Текст книги "Не бойся, я кусаюсь (СИ)"

Автор книги: Элли Лартер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Элли Лартер
Не бойся, я кусаюсь

1 глава

КИР

Публичная БДСМ-сессия – не самое приятное для меня (да и для большинства других мастеров) развлечение, но ничего не поделаешь: клиенты клуба просто обожают наблюдать, особенно новички, еще не готовые к самостоятельным активным действиям. Плотная бардовая бархатная штора убрана, в проходе толпятся человек шесть или семь, еще столько же сидят прямо на полу в игровой, скрестив ноги по-турецки. Завороженные взгляды в прорезях масок, приоткрытые рты, тихое перешептывание, благоговение и страх... Стараясь не обращать на них внимания, я сосредотачиваюсь на своей работе.

–  Десять ударов, Ника. Ты заслужила наказание и будешь считать их громко вслух вместе со мной, – меряя тяжелыми сапогами пространство игровой комнаты, я снимаю со стеллажа-стойки любимую плеть с длинным плетеным хвостом, а потом неторопливо возвращаюсь к дыбе, на которой растянуто задницей вверх обнаженное тело моей нижней.

– Да, господин, – исступленно шепчет Ника, уже предвкушая сладкую боль и кровавый рисунок крест-накрест на своих ягодицах и бедрах.

Прежде чем ударить в первый раз, я сминаю ее задницу ладонями, согреваю и ласкаю пальцами светлую кожу, на которой вот-вот появятся красные полосы... Девушка подо мной благодарно постанывает, расслабленная в полном доверии к своему господину.

Я замахиваюсь. Длинный черный хвост свистит в воздухе, выгибается упругим лоснящимся змеем и опускается на обнаженное тело, болезненно впечатываясь в белую кожу. Ника вздрагивает и вскрикивает, не сумев совладать с эмоциями в первое мгновение. Где-то в дверном проходе испуганно вскрикивает другой женский голос. Я ухмыляюсь, показывая восхищенным зрительницам хищный оскал, а потом приказываю строгим голосом, напоминая Нике важное условие порки:

– Считай!

– Один! – послушно произносит Ника.

Я касаюсь пальцами только что появившейся и стремительно набухающей красной полосы на ее ягодицах. Девушка шипит и ерзает, а я уже замахиваюсь для второго удара.

– Два! – Ника громко всхлипывает вслед за свистом плети.

Принимать боль нужно уметь так же, как принимать наслаждение. Одно без другого невозможно, и мы оба прекрасно это знаем. Ника – моя нижняя вот уже пять месяцев, и мы отлично ладим. Иногда она, правда, пытается пробиться сквозь броню мастера к моему истинному «я», но мне просто необходимо разделять клуб и обычную жизнь. Эти отношения никогда не выйдут за пределы игровой комнаты. Вне клуба я – совершенно другой человек, и лишь пара близких друзей знает обе грани моей сущности.

– Три! – вскрикивает Ника после очередного удара, поджимая кончики пальцев на ногах и с трудом удерживая слезы боли и благодарности, а я тем временем выхватываю взглядом ту, что стоит в проходе игровой  и грызет кончики пальцев, наблюдая сессию. Это она кричала. Незнакомая новенькая с копной растрепанных каштановых волос. Половина лица скрыта маской, как и у остальных посетителей клуба. Поймав мой взгляд, девушка тут же опускает глаза, а я хищно ухмыляюсь. Нравится тебе, детка? Смотри и запоминай! С тобой я могу сделать ровно то ж самое или даже больше...

После десятого удара я загоняю в размокшее, распахнутое влагалище рукоятку плети: она не просто так имеет размеры и форму мужского полового члена. Ника захлебывается собственными стонами, выгибается в пояснице, насколько позволяет ослабленная дыба, и закусывает собственное плечо, пока я часто и нещадно трахаю ее дырку, выбивая из девушки густую смазку и остатки сил после этой долгой и мучительной сессии.

Она кончает дважды, я снимаю с нее наручники и наножники, и она тут же скатывается на прохладный пол, чтобы прижаться к нему пылающей задницей. Я сматываю плеть и смотрю на девушку сверху вниз:

– Ты в порядке?

– Да, господин, благодарю вас. Позвольте мне... – она встает на колени и тянется к моей ширинке, но я делаю шаг назад:

– Не сегодня, Ника, – и зачем-то снова ищу глазами ту девчонку.

