355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эмили Родда » Дело о черных жемчужинах » Текст книги (страница 1)
Дело о черных жемчужинах
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 05:54

Текст книги "Дело о черных жемчужинах"


Автор книги: Эмили Родда



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Annotation

В небольшом городке царит небывалое оживление! Дети словно сошли с ума! В парках, на улицах, на деревьях все ищут игрушечных черных ворон. А все дело в том, что самый крупный магазин игрушек проводит необычный конкурс. Победителю – счастливчику, который отыщет больше всех ворон, – обещан приз в тысячу долларов! Конечно, закадычные друзья из АО «Великолепная шестерка» не могут остаться в стороне. Но что-то здесь не так – слишком большой приз! Ребята решают во что бы то ни стало выиграть его, а заодно разобраться, в чем тут дело…

Эмили Родда, Роберт Секстон

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Глава X

Глава XI

Глава XII

Глава XIII

Глава XIV

Глава XV

Глава XVI

Глава XVII

Глава XVIII

notes

1

Эмили Родда, Роберт Секстон

Дело о черных жемчужинах

Глава I

Хлам и сокровища

И вдруг я понял, что от обиды колочу подушку кулаками. И, что еще хуже, разговариваю вслух сам с собой.

– Первый день школьных каникул. И чем я занимаюсь? Может, веселюсь, как все ребята в Рэйвен-Хилле? Ничего подобного. Кто угодно, только не я. Вместо этого я торчу здесь и навожу порядок в этой дурацкой комнате!

Наверное, последние слова я просто выкрикнул, потому что мама услышала меня из прихожей.

Она осторожно постучала в дверь.

– Том, ты там один, без друзей? – спросила она несколько озабоченно. – Ты ведь помнишь, что Брайен сказал. Сначала ты должен убрать комнату, а потом заниматься другими делами.

Немного смущенный, я открыл дверь и сообщил, что один.

Она засмеялась. Я понял, что это ее успокоило. Ей не хотелось, чтобы мой отчим опять нашел лишний повод орать на меня. Особенно при посторонних.

– Ты должен следить за собой, Том, – посоветовала она. – Знаешь ведь, что говорят о людях, которые беседуют сами с собой. – И она удалилась, посмеиваясь над своей маленькой шуткой.

Это разозлило меня еще больше. Сначала Ник Контеллис не платит мне так, как надо. Теперь вот надо мной подшучивает родная мать.

Я захлопнул дверь и бросился на кровать. Потом включил радио погромче на случай, если снова заговорю вслух с самим собой.

Я не злился на маму. Я был зол на Брайена. Это он одержим идеей приучить меня к порядку. Он уверен, что только так можно стать порядочным человеком и все такое прочее.

– Ты ничего не добьешься в жизни, если не будешь аккуратным и организованным. – Так он говорит почти каждый раз, как меня видит. Наверное, он воображает, что преподавать, как он, историю древнего мира в старших классах школы – это большой успех.

Накануне вечером он явился в мою комнату и накинулся на меня, как одержимый.

– У тебя тут свиной хлев! – кричал он. – Это ужасно!

Потом он успокоился и перешел на свой менторский тон.

– Хорошо, Том. Ты просто будешь сидеть дома и убираться. И не выйдешь отсюда, пока не наведешь порядок в комнате. Ты меня понял?

Я пожал плечами и повернулся к нему спиной. Я прекрасно понимал, что мне придется сделать то, что он приказывает. Но меня не заставить полюбить это занятие! Или делать вид, что мне это нравится.

– Это стоит сделать ради конечного результата, Том, – сказал он перед уходом.

Я было обрадовался, что он имеет в виду причитающиеся мне карманные деньги, но – как же, дождешься от него!

Брайен всегда не в духе. Но в тот вечер у него было особенно отвратительное настроение. По дороге домой он остановился купить бутылку вина, – наверное, они с мамой собирались отметить начало каникул. И пока его не было, кто-то забрался в машину и стащил его кейс.

В течение всего последнего месяца в Рейвен-Хилле орудовала какая-то шайка, они вскрывали машины и воровали вещи. В полиции считали, что это дело рук подростков, которые охотятся за деньгами, драгоценностями, солнечными очками и всякой ерундой. Они сказали Брайену, что его выпотрошенный кейс, вероятно, скоро найдется где-нибудь неподалеку. Так обычно случалось.

