Текст книги "Калейдоскоп ужасов: Захватчик"

Автор книги: Элли Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 6

Беа знала, что мало спит последнее время. Днем мозг просто отказывался соображать и ей приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не заснуть на особенно скучных уроках. Тренировки стали утомлять, и в конце концов Беа поняла, что действительно нуждается в большом стакане кофе, который пристрастилась заказывать в «Большом зернышке». Пусть шоколад, карамель и взбитые сливки все так же не до конца скрывали горький кофейный вкус, зато она могла быть уверена, что, когда придет домой, у нее будут хоть какие-то силы на домашку и работу по дому, а еще на душ и подготовку одежды к очередному изнуряющему дню.

Беа также знала и причину, по которой она мало спала. Каждую ночь в течение пяти минут после выключения света появлялась Кимми. Они всегда болтали по крайней мере два часа, а когда Беа начинала зевать и предупреждала, что ей нужно выспаться перед школой, Кимми очень расстраивалась и говорила, что беседы с Беа были единственным, чего она ждала с нетерпением.

Вчера ночью, когда Беа сказала, что ей нужно ложиться спать, Кимми ответила: «Мне так грустно, что хочется плакать. Жаль, что у меня не может быть слез». Беа нравилось время, которое она проводила с Кимми. Ведь немногие могли похвастаться дружбой с призраком. Но Беа очень хотелось, чтобы Кимми посещала ее в те часы, когда Беа не нужно было ложиться спать.

Конечно, Кимми была немного навязчивой и капризной, но разве можно ее за это осуждать? Она заперта в доме, возможно, навсегда, и Беа стала всем для нее.

Сегодня же Беа почти не сомневалась, что вообще не уснет. Хотя бы по той простой причине, что она пригласила к себе в гости Оливию на пижамную вечеринку с ночевкой. У Кайлы и Мейв были дела дома в этот день, так что Беа очень удивилась, когда Оливия ответила согласием на ее спонтанное предложение.

И если что-то и было правдой в отношении пижамных вечеринок, так это то, что никто никогда на них не спал.

Беа нашла маму на кухне, когда та резала овощи.

– Смотри, что я нашла, – сказала Беа, кладя каплевидные серебряные сережки на кухонный стол.

– Где, ради всего святого, ты их нашла? – спросила мама.

– В моей комнате под комодом, – сказала Беа. – Они, должно быть, выпали, когда ты забирала белье или что-то в этом роде.

– Сразу обе? – Мама отвлеклась от грибов, которые резала. – Я бы непременно заметила.

– Ну, вот где нашла, там нашла, – сказала Беа.

– Хм, странно. – Мама вернулась к нарезке. – Может, я их зачем-нибудь сняла и забыла. Клянусь, после этого переезда я чувствую себя такой рассеянной и беспомощной.

Беа решила оставить это без комментариев и сменила тему.

– Оливия будет у нас в шесть.

– Да, ты уже говорила, и не один раз, – сказала мама. – Сегодня мы устроим на кухне пиццерию. Каждый получит по пласту теста и сможет сам выбрать себе начинку, а затем я испеку пиццы.

– У нас же есть пепперони, правда? Потому что Оливия любит только пепперони. – По мере того как приближалось время визита Оливии, Беа становилась все более нервной. Все должно было быть идеально.

– Да, есть, даже несмотря на то, что это совсем не полезный, жирный продукт.

– О, спасибо, мам. Хочешь, я уберусь в гостиной?

Мама пожала плечами.

– Только если считаешь, что это нужно.

Родители Беа довольно спокойно относились к работе по дому, что обычно устраивало Беа, но именно сейчас она смотрела на дом глазами Оливии и видела, что все не так аккуратно и чисто, как могло быть. Глядя на маму глазами Оливии, Беа думала, что и здесь можно что-то улучшить. На маме были старые потертые джинсы и черная футболка с черепом – символ какой-то старой группы, которая ей нравилась. Она стояла босиком, с синим лаком на ногтях.

– Эм, ты в этом собираешься готовить? – спросила Беа.

– Ты что, хочешь, чтобы я переоделась к ужину? – удивилась мама. – Я у себя дома, Беа. И не собираюсь надевать вечернее платье только потому, что к нам придет твоя модная подружка.

Беа решила сбежать. И пошла за метлой.

