Текст книги "Человек многих скрытых эмоций (СИ)"
Автор книги: Эмили Низбродская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Она была рядом, в моей машине. Это ощущалось правильно.
– Я смотрелась лучше на твоем месте, – ответила Сара. Сразу же нахлынули воспоминания о её гонке. Да, на этот счет я с ней спорить не собирался.
И уж точно черта с два забуду её вкус, который попробовал всего полчаса назад.
Мне не терпелось отвезти Сару к себе домой, а когда увидел огни впереди, машины, зрителей, действительно едва не повернул назад.
По всей видимости, сегодня тут собрался весь долбанный город. Я прикусил щеку, беспокоясь о том, с кем мы могли встретиться, и чего ждала Сара.
Я всегда прибывал на Петлю в одиночестве.
Ты всегда будешь один, потому что знаешь, что так лучше.
Девчонки любят публичное выражение чувств. Держаться за руки, обниматься, и всю прочую жеманную хрень, которую я не практиковал. Я бы с радостью дал волю рукам наедине, однако мне не нравилось выказывать свою привязанность перед посторонними.
Пока мы въезжали на Петлю, от взглядов толпы между мной и Сарой словно барьер опустился.
Песня Volbeat сменилась другой; мой Босс медленно приблизился к треку. Я лишь вздохнул, решив поступить так, как поступал всегда.
То есть, ничего не предпринимать.
Наши с ней отношения по-прежнему оставались неопределенными. Я надеялся прояснить ситуацию позже, а пока… все будет просто.
Когда перевел машину на нейтральную передачу и поднял ручник, Сара отстегнула свой ремень безопасности, потянулась к дверце.
– Слушай, – я схватил её за руку. Она обернулась ко мне. – Я предпочитаю не отвлекаться на треке. Если буду вести себя не очень дружелюбно, ты тут абсолютно ни при чем, ладно?
Сара на долю секунды потупила взгляд, и мне моментально захотелось взять свои слова обратно.
Она опять глянула на меня, пожав плечами.
– Ты не обязан держать меня за руку.
Я снова это сделал. Оттолкнул ее. Обидел.
Отчего вокруг нее взметнулась невидимая защитная стена, которую Сара выстраивала на протяжении предыдущих трех лет.
Черт.
С отцом мне приходилось остерегаться. Приходилось быть сильным, стоять особняком. После того жуткого лета стало трудно вести себя одним образом с людьми, которым не доверял, и другим – с теми, кто был мне близок, поэтому я взял за правило держать на расстоянии всех подряд.
Спустя какое-то время уже не знал, как общаться по-другому.
Я не сводил с нее глаз, когда она вылезла из машины и повернулась ко мне спиной, не проронив ни слова, хотя ей явно было что сказать. Мы больше походили друг на друга, чем она думала.
Выключив радио, тоже вышел, обогнул машину спереди, чтобы побеседовать со своим оппонентом, Лиамом, и Заком.
Сара отошла в сторону. Я окинул взглядом толпу, пытаясь её найти.
Твою мать.
Она заметила Бена и направилась к нему.
К горлу подступила горечь; я больше не чувствовал прохлады в ночном воздухе. Раздраженно покачал головой, переведя внимание на двух ребят, говоривших со мной.
– Ставки делают в мою пользу, приятель, – поддразнил Лиам, стукнув меня по руке.
Я постарался, чтобы паршивое настроение не просочилось в тон моего голоса. Лиам – хороший парень; мы дружили.
– Да, отлично, – пробубнил. – Значит, меня ждет огромный выигрыш.
– У меня Камаро, – отметил он так, словно мне не хватило бы ума понять, какая у него тачка.
– Почти тридцатилетняя Камаро, – уточнил я, поглядывая на Сару и Бена.
Между ними сохранялась приличная дистанция. Они даже не смотрели друг на друга. Но она улыбалась.
Он развеселил её. Прищурившись, пристально посмотрел на Сару, словно ей требовалось внушительное напоминание о том, чей рот ублажал её менее часа назад.
Мы с ней были в однотипных черных толстовках. В то время как она прятала руки в карманах, чтобы согреться, я истекал потом и был готов сорвать с себя куртку.
Успокойся.
Может, я чересчур бурно реагировал. Может, они просто разговаривали, или не разговаривали. Какая нахрен разница?
