Текст книги "Ледяная Кровь (ЛП)"

Автор книги: Элли Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 11.

Поскольку доверие сестры Клове ко мне росло, она иногда позволяла мне кататься на Баттер по территории аббатства. Вместе с кобылой мы исследовали сады, поля, загоны и благоухающие деревья, используемые для дров. На северной окраине аббатства, у реки я обнаружила, что пою песню, которую слышала от мамы, о том что нужно наслаждаться летом, пока оно длится, потому что зима, несомненно, придет и снова покроет мир снегом.

Направляясь на восток, мы шли по аллеи яблонь, когда я увидела одинокую фигуру, прислонившеюся к стволу. Хотя он был одет в монашескую одежду, я узнала его по широким плечам и высокому росту, это был Аркус. Я перестала петь и развернула Баттер. Я все еще не простила ему моё падение в пруд и так и не нашла оправдания, чтобы не повторять наши уроки, которые прекратились, потому что Аркус уезжал на пару дней и только что вернулся. По-видимому, он часто уходил из аббатства на один-два дня, хотя никто, казалось, не знал, куда он уезжал. А если и знали, то конечно, не говорили мне.

– Руби, – позвал он. – Подождите минутку.

Я резко остановилась. Он никогда раньше не называл меня по имени. Я подождала, пока он приблизился, его рука поднялась, чтобы погладить Баттер. Он улыбнулся ее мягкому подшёрстку.

– Это была красивая песня, которую ты пела, – сказал он. – Где ты её выучила?

Я немного помолчала. – Моя мама её пела.

Он кивнул. – Мне понравилось ее слушать. Я был… довольно меланхоличным сегодня.

Я почувствовала, как мои брови поднялись, и изо всех сил пыталась сгладить мое удивленное выражение. Брат Гамут утверждал, что Ледокровный в полной мере способны ощущать глубокие чувства, но я не привыкла думать о том, что у Аркуса вообще есть эмоции. Тем не менее, его признание в меланхолии было странно обезоруживающим.

– Хочешь поговорить об этом? – спросила я, удивляясь. – Моя мама всегда говорила, что разделение проблемы уменьшает нагрузку. Не то, чтобы это когда-либо сильно подталкивало меня делиться тем, что я чувствовала.

Его рот приподнялся с одной стороны. – Меня это не удивляет. Никто не сомневается в твоих чувствах.

Я ждала, что он продолжит. Но когда он больше ничего не сказал, я пожала плечами и подняла поводья, чтобы уехать.

– Брат Тисл сказал мне, что ты делаешь успехи на ваших уроках, – быстро сказал Аркус, словно не хотел, чтобы я уходила.

Я издала пренебрежительный звук. – Брат Тисл очень добрый. И терпеливый. Когда я замолчала, то пожалела, о том что сказала. Я не хотела признавать, что мои успехи были медленными. И я не была уверенна в том, что сделает Аркус, если решит, что я не стою его времени. – Тем не менее, я освоила больше пламя. Я могу передавать огонь из одной руки в другую, не теряя контроля над ним. И моя меткость улучшается.

Он кивнул, гладя Баттер по шее. Его ладонь была очень большой, с небольшим количеством темных волос и длинными неровными пальцами. Я задержала внимание, чтобы увидеть, насколько он нежен с животным.

Он поднял на меня глаза. – У тебя так и не было второго урока по владению мечом

– Одного было достаточно, спасибо.

Его подбородок поднялся, и я почувствовала, а не увидела, как он смотрел на меня из-под тени капюшона. – Ты не можешь это решить.

– Так много свободы, которую ты обещал.

– Вот если ты выполнишь свою задачу.

– Если я выживу, ты имеешь в виду. И если я не утону в пруду.

Он вздохнул, его ноздри слегка расширились и выдохнул. Я получила истинное удовлетворение от проверки его настроения. Приятно было знать, что оно у него было. Это означало, что он что-то чувствовал, по крайней мере, некоторое время.

– Что касается этого, – сказал он, прочищая горло, – я не был лучшим учителем.

Я открыла рот, затем закрыл его, некоторые из моих обид исчезли. – Нет, ты не был. Я позволила этому зависнуть в воздухе. – Но, возможно, и я была не самым послушным учеником.