* * *

– Этот дом такой необычный. Мне нравится, – сказала Оливия, сидя за обеденным столом с Беа и ее семьей. – И пицца очень вкусная. Моя мама сейчас на диете, так что каждый вечер у нас курица-гриль и тушеные овощи. Ужасно скучно и однообразно, но когда мама садится на диету, нам тоже приходится.

– И правда, – сказала мама Беа, поднося ко рту кусок пиццы. – Зачем страдать одному?

Надо признать, родители Беа вели себя за ужином наилучшим образом. Они не показывали детские фотографии Беа и не рассказывали никаких неловких историй из ее детства. И к счастью, Чарли ушел в гости к другу в этот вечер, так что ей можно было не беспокоиться, что младший брат будет вести себя странно перед Оливией.

После ужина, когда девочки остались одни в комнате Беа, Оливия сказала:

– Твои предки классные.

– Спасибо. – Беа удивилась. Она-то как раз обычно считала их излишне эксцентричными и даже чудными.

– Они у тебя куда более спокойные, чем мои. У моих все должно быть идеально – идеальный дом, идеальный двор, идеальный ребенок. Кстати, это обо мне. Никакого давления, правда? – Оливия растянулась на кровати Беа. На ней даже пижама была идеально подобрана по цвету и материалу, в отличие от футболки и спортивных штанов Беа. – И мне нравится твой кот. Сама я не могу завести питомца: мама говорит, от них много шума и грязи.

– Что ж, в чем-то она права. Дево тот еще грязнуля, – заметила Беа. – Хотела бы я, чтобы он заглянул сюда и ты его погладила.

Когда Беа с родителями жили еще в старом доме, Дево каждую ночь спал с Беа на кровати. Но с тех пор, как они переехали, кот отказывался заходить в ее комнату и вместо этого спал с ее родителями. А Беа очень скучала по этому теплому пушистому комку шерсти, к которому приятно было прижиматься по ночам.

– Да, я тоже хотела бы, – сказала Оливия. – Папа не разрешает мне заводить домашнее животное, волнуется, что это может обострить мою астму. Но я думаю, что он просто слишком опекает меня. Иногда родителям неплохо бы и просто отступить, согласна?

– Да уж, – сказала Беа, хотя в этот момент думала о том, что ее родители позволяли ей куда больше, чем другие родители.

– Я так рада, что вы переехали сюда, – сказала Оливия. – То есть я, конечно, люблю Кайлу и Мейв, но я знаю их буквально с детского сада. Мы можем закончить фразы друг за другом, и ничто из того, что они делали, не могло меня удивить. Но ты… ты полна сюрпризов, Беа. Я рада, что у меня такой новый друг.

Беа почувствовала, что краснеет. Почему она всегда так реагировала на комплименты? Еще хуже было, когда она сначала краснела от комплимента, а потом краснела от того, что краснела.

– Спасибо. Я тоже рада, что мы с тобой подружились. И с Кайлой, и с Мейв. Вы классные.

– Это точно, – сказала Оливия. – Мы, классные девчонки, должны держаться вместе. Думаю, ты достаточно пробыла здесь, чтобы заметить некоторых неудачников, которые ходят в нашу школу: никакого чувства моды, никаких способностей к коммуникации, ничего. Как тот ботаник из математического класса, который носит эти уродливые футболки, или та страшила, что пытается попасть в нашу команду не первый год.

– Софи? – спросила Беа. Она не очень хотела говорить о Софи.

– Ага. Кстати, я на днях назвала ее Софой, потому что она такая же широкая, как софа. Весь класс смеялся. Забавная шутка, правда?

– Ну да, – сказала Беа, хотя Софи, по ее мнению, никак не могла сравниться по размеру с каким-либо предметом мебели. – Но, боюсь, я никак не пойму, почему вы постоянно ее дразните?

Сказав это, Беа занервничала, ведь ее вопрос мог разозлить Оливию.

Но Оливия улыбнулась.

– Дразним? О, нет-нет. Это ведь для ее же блага. Кто-то же должен сказать ей правду о ней, а иначе как она сможет стать лучше? Хотя – только между нами – боюсь, она безнадежна и обречена прожить жизнь в этих мешковатых черных платьях, похожая на большого, толстого паука.

Вдруг у Оливии зазвонил телефон, и ее глаза заблестели, когда она прочла уведомление.

– Ого, только что запустили новый сезон «Мельницы слухов». Хочешь посмотреть?

