Текст книги "Тайна греческого гроба"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Инспектор удивился не меньше Пеппера.

– О чем ты говоришь, дурачок? Ты ведь знаешь, что Риттер внимательно осматривал этот дом – пустой дом Нокса. Что за идея?

– Идея расплывчата, – отозвался Эллери, – но цель самоочевидна. Если коротко, то я безусловно верю в честность твоего драгоценного Риттера, но питаю некоторые сомнения по поводу его наблюдательности.

– А что, вполне нормальные сомнения, – сказал Пеппер. – В конце концов, Риттер мог что-то пропустить.

– Вздор! – отрубил инспектор. – Риттер – один из самых надежных моих людей.

– Я просидел здесь весь день, размышляя о своих грехах и сложностях этой чрезвычайно запутанной задачи, – твердо сказал Эллери. – И меня одолела мысль, что, как вы говорите, ваше преподобие, Риттер действительно один из самых надежных ваших людей. Отсюда мое решение осмотреть этот участок самому.

– Ты что же, хочешь сказать, что Риттер...

– Нет, клянусь честью, как говаривали рыцари, – прервал его Эллери. – Риттер ответственный, заслуживающий доверия, храбрый, добросовестный сотрудник – и прекрасно! Только вот что – отныне я доверяю только своим собственным глазам и собственному слабому разуму, который Высшая Воля в своей непостижимой, самоцельной, безграничной и нерушимой мудрости посчитала нужным мне даровать.

Глава 17
РЕКОГНОСЦИРОВКА

Уже наступил вечер, когда инспектор, Эллери и сержант Вели оказались перед мрачным фасадом дома номер 13.

Пустой дом Нокса был под стать дому Халкиса: крошащийся бурый песчаник, весь в трещинках от старости, большие старинные окна... Вот только серые доски на окнах – сразу ясно, заброшенное место. У Халкиса горел свет, и вокруг постоянно двигались фигуры детективов – по сравнению с соседским он выглядел веселее.

– Ключ у тебя, Томас? – Даже на инспектора подействовали тоскливые чары этого места, и его голос звучал приглушенно.

Вели молча достал ключ.

– En avant![21]21
  Вперед! (фр.)


[Закрыть] – пробормотал Эллери, и трое мужчин, толкнув скрипучую калитку, пошли к дому.

– Сначала наверх? – спросил сержант.

– Да.

Они поднялись по щербатой каменной лестнице. Вели принес с собой большой электрический фонарь. Засунув его под мышку, он отпер парадную дверь. В передней, напоминавшей склеп, Вели нашарил лучом фонаря замок внутренней двери и открыл ее. Сомкнутым строем трое мужчин вступили в черную пещеру, оказавшуюся по форме и размеру точной копией холла соседнего дома.

– Ну, пошли, – сказал инспектор. – Это была твоя идея, Эллери. Показывай дорогу.

В пляшущем свете глаза Эллери необычно блестели. Он помедлил, огляделся и направился к темному проему открытой двери. Инспектор и Вели покорно двинулись за ним, и сержант поднял фонарь выше.

Комнаты были абсолютно пусты – очевидно, владелец, выезжая, полностью освободил помещение. Во всяком случае, на нижнем этаже ничего – буквально ничего – не удалось обнаружить. Пыль, покрывающая необитаемые комнаты, хранила следы мужских ботинок, оставленные Риттером с сотрудниками во время первого обыска. Стены пожелтели, потолок покрылся трещинами, пол деформировался и скрипел под ногами.

– Надеюсь, ты удовлетворен, – проворчал старик, когда они закончили обход нижнего этажа. Он надышался пыли и теперь яростно чихал, кашлял и ругался.

– Нет еще, – ответил Эллери. Он направился вверх по голым деревянным ступенькам лестницы. Шаги гулко разносились по всему дому.

Но на втором этаже тоже нечего было искать. Как и у Халкиса, на втором этаже располагались только спальни и ванные. Ни кроватей, ни ковров... В старике стало расти раздражение. Эллери заглянул в каждый стенной шкаф для одежды. Мартышкин труд – он не нашел ничего, ни пуговицы, ни клочка бумаги.

– Теперь ты доволен?

– Нет.

По стонущей лестнице они поднялись на чердак. Ничего.

