Текст книги "Супруг для леди"

Автор книги: Элоиза Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 31

Аннабел разбудил звук поворачиваемой дверной ручки. У нее было такое ощущение, словно веки ее приклеились к глазам, но она сумела-таки разлепить их и обнаружила, что Джоузи карабкается в изножье кровати, болтая с Имоджин, которая только что юркнула под одеяло.

– Когда мне придет пора выходить замуж, – разглагольствовала Джоузи, – то я хочу, чтобы моим мужем стал мужчина, в точности похожий на Ардмора. Я хочу замок и сотню слуг. – Она обернулась к Аннабел: – Знаю, тебе не нравится Шотландия, Аннабел, а вот я ее обожаю. Не представляю, как можно желать остаться в Англии. Как думаешь, может Ардмор повременить с поисками жены до будущего сезона, когда я начну выезжать?

– Не говори чепухи, – сказала Аннабел, рывком сев в постели. Кровь стучала у нее в висках.

– У тебя ужасный вид, – сказала Джоузи. – Ты не выспалась? Я сама всю ночь напролет прислушивалась, не раздастся ли за дверью звук шагов. – Она выразительно передернула плечами.

– Я говорила тебе, что ты читаешь слишком много романов, – заметила Имоджин, сев рядом с Аннабел и обложившись подушками.

– А я говорила тебе, что в них содержится очень много полезных сведений и руководств, – поведала ей Джоузи. – Если бы это был роман, то Ардмор оказался бы злодеем до мозга костей. Мне известны все признаки злодея.

– И что же это за признаки? – поинтересовалась Имоджин. Аннабел не могла заставить себя даже пожелать сестрам доброго утра. Она желала только одного – чтобы они ушли. Она должна поговорить с Эваном. Должна убедить его в… В чем-то важном.

– Ну, прежде всего, – начала Джоузи, – у всех злодеев черные волосы. Они рыщут повсюду, и волосы их треплются на ветру.

– У Ардмора рыжие волосы, – перебила ее Имоджин. – Но достаточно длинные, чтобы трепаться на ветру.

– Будь он французом, мы бы знали наверняка, – заявила Джоузи.

– Он вовсе не коварный! – не удержавшись, набросилась на Джоузи Аннабел.

– Ты склонна так думать, – ответила Джоузи, – потому что еще не вышла за него замуж. Если у Ардмора имеется позорная тайна, то он станет говорить о ней только во сне. Вот почему героиня узнает, что за фрукт ее муж, только когда становится уже слишком поздно. Она пробуждается среди ночи и слышит, как ее муж говорит что-то вроде этого. – Джоузи запустила пальцы в волосы и закатила глаза к потолку: – О-о-о… Маргарита… я не могу забыть, как она кричала, когда падала со скалы… О-о-о!

Она опустила руки и повернула лицо к Аннабел.

– Полагаю, ты не знаешь, разговаривает ли Ардмор во сне.

– Не имею понятия, – солгала Аннабел.

– Ты должна признать, что в этом замке присутствуют все составляющие романа, и в довершение всего – безумная жена на чердаке.

– Насмехаясь над бедной Роузи, ты поступаешь некрасиво, Джоузи.

– Ладно-ладно, – вздохнула Джоузи. – Я не хочу быть жестокой. Я бы с удовольствием жила здесь, и даже не имела бы ничего против Роузи, хотя ее манера вести себя, несомненно, сократила бы число посетителей.

– Нам всем следует извлечь из этого урок, – несколько напыщенным тоном изрекла Имоджин. – То, что у мужчины есть титул и замок, еще не означает, что с ним разумно связывать себя узами супружества.

Джоузи ткнула Аннабел локтем в ногу.

– Это ты подала ей пример своими нотациями о причинах, по которым надлежит выходить замуж.

Но Аннабел в это время представляла, как Эван женится на другой, и сердце ее жалобно трепыхалось в груди.

– Не может быть, чтоб ты позабыла все те нотации, которые ты читала нам в прошлом году, о том, что жениться следует, руководствуясь практическими причинами, а не любовью. – Джоузи повысила голос до угрожающей отметки и изрекла: – «Самые лучшие браки – те, что заключаются между рассудительными людьми и в которые вступают по рациональным соображениям с разумной долей уверенности в совместимости характеров».