– Давай, – сказала Беа, благодарная за то, что разговор ушел от Софи. Она никогда не смотрела этот сериал, но он был популярен в школе – Оливия, Кайла и Мейв все время про него болтали.

Они растянулись на кровати и посмотрели три серии на ноутбуке Беа. «Довольно забавная вещь», – подумала Беа, но она никогда не понимала, почему старшеклассников в таких сериалах всегда играют симпатичные тридцатилетние. Ведь на самом же деле никто так не выглядит. После первых трех серий девочки спустились на кухню за овсяным печеньем с арахисовым маслом, которое приготовила мама Беа. Затем вернулись в комнату и посмотрели еще одну серию, но вскоре начали зевать.

К тому времени, как Беа расстелила на полу старый походный матрас и кинула на него подушку и одеяло, Оливия уже забралась под одеяло в ее кровати.

– Видимо, я лягу на полу, – сказала Беа. Оливия не стала спорить, и Беа поняла, что угадала верно. Оливия привыкла ко всему хорошему. Она точно посмотрела бы на сон на полу как на что-то недостойное себя.

– А можно мне второе одеяло? – спросила Оливия. – Здесь так холодно.

– Да, конечно, сейчас, – сказала Беа, подходя к шкафу и доставая с полки одеяло. – Это самая холодная комната в доме.

– Это уж точно. И пахнет виноградным освежителем воздуха.

Беа решила, что будет лучше промолчать. А что она должна была сказать? «Знаешь, Оливия, это не освежитель воздуха, а просто жвачка, которую жует призрак»?

Беа не сразу смогла расслабиться, но, очень скоро услышав тихое ровное дыхание Оливии, она наконец успокоилась и села на матрасе, чтобы взглянуть на спящую подругу. Золотые волосы Оливии рассыпались по подушке. Длинные ресницы подрагивали во сне, а полные розовые губы были слегка приоткрыты. Она напоминала сказочную принцессу – Спящую красавицу. Беа задумалась, каково это – быть такой красивой.

Она решила, что ей повезло, что у нее есть такая красивая подруга, которая тоже хочет с ней дружить. Улыбаясь собственным мыслям, она легла обратно на матрас, закрыла глаза и наконец заснула.

Беа разбудил сдавленный кашель, доносившийся из ее кровати. Она скинула одеяло и вскочила на ноги. Кимми сидела верхом на спящей Оливии, одной рукой зажимая той рот и нос, а другой крепко ухватившись за ее горло.

Глаза Оливии были закрыты, но из горла вырывались странные хрипы и бульканье.

– Кимми, что ты делаешь! Прекрати! – воскликнула Беа.

Кимми не опустила рук, но повернулась, чтобы взглянуть на Беа. На ее лице читалась ярость.

– Как ты могла привести ее сюда? Ты мой друг, а это моя комната!

– Оливия тоже мой друг! Отпусти ее немедленно!

– Она слишком злая, чтобы быть хорошим другом. Я не отпущу ее, пока ты не пообещаешь, что больше не позволишь ей остаться здесь.

Беа в панике думала, сколько времени нужно, чтобы человек задохнулся.

– Да, обещаю, обещаю! – в отчаянии воскликнула она.

– И ты должна сказать, что я твой лучший друг, а не она, – сказала Кимми. Ее пальцы больше не сжимали нос Оливии, но она не ослабила хватку на горле.

– Хорошо-хорошо, ты мой лучший друг! – ответила Беа, рыдая от страха.

– Так-то лучше, – сказала Кимми. – Избавься от нее. Сейчас же.

Она убрала обе руки от Оливии и исчезла.

Оливия тут же проснулась и начала дико кашлять, как будто задыхаясь. Беа подбежала к ней.

– Эй, ты в порядке? – спросила она.

Оливия дотронулась до горла.

– У меня, должно быть, случился приступ астмы во сне. – Она глубоко вздохнула. – Очень странно. Давно у меня такого не было. Может, папа прав и кошачья шерсть вызывает обострение.

– Может, и так, – сказала Беа. Она никак не могла выбросить из головы образ Кимми, душащей Оливию, и выражение ярости на ее лице.

– Думаю, нам стоит позвонить твоим родителям, чтобы они забрали тебя. Тебе опасно находиться здесь.

Глава 7

Сейчас Беа была по-настоящему измотана. Оливия сказала, что хочет остаться до утра, несмотря на то, что Беа уговаривала ее уйти. Она не спала всю оставшуюся ночь, наблюдая за тем, чтобы Кимми не вернулась. Это был единственный способ обезопасить Оливию.

