Текст книги "Сказочная любовь"

Автор книги: Эми Казинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Тайлер погасил свет, и бар погрузился в темноту. Он был прав, Грэйс потом сожалела бы о своем поступке. И вполне возможно, сбежала бы прочь. Как сбежала от собственной семьи, от своего так называемого жениха. Чем отличается от них Тайлер?

Но Тайлер отличался, даже если Грэйс и не понимала, чем именно. Она не могла просто взять и уйти от него. И это только осложняло ее положение.

Девушка ощутила приближение Тайлера, тепло его тела, когда он подошел с ее кожаной дорожной сумкой в руках.

– Пойдем, я провожу тебя к Саре.

Грэйс рассеянно кивнула, и они вместе вышли на темную улицу.

Она боялась заснуть, боялась во сне вновь очутиться в объятиях Тайлера, увидеть, как он ее раздевает, ощутить прикосновение его губ. И страшилась пробуждения, зная, что наяву желание завладеет ею с еще большей силой.

Но приснилась ей ночь и дорога, по которой они брели вдвоем. Шаги гулким эхом отдавались в пустынных переулках, деревья отбрасывали узорчатые тени в желтоватом свете фонарей. На Грэйс эта прогулка по опустевшему городу мимо спящих домов действовала успокаивающе. Когда они проходили мимо куста жимолости, наполнявшего благоуханием ночной воздух, Тайлер отломил ветку и дал ее Грэйс. Она вдохнула медовый аромат, к которому примешивался запах тела Тайлера. Грэйс знала, что цветы скоро завянут.

Голос Тайлера в ее сне спросил: "Что будет дальше, Грэйс?" "Ничего", – ответила она, ощутив вдруг невыносимую тоску. Дальше не будет ничего.

Грэйс выходила из сна постепенно, по мере того как лучи солнца, проникавшие через окно, наполняли комнату, роняя блики на постель. Она вдруг вспомнила слова Тайлера из уже немного размытого сна: "Это невозможно. И когда ты изменишь мнение, я буду ждать тебя здесь".

Грэйс улыбнулась. Недоверчиво, скептически, но все же улыбнулась. Впервые за много дней. И впервые за много дней вновь почувствовала себя уютно и надежно. Было безумно приятно обрести уже забытое ощущение комфорта.

Грэйс с любопытством оглядела свое новое жилище – маленькую комнату под самой крышей старого трехэтажного дома, круглыми башенками по углам напоминавшего средневековый замок. Стены цвета сливочного масла блестели в лучах утреннего солнца, на полу лежал мягкий коврик. У окна большое удобное кресло с разноцветными подушками так и манило расположиться в нем с книгой и чашкой чая. Вентилятор неторопливо вращал лопасти, наполняя комнату свежей прохладой.

Грэйс спустила ноги с кровати, встала и с удовольствием потянулась. На низком столике она заметила банный халат, голубое полотенце и приколотую записку:

"Грэйс!

Надеюсь, ты хорошо отдохнула. Ванная внизу, пользуйся всем, что тебе потребуется. На кухне можешь съесть все, что удастся найти. Тайлер просил тебя выйти на работу к четырем и принести документы, необходимые для заполнения бланков. Я в клинике, увидимся в баре вечером.

Добро пожаловать, Сара".

Грэйс схватилась за голову: как она могла забыть? Пустячное дельце – регистрация о принятии на работу – словно нож гильотины висело над головой.

Взглянув в зеркало, девушка заметила, что у корней волос проглядывает ее естественный, простой темно-каштановый цвет. В обычной парикмахерской, попавшейся ей на пути в день побега, ее не только покрасили, но и постригли по-другому. С новой прической Грэйс выглядела гораздо моложе и казалась незащищенно-хрупкой.

Вряд ли кто-нибудь из знакомых узнал бы ее теперь при случайной встрече на улице.

Мысли Грэйс вернулись к проблеме с Тайлером. Облачившись в халат, она направилась в кухню, открыла холодильник и достала стаканчик с лимонным йогуртом. Что еще придумать?

Может, сказать, что у нее украли бумажник? Но она уже дважды пускалась в нелепые объяснения .по поводу документов, и Тайлер дважды верил ей. Вряд ли это сработает еще раз.