Надо было его слышать, когда он вернулся домой из полиции.

– Малолетние преступники! Воры, вандалы, для них нет ничего святого!

А потом он, конечно же, сразу переключился на меня и мою комнату. Послушать, что он несет, так можно подумать, что жить, как тебе нравится, в собственной комнате и обрасти при этом небольшим беспорядком – это почти то же самое, что воровать и ломать деревья на улице.

– Ты узнаешь, что значит быть добропорядочным гражданином и достойным членом нашей семьи, – орал он, – даже если это будет последнее, что мне доведется сделать в этой жизни!

Я помню, как он при этом грозно хмурился и грозил мне пальцем.

– Скорее это последнее, что я сделаю в этой жизни, – проворчал я себе под нос, опять ударив подушку.

Я так ждал этой недели абсолютной лени и безделья. Она была нужна мне. Наша команда – АО «Великолепная шестерка» – рассчитывала заработать деньги: привести в порядок дом, предназначенный для продажи, – и поэтому вся вторая неделя каникул была уже расписана.

Я попытался объяснить это Брайену, но получилось только хуже.

– Если ты можешь убрать чужой дом, – негодовал он, – то тебе ничего не стоит сначала привести в порядок свою комнату. Доброе дело можно начать и в собственном доме.

Брайен, кажется, не понимает, что работать за деньги совсем не то же самое, что работать даром дома.

Я огляделся. В моей комнате царил чудовищный беспорядок. Я вынужден признать это. Но мне-то все равно. Почему же кому-то есть до этого дело?

– Это расстраивает твою мать, – всегда говорит Брайен.

Ну да, расстраивает. Мама любит, когда все в порядке.

Только поэтому я и взялся за уборку. Поэтому и еще потому, что знал: если я не приведу комнату в порядок, мне торчать здесь целую неделю.

Брайен вручил мне большой пластиковый пакет для мусора.

– Надеюсь, сюда все поместится, – язвительно заметил он, оглядев завалы на столе и на полу. – Никогда не видел столько всякого хлама. Просто выброси все, Том. Ты почувствуешь себя гораздо лучше, поверь мне.

Хлам? Какая наглость с его стороны! Мои вещи, может, и правда хлам для него, но мне они нужны. Почти все это я собирал с самого детства. Они мне дороги как память.

Я стал бродить по комнате с мешком в руках, выискивая, чем бы пожертвовать, чтобы Брайен успокоился.

Вот, например, под кроватью недоеденный сандвич, может, даже с арахисовым маслом. Можно выбросить.

Два высохших яблочных огрызка. Одинокий спортивный тапочек, мне он уже мал. Несколько пустых пакетов. Шесть высохших фломастеров без колпачков. Обертки от шоколадных батончиков. Все это отправилось в мешок.

А потом я нашел упаковку бисквитов, которую мне вручили в Мэлле в позапрошлом году. Воздушные и шоколадные пирожные. Я попробовал одно, но, к сожалению, их уже нельзя было есть.

В мешок. Какая потеря.

Попадались и ценные вещи. Движущийся вагончик, сделанный из спичечного коробка, который мне подарил папа, когда я был маленьким. Он сказал мне, что когда-то его отец подарил ему эту игрушку. Я очень обрадовался находке.

Потом я нашел свой первый журнал комиксов «Фантом», а я-то думал, он приказал долго жить. А под грудой старых альбомов с моими эскизами обнаружилась совершенно новая, нераспечатанная коробка с угольными карандашами. Это стоит денег.

Деньги. На карманные расходы. Это то, чего у меня не было. Как и возможности их добыть. По крайней мере, до следующей недели.

Я сел на кровать и опять погрузился в невеселые раздумья. Итак, я в тоске, подавлен и унижен. Три вещи, которые я ненавижу больше всего на свете. И перемен не предвидится.

Как же я ошибался! Перемены предстояли, и очень скоро. И надо заметить: сидя в своей комнате, я и не думал, что грядут невероятные события. Даже и мысли такой не было.

Глава II

Началось

Я ужасно устал от уборки. И начал тупо листать свои старые альбомы с эскизами.