Весь следующий день, казалось, тянулся безмерно долго, – сказывалась бессонная ночь – и когда снова пришло время ложиться спать, тело Беа жаждало отдыха. Но она не могла просто заснуть. Сначала нужно поговорить с Кимми.

Та, как обычно, появилась у изножья кровати всего через несколько минут после того, как Беа выключила свет.

– Что такое, Беа, дорогая? – спросила она с улыбкой.

Беа в ярости села на кровати. Она что, реально собирается делать вид, будто ничего не произошло?

– Как ты можешь вести себя дружелюбно и так непринужденно, хотя еще вчера пыталась убить моего друга?

Кимми закатила глаза, как будто Беа говорила что-то незначительное.

– Ей здесь не место. Эта комната – твоя и моя. А она была непрошеным чужаком.

– Она не была чужаком! Я ее пригласила.

– Но не я. И ты, кстати, не спросила меня, прежде чем привести ее.

– Я должна спрашивать твоего разрешения, чтобы пригласить друга?

– По-моему, вполне честно, – сказала Кимми. – Это моя комната и мой дом тоже.

Беа никак не могла выкинуть из головы образ Кимми, сидящей верхом на спящей Оливии и душащей ее.

– Кимми, ты чуть не убила ее.

Кимми пожала плечами.

– Ну не убила же.

– Только потому, что я остановила тебя.

Кимми рассматривала свои идеально отполированные розовые ноготки, как будто ей было скучно.

– Я могла остановиться в любой момент, когда захотела бы. Просто тогда я еще не была уверена, что уже хочу.

Беа почувствовала, как холодок пробежал по ее спине от того, насколько холодно звучал голос Кимми. Она вдруг поняла, что прижимает колени к груди, пытаясь установить хоть какую-то преграду между собой и девочкой-призраком.

– Кимми, мне кажется, я тебя боюсь, – прошептала она.

Внезапно холод прошел, и Кимми захихикала.

– Но, Беа, это же так глупо! Как ты можешь бояться того, кто просто хочет быть твоим лучшим другом?

– Ну, если она пытается убить других моих друзей…

– Ну хорошо, – сказала Кимми. В ее голосе звучали нотки раскаяния. – Признаюсь, да, я немного приревновала тебя. Я знаю, что у тебя есть другие друзья, когда ты ходишь в школу или еще куда-то. Но я не могу выйти из дома. У меня есть только ты. Ты и наша комната. Так что я считаю вполне честным просить тебя проводить время только со мной, когда ты в комнате. Логично?

В каком-то смысле да, это было так. Но с другой стороны, Беа почувствовала себя неуютно.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, – сказала Беа. Так всегда отвечал ее папа, когда кто-нибудь говорил что-то, с чем он не был согласен, но не хотел спорить. – В любом случае, Кимми, я не спала прошлой ночью, так что мне правда нужно лечь спать.

– Вы, живые, всегда спите или едите, – сказала Кимми. – Так много лишних хлопот. – Она похлопала Беа по ноге. – Хорошо, я пойду, но сначала ты должна пообещать, что не злишься на меня.

– Обещаю, Кимми, я не злюсь на тебя, – ответила Беа. Интересно, она говорила это всерьез? Беа решила, что, пожалуй, да. Она совсем не злилась на Кимми. То, что она чувствовала, было страхом.

– Хорошо, я дам тебе немного поспать, – сказала Кимми и исчезла.

Но она ведь все еще была в комнате? То, что ты не видишь Кимми, совсем не значит, что ее нет здесь. Беа долго не могла заснуть.

Сон, в который она наконец-то провалилась, был беспокойным. Ей снились руки, обхватившие ее горло, и пальцы, зажимающие ее ноздри. Беа резко проснулась, тяжело дыша. За окном серело раннее утреннее небо. Сегодня воскресенье, так что Беа не нужно было вставать рано, но заснуть снова она уже не могла: от пережитого страха глаза отказывались закрыться, живот сводило, а разум был наполнен мыслями о Кимми. Она больше не уснет. Беа потянулась и включила лампу на тумбочке.

Она оглядела свою комнату. Но свою ли? Ведь Кимми определенно считала эту комнату своей. И не только комнату, но и саму Беа. И кажется, была готова в самом прямом смысле слова уничтожить любого, кто встал бы между ней и ее «лучшим другом».