Героям детективных романов очень легко раздобыть фальшивый паспорт, сердито подумала Грэйс, вспомнив любимых авторов. Там все просто – сотен пять баксов, телефонный звонок – и прощай, Грэйс Хэйли, здравствуй, Грэйс Десмонд.

Одеваясь перед уходом на работу, девушка в отчаянии перебирала возможные версии историй с документами. Выложив из фартука чаевые, она опустила деньги в ящик туалетного столика, взяв с собой лишь двадцатидолларовую купюру. Грэйс спустилась по лестнице и купила на углу пару выпусков "Сан Тайме" и "Трибун". Если семья и поместила какие-либо объявления об ее исчезновении, то именно сюда, на страницы самых крупных чикагских еженедельников.

Но, пролистав обе газеты, Грэйс ничего не, обнаружила.

Ни слова о ее исчезновении, со дня которого минуло уже три недели. Конечно, она вовсе не рассчитывала на огромные заголовки на первой странице. Убегая, она оставила скупую записку в столовой своей огромной квартиры. Женщина, занимающаяся уборкой, конечно же, заметила ее и оповестила семью.

И все же девушка надеялась прочесть строки, посвященные ее внезапному уходу со сцены чикагского ресторанного бизнеса. Она была довольно известна в определенных кругах, о которых регулярно сообщалось в колонках местной светской хроники, и ее отсутствие на различных благотворительных мероприятиях, так же как и в ресторанах "Хэйли Групп", не могло пройти незамеченным.

Грэйс решительно направилась к телефонной кабине – Поль должен знать хоть что-то.

Звонок вновь разбудил одного из лучших французских шеф-поваров Чикаго, но Поль был очень рад услышать голос Грэйс и попытался объяснить загадку молчания ее родственников.

– Что они сделали?!

Головы прохожих обернулись на вырвавшийся у девушки крик.

Они сказали, что у тебя нервное расстройство после смерти бабушки, дорогая, и что ты не в состоянии.., как это они выразились.., рассуждать здраво, вот как, – терпеливо объяснял Поль. Они говорят, что ты находишься на лечении в одной из безумно дорогих клиник для богатых женщин, у которых слишком много проблем. Ну, например, как бедная жена президента.

– О боже, – прошептала Грэйс. – Неужели этому кто-то верит?

– Моя дорогая, поскольку от тебя не поступает никаких опровержений, многие поверят их объяснению.

Грэйс бессильно прислонилась к окну кабины, печально созерцая улицу. Она-то надеялась выкроить для себя немного свободного времени и заставить семью побеспокоиться хоть раз принять ее всерьез.

– Вот так, – строго произнес Поль. Девушка услышала в его голосе нотки осуждения. – Но ведь все можно исправить, Грэйси, если ты вернешься домой!

– Я не могу, Поль.

– Почему же?

Грэйс глубоко вздохнула: ей просто необходимо разделить с кем-то тяжкую ношу, а больше всех на свете она доверяла Полю.

– Они хотят продать рестораны.

– Кто? Чьи рестораны? – не понял француз.

– Мои родные, Поль. И Чарльз тоже. Они хотят продать все рестораны до единого и уже нашли покупателей.

На другом конце провода повисло тягостное молчание. Поль проработал на "Хэйли Групп" много лет, придя туда еще при бабушке Грэйс, когда та только начинала дело. Поль занимался подбором меню для всех ресторанов корпорации, сумев придать каждому из них неповторимый стиль, заботился о них как о собственных детях.

Последние пять лет он являлся шеф-поваром "Найс", флагмана "Хэйли Групп".

– Даже мой ресторан? – В понимании Поля это была прежде всего его кухня.

– Да.

– Ты уверена, что они имели в виду именно мой ресторан?

Грэйс горько рассмеялась. – – Уверена.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Поль. Ведь бабушка передала тебе полный контроль над "Хэйли Групп", разве не так?

– Не совсем. – Объяснение давалось Грэйс нелегко. – Она сделала меня финансовым директором и главным менеджером, то есть лицом, занимающимся изо дня в день решением всех проблем.

Но президентом корпорации является Чарльз, хоть он всего лишь безмозглая марионетка.

