Текст книги "Иностранка"

Автор книги: Элли Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Вслух он не мог этого сказать. Как человеку совестливому, ей бы стало только труднее решиться на отъезд.

– Ладно, я останусь, – сказала Грейси, и Лука облегченно вздохнул. – А вы поговорите с Милой и все ей объясните. Мне кажется, вы сначала должны обо всем рассказать ей.

– Вы правы, как всегда, – с улыбкой сказал Лука, чувствуя, как у него ноет под ребрами, еще сильнее, чем до этого разговора.

– Я буду проводить побольше времени с отцом. А все остальное останется как прежде?

– Конечно, – ответил Лука. Он готов был согласиться на все, главное – чтобы она не уезжала. Нет, он понимал, что это «как прежде» будет ужасно трудно соблюдать. Никогда еще он не чувствовал себя таким безнадежно влюбленным, как сейчас. – Все будет как прежде.

Грейси несколько секунд смотрела на него, потом обхватила ладонями его лицо, легко поцеловала в уголок рта и тут же отстранилась.

Как добралась до спальни, Грейси уже не помнила. И вот она лежит на кровати, а в голове крутится только одно, «оставайтесь и выходите за меня замуж».

Господи, как же она любит этого человека. Любит его даже за то, что он предложил ей выйти за него ради своей маленькой дочери.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Грейси еле дождалась субботы, чтобы позвонить подругам и посоветоваться с ними. Вечером, когда в Мельбурне был рассвет, она вошла в кабинет Луки.

– Будьте дома, будьте дома, – твердила Грейси в трубку.

– Говорит Адам, – с облегчением услышала она.

– Адам, это Грейси.

– Грейси, где ты? Как ты?

– Лучше не бывает. Но пока что далеко. Слушай, можешь позвать Сару?

– Конечно!

– Грейси, ну-ка повтори, что это ты! – раздался через минуту голос Сары. – Послушай, ты можешь подождать секундочку, я свяжусь с Келли!

– Алло! – прозвучал в тишине голос Келли.

– Кел, а ну-ка угадай, кто у меня на другом конце провода!

– Привет! – вмешалась Грейси и отстранила трубку от уха, чтобы не оглохнуть.

– Господи, да это же Грейси Лейн! – закричала Келли. – Целую неделю ни слуху, ни духу! Мы тут с ума сходили! Спроси Симона, он тебе скажет – я два раза собирала вещички, чтобы лететь тебя разыскивать. Если б не он, я была бы уже там!

– Привет, Кел. Как там твой роскошный малыш?

– Он чудесный!

– И пахнет печеньем, – вставила Сара.

– Вовсе нет! – закричала Келли. – Ну ладно, есть немного. Грейси, ты видела фонтан Треви?

– Видела. Он потрясающий.

– А ты бросила в него монетку?

– Бросила, даже две.

– А вторую зачем? На желание?

– Вовсе нет, – вмешалась Сара. – Вторая означает, что ты хочешь выйти за итальянца.

– О, – воскликнула Келли, – Грейси, ты что, загадала желание выйти за итальянца? Тьфу-тьфу, не сглазить!

– Эй, простите, что вмешиваюсь, но…

– Это ты нас прости, – спохватилась Келли. – Мы так обрадовались твоему звонку. Давай говори, как ты там, одна-одинешенька?

– Я не одна.

– Да ну! Это уже интересно.

– Может, вы сядете?

– Ты что, встретила кого-то? – спросила Келли.

– Ну… да.

– Я так и знала! – продолжала Келли. – Он высокий, стройный, красивый, как римский бог, да?

– Все не так, как вы думаете. Несколько дней назад я переехала к нему на виллу и преподаю английский его четырехлетней дочери.

Наступило молчание.

– И у меня прекрасно получается, чтоб вы знали.

– Естественно, – послышались два голоса сразу.

Сара кашлянула.

– А как к этому относится его жена?

– Она умерла год назад, – пояснила Грейси.

– О, так он вдовец? – закричала Келли. – Ах ты, хитрюга!