Все это выглядело странно. Беа очень мало знала о том, какой была жизнь Кимми, когда та была жива. Да, она знала, например, какие песни, музыкальные клипы или аркадные игры нравились Кимми, но никогда не слышала, чтобы та рассказывала что-то важное из своей жизни. Вместо этого ей нравилось слушать, как Беа рассказывает о себе, как будто питалась энергией этих историй.

Вдруг Беа вспомнила. Ну конечно! Коробка с пропавшими вещами. Кимми что-то говорила о шкафе, где она всегда хранила свои секреты. Беа встала с кровати и открыла дверцу.

Старая обувная коробка все еще лежала там, и Беа заглянула внутрь. Там была пара ее розовых носков, которые, как она раньше думала, съела сушилка для белья, и пятнистая заколка для волос, которой она почти никогда не пользовалась. Пожалуй, можно разрешить Кимми оставить эти вещи. Они не были ценными семейными реликвиями.

Вдруг она заметила что-то в самом шкафу. В правом заднем углу не хватало куска стенки, а отверстие было прикрыто дощечкой.

Что это? Она отодвинула дощечку и заглянула внутрь дыры, опасаясь мышей или крыс… или еще чего похуже. Но она нашла книгу. Это был маленький розовый ежедневник из искусственной кожи, украшенный выпуклыми облаками и радугой.

Открыв его, на первой странице Беа прочла: «Этот дневник принадлежит…» Крупным петляющим почерком было выведено: «Кимберли Карр, 1985 г.». На этой же странице в разных углах тем же почерком были написаны предостережения: «Руки прочь!», «Только для моих глаз» и «Если прочтешь это, пожалеешь!»

Беа вздрогнула. Неужели в комнате стало холоднее? Она надеялась, что эти предупреждения предназначались только для членов семьи Кимми, когда Кимми была жива. Но даже в этом случае было небезопасно читать дневник в своей комнате, когда за ней наблюдала невидимая Кимми. По тишине, царившей в доме, она поняла, что все еще спят, так что у нее есть отличный шанс спуститься с дневником вниз и прочесть его в уединении.

Она села на диван и стала читать. Тут же на диван вскочил Дево, чтобы сесть к Беа на колени, но, понюхав дневник, вдруг зашипел и метнулся прочь.

– Ты самый странный кот в мире, Дево, – пробормотала Беа. Она открыла дневник и начала читать:

12 ноября 1985 г.

Снова под домашним арестом. На этот раз за то, что сбежала из дома посреди ночи. Я не делала ничего плохого. Но иногда я просыпаюсь и чувствую себя животным, запертым в клетке, и все, о чем я могу думать в такой момент, – это бежать, бежать, бежать. Вот я и убежала, меня поймали, и теперь я застряла здесь «для моего же блага». У меня самые жестокие родители в мире. Я уже давно не ребенок и устала от того, что со мной обращаются как с маленькой. На днях папа забрал меня из школы и при всех назвал Винни-Пухом. Худшее унижение в жизни.

Подобных записей было много, где Кимми писала о том, как она злится на родителей, учителей и других детей. Но одно имя всплывало снова и снова:

Сегодня Кристи Бенджамин пролила виноградный сок на мой новый бело-розовый свитер. И кто бы сомневался, это был красный виноград, а не белый. Она сказала, что не нарочно, что это несчастный случай, но она смеялась надо мной, как и ее гнусные друзья. Я пыталась отстирать свитер несколько часов, но пятно так и не ушло. Хуже того, на последний школьный бал Эндрю Саттон пригласил Кристи, а не меня. Без Кристи Бенджамин мир стал бы лучше.

Увидев следующую запись в дневнике, Беа похолодела от ужаса и наконец поняла, почему Дево шипел на книгу:

5 декабря 1986 г.

Кристи Бенджамин со мной в одном классе по химии. А ведь иногда в химических лабораториях случаются несчастные случаи. Разливы химикатов. Взрывы. Когда Кристи пролила сок, который так и не отстирался с моего свитера, она сказала, что это был несчастный случай. Что ж, я покажу ей, как выглядит настоящий несчастный случай. Я уже говорила, что мир стал бы лучше без Кристи Бенджамин. Теперь я это докажу. Сделаю мир лучше.

