Текст книги "Быть любимой"
Автор книги: Эми Лорин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Эми Лорин
Быть любимой
Книга посвящена:
Мэри, Лори и Эми; Сонни
и Джен; Мику и Биллу;
Бонни и Норму, и Мэри,
которые всегда верили
в меня.
1
«Дворники» монотонно скользили по стеклу, тщетно пытаясь справиться с потоками дождя. Время от времени большая машина слегка вздрагивала от мощных порывов ветра, но загорелые мужские руки уверенно держали руль.
Вдруг в тишине раздался щелчок зажигалки и темноту прорезала вспышка. Язычок пламени коснулся сначала одной сигареты, затем другой. Нежные тонкие пальцы вложили одну из них в сильную руку мужчины.
– Мэт!
Это прозвучало как вздох, едва слышно. Кэтрин и сама не поняла, что сказала это вслух.
– Гм-м? – Глаза мужчины не отрывались от дороги, еле различимой в потоках дождя.
Вздрогнув, она посмотрела на него, потушила сигарету и улыбнулась, осознав, что вслух произнесла его имя.
– Ничего, – мягко проговорила она. – Просто Мэт.
Мэт быстро взглянул на нее. Нажатием кнопки он опустил стекло. Описав широкую дугу, сигарета полетела в окно. Мэт закрыл окно и бросил внимательный взгляд в зеркальце заднего вида. Машина замедлила ход и съехала с шоссе на мокрую траву обочины.
Вдоль дороги, словно часовые, стояли деревья. Их ветви, отяжелевшие от дождя, почти касались земли, образуя нечто вроде свода тоннеля. В этом импровизированном тоннеле Мэт и остановил свой «Линкольн». Поникшие ветви не только закрывали их от дождя и ветра, но и заслоняли от проезжающих машин.
Кэтрин молча наблюдала за ним. Когда Мэт выключил зажигание и закрепил ручной тормоз, она ощутила прилив волнения. Он легонько толкнул ее плечом и сказал:
– Подвинься!
Она мгновенно подчинилась, подвинувшись вплотную к правой дверце. Мэт двинулся за ней и, как только руль перестал мешать, повернулся и обнял ее.
Кэтрин уже ждала этого. Она подняла голову, чуть приоткрыв губы, и Мэт, наклонившись, приник к ее губам.
Гладя его плечи, она почувствовала, как напряглись его мышцы, и с легким вздохом обвила руками его шею, прижимаясь к сильному мужскому телу. Объятия Мэта ослабли, он взял ее за плечи и слегка повернул к себе, прижимая к спинке. Это было все равно, как если бы ее поглотил неумолимый поток, – сама мощь его подавляла. «Боже, – подумала Кэтрин, – как же я хочу его!» С некоторым удивлением она осознала, что это желание преследует ее все последние сорок восемь часов.
Его поцелуй был глубоким и долгим, и Кэтрин полностью растворилась в нем, забыв, где она и что с ней. Все, что нужно было ей сейчас, – это мужчина, обнимающий и целующий ее, горячие губы и нежные руки.
Когда Мэт оторвался от ее губ, она, тихо застонав, прижалась к нему, желая продлить это мгновение.
– Проклятье!
Тщетно пытаясь устроиться поудобнее, Мэт недовольно пробормотал:
– Я уже слишком стар, чтобы заниматься любовью в машине, даже такой просторной. – Затем он прошептал, склонившись к ее уху: – Ты просто колдунья, Кэйт, ты это знаешь?
Смеясь, она ответила:
– Конечно, я наложила на тебя заклятье, и теперь ты полностью в моей власти!
– Да, и причем очень давно, – отозвался он, и Кэтрин удивленно посмотрела на него. Но Мэт тряхнул головой и переменил тему: – Нет, так мы никогда не доберемся до дому! – Оторвавшись от нее, он снова переместился к рулю и добавил: – А теперь сиди тихо и веди себя прилично!
