируют на меня люди из прошлого.
Сомнения отпали, стоило мне припарковаться у школы и выйти из машины.
Наташка Сиваева, Петя, Люба, Витек, чтоб ему пусто было, все они уронили челюсти. Смотрели на меня, как на привидение. Жадно оглядывали с ног до головы, и я буквально слышал, как скрипят их жалкие мозги: «Как ему удалось? Где он все это взял? Откуда у него такие часы? Костюм? Не может этого быть…»
Может, дорогие мои. Еще как может.
И мне не пришлось разыскивать Алину, она стояла у крыльца вместе с ними. О, нет, она бы не позволила себе таращиться на меня открыто. Богатство никогда не было для нее чем-то удивительным, и даже тот факт, что сейчас я мог бы купить десять таких же домов, как у ее отца, не заставил бы ее потерять самообладание.
Бледная, как будто бы похудевшая, она смотрела на меня горящими глазами, и в них читался страх. Правильно, дорогая моя, бойся.
Я включил сигнализацию и, не торопясь, прошествовал к дверям, позволяя бывшим одноклассникам разглядеть меня получше.
– Соскучились? – усмехнулся я и замер: Алина держала под руку Витю. По-хозяйски, так, как держат своих мужей жены.
Это что же, она из жалости подобрала его после выпускного и так до сих пор и нянчит мне в отместку? Да бред же! Он даже близко не может ей нравиться!
Нелепый, нескладный… Одет, как сельский библиотекарь. Это для него сделал исключение ее папочка? Все собирался подыскать дочурке выгодную партию – а в результате выдал за Витька? Прогадал, ох и прогадал же!..
Впрочем, нет. Кольца не видно, значит, это всего лишь театр. Позлить меня, наверное, захотела. Что ж, Алиночка, теперь мне на тебя плевать.
– Ну что, ребят, так и будем стоять? Или пойдем все-таки опрокинем рюмашку за встречу? – я поднял вверх бутылку «Курвуазье».
Они ожили, как я и ожидал. Петька хлопнул меня по плечу, Наташка что-то залепетала в духе «ой, какой же ты, Гарик, стал», Люба прижалась грудью… И только Алина развернулась и прошла в школу, сделав вид, что меня не существует.
Глава 4
Алина
Я постоянно чувствовала на себе его взгляд. Игоря. Его появление изменило все, перевернуло меня изнутри, но я не могла позволить себе хоть на секунду утратить самообладание. Я будто встретилась со своим самым страшным кошмаром.
Только теперь я поняла, что все эти годы подсознательно боялась, что Игорь вернется. И будет мстить.
– Ты нервничаешь из-за Верещагина? – Витя безошибочно считал мое состояние.
– Плевать мне на него, – я вскинула подбородок. – Пусть катится туда, откуда приехал. Тут есть шампанское? Хочу чего-нибудь…
– Не волнуйся, – Витя мягко положил руку мне на спину. – Я не дал тебя в обиду тогда, не дам и сейчас.
«Не дал в обиду»… Что ж, пожалуй, это было действительно так. Витя не смог бы побить Игоря, даже если бы очень постарался. Поэтому сделал единственное, что мог на тот момент. Вызвал огонь на себя. Смелый поступок, учитывая, что Верещагина побаивались и более сильные ребята из нашего класса. И все-таки я уверена была, что могло бы обойтись мирно, будь Витя чуть благоразумнее…
Просто он, как и остальные, не понимал, что Игорь никогда не причинил бы мне зла. По крайней мере, тогда. До того, как сбежала.
Он ведь приехал не для того, чтобы поквитаться? Это вопрос терзал меня снова и снова, но я не решалась озвучить его Вите или кому бы то ни было другому.
Наверняка, я преувеличиваю и накручиваю. Слишком много о себе думаю. Столько лет прошло… Какая-то глупая девица из школы… Стоит ли овчинка выделки?
Гораздо вероятнее, что Игорь просто хочет утереть нос всем нашим. Классическая история гадкого утенка. Не таким уж гадким он был когда-то, но теперь явно расправил крылья. Вон, чувствует себя хозяином положения. Сидит во главе стола, потягивает свой несчастный коньяк, наслаждается всеобщим вниманием.
