Текст книги "О секретаре и его начальнике (СИ)"

Автор книги: Elza Mavka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Что?! – наконец, вырвалось у возмущенного Толика. – Только давай не за деньги, ладно? Я что тебе, проститутка?

Максим смутился и затих.

– Хорошо, пусть будет секс по выходным, – поторопился согласиться Толик.

Ему-то как раз только этого и не хватало. Наконец-то схлынет наваждение, в котором он жил последние недели.

Часть третья

История шестая. Выходные отношения

То, что происходило следующие три недели, Толик окрестил про себя «выходными отношениями». Он приезжал к своему начальнику домой (его квартира уже была приведена в порядок) в субботу вечером, получал свою порцию вкусного ужина (заказанного в ресторане), выпивал вина…

В постель они ложились, как пара супругов, прожившая вместе не один десяток лет. Раздевались каждый со своей стороны кровати, заползали под одеяло. Толику приходилось делать все самому, потому что Максим раскрепощался далеко не сразу. В их спонтанном сексе в офисе он был гораздо смелее. Они даже почти не разговаривали, только перебрасывались фразами вроде: «Там щекотно», «Гондоны есть?», «Не надо пальцами, я уже…» и так далее.

Трахнувшись пару-тройку раз, вместе засыпали. Утром Максим кормил любовника завтраком и выпроваживал.

Толик не сопротивлялся такому режиму. Он не собирался заводить постоянного партнера в лице своего начальника, ему нужно было просто сбросить накопившееся напряжение, которое почему-то заклинило на Федорове. Он надеялся, что это быстро пройдет.

Зато на работе стало сложнее. Если до сих пор Толик просто мечтал о сладком заде своего начальника, то теперь он его вспоминал. Ждать целую неделю до следующей субботы было невыносимо.

Максим Дмитриевич тоже казался не слишком довольным. Каждый раз, подходя к столу секретаря, он сильно краснел и опускал глаза в пол, отчего Толику хотелось завалить его прямо на месте. Он часто думал о том, что вот на его рабочем месте у них этого еще ни разу не было…

Эта навязчивая мысль уходить не желала. Но она была совершенно не к месту, потому что об их секрете народ стал догадываться. Если Толик еще мог худо-бедно скрывать свои истинные чувства, то по Максиму Дмитриевичу все сразу было видно.

В холдинге ни для кого не была тайной ориентация генерального. Также многие заметили, что после Нового года Федоров ходил сам не свой и стрелял глазами в своего секретаря – влюбился.

Теперь на Толика понимающе смотрели и ехидно улыбались – все догадались, почему Максим не отлипает взглядом от своего секретаря.

Максиму сочувствовали, считая его любовь безответной. Толик кипел. Не далее как сегодня утром бухгалтерша Антонина отозвала его в сторонку и начала распространяться о том, что любви покорны все возрасты, характеры, а также пОлы…

– Понимаешь, Толь, – говорила она, глядя ему прямо в глаза так серьезно, что он напрягся – подумал, речь пойдет о снижении зарплаты. – Люди никогда не могут знать, что случится с ними завтра…

Ну все, решил Толик. Точно урежут.

– Мы должны жить сегодняшним днем. Ловить, так сказать, момент…

За спиной Антонины ее сотрудницы сбились в кучку, о чем-то шептались и поглядывали на них с любопытством.

– Ведь настоящая любовь на нашем жизненном пути встретится только один раз!

Тут Толик совсем запутался.

– Эээ… любовь?

– Да-да, любовь, – мечтательно вздохнула она и подмигнула ему. – Оглянись вокруг, Толь. Может быть, тебе уже встретилась настоящая любовь?

Она еще раз подмигнула и ушла, сопровождаемая кучкой девиц.

Толик нахмурился. Не могли же они знать, что он трахает своего начальника? Да даже если и могли, то причем тут любовь?

Этот разговор был не единственным, который ему пришлось пережить в связи с Федоровым.

В конце недели, как обычно, явился Федоров-старший с кучей бумаг. Он приехал раньше, Максима еще не было. Поэтому Евгений Сергеевич обосновался в кабинете начальника, затребовал себе кофе и компанию Толика заодно.