– Это я-то веду себя неприлично? – возмущенно воскликнула Кэтрин. – Да я всего лишь произнесла твое имя!
– Ну так не произноси его больше и не смотри на меня так, если не хочешь, конечно, оказаться в первом же мотеле, который нам попадется!
– Слушаюсь, сэр! – ответила она с подчеркнутой покорностью.
Посмотрев на нее с мимолетной улыбкой, Мэт направил машину обратно к шоссе.
Кэтрин откинулась на мягком кожаном сиденье, изучая Мэта из-под полуопущенных век.
Его крупная фигура заполняла собой все пространство за рулевым колесом. Большой, подумала она. Это слово как нельзя лучше характеризовало его. Рост под два метра, широкие мощные плечи, длинные мускулистые руки и ноги. Причем, как она знала, ни грамма лишнего веса. Голову венчала копна вьющихся густых рыжевато-каштановых волос. Лицо было бы красивым, если бы не излишняя резкость черт. Прямой нос, высокие скулы и твердый волевой подбородок были покрыты загаром. Темные брови подчеркивали блеск серо-голубых глаз – самых притягательных, которые Кэтрин когда-либо видела. Сорок три года потребовалось, чтобы Мэтью Мартин стал таким, как сейчас. Сорок три года неустанного труда, борьбы, постоянного движения к цели. И он выкладывался полностью, оказываясь умнее, быстрее, напористее многих других. Некоторые ненавидели его, некоторые любили, и, отметила про себя Кэтрин, почти все побаивались.
– Перестань немедленно! – прозвучал низкий хрипловатый голос Мэта. Мягкость интонации смягчала резкость слов.
Кэтрин улыбнулась и перевела взгляд на окно, наблюдая, как зачарованная, за нескончаемой битвой «дворников» с потоками дождя.
Погрузившись в забытье, похожее на сон, Кэтрин вдруг увидела перед собой того Мэта, каким он был двадцать лет назад.
Высокий, худой, кожа да кости, словно весь состоящий из длинных рук и ног, он, казалось, рос так быстро, что его одежда всегда была ему мала. Большие кисти рук вечно торчали из рукавов. Рыжеватые волосы были довольно длинные и лохматые, как требовала мода. Да, в теперешнем импозантном красавце трудно узнать того неуклюжего юношу.
Глаза Кэтрин были закрыты, и Мэт решил, что она спит. А она мысленно погрузилась в то время, когда она была второкурсницей, а Мэт – старшекурсником в Ланкастерском колледже.
Был конец зимы, и она наблюдала за игрой в баскетбол. Мэт был несомненным лидером в своей команде. Если обычно он казался довольно нескладным, то во время игры его движения обретали плавность, стремительность и четкость. Кэтрин смотрела, но по-настоящему не видела его, потому что все ее мысли были заняты другим.
Прошло время, она была среди болельщиков у бейсбольной площадки. Мэт был на площадке, вот он прыгнул, высоко подняв руки, мяч словно пуля пролетел по воздуху, и судья крикнул: «Аут!» Кэтрин кричала и хлопала не меньше других, но опять не видела его, потому что могла думать лишь об одном.
В каждой высшей школе в Америке найдется хотя бы один парень, обычно старшекурсник, воплощающий собой американский идеал молодого человека. У них это был Кевин Экер. Кевин Экер принадлежал Кэтрин. И во всем мире для нее существовал лишь он один.
Кевин действительно был воплощением идеального американца. Высокий, с фигурой, напоминающей статую греческого бога, стоящую в фойе школы, с короткими светлыми кудрями и почти совершенным по красоте лицом. Он был не только примерным учеником, но и прекрасным спортсменом. Все любили его за доброжелательность и обаяние, и едва ли не все девчонки втайне страдали по нему.