Я не собирался терять сон из-за того, что творилось или не творилось у нее в голове. К черту все.
– Очистить трек! – крикнул Зак.
Не глядя ни на кого, я направился к своей машине.
Включил на айподе песню Godsmack “Я остаюсь один”, подумав, насколько поэтичным и точным оказался заголовок; газанул, позволив шуму заглушить боль в груди.
Откинув голову назад, закрыл глаза, чтобы музыка завладела моим разумом. Вслушавшись в текст, снова почувствовал себя сильным.
От ритма песни голос отца улетучился. Все исчезло.
Пока снова не открыл глаза, тут же простонав.
Проклятье.
Крис.
Она стояла перед капотом моей машины, едва заметно покачиваясь, чтобы похвастаться своим телом, облаченным в короткую юбку и тонкую темно-синюю майку.
Зрители воодушевленно заголосили, и я понял, что Крис должна дать нам старт. На нее было приятно смотреть, и она прекрасно об этом знала.
Она также знала, что между нами все кончено, однако это не остановило её настойчивого намерения маячить у меня перед носом при любой возможности.
Улыбнувшись, Крис направилась к моей двери; я же попытался скрыть свое раздражение.
Наклонившись к моему открытому окну, она цыкнула так, будто собиралась преподать мне урок.
– Когда закончишь с этой блондинкой, ты знаешь, где меня найти.
Я продолжал невозмутимо смотреть вперед.
– Если закончу.
– Закончишь, – голос Крис прозвучал игриво, надменно. – Хорошие девочки со временем приедаются.
Эти слова заставили меня улыбнуться. Если бы она только знала…
Я даже представить не мог, что Сара когда-либо мне надоест.
Посмотрев в светло-карие глаза, приподнял пальцем её подбородок.
– Не надейся, Крис, – затем опустил руку, перевел взгляд обратно на трек. – Теперь отлепись от моей машины и дай старт.
– Ай! – взвизгнула она.
У меня чуть барабанные перепонки не полопались, и я резко обернулся.
Крис отшатнулась назад. Именно тогда я заметил Сару, которая тащила её за волосы.
Что. За. Черт?
– Сара, – предупредил я, вылезая из машины.
Она пихнула Крис вперед. Вытаращив глаза, я наблюдал, как Сара сверлила взглядом вторую девушку, сжав руки в кулаки, дыша размеренно и глубоко. Она не нервничала. Просто была очень сильно взбешена. Я прикрыл рот ладонью, пряча улыбку. Мне не следовало гордиться ею за развязывание драки.
Но Сара ревновала, чем меня завела. А также показала свою реакцию. Довольно ясно.
Мгновенно перевел взгляд на толпу, по глупости думая, что они могли проигнорировать потасовку.
Я предпочитал не светиться, а Сара сейчас громко и отчетливо заявила, что я принадлежал ей.
– Сука! – прошипела Крис. – Какого хрена ты себе позволяешь?
Мое сердце пропустило удар, когда она кинулась на Сару. Я уже собирался перехватить одну из них, или обеих, но замер на месте.
Сара сделала Крис подножку. Мои глаза округлились, когда та рухнула задницей на пыльную дорогу.
Да, Сара не нуждалась в помощи. Я ошарашенно покачал головой.
Люди обезумели, подстрекая девушек на драку свистом и поощрительными возгласами. Сомневаюсь, что они определились, за кого болеть. Им просто хотелось увидеть схватку.
Сара согнулась, дважды хлопнув в ладоши перед лицом ошеломленной Крис, и громко проговорила:
– Эй! Раз уж я завладела твоим безраздельным вниманием, хочу довести до сведения – ты ему неинтересна.
Я закусил губы.
То еще наказание.
Повернувшись ко мне, Сара глубоко вздохнула. Буря в её глазах угомонилась. Она подошла ближе. Я не видел ничего, кроме нее. Крис была забыта.
– Я не аксессуар, – произнесла Сара тихо. Мне стало понятно, что я ранил её чувства тем разговором в машине, когда мы сюда приехали. Она не признавала полумер. Если Сара была в деле, значит она в деле. Если нет, то нет. Я же должен был собраться с духом.
Сараидостала из кармана мамин кулон и положила его мне на ладонь.