Животные, мультики, пейзажи – и люди. Я уже забыл, как много рисовал людей. Масса эскизов. Моя семья, люди, которых я видел на улице, ребята из школы…

И несколько дюжин эскизов «Великолепной шестерки» – Лиз Фри, Санни Чан, Ник Контеллис, Элмо Циммер и Ришель Бринкли. Вот они, снова и снова, – в основном портреты, но иногда попадаются сюжетные рисунки.

Я листал альбомы со все возрастающим интересом. С ребятами меня связывало многое. Особенно с тех пор, как мы основали акционерное общество «Великолепная шестерка».

Ох, и доставалось нам! Слишком часто наши разнообразные занятия так или иначе грозили всякими неприятностями. Но это было весело. Мне не нравится, когда все тихо и спокойно. Меня это раздражает. Такое чувство, что я живу как-то наполовину.

Я перевернул страницу, и с нее на меня взглянула Ришель в позе модели. Вот Ришель любит, когда все спокойно. Ей так больше нравится. Ноготки на ручках не придется ломать.

Я сделал множество портретов Санни. Она получилась лучше, чем остальные. Когда рисуешь Санни, нужно передать переполняющую ее энергию. Если портрет не будет полон жизни, это не Санни.

Еще страницы, еще лица.

Вот Лиз, мягкая, улыбающаяся, восторженная, иногда с тетрадкой под мышкой, вечно в стремлении всех организовать.

И Элмо – с характерным квадратным подбородком и вьющимися волосами, на рисунках он, как обычно, молча сидит и слушает. Многие из его портретов потом поместили в «Пере», местной газете, которую издает его отец. По четвергам «Великолепная шестерка» занималась ее доставкой жителям Рейвен-Хилла.

Ника Контеллиса я рисовал мало. И рисунки эти по большей части были неудачными. Мне было неловко за них. Скажем так. Они были, как он, – гладкие, безупречные, слишком спокойные, кроме того, дорогая одежда и все такое прочее.

Но они не отражали того, что творилось в его душе. Да и могли ли они что-то выразить, если я сам этого не знал. Такие, как Ник, всегда были загадкой для меня. Такой же тайной, как люди типа Брайена.

В конце одного из альбомов я нашел несколько моих автопортретов, которые я сделал, глядя в зеркало. Я никогда и никому их не показывал. Мне было стыдно. Может, потому, что они как раз отражали то, что творилось в моей душе.

Смешное лицо – худое и острое. Торчащие волосы, нервный рот. Клоун, страдающий от одиночества. Таким людям очень нужны друзья, подумал я о себе, глядя на портрет. Мне повезло, что у меня они есть.

– Даже если, – сказал я вслух, – я никогда больше не увижу их.

Если это было сказано в надежде, что мама услышит меня, то я просчитался. Тогда я вздохнул и вновь принялся за уборку.

Радио было включено на полную громкость, поэтому я не услышал звонка в дверь.

Я как раз подбирал книги с пола и ставил на полку, когда в дверь моей комнаты постучали.

Это была мама, и она вела за собой Лиз и Элмо. К счастью, Брайен ушел на гольф. Он-то скорее всего выставил бы их. Мама никогда бы так не поступила. Она слишком вежливая. Кроме того, ей очень нравится Лиз.

– Какая чудесная брошь, – сказала мама, касаясь какой-то штучки, которую Лиз приколола на блузку. Букетик искусственных цветов в «вазочке» из бисера.

– Я сама ее сделала, – просияла Лиз.

– Это ее новая мания, – сообщил я маме. – Она переводит кучи застежек от брошей и клей на своих монстров. И не поощряй ее.

– Он просто поддразнивает тебя, – объяснила мама.

И оглядела мою комнату.

– Уже лучше, – неуверенно заметила она. – Но у тебя еще много работы, Том. Помни об этом.

– Интересно, как я могу забыть? – простонал я. – Это разбивает мне жизнь!

Мама взглянула на Лиз и Элмо и с нервным смешком удалилась.

Лиз села на кровать и приступила к делу.

– Мы все идем в кино, – сообщила она. – Хочешь пойти?

– А кто платит? – поинтересовался я.

Элмо и Лиз переглянулись.

– Не думаю, что у кого-нибудь найдутся лишние деньги, чтобы заплатить за кого-то еще, – сказала Лиз. – Конечно, за исключением Ника.

Она знала, что я не стану занимать у Контеллиса. Он всегда ведет себя так, словно оказывает величайшую услугу. И записывает все на твой счет.