– Я не должен был над тобой смеяться, – сказал он.

Я вспомнила, как я все время скользила и падала. – Наверное, я, должно быть, выглядела нелепо. Я смотрела на него, жалея, что не могу увидеть выражения его лица. Я подумала, что уголки его губ слегка дернулись, но ему удалось это контролировать.

– Я знаю, что ты не хочешь повторять попытку, – серьезно сказал он. – Но важно знать основные маневры с оружием. Я прошу тебя доверяться мне. На этот раз я обещаю, что не буду смеяться, если ты совершишь ошибку.

Я прошу… обещаю… Фразы, которые я не ожидала услышать от самопровозглашенной глыбы льда.

Я наклонила голову. – Брат Тисл рассказал тебе как со мной общаться?

Его голова поднялась, а губы изогнулись. – Возможно, он дал мне несколько советов.

– И ты их учёл? – Мои брови поднялись.

– Я экспериментирую с этим. Если это не сработает, я вернусь к моему проверенному методу.

– Под которым ты подразумеваешь угрозы и приказы.

Его улыбка расширилась.

Я притворилась, что задумалась. – Тогда, во что бы то ни стало, я должна убедить тебя, что этот новый метод более полезен. Когда мы возобновляем занятия?

– Завтра утром, когда вы закончите с Братом Тислом. В том же месте, что и раньше. Если тебя это устраивает.

– Я начну носить ленточки на мои волосы, если ты продолжишь быть таким же вежливым и воспитанным.

Он усмехнулся, прежде чем отвернулся. Когда он зашагал прочь, то начал напивать песню, которую пела я.

Я моргнула ему вслед, ощущая странное трепещущее чувство в животе. Мы с Баттер развернулись и продолжили кататься.

***

Между мной и Аркусом сложилось нечто вроде перемирия.

Каждый день он проводил со мной урок по владению мечом. Я делала все возможное, чтобы снова не упасть в пруд, а он изо всех сил старался не кричать и не смеяться, когда я спотыкалась или роняла меч. Тем не менее я все ещё не могла проникнуться к урокам. Холодная сталь казалась мне неестественной.

Я упомянула об этом в то время как Аркус, и я шли назад к аббатству после урока.

– Не думай об этом как, о холодном стальном предмете, – сказал он, коснувшись моего локтя и повернувшись ко мне лицом. – Помни, это началось как жидкий огонь.

– Жидкий огонь? – спросила я, встречаясь с ним взглядом.

– Ты когда-нибудь была в кузнице?

Я кивнула. – Я иногда посещала кузницу в своей деревне, чтобы посмотреть, как они делают подковы или гвозди.

– Я сейчас работаю над новым мечом. Приходи в кузницу завтра утром после того, как закончите с Братом Тислом, и ты поймешь, что я имею в виду. Возможно, если ты увидишь сталь в ее обнаженном виде, она не будет казаться тебе такой отвратительной.

– Это относится и к Ледокровный? – спросила я с притворной невинностью. – Если бы я увидела тебя в твоем изначальном виде, ты был бы менее противен мне?

Блеск осветил его глаза. – Что за изначальный вид ты имеешь в виду?

Понимая другой возможный смысл моих слов, я отпрянула. – Не то, что ты подумал. Я имела в виду, если бы я знала тебя в детстве. Хотя такой вариант возможен даже меньше, чем то что подумал ты.

– Спасибо, Форсу. Мне бы не хотелось обнажить свое… душу перед тобой и получить осуждения.

Не желая позволить ему быть лучше меня, я повернулась на каблуках, чтобы встретится с ним взглядом и шагнула ему навстречу. Он рефлекторно положил руки мне на плечи. Я позволила себе взглянуть на него. – Это может стоить того опыта, если я смогу отколоть осколок или два от этой гордой возвышенности. Я улыбнулась так же, как дочери торговцев улыбались деревенским мальчишкам.

Он молчал, необычное состояние для него. Это было волнующе, вывести его из равновесия, до такой степени, что я почувствовала укол опасности. Это была игра, от которой я могла бы стать очень зависима, если не буду осторожна.

Я отвернулась, прежде чем он увидел румянец, который подкрался к моим щекам. – Тогда до завтра.

– Только не надевай свой плащ в кузницу, – сказал он мне в след. – Со всеми шальными искрами ты можешь вспыхнуть.