Воспоминание о Чарльзе, о том, как при помощи коварно сплетенной сети интриг ему удалось втереться в доверие к ее родным, убедить их, что благодаря далеко простирающимся связям он идеально подходит на роль президента корпорации, вызвало у Грэйс непреодолимое отвращение.

– Этот парень, – начал Поль, – да он не отличит паштета от куска.., извини. Я думал, владельцем являешься ты, Грэйс.

– Являюсь, но не единолично. – Слова разрывали ей сердце. – Бабушка намеревалась изменить завещание, но не успела. Она оставила мне пятьдесят процентов – достаточно, чтобы они не могли ничего продать без меня, но и я не могу избавиться от них. – Девушка вспомнила упакованного в великолепно сшитые костюмы Чарльза, свою мать, кучу родственников – этих предателей, собирающихся продать по кусочку то, над чем она проработала не один год, во что вложила душу. – Поль, у меня кончаются монеты. Постарайся не вмешиваться ни во что, хорошо? И не беспокойся: прежде чем они займутся продажей, я успею что-нибудь предпринять. В экстренном случае ты можешь передать для меня сообщение в "Гриль-бар Тайлера".

Оставшееся время Грэйс посвятит последней, как в страхе думала она, попытке спасти рестораны от нависшей над ними участи. Девушка всегда считала рестораны своими, словно каждый из них от цветов на входе до замка на двери кладовой принадлежал исключительно ей одной. Это она сделала их такими.

Но для матери и Чарльза это не более чем выгодное помещение капитала. Родные даже не понимают, почему их нельзя просто продать, они никогда не задумывались, что значили эти рестораны для бабушки и для нее. Грэйс не простит себе, если позволит предать мечту бабушки, свою мечту.

У девушки родилась идея. Грэйс все еще надеялась уладить дела мирным путем, но в случае необходимости она не остановится ни перед чем ради спасения своей мечты, ради памяти любимой бабушки. И тогда ее меркантильное семейство узнает, что не одни они способны во имя личных интересов презреть родственные узы.

Тайлер весело улыбнулся, приветствуя девушку. Но той было не до веселья, она вся собралась, словно готовясь положить голову в пасть льва.

– Как прошел ланч? – осторожно спросила она. Сегодня бар впервые открылся днем.

– Лучше, чем я ожидал. – Тайлер закончил вытирать стойку и махнул рукой в сторону мужчины, сидевшего на высоком табурете. – Грэйс Десмонд, позволь представить тебе Спенсера Рида, мужа моей сестры Эдди, самого замечательного адвоката в северной части города.

Высокий жилистый мужчина с вьющимися светлыми волосами весело улыбнулся, глядя на девушку поверх очков в широкой оправе, которые, вероятно, использовал лишь для чтения. Теперь ей стало понятно, почему глаза Эдди сверкают, когда она собирается домой.

Грэйс крепко пожала протянутую руку, побаиваясь, как бы известный чикагский адвокат случайно не узнал ее. Спенсер внимательно посмотрел на девушку, в его взгляде Грэйс не заметила подозрительности, но все же устремленные на нее глаза, казалось, навсегда запечатлевают ее образ в памяти.

Спенсер являл собой разительный контраст Тайлеру, в прежней жизни Грэйс привыкла иметь дело именно с такими людьми: холеными, непринужденно чувствующими себя в высшем обществе. Оценив внешнюю привлекательность Спенсера цепким женским взглядом, Грэйс все же осталась к ней равнодушна.

Совсем на него непохожий Тайлер стоял рядом. Он казался немного грубоватым и простым, был способен попытаться поцеловать женщину посреди переполненного бара и в то же время проводить ее домой, не пытаясь даже взять за руку. Он работал, не зная отдыха, и мог рассчитывать в любую минуту на поддержку безгранично любящих его родных. Он беспокоился о случайно принятой на работу официантке, позаботившись о безопасном для нее ночлеге.

Господи, опять она думает о нем!

Тайлер положил перед ней бумаги, при виде которых сердце Грэйс замерло в груди.

– Заполни наконец эти бланки, – устало произнес Тайлер.

Грэйс так и не удалось придумать никакой правдоподобной истории.