– Но почему? – удивляется девушка. – В последнее время вы часто отказываетесь получить ответное удовольствие...

– Я уже удовлетворен, – отвечаю я сухо. – Сходи в душ и приведи себя в порядок, а потом приходи в бар, выпьешь «Кровавую Мэри».

Такое предложение ее сразу ободряет, Ника с улыбкой кивает и встает с пола, принимаясь собираться, а я, больше не глядя на нее, выхожу из игровой, нечаянно (или специально) задевая плечом Каштанку, и первым направляюсь в бар, чтобы заказать себе чистый коньяк. Вдогонку слышатся восхищенные женские вздохи, голоса и аплодисменты, но я не обращаю на это никакого внимания: слишком привык, надоело, даже откровенно опостылело. Хочется новых эмоций и ощущений – но их давно нет.

Полчаса спустя, почти уговорив второй бокал коньяка и наблюдая, как Ника изящно пьет через трубочку водку с томатным соком, я замечаю на другой стороне круглой барной стойки уже знакомую девчонку. У нее в бокале – обычный цитрусовый сок: то ли апельсин, то ли грейпфрут. Безалкогольные напитки специально наливают в другие бокалы – чтобы было видно. Какая прелесть. Зато рядом с ней сидит Громила – так мы с ребятами прозвали постоянного клиента, богатого мужика за сорок, которого выносит с одного бокала вина до состояния нестояния, – и это уже нихрена не мило. Один раз он перевернулся через эту самую барную стойку и разбил несколько десятков бокалов. Ходил потом несколько недель с порезанной физиономией и жаловался на бармена. В остальном он – лютый извращенец, мы следим, чтобы он уединялся только с опытными и подходящими девчонками, да и потом охрана внимательно мониторит скрытые камеры в комнатах. Каштанка на бывалую блудницу явно не тянет, но я решаю пока просто понаблюдать и не ввязываться... но эта неожиданная парочка все равно меня явно беспокоит.

– Что-нибудь случилось? – спрашивает Ника, заметив, что я смотрю куда-то в сторону, а не на вырез ее платья.

– Видишь ту девчонку? – я показываю кивком.

– Да, и что? – Ника не понимает и заранее ревнует.

– Она новенькая, и Громила рядом с ней меня напрягает.

– Да ладно тебе, – она отмахивается. – Сами разберутся.

В этот момент Громила вдруг хватает Каштанку за запястье и тащит в сторону коридора с комнатами для уединения, и я понимаю: не разберутся. Девчонка явно напугана, хоть и бежит послушно за своим провожатым.

Я быстро встаю у них на пути.

– Венедикт! – обращаюсь к Громиле. – Давно не виделись.

– Отвали, Кир, все по взаимному согласию...

– И ты даже рассказал своей спутнице, что собираешься с ней делать? – продолжаю я. – Что там у тебя сегодня по плану? Металлический крюк в задницу? Бельевые прищепки вокруг клитора? Или расширитель в уретру?

– Что за... – девчонка с отвращением выдергивает руку из тисков Громилы и делает два шага в сторону, отстраняясь от нас обоих.

– Тебя как зовут? – спрашиваю я у напуганной девушки, которая теперь стоит и потирает запястье, передавленное мощными пальцами Громилы.

– Яснорада, – отвечает она с вызовом, хотя голосок и дрожит.

– Чего, блять? – переспрашиваю я, услышав совершенно непривычное для своего слуха имя.

– Яснорада! – повторяет Каштанка уже совсем сердито.

– Спасибо, что не Пасмурнопечальна, – фыркаю я. – Яснорада, я считаю себя обязанным предупредить, что твой спутник – лютый извращенец, так что... ты уверена, что хочешь уединиться с ним в игровой комнате? То, что я перечислил, – лишь малая часть его излюбленного пыточного инструментария.

– Как будто ты не извращенец! – вспыхивает она. – Я видела, как ты порол ту несчастную девушку!

– Та «несчастная девушка» сама пришла ко мне, прекрасно зная, что ее ждет на сессии, и была благодарна за причиненную боль. Кроме того, я – мастер клуба, профессионал своего дела, а этот товарищ – любитель и просто садист, – объясняю я разницу максимально спокойным тоном.