– Не прячься от меня, и не проси прятаться, – прошептала она лишь для меня. Я сжал кулон в кулаке.
Она в деле.
Приподняв её подбородок, легко поцеловал в губы, едва не задохнувшись от желания сжать её в объятиях здесь и сейчас.
– Удачи, – тихо сказала Сара, глядя на меня с теплотой, после чего отошла к остальным зрителям.
– Сара? – позвал я, прежде чем сесть за руль.
Она обернулась, приподняв брови и засунув руки в карманы толстовки.
– Ты со мной, детка, – сказал ей. – Залезай.
Не дожидаясь её реакции, я опустился на свое сиденье, и наклонился в бок, чтобы открыть пассажирскую дверь.
***
Одержав победу, я решил пропустить традиционную вечеринку у костра, и уволок Сару с Петли. Никогда еще так не торопился вернуться домой.
Мало кто не додумался, чем мы собирались заняться. Едва финишировав, буквально за две секунды расстегнул наши ремни безопасности и перетащил Сару к себе на колени, чтобы поцеловать.
От гонки у меня поднялось давление. Адреналин разнесся по венам; я ощущал будоражащую энергию оттого, что она сидела рядом.
Я всегда наслаждался гонками, но так как отец вымогал все мои выигрыши до последнего цента, азарт давно притупился. В последнее время я гонял лишь ради заработка. Благодаря Саре сегодня это изменилось.
В процессе гонки с трудом удавалось сосредоточиться на треке. Её прелестные удивленные вздохи на поворотах действовали на меня не хуже наркотика.
Наконец-то моя кровь вновь закипала непосредственно от факта участия в заезде, как и полагалось. Я больше не хотел возвращаться на Петлю без Сары.
– Кирилл? – вдруг заговорила она по пути домой. – Куда ты уезжаешь по выходным?
Выходные.
Я сощурился. Водоворот мыслей завертелся в голове, но я не мог ухватиться ни за одну. Внутри все рухнуло; с каждым вздохом все отчаяннее хотелось выбраться из машины.
Мой отец в тюрьме. Я не мог рассказать ей об этом.
Макс живет в приемной семье, его матери едва исполнилось восемнадцать, когда папаша её соблазнил. Да и моей матери тоже, если на то пошло. Что Сара подумает, узнав обо всем?
Побои. Подвал. Мое предательство, когда бросил Макса одного.
Желчь подступила к горлу, мне едва хватило сил её проглотить. А уж на эту отвратительную историю и подавно не хватит.
– Загород, – ответил коротко.
– Но куда именно?
– Какая разница? – я огрызнулся по-настоящему. Ей лучше заткнуться.
Прошлое было постыдным и грязным. Никто кроме Макса не знал о тех событиях. Если бы у меня имелась возможность стереть их из памяти, я бы это сделал.
Вывернув руль вправо, свернул к своему подъезду. Сара ухватилась за поручень над окном, чтобы сохранить равновесие, когда я разогнался.
– Почему Крис позволено знать, а мне – нет? – продолжила она допытываться более настойчивым, оборонительным тоном.
Ей известно про Крис?
– Черт, Сара, – процедил сквозь зубы и вылез наружу, мимолетно отметив, что мамина машина стояла в открытом гараже. – Я не хочу об этом говорить, – и это правда. Ни сегодня, ни в будущем. Даже представить не мог, с чего начать. Если она всерьез хотела двигаться дальше со мной, ей лучше бросить данную тему.
– Ты ни о чем не хочешь говорить! – прокричала Сара, последовав за мной. – Что, по-твоему, будет дальше?
Что будет дальше? Она бы могла принять меня таким, какой я есть. Вот, что могло произойти дальше.
– Чем я занимаюсь в свободное время – мое дело. Доверяй мне или нет.
– Доверять тебе? – Сара сузила глаза, глядя на меня с презрением. – Ты давным-давно потерял мое доверие. Но если сам попытаешься мне довериться, тогда мы, возможно, сможем снова стать друзьями.
Друзьями? Мы никогда не будем всего лишь друзьями. Убеди её, либо оттолкни, – сказал себе.
– Мне кажется, мы пересекли черту дружбы, Сара, – ядовито усмехнулся я. – Но если хочешь поиграть в эту игру, тогда ладно. Мы можем устраивать ночевки, только теперь без секса не обойдется.
