Текст книги "Преодоление (СИ)"

Автор книги: Elza Mavka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Глава 9.

Во время церемонии венчания Алексей больше думал не о том, что становится женатым человеком, а об Иване. Успел ли он уже доехать до Благого? В последние дни стояла довольно ясная погода, дороги были хорошие, и при таких условиях до имения можно было доехать за пару часов.

Мысли о Ване помогали справиться с пугающими мыслями о том, насколько сильно он запутался. Что уж греха таить, среди множества мыслей мелькало и малодушное желание сдаться, оставить все, как есть. Остаться женатым человеком…

Но это желание испарилось быстро. Скромное венчание закончилось, молодые приняли поздравления от родных и отправились на небольшой праздничный обед. Наталья выглядела прелестно – мило и невинно в белом шелковом платье; темные волосы собраны в высокую замысловатую прическу, украшенную нитью жемчуга (это был свадебный подарок от тетушки). Все вокруг считали, что Алексей и Наталья – красивая пара. И это несмотря на то, что оба осунулись, похудели и вымучивали фальшивые улыбки.

Впрочем, невеста и жених мало кого интересовали. Петр Алексеевич, удовлетворенный женитьбой сына, выглядел гораздо лучше обычного. Он много шутил, разговаривал с князем Долгоруким и весьма плотно поел. Княгиня Екатерина Семеновна была в восторге, вместе с Ольгой они крутились вокруг Натальи, не давая ей вздохнуть спокойно. Алексей держался рядом с братом, таким же хмурым, как он сам, и считал минуты до окончания этой пытки.

После свадьбы дни следовали однообразной чередой, похожие друг на друга, словно братья-близнецы. В тесном семейном кругу встретили Рождество, Николай и Ольга решили остаться в Благом. Ольга ждала ребенка, чувствовала себя неважно, и переезды были для нее нежелательны. Долгорукие уехали в Петербург, к старшим детям; Вяземские втроем остались в Александровском.

Жизнь Алексея мало изменилась. Он, уже разобравшийся в делах имения, первую половину дня проводил в кабинете за бумагами и расчетными книгами. Да и там работы ему было мало – дела велись аккуратно. Поэтому Алексей больше занимался усовершенствованием того, что есть. Он читал сельскохозяйственные газеты и книги, пытаясь разобраться в нововведениях, разговаривал с крестьянами о том, какие культуры и в каких количествах необходимо сажать. Делал все, чтобы только отвлечься от тех мыслей, что тревожили сон и навевали дурное настроение.

Наталья в доме осваивалась с трудом. Она не привыкла быть хозяйкой, к тому же и не чувствовала себя ею, как призналась в одной из их вечерних бесед, что стали привычным времяпрепровождением.

– Я знаю, что все это обман, и не чувствую себя вправе распоряжаться в доме, – говорила она, сидя у камина в гостиной.

– Это весьма глупо с вашей стороны, – покачал головой Алексей. – Как бы там ни было, Александровское сейчас – ваш дом.

Наталья бросила на него быстрый взгляд и снова посмотрела в огонь. Алексей знал, что думают они сейчас об одном и том же – об отце, который в последнюю неделю практически не вставал с постели.

Это, однако, не помешало ему вызвать сына к себе и отчитать по поводу разных спален, в которых спали молодые с первого дня. Алексей и не скрывал, что жить в одной комнате с женой не собирается, однако, видимо, слуги донесли, что и на ночь он к ней не приходит. Это вылилось в весьма неприятный разговор; но не мог же Алексей сказать отцу, что Наталья ему лишь подставная жена. Пришлось изворачиваться: Алексей и Наталья проводили по вечерам в ее спальне не менее часа, прыгая на постели и гремя кроватью. После чего князь возвращался к себе, испытывая желание напиться до смерти.

Тем не менее, жизнь текла спокойно, не нарушаемая никакими внешними волнениями.

Но внутри каждого из домочадцев бушевала своя буря.

Алексей сходил с ума от тоски по Ване, его вечной спутницей стала бессонница. Днем помогали отвлечься дела, вечером – общение с Натальей, но ночью… ночью он оставался один на один со своими мыслями. Со своими страхами. Иногда Алексею казалось, что это никогда не закончится, что он больше Ваню не увидит, не почувствует ласковых прикосновений, не встретится со светлым, влюбленным взглядом.