– Да ну вас обоих нахер, – сплевывает Громила, сообразив, что ему сегодня ничего не светит, отмахивается и оставляет нас наедине. Девушка провожает его растерянным взглядом, и я не могу определить по ее спрятанным за маской глазам: она рада или расстроена, что он свалил?

– Зачем ты вообще пришла сюда, Яснорада? – спрашиваю я, искренне не понимая, что эта нимфа с необычным именем забыла в таком месте. – Ты не похожа на завсегдатая секс-клубов.

– Мне подруга посоветовала это место. Я просто хотела лишиться девственности, понятно?! – огрызается девчонка.

– С этим придурком? – я морщусь. – Плохой выбор. И подруга плохая.

– А ты – хороший выбор что ли?!

– Да уж получше, – хмыкаю я.

– Ну значит трахни меня! Давай, пошли, где тут у вас это можно сделать? Просто хочу раздвинуть ноги и избавиться от этого раз и навсегда.

От ее решимости и настойчивости я аж опешиваю:

– Давай-ка лучше вернемся за барную стойку и немного поговорим, а потом решим, что делать с тобой дальше...

Мы возвращаемся туда, где она еще пять минут назад сидела вместе с Громилой. С другой стороны барной стойки нас прожигает ревностным взглядом Ника. Каштанка сразу обращает на нее внимание:

– Это твоя девушка?

– Это моя постоянная нижняя. Но нет, мы не в романтических отношениях, – терпеливо объясняю я.

– То есть, ты просто ее трахаешь и порешь? – фыркает моя собеседница.

– Связь господина и его нижней глубже, чем просто трах и порка, но если ты не хочешь углубляться в тему БДСМ – то пускай будет так...

– Не хочу, – кивает девушка, поправляет маску и пытается снова заказать апельсиновый сок, но я перебиваю:

– Ром-колу для барышни, пожалуйста. А мне – как обычно.

– Хочешь меня споить? – хмыкает Яснорада.

– Нет, всего лишь немного расслабить. Ты слишком дерганная.

– Станешь тут дерганной... Это место – оно ужасно.

– Ты всегда можешь уйти, – напоминаю я мягко.

– Ну уж нет, – возмущается девушка. – Я дохрена денег отвалила за пропуск на сегодняшнюю вечеринку... Я не уйду, пока не получу свое.

– Почему ты вообще решила, что лишиться девственности в секс-клубе, где тусуются тематики и просто извращенцы, – это хорошая идея?

– Потому что секретность и безопасность, – она показывает на свою маску. – А мне нельзя, чтобы мой парень об этом узнал.

– Так у тебя есть парень? – эта девчонка не перестает меня удивлять.

– Это так странно?! – возмущается Каштанка. – Я что, настолько страшная, что не могу иметь парня?!

– Ну, иметь ты его, судя по всему, как раз-таки не можешь... Раз хочешь лишиться девственности тайком от него, да еще и с кем попало.

– Он взрослый и опытный, мне было стыдно, и я сказала, что у меня тоже уже был мужчина, понятно?! – рыкает девчонка.

– Понятно, – я киваю. Не такая уж необычная ситуация, честно говоря, я не раз сталкивался в клубе с такими же искательницами приключений на свою девственную задницу. – А сколько тебе лет, Яснорада?

– Двадцать один. Ты представляешь?! Мне двадцать один – и я все еще девственница! Позорище!

– Кто тебе сказал, что это позорище? – Каштанка продолжает меня удивлять.

– Да все! – девчонка разводит руками. – Весь современный мир! Фильмы, сериалы, песни! Подруги, которые ебутся с шестнадцати! Все вокруг завязано на сексе, и это так бесит!

– То, что твои подруги занимаются сексом, еще не значит, что у них качественный секс, – замечаю я.

– Ну ты и зануда! – она закатывает глаза.

– Может, ты все-таки вернешься к своему парню и...

– Нет, – отрезает Яснорада. – Здесь и сейчас. Так ты будешь меня трахать? Или я пойду снова к тому извращенцу с крюками и прищепками. Мне все равно, кто и как это сделает. Лишь бы побыстрее.

– Побыстрее? – я фыркаю. У меня не было настроения заниматься с кем-то сексом сегодня, но это «побыстрее» буквально соблазняет на меня на сладкое и мучительное «помедленнее», чтобы довести ее до исступления. Кроме того, не хочется, чтобы она отправляла свою невинную задницу в настолько рискованные приключения.