Для пятнадцатилетней Кэтрин это был первый студенческий год, и в первую же неделю учебы Кевин попытался назначить ей свидание. Пришлось сказать, что родители не разрешили ей ходить на свидания, пока ей не исполнится шестнадцать. Кевин терпеливо ждал, удовлетворяясь телефонными звонками и короткими встречами после занятий, пока она ждала автобус, чтобы ехать домой.
В конце зимы он был приглашен к ней домой, для знакомства с ее родителями и младшими братьями-близнецами, Дэвидом и Дэниелом. Родителям он понравился своей общительностью и хорошими манерами, а Дэйв и Дэн пришли от него в настоящий восторг.
Последующие несколько недель Кэтрин прожила в состоянии возрастающего нетерпеливого ожидания. Казалось, двадцать первое мая никогда не наступит. Но вот наконец оно пришло, ее шестнадцатилетие! В тот день Кевин протянул ей толстый конверт. Раскрыв его дрожащими руками, Кэтрин обнаружила изящную квадратную коробочку, а в ней – тонкую золотую цепочку. Взяв у нее цепочку, Кевин расстегнул замочек и тихо спросил:
– Ты будешь моей девушкой, Кэтрин?
Потрясенная, не способная произнести ни слова, она лишь кивнула и стояла, замерев, пока он застегивал цепочку у нее на шее. Затем он наклонился и легко поцеловал ее в губы. Отстранившись, он прошептал:
– И ты пойдешь со мной на выпускной бал.
Это было утверждение, а не вопрос, и она, задыхаясь, прошептала:
– Да… да!
На следующий день, когда Кэтрин шла из школы с группой девушек, возбужденно обсуждая предстоящий выпускной бал, она вдруг услышала, как кто-то зовет ее. Обернувшись, она с удивлением увидела Мэтью Мартина, спешащего к ней.
Ее подруги прошли и остановились чуть поодаль подождать ее. Кэтрин удивилась, что они как-то странно затихли, увидев Мэта.
Он резко остановился перед ней и быстро проговорил:
– Кэтрин, ты не хотела бы быть моей дамой на выпускном балу?
Секунду она молчала, слишком удивленная, чтобы говорить. Ведь ранее Мэт просто не замечал ее. Наконец она ответила:
– Прости, Мэтью, но я иду на бал с Кевином Экером.
Его лицо словно застыло. Но потом он удивил ее еще больше, сказав:
– Ну ладно, а могу я как-нибудь пригласить тебя на свидание?
И ей пришлось пролепетать:
– Нет, я… я дружу с Кевином.
Его лицо залила краска, и Кэтрин с раздражением услышала смешки подруг за своей спиной. Но Мэт словно ничего не замечал.
– Понимаю, – проговорил он и повернулся, чтобы идти.
Повинуясь импульсу, она протянула руку и тронула его за рукав. Он обернулся и что-то – что бы это могло быть? – промелькнуло в его глазах. Именно тогда она впервые рассмотрела его глаза, голубые и выразительные, смотрящие теперь прямо на нее. Еле слышно она прошептала:
– Все равно, Мэтью, спасибо тебе за приглашение.
Он молча кивнул, повернулся и пошел к ожидавшему его невдалеке другу.
Озадаченная, опустошенная, она секунду смотрела ему вслед, затем недоуменно пожала плечами и присоединилась к подругам.
– До сих пор он ни одну девчонку не приглашал на свидание! – возбужденно сказала Мэриан Томсон, лучшая подруга Кэтрин.
– Я даже не слышала, чтобы он кому-нибудь звонил! – добавила маленькая и миловидная Бренда Додж.
– Как мне сказали, у него нет времени на девиц! – Этот насмешливый грудной голос принадлежал девушке, стоящей рядом с Кэтрин, и все глаза обратились на нее. Марша Дрейк была самой старшей в их компании. Она была среднего роста, с вполне развитой фигурой зрелой женщины. Ее знания некоторых сторон жизни намного превышали жалкий опыт ее подруг.