Она шумно вздохнула. Расправила плечи, глядя на меня с болью и шоком во взгляде. Черт, я снова это сделал.
Почему я продолжал так поступать? Я мог просто отпустить её и уйти. Но нет. Сгоряча упивался злостью, противостоянием.
Как бы то ни было, я увидел те же эмоции в её грустных, наполненных слезами зелёных глазах, и мне захотелось прижать Сару к себе, расцеловать глаза, нос, губы, словно этим мог стереть все ужасные вещи, которые наговорил и сделал ей.
– Сара… – я двинулся вокруг капота, но она сама подошла ко мне и швырнула что-то в грудь. Я беспомощно наблюдал, как Сара пересекла наши дворы, вбежала в дом.
Нет.
Глядя ей вслед, на темное крыльцо и закрытую дверь, лишь через минуту-другую почувствовал в руке бумагу.
Когда опустил взгляд, во рту пересохло, сердце больно заколотилось в груди. Это была фотография.
Моя.
В возрасте четырнадцати лет.
Всю мою спину покрывали синяки и кровавые подтеки, оставшиеся после визита к отцу. Сара нашла это фото на дне коробки под моей кроватью.
Она пришла не для того, чтобы поздравить меня с днем рождения.
Я застал её за розысками.
И только что оттолкнул её, не сказав то, о чем Сара уже знала.
========== Часть 27 ==========
Я рванул с места, вдавив газ в пол. Вниз по улице, на окраину города, куда не доставало уличное освещение.
Езда помогла прояснить царивший в голове хаос из-за Сары. Я не убегал. Я пытался обособиться.
Она не поймет, и совершенно точно станет смотреть на меня по-другому. Почему до нее не доходило, что прошлое не важно?
Полагаю, я бы мог отреагировать помягче, но Сара продолжала совать нос в дела, которые ее не касались.
Сжал руль мертвой хваткой, убеждая себя не сбавить скорость и не повернуть обратно.
Мне нельзя возвращаться. Она захочет все узнать, однако стыд за то, как я поступил с братом, превосходил стыд за такое обращение с Сарой.
Неужели она не видела, что некоторые вещи лучше не выносить на поверхность?
– Иди. Помоги своему брату, – говорит отец слишком добродушным тоном. Мои руки дрожат; я смотрю на него.
Что происходит? – спрашиваю сам себя.
– Не веди себя так, будто у тебя есть выбор, – он указывает мне путь бутылкой, которую держит в руке.
Деревянные ступеньки скрипят от каждого моего шага, тусклый свет не предлагает комфорта. В старой печи горит зловещий огонек, но чем ниже я спускаюсь, тем холоднее становится воздух.
Где Макс?
Оглядываюсь на отца, стоящего на вершине лестницы в кухне, и мной все сильнее и сильнее овладевает чувство, будто меня затягивает в черную дыру.
Меня больше никто не увидит.
Но он машет рукой, чтобы я не останавливался.
Я не хочу туда идти. Мои босые ноги мерзнут, щепки древесины впиваются в подошвы. Когда я останавливаюсь, мое сердце едва не выскакивает из груди.
Я вижу Макса.
Я вижу их.
Затем вижу кровь.
Я припарковал Босс на стоянке возле заднего входа в парк. В Игл Пойт можно попасть двумя путями: через центральные ворота на машине, либо через задний вход для пешеходов и велосипедистов, где есть стоянка. Я выбрал именно последний.
Тот, что ближе к пруду.
Не помню, как добрался сюда, потому что в процессе вождения мой мозг обычно работал на автопилоте. Рано или поздно я всегда оказывался там, где хотел быть.
Иногда – в автомастерской, чтобы повозиться с машиной. Или у Дэвида на вечеринке. А временами – дома у какой-нибудь девчонки.
Но сегодня… Парк? Пруд?
Волоски на руках встали дыбом, горло запекло от подступившей желчи. Нежелание находиться тут, наверно, посоперничало бы только с нежеланием встречаться завтра с отцом.
Однако я все равно прошел через ворота, несмотря на поздний час. Спустился по каменным валунам к пруду, который не видел несколько лет.