Рассказать правду? Только не это. Узнав, кто она такая, он наверняка бросится звонить журналистам, а те немало заплатят за возможность выпустить статью под заголовком: "Хэйли работает официанткой за чаевые в обычном баре".

Рядом сидит Спенсер Рид, он может что-нибудь заподозрить.

– Я не могу заполнить эти бумаги, – тихо сказала Грэйс.

– Почему? – Казалось, ее слова совсем не удивили Тайлера. Он внимательно смотрел на девушку, ожидая разъяснения.

– Это так важно?

– Конечно. Ты ведь не преступница, скрывающаяся от закона?

– Нет, – улыбнулась она.

– Видишь ли, Грэйс, это может плохо кончиться. – Тайлер некоторое время смотрел на нее, потом налил горячий кофе и протянул девушке. Выпей это. – Подождав, пока она сделает глоток, он продолжил:

– Черт возьми, Грэйс, выглядишь так беззащитно, что я готов помочь тебе, даже если ты сбежала из тюрьмы, где отбывала срок за ограбление банка.

– Мне пришлось бы ограбить банк, если бы ты не принял меня на работу. – Она уставилась в чашку. – Я действительно не могу заполнить эти бумаги, не могу дать номера своей социальной страховки ни номера водительских прав. Просто не могу, и все, и не спрашивай почему.

– А я не могу платить тебе неофициальным образом, это расценивается как уклонение от уплаты налогов, – решительно заявил Тайлер.

Грэйс бессильно откинулась на спинку стула, закрыла глаза – игра проиграна. Неизвестно, разрешит ли ей Сара остаться до завтра. По крайней мере, Тайлер ничуть не разозлился, скорее опечалился, так что при случае она сможет когда-нибудь зайти сюда навестить его.

– Грэйс, посмотри на меня. – Лицо Тайлера не было сердитым, оно выражало глубокое сочувствие, смешанное с грустью. – Ты знаешь, как важен для меня этот бар, я не могу рисковать делом всей своей жизни, нарушая закон.

– Я знаю. – Неожиданно Грэйс стало стыдно. И никогда не рассчитывала на подобную жертву с твоей стороны. Ты создал своими руками это замечательное место, и я не сомневаюсь в его успехе.

– Спасибо. Твои слова – самый приятный из всех комплиментов.

Если бы Грэйс была хоть чуточку храбрее, она рассказала бы все – кто она и почему скрывается.

Но тогда Тайлер подумает, что она взбалмошная богатая девчонка, решившая поиграть в приключения.

Тайлер вновь налил ей кофе, и девушка осторожно подняла голову. Тайлер застыл, устремив куда-то хмурый невидящий взгляд. Он сидел так с минуту, потом внимательно посмотрел на Грэйс, словно пытаясь прочесть ее мысли, затем бросил быстрый взгляд на Спенсера, погруженного в изучение какого-то документа.

– Я не могу платить тебе неофициальным образом, – обратился он к девушке.

– Я понимаю, но...

Тайлер оборвал ее, повернувшись к Риду:

– Эй, Спенс, у меня к тебе вопрос. Предположим, я нанял работника и пару месяцев спустя вдруг понял, что ошибся в цифрах, внося в документы номер свидетельства о социальном страховании. Я не буду иметь неприятностей с налоговой полицией, если успею исправить ошибку в последний день года?

У Грэйс перехватило дыхание. Прежде чем она успела понять что к чему. Спенсер сказал:

– Я не являюсь специалистом по налоговому праву и не могу утверждать определенно, но полагаю, что нет. Вероятно это не вполне понравится твоему бухгалтеру, но думаю, налоговая не обратит внимания на подобную мелочь.

– Слышала, Грэйс? – Тайлер улыбнулся девушке. – Наступает октябрь. Измени номер своего свидетельства на пару цифр, даже не говори мне каких. До конца года ты должна решить все свои проблемы. В свою очередь, я постараюсь тебе помочь всем, чем смогу.

Грэйс ошеломленно смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

– Но тридцать первого декабря, в канун Нового года, – продолжил Тайлер, – ты внесешь в документы настоящие данные, и у тебя не останется больше возможности скрываться. Договорились?

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Почему ты делаешь это? – Грэйс поразилась его благородству и великодушию.