– А кто это тебе сказал? – поинтересовалась Бренда, сгорая от любопытства.
– Вы же знаете, что я встречаюсь с Марком Хантером, – сухо ответила Марша, – вот он мне и сказал.
Как по команде, все головы повернулись вслед уходящим Мэтью Мартину и его другу Марку Хантеру.
– Забавно они выглядят вместе, – заметила Мэриан. – Марк едва достает Мэтью до плеча!
– Большое дело! – фыркнула Бренда. – Да ему все мальчишки по плечо! Но ты права, они действительно странная пара. Кто бы мог подумать, что Марк и Мэтью смогут подружиться?
Девочки присоединились к толпе других студентов, садящихся в автобус, и Кэтрин оказалась рядом с Маршей. Нахмурясь, она повернулась к ней.
– Я не понимаю, что странного в том, что Мэтью и Марк дружат?
Самая младшая в компании, всего лишь второкурсница, Кэтрин была так поглощена учебой и мыслями о Кевине, что мало что успела узнать о жизни старших курсов.
Марша бросила на нее насмешливый взгляд. Да, нетрудно понять, что привлекло Кевина, а теперь и Мэтью в этой девочке. Оба были умными парнями, способными видеть не только то, что лежит на поверхности. Сейчас, в ee шестнадцать лет, высокую и тоненькую Кэтрин можно было назвать всего лишь миловидной. Волнистые черные волосы обрамляли лицо с тонкими чертами. Крупные губы говорили о страстности натуры. Но особую прелесть облику Кэтрин придавало сочетание ее темных, как вороново крыло, волос с большими, наивно распахнутыми фиалковыми глазами, обрамленными черными пушистыми ресницами.
Марша тихо вздохнула. Через несколько лет Кэтрин повзрослеет и станет потрясающе красивой. Да уж, неудивительно, что Кевин и Мэтью остановили свой выбор на ней. Марша наклонилась к Кэтрин и шепнула ей на ухо несколько слов. Кэтрин смущенно улыбнулась, краска залила ее лицо. Довольная Марша, небрежно махнув рукой, добавила:
– Ну ладно, хватит об этом! Теперь слушай, детка, я отвечу на твой вопрос. У Марка и Мэта немало общего. Они по-настоящему умные ребята. Марк вчера сказал мне, что он – четвертый на своем курсе по успеваемости, а Мэт – шестой. Это совсем не так просто, ведь на курсе больше сотни человек. И знаешь, они необыкновенно целеустремленные. Марк, например, говорит, что будет врачом. Не хочет стать врачом, а именно будет врачом! А Мэт собирается всерьез заняться бизнесом.
На вопросительный взгляд Кэтрин Марша только пожала плечами.
– Не знаю, каким именно. Но можешь не сомневаться: уж если он что-то решил, он этого добьется!
После небольшой паузы Марша добавила:
– И еще, они оба молчаливы. Слишком уж молчаливы, по-моему, и ужасно серьезны. Но на этом между ними сходство заканчивается. – Подняв бровь, она спросила: —Ты знала, что родители Марка довольно богатые люди?
Кэтрин лишь покачала головой, и Марша продолжала:
– Ну так знай. Сказать точнее, они просто богачи. И нечего так на меня смотреть! Хотя я ничего не имею против денег, я совсем не из-за этого с ним встречаюсь. Согласись, он хорош собой. Вообще, если честно, я просто без ума от него!
Она смущенно улыбнулась Кэтрин, которая поспешила заверить, что Марк действительно очень привлекателен.