– Тебя самого-то как вообще зовут? – спрашивает Яснорада.

– Кирилл. Кир.

– Ясно. И ты собираешься обойтись со мной без прищепок и даже без своей коронной плетки? – допытывается она.

Я улыбаюсь и снижаю голос до хриплого шепота:

– Определенно без. Мне вполне хватит губ, языка, пальцев и члена, чтобы ты кричала подо мной уже через полчаса.

– Это ты меня типа соблазняешь? – фыркает девушка, показывая, что ей все нипочем, но при этом скрещивает ноги, выдавая свое внезапное возбуждение. Я киваю, протягиваю руку и касаюсь ее растрепанных волос:

– Я буду достаточно медленным и ласковым, чтобы ты кончила еще до того, как станешь женщиной.

– Прекрати, – говорит Каштанка тяжелым голосом, но вместо того, чтобы прекратить, я только притягиваюсь ближе и целую ее в губы. От удивления она тут же раскрывается мне навстречу и позволяет запустить язык ей в рот. На вкус она – ром с колой и апельсином. Отстранившись, я обнаруживаю, что Яснорада вцепилась побелевшими пальцами в столешницу.

– Ты что, и не целовалась раньше никогда? – спрашиваю я тихо.

– Целовалась... просто... ты нежнее, чем я думала.

Я улыбаюсь и протягиваю ей руку:

– Идем.

Я отвожу девушку в свободную игровую комнату, пропускаю ее вперед и только потом захожу сам, закрывая за собой дверь. Ключ звонко щелкает в замочной скважине. Моя гостья вздрагивает, неуверенно переступая с ноги на ногу у темно-красной, обтянутой кожей стенки, к которой я тут же прижимаю ее всем своим телом. Яснорада не сопротивляется, но продолжает стоять, напряженно сложив крест-накрест руки и прикрывая грудь с торчащими сквозь тонкую ткань платья сосками... Мне приходится перехватить ее запястья и вытянуть их вниз, вдоль тонкой фигурки.

– Ты меня боишься? – спрашиваю я мягко. Наши взгляды сталкиваются и притягиваются друг к другу сквозь прорези в масках.

– А должна? – парирует она, только в ее голосе уже нет прежней уверенности. Да, она не робкого десятка, но прямо сейчас она слабо подрагивает в моих руках.

– Не должна, – обещаю я с улыбкой, отрывая от ее платья оранжевый стикер, который выдали на входе в клуб, стягивая с нас надоевшие маски и снова увлекая девушку в долгий, требовательный, чертовски глубокий поцелуй. Зубы сталкиваются, языки переплетаются, ее горячее дыхание обжигает мою кожу, когда я спускаюсь поцелуями по ее подбородку и шее, прикусывая бешено пульсирующую вену, а потом – тонкую изящную ключицу. Яснорада невольно запрокидывает голову и тихо стонет, постепенно сдавая позиции, а я цепляю пальцами пуговицы ее платья, вытягивая их по-очереди из тугих петличек.

Пуговиц оказывается десять. Наконец разобравшись с ними, я быстро хватаюсь за ворот и стягиваю платье с ее плеч до самого живота, обнажая грудь, уже вставшую торчком от возбуждения и волнения. Бюстгальтера на девушке нет, так что я сразу спускаюсь жадными губами к набухшим розовым соскам и аккуратным ореолам. Яснорада вцепляется тонкими пальцами в мои плечи и мнет сквозь ткань рубашки, пока я ласкаю, целую, облизываю ее соски, играю с ними языком, покусываю и нежно дую, заставляя мурашки бежать по распаленной коже.

Девчонка втягивает и без того плоский живот, по которому я тоже прохожусь поцелуями, погружая в отверстие пупка язык. Потом я стягиваю платье с ее бедер, и ей приходится переступить через кусок ткани, оставшись в одних трусиках. Они белые, но вовсе не кружевные: она шла сюда, меньше всего думая о том, как будет выглядеть в процессе. Мне это нравится: я подцепляю пальцами резинку белья и стягиваю вниз по ее ногам, вставая перед девушкой на колени.

– Кир, – вздрагивает Яснорада, растерянно глядя на меня сверху вниз.

– Что? – я поднимаю глаза.