Водоем был искусственный, берега и возвышенности вокруг него, включая лестницу, ведущую к воде, были вытесаны из песчаника. От пруда в лес тянулась другая дорожка, тоже вымощенная песчаником. Она вела к смотровой площадке над рекой.
Местечко было уединенное, причудливое, и особенное для нас с Сарой. Мы приходили сюда на пикники, соседские свадьбы или просто погулять, когда ночами тайком выбирались из дома.
Посещая этот пруд в последний раз, я последний раз в жизни плакал.
– Сара? Иди сюда, милая, – зовет мистер Браун, и мое сердце начинает стучать отбойным молотком в груди. Мне не терпится увидеть Сару. Обнять её.
Сказать то, что должен был сказать уже давно. Что я люблю её.
В животе урчит от голода. Я смотрю на свои грязные руки, жалея, что не помылся перед тем, как отправиться за ней. Но я знаю, Сара не обратит на это внимания.
Спускаясь по каменным ступенькам, вижу, как она садится на покрывало, опирается на руки и скрещивает лодыжки.
Сара такая красивая. И она улыбается.
Мысли возвращаются к Максу; я чувствую, как мои мышцы напрягаются. Я должен кому-нибудь рассказать. Но сперва мне нужна Сара.
Двигаюсь в её сторону, но затем замечаю свою мать, поэтому прячусь за валуном. Злость и отвращение сковывают меня.
Почему она здесь? Не хочу её видеть.
Я звонил домой на каникулах. Пытался попросить у нее помощи, а она оставила меня там. Почему мать здесь, с ними?
Пытаюсь контролировать свое дыхание, но чувствую, как горло сжимается, будто мне плакать хочется.
Сара – моя семья. Моя настоящая семья. Моя мать-алкоголичка не имеет права веселиться с Браунами.
– Жду не дождусь возвращения Кирилла.
Я слышу улыбку в голосе Сары, и прикрываю рот рукой, сдерживая крик, рвущийся из груди.
Хочу подойти к ней, но не могу в присутствии взрослых. Мне не хочется встречаться с матерью, и я не хочу, чтобы мистер Браун видел меня в таком состоянии. Грязного, в синяках.
Мне просто хочется схватить Сару за руку и убежать.
– Ты сможешь показать ему пару приемов карате, которые вы с Уиллом выучили за лето, – говорит её отец, отчего я перестаю дышать. Рыдания, заточенные внутри, преобразуются в бушующий огонь.
Уилл?
Я перевожу взгляд из стороны в сторону, словно ища объяснений, но ничего не нахожу. Она до сих пор с ним встречается?
– Замечательно, что ты нашла с кем провести время, пока Кирилл в отъезде, – моя мать открывает баночку Колы. – Думаю, расстояние пойдет вам на пользу. Вы слишком сблизились в последнее время, – она улыбается Саре, подталкивая её ногу своей ногой.
Сара смущенно отводит глаза.
– Гадость. Мы просто друзья, – она морщит нос.
Я не могу вздохнуть. Сажусь на землю, откидываюсь спиной на камень и опускаю голову. Не сейчас. Не поступай так со мной сейчас!
Качаю головой; грязь на моих ладонях смешивается с потом, когда сжимаю кулаки.
– Ты хорошая девочка, Сара, – слышу слова своей матери. – Наверно, я просто не умею обращаться с мальчиками.
– Воспитывать девчонок тоже сложно, Елена, – включается в беседу мистер Браун, выкладывая из корзины припасы для пикника. – Кирилл хороший парнишка. Вы вдвоем во всем разберетесь.
– Лучше бы у меня родилась девочка, – отвечает она.
Я зажимаю уши ладонями. Слишком много голосов. Голову будто в тисках сдавило, от которых никак не освободиться. В глазах жжет, хочется закричать.
Моргнув, посмотрел на чистую, сверкающую воду. Ноги моей не было в этом парке около трех лет. В четырнадцать я не сомневался, что именно здесь поцелую Сару в первый раз.
Однако позже это место стало лишь напоминанием о том, что я потерял. Или думал, что потерял.
В тот день я достиг предела, после которого меня уже ничто не могло разочаровать. Не осталось больше сил слушать, что я никому не нужен.
Поэтому закрылся в себе. Наглухо, мгновенно. Такие уж особенности у перемен. Они могут быть постепенными. Медленными, практически незаметными. Или внезапными, в результате которых ты даже не в состоянии представить иного исхода.