– Это нам подходит, – сказала Сара. – Не вижу никаких осложнений.

– Я тоже.

– Слушайте, дайте мне, наконец, сказать несколько слов, – вмешалась Грейси. – Он сделал мне предложение, – сообщила она и замерла, ожидая смеха и шуток.

– Ох, Грейси, да это же чудесно! – воскликнула Келли, почему-то всхлипнув. – Я так и знала, вторая монетка – это чтобы выйти замуж за итальянца! – прорвало Келли.

– Вовсе нет, я вовсе и не хотела выходить за итальянца, – возразила Грейси. – Да и вообще все не так. Он всего лишь ищет маму для своей дочки.

– Грейси, – заговорила Келли, – могу поклясться, делая тебе предложение, он думал совсем о другом. Наверняка это любовь с первого взгляда. Бедняга никогда не встречал такую, как ты, и потерял голову.

– Ты его не знаешь.

– Ну и что, моя дорогая, зато я знаю тебя. К тебе каждый вечер кто-то подкатывался, но ты ни разу не звонила нам среди ночи, чтобы сообщить, что кто-то сделал тебе предложение. Уже одно это показывает, что это совсем другое.

– Вы там совсем очумели, навоображали себе бог весть что.

– А я тоже думаю, что это чудесная новость, – сказала Сара. – Впрочем, если мы тебе уже надоели, давай поговорим о другом. Ты нам не сказала – как там твой отец, ты нашла его?

– Нашла. Сегодня днем у нас была первая встреча.

– Фантастика! – воскликнула Келли. – Как ты его разыскала?

– Это все Лука.

– Ага, значит, парня с хорошим вкусом, у которого четырехлетняя дочка, зовут Лука.

– Ммм.

– И этот Лука не только привез тебя к себе домой, но и сделал то, чего не мог сделать никто в западном мире, – нашел твоего отца? – спросила Келли.

–Да.

Где-то наверху хлопнула дверь.

– Слушайте, я звоню по делу. Может, вы положите на мой банковский счет сколько-то денег? Мне тут нужно кое-что сделать. – Помявшись, Грейси назвала сумму, которая покрывала ее долг Луке, и еще кое-что сверх. – Продайте мой телевизор и стерео за сколько дадут. А остальное я вам отдам, как только смогу.

– Хорошо, – пообещала Сара. – Утром деньги будут в банке.

– Спасибо вам большое. А сейчас мне надо идти. Покойной ночи. Я вас очень люблю, – со вздохом сказала Грейси и положила трубку.

Но и это было еще не все – оставалось сделать еще два звонка. Сначала она сообщила на автоответчик посольства, что не придет на прием, а потом набрала номер авиакомпании.

Утром Лука увидел Грейси, когда та шла к автомобилю. На ней была еще одна обновка, белый топ, спадающий с одного плеча, широкий кожаный ремень, белые брюки и розовые туфли без каблука. Она была очаровательна.

Цезарь притащился к машине следом за Грейси. Накануне Джемма безуспешно прогоняла большого бестолкового пса, а Грейси просто наклонилась и говорила ему что-то, пока он не сел и замер неподвижно.

Лука покачал головой. Эта девушка умеет обращаться с людьми. С животными. С детьми. Что-то в ней есть такое. Лука подождал, и хотел было уже махнуть ей рукой, когда она села в машину и тронулась с места.

Лука робел. Наверху находилась девочка, с которой ему нужно было поговорить. Он глубоко вздохнул и пошел к ее спальне.

– Привет, папа!

– Доброе утро, сердце мое.

– Грейси поехала к своему папе, но скоро вернется, – сообщила Мила.

– Это хорошо, – сказал он, уже не удивляясь тому, что его дочь только и думает, что об их гостье, как и он сам. – Мила, радость моя, я хотел с тобой поговорить.

– Знаешь, папа, я решила, что Грейси красивее меня, – сказала Мила.

– Правда?

Лука сел на пол рядом с дочерью. Она кивнула.

– Правда. Я так решила, потому что люблю ее.