– Так вот, что касается денег, то у Марка тут нет проблем. С Мэтом же совсем другая история. Хотя его семью не назовешь бедной, но даром ему ничего не дается. Понимаешь, отец Мэта владеет маленькой фермой, и хотя они никогда не жили роскошно, но вполне сводили концы с концами. И вот год назад с отцом случился удар, и вся работа легла на Мэта. У него есть еще брат и сестра, но Бет всего восемь, а Джиму десять, так что от них мало проку. К прошлой осени отец немного оправился и начал делать часть работы, но к тому времени денег у них почти не осталось, и Мэт устроился рабочим на большую ферму. Ему пришлось нелегко, но похоже, что дальше будет еще хуже. Мэт намерен во что бы то ни стало продолжить обучение и поступить в престижный колледж в Ридинге, и, хотя он получит стипендию, ему придется работать как проклятому, чтобы завершить высшее образование.
Марша посмотрела в окно и, ахнув, вскочила с места.
– Боже мой! Я так заболталась, что чуть не проехала свою остановку. Ну пока, Кэйт. Увидимся завтра.
– Да уж! Спасибо, Марша, за информацию, – засмеялась Кэтрин. – До завтра!
Некоторое время после этого Кэтрин не могла избавиться от мыслей о Мэте. Эти мысли вызывали в ней какое-то смущение. Но она была молода и влюблена, а впереди ждало лето, обещавшее столько волнующего, так что тот эпизод быстро забылся.
Лето было полно событиями: выпускной бал, экзамены, потом знакомство с родителями Кевина. Кэтрин казалось, что земля голландской Пенсильвании с ее холмами, квадратами полей никогда раньше не была столь прекрасной. Они с Кевином ездили на пляж, ходили на танцы, участвовали в субботних пикниках.
Время промелькнуло со сказочной быстротой, и когда в ночном черном небе засветилась оранжевая осенняя луна, образ долговязого юноши по имени Мэт окончательно выветрился из памяти Кэтрин.
2
Машина резко повернула, и Кэтрин проснулась. Еще не освободившись от образов прошлого, она приоткрыла глаза и посмотрела на Мэта. Нет, сейчас в нем ничто не напоминает того мальчика. Во всяком случае, внешне. А какой он на самом деле? Молчаливый и серьезный? Целеустремленный? Упорный? В высшей степени!
Мэт был богатым, очень богатым. Но удовлетворил ли он свое честолюбие теперь, когда он достиг богатства? Вряд ли, решила Кэтрин. Он работал больше, чем кто-либо из ее знакомых, и даже когда был дома, большую часть времени торчал в кабинете, говоря по телефону или разбирая бумаги. Почему? У Кэтрин не было ответа. По существу, она очень мало знала о Мэтью Джонатане Мартине – ее муже.
Машина опять повернула, и Кэтрин отвлеклась от своих мыслей. Они были почти дома. При этой мысли словно что-то сжалось у нее внутри. Их дом, как же она его ненавидит! Но теперь все будет по-другому, должно быть по-другому, с яростью сказала она себе. Однако напряжение не проходило, и Кэтрин чувствовала, как натянулся каждый нерв.
Нечего выдумывать, мысленно приказала она себе, но, посмотрев на Мэта, сжалась еще больше. Его лицо было жестким и непроницаемым. Значит, это не игра ее воображения. Свободная легкая атмосфера, только что окружавшая их, вдруг куда-то исчезла. Воздух словно звенел от напряжения.
Кэтрин выпрямилась на сиденье и провела рукой по волосам, поправляя прическу. Взглянув в окно машины, она еще раз отметила, как красив их дом, тут не может быть двух мнений. Подстриженные газоны, правильной формы кусты, цветочные клумбы между кустами мимозы, серебристыми оливами и красными кленами – все вокруг словно подчеркивало красоту дома, перед которым они остановились.
Построенный в колониальном стиле, из красного кирпича, с белым декором вокруг окон и с большой парадной дверью, дом не был настолько велик, чтобы называться особняком. Но даже сейчас, туманным сентябрьским днем, он был красив. Красивая тюрьма, с грустью подумала Кэтрин.
– Ну что, хорошо поспала?