– Да ладно, все равно, – я попытался обратить все в шутку. – У меня есть занятие получше.

– Например? – поинтересовался Элмо.

– Убирать комнату.

Они молча огляделись.

– По-моему, тут порядок, – наконец проговорил Элмо.

– По-моему, тоже, – сказал я. – Но Брайену так не кажется, и я буду торчать здесь, пока не разгребу все.

Лиз сделала сочувствующее лицо. Элмо изумленно посмотрел на меня. Наверное, ему трудно было представить, что родители могут обращать внимание на такие мелочи, тем более отчим.

– Слушай, Том, а что ты думаешь об этих листовках? – вдруг спросила Лиз. Она пыталась сменить тему.

– Каких листовках?

– Ты что, не видел их? – завопила она, преисполнившись восторга от того, что может сообщить новости. – Но она же висит прямо у твоего дома. На телеграфном столбе. Ой, да! Покажи ему, Элмо. Ну, Том, сейчас ты кое-что увидишь!

Я улыбнулся ей. Старушка Лиз. Пытается развеселить меня.

Элмо залез в карман и вытащил сложенный лист бумаги, расправил его и положил на кровать.

– Это было на двери редакции «Пера» сегодня утром, – сказал он.

– Да они повсюду, – вставила Лиз. – Везде в Рейвен-Хилле. Их подбросили прошлой ночью.

Я взглянул на листовку. Большими, черными буквами на бумаге было написано:

ГОТОВЬСЯ, РЕЙВЕН-ХИЛЛ

Под надписью была нарисована черная птица.

– Что, по-твоему, это значит? – спросила Лиз. – Готовиться к чему?

– Наверное, к концу света, – мрачно сказал я.

Так оно и должно было случиться, подумал я. Только я убрался в своей комнате, как мир должен закончить свое существование с минуты на минуту.

Мне, как всегда, везет.

Глава III

Птички пока в клетке

Лиз и Элмо уселись на мою кровать и стали наблюдать за ходом уборки.

– Что-то не вижу здесь особенного беспорядка, – сказал Элмо, все еще удивляясь.

– Просто похоже на коллаж под названием «Том», – вставила Лиз. – Куча любимых вещей Тома – еда, рисунки, комиксы, мусор таинственного происхождения.

– Вообще-то я не очень люблю беспорядок, – сообщил я. – Просто он заводится сам собой, когда перестаешь обращать внимание на порядок.

Они оба понимающе закивали.

Мне почему-то стало легче убираться при друзьях. Наверное, это оттого, что я больше не скучал. Пока мы болтали, я быстро расставил вещи по местам. Так, чтобы найти их потом.

Уже через пятнадцать минут меня можно было поздравить с успехом. По крайней мере, местами стал виден ковер.

Может, мне даже удастся уговорить маму отпустить меня в кино. Я и правда хорошо поработал.

Если бы у меня были деньги.

Я только начал разбирать стол, и вдруг – вот они!

Старый почтовый конверт, который упал за стол. А внутри – двадцатидолларовая бумажка. Бабушкин подарок на день рождения! А я-то думал, что давно их потратил.

– Впервые Брайен все же оказался прав, – весело сказал я Лиз и Элмо и помахал купюрой. – Он сказал, я почувствую себя лучше, убравшись в комнате. Так и есть!

Правда, немного иначе, чем он думал.

В тот день в кино все только и говорили о таинственных листовках.

И неудивительно. Не обратить на них внимания было просто невозможно. Они были расклеены повсюду. На автобусных остановках, стенах, телеграфных столбах, деревьях. Наверное, все делалось наспех, потому что по крайней мере половина листовок висела как-то криво. Одна даже приклеена вверх ногами.

Элмо и Ник считали, что это начало рекламной кампании по открытию нового магазина. И Санни так думала. Лиз надеялась, что будет что-то поинтереснее. Может, какое-нибудь событие – рок-концерт, например.

Я по-прежнему ждал конца света.

Но тут появилась Ришель, как всегда, позже всех и все испортила. Отец сказал ей, что «Зиппеди-Ду-Да», огромный магазин игрушек и всяких мелочей, который находится в окрестностях Мэлла, организовал эту кампанию по расклеиванию листовок.

– И откуда он знает? – разочарованно спросила Лиз.