Сердце ожесточается не в результате того, что мозг оказывается на распутье, и тебе приходится выбирать, куда свернуть – налево или направо. Ты попадаешь в тупик, но все равно продолжаешь пытаться преодолеть препятствие, сорваться с обрыва, не в силах остановить неизбежное, потому что в действительности просто не хочешь останавливаться.
В падении есть свобода.
– Кирилл, – окликнул сзади нерешительный голос. Расправив плечи, я оглянулся. Ох, какого черта?
– Что ты здесь делаешь? – спросил у матери.
После чего вспомнил, что видел машину в гараже, когда вернулся с гонок. Я думал, она уедет на выходные, как обычно.
Ночь выдалась прохладная, поэтому мама, одетая в джинсы, свитер с длинными рукавами и коричневые сапоги до колен, обнимала сама себя. Её шоколадного цвета волосы были распущены, спадали по плечам.
Завязав с выпивкой, она привела себя в порядок, и теперь всегда выглядела отлично. И как бы мать меня не раздражала, я был рад, что похож на нее. Не думаю, что выдержал бы, видя отцовские глаза в зеркале каждый божий день.
Максу повезло меньше.
– Входная дверь была открыта, – она подошла ближе, изучая мой взгляд в надежде найти лазейку. – Я слышала, что произошло между тобой и Сарой.
Ну уж нет.
– Откуда, черт возьми, ты узнала, что я тут?
Её неуловимая улыбка меня озадачила.
– У меня есть свои ресурсы, – пробормотала мама.
Интересно, какие же, потому что особым умом она не блистала.
Она присела рядом со мной; наши ноги свисали с края небольшого утеса в полутора метрах над водой.
– Ты несколько лет сюда не приходил, – мать вела себя так, будто меня знала.
– С чего ты это взяла?
– Мне известно гораздо больше, чем ты думаешь, – ответила она, глядя вниз на пруд. – Я знаю, что сейчас у тебя проблемы.
– Ох, да брось ты. Не прикидывайся заботливой мамочкой, – я поднялся с земли.
– Кирилл, нет, – мама тоже встала, повернувшись ко мне лицом. – Я ни о чем не стала бы тебя просить, но выслушай меня. Пожалуйста, – её тон, шаткий и непривычно серьезный, выбил меня из колеи.
Я лишь втянул щеки и сунул руки в карманы толстовки.
– В прошлом году, после твоего ареста, – начала она. – И после моего возвращения из реабилитационного центра, я предложила тебе выбрать одну вещь… одну идею, на которой ты бы мог фокусироваться день за днем. Нечто, что ты любишь, или то, что помогает тебе сосредоточиться. Ты так и не сказал мне, что выбрал, но примерно в тот же период времени тайком сделал себе новую татуировку, – мама дернула подбородком в мою сторону. – В виде лампы. У тебя на руке. Почему именно лампа?
– Не знаю, – солгал я.
– Нет, знаешь. Почему? – возразила она.
– Мне понравился рисунок, – выкрикнул, теряя терпение. – Ладно, к чему все это?
Боже. Какого черта?
Сара. Лампа. Всегда ассоциировал эти два образа друг с другом, а после её отъезда я нуждался в ней. Почему лампа? Понятия не имею.
– На твой одиннадцатый день рождения я напилась, – её слова прозвучали спокойно и неторопливо. – Ты помнишь? Я забыла про ужин, на который нас пригласили Брауны, потому что кутила со своими друзьями.
С этим праздником у меня мало приятного связано, поэтому я практически ничего не помнил.
– Я забыла про твой день рождения, – сказала мать; из её глаз полились слезы. – Даже торт не испекла.
Какой большой сюрприз, черт побери.
Но я промолчал. Просто слушал, скорее для того, чтобы увидеть, куда она клонит.
– В общем, я вернулась около десяти часов вечера, а ты сидел на диване в гостиной, ждал меня. Ты пробыл дома весь день. Не пошел на ужин без меня.
Я. В темноте. Один. Злой. Голодный.
– Мам, хватит. Я не хочу…
– Я должна, – перебила она, всхлипнув. – Пожалуйста. Помню, сначала ты расстроился, потом рассердился. Сказал, что стыдишься меня, что у других детей мамы и папы лучше. Я поругала тебя, и отправила в комнату.