– Что ты делаешь? Это так... неловко... – шепчет она тихо, а я качаю головой:

– Ничуть, – и утыкаюсь лицом прямо между ее бедер. Вместо идеальной интимной стрижки, с какими приходят послушные нижние, у Каштанки там мягкая темная поросль, и я с удовольствием наматываю ее на палец, заставляя Яснораду вскрикнуть. Интересуюсь: – Больно?

– Нет, – она растерянно качает головой. – Просто...

Я снова ее не дослушиваю, запуская пальцы между ее бедер, где уже горячо и влажно, а девушка запрокидывает голову, не сдерживая стона.

– Хорошо, – протягиваю я, нащупывая набухший клитор и мягко массируя его одним пальцем. Яснорада постепенно расслабляется, невольно расставляет ноги шире и вжимается лопатками в стену, нетерпеливо сминая вспотевшими ладонями ткань моей рубашки. Тогда я поднимаюсь с колен и подхватываю ее на руки, чтобы уложить наконец на постель.

Я нависаю над ней, не переставая целовать, и девушка послушно льнет ко мне, все больше и больше забывая о своем страхе и смущении, и позволяя желаниям тела взять свое... У меня самого давно твердый стояк, в штанах туго и тесно, но я по-прежнему сдерживаюсь, прекрасно понимая, что не должен напугать девчонку, и сначала нужно довести ее до оргазма и помочь полностью расслабиться и раствориться в ощущениях...

Между бедер у нее течет и хлюпает, и я с наслаждением скольжу пальцами в густой смазке, дразня ее клитор, касаясь нежных половых губ, погружая во влагалище одну фалангу и сразу выныривая... Яснорада выгибается, вздрагивает и стонет, сама притягивает меня ближе, сама целует в губы. Довольный ее реакцией, я осторожно ввожу в нее указательный палец. Девушка мычит, ее мышцы сопротивляются, но я шепчу в пересохшие от жара женские губы:

– Расслабься, Каштанка, – и она, то ли успокоенная ласковым тоном, то ли удивленная моим обращением, действительно расслабляется, впуская меня глубже. Я ласкаю ее изнутри, надавливая пальцем на чувствительные стеночки влагалища, осторожно царапаю, выскальзываю наружу и погружаюсь опять, сладко хлюпая... Девушка обвивает меня руками и ногами, и когда я погружаю внутрь второй палец, она уже совсем не сопротивляется, только выгибается дугой и стонет, кусая нижнюю губу.

Принимая это как приглашение, я начинаю двигаться все быстрее, выбивая из ее мокрой дырки жаркий сок и одновременно массируя большим пальцем набухший клитор. Яснорада вскрикивает подо мной, впивается ногтями в плечи, мечется, пытаясь увернуться, но я крепко держу ее, пришпиливая всем телом к матрасу и уже совсем нещадно трахая ее пальцами. Девчонка кричит, всхлипывает, в глазах появляются слезы, губы искусаны почти в кровь... Я чуть замедляюсь, дразня и мучая ее, а потом ускоряюсь снова, чтобы выбить из нее первый жаркий оргазм.

2 глава

КИР

– Почему Каштанка? – бормочет она хриплым, задыхающимся голосом, едва вынырнув из первой мощной волны оргазма.

Вот ведь крепкий орешек!

Я нависаю над ней и улыбаюсь в губы:

– У тебя каштановые волосы... Почему-то я сразу мысленно назвал тебя Каштанкой, когда увидел в первый раз во время сессии.

– Поняла, – девчонка кивает.

– А почему Яснорада? – задаю я встречный вопрос.

– Родители хотели назвать меня каким-нибудь старославянским именем. Пока перебирали варианты, на ум пришла Яснорада. Как потом выяснилось, такого имени официально даже не существует. Став немного постарше, я даже пыталась через интернет найти других девочек по имени Яснорада – но у меня ничего не вышло.

– Вот это да, – я качаю головой. – В любом случае, звучит красиво.

– Спасибо, – девушка кивает и нетерпеливо облизывается. – Так ты будешь меня трахать или нет? Раздевайся уже.

– Да что с тобой не так, – фыркаю я удивленно и даже немного обиженно. Мгновение назад она выгибалась подо мной изящной дугой и громко, надрывно стонала, а теперь – снова командует. Нижняя из нее была бы чертовски непокорная, ходила бы постоянно с отшлепанной задницей.