– Папе сказал один парень, который печатает рекламные проспекты для папиной лесопилки, – сообщила Ришель. – Он печатал эти листовки. Жутко срочная работа. И появится еще больше новых. Папа сказал, что он делал все это тайно, под большим секретом. Правда, здорово?

– Да, грандиозное событие, – презрительно усмехнулся Ник. – Не иначе, как скоро появится новая кукла Барби и очарует нас. Предлагаю ждать с нетерпением.

– Это лучше, чем конец света, – сказал я. – Только и всего.

Брайен не испытал особого восторга, когда вечером зашел проверить мою комнату. И был недоволен, что мама отпустила меня в кино. Не то, чтобы он кричал на нее. Просто поджал губы и насупился.

– Том хорошо поработал, ты же видишь, Брайен, – оправдывалась моя бедная мама. – И в его комнате стало гораздо лучше. Я подумала, что он заслужил небольшую прогулку. Ведь сегодня первый день каникул.

– Дорогая, Том только немного разгреб завал, чтобы можно было войти в комнату, – строго сказал Брайен. – Но этого вовсе недостаточно. Если он так будет идти по жизни, он никогда ничего не добьется, как и…

Как и его отец. Нет, он не сказал этого. Но он имел в виду именно это.

Мама покраснела и сникла. Брайен заметил это и тут же смягчился. Он, конечно, зануда, но о маме заботится. По-своему, занудно.

– Кто-то снял с нашего телеграфного столба эту листовку «Готовься», – сказал, чтобы нарушить неловкое молчание, Джонатан, мой младший сводный брат.

– Ага, – вмешался пятилетний Адам. – Какой-то негодяй ее спер.

– Это я снял, – сказал Брайен.

– Ой, па-а! – разочарованно протянули мальчики.

Брайен опять начал вскипать.

– Мы не должны позволять каким-то людям использовать частную собственность для рекламных целей! – набросился он на Адама и Джонатана. – Почему, интересно, они работают ночью, когда никто не видит?

Я решил ничего не говорить о «Зиппеди-Ду-Да». Мне нравился этот магазин. Там можно было найти кучу интересных вещей. И, кроме того, зачем давать повод Брайену поносить еще кого-то!

Я улизнул в свою комнату, пока он продолжал разглагольствовать.

Мой стол был по-прежнему завален вещами. Я стал задумчиво их перебирать.

Мне жаль маму. Она всегда расстраивается, когда я огрызаюсь в ответ на поучения Брайена. Если они иногда и ссорятся, то только из-за меня.

Если бы только мама не так сильно переживала из-за этого, думал я, раскладывая вещи по ящикам стола. Нам с Брайеном вовсе не обязательно обожать друг друга. И, кроме того, я ведь не собираюсь жить с ним вечно – просто могу уехать из дома, как только закончу школу.

Я уже много раз думал об этом. Конечно, мама не захочет, чтобы я уезжал от нее, – да и я не очень хочу расставаться с ней. Но мы с Брайеном все равно будем без конца ссориться.

Для мамы лучше, если я уеду.

К этому времени я уже полностью расчистил стол, а себя окончательно вогнал в тоску.

Я тряхнул головой. Нужно немного вывести себя из этого подавленного состояния. Но я все больше мрачнел.

Оглядевшись, я заметил листовку, которую Элмо оставил у меня на кровати.

ГОТОВЬСЯ, РЕЙВЕН-ХИЛЛ

Черная птица в упор смотрела на меня единственным глазом.

– Я и так готов, – сказал я ей. – Ко всему. Давай, делай, что задумала.

Мне не стоило этого говорить.

Глава IV

Что одному негоже…

На следующее утро телеграфный столб возле дома украшала новая листовка.

ВНИМАНИЕ, РЕЙВЕН-ХИЛЛ

А под буквами опять нарисована черная птица, озорно глядящая на меня.

Интересно, к чему все это?

Я немедленно захотел обсудить новость с остальными. Все встречались в Долине, неподалеку от парка Рейвен-Хилла, сразу после ленча. Я должен быть там.

Единственным препятствием оставался Брайен. Но когда я смиренно попросил его милость отпустить меня погулять, мне вдруг позволили ненадолго отлучиться. Естественно, только после того, как я закончу уборку в своей комнате и помогу развесить чистое белье.

Я работал как проклятый все утро. И после ленча Брайен, проведя окончательную инспекцию моей комнаты, отпустил меня.