– Ну вот и все, – сказал инспектор, когда они спустились в холл. – Мы покончили с этой бессмыслицей, теперь можно и домой, пора что-нибудь съесть.

Эллери не ответил. Он задумчиво вертел в руках пенсне. Посмотрел на сержанта:

– Что-то говорилось о разбитом сундуке в подвале, правильно, Вели?

– Да. Риттер доложил про сундук, мистер Квин.

Эллери направился в конец холла. Под лестницей, веду щей на второй этаж, он нашел дверь. Открыл ее, взял у Вели фонарь и посветил. Вниз спускались погнутые ступени.

– Подвал, – объявил Эллери. – Пошли.

Они спустились по шаткой лестнице и оказались в большом помещении, во всю площадь дома. Место вполне годилось для привидений, в углах заплясали тени, вызванные к жизни светом фонаря. Пыли здесь было еще больше, чем наверху. Эллери сразу пошел к пятну, темневшему в дюжине футов от лестницы. Оказалось, что это большой обветшалый старый сундук – громадный, обитый железом куб, закрытый крышкой со сбитым замком.

– Ты ничего в нем не найдешь, Эллери, – сказал инспектор. – Риттер заглядывал внутрь.

– Конечно, заглядывал, – прошептал Эллери и рукой в перчатке поднял крышку и фонарь повыше. Пусто.

Эллери уже собирался опустить крышку, как вдруг ноздри у него задрожали, и он быстро наклонился вперед, втягивая носом воздух.

– Эврика, – тихо произнес он. – Папа, Вели, как вам понравится аромат этих духов?

Оба принюхались. Затем выпрямились, и инспектор пробормотал:

– Черт возьми, такой же запах, когда открыли гроб! Только тут слабее, гораздо слабее.

– Верно, – раздался basso profundo[22]22
  Низкий бас. (ит.)


[Закрыть] Вели.

– Да. – Эллери отпустил крышку, и она с грохотом обрушилась на место. – Да. Мы обнаружили первое место упокоения, так сказать, телесных останков мистера Альберта Гримшоу.

– Слава тебе, Господи, – благочестиво произнес инспектор. – Но как этот идиот Риттер...

Эллери продолжал, обращаясь скорее не к спутникам, а к самому себе:

– Вероятно, Гримшоу был задушен здесь или где-то рядом. Это случилось поздно вечером в пятницу, первого октября. Тело запихнули в сундук и оставили здесь. Я не удивлюсь, если узнаю, что сначала убийца и не думал переносить тело куда-либо еще. Этот пустой старый дом – идеальное место, чтоб спрятать труп.

– А затем умер Халкис, – задумчиво произнес старик.

– Именно. Затем умер Халкис – на следующий день, в субботу, второго числа. Убийце представилась замечательная возможность обеспечить для тела жертвы еще более надежный – вечный тайник. Итак, он дождался похорон и в ночь со вторника на среду прокрался сюда, вытащил тело...

Эллери умолк, быстро прошел в конец темного подвала и кивнул, увидев поврежденную старую дверь:

– Вот через эту дверь во двор, потом через калитку на кладбище. Раскопал землю на три фута и открыл склеп... Под покровом ночи это очень просто, при условии, что вас не волнуют такие вещи, как могилы, трупы и призраки. Наш убийца должен быть джентльменом с практическим складом ума. Значит, тело Гримшоу пролежало здесь, разлагаясь, четверо или пятеро суток. Этого достаточно, – мрачно сказал он, – чтобы объяснить запах разложения.

Он обвел фонарем вокруг. На полу подвала, кое-где цементном, в других местах деревянном, не было ничего, кроме пыли и сундука. Но совсем рядом угрожающе темнело нечто массивное, поднимавшееся к потолку. Фонарь отважно ударил туда лучом, и чудище превратилось в огромную печь – центральную отопительную установку этого дома. Эллери подошел, потянул дверцу за ржавую ручку и посветил внутрь. И тут же воскликнул:

– Что-то есть! Папа, Вели, сюда!

Все трое склонились у дверцы, заглядывая в печь. На дне, в углу, устроилась небольшая аккуратная кучка пепла, а из пепла высовывался маленький – очень маленький – кусочек плотной белой бумаги.

Эллери нащупал где-то в бездонном кармане лупу и, нацелив луч света на бумажку, внимательно всмотрелся.

– Ну? – спросил инспектор.

– Я думаю, – медленно произнес Эллери, выпрямясь и пряча лупу в карман, – думаю, мы, наконец, нашли последнюю волю и завещание Георга Халкиса.

Сержанту понадобилось добрых десять минут, чтобы решить задачу, как достать клочок бумаги из его труднодоступного укрытия. Вели в печку просто бы не пролез, а инспектор и Эллери, обладавшие гораздо менее габаритными телами, не чувствовали желания соваться в скопившуюся за годы сажу. Для решения этой задачи интеллект Эллери не годился, и пришлось сержанту, с его технической смекалкой, изобретать способ извлечения драгоценного обрывка. Воткнув иголку из карманного набора инструментов Эллери в наконечник его же трости, сержант соорудил копье, коим, встав на четвереньки, без особого труда пронзил клочок. Он подцепил и частицы пепла, но они основательно прогорели и потому были бесполезны для исследования.

Клочок, как и предсказывал Эллери, вне всяких сомнений являл собой частицу последнего завещания Халкиса. И что особенно удачно – именно у его частицы, где сохранилось не тронутое огнем имя наследника галереи Халкиса. Каракулями, в которых инспектор сразу же распознал почерк Георга Халкиса, там было начертано имя: «Альберт Гримшоу».

– Вот вам и подтверждение истории Нокса, все верно, – сказал инспектор. – И ясно показывает, что Слоуна удалили из нового завещания.

– Так-то оно так, – бормотал себе под нос Эллери. – А тот, кто сжег этот документ, получается, глупец и неумеха... Неприятно. Досадная какая проблема. – Он постукивал пенсне по зубам, глядя на обгорелые края бумажки, но не объяснял, о какой проблеме речь и что в ней такого досадного.

– Одно мы знаем точно, – с удовлетворением заметил инспектор. – Мистеру Слоуну придется долго нам объяснять, почему в анонимке он назван братом Гримшоу, да и то по поводу завещания. Мы закончили, сын?

Эллери окинул подвал последним взглядом.

– Да. Теперь, кажется, все.

– Тогда пошли. – Инспектор нежно спрятал обгоревший фрагмент к себе в бумажник и направился к выходу из подвала. Эллери шел следом, погрузившись в глубокие раздумья. Шествие замыкал Вели, и нельзя сказать, чтобы он не поторапливался, – даже его широкая и крепкая спина чувствовала давление могильной тьмы.

Глава 18
ОБВИНЕНИЕ

Как только оба Квина и сержант Вели появились в холле у Халкиса, Уикс тут же доложил, что все домашние на месте. Инспектор приказал привести Гилберта Слоуна, после чего Уикс засеменил к лестнице в дальней части холла, а трое мужчин направились в библиотеку Халкиса.

Инспектор прямиком прошел к столу с телефонами, позвонил в ведомство окружного прокурора и коротко переговорил с Пеппером, объяснив, что, похоже, обнаружено пропавшее завещание Халкиса. Пеппер крикнул, что уже в пути. Затем старик вызвал полицейское управление, промычал несколько вопросов, выслушал несколько ответов и в сердцах бросил трубку.

– Никаких результатов по анонимному письму. Никаких отпечатков вообще. Джимми говорит, что автор чертовски аккуратен... Входите, Слоун, входите. Нам нужно с вами потолковать.

Слоун помедлил в дверях.

– Что-то новое, инспектор?

– Входите же, приятель! Я вас не укушу.

Слоун устроился на краешке стула, напряженно стиснув коленями белые, ухоженные руки. Вели своей медвежьей походкой протопал в угол комнаты и бросил пальто на спинку кресла. Эллери закурил и принялся изучать профиль Слоуна сквозь вьющийся дымок.

– Слоун, – резко начал инспектор, – мы несколько раз поймали вас на явной лжи.

Слоун побледнел.

– Что еще теперь? Я уверен...

– Сначала вы заявили, что в первый раз увидели Альберта Гримшоу, когда мы подняли гроб Халкиса вот здесь, на кладбище. Вы продолжали держаться за эту очевидную ложь даже после того, как Белл, ночной портье из отеля «Бенедикт», указал на вас как на одного из нескольких человек, посетивших Гримшоу вечером тридцатого сентября.

– Конечно. Конечно. Ведь он говорил неправду, – пролепетал Слоун.

– А если правду, а? – Инспектор наклонился вперед и хлопнул его по колену. – Хорошо, мистер Гилберт Гримшоу, предположим, я вам скажу, что, как выяснилось, Альберт Гримшоу – ваш брат?

Вид у Слоуна был не из приятных. Челюсть глуповато отвисла, глаза вытаращились, язык задвигался по губам, по лбу потекли струйки пота, руки задергались. Он дважды пытался заговорить, и каждый раз получались нечленораздельные звуки.

– Что, прищемили вам хвост, Слоун? Теперь выкладывайте все как есть, мистер. – Инспектор смотрел на него сердито. – Что все это значит?

В конце концов Слоун сумел скоординировать мысли с речевым аппаратом.

– Как, ну как вы вообще могли об этом узнать?

– Не важно. Значит, это правда?

– Да. – Слоун провел рукой по лбу, и она сделалась липкой. – Да, но я пока не понимаю, как вы...

– Начинайте рассказывать, Слоун.

– Как вы и сказали, Альберт – это мой брат. Отец с матерью умерли очень давно, и мы остались одни. Альберт вечно попадал в неприятности. Мы поссорились и расстались.

– И вы изменили фамилию?

– Да. Звали меня, конечно, Гилберт Гримшоу. – Он всхлипнул, глаза наполнились слезами. – Альберта посадили в тюрьму – за какое-то мелкое правонарушение. Я не мог вынести этот стыд и дурную славу. Я взял фамилию Слоун – девичью фамилию матери – и начал все сначала. Альберту я сказал, что не хочу иметь с ним ничего общего... – Слоун беспокойно заерзал на стуле, слова давались ему с трудом, будто их выдавливал какой-то поршень, работавший внутри. – Альберт ничего не знал, я не сказал ему, что сменил фамилию. Я решил уехать от него как можно дальше. Обосновался в Нью-Йорке, начал заниматься бизнесом... Но я всегда следил за ним, опасаясь, что он узнает, чем я занимаюсь, снова будет приносить мне неприятности, вымогать деньги, объявит о нашем родстве... Мой брат был неисправимым мошенником. Наш отец работал в школе, учил рисованию и сам писал картины. Мы росли в рафинированной, культурной атмосфере. Не могу понять, почему Альберт должен был ступить на дурной путь...

– Ваша древняя история мне не нужна, сообщите последние факты. Ведь вы посетили Гримшоу в отеле вечером в тот четверг?

Слоун вздохнул:

– Думаю, что теперь отрицать это не имеет смысла... Да. Я следил за всеми его кошмарными достижениями, видел, как он скатывается все ниже и ниже, – но он не знал, что я наблюдаю. Я знал, что он сидит в Синг-Синг, и ждал, когда он освободится. Во вторник его выпустили, я узнал, где он остановился, и в четверг вечером пошел в Отель «Бенедикт», чтобы поговорить. От одной мысли, что он будет жить в Нью-Йорке, мне становилось не по себе. Я хотел, чтобы он... ну, убрался куда-нибудь.

– И он убрался – это точно, – мрачно произнес инспектор.

– Одну минуту, мистер Слоун, – вмешался Эллери.

Слоун дернул головой в сторону и уставился на него круглыми глазами, как сыч.

– Скажите, до этой встречи, в четверг вечером в «Бенедикте», когда вы с ним виделись в последний раз?

– Вы имеете в виду, лицом к лицу?

– Да.

– Вообще-то я не встречался и не говорил с ним с тех пор, как ношу фамилию Слоун.

– Замечательно, – прошептал Эллери и снова затянулся сигаретой.

– Что произошло между вами в тот вечер? – спросил инспектор Квин.

– Ничего, клянусь! Я просил, умолял его покинуть город. Предложил ему деньги... Он удивился, когда меня увидел, и, мне кажется, почему-то злорадствовал. Будто о встрече со мной он думал меньше всего на свете, но это и не было ему неприятно... Я сразу понял, что сделал ошибку, придя к нему, что мне следовало держаться подальше и не будить спящую собаку. Ведь он сказал, что несколько лет даже не вспоминал обо мне – почти забыл, что у него есть брат, – это точные его слова. Но было уже поздно. Я предложил ему пять тысяч долларов, чтобы он уехал из города и не возвращался. Деньги я принес с собой, в мелких купюрах. Он обещал, схватил деньги, и я ушел.

– После этого вы видели его еще хоть раз живым?

– Нет, нет! Я думал, он уехал. Когда гроб открыли и я увидел его там...

Эллери протянул как бы с ленцой:

– А во время беседы с вездесущим Альбертом вы назвали имя, под которым вас теперь знают?

Слоун ужаснулся:

– Что вы, нет. Нет, конечно. Для меня ведь это что-то вроде самозащиты. Думаю, что он не мог даже заподозрить, что я больше не Гилберт Гримшоу. Вот поэтому я так и удивился, когда инспектор сказал, что ему известно о нашем родстве. Просто непостижимо, каким образом...

– Вы говорите, – быстро сказал Эллери, – никто не знает, что Гилберт Слоун и Альберт Гримшоу – братья?

– Точно. – Слоун снова вытер лоб. – Во-первых, я не говорил ни одной живой душе, что у меня вообще есть брат, – даже жене не говорил. А Альберт не мог никому это сказать, поскольку хотя и знал, что где-то у него есть брат, но не предполагал, что меня зовут Гилберт Слоун. И когда я и тот вечер приходил к нему в номер, он тоже этого не знал.

– Забавно, – буркнул инспектор.

Эллери спросил:

– Мистер Слоун, а ваш брат знал, что вы связаны с Георгом Халкисом?

– О нет! В этом я уверен. Он даже спросил меня, чем я занимаюсь, так, знаете ли, шутливо, но я, естественно, не стал отвечать. Я не хотел, чтобы он меня разыскал.

– Еще один момент. В тот четверг вы где-то встретились с братом, а затем вошли в отель вместе с ним?

– Нет, я был один. Я вошел в вестибюль почти по следам Альберта и еще одного человека, закутанного...

Инспектор издал негромкое восклицание.

– ...закутанного до самых глаз. Лица его я не видел. За Альбертом я не следил и не знаю, откуда он пришел. Но, увидев его, я спросил у служащего за стойкой номер его комнаты и отправился наверх за Альбертом и его спутником. Немного подождав у разветвления коридора на третьем этаже и решив, что второй мужчина ушел, я поговорил с Альбертом и убрался из этого места...

– Вы следили за дверью номера 314? – резко спросил Эллери.

– И да, и нет. Я полагаю, что спутник Альберта выскользнул, когда я не смотрел. Я подождал немного, потом подошел к двери номера и постучал. Альберт открыл не сразу, через минуту-другую...

– И в комнате было пусто?

– Да. Альберт не упоминал о предыдущем госте, и я предположил, что это был его знакомый по отелю, который ушел, пока я ждал. – Слоун вздохнул. – Мне было не до лишних вопросов: слишком хотелось поскорее покончить с этим делом и уйти. Ну, мы поговорили, о чем я уже вам рассказал, и я удалился. Разговор с ним меня очень успокоил.

И вдруг инспектор сказал:

– Это все.

Слоун подпрыгнул:

– Спасибо, инспектор. Благодарю вас за вашу предупредительность. Великолепно! Вам тоже, мистер Квин. Не то чтобы я в это верил – допросы третьей степени и все прочее... – Он ослабил узел галстука. У Вели затряслись плечи как склоны Везувия во время извержения. – Думаю, мне пора, – с дрожью в голосе произнес Слоун. – Еще нужно завершить одну работу в галерее. Ну...

Все молчали, глядя на него. Слоун что-то еще пробормотал, издал звук, поразительно похожий на хихиканье, и выскользнул из библиотеки. Через несколько секунд они услышали, как хлопнула парадная дверь.

– Томас, – сказал инспектор Квин, – мне нужна полная копия регистрационного журнала из отеля «Бенедикт» с фамилиями всех, кто находился там в четверг и пятницу, тридцатого и первого.

– Значит, ты считаешь, – изумился Эллери, – ты, как и Слоун, думаешь, что спутник Гримшоу мог жить в отеле?

Инспектор начал наливаться краской.

– А почему нет? Ты так не считаешь?

Эллери вздохнул.

Как раз в этот момент в библиотеку ворвался Пеппер – пальто нараспашку, розовощекое лицо еще больше раскраснелось от ветра, глаза сияют – и скорей потребовал дать ему взглянуть на тот клочок завещания, который они выудили из печи в соседнем доме. Пока Пеппер вместе с инспектором у стола под ярким светом рассматривали обрывок, Эллери опять отдался размышлениям.

– Трудно сказать, – пожал плечами Пеппер. – Прямо сей момент у меня не возникает возражений. Это вполне может оказаться частью подлинного документа. Почерк, кажется, тот же самый.

– Мы это проверим.

– Разумеется. – Пеппер снял, наконец, пальто. – Если мы установим, что это фрагмент последнего завещания Халкиса, и соединим его с рассказом мистера Нокса, то, боюсь, мы втянемся в один из тех завещательных конфликтов, которые делают жизнь судьи по наследствам не такой скучной.

– Что ты хочешь сказать?

– Да если мы не докажем, что это завещание было подписано наследодателем под давлением, тогда галерея Халкиса перейдет в собственность покойного Альберта Гримшоу!

Они посмотрели друг на друга. Инспектор протянул:

– Понимаю. А ближайший родственник Гримшоу, вероятно, Слоун...

– При подозрительных обстоятельствах, – пробормотал Эллери.

– То есть вы думаете, что Слоун предпочел бы более надежный способ получения наследства – через жену?

– А ты, Пеппер, что предпочел бы, если бы оказался на месте Слоуна?

– В этом что-то есть...

Инспектор пересказал Пепперу суть разговора со Слоуном, закончившегося несколько минут назад. После этого они снова уставились на маленький обгоревший клочок бумаги, но как-то беспомощно.

Пеппер встряхнулся:

– Первое, что нужно сделать, – это встретиться с Вудрафом и сравнить этот фрагмент с копией, хранящейся у него в офисе. В сочетании с экспертизой почерка...

Они резко обернулись на звук легких шагов, донесшийся из холла. В дверях возникла миссис Вриленд, облаченная в поблескивающее черное платье. Пеппер быстро сунул клочок в карман, а инспектор непринужденно пригласил:

– Входите, миссис Вриленд. Вы хотели меня видеть?

– Да, – ответила она почти шепотом и, обернувшись, внимательно оглядела холл, потом быстро вошла и закрыла за собой дверь.

В ее манерах чувствовалась какая-то необычность – подавляемая эмоция, которую мужчинам трудно определить, прорывалась-таки в пылающих щеках и искрящихся глазах. Ну и как водится, «грудь ее бурно вздымалась». Красивое лицо дышало злостью.

Инспектор предложил ей кресло, но она отказалась, просто стояла у закрытой двери, не скрывая опасений и словно ловя звуки в холле. Инспектор прищурился, Пеппер сдвинул брови, и даже Эллери посмотрел на нее с интересом.

– Ну и в чем же дело, миссис Вриленд?

– Только в одном, инспектор Квин, – прошептала она. – Я кое-что утаила...

– Да?

– Мне нужно рассказать одну историю – историю, которая должна вам показаться очень интересной. – Ее влажные черные ресницы опустились на глаза и спрятали их. Когда она взмахнула ресницами вверх, взгляд приобрел твердость черного дерева. – Неделю назад, в ночь со среды на четверг...

– Через день после похорон? – быстро спросил инспектор.

– Да. В прошлую среду вечером я очень долго не могла заснуть, – прошептала она. – Бессонница, знаете ли, я часто страдаю от бессонницы. Я встала с постели и подошла к окну. Окно моей спальни выходит во двор позади дома. И мне случилось увидеть человека, который крался по двору к кладбищенской калитке. Он прошел на кладбище, инспектор Квин!

– Действительно очень интересно, миссис Вриленд, – любезно произнес инспектор. – Кто же этот человек?

– Гилберт Слоун!

Сказано это было очень пылко и отчего-то ядовито. Она удерживала их взгляды своими огромными, мерцающими черными глазами, и чувство, почти сладострастно злобное, кривило ей губы. В этот момент она была страшна и убедительна. Инспектор сморгнул, а Пеппер торжествующе сжал кулак. И только Эллери ничуть не взволновался: он изучал эту женщину, как бактерию на стекле под микроскопом.

– Гилберт Слоун. Вы уверены, миссис Вриленд?

– Абсолютно. – Сказала, как хлыстом ударила.

Инспектор поднял узенькие свои плечи.

– Раз так, это очень серьезно, миссис Вриленд. Вы должны быть скрупулезно точны в передаче информации. Расскажите мне только о том, что вы видели, – ни больше ни меньше. Когда вы выглянули в окно, вы видели, откуда вышел мистер Слоун?

– Он возник из тени под моим окном. Не могу сказать, вышел ли он из тени этого дома или нет, но я думаю, что он шел из подвала Халкиса. По крайней мере, у меня создалось такое впечатление.

– Как он был одет?

– В фетровой шляпе и пальто.

– Миссис Вриленд.

Она обернулась на голос Эллери.

– Было очень поздно?

– Да. Не знаю точно, который был час. Но наверное, хорошо за полночь.

– В это время во дворе совершенная темень, – мягко заметил Эллери.

Ее шея заметно напряглась.

– О, я понимаю, что вы подумали! Вы подумали, что на самом деле я его не узнала! Но это был он, говорю вам!

– Вы смогли разглядеть его лицо, миссис Вриленд?

– Нет, не смогла. Но это был Гилберт, я узнала бы его где угодно, в любое время, при любых обстоятельствах... – Она прикусила губу. Пеппер глубокомысленно кивнул, а инспектор нахмурился.

– Тогда, если возникнет необходимость, вы должны будете поклясться, что в ту ночь видели во дворе Гилберта Слоуна и что он шел на кладбище, – сказал Квин-старший.

– Да. Я поклянусь. – Она искоса взглянула на Эллери.

– Когда он скрылся на кладбище, вы остались у окна? – спросил Пеппер.

– Да. Он снова появился минут через двадцать. Шел он быстро, оглядываясь по сторонам, будто не хотел, чтобы его увидели, и исчез в тени прямо под моим окном. Я уверена, что он вошел в этот дом.

– Видели что-нибудь еще? – не унимался Пеппер.

– Господи, – с ожесточением воскликнула она, – разве этого мало?

Инспектор поерзал и нацелил свой острый нос прямо ей в грудь.

– Когда вы в первый раз увидели, что он идет на кладбище, нес он что-нибудь?

– Нет.

Инспектор отвернулся, чтобы скрыть разочарование. Эллери подчеркнуто медлительно спросил:

– Почему же с такой интересной историей вы не выступили раньше, миссис Вриленд?

И опять она посмотрела на него, уловив в его невозмутимой и слегка язвительной рассудительности нотку недоверия.

– Я не понимала, что это важно!

– А ведь это важно, миссис Вриленд.

– И я вспомнила об этом только теперь.

– Гм... – произнес инспектор. – Это все, миссис Вриленд?

– Да.

– Тогда прошу вас больше никому не повторять этот рассказ. Ни-ко-му. Можете идти.

Тот железный стержень внутри, который поддерживал ее внезапно сломался. Напряжение отпустило, и она сразу постарела. Медленно и устало она спросила:

– Но вы собираетесь что-нибудь предпринять?

– Пожалуйста, идите, миссис Вриленд.

Она повернула ручку двери и, не оглядываясь, вышла. Инспектор закрыл за ней дверь и необычным манером потер руки – словно вымыл.

– Ну, – оживленно произнес он, – вот это совсем другое дело. Ей-богу, эта милашка говорит правду! И дело начинает выглядеть как...

– Ты, наверное, заметил, – остановил его Эллери, – что эта леди вообще не видела джентльмена в лицо.

– Вы думаете, она лжет? – спросил Пеппер.

– Я думаю, она сказала то, что ей кажется правдой. Женская психология – вещь тонкая.

– Но ты признаешь, – сказал инспектор, – что с большой долей вероятности это мог быть Слоун?

– О да, – скучным голосом отозвался Эллери и неопределенно взмахнул рукой.

– Мы должны кое-что сделать безотлагательно. – Пеппер решительно сжал челюсти. – Предлагаю осмотреть комнаты мистера Слоуна наверху.

– Полностью согласен. – Инспектор кипел энергией. – Идешь, Эл?

Эллери вздохнул и безнадежно потащился следом. В коридоре они увидели торопливо удалявшуюся фигуру Дельфины Слоун. Она обернулась – лицо пылает, глаза лихорадочно блестят – и скрылась за дверью гостиной.

Инспектор замер на месте.

– Надеюсь, она не подслушивала.

Он встревожился. Покачав головой, он направился по коридору к лестнице, и они поднялись на верхний этаж. На лестничной площадке старик остановился, огляделся, свернул налево и постучал в ближнюю дверь. Тут же на пороге возникла миссис Вриленд.

– Вы меня очень обяжете, мадам, – прошептал он, – если спуститесь в гостиную и задержите там миссис Слоун, пока мы не вернемся. – Он подмигнул ей, она кивнула в ответ, закрыла дверь и сбежала по лестнице. – По крайней мере, нам не помешают, – довольно произнес старик. – Пойдемте, ребята.

* * *

Личные апартаменты семьи Слоун состояли из двух комнат на верхнем этаже – гостиной и спальни.

Эллери отказался участвовать в обыске. Он стоял в ленивой позе и наблюдал, как инспектор и Пеппер тщательно осматривают спальню – ящики, гардероб и стенные шкафы. Инспектор действовал продуманно. Ничего не могло укрыться от его внимания – он опускался на колени и ощупывал пол под ковром, простукивал стены, исследовал шкафы внутри. Но все зря. Им с Пеппером не попалось ни кусочка, ни обрывка, заслуживающих, чтобы на них взглянули дважды.

Затем они вернулись в гостиную и принялись обследовать ее. Эллери равнодушно прислонился к стене. Достал сигарету из портсигара, зажал ее тонкими губами, чиркнул спичкой – и тут же, тряхнув рукой, погасил огонь: неподходящее место для курения. И сигарету, и обгоревшую спичку он аккуратно положил в карман.

И вот, когда стало казаться, что провал их затеи неминуем, пришло открытие. Оно было сделано благодаря пытливой въедливости Пеппера. Он долго возился у старинного резного письменного стола в углу: огладил каждую завитушку, обыскал все ящики, но не обнаружил ничего хоть мало-мальски подозрительного; и все-таки не отходил от стола, просто навис под ним и гипнотизировал взглядом, пока большая коробка для табака не защекотала нервы. Он поднял крышку. Коробка была полна трубочного табака.

– Удобное местечко для... – пробормотал Пеппер и осекся, поскольку его рука, погруженная во влажный табак, наткнулась на холодный металлический предмет. – Господи! – тихо ахнул он.

Инспектор, ползавший вокруг камина, вскочил на ноги, растер по щеке пятно сажи и подбежал к столу. Эллери вмиг расстался с безразличием и пристроился в кильватер к инспектору.

В дрожащей руке Пеппера среди крошек табака лежал ключ.

Инспектор выхватил его у помощника окружного прокурора.

– Он похож... – начал он, но вдруг захлопнул рот и упрятал ключ в карман пиджака. – Я думаю, этого нам вот как хватит, Пеппер. Давайте-ка отсюда. Если этот ключ подойдет туда, куда, я догадываюсь, он должен подойти, то тут, черт побери, такое веселье подымется!

Быстро и со всеми предосторожностями они покинули гостиную. Под лестницей обнаружили сержанта Вели.

– Послал человека за журналом регистрации в «Бенедикт», – забубнил Вели, – вот-вот должен быть.

– Сейчас это не горит, Томас.

Инспектор схватил Вели за руку, огляделся – никого. Он достал ключ из кармана, вложил в ладонь Вели и прошептал несколько слов на ухо. Вели кивнул и зашагал в холл. Через пару секунд они услышали, как он вышел на улицу.

– Ну, джентльмены, – ликующе засиял глазами инспектор и порывисто вдохнул понюшку, – ну, джентльмены... – а-ах! Чих! – похоже, нам здорово повезло. Зайдем-ка в библиотеку, чтобы не топтаться в коридоре.

Он загнал Пеппера и Эллери в кабинет, оставил щелку в двери и остался стоять рядом с ней. Они молча ждали, на тонком лице Эллери к выражению усталости добавилась надежда. Внезапно старик распахнул дверь, ухватил кого-то за ней и втащил сержанта Вели.

Дверь он сразу закрыл. Насмешливый вид Вели выдавал сильное волнение.

– Ну, Томас... ну, ну?

– Тот самый, будьте уверены!

– Вижу тебя, Иерусалим! – вскричал инспектор. – Ключ из коробки Слоуна подходит к подвальной двери пустого дома Нокса!