– Зачем вся эта нежность и вот это все... пальцами? Я просто хочу со всем поскорее закончить и вернуться домой, – сопит Яснорада и дрожащими пальцами принимается расстегивать мою смятую влажную рубашку. Офигеть какая решительная и инициативная!

Мы стоим друг перед другом на коленях. Я улыбаюсь, молча наблюдаю и даже позволяю девчонке дернуть вниз молнию на моих штанах. Она стягивает их вместе с бельем, и наружу вываливается багровый, налитый кровью стояк. Яснорада нервно сглатывает, кусает нижнюю губу, на мгновение отводит глаза, но потом уверенно опускается на постель, широко расставляя ноги и подставляя мне истекающую влагой щель:

– Давай уже.

– Значит, ты не хочешь нежности? – фыркаю я насмешливо.

– Нет.

– Но тебе понравилось то, что я делал...

– Это неважно, – она морщится, а я начинаю злиться. Что значит – неважно?! Может, вообще стоило отпустить ее с Громилой?! Пусть бы он выебал ее железным крюком и огромным силиконовым членом в два раза толще обычного мужского?!

Я заставляю ее вытянуть руки над головой и быстро сковываю тонкие женские запястья наручниками, прицепленными к изголовью кровати.

– Что ты делаешь? – шипит девчонка.

– Планирую с тобой не церемониться, как ты и просила, – говорю я и, подхватив ее под бедра, быстро переворачиваю на живот, тут же ударяя ладонью по обнаженной заднице. У меня прямо пальцы чесались это сделать.

– Полегче! – вскрикивает она, но в ответ получает только еще один крепкий шлепок по ягодицам. На ее белой коже сразу проявляются следы моих пальцев, и я удовлетворенно рассматриваю место удара, чувствуя, как член становится еще тверже, хотя куда там еще тверже... Яснорада в ответ сопит, дергается нервно, но не сопротивляется.

Я наваливаюсь на нее всем телом, вдавливаю девчонку в матрас, чувствуя, как плотно соприкасается и липнет друг к другу наша влажная кожа. Скольжу по ее вздрагивающей обнаженной фигурке ладонями, жадно и грубо ласкаю налитую возбуждением грудь, бока, задницу, округлые бедра, проникаю между ее ног, чтобы уже без подготовки и без предупреждения вкрутиться до упора двумя пальцами и убедиться, что она по-прежнему раскрытая и мокрая. Яснорада снова вскрикивает, рычит, пытаясь сбросить меня с себя, но я прижимаю ее голову к подушке, а другой рукой направляю член между женских бедер. Скользкая головка касается раскрытой щели, и я загоняю ствол внутрь одним крепким толчком, не размениваясь на нежность, которая ей почему-то так не нравится.

– Этого ты хотела?! – хрипло спрашиваю я у нее на ухо, с трудом контролируя собственную силу, потому что моя звериная часть действительно хочет быть грубой и отодрать ее по самое «не хочу», чтобы больше не выебывалась. Яснорада слабо всхлипывает подо мной, я даже вижу слезы на ее длинных ресницах, но точно знаю: ей не должно быть слишком больно. Это просто эмоции. Меня не разжалобить.

– А теперь трахай меня, – кивает и шепчет она, когда я выскальзываю наружу. Мой член оказывается окрашен тонкими прожилками ее крови. Я осознаю, что в порыве гнева даже забыл про презерватив. Ну и насрать. Каштанка просит трахать ее – кто я такой, чтобы отказывать барышне?!

Я снова нанизываю ее на член, и она протяжно мучительно стонет, дергаясь и звеня цепями на своих запястьях. Он моего напора ее задница собирается морщинками, и я ударяю по ней, не отказывая себе в удовольствии снова услышать звонкий смачный шлепок и ее громкий вскрик.

Член таранит Каштанку насквозь, снова и снова, постепенно набирая скорость и амплитуду. Девчонка стонет и извивается подо мной, изнывая от сочетания удовольствия и легкой боли, и я трахаю ее все крепче, нещадно вбивая в матрас. Кровать, даже привычная к таким физическим упражнениям, поскрипывает и долбится металлической спинкой в кожаную стену. Это заводит меня еще сильнее: я рычу, заставляя Яснораду громко и откровенно кричать.

– Тебе достаточно?! – хриплю я ей на ухо. – Или мне продолжать?!

