Текст книги "Ледяная Кровь (ЛП)"

Автор книги: Элли Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Элли Блейк
Ледяная Кровь.

Часть Первая.

Глава 1

Я протянула руку к огню.

Искры прыгнули из очага и устроились на моих пальцах, тепло тянется к теплу, они сверкали, как драгоценные камни на моей коже. Свободной рукой я пододвинула ведро с тающим снегом ближе готовясь облить себя в любой момент, если искры вспыхнут во что-то гораздо большее.

Это именно то, что я задумала.

Зимнее солнцестояние было шесть недель назад, но моя деревня, высоко в горах, была уже покрыта толстым слоем снега. Бабушка обычно говорила, что истинным испытанием для дара Огненной Крови был холод. Но она умерла, прежде чем смогла показать мне больше, чем самые простые уроки, и мама заставила меня пообещать, никогда не практиковать мой дар, вообще.

Это было обещание, которое я не смогла сдержать. Если королевские солдаты обнаружат меня, разве не лучше знать, как управлять моим даром?

Я закрыла глаза и сосредоточилась на своем сердцебиении, собирая понемногу тепло и подымая его к верху как учила меня бабушка. Если я сделаю все правильно, яркие искры на моей руке вспыхнут крошечными язычки пламени.

Ну же, маленький огонек, где ты?

В течение многих лет, мне велели держать дар в секрете, спрятать его, сделать невидимым, и сейчас мне приходилось бороться каждый раз, когда я пыталась отыскать его внутри себя. Но он был там, небольшой завиток тепла. Я выманивала его вперед, тоненькая ниточка, которая немного выросла, а затем стала ещё больше.

Это оно. Я затаила дыхание, боясь разорвать чары.

Порыв холодного воздуха подхватил мои волосы, ударив ими по лицу. Искры на пальцах умерли, а огонек метнулся обратно к сердцу.

Мама хлопнула дверью и быстро подсунула одеяло обратно к трещине внизу, её тонкий плащ был промокший. – Это ужасно. Я продрогла до костей.

Увидев ее дрожь, я отошла в сторону, открыв очаг. – Я думала, что ты ушла принимать роды.

– Еще не время. – Ее глаза расширились от высокого пламени, затем сузились.

Я пожал плечами, мое волнение увяло. – Было холодно.

– Руби, ты тренировалась. – Тон разочарования был знаком. – Если хотя бы один человек увидит, что ты делаешь, только один, они могут рассказать солдатам короля. Лето было таким холодным, а зерно на исходи, люди будут делать все, что бы выжать, а получение вознаграждения…

– Я знаю. Тебе больше не нужно рассказывать мне.

– Тогда зачем ты это делаешь? Ты сама знаешь, что получается, когда ты пытаешься использовать свой дар. – Она махнула рукой на груду обгоревших тряпок. Следы от огня все еще покрывали пол.

Мои щеки нагрелись. – Извини, я сорвалась на днях. Снова. Но сегодня я почти смогла контролировать пламя.

Она покачала головой c напряженным движением, которое говорило мне, что нет смысла продолжать оправдываться. Я обхватила себя руками и мягко покачалась. Наконец ее обветренные пальцы медленно потянулись, чтобы взять прядь моих волос, она всегда говорила, мне повезло что они черные, а не красные, как у большинства Огнекровных. Моя кожа может быть и была слишком загорелой для северного ребенка, но в этой сонной деревушке, где ни у кого не было дара холода или огня, люди ни к кому близко не присматривались.

– Я понимаю, что твой дар – часть тебя, – тихо сказала она. – Но я не сплю по ночам, беспокоясь. Как мы сможем сохранить нашу тайну, если ты настаиваешь на использование огня, даже когда знаешь, что он может выйти из-под контроля?

Это был тот самый вопрос, который она задавала снова и снова в течение последних нескольких месяцев, после того как я решила начать практиковать мой дар. И я ответила так же как и всегда. – Как я научусь управлять им, если я его никогда не использую? И если мы здесь не в безопасности, почему бы нам не уйти от суда.

– Только не снова. Ты знаешь, что мы никогда не доберемся до границы, и даже если бы мы это сделали, то окажемся на передовой.

– Берег…

– Сейчас сильно охраняется.