Тайлер подмигнул девушке и наполнил стакан превосходным ирландским виски.

– Наверное, потому что люблю риск. – Он легко толкнул стакан, скользнувший по отполированному дереву на другой конец стойки к Спенсеру. – Это от заведения, Спенс, за юридическую консультацию. – Тайлер улыбнулся и тихо прошептал Грэйс на ухо:

– Если не нравится первое объяснение, можешь думать, что я все еще надеюсь узнать, что скрывается под твоими брючками; а это легче осуществить, пока ты здесь.

Кофе, который Грэйс собиралась выпить, выплеснулся на стойку. Девушка вытерла пятно бумажной салфеткой, и Тайлер весело рассмеялся.

– Ах, Грэйс, ты слишком напряжена. Сдерживаться – это так трудно для мужчины. – Он коснулся пальцем ее руки. – Я же просто пошутил.

– Да, конечно. – Она одарила Тайлера мрачным взглядом, игнорируя учащенное сердцебиение.

В который раз присутствие этого мужчины вывело Грэйс из равновесия. Между тем Тайлер принялся водить пальцем по ладони, щекоча нежную кожу. Грэйс вдруг поняла, что он рисует сердце. У нее перехватило дыхание, когда Тайлер запечатлел поцелуй в самом центре нарисованного сердечка. Грэйс судорожно вздохнула.

– Или можешь считать, что я возжелал тебя с самого первого взгляда. – Голос Тайлера зазвучал хрипло. – И каждый день, когда ты нервно поправляешь волосы или отдаешь распоряжения, я думаю, что хочу заботиться о тебе.

Грэйс не хватало воздуха. Она встала, попытавшись высвободить руку.

Не о чем волноваться, ничего же не случилось. Тайлер не мог серьезно увлечься ею, и Грэйс отказывалась верить его словам.

– Не будь смешным, – произнесла она, продолжая вырывать руку, – отпусти меня.

Тайлер тут же отпустил, и, чтобы не упасть, Грэйс ухватилась за стойку. Во взгляде темных глаз она прочла сожаление и немой упрек. Девушка тяжело дышала, словно только что пробежала целый квартал.

– Я надеялся на другую реакцию, – пробормотал Тайлер, криво усмехнувшись. – Придется отложить попытку проникновения в твои брючки.

– Послушай, Тайлер. – Грэйс неестественно рассмеялась, – не мог бы ты.., не могли бы мы...

– Не беспокойся, дорогая, будем считать, что я никогда не произносил этого; вернее, я заблуждался.

– Заблуждался?

– Ну да, заблуждался, думая, что всерьез увлекся тобой, что успел хорошо тебя узнать и так далее. Оказывается, нам суждено быть просто друзьями. Мне не впервой ошибаться, когда дело касается женщины.

Грэйс озадаченно смотрела на него. Ведь Тайлер сейчас предлагал именно то, чего она хотела сама. Но как можно произносить переворачивающие ей душу слова, а через несколько секунд отказываться от них с поразительной легкостью? И почему так ноет сердце при мысли о том, что Тайлер останется ей не более чем другом?

– Я ничего не соображаю, – пробормотала девушка, усаживаясь снова на табурет.

– Успокойся, Грэйс, – произнес Тайлер, скрестив на груди руки. – Вернемся к работе. Ведь ты хочешь продолжать работать здесь?

В бар вошли два человека в грязных джинсах и положили кепки на стойку. Тайлер налил посетителям пива и опять приблизился к Грэйс.

– Да, я хочу работать здесь.

– А как насчет тридцать первого декабря?

Грэйс не собиралась пробыть в бегах так долго.

– Тридцать первого декабря я расскажу все, что ты пожелаешь узнать.

А потом он возненавидит ее, и Грэйс уже будет неважно, влюблен Тайлер в нее или нет.

– Договорились. – Тайлер протянул руку, и она пожала ее, уже во второй раз скрепляя взаимное соглашение. Только сейчас девушку не оставляло чувство, что она заключает сделку, сулящую не выигрыш, а потерю.

– А как насчет больной темы? – Яркий румянец залил Грэйс щеки.

Тайлер поднял брови.

– Сомневаешься в моей решимости? Не беспокойся. – Он принялся вытирать стойку. – Я никогда не поступаю вопреки воле другого человека. Я больше не стану пытаться.