Я смотрела со стороны на эти топорные попытки подмазаться к богатому Буратинке. Лесть перла у ребят из всех щелей, Люба флиртовала так открыто, что мне было удивительно, как он до сих пор не выложила на стол собственные трусики в качестве джокера. Тошно было наблюдать за этим. Интересно, несколько лет назад я выглядела так же? Сидела в новом дизайнерском платье, сверкала украшениями, угощала всех сырами, прошутто и винами. И мне вот так же заглядывали в рот. И через полчаса увещеваний, что краше меня на свете не сыскать, я слышала душещипательные истории о больных родственниках и тяжелом финансовом положении. И, конечно, помогала. Одному договориться насчет операции, другого устроить на работу к отцу, третьему банально давала денег.
Сегодня с меня состричь было нечего. Напротив, впору было самой садиться поближе к Верещагину, нахваливать его костюм и прическу, предлагать себя, чтобы он помог папе с адвокатом, а маме с доктором. Что ж, Гар, если ты рассчитывал на это, то фиг тебе. Я не опустилась еще до такой степени.
– Может, потанцуем? – Витя заботливо заглянул мне в глаза.
– Конечно, милый, – я отставила бокал с дешевой шипучкой, которую в местных магазинах выдавали за шампанское.
Играл популярный медляк из нашей юности. Когда мы были в старших классах, все нетерпеливо ждали этих песен, чтобы мацать друг друга в полумраке под ленивым надзором классной. Но Витя был джентльменом тогда – остался им и сегодня.
Бережно положил руку мне на талию, медленно покачивался в такт, не пытаясь прижать меня к причинному месту, как делал когда-то Игорь, вызывая у меня жгучий стыд.
Танец избавлял меня от необходимости общаться с бывшими одноклассниками. Не надо было приходить сюда, не надо…
Верещагин смотрел на меня, странно прищурившись, и даже не пытался отвести глаза, когда я встречалась с ним взглядом. Я чувствовала себя голой, хотелось спрятаться, накрыться одеялом и сбежать. Но я не собиралась доставлять ему это удовольствие. Только убеждала себя, что это всего один вечер. Еще часок – и можно будет спокойно уйти так, чтобы это не выглядело побегом. И уж больше я никогда не появлюсь на встречах выпускников.
Игорь тоже переместился на танцпол: сначала об него терлась Люба, потом Ксюша, потом Настя. Эта вообще только-только развелась – но, видимо, задалась целью не упустить выгодную партию, во что бы то ни стало. Впрочем, вряд ли бы у нее что-то выгорело. Верещагин был вежливо равнодушен. Слушал женскую болтовню, время от времени кивал или отвечал односложно.
– Может, пойдем? – шепнула я Вите.
– Хорошая идея, – оживился он. – Сразу бы так! Не стоило даже…
– Потанцуем? – знакомый насмешливый голос заполз в уши языком змия-искусителя, по спине прокатилась волна мурашек, на обнаженное плечо легла сухая горячая ладонь.
– Убери руки! – взвился Витя. – Не станет она с тобой танцевать!
– А ты, я смотрю, все такой же наивный и смелый?
– Не вынуждай меня… – воинственно начал Витя, но Игорь только рассмеялся.
– Что? Хочешь драться? Одного раза тебе было мало? – сказал он с какой-то брезгливостью и снисходительностью. – Не смеши, Витек. Сегодня я не буду устраивать второй раунд. Во-первых, жалко тебя, дурака, во-вторых, статус не позволяет. А в-третьих, на твою прекрасную даму у меня никаких планов. Так, поболтаем, вспомним старые добрые времена. Или ты настолько не уверен в своей девушке?
– Она моя невеста!
– Вот как? – Игорь, кажется, немного удивился, но тут же снова заулыбался. – Тем более! Думаешь, что она сбежит от тебя после первого же танца? Понимаю. Я бы на ее месте сбежал еще раньше.