– Продолжай! Еще, пожалуйста, еще! – захлебывается она в ответ, и я продолжаю долбить ее до боли и до крови.

Я кончаю на ее задницу, заливая густой спермой изящно выгнутую поясницу, раскрасневшиеся ягодицы и бедра. Она мычит, утыкаясь лбом в подушку и лихорадочно, жадно ловя последние волны оргазма. Обнаженное женское тело вздрагивает, а я отвязываю ее руки и падаю рядом на спину:

– Ты довольна, ненасытная девчонка?

– Это было неплохо, – кивает она, с трудом дыша.

– Неплохо?! – возмущаюсь я. – Охренеть ты требовательная! Что же тебе надо, чтобы было хорошо?! Ты точно была девственницей, блять?!

Она молча показывает на кровь на моем члене и на простыни.

– Ясно, – я закатываю глаза. – Ну, теперь ты можешь вернуться домой к своему парню с чувством выполненного долга.

– Нет, – Яснорада морщится. – Мне нужно, чтобы ты еще трахнул меня сзади. Если для тебя это не табу, конечно...

– Какое нахер табу, издеваешься?!

– Мало ли, – она пожимает плечами.

– Но зачем тебе это? – искренне удивляюсь я. – В заднице нет ничего, что можно повредить при первом разе... если бережно подойти к делу, конечно. Твой парень не узнает, что он у тебя первый.

– Мне так будет спокойней, – отвечает Каштанка.

– Ты какая-то ебанутая, – говорю я.

– Я знаю, прости, если ты против, я могу вернуться к тому садисту...

– Ну уж нет.

– Как так вышло, что такая девушка, как ты, до сих пор оставалась девственницей? – искренне недоумевая, спрашиваю я, пока мы переводим дыхание между подходом спереди и, видимо, подходом сзади: она – лежа на животе, я – на спине. – И еще: можно я покурю? Если честно, ты меня здорово выбесила.

– Ты меня тоже. Но если поделишься со мной сигаретой, то можно, – милостиво позволяет Яснорада, тоже поворачиваясь на спину и подставляя воздуху свои распаренные влажные соски. – И что значит: такая, как я?

Я нахожу на полу свои штаны, вытаскиваю оттуда пачку сигарет, одну скрутку беру себе, вторую отдаю девушке. Дважды щелкает зажигалка, и в сумрачное красно-черное пространство игровой комнаты взлетают две струйки дыма.

– Ты не лезешь за словом в карман, у тебя острый язычок, ты точно знаешь, чего хочешь, да и особенной стеснительности или зажатости я за тобой не наблюдаю. Сначала ты немного смутилась, конечно, зато потом...

– Я была девственницей, но не монашкой, – коротко отвечает девушка, глубоко затягиваясь и чертовски сексуально выпуская изо рта маленькие колечки дыма, отчего мой член начинает подниматься опять. – А мой новый парень – известный в универе бабник, скажи я ему, что не трахалась с мужчинами, он бы послал меня к чертовой матери.

– И зачем тебе такой парень? – я поджимаю губы.

– А тебя это должно волновать? – она как-то неловко опускает глаза, словно это болезненная для нее тема. Но я и не намерен допытываться.

– Скажем так, – хмыкаю я. – Меня волнует только одно: ты будешь в безопасности с этим парнем?

– Вполне, – она кивает. – Спасибо за беспокойство.

– Да не за что, – я пожимаю плечами и, затянувшись в последний раз, быстро тушу окурок в пепельнице.

Ее соблазнительное обнаженное тело манит меня, так что я приподнимаюсь на локтях, рассматривая блестящую от пота белую кожу, красивые по форме ключицы, большую даже в таком положении грудь с розовыми сосками, плоский живот, округлые бедра и мягкую поросль на лобке... Не удержавшись, я сползаю вниз, заставляя ее раздвинуть ноги, и наклоняюсь между покатых женских бедер. Яснорада пахнет сексом, оргазмом и безумием, смазкой, потом и кровью. Это будоражит, заводит, оглушает... Я тянусь ближе, чтобы слизать этот запах, почувствовать его вкус. На языке остаются слизь и соль.