Кэтрин вздрогнула, услышав вопрос. В голосе Мэта, уверенном и спокойном, угадывалась нарочитая беззаботность.
– Да, спасибо. – Ее собственный голос прозвучал неестественно, и она поморщилась. Бросив на нее озабоченный взгляд, Мэт вышел из машины, открыл багажник и начал выгружать вещи.
Кэтрин медленно вышла из машины и первая подошла к широким ступеням. Открыв дверь, она придержала ее, давая Мэту войти. Поставив чемоданы на пол, Мэт начал снимать плащ. Кэтрин, повернувшись, чтобы закрыть дверь, вдруг услышала за спиной нагловато-высокомерный голос:
– Добро пожаловать домой, Мэт. Вижу, ты нашел беглянку?
Мэт, и не подумавший отвечать на реплику сестры, резко спросил:
– Как Джонатан? – О, с ним все в порядке! Прибыл в полной сохранности. И, кажется, до сих пор спит.
Голос Бет стал мягче, когда она заговорила с братом. Она никогда не позволяла себе отвечать Мэту в своем обычном высокомерном тоне.
Разведясь с мужем пять лет назад, она жила сначала в собственной квартире, но переехала к Мэту, как только он купил этот дом. Родители Мэта и Бет до сих пор жили на своей ферме, и Мэт, покупая дом, рассчитывал, что старики переедут к нему. Они отказались, мягко, но решительно. Зато его брат Джеймс, до сих пор неженатый и работающий у Мэта, согласился сразу.
Бет вела дом и была полновластной хозяйкой в нем. Она, правда, смирилась с женитьбой Мэта на Кэтрин, но обе женщины знали, кто командует здесь парадом.
В свои тридцать два Элизабет Таррел вела жизнь, которая ее полностью устраивала. Красивый дом, богатый брат, который оплачивал ее счета и за которым, по ее мнению, она прекрасно ухаживала. Она не собиралась отказываться от всего этого без борьбы.
Но борьбы не потребовалось. Кэтрин еще при первой встрече поняла, что они с Бет никогда не смогут стать друзьями, а если она будет настаивать на своих правах, то может поссорить брата с сестрой. Этого она не хотела и поэтому уступила.
На словах Бет признавала Кэтрин хозяйкой дома, но все знали, кто здесь действительно главный. Разве что Мэт этого не знал, поскольку всегда был слишком занят, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
Бет с усмешкой надменно оглядела Кэтрин.
– Не слишком ли ты стара, милая, чтобы убегать из дома? – Глаза Бет были полны презрения, так что ее шутливый тон не обманул Кэтрин. – Мне казалось, что люди перерастают подобные поступки, когда выходят из детского возраста.
Кэтрин не собиралась отвечать, но затаив дыхание ждала, что Мэт осадит свою сестру. Секунды тянулись, но ни слова не прозвучало в ее защиту, и ей потребовалось усилие, чтобы скрыть захлестнувшее ее отчаяние. Ничего не изменилось, ничего и не может измениться.
– Были какие-нибудь деловые звонки? – прозвучал наконец холодный голос Мэта.
– А ты что, сомневаешься? Да телефон просто не умолкал! На твоем столе куча записок, а за пять минут до вашего приезда звонила твоя секретарша.
В голосе Бет прозвучало торжество, и Кэтрин, стараясь справиться с охватившим ее отчаянием, в который раз с удивлением подумала о том, что заставляет сестру Мэта с таким упорством подчеркивать свою незаменимость в его жизни, в его доме. Высокая, с хорошей фигурой и правильными чертами лица, с прекрасными длинными каштановыми волосами, Бет была очень привлекательной женщиной. У нее было все, о чем можно мечтать, включая нескольких преданных и богатых поклонников. Так почему же она не может смириться с тем, что ее брат женился, почему так ненавидит жену своего брата? Сотни раз Кэтрин задавала себе этот вопрос. Единственный ответ, который приходил ей в голову, состоял в том, что Бет до сих пор воспринимала ее как угрозу своему главенствующему положению в доме.