Я видела, что Витя покраснел, на шее вздулась вена. Нет, до добра это не доведет.
– Вить, пойдем, – я взяла его под руку. – Не стоит обращать на него внимание… Он всегда был придурком.
– Ну-ну, – ничуть не обидясь, усмехнулся Игорь. – А раньше, помнится, ты так не считала. Ну, если и ты боишься, что не сможешь устоять…
– Да пошел ты! – выплюнул Витя. – Кем ты себя вообще возомнил?
– Один танец, а? – Верещагин вскинул бровь. – Ну, Алин? Или искушение слишком велико? Ну давай, спроси разрешение женишка…
– Мне не нужно разрешение, – я расправила плечи. – Просто мне неприятно находиться с тобой рядом.
– Ах ты, маленькая лгунья, – Игорь погрозил пальцем. – Ну же, докажи мне это.
Один танец – и обещаю, я отстану от вас обоих. Навсегда, окей?
Я посмотрела на Витю, он раздраженно дернул плечом, мол, делай, что хочешь.
– Хорошо, – помедлив, кивнула я. – Один танец – и ты свалишь отсюда ко всем чертям. Или откуда ты там прикатился.
– Другой разговор, – нисколько не оскорбившись, он протянул мне руку и дернул на себя. – А ты, Витек, так и будешь стоять? Иди вон лучше, выпей, расслабься.
Витя пристально взглянул на меня, и я ободряюще улыбнулась.
– Все хорошо, милый, – шепнула я. – Правда.
Мой без пяти минут благоверный направился к столу с закусками, а я позволила Верещагину вести меня в танце, сосредоточившись на том, чтобы соблюдать дистанцию. К моему вящему облегчению, Игорь эту дистанцию нарушить не пытался.
– Ну, как ты тут без меня? – светским тоном осведомился он. – Исхудала смотрю…
Твой настаивает на диете? Или просто не заработал еще на еду?
– Прекрати сейчас же.
– Да ладно, ладно, я ж по-дружески. Все свои. Как маменька с папенькой твои? Все отгоняют от тебя ухажеров веником?
– Нет, – я старательно смотрела в другую сторону и пыталась не вдыхать аромат его духов.
– Ах, ну да. Ты ж у нас теперь невеста. Мои поздравления. Ну, и как Витек в постели? Такой же зануда, как в жизни? Да, представляю себе… – Игорь картинно поджал губы и округлил глаза. – «Алиночка, прости, пожалуйста, можно войти… Ой, извини, кажется, я сейчас кончу»…
Я оттолкнула Игоря.
– Все, хватит!
– Да брось! Мне просто реально интересно, как такой дрищ вообще может возбудить женщину. Или есть какие-то волшебные таблеточки для женщин?
Слушай! Я понял! Наверное, он настолько деликатен, что ты даже не просыпаешься…
Я не выдержала. Рука взметнулась сама собой, звук пощечины ударом гонга прозвучал в паузе между песнями. Кажется, я не рассчитала силу, и теперь у меня горела ладонь, а по щеке Игоря растекалось пунцовое пятно.
– Больше никогда не смей ко мне приближаться! – крикнула я и так быстро, как только позволяли каблуки, кинулась к Вите.
Уже зазвучали первые аккорды следующего трека, но никто не танцевал. Все стояли и смотрели на нас, как тогда, на выпускном.
– Я покажу ему… Пусти… – Витя пытался вырвать руку.
– Пойдем, милый, пойдем, – я буквально силком вытащила его на парковку.
– Эй, Алин! – меня окликнул мужской голос, и я почувствовала, что терпению конец. Обернулась, чтобы высказать Верещагину все, что я о нем думаю, но меня звал не Игорь, а Петя Кобылкин.
– Что тебе? – выпалила я резче, чем следовало бы. – Тоже поиздеваться решил?
– Да не, ты чего, – он опешил он внезапной агрессии в свой адрес. – Я тут это…
Девочки сказали про твою ситуацию… Ну я подумал… Ты же вроде танцевала, да?
Тебе работа нужна?