– Я знаю, что ты спишь с моим племянником, – начал он без обиняков.

Толик опешил. Хорошо, что ему разрешили сесть, а то бы он уже лежал.

– Откуда? – только и смог вымолвить он.

Евгений Сергеевич посмотрел на него покровительственно сквозь очки.

– Я знаю обо всем, что здесь происходит. Это моя компания в той же мере, что и Максима. Собственно, я не собираюсь обсуждать это с тобой, просто хочу предупредить: будь осторожен и не обижай его. Понял?

Толик кивнул.

– Тогда свободен.

Проблем Толику не хотелось. Он вообще-то не рассчитывал затягивать этот еженедельный трах по выходным, а тут все почему-то вообразили, что у них любовь. Это пора было прекращать.

Повод подобрался сам собой. В субботу, после ужина и секса, Максим вдруг решил, что им необходимо выйти в свет, и пригласил Толика в кино. Так и сказал:

– Может, в кино сходим? – и спрятал свой покрасневший нос на груди Толика.

Непонятно, на что он рассчитывал, но Толик отказался.

– Максим, я не могу. Я вообще не должен был соглашаться на это.

Максим тяжело вздохнул.

– Хочешь уйти?

– Если ты не против.

Максим проводил его до двери с таким грустным видом, что Толик почувствовал себя скотиной. Как будто пнул котенка.

– Мне писать заявление? – спросил он, уже открывая дверь.

– Какое? Нет! Не нужно.

– Максим, – начал Толик, желая объяснить, что они так поставят себя в весьма неудобное положение. – Ты вообще в курсе, что про нас знают? Мне уже делали намеки.

– Какие намеки? – опешил тот.

– Ну, что ты типа влюблен в меня. Советовали приглядеться. Если сейчас ты будешь ходить грустный и тихий, меня просто прибьют. Отловят в темном переулке и прибьют.

Максим покраснел. Он так легко краснел. Он вообще был с головы до ног таким недотепой, что Толику хотелось его встряхнуть как следует. Чтобы стал нормальным.

– Все будет в порядке, не волнуйся.

Толик пожал плечами, не поверил.

История седьмая. Бывший

Все, действительно, было в порядке. Как ни странно, Федоров вел себя как обычно. Не корчил из себя хмурую тучу, готовую вот-вот пролиться дождем. Перед обедом (когда только явился) сделал свой обычный обход отделов, пошутил там и сям, вернулся в кабинет и пошвырял бумажки.

Толик диву давался. Даже расстроился. Он-то думал, начальник будет страдать. Но, видно, переоценил свою неотразимость. И Максимову влюбленность.

Однако же кое-что изменилось. Отношения Толика с Максимом стали сугубо деловыми. Федоров никогда не позволял себе шуточек с ним в разговорах, на контакт не шел, хотя и не избегал, как раньше.

Толик понимал, что его к начальнику все еще притягивает, как магнитом. Воспоминания не оставляли. Но возвращаться к прежнему он не хотел. Толик же нормальный парень. Подумаешь, попробовал с парнем, с кем не бывает. В жизни все нужно испытать! Да…

Эти внутренние монологи никак не помогали, потому что Максима очень хотелось, а получить было невозможно.

И эта невозможность стала совсем невыносимой, когда через неделю после расставания за обедом он услышал весьма интересный факт: Максима Дмитриевича до работы подвозит какой-то мужик. На крутой тачке.

Толик похолодел. Вот и все. А еще говорили – настоящая любовь, настоящая любовь… Грош ей цена.

Тут начались настоящие страдания. Максим приезжал на работу довольный и спокойный. Иногда Толик замечал на нем следы чужой страсти – засос на шее, распухшие от поцелуев губы… или еще что-нибудь. В такие моменты он просто зверел. Хотелось убить кого-нибудь. Желательно Максима.

Его метания не остались незамеченными. Бухгалтерша Антонина поглядывала сочувствующе, девочки то и дело приходили поддержать морально, дизайнер Иван составлял компанию в перекурах. Хотя оба не курили.

Жизнь стала невыносимой. Решив, что так дело не пойдет, Толик занялся на работе работой, а в личной жизни завел подружку. Подружка оказалась на редкость говорливой и суетливой, но Толик не жаловался. Она его раздражала и отвлекала, большего от нее не требовалось.