– Мы должны были уйти много лет назад, – сказала я горько. – И жить в Судазии вместе с остальной частью нашего народа.

Она отвела взгляд. – Ну, мы сейчас здесь, и нет смысла желать того, чего нет. Она вздохнула, увидев поленницу дров. – Руби, тебе действительно нужно было использовать половину нашего запаса дров?

Я виновато опустила голову. – Я больше не буду добавлять бревен в огонь.

– Когда огонь догорит, мы замерзнем.

– Я согрею тебя. Ты можешь спать рядом со мной. – Я похлопал по матрасу, который подтянула ближе к камину, только вне досягаемости шальных искр.

Ее взгляд смягчился, улыбка появилась на губах. – Ты лучше любого огня. Ты никогда не обжигаешь меня, даже если я слишком близко

– Дочь Огненной Крови может быть очень полезной.

Она засмеялась, и мое сердце осветилось. – Я благодарна, поверь мне. Она крепко обняла меня, засмеявшись ещё сильнее, когда почувствовала жар, исходящий от меня волнами. – Это все равно что обнимать приготовленную курицу. Думаю, тебе лучше прогуляться, чтобы остыть. Может, найдешь палок для того чтобы заменить то, что сожгла.

***

Я пробиралась сквозь сугробы, снега. Ветер выл с юго-запада, срывая капюшон с головы и пробираясь сквозь мои волосы обволакивая их сосновым ароматом. Воздух был холодным, но моя кожа была горячей, даже больше чем обычно после тренировки моего дара. Мама сказала, поискать палок и принести их домой, но она также хотела, чтобы я успокоилась. Конечно, лучше изгнать часть тепла здесь, где это было безопасно.

Я уже делала так раньше, поздней ночью пробиралась в опустошенный лес, покрытый снегом, мои руки замерзали, второпях пытаясь призвать хоть чуточку пламени. Но все, что мне удалось сделать, это опалить края моего плаща.

Я собрала связку маленьких палочек, и крепко сжала их в руках. Лес затаил дыхание, жуткая тишина, лишь слегка шелестели верхушки деревьев от ветра. Хотя я знала, что никто никогда сюда не приходил, я все равно украдкой оглядывалась, мое сердце гудело в ушах. Закрыв глаза, я стала искать те нити пламени, которые нашла ранее. Палки начали нагреваться в моих руках.

Ветер изменил направление, принося с севера остатки, зимние бури. Я вздрогнула и крепче сжала палки, борясь с холодом, просачивающимся в мои поры и вымывающим тепло из моего тела.

Внезапно, отдаленные звуки шагов разнеслись по лесу.

Я уронила палочки и начала карабкаться на скалу, сбивая с нее снег тяжелыми комками. С северо-запада дорога сворачивала вниз, к оврагу, где навес защищал его от снега. Через несколько секунд я увижу, кто приближается, не выдав себя.

Сначала нечего не было видно, но затем металлический шлем, блеснул между стволов деревьев, отражая серое, стальное небо. Мужчины в голубых туниках, словно вспышка яркого цвета на белой сцене.

Солдаты, разрушили спокойствие своими тяжелыми, шагами и звонкими голосами.

Кровь бросилась к моему сердцу, страх перерос в жару.

Меня тысячу раз предупреждали о солдатах короля, но я всегда говорила себе, что мы слишком высоко в горах, слишком незначительны, чтобы оправдывать затраты на поиск людей Огненной Крови. Я понадеялась, что они просто проходили мимо по пути с сурового севера. Но наша хижина была прямо на пути, по которому они шли. Они могли бы легко потребовать запасы еды из нашей кладовой или воспользоваться нашей хижине на ночлег. Мы не могли рисковать, находясь, рядом они могли, почувствовать жар, исходящий от моей кожи.

Я сползла со скалы и побежала в сторону дома, моё дыхание участилось, когда я пробиралась сквозь деревья и кусты, используя обходные пути, чтобы быстрее добраться до дома.

Когда я достигла нашей хижины, мама сидела, у огня её длинная кося, была расплетена и свисали за спинкой стула.