Я прикусила язык, проклиная себя за несдержанность. Медленно выдохнула, сосчитала до десяти и нацепила виноватую улыбку.
– Прости, Петь. Тяжелый день. Так что с работой? Я готова на все, насчет танцевальной формы… Ну, я на сцене давно не была, но если размяться…
– Да ты не парься, мне особые шпагаты от тебя не нужны. Я сейчас менеджер в «Ромашке»… Ну, клуб такой…
– «Романо», что ли? – вмешался Витя, и я удивилась его осведомленности. Потому что сама я клубы нашего города знала только понаслышке, и «Романо» в их число не входил. – Может, не стоит.
– Подожди, Вить. Я не в том положении, чтобы разбрасываться работой.
– Ну тем более, – развел руками Петя. – Ты это, позвони завтра, что ли. Заходи после обеда, посмотрим, что можно сделать…
– Слушай, спасибо тебе! – искренне поблагодарила я. – Поверь, я не разочарую.
Глава 5
Игорь
Я догадывался, что за эти годы она заведет себе кого-нибудь. Уж не сидеть же ей и тосковать обо мне столько лет! И все-таки тот факт, что она встречалась… Нет, даже не встречалась. Собиралась связать жизнь именно с этим ушлепком, не укладывалось у меня в голове.
Вообще-то я не планировал выводить ее из себя. Напротив, хотел усыпить бдительность, соблазнить, показать свой новый статус во всей красе… Она бы повелась, сто процентов. Все велись. Девицы падки на деньги, в особенности, если те идут в комплекте с хорошей фигурой и симпатичной физиономией. А внешность у меня… Скромничать не буду, выше среднего.
Поэтому сомнений в том, что Алина поддастся не было. Я готов был даже задержаться на пару дней, как следует, наверстать упущенное. Уж теперь-то мне не пришлось бы соблазнять ее три года, чай уже не девочка. Мы бы порезвились всласть, а потом я бы уехал, а она осталась в этой дыре, и всю оставшуюся жизнь сравнивала бы местных кавалеров со мной. И жалела бы о том, что отказала мне тогда.
Но стоило мне увидеть Алину в объятиях Витька… Я снова потерял контроль над собой – и снова весь план полетел псу под хвост. Вместо комплиментов сыпал какими-то гадостями и не мог остановиться. Она психанула, ударила меня, сбежала… И я понял, что не готов еще поставить точку.
Пощечина не столько оскорбила меня, сколько завела. И в мыслях не было сопротивляться, пусть бы шлепала меня еще и еще, лишь бы потом раздвинула ножки. Она изменилась. Похудела, выглядела какой-то болезненно уставшей. Но внутри все равно теплился прежний огонек, и наши тела по-прежнему высекали искры. Я хотел ее. Даже спустя столько лет.
Разумеется, когда Алина сбежала, я не стал ее догонять, умолять остаться или просить прощения. Ничего, придет день – и она явится ко мне сама.
Я плеснул себе еще коньяку и вышел на улицу к парням, которые пускали клубы дыма у крыльца. Все, как в детстве. Только теперь я уже не курил, а им не надо было прятаться от учителей. От школы как раз отъезжала «лада», белая и убогая, как сам Витек.
– Нашу принцессу возят теперь не на карете, а на телеге? – с усмешкой поинтересовался я у ребят.
– Удивительно, что Витька и это смог купить, – сказал Мамаев. – Я ему говорил, возьми лучше «тойоту» старенькую или немца… Им сносу нет. Но он уперся рогом, только, мол, в салоне… Вот и купил, идиот. Влез в кредиты, еще и в долг брал на ремонт. Клянусь, недели не отъездил!
– Он что, безработный? – спросил я.
– Да куда там! – влез Кобылкин. – Научный сотрудник, едрить его. Как был ботаником, так и остался.
– Ну ничего, сейчас Алинку в ЗАГС затащит, там, глядишь, и будущий тесть поможет, – съязвил я.
Но почему-то никто не смеялся. Парни переглянулись и посмотрели на меня, как на пришельца.