Мэдмэн скулит у меня под дверью. Дождь барабанит в окно.
– Я не помню.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты действительно не помнил, Кирилл. Но, к сожалению, эта татуировка доказывает, что помнишь, – мама перестала плакать, однако слезы все еще блестели у нее на щеках. – Примерно десять минут спустя я поднялась к тебе в спальню. Не хотела смотреть тебе в глаза, но понимала, что ты прав, и должна была извиниться. Когда открыла дверь, ты выглядывал из открытого окна, смеясь.
Задумавшись, она сделала паузу, глядя в никуда.
– Сара, – наконец произнесла мама. – Открыла балконные двери. У нее в комнате было темно, за исключением зажженной японской лампы, которую ты и её отец смастерили ей в качестве раннего подарка на день рождения, – она слабо улыбнулась. – Песня Beastie Boys “Fight For Your Right” играла на полную громкость, и Сара танцевала как заведенная… специально для тебя. Она сияла, скакала по комнате, словно маленькая звездочка в ночной рубашке, – мать подняла глаза. – Сара пыталась тебя развеселить.
Стоило мне увидеть её, и я уже не чувствовал себя дерьмово. Мама была забыта. Мой день рождения был забыт.
Сара стала для меня роднее, чем кровные родственники.
С того момента я больше не хотел быть с ней порознь.
– Кирилл, я плохая мать, – она с трудом сглотнула, очевидно, стараясь сдержать новый поток слез.
Я отвел взгляд, не в силах посмотреть ей в глаза.
– Я все равно справился, мам.
– Да… каким-то чудом. Я горжусь тобой. Ты сильный. Не идешь ни у кого на поводу. Я знаю, что отпущу тебя в жизнь человеком, способным выдержать любые испытания, – легкость в её тоне сменилась серьезностью и уверенностью. – Я ни за что не променяла бы тебя на другого сына. Но, Кирилл, ты несчастлив.
Воздух вдруг стал вязким, я будто в ловушку попал, и не знал, как из нее выбраться.
– А кто счастлив? Ты? – рявкнул я.
– Кирилл, мне было семнадцать, когда я забеременела тобой, – мать обхватила себя руками, скорее, чтобы от чего-то спрятаться, чем согреться. – Сейчас мне всего тридцать шесть. Мои бывшие одноклассники… некоторые из них… только начинают обзаводиться семьями. Я была так молода. Без поддержки. Я не успела пожить, прежде чем мой мир перевернулся вверх тормашками…
– Да, хорошо, понимаю, – перебил её. – После июня я перестану быть для тебя обузой.
– Я не то имела в виду, – хрипло ответила она, подойдя ближе, и подняла руку, словно в попытке остановить мои мысли. – Ты был даром, Кирилл. Светом. А твой отец – адом. Я думала, что любила его. Он был сильным, уверенным, дерзким. Я боготворила его… – мама не договорила. Клянусь, я буквально слышал, как разбивается её сердце, когда она потупила взгляд.
Мне не хотелось выслушивать про этого козла, но я понимал, что матери нужно выговориться. И по какой-то причине хотел предоставить ей такой шанс.
– Я боготворила его где-то с месяц, – продолжила она. – Достаточно, чтобы забеременеть и застрять с ним, – затем мама снова посмотрела на меня. – Но я была юной и наивной. Считала, будто все знаю. Выпивка стала моей отдушиной, и я бросила тебя. Ты ничем не заслужил такую жизнь. Когда увидела той ночью, как Сара старалась тебя порадовать, я ей позволила. Следующим утром тебя в комнате не оказалось. Выглянув из окна, заметила, что вы оба спали у нее на кровати. И я это позволила. На протяжении всех лет мне было известно, что ты пробирался к ней на ночевки. Я не препятствовала, потому что Сара, в отличие от меня, делала тебя счастливым.
Самые чистые, искренние, замечательные отношения в моей жизни. А я потратил годы, чтобы замарать их.
От осознания все внутри завязалось узлом. Я хотел заехать кулаком в чертову кирпичную стену.
– Господи, – провел пальцами по волосам, зажмурился и прошептал для себя: – Я так ужасно с ней обращался.