Беа отчаянно листала страницу за страницей, пытаясь узнать, что же в итоге произошло, но записей больше не было.

В груди все сжалось, ладони вспотели. Неужели Кимми правда сделала что-то ужасное с девочкой, которая задевала ее, или дневник был для Кимми просто способом выпустить пар, когда кто-то ее злил? А злили ее, судя по всему, часто.

Беа не хотела возвращаться за ноутбуком в свою комнату. Возможно, даже никогда. Но ей нужно было найти имя Кимми в интернете, чтобы убедиться, что все угрозы в дневнике остались лишь на бумаге. Она прокралась в мамин кабинет и включила компьютер, на котором мама занималась графическим дизайном по работе. Она подумала, что ей наверняка придется сузить каким-то образом область поиска, и все же для начала набрала просто «Кимберли Карр».

Но она ошиблась. Первый же заголовок гласил: «В результате взрыва в местной средней школе один человек погиб, двое ранены».

Далее шла еще одна фраза: «По непроверенным данным, местный подросток убивает родителей, покинув место взрыва».

Прежде чем Беа смогла заставить себя щелкнуть по ссылке, ее желудок скрутило и ее сильно стошнило в корзину для мусора.

Трясущейся рукой Беа нажала на первую статью с двумя школьными фотографиями улыбающихся длинноволосых девочек. Одной была Кимми, а другой – Кристи Бенджамин, которая умерла, когда газовая горелка Бунзена в химической лаборатории взорвалась прямо перед ее лицом. Был ли это тот самый «несчастный случай», о котором Кимми упоминала в своем дневнике, который она спланировала в доме, где жила сейчас Беа и где все еще присутствовала Кимми в виде духа, пусть и не совсем живая?

Беа попыталась прочитать статью, но она была так напугана, что слова расплывались у нее перед глазами. Тем не менее, ей удалось уловить суть случившегося. Что-то было не так с горелкой Бунзена, которую использовали Кристи и два ее партнера по лабораторному опыту. Учитель химии потом говорил, что он проверил все утром перед началом опытов и что единственная причина, по которой оборудование могло работать неправильно, – это если кто-то его испортил после проверки.

Беа с трудом переваривала слова в статье. «Тела Джереми и Холли Карр, предположительно отравленные, найдены в доме пары на Бичвуд Драйв, 1276. Корзинка с шоколадными пирожными, некоторые из которых были съедены мистером и миссис Карр, отправлена в лабораторию. Экспертиза подтвердила, что пирожные содержат большое количество крысиного яда…»

Список статей, связанных с Кимберли Карр, был бесконечным. Беа нажала на что-то под названием «Серийный котел: блог о моих любимых серийных убийцах». Тон блога был непринужденным и напоминал собрание сплетен, как будто в нем обсуждали поп-звезд. Здесь же было сообщение под названием:

МОИ ЛЮБИМЫЕ ЦИТАТЫ ОТ МИЛАШКИ-УБИЙЦЫ КИМБЕРЛИ КАРР

То происшествие с Кристи Бенджамин? Да, это была я. Она докучала мне каждый день, начиная с третьего класса. И я знаю, что были и другие такие же, как я. Я сделала так, как считала нужным. Теперь единственное место, где она может издеваться над людьми, – это ад.

Мои родители были жестокими, ужасными людьми, и я избавилась от них, потому что не могла терпеть такое отношение. У них всегда были правила, правила, правила, и они никогда не покупали мне то, что нужно девочке. Теперь, когда они мертвы, я надеюсь, что смогу жить с тетей и дядей, которые всегда разрешали мне делать все, что я хочу, и у них много денег, чтобы покупать мне то, что я хочу.

Были и другие цитаты, но Беа прочитала уже достаточно. Она щелкнула еще один заголовок газеты, вышедшей через неделю после убийств. Там было написано: «Подросток-убийца случайно разбился при попытке побега из колонии для несовершеннолетних».

Это было странно. Если Кимми умерла, пытаясь сбежать из тюрьмы, то почему ее призрак остался в доме? Может, это как-то связано с возвращением на место преступления?

Беа вспомнила, что, когда они в пятом классе изучали греческую мифологию, они читали о Пандоре, которая из любопытства открыла запретный ящик. Когда она подняла крышку, все зло мира, которое было надежно поймано в ловушку, вылетело и заразило Землю. Почему-то Беа была уверена, что, открыв дневник Кимми, она сама превратилась в Пандору.