– Грейси права, ― подумал Лука.

Мила полюбила ее. Если… то есть когда она уедет, Мила будет ужасно переживать.

– А ты меня еще любишь? – спросила Мила.

– Конечно, всегда любил и буду любить.

– Хотя я теперь люблю и Грейси тоже?

– Конечно. В твоем добром сердечке поместится любовь ко всем, кто этого заслуживает, и это нисколько не уменьшит твою любовь ко мне, к Гран-нонне и к Джемме.

– И к Пино?

– И к Пино.

– И к дяде Дому?

Вот тот момент, которого он ждал!

– Особенно к дяде Доменико. Знаешь, давно-давно, когда ты еще не родилась, а твоя мама еще не была моей женой, дядя Дом и твоя мама полюбили друг друга. Они любили так сильно, что родилась ты.

Слова так быстро слетали с языка, что Лука не мог их остановить. А вдруг это ошибка, подумалось ему. Что, если она еще слишком мала, чтобы понять, и только расстроится?

Несколько секунд, Мила, молча, смотрела на него.

– А ничего, если я буду называть его дядя Дом, а тебя папа? Ведь это ты все время со мной и заботишься обо мне.

Лука, не удержавшись, схватил Милу на руки и крепко прижал к себе.

– Конечно, любовь моя.

Словно почувствовав важность момента, Мила тихо сидела у него на руках, пока он ее не отпустил.

– Замечательная машинка, – сказала Грейси, наливая в чашки эспрессо в отцовой кухне.

– Новая, – с гордостью заметил он. – Как и мое кресло. Тебе нравится?

– Нравится, – ответила Грейси, ставя поднос на столик.

– Я смог его купить, когда мой друг купил одну из моих картин. Оно раскладывается, так что, если захочешь как-нибудь остаться на ночь…

У Грейси часто забилось сердце. Лука купил одну из картин отца? Вместо того, чтобы просто предложить ему денег, он помог отцу поправить дела, не уронив своего достоинства. Ей понадобилась секунда, чтобы ответить.

– Конечно. Я с радостью.

– Еще я купил спальню и холодильник. Их пока не привезли, увидишь в следующий раз. Я имею в виду, если ты еще приедешь.

– Я буду все время приезжать, – пообещала Грейси и была вознаграждена радостной улыбкой.

По пути в Рим она раздумывала о том, правильно ли сделала, согласившись остаться на вилле. Она отчаянно, до смешного влюблена в хозяина дома, а он ее не любит. Да и с чего бы это он ее полюбил? Она непонятная иностранка, а он… ну, он – это он.

Увидев, однако, отца, она поняла, что не может уехать.

– Грейси, ты не представляешь, как я счастлив, что ты нашлась и не исчезнешь, не дав мне получше узнать тебя.

Эти слова отца так явно перекликались с тем, о чем думала сама Грейси, что она в порыве чувств, протянула руку и накрыла ладонью его пальцы – и поняла, что ведь это в первый раз. И она беспокоится об этом человеке не просто из чувства долга, а потому что этого требует ее душа. Грейси преисполнилась уверенности, что все будет хорошо.

Где ночевать, она обдумает позже. Ясно одно – она должна оставаться в Италии столько, сколько потребуется ей и ее отцу.

Грейси сжала его руку.

– У нас много времени.

На виллу она вернулась, чуть не прыгая от радости.

– Я приехала! ― пропела она, подходя к кабинету.

Лука встретил ее сияющей улыбкой.

– Ну и как все прошло? – спросил он.

– Чудесно. А как ваш разговор с Милой?

Лука усмехнулся.

– Потрясно.

Грейси бросилась на диван.

– Ну вот, все идет как нельзя лучше.

– Ммм…

– Ммм… – эхом отозвалась Грейси, радуясь тому, что все идет прекрасно, между ней и Лукой нет напряжения и натянутого молчания.

– Если все идет как нельзя лучше, чудесно и потрясно, так что нам мешает устроить пикник, о котором вы говорили? ― спросил он. ― По-моему, нам обоим будет полезно подышать свежим воздухом.

– Еще как! ― поддержала его Грейси.

– Ну, вот и хорошо. Вы берете Милу, я иду за едой, встречаемся у выхода через пятнадцать минут.

– Договорились.

Грейси вскочила и побежала наверх.

Отведав холодного цыпленка и салата с итальянским сыром и хлебом, Мила принялась водить своего Пино среди высокой травы, делая круги вокруг взрослых. Те сидели, прислонившись спиной к стволу дерева, и разговаривали.

– Мне хотелось бы узнать побольше о Милиной маме, – вкрадчиво произнесла Грейси, рассказав о своей встрече с отцом.

– Понял. Вы хотите сравнить мою вчерашнюю глупую выходку с тем, как я сделал свое первое дурацкое предложение.

Грейси покраснела и закрыла лицо руками.

– Ну что вы такое говорите!

Лука засмеялся и отодвинул ее руки.

– Простите, но факты упрямая вещь. Это не самая сильная моя сторона.

– Что, делать предложение?

–Угу.

Сердце Грейси пропустило удар.

– Однажды все будет как надо. В нужное время с нужной женщиной. – Ну почему это не я? – горестно вопросил внутренний голос. – Так что, насчет Сарины?

Лука кивнул.

– Когда я приехал из Америки на похороны отца, она была уже беременна, а Дом исчез. Мне ничего не оставалось, как дать ребенку кров, отца, имя. Сарина, ветреная девица, увлекшаяся еще более легкомысленным парнем, согласилась.

– И никто ничего не знал?

– Не думаю. А теперь вот Дом открыл свой поганый рот…

– Не надо. – Грейси похлопала его по руке. – Мне ли судить о ваших семейных делах? Я вон своих, брата и сестру, и то почти не знаю, причем по собственной вине. Вы любите Милу, она любит вас, и этого достаточно.

Лука повернулся к ней лицом. Грейси хотела убрать руку, но Лука не дал и прижал ее к своей груди.

– Я не такой уж альтруист, как вы могли подумать. – Он посмотрел туда, где бродила среди высокой травы Мила. – Я в детстве переболел корью, и у меня не может быть детей.

Ну вот, не одно, так другое.

– А сейчас? – спросила Грейси. – Вы довольны своей жизнью?

– Сейчас я порой задумываюсь, не сделал ли я это все только ради себя.

Нет! – мысленно воскликнула Грейси. После стольких лет, этот человек осуждает себя за решение, которое принял когда-то, под давлением обстоятельств.

– Что, если бы я заставил Дома отвечать за свои поступки? – продолжал Лука. – Я мог его заставить вернуться домой, заняться каким-то делом, кем-то стать. Может, тогда он уважал бы себя сегодня? Или Сарина могла бы растить Милу одна. Жила бы себе в столице, как она мечтала. Может, до сих пор, была бы жива. Да и Миле, наверное, было бы лучше жить со своими родителями. Еще неизвестно, что она скажет обо всем этом, когда вырастет. Все дело в моем эгоизме, я вечно стараюсь распоряжаться всем и всеми.

– Лука, но вы ведь многим пожертвовали.

– Ничем я не жертвовал.

– Неправда. Вы пожертвовали возможностью найти женщину, которую полюбите.

– Зато я получил Милу.

– Зато Дом получил свободу, а Сарина – вас.

Лука пожал плечами.

– Наверное, на все это можно смотреть с разных сторон, но в одном я уверен – я не должен был решать за всех. В том году умер мой отец. Я приехал на похороны, и все хлопоты свалились на меня. Я стал главой дома и, как я понимаю теперь, слишком серьезно воспринял эту роль. Я принимал решения, которые, учитывая мое тогдашнее душевное состояние, были не самыми удачными.

Грейси кивнула.

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Я сама ушла с работы, сдала квартиру, продала мебель, оставила подруг и родных и прилетела в Рим. И мгновенно согласилась ехать с незнакомым человеком к нему домой.

Грейси подвинулась и легонько толкнула Луку в плечо.

Он засмеялся и тоже толкнул ее плечом.

– То есть вы меня понимаете, да?

Она в ответ широко улыбнулась и толкнула его еще раз.

Наконец оба успокоились и замерли неподвижно.

– Мне кажется, вы очень любили свою мать, – неожиданно сказал Лука.

– Но это естественно, разве нет?

– Наверное. – Он помолчал. – Сколько вам лет? Наверное, удивляетесь, почему я об этом спрашиваю?

Грейси кивнула.

– Вы любили ее, из-за этого и не искали отца, боялись оскорбить ее чувства.

– Но она всегда считала меня своей ошибкой.

– Никакая вы не ошибка. Вы красивая, честная, бескорыстная. Я уверен, и ваша мать тоже все это видела.

А вдруг все так и было, несмотря на их ссоры и разногласия? – подумала Грейси.

– И она постаралась помочь вам – снабдила вас итальянским паспортом, записала в свидетельстве о рождении имя вашего отца.

Да, она любила маму. Конечно, любила. Лицо Луки расплылось перед глазами Грейси.

– Bella [26]26
  Красивая, милая (итал.).


[Закрыть], – вздохнул он и стал вытирать пальцем ее щеки.

Грейси почувствовала соленый вкус во рту и поняла, что плачет. Слезы полились ручьем, и она зарыдала, изливая все, что накопилось в ее душе. Потеря матери, чувство вины за то, что почти не знает своих сестру и брата, знакомство с отцом, пылкая привязанность к Миле и любовь, любовь, любовь к Луке. Все это было уже слишком.

Лука обнял ее и стал качать, словно ребенка. Она отодвинулась, шмыгая носом. Тушь с ресниц размазалась под глазами, на бледной коже четче проступили веснушки. Она была красивее, чем когда-либо.

Ну и что, что она поначалу смотрела на него как на дьявола, опасаясь, что он поступит с ней так же, как ее отец, когда-то с ее матерью. Взаимное притяжение оба почувствовали в первое же мгновение там, у фонтана.

Он совсем не похож на ее отца, никогда не видел ее мать, но в одном он уверен – ему никогда не встречалось такой живой, естественной и самоотверженной женщины. У которой кожа точно фарфор, волосы как шелк и губы словно просят поцелуя.

Лука наклонился к жаждущим губам Грейси. Закрыв глаза, не в силах больше терпеть после стольких ночей, проведенных в мечтаниях об этом, он коснулся ее влажных соленых губ.

Грейси потянулась к нему и обняла горячими руками. Она вся отдалась этому поцелую, со всей своей любовью, жаждой любви, болью и слезами. Оторвавшись, чтобы перевести дух, Лука прошептал ей на ухо.

– Mia cara [27]27
  Моя дорогая (итал.).


[Закрыть].

Грейси окаменела. С небес она снова упала на землю. Ее обнимает итальянец, точно так же, как было с ее матерью двадцать пять лет назад. И она повторяет ее ошибку. Грейси вырвалась из крепких объятий Луки и вскочила на ноги.

– О чем я думала, приезжая сюда! – кричала она уже на бегу. – На другой конец света, неизвестно зачем!

Сзади послышались тяжелые шаги Луки.

– Грейси, остановись.

Он схватил ее за плечо. Она дернулась и еще быстрее побежала к дому.

Лука снова настиг ее и схватил за руку.

– Gracie, mio amore [28]28
  Грейси, любовь моя (итал.).


[Закрыть]. Пожалуйста.

Она в изнеможении остановилась. Он стал перед ней и, взяв ее за подбородок, приподнял лицо, чтобы заглянуть в глаза.

– Грейси, прошу тебя, не убегай от этого.

– От чего?

Он, как будто, смутился и не находил слов. У Грейси упало сердце. Если б он знал ответ, не стал бы медлить.

В его взгляде было такое смятение, что Грейси почувствовала, как к глазам снова подступают слезы.

– Грейси, между нами что-то есть, ты не станешь отрицать. Я пытался отмахнуться от этого, загородиться воспоминаниями о Сарине, мыслями о Миле, но ничего не получилось.

Грейси выставила перед собой ладони.

– Для вас самое важное – это Мила. И уж точно не… это.

– Грейси, я понимаю, что вчера говорил не так, и…

– Папа! – послышался громкий голос за спиной.

Оба повернулись – Мила бежала к ним. Грейси быстро высвободила руку.

– Простите, я пойду.

Грейси повернулась и пошла к дому.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Что-то я не видел сегодня Грейси, – сказал Лука, выходя утром на веранду, где завтракали Кэт и остальные. – Я думал, она с вами.

– Она уехала.

– Куда?

– В аэропорт.

– Что?! – крикнул Лука так громко, что Кэт вздрогнула. – Когда она уехала?

– Рано, еще до рассвета. Она спустилась сюда, выпила стакан сока, попрощалась и уехала.

Лука застыл в растерянности. Если б он вчера как следует попросил ее остаться… Ради Милы… и, черт побери, ради себя самого!

– Она что, взяла машину?

– По-моему, ее ждало такси, – сказала Кэт.

Лука уже бежал к двери.

– Присмотри за Милой, – сказал он, обернувшись, – я скоро вернусь.

Забежав в кабинет, он схватил ключи от машины.

Сердце тяжело ухало в груди, а в голове лихорадочно крутились мысли.

Она нашла отца, вот и уехала. Чему ж тут удивляться?

Просто он надеялся, что она останется. Поймет то, что он, недотепа, никак не мог внятно сказать ей – что ее дом здесь. Что он любит ее, жить без нее не может. А она взяла и уехала.

Нет, он ее не отпустит. Он сделает все, чтобы она поняла, как много значит для него. Не для его дочери, а именно для него.

Он ей все скажет, даже если придется добираться сутки на самолете до Австралии. Метнувшись к столу, Лука достал паспорт и бросился к двери. Во дворе он запрыгнул в автомобиль – и тут увидел, что по подъездной аллее к дому приближается такси. Лука разглядел, что в машине сидят несколько человек. Вот такси остановилось, задняя дверца открылась, и вылезли двое белобрысых подростков. Они оправили одежду и замерли в ожидании того, кто расплачивался с таксистом.

Наконец открылась и передняя дверца – и показалась Грейси.

Чувство огромного облегчения затопило Луку. Он оторвал побелевшие пальцы от руля и медленно вышел из машины. Подростки обернулись, он приветливо им улыбнулся.

Грейси наклонилась к своим юным спутникам и стала что-то им говорить, наверное, подбадривала. Наконец она тоже повернулась, увидела Луку – и по ее лицу расплылась улыбка. Сердце Луки сладко трепыхнулось.

Не думая ни о чем, он подошел к ней и, обняв, судорожно прижал к себе.

– Эй, что все это значит? – произнесла она смущенно.

– Я просто хочу, чтобы ты знала, как я рад, что ты к нам вернулась. – Он повернулся к детям. – Я вижу, ты не одна.

Грейси подскочила к детям.

– Это моя сестра Джорджия и брат Джеймс. Надеюсь, вы не против, что я пригласила их. Хочу познакомить со своим отцом. И с Милой. И… с тобой.

Я?! Против?! – чуть не закричал Лука. Да я в восторге!

– Конечно же, не против. Я ужасно рад познакомиться с твоими родными. – Лука повел рукой в сторону дома. – Прошу, я покажу вам ваши комнаты.

Следующие несколько часов, Грейси провела, обустраивая своих подопечных. И заодно знакомясь с ними.

Это были хорошие дети. Тихие, спокойные, не то, что она в их возрасте. «Мисс капризуля» – так называл ее отчим, который всегда по-доброму относился к ней.

Мила, вернувшаяся после урока верховой езды, с интересом уставилась на новых гостей. Судя по всему, они ей понравились.

– Добро пожаловать, – важно произнесла девочка. – Они что, приехали одни? – шепотом спросила она, оборачиваясь к Грейси.

– Одни, – шепнула та.

– А где их папа и мама?

Грейси бросила взгляд на брата и сестру, которые стояли потупившись.

– Наш папа в Мельбурне, а мама на небесах.

– А ты никогда мне не говорила… – растерянно сказала Мила.

Грейси и в самом деле, еще ни разу, не упомянула о своей матери. Завоевывать расположение Милы таким путем ей не хотелось, да и было тяжело пока говорить об этом.

А если тяжело ей, то можно себе представить, как переживают стоящие перед ней подростки.

Грейси усадила Милу себе на бедро и понесла в спальню, по дороге взяв за руку Джорджию. Джеймс последовал за ними.

Опустив Милу на кровать, Грейси усадила рядышком Джорджию и Джеймса.

– Мама Милы год назад погибла в автокатастрофе, – сказала она. И начался общий разговор. Воспоминания. Смех. Слезы. Грейси подумалось, что если детям хоть чуть-чуть станет легче оттого, что они могут поделиться своим горем с другими, как стало легче ей самой, то она правильно сделала, что потратила одолженные у Сары и Келли деньги на билеты для своих маленьких родственников.

Миле полезно узнать, что есть и другие семьи со своим горем, а Джорджия и Джеймс увидят, что за стенами их печального дома, простирается большой яркий мир. А она сама снова почувствует себя частью семьи, где она нужна и ее любят.

Мамочка, говорила Грейси про себя, отпусти меня, позволь мне любить моего единственного, дорогого итальянца.

Лука с тревогой ожидал Грейси. Его так и подмывало вскочить и побежать к ней, но он удерживал себя – она со своими сестричкой и братишкой, не надо мешать им.

Рано или поздно она сама зайдет, сядет на диван и обо всем расскажет. А пока… Лука схватил лист бумаги, ручку и стал писать письмо брату, единственному, с кем он еще мог восстановить мосты. Он приглашал Дома вернуться. Брат должен знать, что, если он решит приехать, все встретят его с радостью. Луке нелегко было писать это письмо, но с возвращением Дома, наконец-то, закончится время раздора и замалчиваний в семействе Сиракуза.

И вообще, больше никаких намеков и уловок. Он все скажет Грейси, а она пусть сама решает – остаться с ним или бросить.

Со двора послышались голоса. Лука встал и подошел к окну. Рядом с его автомобилем стояли мотоцикл, какая-то машина и семейный лимузин.

– Что творится? – шепотом спросил он сам себя.

Дверь распахнулась и влетела Грейси, раскрасневшаяся, юная, свежая, с блестящими глазами. Лука подошел и взял ее за руку. Вот сейчас он все ей скажет… Но прежде надо узнать, что происходит.

– Что случилось? – спросил он.

– Гости приехали, – возбужденно ответила Грейси.

– Что за гости?

– Я их пригласила. Ты сам говорил, что мои друзья – твои друзья, а я в последние дни кое с кем подружилась. Вот они и приехали.

У машин стояли родители Сарины. На ее похоронах они заявили, что не хотят больше его видеть. И все же они стояли здесь, у его дома, а рядом Джемма.

– Мы тут морепродукты привезли, – сказал Бруно.

По его напряженному лицу было видно, что приезд сюда дался ему нелегко, впрочем, как и Луке.

Он взял у старика сумку.

– Спасибо, Бруно. Это… очень мило с твоей стороны.

Бруно кашлянул и под руку с женой пошел за дом, где какие-то люди уже сидели за накрытым столом.

Лука протер глаза, а открыв, наткнулся на внимательный взгляд Грейси.

– Что тут происходит? – спросил он.

– У нас барби.

– Что?

– Старое доброе австралийское барбекю.

Лука посмотрел на ее босые ноги, и у него внезапно перехватило горло от нестерпимой любви к Грейси.

Как же он любит эту полную жизни, открытую миру, девушку, такую далекую от всех условностей, такую отличную от бедняжки Сарины, которая даже на завтрак с родными выходила накрашенная и в бриллиантах.

Он любит ее всем сердцем, так сильно, что хочется смеяться и плакать одновременно.

– Пойдем, – сказала Грейси. – Они, небось, уже заждались нас.

– Ничего, подождут.

Грейси удивленно подняла брови. Лука потянул ее к дому.

Они вошли в кабинет, и Лука плотно притворил дверь.

– В чем дело?

Лука молча притянул ее к себе.

– Ни в чем.

Он убрал ей за ухо выбившуюся прядку, мягко провел пальцем по щеке, стряхнув прилипшую к ней песчинку. Ее глаза закрылись.

Так, словно делал это всегда, и не было ничего проще, Лука поцеловал ее. Так, словно это было в порядке вещей, она ответила на поцелуй. Жаркий и многообещающий.

Наконец, Грейси слегка отодвинулась и уткнулась лицом в его грудь. Ну, вот и произошло то, чего она так ждала.

– Тебе, наверное, не один день понадобился, чтобы все это организовать, – проговорил Лука.

– Ну…

– Спасибо тебе, – сказал Лука.

Грейси подняла голову и посмотрела в его бездонные карие глаза.

– За что?

– За то, что любишь меня.

– Откуда ты знаешь?

Он поцеловал ее в кончик носа.

– Ты всю последнюю неделю потратила, чтобы показать мне это. Надеюсь только, что смогу всю оставшуюся жизнь доказывать тебе то же самое. Ты останешься? Выйдешь за меня замуж?

– Клянусь!

Грейси поднялась на цыпочки и подкрепила их новое соглашение поцелуем. Когда она отстранилась, на ее глазах блестели слезы.

Выходит, загадочный фонтан Треви все-таки помог ей. Она снова вернулась в Рим. Нашла своего отца. И своего итальянца.

– Когда? – спросил вдруг Лука.

– Что когда?

– Когда мы поженимся?

– Когда хочешь. В понедельник, вторник, среду, четверг, пятницу, субботу, воскресенье.

Лука смотрел непонимающими глазами.

– И ты еще называешь себя итальянцем?! А не знаешь, как говорили в «Крестном отце»! Просто не верится!

Лука помотал головой.

– А мне не верится, что я женюсь на такой психованной девице.

– Придется поверить, приятель. Ну, у меня есть одно условие. Если ты принимаешь меня, то принимаешь и моих родных. И своих тоже. Всех. Этому дому нужны люди.

По лицу Луки скользнула тень.

– Я, наверное, не смогу дать тебе детей.

Грейси пожала плечами.

– Ты мне уже дал Милу. А еще… мы будем стараться.

Лука со стоном схватил ее в охапку. Если б не детские голоса на дворе, он бы бросил Грейси на диван и начал «стараться» незамедлительно.

– Эй! – донеслось от двери.

Лука и Грейси отскочили друг от друга и уставились на Милу. Та подошла и одной рукой обняла за ногу Луку, второй – Грейси.

– Пойдемте! Там Джорджия скачет галопом! Даже мне не разрешают!

Они пошли за возбужденно подпрыгивающей девочкой. Сестренка Грейси скакала на лошади по тренировочному кругу. На ее лице сияла улыбка. Джеймс тоже улыбался. Улыбались и стоявшие с краю люди.

– Как ты отнесешься к тому, что Грейси станет жить с нами? – спросил Лука, наклонившись к Миле.

Мила повернулась к отцу. У нее было такое серьезное лицо, что Грейси на миг даже испугалась, что она станет возражать.

– А она будет моей новой мамой? – Голосок Милы почему-то громко разнесся вокруг, и все застыли: и отец Грейси, и ее сестренка, и братишка, и теща Луки с тестем, и бабушка, и Джованни, ожидая ответа на этот важный вопрос.

Грейси взяла маленькую ручку девочки.

– Я хочу этого больше всего на свете. Но это зависит не только от меня. Твоя чудесная мамочка всегда останется твоей главной мамой. Но если ты хочешь, я с радостью стану второй.

Личико Милы просветлело, и она запрыгала по лужайке с криком.

– Шик и блеск!

КОНЕЦ