Когда я наконец добрался до Долины, Лиз, Санни, Ник и Ришель уже были там. Любимый пес Лиз Кристо рыскал по кустам, пока мы, усевшись в кружок, обсуждали новости.

Долина – наше любимое место встречи. Это просто небольшая поляна в зарослях кустов между старыми домами и парком. Там всегда тихо и спокойно. Иногда немного скользко и грязно после сильных дождей, как сегодня, например. Но мы сидим там, где сухо. В грязи пусть возится Кристо.

Десять минут спустя пришел Элмо. И принес новости.

– Папа знает, для чего все эти листовки, – сообщил он. – Этот парень, Тони Заетта, владелец «Зиппеди-Ду-Да», сказал ему. Это трюк, игра на публику. Но папа не велел мне никому рассказывать. Это секрет. Но он проболтался мне, что задумано нечто грандиозное, и нам это ужасно понравится.

Ник саркастически поднял бровь, он так делает всегда, если кто-то говорит глупости. Что, по его мнению, бывает постоянно.

– Не вижу ничего особенно интересного для вас, – протянул он. – И если это рекламная кампания, то организаторы ее просто дураки. В Рейвен-Хилле им не удастся заинтересовать достаточное количество людей, чтобы окупить затраты на эти листовки.

Элмо рассердился.

– А папа сказал, это что-то очень интересное, – повторил он, свирепо глядя на Ника.

Ник презрительно усмехнулся и стал глядеть в другую сторону.

– А что это, как ты думаешь? – спросила Лиз.

– Понятия не имею, – пожал плечами Ник. – Но скоро мы все узнаем.

– Может, даже завтра, – сказала Ришель, рассматривая свои ногти. – Вчера было «НА СТАРТ», сегодня – «ВНИМАНИЕ!». Значит, завтра будет «МАРШ!».

– Слушайте, а может, это какие-нибудь соревнования или гонки? – просияла Санни.

– Да? Ну, тогда я не участвую, – сказал я.

– И я, – заявила Ришель. – Я вообще не люблю бегать. Мне всегда очень жарко, и я быстро устаю. Кроме того, у меня колотится сердце, и я становлюсь вся мокрая.

– Ах, какие мы нежные! – воскликнула Санни.

Ришель только посмотрела на нее.

– Может, это не совсем гонки, – с надеждой проговорила Лиз. – Просто какое-нибудь соревнование или вроде того.

Ник пожал плечами, всем видом демонстрируя, что ему это неинтересно.

Мы отправились из Долины в сторону парка. Лиз позвала Кристо, но тот, как всегда, не послушался. Мы слышали, как он с треском продирается по кустам. Наверное, валяется в самой грязи. Кристо всегда так. С Брайеном ему никогда бы не ужиться.

Мы добрели до мягкой травы, которой зарос парк. Санни тут же стала прыгать, делать стойку на руках и «колесо».

Ришель тяжело вздыхала.

– Ого! Смотрите, кто идет! – сказал Элмо.

Две долговязые фигуры двигались к нам со стороны дороги и хрустели чипсами из бумажных пакетов.

Я узнал Наттера Фрина и Боэлли Хеншоу, и сердце мое упало. Они были главными в команде «Неутомимые работяги», их тоже шестеро, они украли нашу идею «Великолепной шестерки» и теперь были нашими конкурентами.

Они были старше и мастера на всякие грязные проделки. Мы уже не раз воевали с ними.

– Не обращаем на них внимания, – быстро проговорила Лиз.

Но «Работяги» шли прямо на нас по газону и хихикали.

– Что, детки, отдыхаем? – насмешливо спросил Брэдли, когда они поравнялись с нами.

– Как и вы, – сказал я.

– Ха, плохо вы нас знаете. Мы нашли работу, – заявил Наттер, бросая пустой пакет из-под чипсов прямо мне под ноги. – Работа на три ночи. Малышам вроде вас такую не доверят. Вам надо вовремя бай-бай.

Он прошел рядом со мной и сильно толкнул меня в плечо – как всегда, искал драки.

Брэдли противно засмеялся, выбросил свой пакет и пошел прямо на нас, оттолкнув Лиз и Ника.

Они не заметили Санни, резвившуюся неподалеку. Но она в ту же минуту оставила свои прыжки и тихонько направилась к нам.