Через полчаса пришла Сара, и Грэйс сразу поняла, что с девушкой что-то стряслось. Всегда приветливая и дружелюбная, на этот раз Сара быстрой походкой молча направилась на кухню, едва махнув рукой.

Грэйс осторожно отворила дверь служебного помещения и увидела, как Сара быстро вытирает слезы.

– Это глупо, я знаю, – сказала Сара. – Ветеринарам приходится усыплять собак. Пайпер был совсем старый и очень страдал, он не мог ходить, не мог есть. Но все равно очень тяжело делать это. Тодд говорит, что я не должна распускаться. Во взгляде девушки промелькнуло виноватое выражение, и Грэйс поняла, что речь идет о шефе, с которым Сара встречается. – По его словам, смерть – это естественное завершение и непременная часть всякой жизни, а мои эмоции плохо влияют на людей, обращающихся в клинику.

– Да, смерть – естественное завершение жизни, но все равно очень горько, когда кто-то умирает, – ответила Грэйс. В памяти всплыли слова родственников по поводу кончины бабушки, они называли Грэйс "чрезмерно скорбящей". – И если бы мне пришлось усыпить своего любимца, я обратилась бы к ветеринару, сочувственно относящемуся к чужому горю. Я не пошла бы к человеку, у которого вместо сердца кусок льда. – Сама того не ожидая, Грэйс крепко обняла Сару.

– Вообще-то Тодд не жестокий. Просто в отличие от меня он не смешивает личные эмоции с работой. – Сара вытерла глаза и заколола длинные густые волосы. – Он замечательный ветеринар. – В последний раз шмыгнув носом, девушка поинтересовалась:

– Ты нашла все необходимое утром? Я оставила тебе записку.

– Да, спасибо. – Грэйс казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. – Все просто великолепно.

Я уже несколько недель не наслаждалась так долго душем, не опасаясь, что в любой момент закончится горячая вода. Я очень признательна тебе, Сара, за гостеприимство.

– Если честно, я не люблю жить одна. По ночам боюсь каждого звука, плохо сплю. Так что это ты делаешь мне одолжение. Только, пожалуйста, не говори об этом брату, иначе он никогда больше не разрешит мне жить одной.

Упоминание о Тайлере заставило Грэйс вздрогнуть.

– Тайлер. – Имя само сорвалось с губ. Грэйс произнесла его громко и с тоской в голосе.

– Что он сделал? – Сара достала бутылку с моющим средством. – Брат заходил сегодня утром, и я попросила его не обижать тебя. Извини, но мне показалось, что ты порядочно настрадалась в последнее время по вине мужчины и меньше всего нуждаешься в грубых ухаживаниях. – Она взглянула на Грэйс. – Надеюсь, ты не сердишься?

– А что именно ты ему сказала?

Прикусив губу, Сара вытерла мокрые руки о фартук.

– Совсем немного. Только то, что, по моему мнению, человек, которым ты увлеклась, не очень хорошо с тобой обошелся. Я ведь не выдала никакого секрета, я лишь предупредила Тайлера.

Так вот почему Тайлер повел себя столь любезно и позволил девушке продолжить работу. Он думал о ней как о женщине, скрывающейся от испортившего ей жизнь дружка, считал своим долгом взять ее под опеку, поскольку привык заботиться об окружающих его женщинах.

– Грэйс. – Обеспокоенный голос Сары вывел ее из размышлений.

– Не волнуйся, ты не сделала ничего плохого.

Ты поступила правильно, и я ценю твою заботу.

– И все же, что сделал Тайлер? Твой голос показался мне.., разочарованным.

– Твой брат только что признался, что увлекся мной. – Раздосадованная Грэйс принялась распаковывать пачку красно-зеленых соломинок для коктейлей.

– Bay! – воскликнула Сара. – Мой братец влюбился. – На кухню вошла Сюзанна, и Сара обратилась к ней:

– Ты слышала новость, мама, Тайлер влюбился в Грэйс!

– Правда?

– Конечно же нет, – поспешила возразить Грэйс. – Просто он сказал, что у него возникло такое ощущение, а я ответила, что он сошел с ума. Далее мы принялись обсуждать рабочие проблемы, а потом Тайлер признал, что ошибся.

