Текст книги "Темный рыцарь"

Я глубоко признательна моему издателю Кэтрин Тиген за ее выдающийся талант, дружелюбие, советы и энтузиазм. Не будь ее, не было бы и продолжения книги.

Моему агенту Элен Левин я чрезвычайно благодарна за советы, знания, опыт и дружбу.

Множество благодарностей Джулии Хитмен за все ее старания, электронные письма, так помогавшие мне, и оптимистичный характер.

Крепко обнимаю моего брата Марка Шрайбера за его неизменное великодушие и поддержку.

1

Это было как последний гвоздь, вбитый в крышку гроба.

Мы с Беки расположились у меня в темной спальне и с головой ушли в классический культовый фильм ужасов восьмидесятых годов «Целующиеся гробы». Роковая женщина Дженни, юная худосочная блондинка в белом хлопковом платье самого минимального размера, отчаянно бежала по извилистой скалистой тропинке к дому с привидениями, стоявшему на отшибе. Яркие прожилки молний вспыхивали над ее головой под проливным дождем.

Лишь прошлой ночью Дженни узнала, кем на самом деле является ее жених. Она наткнулась на тайное подземелье и увидела, как он выбирается из гроба. Стильный Владимир Ливингстон, известный английский профессор, оказался не простым смертным, а очень даже бессмертным кровососущим вампиром. Он заслышал пронзительные вопли Дженни, тут же прикрыл свои клыки черным плащом, но его красные глаза остались на виду. Они жадно, неотрывно смотрели на нее.

– В этом состоянии ты не можешь свидетельствовать против меня, – произнесла я одновременно с вампиром.

Дженни не обратилась в бегство, она потянулась к своему жениху. Ее возлюбленный вампир зарычал, нехотя отступил в тень и исчез.

Этот ужастик переживал новый всплеск популярности среди готов и подобной им публики. Народ валом валил в ретрокинотеатры в костюмах героев, зрители в унисон выкрикивали строчки из кинофильма и разыгрывали различные роли перед экраном. Я дюжину раз видела этот фильм дома на DVD и помнила все слова наизусть, но мне, увы, ни разу не довелось поучаствовать в театрализованных представлениях, а Беки так вообще смотрела этот шедевр в первый раз.

Мы сидели в моей комнате и не отрывали глаз от экрана. Беки непроизвольно впилась в мою руку обкусанными ногтями, покрашенными кроваво-красным лаком, когда Дженни медленно отворила скрипучую деревянную арочную дверь в подземелье. Малышка тихонько спустилась по массивной винтовой лестнице в темный подвал Владимира, увидела бетон, кирпич, факелы и паутину на стенах. В центре помещения стоял простой черный гроб, вокруг которого была разбросана земля. Дженни осторожно приблизилась к гробу, напряглась изо всех сил и подняла тяжелую крышку.

Скрипичное сопровождение подчеркивало кульминацию. Дженни заглянула внутрь. Гроб был пуст. Беки ахнула.

– Он исчез!

На мои глаза навернулись слезы. Мне казалось, что на экране я вижу чуть ли не саму себя. Мой любимый, Александр Стерлинг, исчез в ночи двое суток тому назад, вскоре после того, как я обнаружила, что он тоже вампир.

Дженни склонилась над пустым гробом и зарыдала так мелодраматично, как могут только актрисы в фильмах второй категории. Слеза угрожала скатиться из моего глаза, и я, чтобы не увидела Беки, утерла ее тыльной стороной ладони, а потом нажала на пульте кнопку «Стоп». Экран погас.

– Зачем ты выключила телевизор? – спросила Беки, и даже в темноте я уловила досаду на ее лице.

Предательская слеза все же скатилась по щеке, блеснув в свете огонька свечи.

– Я видела этот фильм сто раз, – сказала я, поднялась и извлекла диск.

– Но я-то его не видела, – жалобно промямлила Беки. – Что происходит потом?

– Вот потом и досмотрим, – заверила я ее и убрала диск на место.

– Если бы Мэтт был вампиром, то я бы позволила ему кусать меня в любое время, когда захочет, – стала размышлять Беки вслух, имея в виду своего нового ухажера.

– На самом деле ты сама не знаешь, как поступила бы в такой ситуации, – только и сказала я.

– Я бы позволила ему укусить меня, – упрямо твердила подружка.

– Время уже позднее, – пробормотала я и включила свет.

Последние две ночи, прошедшие с момента исчезновения Александра, я не смыкала глаз, и теперь они были чернее, чем тени, которыми я пользовалась.