– Да, конечно, – вымолвила Аннабел, накручивая угол простыни на палец.

– Знаешь, Аннабел, – сказала Имоджин, а ведь мы так и не спросили, как прошло твое путешествие. Так как оно прошло?

– Прекрасно. Довольно… довольно приятно.

Правда. Аннабел чувствовала, как Имоджин пристально смотрит на них.

– Аннабел?

– Да?

– Что-то случилось? Посмотри на меня!

Аннабел повернула голову и встретилась с сестрой взглядом.

– О, мой Бог! – воскликнула Имоджин, плюхнувшись обратно на подушки.

– Что? – спросила Джоузи. – Что?

– Она скомпрометировала себя, – глухим голосом проговорила Имоджин.

– Господи! Мы и так это знали, – удивилась Джоузи.

– Я не скомпрометировала себя! – несчастным голосом возразила Аннабел. – То есть, пожалуй, да, но это не важно.

– Как ты можешь говорить, что это не важно? – чуть не визжа, воскликнула Имоджин. – Это…

– Это не важно, потому что я люблю его, – сказала Аннабел, и по щекам ее заструились слезы. – Я люблю его, а он меня не любит. И я хочу стать его женой, и не только на полгода.

На мгновение в комнате повисла мертвая тишина.

– О, дорогая! – минуту спустя промолвила Имоджин, одной рукой обняв Аннабел.

– Ты? – недоверчиво спросила Джоузи. – Наша трезвомыслящая, рассудительная сестра, которая была полна решимости выйти замуж за денежный мешок?

– Мне все равно… Даже если бы Эван был бедняком, я все равно вышла бы за него.

– Боже правый, – сказала Джоузи, явно повергнутая в шок. – Если ты рассматривала возможность жизни в нищете, то ты и вправду влюблена. С Гризелдой, несомненно, сделается бурный припадок, когда ты ей об этом расскажешь.

– Но я не могу выйти за него. – Аннабел замялась. – То есть я собираюсь выйти за него замуж, но не хочу этого. – Слезы снова комком встали у нее в горле.

– Ты несешь вздор, – заметила Джоузи. – Имоджин тоже всегда несла вздор, когда терзалась от любви.

– Он не любит меня, – сказала Аннабел. – Я… я ему очень нравлюсь. Он желает меня. Он думает, что это и есть любовь, но это не так. Я знаю это. Желание и любовь – вовсе не одно и тоже.

– Нельзя выходить замуж за мужчину, который тебя не любит. – Имоджин заколебалась, стараясь тщательно подобрать слова. – Это не имеет значения только в том случае, если и ты не любишь его. Однако это ужасно, когда в браке только ты одна испытываешь это чувство. – Она замялась. После чего сделала глубокий вдох. – Я думала, моей любви к Дрейвену хватит на нас двоих.

– Но Дрейвен любил тебя, – запротестовала Аннабел. – Умирая, он сказал тебе об этом. Не надо умалять его любовь, когда его нет рядом, и он не может повторить свои слова.

– Я не умаляю его любовь ко мне, – сказала Имоджин. – Но я точно знаю, насколько он меня любил. Вероятно, ровно настолько, насколько он вообще способен был любить женщину. Он любил меня отчасти… меньше, чем свои конюшни, и, пожалуй, больше, чем свою мать.

– О, Имоджин! – воскликнула Аннабел. – Что толку рассуждать о подобном…

– Такова природа горя! – огрызнулась Имоджин. – Ты можешь обманывать себя только до определенного момента. И тогда я увидела, что одна из моих сестер по-настоящему любима. Я прочла это на лице Лусиуса Фелтона, когда мы впервые встретились на скачках спустя несколько дней после их с Тесс свадьбы.

– Я не согласна, что Дрейвен тебя не любил, – твердо сказала Аннабел.

– Он любил меня! Просто он любил меня не слишком сильно. Разные мелочи изо дня вдень говорят тебе, насколько высоко тебя ценит твой муж. За неимением иных занятий все две недели нашего с Дрейвеном брака я только и делала, что размышляла. И я точно знаю, насколько он меня ценил.