Вот и все.

– Правильно, – согласилась Сара. – Он пошел на попятную, чтобы не испугать тебя. Отличный план.

– Отличный план? Да Тайлер просто спятил. Грэйс обратила взгляд к его матери, ища поддержки.

Сюзанна взяла ящик с помидорами и приступила к нарезке овощей.

– Мой муж признался мне в любви в вечер нашей первой встречи. – При этих словах Сара улыбнулась: наверное, ей было хорошо знакомо это семейное предание. – Он играл блюзы на саксофоне в ночном клубе, куда я однажды пришла вместе с подругами. Мне было семнадцать. В первую же паузу Майкл присел к нашему столику и сказал, что я – самая прекрасная девушка из всех, кого он когда-либо видел. – Сюзанна улыбнулась. – Я потрясающе выглядела в тот вечер.

– Ты и сейчас остаешься самой красивой из всех известных мне женщин, мама.

– Перестань. Хочешь лестью добиться лишнего куска лимонного пирога, который я собираюсь печь сегодня вечером? – Сюзанна снова вернулась к воспоминаниям. – Майкл был очень обаятельным и красивым как грех. Он сел рядом и завел разговор. Мы просидели до закрытия клуба, подруги уже собрались домой. Майкл проводил меня до дверей и впервые поцеловал. Тогда он и признался мне в любви.

– А что вы ответили? – не удержалась от вопроса Грэйс, очарованная историей.

– Ответила? Ничего. – Сюзанна рассмеялась. Я дала ему оплеуху. Я думала, он смеется надо мной, и ничуть не поверила его словам, но потом он в течение нескольких недель каждый вечер появлялся под моими окнами.

– Вот такая она, моя мамочка: неисправимо романтичная. – В кухню, срывая бейсболку с коротко стриженых вьющихся волос, влетела Макси, услышавшая конец рассказа.

– Перестань. – Сюзанна рассмеялась и в шутку бросила в дочь помидором, который Макси легко поймала и тут же надкусила. – Когда-нибудь ты тоже влюбишься и поймешь, что это не только праздничные огни и музыка. Любовь зачастую связана со страхом, особенно если ты к ней не готов.

– Нет, спасибо, как-нибудь обойдусь без этого, улыбнулась Макси. – Кстати, а кто тут влюбился?

Надеюсь, сегодня речь не о Саре и докторе Айболите?

– Макси! – Сара запустила в сестру мокрым полотенцем. – Тайлер влюбился в Грэйс.

– О боже! – Макси остановилась. – Взаправду?

– Нет, не взаправду, – твердо отрезала Грэйс. Он думал, что влюблен, но на самом деле нет.

Макси притихла, но лишь на мгновение.

– Значит, ты не влюблена в него?

– Я не могу в него влюбиться. – Ответ вырвался автоматически. Грэйс заметила на себе внимательный взгляд Сюзанны.

– Могу, не могу. Дело не в этом. – Оставив разделочную доску, Сюзанна подошла к Грэйс и положила руку ей на плечо. – Мой сын, что бы он ни говорил, беспокоится о тебе. А ты беспокоишься о нем?

К глазам Грэйс подступили слезы, она сжала губы. Здравый смысл советовал ей не отвечать на этот вопрос.

– Боюсь, ты плохо обращаешься с моим мальчиком, – закончила Сюзанна.

Грэйс отрицательно покачала головой, усиленно моргая, чтобы прогнать непрошенные слезы. Она не намерена показывать свою слабость перед этими женщинами, несмотря на всю их доброту. Она сделала глубокий вдох, потом медленный выдох и, вымученно улыбнувшись, сказала:

– Все будет замечательно.

Сюзанна немного помолчала, затем согласно кивнула.

– Да, наверное, так оно и лучше. Ты не можешь влюбиться в него, он обещает не влюбляться в тебя. Вы оба заслуживаете по кусочку лимонного пирога. Если поможешь мне на кухне, получишь свою долю первой.

– Эй, а как же я? – донесся из-за шкафа с посудой возглас Макси.