Так было ровно до тех пор, пока Толик снова не обнаружил шефа с подбитым глазом в кабинете рано утром. Только на этот раз все было гораздо хуже – дело не ограничилось парой синяков. У Максима был довольно глубокий ножевой порез в боку.

– Максим Дмитриевич! – в ужасе кричал Толик, набирая номер скорой. – Вы с ума сошли! Надо было сразу в больницу ехать!

Тут он отвлекся, чтобы сообщить адрес дежурному. Потом стал названивать Евгению Сергеевичу. Тот взял быка за рога и первым делом начал выяснять, кто это сделал.

– Кто это сделал? – строго спросил Толик, передавая вопрос.

Максим Дмитриевич сжался, посмотрел виновато.

– Бывший. Кирилл.

– Бывший. Кирилл, – бездумно повторил в трубку Толик, а потом очнулся. – Постой-постой… Какой бывший? Тот, который тебя в прошлый раз…?!

Толик сорвался на крик. Максим попытался исчезнуть совсем, вжимаясь в спинку кресла, и испуганно кивнул.

– Ты с ума сошел?! – продолжал орать Толик. – Ты же знал, что это за человек! Какого черта…

Тут ему пришлось умолкнуть, потому что его уже никто не слушал – Максим хлопнулся в обморок.

Все обошлось. Скорая увезла директора, там его зашили, привели в чувство. Евгений Сергеевич лично занялся делом бывшего Кирилла, чтобы в будущем избежать эксцессов.

История восьмая. Настоящая любовь

Максим Дмитриевич вышел на работу через пару дней. Спрятался, как водится, у себя в кабинете. Сотрудники бегали к нему самостоятельно, принося дары – кто конфеты, кто алкоголь, кто просто открытку. Всем хотелось выразить сочувствие начальнику.

Толик терпеливо ждал, когда иссякнет этот поток народа, и он сможет сам поговорить со своим шефом.

В обед пришлось покинуть пост, чтобы подкрепиться. В кабинете начальника все равно засел зав. отделом дизайна. Кажется, они там выпивали за жизнь.

– А вот если бы кое-кто сразу прислушался к моим словам, – Антонина скосила взгляд в его сторону. – Все сложилось бы иначе.

Толик закатил глаза к потолку.

– О чем это ты?

– Да все о том же! Это потому что ты не обращал внимания на Максима, он вернулся к тому придурку.

Да, убойная логика. Толик решил ничего не отвечать, так было безопаснее.

Тем не менее, слова Антонины запали в душу. Решив поговорить обо всем с самим Максимом, Толик затаился и стал ждать. Ждать пришлось долго.

В тот день разговор не случился. Федоров после трудового дня смылся быстро – отмечать выздоровление с коллегами. А на другое утро началось невероятное.

Федоров явился на работу к девяти утра и стал распоряжаться. Завалил Толика кучей работы, так что тот и думать забыл обо всяких разговорах – у него едва хватило времени на то, чтобы пообедать. Все отделы оживились, зашевелились, заработали. Сам Максим Дмитриевич не отставал – брал заказы, помогал дизайнерам, назначал встречи, чтобы расширить клиентскую базу. В общем, не давал спокойно вздохнуть никому.

Толик смотрел на него и удивлялся. Где тот неуверенный в себе, мягкий, в какой-то мере женственный человек, которого он знал? На его месте вдруг появился абсолютно другой мужчина – решительный, ответственный, волевой.

Толик сначала не понял, в чем дело. Только со временем до него дошло, что этот Максим его привлекает гораздо больше. И не просто привлекает, а с неодолимой силой притягивает. Раньше это было физическое притяжение, теперь же Максим стал интересен ему как человек, как личность.

Он еще ни разу не встречал подобных ему людей. В нем таилось очень много противоречий. Его хотелось разгадать.

Приняв решение, Толик расстался с подружкой и ждал удобного момента… но опять промахнулся со временем.

Несколько дней спустя после выхода Максима на работу по офису прошел слух: начальника снова подвез на работу какой-то хлыщ. Этого Толик уже не выдержал.