Моя мать, как и мистер Браун, скорее всего понятия не имела, через что прошла Сара моими стараниями, но знала, что мы больше не дружили.
– Милый, ты со всеми ужасно обращался. С кем-то заслуженно, с кем-то – нет. Но Сара тебя любит. Она твой лучший друг. Она тебя простит.
Простит ли?
– Я люблю её, – никогда еще я не был столь честен и откровенен в разговоре с мамой.
Отец мог поцеловать себя в задницу, и мы бы с матерью все пережили, так или иначе. Но Сара? Она была мне нужна.
– Я знаю, что ты её любишь. А я люблю тебя, – сказала мама, положив ладонь мне на щеку. – Не позволяй отцу или мне лишить тебя чего-либо еще, понял?
Глаза обожгло от подступивших слез, и я не смог их сдержать.
– Откуда мне знать, что я не стану таким же, как он? – прошептал я.
Мать молча смотрела на меня в течение нескольких секунд, после чего прищурилась.
– Скажи ей правду, – посоветовала она. – Доверь ей все, особенно свое сердце. Сделав это, ты уже докажешь, что не похож на своего отца.
Комментарий к
Я так сильно плакал, приятель
========== Часть 28 ==========
Вчера длилось вечно.
Завтра не наступало никогда.
Я посмотрел вниз на листок бумаги для принтера со словами с моей татуировки. Теперь я понимал, что они значат.
Я был долбанным круглым идиотом. Это уж точно.
Мало того, что дал бредням отца связать мне руки, к тому же охотно позволил ненависти контролировать себя, ошибочно полагая, будто от этого стану сильнее.
Нагнувшись, приложил лист к бедру, и дописал еще одну строчку.
До тебя.
Почувствовав, как груз рухнул с плеч, прикрепил записку к дереву, расположенному между нашими домами, затем поднял с земли остальные приспособления.
Отойдя немного назад, окинул взглядом огромный клен, яркий не только из-за красно-золотистой листвы, но и из-за сотен белых гирлянд и нескольких ламп, которые я развесил по веткам.
Сегодня у Сары день рождения. Я думал лишь о том, как она озарила мой день, когда мне исполнилось одиннадцать. Поэтому хотел отплатить ей тем же, и показать – я все помнил.
Предположив, что Сара праздновала с Эмили, поднялся в её комнату, сел на ограду балкона, глядя на папку, которую оставил на кровати.
Папку со всеми доказательствами того, что отец со мной сделал. Конечно, она их уже видела во время обыска моей спальни. Но мой рассказ пока еще не слышала.
Внизу хлопнула дверь, и я выпрямил спину.
Дышал размеренно, медленно и спокойно, однако тело бросило в жар, пульс участился.
Боже.
Я чертовски нервничал.
Хватит ли того, что ей расскажу? Поймет ли Сара?
Она неспешно вошла в комнату. Я мгновенно обхватил перила покрепче, чтобы не позволить себе приблизиться к ней.
Сара немного нахмурила брови, посмотрев на меня со смесью любопытства и беспокойства.
Её волосы свободно спадали по плечам. Она была в темных потертых джинсах, черной блузке с короткими рукавами. Слишком много одежды, но мне нравилась эта черта в ней. Она никогда не показывала лишнего, и напоминала подарок, с которого мне не терпелось снять оберточную бумагу. Сара выглядела чертовски сексуально. С трудом стараясь не думать о стоявшей неподалеку кровати, я указал на папку.
– Ты это искала в моей комнате?
Не опуская головы, она потупила взгляд; её щеки порозовели.
Давай же, Сара. Не будь трусихой.
На самом деле я был рад, что она пробралась ко мне. Значит, ей не все равно.
– Давай, – я снова кивнул в сторону папки. – Посмотри.
Ей, вероятно, не хватило времени рассмотреть все фотографии той ночью. Сара на мгновение заглянула мне в глаза, словно размышляя, должна ли она утолить свое любопытство. Но в итоге приняла предложение. Медленно открыла папку, разложила снимки. Её руки дрожали, когда она подняла одну из фотографий, едва дыша.
– Кирилл, – простонала Сара, приложив ладонь ко рту. – Что это такое? Что с тобой произошло?
Я опустил взгляд в пол, провел рукой по волосам.