Наталья была занята своими переживаниями. Она регулярно переписывалась с Андреем, и только это помогало ей смириться со своим положением. В начале февраля Алексей отправил ее в сопровождении горничной в Петербург, чтобы немного развеяться. И встретиться со своим настоящим мужем, конечно.

К середине февраля погода совершенно испортилась. Сильные морозы уступили место снежным буранам, дороги замело, выйти из дому было невозможно.

В одну из этих снежных ночей Петр Алексеевич почувствовал себя хуже. Вызвали лекаря, однако тот только руками развел, дескать, ничего поделать не могу, батюшка ваш совсем плох. Алексей и Василий сидели у постели больного до самого утра, но тот так и не пришел в себя, скончался на рассвете. Утром метель улеглась.

Срочно нужно было распорядиться о похоронах. Василия Алексей отправил в Благое, за Николаем. Одно письмо отправилось и в Петербург, к Наталье, с требованием приехать как можно скорее.

Петра Алексеевича похоронили на местном погосте, рядом с женой. Народу было немного, только самые близкие. Николай приехал один, Ольга по состоянию здоровья не могла его сопровождать. Были Долгорукие и другие соседи, среди прочих лиц Алексей узнал и Степана Владимировича Тропинина, с которым они обменялись лишь парой слов. Пришли и крепостные, но стояли поодаль от господ.

Алексей, занимавшийся похоронами последние дни, испытывал какое-то странное оцепенение. Он понимал, что должен скорбеть по отцу, но противостояние, установившееся между ними в последние месяцы, давало о себе знать – он скорее испытывал облегчение, чем что-то другое. С возвращением Ивана решил повременить, пока не улягутся последние волнения.

Однако вечером в день похорон он узнал нечто, кардинально изменившее его планы.

Алексей, Николай и Наталья сидели в гостиной, время от времени перебрасываясь парой слов. Подниматься наверх никому не хотелось, было слишком грустно оставаться одним. Вот они и сидели в тишине, попивая напитки, пока Алексей не попросил брата:

– Ты не мог бы прислать Ивана ко мне через пару дней?

Николай сначала непонимающе посмотрел на него, отвлекаясь от своих мыслей, помолчал чуть смущенно и ответил:

– Ты разве не знаешь?

Алексей вскинул голову, предчувствуя дурные вести. Что еще могло случиться?

– Чего не знаю?

– За два дня до смерти отца пришло письмо… я сам этим делом не занимался, все было адресовано Савелию. Ивана продали. Думал, ты знаешь.

Алексей вскочил в страшном волнении.

– Как – продали? Кому?

Николай, кажется, тоже испугался.

– Я не знаю. Говорю же, Савелий это решал.

Алексей заметался по гостиной, схватившись за голову, не в силах остановиться на какой-то одной мысли.

Продали! Отец продал Ваню! Несмотря на все, что сделал его сын, он ему не поверил! Боже, нужно срочно найти Ивана.

Алексей выскочил из гостиной и бросился наверх, решив ехать в Благое прямо сейчас. То, что Ивана продали уже… сколько? Пять дней назад? Это было очень плохо. Очень плохо.

Собрался он в рекордные сроки, взяв только теплой одежды и денег. Внизу Николай пытался расспросить его и остановить, говоря, что неразумно ехать в ночь, но Алексей отмахнулся.

На его счастье, вечер был ясный. Дорога до Благого была хорошей. Однако в имении брата его ждало еще одно разочарование.

– Я не могу вам сказать, – твердо отвечал Савелий на требование господина рассказать, кому он продал Ивана.

Алексей не выдержал – схватил того за грудки, намереваясь вытрясти душу из управляющего.

– Да как ты смеешь! Я твой хозяин! Говори немедленно, куда Ивана дел!

– Не могу! – чуть не плакал мужик. – Я вашему батюшке обещал!

Алексей отступил, тяжело дыша. Нет, он не мог сдаться. Он едва насмерть коня не загнал, пока добирался сюда, должна быть зацепка, хоть какая-то…

Решив до поры оставить Савелия в покое, он опросил других слуг, вдруг кто-то что-то знал. Помог ему только Михей, поделившись подслушанным случайно:

– Это был торговец, – говорил он, по обыкновению пришепетывая. – Не для себя брал.