От этих невеселых мыслей ее отвлек голос Мэта.
– Я буду в кабинете до обеда.
Кому он это сказал? Ей? Или своей сестре? Кэтрин пожала плечами и направилась через холл к широкой лестнице, ведущей на второй этаж.
– Пойду посмотрю Джонатана, – пробормотала она, быстро поднимаясь по ступеням. Надо скорее уйти, чтобы никто не заметил ее расстроенного лица, дрожащих губ и глаз, полных слез.
Кэтрин тихонько приоткрыла дверь в детскую.
Мэри, няня Джонатана, оторвала глаза от книги, которая лежала у нее на коленях, и улыбнулась.
– Привет! – С озорным блеском в глазах она добавила: – Ну как, хорошо отдохнула?
Кэтрин почувствовала, как краска заливает лицо, а Мэри засмеялась:
– Вот что меня всегда восхищало в таких белокожих, как ты, людях. Даже когда они становятся взрослыми, они не теряют способность краснеть. До чего мне это нравится!
Слегка успокоившись, Кэтрин улыбнулась в ответ и в тысячный раз поблагодарила судьбу за то, что у нее есть Мэри. Что бы она без нее делала?
Мэри работала медсестрой в больнице и как раз дежурила в отделении, когда родился Джонатан. Кэтрин вернулась домой вместе с ней. Официально она была няней Джонни и помимо этого – близкой подругой и доверенным лицом Кэтрин.
Небольшого роста, полненькая, со свойственными итальянцам черными волосами и очень смуглой кожей, она была словно сгусток энергии. Ее поддержка – единственное, что помогало Кэтрин выстоять во враждебной обстановке этого дома.
– Что, уже виделась с боссом? – В низком голосе Мэри прозвучало дружеское сочувствие.
Кэтрин кивнула и прошла через детскую, направляясь в спальню Джонни. Дверь в нее была приоткрыта, чтобы Мэри могла услышать, если ребенок проснется. Кэтрин неслышно подошла к кроватке. С обожанием смотрела она на маленькое тельце сына.
Ее сын. Сын Мэта, его маленькая копия. Однажды Мэри со смехом сказала Мэту, что он, должно быть, запрограммировал какой-то копировальный аппарат в своем офисе, чтобы получить такую точную копию. Мэт тогда только хмыкнул в ответ, но Кэтрин знала, что он польщен таким сходством, как и любой мужчина, который впервые стал отцом.
До чего же он красив, подумала Кэтрин, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Он так быстро рос и стал таким крепеньким и здоровым! Трудно было поверить, что всего шесть месяцев назад она родила его недоношенным и был он крохотным и жалким. Впрочем, и тогда он был похож на Мэта. Она подавила желание протянуть руку, чтобы погладить его волосики, и вернулась в детскую.
Это была чудесная комната: стены цвета топленого молока, большое окно с темно-золотыми шторами, в тон им пушистый ковер. В углу – маленький столик со стульями, рядом были ящики с игрушками, которые еще не скоро понадобятся Джонни. В другом углу стоял книжный шкаф. Непривычно в детской выглядел лишь рабочий стол со швейной машинкой. Мэри обожала шить и шила себе всегда сама. У окна стояли два глубоких кресла, а между ними – журнальный столик. На нем стояли фотографии двух взрослых сыновей Мэри. Именно в этой комнате Кэтрин находила душевное тепло и дружескую поддержку, когда Мэта не было дома, а его не было почти всегда.
Кэтрин сбросила замшевый жакет и опустилась в кресло напротив Мэри.
– Ты выглядишь так, словно побывала в перестрелке, – сказала та. – Рискну угадать: ты встретила в холле генерала.
Кэтрин кивнула с невеселой улыбкой.