– Что ж, если то, что ты говоришь, правда, то ты с таким же успехом могла бы перестать оплакивать его, – заявила Джоузи s со своей обычной грубоватой прямотой. – Зачем вообще о нем горевать, если он не обращался с тобой должным образом? Во всяком случае, что такого он сделал? Откуда ты узнала, что он не любит тебя? Он тебе так сказал?

– Не твое дело! – огрызнулась Имоджин. – Я ведь не плачу, так?

– Это поэтому ты закрутила любовь с Мейном? – не отставала Джоузи.

– Мейн тоже меня не любит.

– У меня такое чувство, что сейчас в отдалении запиликают скрипки, – сказала Джоузи. – Если ты ищешь любви, то, по-моему, ты не с того начала. Похищением любви Мейна не добьешься.

– Мне нет никакого дела до того, любит ли меня Мейн!

– Послушать тебя, так выходит, что любовь – это какой-то предмет, который можно измерить, – заметила Джоузи. – Как будто ты с уверенностью можешь определить, какие мужья любят своих жен, а какие – нет, просто сравнив их друг с другом. Если хочешь знать мое мнение, то все куда как запутаннее.

– В твоих словах есть доля истины, – медленно проговорила Имоджин.

– В них всегда есть доля истины, – удовлетворенно изрекла Джоузи.

– Я только хочу сказать, что если ты по-настоящему любишь Ардмора, – продолжила Имоджин, повернувшись к Аннабел, – то не должна выходить за него замуж, пока он тоже тебя не полюбит. Безответная любовь слишком сильно ранит сердце.

– Но я думаю, Ардмор любит Аннабел, – встряла Джоузи. – Ее, кажется, любят все мужчины. Помнишь, как папе пришлось отослать младшего священника в другой приход, потому что тот строчил Аннабел любовные письма?

– Ты путаешь любовь и страсть, – сказала Аннабел слегка прерывающимся голосом. – Вчера вечером я спросила Эвана, любит ли он меня, и он ответил, что желает меня. – Она всхлипнула, и голос ее оборвался. – Он даже не понимает, что между любовью и желанием есть разница! Я устала быть желанной женщиной.

– Судя по тому, что я прочитала у поэтов античности, – сказала Джоузи , – для большинства мужчин любовь и страсть – это одно и то же. Возможно, ты чересчур придирчива в своих рассуждениях.

– Правда, Аннабел, я не вижу поводов отчаиваться, – уверила ее Имоджин, обвив рукой плечи сестры. – Если Эван желает тебя, значит, недалек тот час, когда он тебя полюбит. Джоузи, тебе, наверное, следует выйти из комнаты.

Свирепый взгляд Джоузи мог бы спалить молодое деревце, поэтому Имоджин пожала плечами.

– Ну, хорошо. Тесс с Фелтоном не любили друг друга, когда поженились. Однако же он явно влюбился в нее прямо после свадьбы. Я все думала и думала, отчего Дрейвен не влюбился в меня точно так же… – Она сглотнула.

– Ты не обязана ничего нам рассказывать, – мягко промолвила Аннабел.

– Я не хочу, чтобы твой брак был подобен моему, – пылко возразила Имоджин. – Поэтому я должна тебе это сказать. Так вот, правда состоит в том, что, по-моему, мы с Дрейвеном… ну, что Дрейвен не получал особенного удовольствия в спальне.

На мгновение в комнате повисла тишина, и тут Джоузи сказала:

– Надеюсь, ты не вбила себе в голову, что он прыгнул на лошадь и убил себя из-за того, что ты не оправдала его ожиданий на супружеском ложе?

Это было так грубо и так похоже на Джоузи, что и Имоджин, и Аннабел прыснули со смеху. После этого разговор пошел легче.

– Тесс позволяла Фелтону целовать ее прямо на ипподроме, – серьезно молвила Имоджин, – в окружении сотен людей. И он целовал ее в открытой ложе, где их могли увидеть все, кому не лень. А потом они удалились в его карету, и когда она вернулась, волосы ее были в совершенном беспорядке. Я бы никогда не позволила Дрейвену подобных вольностей. Я… я просто не позволила бы. Но теперь, оглядываясь назад, я жалею об этом.