Но не опасность загореться в кузнице, тревожила меня.

***

Кузница, располагалась в длинном здание к юго-западу от аббатства, внутри был огромный каменный очаг, наполненный пылающими углями, с большими сильфоном впереди. Разнообразные металлические инструменты свисали с крючков на стенах. Слева от очага склонилась, широкая, обнаженная, мужская спина, блестевшая от пота. Он опустил молоток со всей силой на кусок нагретого металла, держащего щипцами на наковальне.

К счастью, румянец, который прокатился по моей коже, легко рассеялся из-за жары в комнате.

– Я не думала, что ты был серьезно вчера, – сказала я между ударами молота, – о том, чтобы обнажиться передо мной.

Аркус остановился и повернулся, я увидела, что маска как всегда закрывала его лицо, а кожаный фартук прикрывал его грудь. – Это не имеет никакого отношения к тебе. Здесь жарче, чем внутри вулканов Сюд.

По его тону было ясно, что его настроение было гораздо менее игривым, чем накануне, возможно, потому, что он был в комнате, которая была чрезмерно горячей для него.

Я подошла поближе, касаясь инвентаря на рабочем столе по пути. – Я думала, ты ненавидишь жар и пламя.

– Необходимое зло. Я не провожу здесь больше времени, чем нужно. Надень перчатки. – Он кивнул на кожаные перчатки, которые лежали на столе вдоль стены. Я заметила, что он тоже носил пару.

– Мне они не нужны.

– Надень их.

Я сделала, как он сказал, и присоединилась к нему перед наковальней.

– Возьми щипцы и положил клинок в огонь, – поручил он.

Я взяла щипцы и держала над углями длинный, грубоватый, металлический, клинок. Он положил молоток и надавил на сильфон, заставляя пламя подняться выше.

– Железо – это танец воздуха и пламени, – сказал он. – Чтобы получить нужный уровень тепла, нам нужен правильный баланс. Слишком мало, и ты не сможете работать с металлом. Слишком много, и ты его расплавишь. Вот видишь? Этот цвет нам нужен. Положи его на наковальню. Внимательно.

Я закатила глаза на его властный тон, но сделала, как он сказал. – Я думала, ты хочешь показать мне жидкую сталь.

– Ты должна представить эту часть. Несколько дней назад Сестра Клове помогала мне нагреть металл до тех пор, пока он не стал чистой жидкостью, а затем я вылил жидкость в форму и охладил ее, прежде чем приступить к ее формированию. Я уже наточил наконечник, но мне нужно добавить скос. Держи его ровно.

Он начал бить по светящемуся оранжевому металлу, начиная с наконечника и продвигаясь вдоль края. – Видишь, как он светится? Подумайте об этом таким образом. Огонь в его сердце, даже когда он остыл и затвердел. Без тепла не было бы превращения, просто несформированный кусок металла.

Я поменяла положение, чтобы облегчить руку. – Значит, ты признаешь, необходимость огонь.

Удар, удар, удар. – Я уже сказал.

– Необходимое зло. Не очень лестно ты отзываешься обо мне.

Он поднял голову. – Тебе нужна лесть?

– Я хочу, чтобы ты признал ценность тепла. И Огнекровных.

Удары прекратились. Он встретился со мной взглядом. – Я признаю. Некоторые из лучших орудий куются на Огненных Островах. Здесь нет ничего, что сравнивалось бы с красотой мечей Огнекровных.

Мой желудок сделал своеобразный провал. Я не мог найти слов, поэтому кивнул.

– Он слишком остыл. Вернемся в угли, – сказал он, и мы повторили процесс огня, сильфона, ожидая правильного цвета, и вернулись на наковальню, чтобы он мог работать на металле.

– Я могла бы сама нагреть металл, мне стоит больше практиковаться, – задумчиво сказала я.

– Нет, – ответил Аркус, глядя на меня. – Только когда у тебя будет больше контроля. Мне не хочется даже думать, что ты можешь сделать в комнате с таким количеством тепла.

– Твоя уверенность, в меня вдохновляет, – сказала я, закатив глаза.

– Говоря о твоей непоколебимой уверенности, – сказал он, прищурившись, осматривая скос меча, – ты и не знала, насколько велика твоя сила пока Брат Тисл не начал обучать тебя? Поскольку ты не росла с другими Огнекровными, мне любопытно, как много ты знаешь о своем даре и о своем народе.

– Большую часть из того, что я знаю, рассказывала мне бабушка. Она много путешествовала, знала историю, и приносила мне книги, некоторые из них были написаны учеными Огненной Крови. Ты не найдешь таких в библиотеках Ледокровных.

– Напротив, в аббатстве много таких книг. Но в целом ты права. И я полагаю, ты ответила на мой следующий вопрос: как ты научились читать.

– Да, моя мама и бабушка обучали меня. Но бабушка была единственная, кто действительно бросала мне вызов, чтобы я выучивала новые слова, запоминала известные отрывки из прозы и стихов, расширяла свое мышление.

Он опустил молоток и пристально посмотрел на меня, и я неловко поерзала.

– Перестань так смотреть на меня, – пожаловалась я.

– Как? – Спросил он, кивнув в очаг. – Больше тепла.

Я снова держала клинок над углями. Шальная искра приземлилась на его руку. Она мгновенно зашипела, но Аркус отскочил назад. Он втянул в себя воздух весь, дрожа, и отнял у меня щипцы, возвращая меч в наковальню, как, будто ничего не случилось.

– Теперь ты можешь идти, – сказал он хладнокровно.

– О, я могу? Ну, спасибо, мой господин, – сказала я с сарказмом. – И для справки, я уже знаю, как ты относишься к огню, поэтому тебе не обязательно злиться, из-за того что я стала свидетелем одной из твоих слабостей. Знаешь, они у нас у всех есть.

Он обернулся, чтобы посмотреть на меня, его лицо было совершенно непроницаемым. Я напряглась, ожидая язвительного ответа, но он что-то пробормотал и отвернулся.

Я оставила кузницу и направилась к кухне, чтобы помочь Брату Пилу приготовить обед, все еще озадаченная его прощальным замечанием. Должно быть, я ослышалась. Это почти звучало так, как, если бы он сказал, я боюсь, что ты станешь одним из моих.

***

С помощью уроков с Братом Тислом я тренировала свой разум, и стала ощущать расположения Ледокровный намного лучше. Аркус иногда проверял эту способность, завязывая мне глаза и заставляя определять его место нахождения. Он шептал и быстро кружился во круг меня, но я всегда знала, где он, чтобы коснуться его мечом. Проблема была в том, что с завязанными глазами я не знала, когда он шел в атаку, и поэтому не могла заблокировать его удары. Во время одного из уроков он, наконец, позволил мне использовать огонь, чтобы защитить себя, будучи уверенным, как всегда, в его способности отбить каждое мое нападение.

После наших уроков, если погода была хорошая, мы находили место под одним из фруктовых деревьев и перекусывали свежим хлебом, сыром и хрустящими яблоками, комплимент от Брата Пила. В промежутках между укусами я задавала Аркусу вопросы, на которые он каким-то образом все равно умудрялся не отвечать. Его детство оставалось загадкой, кроме его коротких рассказов о няне, которая на удивление была похожа на мою бабушку. Он с охотностью делился боевыми приёмами, но если я спрашивала, кто его обучал этому, и использовал ли он в бою против кого-нибудь эти приёмы, он вдруг вспоминал, что обещал помочь Сестре Клове вымыть конюшни или что Брат Тисл просил помочь ему, расшифровать старые письмена из какой-то древней книги в библиотеке. Не было более верного способа избавить себя от компании Аркуса, чем задать ему личный вопрос.

Я чувствовала, что между нами что-то изменилось, но я не знала, почувствовалось ли это мне одной. Как только мы исчерпали дискуссии по поводу моих уроков, мы перешли на другие темы. Я начала открываться ему, рассказывая о том, о чем я не думала, что когда-нибудь поделюсь, особенно с Ледокровным. Истории из моего детства, как я чувствовала себя, когда узнала, что моя бабушка умерла, и как винила себя в том что она умерла в одиночестве в своих путешествиях, моя тайная зависть к темпераменту моей матери и мое глубокое желание вписаться куда-нибудь.

Он никогда не предлагал сочувствия, которое я бы все равно отвергла, но он внимательно слушал и задавал вопросы, вытаскивая из меня вещи, которые иногда удивляли меня. И вот однажды я рассказала ему о том дне, когда пришли солдаты, и мой голос сломался, я забыла с кем говорю позволив себе потеряться в страхе и ужасе того дня. Когда я вытерла глаза и посмотрела на него, он взирал на меня с такой глубокой яростью, что я отшатнулась назад.

– Теперь я знаю, почему ты нас так ненавидишь.

Я моргнула в замешательстве. – Я не ненавижу тебя.

– Ну, может быть, тебе стоило.

Мое сознание мчалось с возможными ответами, но ни один из них не казался правильным, либо раскрывал слишком много их того что я чувствовала, либо казался недостаточно искренним вследствие его сильных эмоций.

– Я чувствую себя здесь в безопасности, – наконец сказала я.

Он сглотнул и резко встал. – Ты достигла максимума во владение мечом. Теперь сосредоточься на своих занятиях с Братом Тислом.

Я смотрела, смущенно и обиженно, когда он зашагал к конюшне. Я упорно трудилась на наших уроках и думала, что совершенствуюсь. Оказалось, что он думал иначе.

Пока я собрала еду, чтобы вернуться к Брату Пилу, я увидела Аркуса на его лошади, Алебастере, который быстро и свирепо бежал к лесу.

***

В один теплый весенний день почти два месяца спустя с тех пор, как я приехала в аббатства, я одела свои тренировочные штаны и тунику и направилась на скалистую площадь, чтобы встретиться с Братом Тислом. Извивающиеся тонкие травы высунулись из грязи, а юго-запада ветер зашуршал ветвями ладана. В воздухе пахло чистой землей и дрожжами, доносившимися со двора пивоварни.

– Этот маневр называется хвост дракона, – сказал Брат Тисл.

Он продемонстрировал прием, опиравшись на свою трость, выставив левую ногу вперед, затем двигал свободной рукой вперед и назад, словно держал невидимый хлыст. В воздухе образовалась плотная ледяная воронка, которая сузилась к концу и треснула о землю, сделав ее белой.

– Я видел, как мастер Огненной Крови использовал этот маневр в битве на равнинах Арис, – сказал он.

Я выставила ногу вперед и повторила движения Брата Тисла. Искры выпрыгнули из моей руки, и упала на землю с фиаско. Я выругалась, и попробовала еще раз. На этот раз тонкая нить огня выскочила и скрючилась на земле прежде чем исчезнуть.

– Только вчера ты с легкость создавала огненные стрелы, – сказал он с намеком на разочарование.

– Я знаю. Просто… некоторые дни лучше, чем у других. – Я не знала, почему мои силы настолько непоследовательны. Иногда мое внимание было острым, а разум ясным, и мой дар подчинялся каждой команде. В другие дни я чувствовала себя рассеянной, и мне казалось, что неважно, насколько сильно я работаю. Казалось, что-то тянет меня вниз, словно мокрую тряпку, обмотали вокруг моего сердца.

– Я чувствую, что у тебя столько мощи, Руби, – сказал он с надеждой и отчаянием. – Что тебя останавливает?

Образ моей матери пришел ко мне. Я часто вспоминала о ней, вспоминала ее спокойный и практичный способ взглянуть на мир, то, как она медленно, вздыхала, когда сердилась и быстро прощала. Я могла представить ее ловкие руки, которые настолько умело, смешивали новые настойки и мази. Иногда ее лица мелькало в моем сознании, и я обнаруживала, что искры во мне умирают.

– Пологая… это из-за того как я была воспитана. Моя мама ненавидела насилие любого рода. Она бы не хотела, чтобы я замышляла убийство кого-то своим даром.

– Вот почему ты борешься? Потому что твоя мать не одобрила бы это?

– Дело не только в этом.

У меня всегда было такое чувство, будто что-то струиться под моей кожей. Словно глубоко внутри стояла кастрюля с кипящей водой или вулкан, ожидающий своего взрыва. И всю жизнь я боролась с этими ощущениями. А Брат Тисл хотел, чтобы я освободила его.

– Меня учили скрывать мой дар, – объяснила я. – Никогда не использовать его. Когда я выходила из себя, было сложнее контролировать его. Моя мама называла это подарком, но… Я пожала плечами, глядя на землю. – Я знаю, что она тоже считала это угрозой. И так оно и было. Однажды я была так зла, что почти сожгла нашу хижину. Я немного застенчиво взглянула на монаха. – Огнекровные как я не должны жить в зданиях из дерева и соломы.

Раздался низкий смешок позади нас. Я обернулась. В какой-то момент Аркус приблизился к нам, тихий, как тень.

– Итак, если твой огонь зависит от того на сколько сильно ты зла, – сказал Аркус, шагая вперед, – возможно я смогу разозлить тебя.

– Что? – Спросила я, мой пульс подскочил с неуверенностью, как это случалось каждый раз, когда я видела его с того дня, когда мы в последний раз разговаривали под фруктовыми деревьями. – И как ты это сделаешь?

– Что ж, я помню, тебе не нравится, когда тебя бросают в реки или пруды. Мы могли бы начать с этого.

Я скрестила руки. – Это также ослабляет мою силу.

Он выглядел задумчивым. – Тогда, возможно, более мягкая версия того же. Он высоко поднял руку и помахал ею по кругу. Вода в воздухе превратилась в крошечные замороженные капельки, которые падали на меня, как это было, когда он пришел в мою камеру. Они таяли, соприкоснувшись с моим лицом, слегка дымясь.

Я стиснула зубы.

Затем он послал холод мне в лицо, замораживая мои ресницы. Мое сердцебиение ускорилось, а дыхание участилось. Я потерла кристаллы, плавя их на своих ресницах и впилась взглядом.

– Достаточно, – прорычала я, тепло слишком быстро поднималось.

Он щелкнул рукой у моих ног, и я внезапно оказался на гладкой поверхности льда. У моих ботинок с мягкой подошвой не было хватки. Я поскользнулась и опустилась на одно колено.

– Я сказала достаточно! – заорала я, посылая горячий воздух на лед, расплавляя его. – В следующий раз это будешь ты!

– Ты не сможешь также легко сжечь меня, – ответил Аркус, мрачно оценивая происходящее.

– Хотелось бы попробовать, – сказала я сквозь стиснутые зубы, тепло отскакивало от меня волнами.

Он кивнул. – Тогда сожги меня, мой бушующий ад.

Я начала с простого вихря горячего воздуха, чтобы немного подпалить его мантию. Он едва поднял палец, и горячий воздух вернулся ко мне, в сопровождении холодного ветра.

Я выставила руки вперед, концентрируя тепло вокруг моего сердца. Пламя вырвалось из моей ладони и быстро проглотило холод.

Я подняла оби руки на него и вызвала огненную стену, которая была больше, чем я когда-либо создавала. Стена льда пошла к нему навстречу. Я послала еще один вихрь тепла ко льду, пытаясь растопить его. Но нечего не вышло, Аркус послал на меня поток холодного воздуха, заставив меня споткнуться.

Я поняла, что Брат Тисл сдерживал себя, позволяя мне достичь успехов, всякий раз, когда у нас был спарринги. Аркус же не давал мне никакой поблажки.

Я успокоилась, изменила свое положение и бросила несколько огненных стрел в него с разных углов. С головокружительной скоростью он увернулся от всех них. Они с шумов врезались в прохладную землю и исчезли.

Мы кружили друг с другом.

– Ты обучаешься уже несколько недель, и это лучшее, что ты можешь сделать? – насмехался он.

Я глубоко вздохнула, его издевательство больно ударили по мне. Это было именно то, чего я боялась, то что я не была готова. С болью пришла волна гнева. Моя кровь нагрелась, и на этот раз я не пытался это остановить.

Брат Тисл, который молча смотрел, вышел вперед. – Это хорошая идея?

– Она не причинит мне вреда, – сказал Аркус. – Она не способна причинить боль ни кому-либо. Включая короля.

– Осторожнее, – предупредила я, понизив голос.

Он послал спираль холода мне в шею. Я отмахнулась.

В отголоске моего предыдущего хода огненными стрелами, он послал на меня осколки льда. Я парировала, отбив их ногами и растопив, прежде, чем они смогли соединиться.

– Лучше, – сказал он. – Перестаньте сдерживаться.

Мы обменивались ударами, которые увеличивались в темпе и интенсивности. Когда он парировал все мои атаки, я взбесилась. Я послала вихрь огня, который мог бы сжечь многих врагов, но Аркус с лёгкостью увернулся.

– Сосредоточься! – закричал он. – Отпусти себя, Огнекровная!

Но я не могла. Маленькая часть меня все еще была заперта, испугавшись того, что я могу сделать.

– Она не может этого сделать, – сказал Аркус Брату Тислу, который завис, напряженный, как тетива, на краю тренировочного поля. – Она упадет к ногам короля и попросит о пощаде.

– Я не буду! – крикнула я, посылая на него стену сильно огня, которую он отклонял ответной стеной льда.

– Так боишься своих сил, – сказал он презрительным голосом, льющим холодом. – Слишком боишься причинить кому-то боль. Бедное, слабое существо.

Ярость разбудила у меня в груди, спящего тигра, которого били слишком много раз. После нападения на мою деревню я испытывала столько чувств – обида, страх, гнев, горя. Теперь я светилась белым жаром. Я взмахнула рукой вперед и назад, выпуская хвост дракона. Толстый столб огня с острым концом выстрелила ему в грудь.

Аркус поднял руку и создал щит изо льда. Мне показалась, что я видела, как он слегка отступил назад, но пламя зашипело, превратившись в безобидное облако пара.

Он покачал головой, и внезапно я увидела, что он дрожит от ярости. Он повернулся к Брату Тислу. – Она никогда не будет готова. Наш план уже потерпел неудачу.

– У нас еще есть время, – ответил монах.

Аркус сжал воздух рукой и повернулся, чтобы уйти. – Недостаточно.

Мои ногти впились в ладони. Как бы я ни старалась, он всегда будет лучше. У него была вся власть, и у меня же не было ничего.

Он был Ледокровным.

И, как все Ледокровные на этой земле, он владел мной. В ярости, все мои успехи, достижения, то что я видела союзника в Аркусе – все, исчезло. Боль зажгла мое сердце и извергла ненависть, как огонь изрыгает дым.

Я взмахнула рукой, нацелившись на его мантию. Но вместо этого пламя вспыхнуло на его капюшоне.

Аркус вскрикнул и упал на колени.

На какой-то момент я перестала дышать, ошеломленная, когда Брат Тисл бросился вперед. Я не могла поверить, что ударила его. Даже в безрассудной ярости, я не стремилась больше чем поджечь край его мантии, который он бы мгновенно потушил. Так легко он парировал каждую атаку. Он казался неуязвимым.

Я направилась к ним. Пламя исчезло, обугленный капюшон дымился у него под руками. Он стоял на коленях, тяжело дыша и дрожа.

– Отойди, – прошипел Аркус.

– Я сожалею, – прошептала я. – Прости, прости. Я не целилась…

– Нет, – сказал он, снимая, то что осталось от дымящегося капюшона и бросая на землю. – Ты не прицеливалась, не так ли? Даже после всех ваших уроков контроля, ты все ещё дикая.

Его голос дрожал от боли. Мой гнев и тепло ушли, а на их место пришло сожаление.

– Это несправедливо, – сказала я, с мольбой в голосе. – Ты нарочно подгонял меня. И я не думала, что смогу причинить тебе боль. У тебя есть твой холод и лед, чтобы защитить себя.

Он медленно встал и обернулся. Его лицо было раскрыто.

О, его лицо.

Я невольно сделала шаг назад.

– Неужели я выгляжу так, будто я неуязвим? – сказал он, произнося каждое слово резко и точно. – Разве я выгляжу так, будто мне не может быть больно?

Я покачала головой. Моя кожа стала холодной от шока.

– Как ты думаешь, выглядят солдаты? – спросил он. – Те, которых ты обожгла?

Мой рот открылся, но не было слов.

– При всех твоих разговорах об исцелении, – сказал он, безжалостно произнося каждое слово, – ты самый опасный человек из всех, которых я когда-либо встречал. Если бы я не нуждался в тебе так сильно, то дал бы тебе умереть в той тюрьме.

Его глаза впились в меня с холодной ненавистью. Я отшатнулась назад.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и направился к аббатству, оставив меня с тошнотворным чувством боли, раскаяния и угрызениями совести.