Максим Дмитриевич удивленно поднял глаза от какой-то бумаги, когда в его кабинет вошел секретарь. Без стука.

– Анатолий? – обеспокоенно спросил он. – Что-то случилось?

– Случилось, – кивнул Толик, запирая дверь на замок. Чтобы никто их не потревожил. – Я поговорить хочу.

– О чем? – Максим откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

– О нас.

Брови начальника поползли вверх.

– Я знаю, – начал Толик, подходя ближе, – что повел себя как мудак. Взял и все испортил.

– Что испортил, Толя? Между нами ничего не было.

– Было. Было, я знаю. Мне жаль только, что я тогда этого не понял.

Максим опустил взгляд на стол и нахмурился.

– Я прошу прощения, что обидел тебя. Я хочу все вернуть.

– Секс по выходным? – усмехнулся Максим.

Толик кивнул.

– Да. Но не только по субботам. И по воскресеньям… и по всем остальным дням, если захочешь.

Ему понравился изумленный взгляд Максима. Он осмелел.

– Но я хочу не только секс. Тебя хочу. Может, в кино сходим?

Максим расхохотался.

– Ох, Толик… – сказал он спустя пару минут, успокоившись. – Ты меня в могилу сведешь. Ну, давай сходим… Ты что, правда, хочешь попробовать? Это, знаешь ли, не сладкая жизнь – быть геем.

Толик об этом не думал. Может, быть геем и не сладко, зато быть парнем этого человека – очень даже.

Часть четвертая.

История девятая. Как заставить начальство работать?

Толик медленно, но верно закипал. Накопившаяся за последние недели лежащая рядом стопка неподписанных (но таких, бля, срочных!) бумаг чувствовала это и подрагивала в такт с нервными подергиваниями ноги. Толик в очередной раз выглянул из-за своего компьютера и всмотрелся в коридор: не видно ли его начальника? Нет, не видно. Но слышно. Судя потому, как громко смеется Антонина, он где-то рядом с бухгалтерией.

Толик пошел бы за ним и пригнал обратно на рабочее место пинками, но в последнее время остерегался выходить за пределы своего ареала обитания. Почему? Да все из-за той же бухгалтерши Антонины, которая, едва завидев его, считала своим долгом просветить Толика по поводу отношений в семейных парах. Особенно наседала она на него в связи с предстоящим через несколько дней Днем всех влюбленных.

И это, черт возьми, было проблемой.

Толик легко мог себе представить, как бы он отметил этот день, будь у него девушка (к слову сказать, он вообще никогда не парился по этому поводу, но раньше представлял себе отмечание данного праздника именно так). Вечер. Цветы. Конфеты. Кино. Секс. Минет. Секс. Утренний секс. И все.

Но сейчас у него нет девушки. Зато есть парень. Толик немного поморщился – все-таки он еще не привык к этому определению. А как отметить Валентинов день двум мужикам? Цветы? Не смешите. Конфеты? Уж лучше вискарь. Кино? Они и так туда ходят каждую неделю, потому что в другие места Толик ходить со своим парнем стремался. Пожалуй, вариант с сексом хорош, но… Все дело в том, что их отношения и так завязаны практически исключительно на сексе. Да, они нравятся друг другу, но вне постели у них очень мало общего.

Вот Толик и мрачнеет с каждым днем все больше. Избегает Антонину.

Только работу никто не отменял, а Максим Дмитриевич, как назло, после возобновления отношений весь свой трудовой пыл подрастерял и вернулся к прежнему праздному времяпрепровождению.

Толик про себя костерил начальника на чем свет стоит. Кто тут, спрашивается, директор? Кому прибыли нужны? Кто должен радеть за благо и процветание компании? Максим Дмитриевич должен! А на деле оказывается, что Максим Дмитриевич хуй положил на это самое процветание. Одному Толику неймется.

Да, в последнюю неделю Толику пришлось особенно туго. Начало года, все клиенты возобновляют договора, на секретаря хорошо так насели. А он что? Он не может усадить одну вертлявую жопу на стул ровно, чтобы подписать стопочку бумаг. И откуда такая ненависть к бумагам и подписям?

Толик бросил тоскливый взгляд на часы. Половина шестого. Еще немного, и начальство упорхнет. Ну, уж нет! Не бывать этому, пока он здесь секретарь!

Толик взял договоры, отнес в кабинет директора и сложил аккуратно на столе, рядом пристроив ручку. А сам спрятался за дверью. Как и следовало ожидать, начальство явилось в шесть (специально, чтобы не работать, сучонок!). Максим тихонько приоткрыл дверь, заглянул внутрь, не заметил притаившегося секретаря и вошел. Толик за ним захлопнул дверь, повернул ключ, вынул его и закинул себе в карман.

– Анатолий! – Максим едва не подпрыгнул на месте, обернувшись. – Ты меня напугал!

– Сейчас я еще больше тебя напугаю, – пригрозил Толик. – Ты где шлялся полдня? Я же ясно сказал – после обеда надо бумаги важные подписывать! А ты взял и слинял.

– У меня были дела! – Максим, видя, что Толик настроен серьезно, оправдывался и одновременно отступал в сторону стола.

– Какие такие дела? Языком чесать?

Максим еще немного отступил.

– Давай-давай, – одобрительно кивнул Толик. – Еще немного – и сядешь за свой стол. Там тебя твои дела заждались.

Максим недоверчиво оглянулся, увидел стопку бумаг в центре стола и застонал.

– Толик! Давай не сегодня! Смотри, уже шесть. Мой рабочий день закончен!

– Твой рабочий день сегодня даже не начинался, – объявил Толик и вытянул руку, чтобы схватить начальство и принудить к работе.

Максим отпрыгнул и, поняв, что вот сейчас его заставят трудиться, с хохотом бросился наутек. Толик – за ним. Марафон длился недолго, Максим был пойман при попытке обежать диван. И глазом моргнуть не успел, как его нагнули над столом и приказали:

– Бери ручку и начинай!

– Нет! – Максим сдаваться не собирался, сквозь смех все еще качая права. – Не буду!

Толик, распаленный погоней и провокационной позой Максима (еще были очень свежи воспоминания об их недавнем «мирном договоре» в этом самом месте), не на шутку завелся. И посчитал отличной идеей поучить любовника уму-разуму.

Он со знанием дела вынул из верхнего ящичка крем для рук. Одной рукой оперся в спину Максима, а второй принялся снимать с него штаны.

– Ой, ты что делаешь? – Максим повернул голову, чтобы лучше видеть, что сзади творится.

– Принимаю меры, – деловито ответил Толик, разглядывая обнажившуюся маленькую крепкую задницу.

Максим призывно повел попой туда-сюда. Наверное, надеялся таким образом отвлечь его. Только у Толика были свои планы.

Видя, что начальство не сопротивляется, а очень даже поддерживает начинание, Толик аккуратно раздвинул ягодицы, полюбовался на тугой вход. Достал свой член, смазал кремом и въехал в тесную задницу по самые яйца. Максим сдавленно застонал. Толик немного переждал, а потом начал медленные, тягучие движения внутри, одновременно схватившись за член любовника, надрачивая до тех пор, пока не удовлетворился его твердостью. И отпустил.

– Ещеоооо! – выстонал Максим, недовольный заминкой.

Толик замер.

– Хочешь еще? – томно шепнул он на ухо Максиму.

– Дааа, – выдохнул тот сладострастно, ерзая на крепком стояке.

– Бумаги сначала подпиши, потом будет тебе еще, – строго сказал Толик, поднимаясь и замирая.

Такой финт дался ему нелегко. Пришлось хорошенько ущипнуть себя за ногу, чтобы сохранить остатки выдержки, потому что не двигаться в узкой, жаркой, охуительной заднице было практически невозможно.

Тут начался страстный, но недолгий перфоманс. Сначала Максим Толика уговаривал. Потом умолял. Потом угрожал увольнением. Потом даже заплакать пытался. Но Толик молчал и был непоколебим. Он сжал зубы, сосредоточившись на двери в кабинет.

Пришлось Максиму браться за ручку и в спешном порядке дрожащей рукой ставить подписи. Длилось это минут десять. В кабинете было тихо; слышно только, как поскрипывает ручка и шуршат перекладываемые с места на место бумаги. Над дверью тикали часы. Рыбки в аквариуме тихонько плавали, время от времени с недоумением глядя на странную картину: генеральный директор с членом своего секретаря в жопе подписывает документы. Нонсенс. Наконец, выдохнув сквозь зубы и закончив, он еле простонал, развалившись на столе:

– Все! Давай!

Но Толик не двигался и молчал.

– Тооль! Ты что там, умер? – Максим обернулся и увидел направленный на него ужасно виноватый взгляд.

И тут же почувствовал, как влажно, слишком влажно у него внутри.

– Ты… ты что это? Ты кончил уже? А как же я?

На этом месте он, действительно, едва не расплакался от разочарования. Толик тут же бросился его утешать, наклонившись, обхватив поперек живота, одной рукой спускаясь ниже и забирая в плен истомившийся член Максима.

– Прости… сейчас все исправлю!

И исправил.

Утром следующего дня, пока Максим Дмитриевич отсыпался после ночных подвигов (Толик остался у него с ночевкой), секретарь успел расставить печати на всех договорах и отправить их клиентам. Вздохнул спокойно. Напряг только звонок от одного из заказчиков, который, собственно, хотел поговорить с директором о чем-то своем, но вскользь упомянул:

– Что-то у нас на договоре подписи какие-то кривые… неровные. Максим Дмитриевич, случайно, не заболел?

Толик покраснел до корней волос, промямлил что-то в ответ и бросил трубку.

История десятая. День всех влюбленных

К Валентинову дню готовились со всей возможной серьезностью. Все-таки коллектив больше женский, романтически настроенный, верящий в чистую, большую любовь до гроба.

Именно поэтому в каждом отделе рекламно-производственного холдинга «Валентин» (да ёб же ж твою мать) были развешаны специальные ящички для валентинок. Ящички были розового цвета, с ленточками и бантиками, сделанные местными мастерицами из отдела дизайна собственноручно.

Но дело ящичками не ограничилось. Были еще плакаты, все на заданную тематику, в отделах звучали старые песни о главном, девушки принарядились по случаю предстоящего праздника. Даже заказчики, и те с ума посходили – всем подавай что-нибудь романтичное, красивое, милое и про настоящую любовь.

– Здесь главное – знать вкусы любимого человека, – со знанием дела вещала Антонина за обедом накануне праздничного дня. – Иначе с подарком можно промахнуться…

Толик терпел. Он старался мысленно отвлечься и думать о чем-то постороннем, но сидящий напротив Иван все время хихикал. Толику вдруг резко захотелось, чтобы толерантность к геям в его стране никогда не наступила. Вот бы они с Максимом прятались ото всех, как шпионы, никто бы о них не знал… и Антонина не давала бы советы, и Иван не хихикал, как идиот. И девушки из соседних отделов не смотрели бы на него, как на плюшевого мишку, которого срочно надо затискать. Какой он, в жопу, плюшевый мишка? Он брутальный мужик. У него косая сажень плечах… почти. И бицепсы. И на голове короткий ежик. И ноги волосатые, да!

Только это совсем не мешало остальным втирать ему про любовь.

Даже Максим Дмитриевич (хотя почему даже? В первую очередь) сидел в кабинете с блаженным видом, медитируя над какой-то очередной бумажкой.

– Привет, – радостно воскликнул он при виде своего секретаря.

Толик хмыкнул. Наверняка сейчас сделает из его прихода повод не работать.

– Как хорошо, что ты пришел!

– Давай подписывай быстрее, – не повелся Толик.

Рука Максима замерла над листочком.

– Тоооль…

– Мне провести с тобой еще одну воспитательную беседу? – строго спросил Толик, подходя ближе.

– Нет-нет! – Максим тут же сдался и зачиркал ручкой.

Толик одобрительно кивнул, бумаги забрал и уже хотел выйти, но голос начальника его остановил.

– Толь, задержись, пожалуйста.

Толик задержался, присел в кресло напротив и вопросительно уставился на Максима. Тот откашлялся. Переложил с одного места на другое какой-то листок бумаги. Покраснел. Поднял на него глаза. Снова опустил.

– Что ты хочешь сказать? – не выдержал Толик.

– Ээээ… ну… я, в общем… хотел спросить, – Максим поднял жалобный взгляд на Толика и замолчал.

Прошло несколько секунд. Толик не понял.

– О чем спросить-то?

Максим вздрогнул.

– Эээ…

– Да говори уже.

– Что ты завтра делаешь?

Толик снова не понял.

– А что завтра? Завтра четверг. Работаю, как всегда.

– Ну… завтра же Валентинов день, – Максим порозовел до кончиков ушей.

– Ну да. И что?

– Давай, Толь… давай его вместе отметим?

Толик разглядывал своего начальника и диву давался. Сидит, стесняется, как девушка на выданье, водит пальчиком по краю стола. А ведь мужику уже за тридцатник!

– Ну, если ты хочешь… только, Макс, давай без всей этой романтической хуйни, ладно? Посидим дома, выпьем пива, может, кино посмотрим. И в койку.

Максим покраснел еще сильнее и закивал.

– Если это все, то я пошел работать.

Толик вышел, краем уха улавливая шепот – Максим пошел с рыбками совещаться. Наверное, хочет запороть ему праздник… черт возьми.

***

Валентинов день Толик проклял.

С самого утра к нему косяком потянулись сотрудники с поздравлениями, наставлениями и пожеланиями. Это было ужасно. Все в холдинге знали, что он гей. Если раньше у него была хоть какая-то надежда, что кто-то не знает, то теперь и она исчезла. Все. Жизнь кончена, решил про себя Толик, садясь за компьютер с намерением отвлечься от насущных проблем работой. На приходящих рявкал не хуже злой собаки, так что к обеду (то есть к моменту появления начальства) распугал всех.

Поэтому Максима Дмитриевича в приемной он встретил злобным взглядом и гробовым молчанием в ответ на радостное приветствие. Максим, надо отдать ему должное, сразу просек, что что-то не так, и прошмыгнул к себе в кабинет.

Пробыл в кабинете он недолго – ровно столько, сколько было нужно, чтобы снять с себя верхнюю одежду и оставить сумку. Затем отбыл на свой ежедневный обход территории.

Толик уже через полчаса слышал шумные поздравления, песни и пляски, шутки и прибаутки. Мда. Кому-то весело.

Его же съедала тоска. Толик, конечно, не думал, что все будут делать вид, что не знают об отношениях своего начальника с секретарем. Но вот так открыто выражать одобрение… уму непостижимо. Он нахмурился. Тут какое-то явное противоречие.

С одной стороны, он, вроде как, гей (снова поморщился). Или не гей? Ему же нравится всего один мужчина в этом смысле (да-да, только один, он ведь пытался представить себя с кем-то еще и не смог – было дело). А так ему всегда девушки нравились (только сейчас с этим напряженка, да). И что его пугало больше всего в том, что он гей? Что другие узнают и не одобрят? Забьют насмерть?

Так вот, пожалуйста, другие знают и одобряют. И не то что бить не думают, думают забросать валентинками в честь этого. И что ему не нравится?

Пожалуй, не нравится ему то, что все лезут в его жизнь. Все, кому не лень (а не лень, как оказалось, всем). А он просто не такой человек, который привык быть на виду. Вот ему и плохо теперь.

Вторая половина дня прошла более спокойно. Толик привел мысли в относительный порядок и ждал, когда же закончится этот трудный день. В половине шестого едва уловимой тенью Максим Дмитриевич проскользнул в свой кабинет и там затаился.

Без четверти шесть в приемную осторожно вошел Иван, огляделся по сторонам и тихо спросил:

– Можно?

Толик кивнул, чтобы не сказать очередную грубость.

– Это тебе, – Иван подбежал к столу, сгрузил кучу валентинок перед охреневшим Толиком и унесся обратно, спасая свою жизнь.

Толик посидел в ступоре с минуту. Потом стал разгребать цветные бумажные сердечки. Одна из них была от Антонины с пафосной надписью: «Любовь – величайшая тайна в жизни. Желаю разгадать эту тайну». Иван тоже прислал. Несколько валентинок от девчонок из бухгалтерии, отдела дизайна, парочка от менеджеров по работе с клиентами. Один анонимный доброжелатель отправил ему черную валентинку с черепом и надписью: «Любовь зла, полюбишь и мужика».

Остальные… раз, два… девяносто три штуки тоже были анонимные (типа), все подписанные одной рукой с разными пожеланиями вроде: «Любви», «Счастья», «Здоровья» и проч. Каждая из них содержала в себе такое простое, односложное пожелание, и каждая была подписана «М.»

Толик, считавший себя настоящим мужиком, не способным на сантименты, вдруг умилился. Ведь это же Максим. Его Максим.

– Поедем домой? – Максим, оказывается, стоял рядом уже какое-то время и робко смотрел на него.

Толик кивнул, под пристальным взглядом собрал все девяносто три валентинки и сложил в свою сумку. Не надо, чтобы кто-то их видел. И не потому что стыдно, когда о тебе все знают… а потому что личное. Только их с Максимом дело.

***

Несмотря на все сопротивление Толика, вечер вышел романтичным. Они расположились в квартире Максима на полу в зале, перед телевизором, который показывал им какую-то глупую комедию. Пили пиво и закусывали сыром-косичкой. Сидели близко-близко, соприкасаясь плечами, чувствуя тепло друг друга. И Толик млел.

– Сегодня особенный день, – сказал Максим, когда пошли титры.

Толик умиротворенно кивнул. Несмотря на все закидоны любовника, находиться с ним рядом было… хорошо. Уютно. Приятно. Желанно.

– Сегодня ровно четыре года моему холдингу.

Толик вскинулся.

– Что? Серьезно?

– Да, – Максим улыбнулся. – Поэтому и название такое – «Валентин».

– Ого… это… я не знал.

– Теперь знаешь. И еще… – Максим замялся на мгновение. – Знаю, ты не хотел… но я все равно приготовил тебе подарок.

Максим нерешительно вынул из-под дивана подарочный пакетик. Подержал его в руках и густо покраснел.

Толик спохватился, не обращая внимания на оробевшего Максима.

– Я тоже тебе приготовил!

Он сбегал в прихожую, где из сумки достал свой подарок, и торжественно вручил его Максиму.

– Держи! От всей души!

Максим на время забыл обо всем и стал его разворачивать. Маленькая яркая коробочка открылась, и глаза его заблестели.

– Это… это… Тоооль!

– Да, – усмехнулся Толик. – Это называется «факсимиле». Теперь ты можешь на меня молиться.

Тут Максим не удержался, полез целоваться, и на время они забыли обо всем, предавшись разврату прямо на полу гостиной.

Что касается подарка для Толика… Толик в жизни не наденет эти красные стринги, он так и сказал Максиму. И пригрозил, что наденет их ему на голову, если тот будет настаивать.

История одиннадцатая. Муж в командировке

У Максима такая нежная, бархатная кожа… так приятно ее ласкать, целовать и вылизывать… он гладко выбрит везде, как девочка.

– Ах…

И стоны издает такие же нежные, тонкие, тихие. Толик накрывает приоткрытый рот своими губами, награждая владельца всей этой с ума сводящей шелковой кожи влажным, распутным поцелуем. Язык надо засунуть глубоко в рот, чтобы он начал задыхаться, чтобы чувствовал его… припечатать бедрами ерзающее под ним тело…

– Ещеоооо!

Да, сейчас будет еще. Максим в постели очень стеснителен, боится просить о чем-то, насколько понял Толик, он стыдится того, как ему нравится подставляться. Но это только до того момента, пока Толик не вставит ему. Потом все барьеры рушатся…

– Руслан… Ещеоооо! Руслан!

Толик рыкнул на любовника, взбешенный тем, что тот называет его чужим именем, да еще и в постели.

И от собственного рыка проснулся.

– Аааах! Руслан! Ещеоооо…

Из квартиры сверху доносились весьма характерные звуки: кровать скрипела, девушка стонала. Толику не нужно было смотреть на время, чтобы знать: половина первого ночи. По этой парочке сверху можно было часы сверять. Каждый понедельник и четверг. Первый раунд – с половины первого ночи до без десяти час. Второй заход начинался в четверть второго.