– Солдаты, – сказала я, бросаясь вперед, чтобы схватить её плащ, все еще сохнувший у огня. – В лесу. Если они остановятся здесь…

Мама на мгновение уставилась на меня, прежде чем начать действовать. Она схватила, тряпку и собрала немного сухого сыра и хлеба, а затем подошла к деревянному столу, где целебные растения сушились вблизи огня. Мы потратили много времени, собирая драгоценные травы, и ни я, ни мама не хотели оставлять их здесь. Мы упаковывали, травы так быстро как могли, складывая их в клочки ткани, завязывая безумными пальцами.

Все растения были сметены со стола ветром, когда дверь ударилась о стену. Двое мужчин вышли из снежной темноты, оба в синих туниках украшенные белой стрелой.

– Где Огнекровная? – Маленькие глаза солдата переместились от мамы ко мне.

– Мы целители. – Услышав дрожь страха под бравадой матери, мои ноги стали слабыми.

Быстрым шагом один из мужчин загнал меня в угол и схватил за руки. У меня пересохло в горле от острого запаха пота и отвратительного дыхания. Его холодная рука скользнула к моей шее. Я хотела повернуть голову и укусить его за запястье, ударить, расцарапать ногтями, все что угодно, лишь бы он убрал от меня свою руку, но меч, застегнутый, на его боку удерживал меня от этого.

– Её кожа горячая, – сказал он, изогнув губы.

– У нее лихорадка, – сказала мама с отчаянным голосом.

Я глубоко вздохнул. Спрячь своё тепло. Опусти его вниз. Успокойся.

– Вы подхватите мою лихорадку, – сказала я, пытаясь сдерживать дрожь в голосе.

– Я не могу понять, что с тобой не так. – Он потащил меня к двери, его рука сжала мою руку. Пытаясь, вырваться из его хватки я опрокинула, ведро с красными ягодами, которые собрала перед недавним снегом. Они рассыпались по полу, как капли крови, раздавленные под его сапогами, когда он вытащил меня на улицу в лунный свет.

Давление росло в моей груди. Казалось, будто огонь из очага заполз в мою грудную клетку и не хотел, уходит. Бабушка описала это ощущение, но я никогда не чувствовала себя так. Это жалило и сжигало мои ребра изнутри. Заставляя меня хотеть сорвать кожу, чтобы просто высвободить жар.

Боль росла, и я подумала, что это может убить меня. Я закричала, и вокруг меня образовался обжигающий горячий воздух, ударивший моего атакующего. Он отпустил и упал на землю, завыв от боли.

Я побежала обратно в хижину, где мама боролась с другим солдатом, он пытался прижать её к стене. Я схватила бревно из поленницы и ударила его в затылок. Он отступил в сторону и упал.

Я взяла маму за руку, и мы выбежали из хижины в ночь. Солдат, которого я обожгла, все еще стоял на четвереньках, прижимая снег к лицу.

Мы побежали так быстро, как могли, сквозь толстые сугробы снега, подальше от нашей хижины, подальше от того места, где всегда было тепло и безопасно, буйство страха и смятения, заставляло мой ум оцепенеть, как и мои пальцы. Но я должна была увести маму в безопасное место. На развилке дороги я поверну вправо, в сторону леса, где мы могли затеряться среди сосен, которые росли так густо что снег не доходил до земли.

– Слишком холодно, – тяжело дыша, сказала мама, потянувшись ко мне. – Мы не сможем там укрыться. Нужно иди в деревню.

Развернувши, мы направились в сторону деревни. Мы шли мимо ферм в тени домов, пока шаги мамы не замедлились, и мне пришлось тянуть её уставшее тело сквозь сугробы по скользким дорожкам. Когда мы еле-еле пробирались сквозь тени рядом с кузницей, я увидела оранжевые огни на деревенской площади.

– Факелы, – прошептала я.

Это казалось нереальным. Я приходила в деревню не реже одного раза в неделю, не только для того, чтобы купить продуктов, но и чтобы уйти от одиночества нашей крошечной хижины, обменяться рукопожатиями и улыбками с людьми, почувствовать запах свежо испеченного хлеба, а иногда запах розовой воды от лавок с девичьими принадлежностями. Хотя по-настоящему я не могла назвать кого-то своим другом, были люди, которые всегда отвечали мне, когда я здоровалась с ними, многие в деревни брали настойки у моей матери для больного отца, сестры или ребёнка.

Сейчас же мой уютный мир разбился, как стеклянная банка, упавшая на камень, разливая знакомый запах уюта и безопасности, чтобы никогда не быть собранным вновь. Все запахи были неправильными, едкий дым факелов и вонь от большого количества лошадей и их немытых всадников.

Поняв, что здесь нам не укрыться мы развернулись и поспешили назад. Но когда мы проходили между домов, из темноты, как призраки, вышли трое солдата, с нашивкой белой стрелы на груди, их руки схватили нас, прежде чем мы успели убежать. Они потащили нас к площади, где уже ждали люди, выглядевшие испуганными и взъерошенными, как, будто их вытащили с кроватей. Я оглядывалась по сторонам, пытаясь найти выход, пока мама стояла тихо и смирно возле меня.

– Эта девушка Огнекровная? – Это был высокий мужчина, с выразительными скулами и песчаной бородой, он говорил с видом командира. Его пальто сияло полированными пуговицами.

Я смотрела в знакомые лица людей из своей деревни. Грэхем, мельник и его дочь, Лен. Фермеры Тибальд, Брекен и Том и их жены, Герт, Лилли и Мэлоди. Они все приходили к маме на лечение, когда болели, но, конечно, они не знали, кто я такая. Мы всегда казались лишь добрыми соседями.

Мальчик моего возраста шагнул вперед. Мое сердце забилось быстрее, увидев, что это был Клэй, старший сын мясника. На фестивале урожая он отвел меня в сторону, когда вся деревня танцевала вокруг огня. Его рука дрожала в моей руке, когда мы поцеловались в темноте. Он отступил назад, почувствовав жар от моих губ, слишком сильный для обычного человека, но не отдернул руки. После этого мы украдкой смотрели друг на друга, когда я приходила в магазин его отца.

– Это она, капитан, – сказал Клей, его губы дрожали. – Она убила моего брата.

Мама ахнула и сжала мою руку. Мое тело онемело.

Несколько недель назад отец Клея приходил к нам. Его младший сын родился не доношенным. Кожа ребенка была холодной. Мама испробовала все мазь и целебные растения, которые знала, и, наконец, взяла меня с собой, чтобы я попыталась согреть ребёнка своим естественным теплом. Но малыш все равно умер. Я плакала три дня после этого.

– Вы знаете, что это неправда, – прошептала я. – Я пыталась его спасти.

– Огнекровная тварь! – Сказал отец Клея. – Ты навлекла беду на всех нас.

Я покачала головой. – Клей? Это ты привел сюда солдат?

Лицо Клея исказилось, но он не ответил. А просто отвернулся.

Словно по команде, жители деревни отступили, когда солдаты подошли ближе. Через несколько мгновений мы с мамой остались одни, две дрожащие женщины окружённые пылающими факелами.

– Есть способ узнать наверняка, – сказал капитан, держа в руке факел, наслаждаясь происходящим с холодным взглядом. – Огнекровные не горят.

– Мама убегай! – Я толкнул ее в столовую.

Солдаты с факелами в руках окружили меня, шесть или семь, со всех сторон, их жар обжигал моё лицо. Огонь от одного прыгнул на ткань моего платья. Пламя поедало мою одежду и ревело в ушах. Моя кожа стала горячей, но она не горела.

Капитан шагнул вперед, его рука двинулась к мечу, и мама бросилась на него. Ее ногти порезали ему лицо, вытаскивая бусины с кровью, капитан толкнул, её и она упала в снег. Я попыталась помочь ей, но когда подошла, ближе капитан врезал своей ногой мне в грудь. Я упала на землю, задыхаясь от боли, снег шипел и таял от жара моей кожи.

Когда я с трудом поднялась на колени, он почти лениво поднял меч. А затем с отвращением в глазах, он опустил рукоять меча на голову мамы.

Она сползла на землю, как сломанная кукла, ее волосы рассыпались по снегу, тонкими черными линиями, словно нарисованные кусочком древесного угля. Ее длинная, прекрасная шея изогнулась, как увядший цветочный стебель.

Я подползла к ней, взяла за плечи и прижала к себе. Мои руки порхали по ее груди, шее, ища пульс, сильный и устойчивый, как и она сама. Но она лежала неподвижно.

Мир застыл.

Нет. Нет. Нет.

Маленькое робкое пламя в груди вспыхнуло в огромную реку жара, далеко за пределами моего контроля. Мне было все равно. Какой смысл скрывать дар сейчас? Я втянула в себя воздух, пропитанный запахом деревьев и дыма. Ветер, казалось, вращается вокруг меня.

Я выдохнула.

Пламя, покрывающее мое тело, расширялось, извергаясь с ревом рвущимся вперёд. Хаос извивающихся, испуганных людей размылся, я видела лишь силуэты солдат падающих на землю.

Позади меня лежало неподвижное тело моей матери, ее руки дрогнули. Я потянулась к ней, но кто-то схватились меня за плечи. Я брыкалась и размахивала кулаками пытаясь разыскать глубоко внутри ещё хоть чуточку пламени, чтобы отбиться.

Но весь огонь погас, когда солдаты бросили меня в поилку для лошадей, мое тело пробило тонкий слой льда, вода колола мою кожу, как иголки. Грубые деревянные стены прижимались к моим бокам. Грудь разрывалась от холода, и меня тянула к низу. Я ухватилась за край поилки, мои ногти впились в дерево.

Наконец, солдаты вытащили меня из воды, глоток ледяного воздуха обжог мои легкие.

Капитан, наклонился вперед и схватил меня за мокрые волосы. Его лицо было красным, а на щеках образовались волдыри.

– Ты заплатишь за то, что ты сделала со мной и моими людьми. Вся ваша деревня заплати.

Позади него уже пылал огонь, витрины магазинов и дома извергали черные облака дыма. Некоторые из жителей пытались остановить солдат, чьи факелы касались деревянных стен, телег с сеном и груды дров, они смеялись и кричали, как, будто это вечернее развлечение. Их голоса смешивались с воплями тех, кто мог только стоять и смотреть, как их дома сжигают.

Ярость смешалась с паникой, нагревая мою кровь.

– Отличное наказание за то, что вы укрывали Огнекровную, не правд ли? – Сказал капитан, его глаза сверкали.

Все пострадали из-за меня.

– Я убью тебя за то, что ты сделал этой ночью, – прошептала я.

Пламя бросало странные тени на его язвительную ухмылку. – Привяжите ее к лошади. Мы отвезем ее в тюрьму Блэккрик.

– Но, капитан, – сказал солдат. – Ее огонь.

– Выруби ее.

Боль расколола мне затылок. Последнее, что я увидела перед тем, как мой мир рухнул, белая стрела на груди капитана.

Отметка Ледяного Короля.

Глава 2.

Пять месяцев спустя

В неустойчивом ритме, шоркая по полу, сапогами, подошли охранники – это был знак того, что они выпили уже пару кубков. А это могло быть только после захода солнца.

– Вставай, вставай маленькая негодяйка.

Я лежала, зажавшись в углу в привычном положении, приподняв колени, обхватив руками грудь, чтобы удержать тепло в теле, которое каменный пол забирал как жадные пиявки. Я медленно села, цепь, прикованная, к моей лодыжке зазвенела. Три пьяных лица косились на меня сквозь решетку.

– Сколько времени? – спросил Брэггер, слова, заплетались у него во рту. Он был полностью пьян.

– Время, чтобы ты свалил в свою казарму, – ответила я, голосом, скрипучим от жажды.

Он лукаво улыбнулся. – Как тебе нравится твой новый аксессуар?

Я посмотрела на тускло серые кандалы. – Я не уверена, что они соответствует моему платью.

Он фыркнул от смеха. – Отвратительная, как и все вы. А как ты себя чувствуешь?

– Лишней.

– Тогда, я думаю, ты не станешь использовать свой жар снова в ближайшее время.

– Зависит от того, решите ли вы показать свое особое внимание другим заключенным.

За несколько недель до этого Брэггер и его пропитанные элем дружки решили, что им надоело слушать кашель пожилого мужчины в камере рядом с моей. Крики мужчины о помощи пробили те слои безразличия, которые я воздвигла. Хотя грязные условия и испорченные продукты ослабили мое здоровье и мой дар, мне все таки удалось добраться через решетку, до Брэггера, чтобы дать приятный толчок тепла на его обнажённое предплечье. Избиение прекратилось, но заключенный умер той же ночью, и я унаследовала его цепь в качестве награды за свое вмешательство.

– Не твое дело, Огнекрованая мерзость. В любом случае, – сказал Брэггер. – Мы можем просто обратить наше внимание на тебя, в следующий раз. Не продержишься и дня, когда мы закончим с тобой.

Внутри мой желудок сжался, но внешне я оставалась спокойной. – Вы обещаете мне это уже несколько месяцев, а я все ещё здесь. Думаю, ты привязался ко мне. Темплтон дает мне дополнительные порции.

Темплтон, самый маленький и тихий из них, начал протестовать, но Брэггер просто усмехнулся. – Я не попадусь на это снова, стравливаешь нас друг с другом, думаешь, мы забудем о тебе. Еще раз спрашиваю. Сколько времени?

– Время сжечь всех вас.

Я не поняла, что произнесла эти слова вслух, пока он не засмеялся. – Не может быть, чтобы в тебе осталось много огня, иначе ты бы давно это сделала. Но на всякий случай, Раджер, у тебя есть ведро?

– Прямо здесь, – сказал Раджер, ударив металлическим ведром о решетку.

Ключ щелкнул в замке, и дверь распахнулась.

– Сколько времени? – спросил Брэггер низким и серьезным тоном, который говорил мне, что будет только хуже, если я не подыграю.

Я стиснула зубы. – Время для моего обливания. Он улыбнулся, маска жестокого ожидания озарила его лицо.

Я сосредоточилась на том, чтобы оставаться неподвижной, но как ни старалась, дернулась, когда холодная вода обрушилась на меня, и шипящий пар поднялся от моей кожи. Охранники согнулся пополам от смеха.

– Это никогда не надоест, – сказал Брэггер, затаив дыхание возле моего лица. – Свистящий чайник в форме девушки. Интересно, что произойдет, если мы выпьем весь этот красный чай?

Я медленно подняла руку, чтобы откинуть назад прядь промокших волос. Его глаза настороженно следили за каждым движением.

– Я не боюсь тебя, – сказал он. Но отошел, когда Раджер шагнул вперед и замахнулся ещё одним ведром с водой, полным ледяных глыб, которые порезали мне щеки и путались в волосах. Я ахнула, желая, чтобы я могла контролировать пар, который так их забавляет. Но опять же, без пара, не было бы никакого страха. Я видела, что они делали с заключенными, которые их не пугали.

Третье ведро намочило мне спину. Я начала дрожать.

– Я не знаю, почему палач еще не пришел за тобой, – сказал Брэггер, – но это только вопрос времени.

Он быстро ударил меня в плечо, сбив с ног. Я свернулась калачиком, когда дверь камеры закрылась с лязгом, смеясь, они двинулись дальше.

Я так же холодна, как тюремные стены. Я не чувствую ничего.

***

Лёд треснул, как переломанные кости.

Я проснулась с рывком, сердце бешено колотилось. Что-то темное, странное и бесчеловечное, витала надо мной, касаясь моей щеки. Я смахнула остатки сна, и пригляделась.

Лёд охватил тюрьму белой волной, покрывая каменные стены, пробираясь в каждую щель и замочную скважину. Он разлился по полу и застыл в сверкающий лист, остановившись в нескольких сантиметрах от меня.

Кто-то очень медленно подошел к моей камере. Я подавила стон. Только не снова. Больше никаких охранников сегодня. Но охранники не пахли масляной кожей и мылом. Мои глаза метнулись вверх к высокой фигуре в капюшоне, державшей факел в правой руке, снаружи моей камеры. Мой желудок сжался, и тонкие волоски на моей шее поднялись.

Ещё одна фигура в капюшоне присоединилась к первой. Этот был на много ниже и опирался на трость, которой постукивал, с каждым шагом. Короткая белая борода выглядывала из-под капюшона.

– Значит, ты думаешь, что она та самая? – Он говорил спокойно, его изысканный акцент, явно был неуместен в этой яме безродных убийц и воров.

– Смотри, – сказал тот, что был выше, его голос был грубее и моложе. – Видишь, как лёд не прикасается к ней? Он втянул в себя воздух и выдохнул с силой. Вода в воздухе обернулась льдом и упала на меня крошечными гранулами, которые растаяли и превратились в пар, соприкоснувшись с моей кожей.

Я подавила стон, широко раскрыв глаза от ужаса. Это были Ледокровные, те, чей дар был полной противоположностью моему. Я изо всех сил старался даже не дышать, чтобы скрыть свою панику.

– Видишь? – Его голос был ликующий.

– Садись, малыш, – сказал тот что бы пониже, постукивая трость, словно стуча в мою дверь. – Мы хотим поговорить с тобой.

Я не сдвинулась с места, я так хотела, чтобы они двинулись дальше и оставили меня в покое. Такой испуганной я не была с того дня, как солдаты пришли в мою деревню. У охранников не была дара, а им все равно удавалось сделать мою жизнь невыносимой. Но по крайне мере, они боялись моего огня. Что могли Ледокровные сделать со мной?

– Делай, как он говорит, – сказал, высоки человек, вальяжно стоя с другой стороны тюремной решетки. – Садись, или я найду ведро с водой, и тогда мы увидим, как ты дрожишь.

Желание не подчиниться нагревало мою кожу. Но я села.

Старик подошел ближе. – Сколько тебе лет?

Я нахмурилась, разыскивая ответ в своем разуме. Дни, размытые в месяцы, которые могли истекать годами в королевской тюрьме.

Казалось, он понял мою неуверенность. – Прошло две недели с весеннего равноденствия.

Тупая боль прошлась по моей груди. Я потеряла почти полгода. – Тогда семнадцать.

– Ты подожгла солдат короля, некоторых из них очень сильно, – сказал он. – Хотя с помощью искусных целителей они выжили.

– Очень жаль, – ответила я, мой голос был таким же холодным, как ледяной пол.

Он усмехнулся и посмотрел на своего собеседника. – Любопытно, что у нее черные волосы. У по-настоящему одарённых за чистую огненные волосы. – Он протянул ко мне руки. – Покажи нам свое запястье.

Я поднесла руки к груди. – Зачем?

– Мы только хотим посмотреть, – его голос звучал мягко, нежно. Недолго думая, я подняла руку, разорванный рукав распахнулся, открыв тонкое запястье. Он взял факел у своего спутника и поднес его близко к решетке, свет падал на толстые вены, которые пульсировала, как жирные красные черви под моей кожей.

– Видишь, как она сияет такая красная? – Он удивился, когда я отдернула руку. А затем закатал свой рукав, чтобы показать мне вену на своем запястье, холодно синюю. – Мы не желаем зла, – заверил он меня. – Мы здесь, чтобы сделать предложение. Если ты выполнишь задание, которое нам требуется, то получишь свободу.

Мое сердце забилось чаще. Слово свобода звучало в моей голове, как чистая, ясная нота колокольного звона. Сама мысль об этом была болезненным искушением, почувствовать свежий воздух, поцелуи солнца на своей коже, игру ветра в моих волосах. Я задрожала, разрываясь между тоской и ужасом.

Есть вещи и похуже, чем медленно умирать в камере.

Две фигуры мерцали в свете факела, лед трещал под их ногами. А дыхание затуманивало воздух холодной пеленой.

– Какое задание? – спросила я.

Старик огляделся и покачал головой. – Это то, с чем ты охотно поможешь нам.

– Зачем мне помогать Ледокровным с чем-нибудь? За исключением смерти.

Он поднял руки и стянул капюшон, открыв худое морщинистое лицо, с кожей чуть темнее, чем моя. Его глаза такие светло-голубые, почти белые, прожигали меня. На его губах был намек на улыбку. – Лёд и огонь были друзьями когда-то.

– Не в моей жизни.

Он посмотрел на своего спутника и повернулся ко мне с выражением его намерений. – Тогда, возможно, это тебя заинтересует. Наша цель – это сам трон.

Я прижала руки к холодному каменному полу, чтобы успокоиться. Это было то, чего я жаждала, единственное, чего я хотела с того дня, когда солдаты забрали у меня все: убить короля, который приказал это. Если бы не король, не было бы ни солдат, ни капитана, ни тюрьмы.

Моя мама была бы все еще жива.

Я встретилась с бледный взгляд старика, моя голова закружилась. Они хотели, чтобы я убила короля за них, но какой ценой? – Вы ждете, что я доверюсь вам?

Он развел руками. – Мы здесь, предлагаем тебе выход. Если нас обнаружат, то повесят.

– Если вам повезет.

Он кивнул.

– А если я откажусь?

Более высокий мужчина выдохнул. – Тогда ты можете гнить здесь до тех пор, пока не станешь кучей костей, скрепленных цепями.

Губы мои скривились в ухмылке. – Один крик, и вы двое будете гнить здесь со мной.

– Очаровательное предложение, – сказал широкоплечий. – Я не могу представить, почему никто не пришел к тебе раньше.

Тихий смешок вырвался у старика. – Достаточно, Аркус. Ты согласна с нашими условиями, девочка?

Я рассмотрела свои варианты. Из того, что я слышала от других заключенных, большинство из Огнекровных в королевстве были убиты или увезены. Некоторые из них, вероятно, гнили в тюрьмах, как и я. Но рано или поздно палач приходил ко всем.

Я могла бы сбежать от этих людей с большей вероятностью, чем вырваться из королевской тюрьмы.

Я приподняла голову и кивнула.

Старик наклонился к замочной скважине и подул на нее. Лед пробил отверстия вокруг, за ним последовал громкий щелчок. Дверь распахнулась.

– А моя цепь? – спросила я, указывая на мою лодыжку.

Он подошел ближе, опираясь на палку, и снова подул. Лед образовался в замочной скважине, но растаял через секунду. Он попытался снова, и снова лед растаял.

– Твое сопротивление холоду слишком сильное. Ты можешь подавить свои способности, девочка?

Я покачала головой. Бабушка умерла еще до того, как научила меня.

Тихие голоса эхом прокатились по коридору из караула.

– Охранники идут, – сказал тот, которого звали Аркус. – Отойди.

Прежде чем я успела моргнуть, он выдохнул струю ледяного воздуха на цепь, вытащил меч из-за спины и ударил им. Я ахнула и отшатнулась в сторону, когда цепь треснула пополам.

– Поспеши, – подгонял старик.

Я попыталась встать, но боль в суставах заставила меня опуститься. Мои мышцы стали слишком слабыми, чтобы поддерживать меня.

– Уноси ее, Аркус.

Аркус наклонился, его лицо скрытое капюшоном остановился в нескольких сантиметрах от меня. Запах мыла, лошади и чистой кожи ударил мне в нос.

– Если ты что-нибудь выкинешь, – сказал он, прислонившись к моему уху, – я раздавлю твою тощую шею.

Я впилась в него взглядом и молчала, желая увидеть его глаза вместо теней. Но только его подбородок и нижняя губа были отчетливо видны. Оба были сильными, хорошо сложенные. – Если ты причинишь мне боль, я сожгу тебя так, что даже твой хозяин будет в ужасе.

Он тихонько фыркнул, а затем скользнул руками под мои ноги и спину. Когда он поднял меня, вес кандалов потянул мою лодыжку к низу. Я вскрикнула от боли и была удивлена, когда он снова посадил меня, чтобы оторвать кусок ткани от своей мантии. Он намотал ее вокруг моей лодыжки под металл, чтобы она не натирала. Затем он подхватил меня обратно.

Когда мое бедро коснулось холодной кожи его обнаженной руки, он глубоко вдохнул через ноздри, но все равно двигался быстро и спокойно, даже с моим весом на руках. Когда мы поднялись по дряхлой лестнице, Брэггер ввалился в коридор, моргнув и широко раскрыв глаза, когда увидел, что пленника уносили.

Ледяная дымка затуманила каменный коридор, покрывая пол сверкающими линиями, соединенными между собой как паутины. Лед трещал, как тысяча стучащих зубов, бросившись к ногам Брэггера и поднявшись по его животу, к рукам и шее. Он открыл было рот, но его слова потонули, когда лёд полностью поглотил его тело.

Я уставилась на поднятую руку старика, на его пальцах сияли ледяные кристаллы. Но у меня не было времени поразиться силе его дара. Голоса бодрствующих охранников пронеслись по коридору. Аркус прошествовал мимо замерзшей фигуры к приоткрытой двери, и старик быстро последовал за нами.