В баре уже начали собираться посетители, и женщины приступили к работе. Раскладывая папки с меню, Грэйс не без гордости заметила, что Тайлер успел выкроить время и перепечатать страницу, включив в список два дополнительных вегетарианских блюда по ее совету.

Передав Тайлеру первый заказ напитков, Грэйс, к своему облегчению, заметила, что он старается держаться с ней так, будто она тоже приходится ему сестрой.

Грэйс принялась шутить с кем-то из посетителей, когда вдруг сильно накрашенная блондинка, подойдя к караоке, запела вместе с Эллой Фицджеральд песенку, посылая при этом дерзкие бесстыжие жесты Тайлеру:

Так делают птички, так делают пчелки, Так делают даже дрессированные блохи, Давай же и мы сделаем так, давай полюбим друг друга.

Когда песенка затихла, Грэйс передала заказ Тайлеру и усмехнулась:

– Надо же, дрессированные блохи!

– Ты ревнуешь? – удивился мужчина. – По-моему, она спела довольно неплохо.

– Она просто великолепна, – сладко промурлыкала Грэйс. – Не думала, что тебя влечет к столь вызывающим особам.

– Вызывающие все же лучше, чем отказавшиеся от тебя, – не менее сладким голосом парировал Тайлер.

Взяв поднос, Грэйс поспешила удалиться, не желая отвечать на колкость.

За этот вечер девушка так устала, что, войдя в свою маленькую комнату под крышей, небрежно бросила в угол одежду и повалилась на кровать.

Лунное сияние струилось сквозь занавески, и полоски бледного света ложились на стены. Грэйс заработала неплохие чаевые, и вообще все складывалось удачно.

Лишь один эпизод вызвал небольшое огорчение. После закрытия Тайлер заказал для девушки такси, сам же остался в баре, сославшись на работу с какими-то документами. Смешивать работу с личными отношениями было бы недопустимо и непрофессионально.

Грэйс повторяла, лежа в темноте, что она хотела именно работы, поэтому глупо желать чего-то большего и невозможного. Она закрыла глаза, потянулась. Сейчас она заснет, а завтра встретит новый день спокойно и радостно.

Неделю спустя Грэйс готова была вскарабкаться на крышу самого высокого небоскреба, лишь бы дать выход накопившемуся отчаянию.

Вот уже неделю три женщины из соседнего офиса заходили днем в бар, заказывали мартини и флиртовали с Тайлером. Грэйс устала видеть это каждый день.

Справедливости ради нужно признать, что ее босс не принял ни одного из откровенных предложений. Но почему он ведет себя с этими женщинами столь мило и любезно, пускает в ход свое необыкновенное обаяние и шарм, открыто флиртует со всеми дамами в баре, со всеми, кроме нее, Грэйс?

Девушка была раздражена и старалась об этом не думать. Сколько раз, наводя порядок после работы, она находила салфетки с нацарапанными на них женскими именами, номерами телефонов и неизменными отпечатками накрашенных губ.

Тайлер только посмеивался, говорил, что не выкидывает их, чтобы не причинять боли женщинам, – ведь они могут увидеть.

Грэйс же считала, что гораздо лучше просто перестать заставлять их сталкиваться лбами, когда они с коктейлями в руках толпятся у стойки в попытке привлечь внимание бармена. Тайлер в ответ лишь хохотал.

Не желая больше видеть, как девицы с мартини обхаживают ее босса, Грэйс отошла в дальний конец бара. Тут же рядом появился предмет ее огорчения.

– Почему ты оставила меня на растерзание этой троице?

Грэйс смерила красоток беглым взглядом.

– Можешь гордиться, они уже дошли до кондиции.

– Грэйс, пожалуйста. – Тайлер поднес руку девушки к своей груди. – Они целую неделю бомбардируют меня, а сейчас просят разрешить спор, завязавшийся между ними по поводу женского белья.

– Женского белья? – Грэйс усмехнулась.

– Они говорили что-то о моделях бюстгальтеров. И тогда я убежал. Пойдем, Грэйс, помоги мне, иначе через десять минут красотки будут сидеть у стойки полуголыми.

Грэйс сжалилась и пошла к стойке, вдруг ощутив на своей талии теплые мужские руки. Тайлер коснулся ее шеи губами, затем скользнул к щеке.