Девушка смотрит на меня, широко распахнув глаза и приподнявшись на локтях, но не сопротивляется. По ее коже ползут мурашки. Может, она и хотела бы нежности, только не знает, заслуживает ли этого? В любом случае, вряд ли она захочет, чтобы я начал спрашивать и копаться в ее проблмах и психологических травмах... ну или что там у нее? Так просто, знаете ли, в наш клуб лишаться девственности не приходят, тем более если есть парень. Должна быть причина, и довольно веская. Но это, конечно, совсем не мое дело. Если она не хочет делиться – пусть это останется для меня тайной. Я привык не лезть в душу, если туда не приглашают, и в ответ всегда требую того же самого. Физическая близость – еще не повод для сближения эмоционального. Я уважаю чужие и свои личные границы.

– Теперь переворачивайся на живот, Каштанка, – говорю я ей.

– Так быстро? – удивляется девушка.

– Это ведь ты хочешь поскорее закончить и убраться домой, – я развожу руками. Яснорада фыркает:

– Ну да, – и послушно переворачивается, скидывая в пепельницу окурок своей сигареты и подставляя мне свою упругую задницу, в которую я тут же зарываюсь носом, а потом шлепаю, глажу, сминаю пальцами, растягивая ягодицы в разные стороны. Тугое колечко между ними сжимается, едва я касаюсь его.

– Тебе придется расслабиться, – говорю я. – Иначе будет больно... по-настоящему больно, Яснорада.

– Плевать, – девушка отмахивается.

– Ты что, латентная мазохистка? – хмыкаю я. – Может, тебя еще и насухую протаранить?

– Ты же садист, тебе лучше знать...

Я закатываю глаза и встаю с постели. Яснорада тут же нервно подрывается за мной:

– Куда это ты?! – но я быстро ее успокаиваю:

– За хорошим лубрикантом, чтобы твоя попка осталась довольна.

– Какой ты добрый! – фыркает девушка, но лежит теперь смирно.

Я возвращаюсь к ней с тюбиком смазки и, положив его пока у себя в ногах, снова осторожно растягиваю ее задницу, чтобы склониться между девичьих ягодиц и согреть дыханием непослушный сфинктер.

– Ты там больной, что ли?! – шипит Каштанка. – Что ты делаешь?!

– Заткнись и расслабься, – шикаю я на нее, проводя языком между двумя половинками ее задницы. Терпкий, острый вкус. Девчонка дергается, но я удерживаю ее на месте, снова лаская между ягодицами, а потом и вовсе вталкивая внутрь кончик языка. Яснорада всхлипывает, царапая пальцами простынь, а я тараню ее языком, насколько это возможно, одновременно с этим выдавливая горошину смазки на мизинец. Когда язык устает, я облизываю ее попку в последний раз и вторгаюсь внутрь уже пальцем, погружаясь медленно, по одной фаланге, снова и снова добавляя лубрикант.

– О боже, – шипит, вернее, почти сипит девчонка.

– Нравится, правда? – улыбаюсь я.

– Я сюда не за этим пришла! Я хотела быстро и.... ооо! – в этот момент я полностью вгоняю в нее палец, и Каштанка лишается возможности связно говорить. Ее сильные упругие мышцы пульсируют вокруг меня, и я вот-вот ебнусь от мысли, что скоро трахну ее в эту узкую дырку членом.

Но пока слишком рано. Я осторожно ерзаю внутри нее мизинцем, а затем, добавив еще смазки, заменяю его на указательный. Целую ее ягодицы и бедра, поднимаюсь поцелуями вверх от поясницы к лопаткам, прикусываю их, потом кусаю плечи и шею вздрагивающей подо мной девчонки. Яснорада наконец перестает болтать, сжимает обоими кулаками простыню и расслабляется, позволяя мне погружаться все глубже. На языке у меня соленый, терпкий вкус ее пота, пальцы перемазаны смазкой, и я уже тороплюсь вогнать в нее одновременно два пальца, чтобы приблизить момент собственного кайфа.

Яснорада больше не сопротивляется моим действиям: слишком острые ощущения. Она утыкается лбом в подушку и громко дышит ртом. Ее распростертое, распятое по простыни тело инстинктивно выгибается мне навстречу, и я с удовольствием погружаю в послушно подставленный зад два пальца, скользя в густой смазке. Она раскрывается быстро и легко: наверное, потому что точно знает, чего хочет. Ни о каком страхе и речи не идет. Она пришла сюда, чтобы лишиться девственности, и без промедления приняла мои пальцы и мой член, а теперь снова пальцы, только уже сзади...