– Ну, Эван тоже целовал меня в общественных местах, – поведала Аннабел, надеясь, что лицо ее не розовеет при одной только мысли о некоторых из этих мест.

– Если бы для того, чтобы влюбиться, мужчинам всего-то и надо было, что воспылать желанием, – возразила Джоузи, – то в мире не было бы столько незамужних ночных бабочек.

Имоджин охнула:

– Джоузи! Ты не должна знать таких слов, а уж тем более говорить о подобных женщинах!

– По-латински они называются meretrices[10]10
  Блудницы (лат.).


[Закрыть], – без тени смущения сообщила Джоузи. – Я знаю, тебе это не понравится, Аннабел, но мне кажется, ты просто хочешь, чтобы Ардмор выразился более красноречиво. Почему бы тебе не сказать ему, что ты собираешься уехать вместе с нами? Сердце его будет разбито, и он упадет на колени и примется умолять тебя остаться.

– Я бы никогда не стала ему лгать, – сказала Аннабел.

– Я знаю! – вскричала Джоузи. – Окажись ты в опасности, Ардмор внезапно осознал бы, что может потерять тебя навсегда. Например, если бы ты свалилась с моста и тебя унес прочь пенистый поток, то он бы пронзительно прокричал твое имя. – При мысли об этом она ухмыльнулась.

– Но тогда я бы умерла, – заметила Аннабел. – Я не хочу падать ни с моста, ни с лошади. Нынче утром я собираюсь выгулять Душистого Горошка, и падение на землю не входит в мои планы.

Раздался осторожный стук в дверь.

– Это Элси, – прошипела Аннабел, стремительно спустив ноги с кровати. – Я не хочу, чтобы она поняла, что я плакала. Скажите ей, что я принимаю ванну. – Она метнулась в ванную и заперла дверь.

Джоузи наклонилась вперед и ущипнула Имоджин за ногу.

– Надобно что-то делать! – прошептала она, когда Элси принялась возиться с одеждой Аннабел. – Я никогда не видела ее такой печальной. Она действительно считает, что он ее не любит.

– Возможно, он делается слегка косноязычным, когда речь заходит об этом предмете, – предположила Имоджин. – С мужчинами такое частенько бывает.

– Но ты же знаешь, какая Аннабел твердолобая. Похоже, она убедила себя, что желание и любовь – вещи несовместимые. Если так пойдет дальше, то бедняге придется изображать из себя кота, которого лишили мужского отличия, лишь бы убедить ее в своей любви.

– Чем ты занималась в классной комнате? – возмутилась Имоджин. – Твоя новоприобретенная манера выражаться в высшей степени неподобающа для юной леди. В сущности, для леди любого возраста. Должно быть, это все те книги.

– Я узнала это выражение от тебя, а не из книги! Мне крайне неприятно тебе это говорить, Имоджин, но классическая литература содержит гораздо больше пикантных подробностей, чем произведения, выпускающиеся «Минервой пресс», которые ты читаешь. Но не надо меня отвлекать. Я знаю Аннабел: уж если она что решила, то делается упрямой, что тот мул. Единственный способ изменить нынешнее положение дел – это каким-нибудь образом… подвергнуть ее опасности.

– Надеюсь, ты ошибаешься, – сказала Имоджин.

– В твоем случае это помогло, – напомнила ей Джоузи. – Ты упала с лошади, и Дрейвен тут же тайком умчал тебя в Гретна-Грин.

– Аннабел ни за что не прибегла бы к подобной тактике, – сказала Имоджин, молчаливо принимая на себя ответственность за то падение. – Ты знаешь, что она честна до крайности, и для нее подобная уловка была бы равносильна обману. В любом случае я надеюсь, что ты ошибаешься. Ардмор производит впечатление человека, способного убедить женщину в чем угодно, если постарается.

Но Джоузи полагала, что она очень редко ошибается. Тем не менее найти решение этой задачи было не так уж сложно: умеренная угроза для жизни, несомненно, пробудит в душе Ардмора неоспоримые признаки любви и убедит Аннабел в его чувствах.

Джоузи улыбнулась. У нее была отличная идея, как воплотить в жизнь задумку насчет малой толики угрозы.