– Ты что, не в курсе? – удивился Мамаев.
– Насчет чего?
– Насчет батьки ее.
– А что с Пал Ефимычем? – я старался не казаться слишком заинтересованным, но любопытство разбирало.
– Все, того Пал Ефимыч, – Кобылкин выразительно цокнул.
– Помер, что ли?
– Да типун тебе на язык! Посадили его, – Петя для убедительности изобразил пальцами решетку. – Далеко и надолго.
– За что?
– Какие-то денежные махинации, черт его разберет, – вмешался Мамаев. – Алинка, конечно, говорит, что он не виноват, типа взятку кому-то недодал… А по мне проворовался Лебедев в конец, краев не видать. Ну и вот повязали его красным бантиком – и впаяли десятку с конфискацией. Так что наша, как ты говоришь, принцесса теперь и «ладе» радуется.
– Да ладно! – опешил я. – Неужели Лебедев был такой дурак, что все имущество записал на себя, а не на жену, дочку или двоюродную бабку?
– Я в тонкости не вникал, – Петя пожал плечами. – Но у нас тут одно время по всем каналам крутили. Потом вроде мамка ее совсем плоха стала. То ли сердце, то ли еще чего… Ну, а Алинка работать толком не умеет, вот, продает потихоньку старые активы… Но ты лучше у Наташки Сиваевой спроси, они с Лебедевой вроде и общаются лучше, да и вообще Наташка всегда в курсе всего… А то, может, с твоими связями и помог бы Алине по старой памяти. Ты ж по ней, помню, сох в старших классах…
– Может, и помогу… А из наших что, никто не впрягся за нее?
– Ты деловой такой, – хмыкнул Мамаев. – Это ты себе можешь позволить благотворительность, а у нас у самих проблем выше крыши. Вон, Петька хочет взять ее в «Ромашку», только еще поди знай, будет ли она вкалывать, как надо…
Избалованная.
– В «Романо», что ли? – я смутно припоминал местную проституточную. Самая злачная дыра в городе. Там всегда можно было достать любые запрещенные вещества, плюс сауна под боком… Излюбленное место у криминала. Чтобы Алина согласилась там работать? Может, и правда у нее полный швах с деньгами? Или она просто не в курсе, на что подписалась? И куда тогда смотрит Витя?
– Ну, там теперь уже все иначе, – ответил Кобылкин на мои немые сомнения. – Культур-мультур. Танцы, диджеи. Братков уже нет особо, пасется в основном молодежь. А нам как раз гоу-гоущица нужна публику разогревать. Может, Алинка со своими балетными фокусами чего и изобразит.
– Лебедева – в гоу-гоу? – Мамаев заржал. – Ты ее видел вообще? Ни сисек, ни задницы. Кого она там зажжет?
– Да ладно тебе! – поморщился Петя. Видно было, что он в глубине души с Мамаевым солидарен, но девчонку ему жалко. – Зато, может, гибкая…
Я отхлебнул коньяка, чтобы не наговорить лишнего. По-хорошему, врезать бы обоим, но тогда будет очевидно, что Алина мне не безразлична, а я не собирался наступать на те же грабли.
– Толку, что гибкая, если фригидная на всю голову! – не унимался Мамаев.
– С чего вдруг? – спросил я, прищурившись. – Ты что, тоже к ней подкатывал?
– Больно надо! У меня жена огонь, двое детей… Куда мне девочку-целочку?
– Слушай, хорош, а? – нахмурился Кобылкин. – Как баба сплетничаешь, честное слово! Мне ее на стойку надо, а не клиентов обрабатывать.
– Погоди, погоди, – я поднял руку. – Что значит «целочку»?
– А то и значит! – Мамаев, судя по всему, уже изрядно налакался, поэтому в откровенности дал бы фору любой обесчещенной малолетке из скандального ток-шоу. – Мне Витька как-то сказал… Год назад, кажется, или около того… Ну да, Пал Ефимыча тогда еще не приняли… В общем, выдал, что они с Алиной не торопятся.