В голосе Мэри послышалось нетерпение:
– Не могу понять, как ты можешь сносить все это! Ты же не робкая забитая девочка, Кэйт, и я знаю, что ты ее не боишься. Почему ты не поставишь эту стерву на место?
Кэтрин подумала, что Мэри – единственная, кто зовет ее уменьшительным именем. Хотя нет, ведь Мэт тоже называл ее Кэйт последние два дня. При одном воспоминании об этом дыхание ее перехватило, совсем как тогда, когда он произнес ее имя в первый раз. Устало вздохнув, она ответила:
– Ты прекрасно знаешь почему, Мэри.
– Ерунда! – решительно прозвучало в ответ.
Не желая в который уже раз пускаться в обсуждение своих проблем, Кэтрин сменила тему:
– Я должна идти, нужно переодеться к ужину. Ты поужинаешь с нами?
– Конечно, – безмятежно ответила Мэри. – Видишь, я уже одета. – И она показала на свою длинную шелковую юбку.
Это замечание заставило Кэтрин улыбнуться. Когда она была дома, Мэри ела со всеми, как с самого начала предложил ей Мэт. Но когда Кэтрин отсутствовала – неважно, как долго, – Мэри ела у себя в комнате, и в этих случаях она не трудилась переодеваться.
Мэри не переносила Бет и никогда не скрывала этого. Возможно, из-за этого она была единственной, кроме Мэта, с кем Бет считалась.
К своим сорока пяти годам Мэри успела поработать на фабрике, выучиться на медсестру, вырастить и отправить в колледж двух прекрасных сыновей. Два года назад она похоронила нежно любимого мужа. Она слишком много повидала на своем веку, чтобы на нее могла подействовать заносчивость какой-то там Элизабет Таррел. И Бет знала это.
– Встретимся внизу, – сказала Кэтрин и вышла на площадку лестницы. Комнаты Мэта и Кэтрин тоже находились на втором этаже и занимали весь фасад дома.
Кэтрин на мгновение остановилась на пороге комнаты, вспоминая свое первое появление здесь. Тогда она испытала почтительный ужас. Боже, да здесь можно играть в баскетбол! Большая угловая комната имела четыре окна, два выходили на газон перед домом, а два боковых – в сад, за которым простирались бесконечные холмы. Потолок, одна стена, двери и окна были белыми, остальные три стены – теплого коричневого цвета, мебель бежевая. Рыжевато-коричневый тон ковра, штор и покрывала на кровати перекликался с таким же цветом кресел, стоящих у окон. Но самым впечатляющим предметом в комнате была кровать. Именно она тогда больше всего поразила Кэтрин. Расположенная напротив фасадных окон, она и в длину и в ширину была не менее трех метров.
Странно, но именно кровать Мэта заставила Кэтрин ощутить всю громадность его богатства. Не роскошная квартира в Филадельфии и не этот тихий загородный дом в двадцати минутах езды от квартиры. И даже не пять машин Мэта. Нет, почему-то именно кровать, сделанная по специальному заказу, с двадцатью сменами белья и покрывал показалась ей олицетворением роскоши.
Отогнав воспоминания, Кэтрин вошла в комнату. Левая дверь вела в просторную ванную, выложенную белыми с золотом изразцами. Через нее можно было пройти в две комнаты поменьше: гардеробную, где хранились ее и Мэта вещи, – и маленькую спальню с неширокой кроватью, туалетным столиком и единственным стулом. Дверь из нее выходила на лестничную площадку.
Кэтрин прошла в гардеробную, на ходу раздеваясь. Кинув все в большую корзину для белья, она направилась в ванную.
Приняв душ, Кэтрин облачилась в блестящее синее платье-балахон, надела легкие синие босоножки. Немного косметики, яростное приглаживание черных локонов – и вот она уже спускалась в безупречно убранную, но такую холодную и неуютную гостиную.