Глава 32

Имоджин отворила дверь своей спальни и застыла в изумлении. Возле туалетного столика на стуле с прямой спинкой восседала дама, походившая на оживший семейный портрет. Но она явно не была призраком.

– За отсутствием иных лиц я сама представлю себя, – провозгласила она так, как если бы была самой ее величеством королевой. – Я – леди Ардмор.

Имоджин вошла в комнату и присела в глубоком, церемонном реверансе.

– Я несказанно рада познакомиться с вами, леди Ардмор. Я – леди Мейтленд, сестра мисс Эссекс.

Волосы бабушки Эвана были завиты, напудрены и собраны на затылке в высоченную башню. Она нацепила на себя две нитки изумрудов, что, как думала Имоджин, было непозволительно в утренние часы. И все же она выглядела властно. В ней можно было уловить сходство с внуком. У Ардмора глаза были зелеными, ау нее – серебристо-серыми и усталыми, но их обоих отличали волевой подбородок и красиво очерченные скулы.

Леди Ардмор взмахнула рукой:

– Присаживайтесь. Имоджин поспешила сесть.

– Стало быть, вы вдова, не так ли? —промолвила леди Ардмор. – До меня, разумеется, дошла весть о смерти Мейтленда. И о вашем побеге я тоже наслышана. Ваш муж был красивым юношей.

– Вы знали его? – спросила Имоджин.

– Я знала его мать, хоть та и была англичанкой. Мы с лордом Ардмором – моим мужем, а не сыном – время от времени ездили в Лондон. Она написала мне славное письмо, когда скончался лорд Ардмор, а потом еще раз, когда я потеряла сына и невестку.

Графиня умолкла на мгновение. Имоджин прикусила губу. Она не представляла, каково это – потерять мужа, а потом еще и их единственного сына. Не говоря уж о ее невестке и малышах.

Но не успела она придумать, что на это сказать, как леди Ардмор продолжила:

– Я очень опечалилась, когда услышала, что леди Кларис скончалась… в ноябре, не так ли?

Имоджин кивнула.

– Она сделалась сама не своя после смерти Дрейвена. Она подхватила простуду и просто-напросто не захотела продолжать жить.

– Пожалуй, было бы куда легче, если б я смогла зачахнуть от какой-нибудь болезни. Не однажды я желала этого. Но, – она посмотрела на Имоджин, и серебристые глаза ее были столь же колючими, как всегда, и абсолютно сухими, – представительницы нашего пола делятся на тех, кто плачет, и тех, кто рвет и мечет. Как я догадываюсь, вы принадлежите к последним. Имоджин выдавила из себя едва заметную улыбку.

– Я бы, пожалуй, отнесла себя и к тем, и к другим.

– О, и я плакала, – сообщила леди Ардмор. – Когда мой Джеймс и его жена погибли, а с ними их прелестные, прелестные детишки, я рыдала так, что думала, утону в слезах.

– Мне очень жаль, – вздохнула Имоджин. Графиня слегка передернула плечами.

– Не представляю, как это мы забрели на столь благодатную для слез почву, – сказала она. – Мне хотелось бы узнать, зачем вы приехали в Шотландию, леди Мейтленд. Замок полнится слухами. Моя горничная поведала мне, что мисс Эссекс хочет вернуться в Лондон и не собирается выходить замуж за графа.

– Это не так, – ответила Имоджин, гадая, стоит ли посвящать графиню во все подробности.

– Внук ничегошеньки мне не рассказывает. – Она вперила в Имоджин взгляд своих ясных глаз. – Тем не менее я уверена, что этот брак – именно то, что ему нужно. Он не проявлял ни малейшего интереса к женитьбе, и как ни досадно мне это признавать, Армальяк оказался прав, отправив его в Лондон. Ваша сестра обладает силой духа, и она шотландка, и я не хуже кого другого вижу, что он питает к ней нежные чувства.

Имоджин кивнула.

– Так где же тут ложка дегтя? – удивилась леди Ардмор. – Мне кажется, у вашей сестры глаза на мокром месте, что для нее несвойственно, равно как и для вас. Поэтому я снова вас спрашиваю, барышня: в чем дело?