Брэдли и Наттер увидели ее, переглянулись и как бы между прочим повернулись и пошли. Они оба в два раза выше Санни, но прекрасно знают, что, если захочет, она уложит их на лопатки.

Хорошо иметь друзей, у которых черный пояс по тэквондо. Но с этими парнями лучше не ссориться.

Наттер и Брэдли отошли на безопасное расстояние, повернулись и стали громко вопить, показывая на нас пальцем.

Знаете, это ужасно. Особенно, если подумать, как эти «Работяги» гоняются за деньгами. А мой отчим еще упрекает меня. Вот если бы один из них был его пасынком, тогда бы он узнал.

Лиз подобрала пакеты из-под чипсов. И направилась к урне для мусора, когда из кустов к ней рванулся Кристо. Он промок и вывалялся в грязи, но казался очень довольным. И волок пустую черную сумку, облепленную грязью.

– Кристо! – завопила Лиз. – Что ты наделал? Ну-ка, дай сюда!

Они еще немного поиграли в догонялки, и Кристо наконец позволил Лиз отнять у него сумку.

– Фу! – сказала Лиз, поднимая сумку двумя пальцами. С нее капала грязь, и даже пес отполз подальше в траву. Лиз заглянула внутрь.

– Пусто, – сообщила она и повернулась, чтобы выбросить ее в урну.

– Эй, погоди! – закричал я. – Она же еще совсем хорошая!

– Бр-р, ты шутишь, – скривилась Ришель.

– Не дури, Том, – сказала Лиз. – Это какая-то рвань. Кто-то выбросил ее. Мусор, и все.

– Что одному негоже, другому сгодиться может.

Взяв сумку из рук Лиз, я тщательно исследовал ее. Она была совсем еще хорошей и вместительной. Прекрасный ремень через плечо и ручки. Все «молнии» отлично работают, а внутри она даже почти чистая.

– Очень хорошая сумка, – веско сказал я. – Немного почистить, и все.

– Немного почистить! – Ник в ужасе покачал головой. – Мойстен, ты не в своем уме!

– Если ты действительно собрался притащить ее домой, тебе лучше не показывать ее Брайену, Том, – предупредила Лиз. – У него, по-моему, пунктик насчет мусора.

– Это вовсе не мусор, – строго возразил я. – По крайней мере, из нее можно сделать вещь.

И все-таки, принеся сумку домой, я первым делом побежал в ванную, чтобы смыть с нее грязь до того, как Брайен увидит мою находку. Лиз права, конечно. У Брайена несколько иной взгляд на вещи, чем у меня.

В ту ночь моя комната казалась мне чужой.

Такая чистота. Такой порядок. Словно я ночевал в гостиничном номере.

Но мне это начинало нравиться. Приятно, когда вещи находятся с первого раза.

И, если рассудить, я все же получил вознаграждение за свои труды – двадцать долларов. Плюс новая коробка угля для рисования, и мой потерянный вагончик, и комиксы. Не так уж плохо.

Я еще долго возился: сначала немного порисовал за своим невероятно чистым столом, потом окончательно отмыл сумку. Лег спать уже за полночь.

Знаете, что я больше всего ненавижу? Когда долго не можешь уснуть, ворочаешься, а когда наконец начинаешь видеть первый сон, кто-то тебя будит. Вот это уж я точно ненавижу.

Разбудил меня шум на улице. Я выглянул в окно и увидел, как двое пытаются приклеить новую листовку к телеграфному столбу.

Я наблюдал за ними из-за занавески. Когда они повернулись, и свет уличных фонарей упал на их лица, я тут же узнал их.

Брэдли Хеншоу и Наттер Фрин!

Вот какую работу нашли «Неутомимые работяги»! Они расклеивают эти листовки! Неудивительно, что они так криво приклеены.

Брэдли и Наттер исчезли. Я приплюснул нос к оконному стеклу, но все равно не мог прочесть листовку. Но и спать я больше не мог, не прочитав ее.

Я быстро оделся, тихонько прокрался к входной двери и выскользнул на улицу.

Выйдя за ворота, я бросился к телеграфному столбу. И увидел новую листовку.

РАННЕЙ ПТАШКЕ – ЛУЧШИЕ КРОШКИ

Черная птица, казалось, смеялась надо мной.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю