Текст книги "Иностранка"

Автор книги: Элли Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Я не совсем уверен, – сказал Лука, отвечая на вопрос Грейси. Он чувствовал, как ее бездонные синие глаза ищут на его лице ответ, которого она ждала. Он выпрямился, сунул руки в карманы брюк, и вяло улыбнулся: – Был тяжелый день. Пойду-ка я к себе.

– Да, конечно.

– Покойной ночи, Грейси.

– Покойной ночи, Лука.

Его имя было произнесено со вздохом, и он, поддавшись себе самому, шагнул к ней, наклонился и поцеловал ее в щеку. Ее кожа была мягкой и теплой, как он и думал.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Утром Грейси пила чай с Милой и пластмассовым Пино, когда послышались шум, смех и лай Цезаря. Мила вскочила и выбежала из комнаты, Грейси поспешила за ней.

Она поспела на верхнюю площадку лестницы как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мила прыгает с нижней ступеньки в объятия коренастого небритого парня в коже и джинсе, с потрепанным рюкзаком за плечами. Парень опустил Милу на пол и, присев, обнял за шею Цезаря. Сэм и остальные слуги стояли в стороне с веселыми лицами.

– Грейси! Грейси! – закричала Мила. – Zio [21]21
  Дядя (итал.).


[Закрыть]Доменико приехал!

Забавно, подумала Грейси, Лука не говорил, что у него есть брат, а это для итальянцев странно.

Парень повернулся, чтобы посмотреть, к кому Мила обращается. Грейси, уже спустившаяся по лестнице, шагнула вперед, протягивая руку.

– Дядя Доменико, как я поняла?

Парень кивнул.

– Зовите меня просто Дом.

– А я Грейси Лейн, туристка. Учу Милу английскому языку.

Он окинул опытным глазом ее фигуру, мельком взглянул на босые ноги и, взяв ее руку, поцеловал.

– Счастлив познакомиться с вами.

Грейси с трудом сдержала смех. Доменико повернулся к Миле.

– А почему мне ничего не сообщили?

Мила захихикала.

– А потому что тебя никогда нет дома.

Доменико засмеялся.

– А где же мой старший брат? Он что же, не сторожил, когда проснется Мила?

– Он, наверное, работает, – сказала Грейси.

– Работает? Правда? – Доменико посмотрел на полуоткрытую дверь кабинета Луки. – Ну, тогда не будем его беспокоить. – Он поправил рюкзак. – Пойдем, моя киска Кэт [22]22
  Кэт (cat) – кошка (англ.).


[Закрыть], сделаешь мне кофе. Мне надо размягчить свои связки, чтобы рассказать вам вечером про приключения Доменико Сиракузы.

Дом подхватил Милу и, перекинув ее, заливающуюся смехом, через плечо, быстро пошел вверх по лестнице. Пес и все остальные поспешили следом. Лука так и не показался. Грейси постояла, глядя на дверь кабинета. Как только шум затих, снова послышался мягкий стук по клавиатуре.

Грейси глубоко вздохнула, вспомнив поцелуй в щеку, от которого у нее по спине побежали мурашки. Поцелуй был чисто платоническим, и все же, что это означает?

Грейси еще немного постояла у двери, потом постучала. Перестук умолк.

– Entrate [23]23
  Войдите (итал.).


[Закрыть].

Грейси робко вошла. Лука был явно не в духе.

– Не понимаю, как вы можете работать при таком шуме, – сказала Грейси.

Лука хмуро посмотрел на нее.

– Где Мила?

Грейси подошла к дивану и приседа.

– Ее забрал какой-то странный парень, которого я никогда не видела.

Лука продолжал стучать по клавишам.

– Это мой младший брат.

– Я и не знала, что у вас есть брат. Он живет здесь?

– Иногда.

Лука нажал на кнопку.

– Вы что, ненавидите друг друга?

Лука, наконец-то, повернулся к ней и несколько мгновений смотрел ей в глаза, поджав губы.

– Мы родные братья.

– Это не ответ.

– Он симпатичный, правда? – спросил Лука. Он оторвал глаза от своих ногтей, впившихся в край стола, и бросил на нее взгляд из-под ресниц. Было в его глазах что-то такое, чего Грейси никогда прежде не видела.

– По-моему, да. Он поцеловал мне руку, словно я какая-нибудь принцесса.

Лука облокотился о стол.

– Он случайно не вскружил вам голову?

Грейси заморгала.

– Вы что! Я понимаю, мы знакомы всего несколько дней, но неужели вы думаете, что я вот так сразу упаду к ногам этого Доменико? Может, я и туристка, но не какая-то провинциалка. Я за милю чую волокит.

Лука посмотрел на Грейси долгим взглядом, и она почувствовала, как внутри стало тепло-тепло от его несмелой улыбки. Ну, уж нет, ей достаточно одного Сиракузы, даже слишком.

Но почему он даже не вышел из кабинета? И эти его странные вопросы… Неужели он ревнует? Грейси поднялась с дивана.

– Пойду-ка я посмотрю, как там Мила. Увидимся за обедом.

Она вышла за дверь. Итак, в доме появился еще один мужчина.

Интересно, что будет ночью?

Начался обед.

Дом зачаровал все семейство своими рассказами про путешествие по Криту. По случаю его приезда пришла из своего коттеджа Гран-нонна. По всему было видно, что она обожает своего младшего внука. Лука сидел, уставившись в свою тарелку, и лишь пару раз поднял глаза, чтобы бросить сердитый взгляд и попросить передать ему соль. Грейси подумалось, что он чересчур строг. Дом, конечно, шалопай, ну и что!

Когда Дом, закончив свою историю, вдруг уставился на нее откровенным взглядом, она была застигнута врасплох.

– Грейси, вы еще не завели себе в Италии любовника? – спросил он.

– Доменико, думай, что говоришь! – с материнской улыбкой упрекнула его Гран-нонна, легко смазав рукой по затылку.

Грейси обвела глазами стол в поисках поддержки, но Мила была занята сама собой, а Лука наблюдал за ней хоть и сердито, но с не меньшим интересом, чем Дом.

– Что? Нескромный вопрос? – продолжал Дом, обводя сидящих невинным взглядом. – Грейси красивая женщина. К тому же туристка, приехала ради удовольствия в нашу чудесную страну. А австралийские девушки, как я слышал, не такие зажатые, как другие… из менее жарких стран.

Грейси решила больше не отмалчиваться. Буравя Дома острым взглядом, которым она отваживала парней и покруче, она ткнула в него пальцем.

– Еще одно слово – и ты получишь от меня затрещину покрепче.

Дом выставил перед собой ладони, мол, сдаюсь.

– Ты только этого и заслуживаешь, – вмешался, наконец, Лука. – За то недолгое время, что находится здесь, Грейси сотворила настоящее чудо с нашей малышкой Милой, и за одно это заслуживает глубочайшего уважения. – Он поднял бокал с вином. – За доброту иностранцев.

Все сидевшие за столом последовали его примеру. Грейси молча смотрела, как Лука поднес бокал к губам и сделал большой глоток, не отводя от нее теплого, выразительного взгляда.

Внезапно пластмассовый Пино проскакал рядом с бокалом Грейси, в котором была вода, тот опрокинулся, вода выплеснулась на кружевную скатерть.

– Черт побери! – прокричала Мила.

– О! – завопил Дом и оглушительно расхохотался.

Подбежала Кэт и принялась вытирать воду Милиной салфеткой.

Грейси зажала рот рукой. Единственным человеком, от которого Мила могла такое перенять, была ее учительница английского языка.

– Мне очень жаль, – пробормотала Грейси, заливаясь краской. – Она, наверняка, услышала это от меня.

– Да не ругайте вы себя, Грейси, – сказал Дом. – Мила чересчур изолирована. Пусть немножко поразвлекается.

Грейси не удивилась бы, если бы Лука послал Дома куда подальше, но он лишь молча отпил из своего бокала.

Грейси пожала плечами.

– Обещаю, я буду внимательнее.

Гран-нонна поднялась и положила свою салфетку на стол.

– Может быть, пойдем в гостиную?

Дом встал.

– Да, – сказал он. – Пойдем.

Он подставил согнутую руку Гран-нонне, и они покинули столовую.

Мила, которой надоела суетливая забота Кэт, слезла со стула и побежала следом за дядей и прабабушкой. Кэт взяла несколько тарелок и пошли на кухню, оставив Луку и Грейси наедине.

Грейси почувствовала, что ей некуда девать руки. Она отодвинулась вместе со стулом, подняла упавшую с ее колен салфетку, осторожно положила на стол, и на нетвердых ногах подошла к Луке.

– Мне правда очень жаль, что Мила сказала такое. Я жила далеко от дома и научилась бог весть чему.

Лука положил свою салфетку на стол и поднялся на ноги.

– Не расстраивайтесь, Грейси. Я доверяю вашей интуиции в обращении с Милой.

– Но почему? – удивилась Грейси. – Вы знаете меня каких-то несколько дней, а я уже умудрилась научить Милу, по крайней мере, одному не очень хорошему выражению.

Губы Луки изогнулись в улыбке.

– За это время я и сам выучил кое-что по-английски. У меня нет ни малейших сомнений в том, что мое решение привезти вас к себе домой было одним из самых удачных в моей жизни.

Грейси выпила достаточно за обедом, чтобы истолковать это по-своему. Взаимное притяжение. Увлечение. Называй это как хочешь. Жар, который не унять даже холодным душем. Если она намерена задержаться в этом доме подольше, необходимо на это как-то намекнуть.

– Лука, есть еще одна вещь, которая меня беспокоит.

– Я знаю, – сказал он. – Пожалуйста, не думайте, что я забыл про условие нашей сделки.

–Сделки?

– Я не забыл о вашем отце.

Ох! Как же так получилось – она только и делает, что размышляет о своем отношении к Луке, а то, что было для нее самым главным, просто выскочило у нее из головы. Ужас!

– Я не хотел ничего говорить, пока не узнаю побольше, – продолжал Лука. – Я же понимаю – хотя вы и бодритесь, это давит на вас. Кое-что я уже разузнал и жду сообщения, прежде чем двигаться дальше. Обещаю, как только я что-то узнаю точнее, сразу же вам скажу.

А она-то думала, что Лука забыл или просто ленится. Грейси стало стыдно. Она приблизилась к Луке и, поднявшись на цыпочки, обняла его за плечи и прижалась лицом к его горлу.

– Спасибо, Лука. Большое спасибо.

Миновала какая-то доля секунды, и руки Луки обхватили ее, скользнули по спине и замерли на талии. Он кашлянул, и Грейси отодвинулась.

–Извините, – пробормотала она. – То есть спасибо.

Лука слабо улыбнулся.

– Пойдемте к остальным?

Он повел ее в гостиную, где Гран-нонна наигрывала что-то на рояле, а Дом танцевал, усадив Милу себе на живот.

– Когда-то я был таким же, как он, – произнес Лука еле слышно.

– Вы никогдане были таким, – так же тихо возразила Грейси.

Лука, повернув голову, мгновение задумчиво смотрел на нее, потом негромко засмеялся.

– Ну, если вам так хочется думать…

Он отвернулся и стал смотреть на танцующих, а Грейси никак не могла отвести взгляд от его лица. Ей вдруг захотелось потрогать его щеку, такая ли она прохладная, как те чудесные мраморные статуи, что она видела.

– Ну, наконец! – воскликнул Дом, когда танец кончился. – А мы уже подумали, что вы решили повеселиться без нас, правда, Мила?

– А вот и нет, – пробурчала девочка. – Я знала, что папа придет ко мне. Поиграй для меня, папа!

Мила подбежала к Луке и схватила его за руку.

– Не сегодня, хорошо? – произнес Лука, бросая короткий взгляд на Грейси.

– А Грейси не возражает, – настаивала Мила. – Сыграй для нее. Пусть послушает, как ты умеешь играть.

Дом пересек комнату и сел рядом с Грейси.

– Давай, Лука. Покажи ей, как ты умеешь.

Он положил руку на колено Грейси, она мягко отодвинула ее.

Лука, прищурившись, взглянул на брата, его губы сжались.

Мила все-таки подтащила Луку к роялю. Он сел и усадил девочку на стоявший рядом стул. С помощью Луки Мила открыла крышку рояля. Лука размял пальцы, Мила сделала то же самое. Он положил пальцы на клавиши, Мила тоже.

Наверное, это происходило в сотый раз, Гран-нонна и Дом смотрели на это со снисходительной улыбкой. Грейси же вдруг почувствовала, как у нее перехватило горло.

Потом Лука заиграл. Играл он великолепно. Что-то из оперы, но более ритмичное, из телевизионной переработки. Грейси откинулась на спинку кресла. От граппы [24]24
  Граппа – виноградная водка.


[Закрыть], кьянти и музыки ей стало тепло и уютно.

Дом положил руку на спинку дивана за ее головой.

– Где он учился музыке? – спросила Грейси.

– Самоучка, – буркнул Дом, снова кладя руку на ее колено.

Она отбросила ее, словно дохлую рыбу.

– А я думала, все итальянцы хорошо воспитаны.

– А я думал, все австралийки высокие блондинки.

Грейси невольно рассмеялась.

– Ах ты, бабник! – и оглянулась, не слышит ли Мила. Но та сидела на коленях Гран-нонны. – Я наполовину итальянка, – пояснила она.

– И тоже не очень-то хорошо воспитана, – сказал Дом. – По-моему, мы оба не такие, какими кажемся.

Может, он и прав, подумала Грейси. Дома в Австралии она, возможно, и попалась бы на удочку такому типу – напористому, острому на язык, шумному. Но теперь она знала, что он-то как раз и не опасен. Лука намного опаснее его. С Домом все можно перевести в шутку, как-то отвертеться, а вот с Лукой…

– Он прекрасно играет, – произнесла Грейси.

– Да, – согласился Дом. – Разностороннее талантливый мужчина.

Ей послышалось или он, в самом деле, произнес это с горечью? Она повернулась к Дому.

– Продолжайте.

Дом ухмыльнулся.

– А вы знаете, что, когда ему было девять, он спас во время наводнения собаку местного пожарного начальника? – Он потер небритый подбородок. – А вы знаете, что его банк входит в десятку итальянских компаний с наивысшими доходами? – Он поднял палец, давая знак молчать. – И что он дает больше беспроцентных ипотечных кредитов малоимущим семьям, чем все остальные?

– Интересно, как живется в тени такого брата? – вырвалось у Грейси.

Дом передернул плечами.

– И это еще не все, – сказал он. – Вы знаете, что он женился на женщине, не любившей его, чтобы спасти и ее, и ее семью, и своих родных от позора, который навлек на них его собственный брат?

– Я этого не знала, – сказала Грейси, и лишь после до нее дошел смысл того, что она услышала. Ей стало зябко. – От позора? Вы хотите сказать, Лука женился на Сарине потому, что она была беременна?

Дом кивнул.

– От вас?

Он кивнул снова.

Лука кончил играть, и Грейси снова увидела на его лице сумрачное выражение, не покидавшее его с той самой минуты, как появился Дом.

Теперь все было ясно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вскоре все кончилось. Гран-нонна ушла в свой коттедж. Дом объявил, что пойдет разберет свои вещи. Лука повел сонную Милу в ее комнату.

Грейси заявила, что побудет в гостиной еще немножко, и, оставшись одна, стала рассматривать, стоявшую на столике, фотографию Луки с Милой.

Мила на снимке была совсем крошкой, месяца два. У Луки волосы были короче, чем сейчас, и он несколько дней не брился. Он прижимал к щеке щечку Милы и смотрел прямо в объектив, а малышка уставилась на что-то в стороне. Наверное, на маму, подумала Грейси. Лицо у Луки выражало полнейшее счастье. Родная она ему или не родная, но он уже тогда любил Милу.

А теперь Сарины нет, а Дом, как показалось Грейси, чувствует себя ущемленным. И все в любую минуту может взорваться.

По пути к себе Грейси думала о своем отчиме. Ей было пятнадцать, когда он женился на ее матери. У них родились двое детей, настоящих австралийцев. Грейси их почти не знала, потому что уехала из дома сразу после окончания средней школы. В день похорон матери, отчим вручил ей итальянский паспорт, что должно было облегчить ей поиски родного отца, если она когда-нибудь решит его разыскать.

Не случится ли такое когда-нибудь и с Милой? У Грейси стеснилось сердце. Она сама не понимала, за кого она больше боится – за Милу или за Луку.

Грейси остановилась у открытой двери в комнату Милы. Девочка сидела с Лукой на полу и играла в воображаемые куличики.

– Привет! – сказала Грейси. – Мила, ты до сих пор не спишь?

– Вот научу папу делать куличики, тогда и лягу, – сказала Мила, зевая.

– Ну и как, у него получается?

Лука выпрямился и кивнул головой.

– По-моему, пора спать, – сказала Грейси.

Мила повернулась к Грейси и подняла руки, чтобы та сняла с нее платье. Лука удивился. Даже когда рядом была Гран-нонна, Мила все равно обращалась за помощью к нему. Да что Гран-нонна, даже когда была жива Сарина. Но вот появилась эта иностранка, и его маленькая Мила обратила свою любовь на нее.

Но разве не этого он хотел? Подготовить ее к школе, к выходу в большой мир и так далее? К жизни без него? Чтобы она не боялась завести себе подружек и друзей, потому что ее бедный старенький отец не перенесет этого?

Грейси, словно почувствовав его состояние, нерешительно обернулась.

– Продолжайте, – сказал он.

Грейси сняла с Милы платье и аккуратно положила на деревянную лошадку в углу, затем достала из шкафа (она даже знает, где это!) любимую Милину ночную рубашечку и надела на девочку. Что-то приговаривая, она уложила сонного ребенка в постель, подоткнула одеяло, что-то шепнула девочке на ушко, отчего та улыбнулась и закрыла глаза.

Лука посторонился, пропуская Грейси. Взгляд, который она бросила на него из-под темных ресниц, таил в себе что-то непонятное, тревожащее.

Хотя… Ему все время неспокойно из-за нее. И когда она смотрит на него вот так, из-под ресниц, и когда совсем на него не смотрит, а разговаривает с братом. Даже когда ее вообще нет в комнате. Да, действительно, он за последние дни проделал кучу работы, но в голове гвоздем сидела мысль о том, где она и что делает в эту минуту.

Они шли бок о бок по коридору в неловком молчании. Лука чувствовал себя так, словно он после первого свидания ведет девушку к ее комнате и не знает, поцелуются они на прощание или нет.

Он покосился на Грейси. На ее щеках играл румянец. Темные ресницы поднимались и опускались. В старой футболке и джинсах, она была очаровательна. Ее можно было принять и за простодушную девочку, которую хочется охранять, и за разбитную девчонку, которую не так-то легко приручить. Первое Луке нравилось больше, но склонялся он ко второму. Тем более если вспомнить, как легко она поставила на место Дома.

Подойдя к своей спальне, Грейси остановилась и повернулась к Луке. В ее глазах застыла тревога.

– Хотите спать? – спросил Лука.

Грейси пожала плечами.

– Не очень.

– Может, выпьем горячего шоколада? Она, не мигая, смотрела на него.

– Неплохая мысль.

– Тогда давайте встретимся на террасе через десять минут, хорошо? Я принесу шоколад, а вы стулья.

Грейси кивнула и скрылась за дверью.

Хотя это и не было первое свидание, Лука почувствовал себя разочарованным оттого, что остался без первого поцелуя.

Грейси прислонилась спиной к двери и вздохнула. Горячий шоколад в полночь. С Лукой. На террасе. Под луной.

Переодеться или не надо? Переодеться. Грейси быстро сняла футболку и джинсы и надела черные лосины, белую рубашку и розовые носки. Схватив стул, она выволокла его на террасу. Когда она вернулась со вторым стулом, Лука был уже там. Он принес складной столик и термос с шоколадом.

– Знаете, – сказал Лука, посмотрев на ее розовые носки, – я еще ни разу не видел вас в туфлях, вы все время босиком или в носках.

– Я люблю ощущать ступнями землю.

Грейси села, Лука последовал ее примеру. Он наполнил две кружки дымящимся шоколадом. Грейси пристроила ноги между извилинами балюстрады и, взяв кружку, обняла колени.

– Келли и Сара с ума бы сошли от восторга, окажись они здесь.

– А вы их пригласите.

– Пригласить их в Италию на уик-энд полюбоваться видом?

Лука пожал плечами.

– Ну, тогда не на уик-энд. Приехали бы на столько, на сколько пожелают. У нас достаточно комнат, и ваши подруги…

– Да я даже не сообщила им, что я здесь, – перебила его Грейси.

– Но они, наверное, ужасно беспокоятся!

– Ничего страшного, они заняты другим. Обе влюблены, зачем им отрываться от своих разлюбезных, чтобы поговорить со мной?

Лука бросил быстрый взгляд на Грейси.

– Вам не нравятся их партнеры?

– Да нет, почему же? Симон и Адам прекрасные люди. И у Келли, и у Сары сбылась их мечта, ни к чему их зря беспокоить. Нет, они, конечно, любят меня, хоть я и сумасбродка.

– Да ну!

– Но так оно и есть.

– Тогда они обе святые.

– Не святые, но целеустремленные. Они ставят себе цель и добиваются ее. Только у меня работа – просто работа, а не карьера. Только я могла сорваться с места и отправиться в Рим, сама не зная, что со мной будет.

Лука повернулся.

– Грейси, вы несправедливы к себе. Вы думаете, я доверил бы вам свою дочь, если бы не был уверен, что вы человек ответственный?

При упоминании о егодочери, у Грейси сжалось сердце.

– Кто знает? Может, вы дошли до точки, и не встреться вам я, вы подобрали бы какую-нибудь другую бездомную девушку.

Лука помотал головой.

– Это могли быть только вы. В вас много доброты, хотя вы пытаетесь уверить меня в обратном. Я видел вас с бабушкой. Я видел вас с Милой. По-моему, вы, в случае чего, сделаете все ради них, даже во вред себе. Я никогда не встречал такого доброго и отзывчивого человека, как вы.

– Работая в игорном доме, я научилась ладить и с детишками повзрослее, чем Мила.

– Вы возводите на себя напраслину. Может, вы действительно научились там чему-то, но с Милой вы не играете, вы искренне полюбили ее.

Грейси сглотнула. Конечно, она привязалась к Миле. Вопрос только – как сильно? С этой семьей она знакома всего несколько дней, а уже успела привязаться ко всем сильнее, чем собиралась. Но ведь каждый новый день приближает ее к отъезду.

– Я ее просто обожаю, Лука, – сказала она, помолчав. – Да ее просто невозможно не обожать. – Грейси поставила ноги на пол. – По-поему, пора идти спать.

Лука коротко кивнул.

– А я еще посижу. Стулья вам сейчас не нужны?

Грейси мотнула головой и встала.

– Пусть будут здесь. Увидимся завтра.

– Покойной ночи.

Грейси страшно захотелось поцеловать его, а еще сказать ему, она знает, что Мила не его дочь, но она не сделала ни того, ни другого. Просто улыбнулась и ушла в комнату.

Из тяжелого сна без сновидений, Грейси вырвали отдаленные звуки фортепиано. С усталым вздохом, она встала и высунула голову в коридор – играли внизу.

Зажав под мышками одеяло, Грейси пошла туда, куда ее влекли печальные звуки, постояла у двери гостиной и, войдя, беззвучно закрыла ее за собой.

К гостиной было полутемно – горела только одна свеча, стоявшая на рояле. Лука играл что-то по памяти, с закрытыми глазами, длинные пальцы летали по клавишам.

Грейси, чувствуя, как по спине пробежал озноб, села на диван и закуталась в одеяло.

Странно, он играл довольно громко, но в доме по-прежнему царила тишина. Три часа ночи, а Лука сидит и играет на рояле в темноте. Достаточно с минуту послушать его, чтобы понять – этому человеку тяжело. Неужели это никого не обеспокоило? Грейси подумалось, что это, наверное, повелось уже издавна. Мелодия закончилась, и в тишине как-то громко раздался ее тяжелый вздох.

Лука резко повернулся.

– Вы давно здесь?

В его голосе сквозило недовольство.

– Недавно. Услышала, вы играете, и пришла.

Лука бросил взгляд на дверь.

– Я играл очень громко?

Грейси мотнула головой.

– Я просто плохо спала.

Лука подошел и сел рядом с Грейси.

– Это объяснимо, – сказал он. – Далеко от дома, скучаете, наверное, по дому, по родным. – Он протянул руку и убрал со лба Грейси упавшую на него прядь волос – Но я думаю, вас беспокоит еще что-то. Может, вы мне скажете, что?

Блики света от далекой свечи играли на красивом лице Луки, глубокие темные глаза были совсем близко, рука легла на спинку дивана над плечом Грейси. Ей захотелось по-кошачьи потереться об нее. И он еще спрашивает, что ее беспокоит?

Да все!

– Хочу быть с вами откровенной, – заговорила Грейси. – Дом сказал мне, что отец Милы – он.

Лука вскочил и, бормоча что-то по-итальянски, заходил туда-сюда.

– Лука, мне очень жаль, но я просто не могла не сказать вам об этом.

– Мой проклятый брат не умеет держать рот закрытым. Как и свою ширинку…

Неужели он сказал это вслух? – удивился самому себе Лука.

Грейси дотронулась до его руки.

– Мне кажется, вы его недооцениваете.

Лука посмотрел на нее. К сердцу подступил гнев – он вспомнил, как она перешучивалась с Домом. Неужели все начнется сначала?

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

– По-моему, дело не в том, что он не может держать рот закрытым. Он просто точно знает, когда его открыть.

– То есть?

– Может быть, он подумал, что, если я буду знать об этом, мои отношения с Милой наполнятся новым смыслом, а вам будет легче переложить на меня бремя, которое вы несли все эти годы.

Лука качнул головой:

– Да нет, вряд ли он такой сообразительный.

Грейси, молча, кусала губы. Наверное, уже жалеет, что сказала, и расстроилась, подумал Лука. А ведь она ни в чем не виновата, просто попала, так сказать, под перекрестный огонь.

Он сел на диван. Свет, стоявшей за спиной Грейси, свечи окружал ее волосы сияющим нимбом. Луке вдруг неудержимо захотелось обнять ее, почувствовать ее мягкое прикосновение, зарыться лицом в ее волосы. Словно это могло укрыть его от всего, что его гнетет.

– А она не знает? – спросила Грейси.

О господи, его малышка Мила. Он помотал головой.

– А вы… вы ей скажете?

– Когда-нибудь.

Лука механически наматывал на палец прядь ее волос.

Грейси вспомнила вдруг, что они тут одни в полутьме. Можно подумать, что она решила воспользоваться случаем. Приехал брат, и Луке, естественно, захочется утвердить свое мужское превосходство, а тут она, раздетая, в одном одеяле. Протяни руку и возьми. Нет, только не так.

Ее зевок вышел деланным лишь наполовину, ей и вправду захотелось спать.

– Пойду-ка я в постель, – сказала она.

Лука никак не отреагировал, продолжая играть ее волосами.

Грейси хотела встать, но ноги запутались в одеяле.

– Давайте помогу, – сказал Лука.

Грейси закрыла глаза, когда он наклонился и стал искать край одеяла, поворачивая ее туда-сюда. Как только ее ноги высвободились, она встала на пол.

– Спасибо. И постарайтесь тоже поспать. Я думаю, Дом завтра еще что-нибудь выкинет.

– Посмотрим, – проворчал Лука. – Покойной ночи, Грейси. Приятных снов.

– И вам тоже, Лука.

Грейси развернулась и быстро пошла к двери, волоча за собой одеяло.