– Не для себя? Откуда знаешь?

– Слыхал ихнюю беседу… что в город повезет. На рынок.

Значит, перекупщик… и Иван будет выставлен на продажу на рынке.

И Алексей, не теряя времени даром, поменял коня и отправился в Петербург. Если Ивана еще не продали, он его рынке непременно найдет. А если продали… найдет все равно, чего бы это ему не стоило. Он уже не обращал внимания на собственное состояние, подгоняемый желанием скорее найти Ивана.

Два дня Алексей бегал по «невольничьим» рынкам с утра до вечера, пока не расходились последние торговцы. Рынков было несколько, на самый большой из них, Никольский, у него ушло полдня.

Он был измучен. Сказывались бессонные ночи, все время хотелось спать, но спать Алексей не мог. Стоило только прилечь, как ему виделись ужасы, грозящие Ивану, а уж когда он нагляделся на крепостных, выставленных на продажу, и вовсе потерял покой. Ободранные, несчастные, замерзшие, порой вонючие, они, как товар на прилавках, предлагались всем желающим. На их головах висели ярлыки с ценой и именем. При мысли о том, что Иван так же стоит где-то и его кто-то хочет купить, Алексея мутило, хотелось бежать, а куда бежать, он понятия не имел.

Он опрашивал с дотошностью каждого торговца, где не помогали простые слова, сыпал золотом, чтобы развязать языки, но люди об Иване из Благого не знали. Он почти уже отчаялся, когда после очередного неудачного разговора ему посоветовали съездить в Малую Коломну, где, говорили, некий дьячок продает крепостных с аукциона.

Дом дьячка Порохина Алексей нашел быстро, его в Малой Коломне знали все. Сначала, правда, впускать в дом его не хотели – аукционы проводились еженедельно в строго определенное для этого время (по пятницам, с девяти утра до часу дня), но после очередной взятки смилостивились.

Дьячок Порохин, маленький человечек с козлиной бородкой, сначала юлил и отвечать на вопросы не хотел. Затем все же сознался, что, действительно, был у него такой Иван, из имения Благое, принадлежавшее Вяземским. Был, да только сейчас нет его.

– Где он? – Алексей готов был самолично задушить мерзкого типа. Куда он дел Ивана?

– Понимаете ли, – начал тот, отводя взгляд. – Юноша этот весьма был непокорен… никак его не успокоить было. Пытался бежать, дважды.

«Ах, Ваня, – с тоской думал Алексей, слушая визгливый голос Порохина. – Зачем? Ты же обещал…»

– Где он? – терпение Алексея было на исходе. Он итак измучен был бессонными ночами и тревогой за Ваню, сдерживаться сил не осталось.

– В больнице, если не помер еще, – выдал дьячок и тут же сжался, увидев полыхнувшую ярость в глазах собеседника. – А что вы хотели?! Он сбежал от хозяина! Да любого за это насмерть забить нужно!

– Что вы, я так понимаю, и сделали?

– Всего лишь поступил как должно!

– Как должно? Должно убить человека за проступок? – Алексей вздохнул, успокаиваясь. Придушив этого идиота, он Ване не поможет. – В какой он больнице?

Порохин хмуро выдал:

– За каналом. Больница для бедных.

Это был какой-то непрекращающийся кошмар. Алексей смутно представлял себе, что такое больница для бедных, но понимал, что ничего хорошего ждать не стоит.

– Мне нужны документы на Ивана.

Глаза Порохина зажглись жадным огнем.

– Вы хотите купить его?

– Да.

Сторговались сразу. Порохин заломил за Ивана двести рублей, намекая на то, что парень (если выживет) сильный и хороший работник. Алексей, стремясь скорее найти Ивана, с ценой согласился, расплатившись тут же и забрав купчую.

Больница была переполнена. Здесь даже врача найти удалось не сразу, не то что Ивана. Находилась она в полуподвальном помещении, сыром и холодном. Серые стены с трещинами и низкий потолок создавали ощущение скорее тюрьмы, нежели больницы. Здесь, кроме прочего, царил полумрак, потому что окон было мало, и все они под самым потолком. Больные лежали на матрасах прямо на голом дощатом полу, кроватей было всего ничего – пара-тройка штук.

Алексея встретил помощник доктора, молодой дерганый парнишка в очках. Он подтвердил, что, действительно, есть такой больной, в тяжелом состоянии, и проводил к нему.

Иван лежал на угловом матрасе на животе. Спину его покрывали полосы ткани, сверху все было накрыто простыней. Он спал.

Алексей опустился рядом с ним на колени, осторожно откидывая со лба прядь грязных, потемневших волос. Иван не пошевелился.

– Боже… – хрипло прошептал Алексей, потому что молчать при виде любимого в таком состоянии он не мог. – Боже…

Помощник доктора сзади взволнованно затарахтел:

– Вы его друг или родственник?

Алексей, не поворачиваясь, ответил:

– Друг. Скажите, могу я забрать его?

Паренек, кажется, обрадовался.

– Можете, но вам доктор должен разрешить.

Доктор оказался усталым престарелым мужчиной, который при виде купчей на Ивана согласился отпустить того сразу же, предупредив только напоследок:

– Жар у него спал, раны уже заживают. Главное, в тепле его держите.

Алексей привез Ваню в свой городской особняк в наемном экипаже. В доме поднять спящего парня помогли слуги; устроили его в комнате Алексея, потому что тот не хотел расставаться с найденным счастьем ни на минуту.

Вызвали доктора, чтобы осмотрел Ивана еще раз. Тот посоветовал Ивана вымыть как следует, а что касается здоровья, то организм молодой и крепкий, должен оправиться быстро. Доктор обещался зайти завтра, когда Иван придет в себя.

Обмывать Ивана Алексей стал сам. Ласково прошелся по бокам, стараясь не задевать открытые раны от плетей, обмыл ноги и руки, лицо. Иван от этих манипуляций время от времени просыпался, но, видимо, после лекарств очнуться до конца не смог.

Закончив с процедурами, Алексей, наконец-то успокоившийся, прилег и сам рядом с парнем, кровать была широкой и на ней можно было спать вдвоем, не касаясь друг друга.

Утром он проснулся от легких прикосновений к лицу. Открыл глаза, соображая, где находится, повернул голову к Ивану. Тот проснулся, лежал на животе и ясным взглядом смотрел на него.

– Доброе утро, – шепнул Алексей, поворачиваясь на бок и перехватывая руку Вани, сжимая ее.

– Ты мне снишься? – так же шепотом спросил Иван.

– Нет.

Они какое-то время лежали молча, разглядывая друг друга.

– Значит, ты меня нашел.

Алексей хмыкнул. Теперь, когда Иван рядом, все испытания казались далекими. Как будто из прошлой жизни. В груди разливалась теплая щекочущая волна.

– Нашел. Купил. Ты мой теперь.

Иван едва заметно улыбнулся.

– Всегда твой был.

Эпилог

Два с половиной года спустя

– Черт возьми!

– Что с тобой?

– Нога!

Алексей соскочил с коня и помог спуститься Ивану, мысленно ругая себя за глупость. Не стоило устраивать скачки, но удержаться сил никаких не было: они отправились кататься по округе и воспоминания о счастливом детстве настолько захватили их, что скакать наперегонки показалось удачной затеей.

Ваня прилег в высокую зеленую траву, жмурясь на солнце. Алексей принялся растирать ему бедро, стараясь не отвлекаться на стройное трепещущее тело под руками. Близость здесь и сейчас тоже была неудачной мыслью…

Вокруг на много верст никого не было – они уехали достаточно далеко. Алексей, убрав руки, прилег рядом, срывая травинку и захватывая ее губами.

– Хорошо…

Они помолчали немного, глядя в голубое июльское небо с редкими пушистыми облаками.

– Сегодня пришло письмо от Натальи.

Иван приподнялся на локте.

– Что пишет?

Алексей помусолил в губах травинку и прикрыл глаза.

– Приглашает в Москву к середине августа. На крестины. Нас обоих.

Иван смущенно засопел. Алексей понимал его – он и сам вздрагивал каждый раз, стоило вспомнить события двухгодичной давности.

Брак они аннулировали только спустя полгода после смерти отца. Сначала болел Иван, потом ждали, чтобы улеглись тревоги, потом просто тянули время, боялись сделать решительный шаг. В конце концов, Андрей не выдержал и сам явился за женой.

Долгорукие были в ужасе. Скандал разразился знатный: во всех домах высшего света обсуждалось, что племянница Долгоруких оказалась дважды замужем. Не зная подоплеки всей ситуации, общество единодушно посчитало Алексея Вяземского жертвой, а Наталью – гнусной интриганкой.

Страсти улеглись не скоро. Зато развели их быстро – в течение двух недель. Смирнов оставаться на прежнем месте службы уже не мог, молодой паре пришлось срочно уехать из Петербурга. Алексей предоставил в их распоряжение свой московский особняк, но и там Наталья с Андреем не задержались. Сняли маленькую квартиру и затерялись в большом городе. Андрей по рекомендации князя Вяземского устроился в казенное учреждение. И связь они друг с другом не потеряли. Алексей следил за ними издалека, помогал, чем мог. Чувствовал себя виноватым.

Долгорукие Наталью так и не простили, отреклись от нее и никаких упоминаний ее имени при себе не терпели. В их отношениях с Вяземским наступила какая-то напряженность, фальшь. Алексей появлялся у них теперь только по крайней необходимости.

Все свалившиеся на нее испытания и дрязги Наталья с честью выдержала. Сначала, правда, плакала часто, но потом привыкла, найдя отдушину в тихом семейном счастье. Она относилась к Алексею, как к брату, и его дружбу с крепостным Иваном приняла ровно, со временем и сама сдружилась с ним. Вряд ли она подозревала об истинной сущности их отношений, но если приглашала в гости, то непременно обоих.

Николай – другое дело. Алексей понимал, что тот все знает и видит, но в разговорах они никогда этой темы не касались. Их отношения были спокойными и доверительными, как и прежде, только время от времени между ними проскальзывал холодок, едва уловимый, но он был.

Крепостные, конечно, знали, но помалкивали. Вряд ли от слуг можно что-то утаить, решил для себя Алексей, смиряясь с неизбежным. Ему было легче – все же он хозяин, господин, и вслух обвинять его никто бы не решился. Ивану пришлось сложнее.

По возвращении из Петербурга Ваня вернулся на конюшню. Спустя пару месяцев Алексей справил ему вольную. Ваня на это отреагировал довольно равнодушно, потому что рядом со своим любовником и так чувствовал себя свободным.

Он переселился в дом только после отъезда Натальи, но жил на половине слуг. По ночам крался в спальню Алексея, хотя к тому времени их близость уже тайной не была.

На зиму, после всех выматывающих событий, Алексей увез Ваню за границу. Это решение было вызвано многими причинами, в частности, врачи советовали Ивану проводить зиму в более теплом климате, потому что дважды пережитая за прошлую зиму лихорадка оставила на его здоровье существенный след. Поэтому три месяца они вдвоем наслаждались путешествием по Италии, Германии и Франции, а в марте вернулись обратно.

– И что? Поедем? – вывел его из раздумий тихий голос Вани.

Алексей открыл глаза, рассматривая склонившегося над ним парня. Иван был прекрасен. Алексей понимал, что пристрастен, но ничего не мог с собой поделать – любовался его светлыми кудрями, голубыми глазами, мальчишеской улыбкой.

– Поедем, – выдохнул Алексей, хватая Ваню за шею и притягивая для долгого, жаркого поцелуя, который оставил их обоих задыхающимися, возбужденными.

Иван, не стесняясь, шарил руками по телу любовника, навалившись сверху. Алексей уступал, покорялся его рукам. Этот рубеж они тоже перешли – несколько месяцев назад, в одной маленькой гостинице в Праге, где проводили зиму. Ваня сначала пугался и сопротивлялся, но в итоге любопытство и желание любить Алексея всеми возможными способами победили.

– Здесь? – хрипло спросил Иван, проводя дорожку поцелуев от губ к шее и ниже.

Алексей в ответ принялся сдирать с него рубаху, обнажая горячую кожу.

Высокая луговая трава надежно скрывала их от возможных свидетелей. Рядом паслись кони, стрекотали кузнечики. Утреннее солнце еще не палило, а только мягко согревало, и Алексей расслабился, позволяя Ване делать с собой что угодно.

Они дома.