Типа до свадьбы решили подождать, прикинь? – Мамаев расхохотался. – За столько лет девку не откупорить! Или она фригидна, или он импотент. Или она ему голову морочит… Вот на хрена, спрашивается, Витьке такое счастье? Говорят, после двадцати лет там уже не пленка, а брезент. Фиг порвешь, короче. А теперь еще и свадьбу отложили… Вот Витька намучается в тридцатник!
Как будто издалека до меня донесся хруст и звон осколков. Я с удивлением посмотрел на собственную руку и обнаружил, что бокал в моей руке, разбился, и теперь кровь темной струйкой капала на асфальт.
– Эй, ну ты чего? – спохватился Кобылкин. – Стекло, конечно, сейчас делают дерьмовое… Иди, промой и спроси у Ксюши. Она медсестра теперь, может, у нее бинты при себе…
– Ты дурак, что ли? – Мамаев фыркнул. – Раз медсестра, значит, бинты таскает? А я, если повар, все время должен носить ножи и половник?..
Я уже не слушал двух идиотов и воспользовался царапиной, чтобы уйти от них, куда подальше. Тем более, что Кобылкин не ошибся. У Ксюши и вправду нашлись при себе хоть и не бинты, но пластыри и перекись в карандаше. Она промыла мне царапину, посмотрела на свет, не остались ли осколки и заклеила.
– Ну вот, Верещагин. Как новенький. Помнишь, как ты тогда, в десятом классе, в какую-то поножовщину влез?
– Ага, до сих пор на ляжке шрам, – улыбнулся я. – Слушай, я тут про Лебедеву узнал… Правда, что у нее отца посадили, а матери с сердцем плохо?
– Не, не с сердцем. Инсульт, – Ксюша посерьезнела. – Жалко, конечно, Алинку.
Она хоть и виду не подает, но ты видел, как исхудала? Мать полулежачая, Лебедева ее на себе таскает, кормит… Даже не сиделку денег нет. Бедолага… Уж и не знаю, если так дальше пойдет… И хоть бы мужика приличного… Не в обиду Витьке, он парень хороший, но весь в науке своей. Толку. Алинка приходила ко мне, училась уколы матери ставить. Видать, совсем дела плохи…
Я не верил своим ушам. Впервые в жизни мне стало стыдно за свое поведение. Зря я докапывался до Алины там, на танцполе… Неудивительно, что она врезала мне и сбежала. Если бы мог, сам бы себе двинул сейчас по челюсти.
Поблагодарил Ксюшу, взял у нее номер Алины и отошел в укромное местечко.
Лебедева ответила не сразу, я уже успел решить, что она не станет отвечать вовсе.
Но откуда ей знать, что звоню именно я?
– Да? – раздался в трубке ее суховатый голос.
– Алин, это я.
Мне даже не пришлось представляться, она узнала сразу.
– Пошел ты! Сказала же: катись…
– Подожди, подожди, не вешай трубку. Мне тут рассказали про твои неурядицы…
– Тебя это не касается…
– Да подожди! Я серьезно. Давай я помогу. Деньгами. Адвокатом. Только скажи, что конкретно тебе нужно.
– От тебя? Ни копейки не возьму!
– Слушай, Алин, подумай спокойно. Я не тороплю. Или хочешь, возьму на работу к себе в компанию. С хорошим окладом, помогу маму твою в Москву перевезти…
– Чтобы потом ты при каждом удобном случае попрекал меня этим?! – она перешла на крик. – А потом лез под юбку? Унижал? Ставил на колени? Пошел ты, Верещагин, в самое пекло! Я никогда, слышишь? Ни-ког-да у тебя не приму ни помощи, ни денег. И не смей мне звонить!
Короткие гудки резанули слух, и я, стиснув зубы, сунул телефон в карман. Ничего не изменилось. Не для нее. Пусть всем остальным стало наплевать, кем я был.
Деньги вскружили головы бывших одноклассников. Но Алина… Нет, она до сих пор меня ненавидела. Возможно, даже еще сильнее, чем раньше. И будь я проклят, если позволю ей так со мной обращаться.