– Она не верит, что лорд Ардмор ее любит, – послушно призналась Имоджин, не в силах противостоять напору этих серебристых глаз.

– Любовь? – фыркнула графиня. – Это одна из дурацких романтических выдумок. Вот я своего мужа боялась как огня. В прежние времена только так и должно было быть. Глава клана Поули согласился взять меня в жены, и мои родители неделями внушали мне, что я никогда не должна дерзить, повышать голос и никоим образом огорчать своего супруга.

– Должно быть, это было трудно, – сказала Имоджин.

– Ха! – воскликнула леди Ардмор. На минуту она призадумалась над ее словами. – Это было не так уж сложно. Я исполняла свой долг. Мое замужество было великим событием для моей семьи. И я выполнила свою часть сделки.

– И вы ни разу не повысили голос? – не удержавшись, спросила Имоджин.

Леди Ардмор хихикнула.

– Ну а вы как думаете, барышня? Ни разу – за целый месяц по меньшей мере. А может, даже за полгода.

Имоджин подумала, что скорее всего графиня продержалась с неделю.

– Мы с Ардмором нашли способ договориться друг с другом, хоть он и был небольшим охотником до разговоров. Эван похож на своего деда: он ждал, покуда не встретил вашу сестру, и отныне других женщин для него не существует и не будет существовать. Только не в этой жизни.

Имоджин проглотила комок, стоявший в горле.

– Аннабел непременно об этом узнает, – сказала она. – Боюсь, наш батюшка не всегда обращался с ней ласково, и Она едва ли осознает свои достоинства.

Леди Ардмор фыркнула.

– В таком случае она первая светловолосая красотка, которую я сочла не лишенной таковых.

– В том-то все и дело, – сообщила Имоджин. – Как раз из-за собственной красоты ей трудно поверить лорду Ардмору.

– Многие женщины согласились бы разделить с ней эту трудность!

– Да, – не без вероломства признала Имоджин. – Но она все равно так считает.

– Эта проблема легко решаема, – заявила леди Ардмор с живостью, напомнившей Имоджин, к ее беспокойству, Джоу-зи. – Я сама ею и займусь.

– Что? – испуганно спросила Имоджин. Подняв руку, графиня пресекла вопрос Имоджин:

– Вы должны довериться мне, юная леди. Да будет вам известно, что я лишь единожды встретилась со своим супругом перед свадьбой.

– Неужели? – удивилась Имоджин. Разумеется, ей было известно, что браки, устроенные родителями, были обычным делом между большими семьями. – Но вы же видели его до этого, не так ли?

Леди Ардмор покачала головой.

– В те времена молодых девиц скрывали от посторонних глаз. Меня, пожалуй, скрывали тщательнее прочих, поскольку с пятилетнего возраста прочили в графини.

– Какой… – вымолвила Имоджин, проглотив чуть было не слетевшее с губ слово «ужас».

– Впервые я увидела Ардмора за два дня до нашей свадьбы. Его младшие братья были горазды на проказы. Они задумали выпачкать меня. Вы знаете, что это такое?

Имоджин покачала головой.

– Это похоже на обмазывание дегтем и вываливание в перьях, только вместо дегтя используется патока, – с хмурым видом поведалаледи Ардмор. – Ужасный обычай, который «похвальнее нарушить, чем блюсти»[11]11
  Шекспир.


[Закрыть], если вы улавливаете мою мысль.

Имоджин не улавливала.

– Это строка из «Гамлета», – пояснила графиня. – Другими словами, это древний обычай графства Абердиншир, но даже тогда он не часто применялся на практике, и, уж конечно, не в отношении будущей графини. Так вот, младшие братья будущего мужа решили сыграть со мной шутку. Бог свидетель, от этих отчаянных сорванцов можно было ожидать чего угодно.

– Им удалось выполнить задуманное? – поинтересовалась Имоджин.

– Нет-нет, – ответила леди Ардмор, снова взмахнув рукой. – Мой жених, конечно, спас меня. Захватывающая была сцена. – Она кивнула и посмотрела на Имоджин, хитро прищурив глаза. – Весьма волнительная.

– Нет! – воскликнула Имоджин.

– Да, – с тихим удовлетворением молвила леди Ардмор. – Да, думаю, это отлично сработает.