– Да, мне нужно позвонить Мэтту до девяти, – сказала Беки и бросила взгляд на мой будильник «Кошмар перед Рождеством» [1] . – Может, вы с Александром встретите нас и мы вместе сходим завтра в кино? – предложила она и схватила свою джинсовую куртку со спинки моего компьютерного стула.

– Э… нет, завтра не получится. – Я помедлила, задувая свечи. – Может быть, на следующей неделе.

– Почему на следующей неделе? Я не видела его с самой вечеринки.

– Я же говорила тебе, что Александр готовится к экзаменам.

– Я уверена в том, что он расщелкает их как орешки, – сказала Беки. – Парень сидит за книжками и днем, и ночью.

Конечно, сказать, что Александр исчез, я не могла никому, даже Беки, тем более что и сама толком не знала, в чем тут дело. Но главное состояло в том, что я отказывалась в это верить.

«Исчез» – от этого слова меня мутило, а в горле вставал комок. От одной только мысли о том, что придется объяснять родителям, как это Александр вдруг покинул Занудвилль, у меня на глаза наворачивались слезы. Я не могла смириться с этим фактом, тем паче рассказать об этом.

Мне не хотелось, чтобы по городу пополз очередной слух. Если выяснится, что Александр переехал неожиданно, без предупреждения и видимого повода, кто знает, к каким выводам придут сплетники. На данный момент мне надо было сохранить статус-кво, то есть видимость нормального положения, до тех пор, пока Бюро расследований Рэйвен не разработает план действий, потратив на это несколько дней.

– Мы скоро встретимся вчетвером, – пообещала я Беки, провожая ее к машине.

– Мне ужасно хочется узнать, что будет с Дженни, – сказала подружка, садясь в пикап.

– Она попытается найти Владимира.

Беки закрыла дверцу и опустила окно.

– Если бы я обнаружила, что Мэтт вампир и что он исчез, то я бы стала его искать, – уверенно заявила она. – Не сомневаюсь в том, что ты сделала бы то же самое для Александра.

Честно скажу, слова подружки меня просто ошеломили. Почему мне не пришло это в голову раньше? Почему все это время я только и делала, что пыталась придумать для других правдоподобное объяснение отсутствия Александра? Почему мне даже в голову не пришло взять да и попробовать выяснить, куда он запропастился? Спасибо Беки, мне больше не нужно вскакивать всякий раз, когда звонит телефон, и узнавать, что это звонок моей маме.

«Беки права, – сказала я себе, махая отъезжавшей подружке. – Я должна его отыскать!»

– Я к Александру. Надолго не задержусь, – крикнула я маме, которая сидела в гостиной, увлеченно разглядывая рекламный каталог.

По моим жилам пробежала вспышка электричества, которое отключилось, когда исчез мой парень-гот. Я схватила плащ и побежала к особняку, чтобы искать любые улики, способные натолкнуть меня на местонахождение Александра. Я не могла допустить, чтобы мой любимый исчез, не оставив ниточки, за которую зацепилось бы мое Бюро расследований, по сравнению с которым Нэнси Дрю [2] мало что значила.

Хотя стать вампиром было моей давнишней мечтой, но я растерялась, столкнувшись с этой перспективой в реальности. Александр уже сделал то, что делают все великие вампиры, – он преобразил меня. Я тосковала о нем каждую минуту, жаждала его улыбки и мечтала о его прикосновениях. Но неужели мне и в самом деле необходимо реально перевоплотиться, чтобы стать настоящей подругой вампира? Смогу ли я провести всю свою жизнь в еще большем отчуждении от всех, чем то, которое я испытывала, будучи изгоем-готом? Уверенности в этом у меня не было, но все равно мне обязательно нужно было дать ему знать, что я люблю его, кем бы он ни был.

Всю свою жизнь я выказывала бунтарское пристрастие к ночной и темной стороне бытия, чем возмущала весь наш скучный, заурядный Занудвилль. Надо мной насмехались пижоны вроде Тревора Митчелла, дразнили и изводили одноклассники, учителя смотрели на меня как на циркового уродца. Единственной моей подругой была Беки, но у нас никогда не было общих интересов в музыке или моде, да и наши характеры были полярно противоположны.

Когда Александр Стерлинг поселился в особняке на Бенсон-хилл, я в первый раз в жизни почувствовала, что не одинока. Меня тянуло к нему еще до того, как я познакомилась с ним, когда увидела его на темной дороге. Стоило фарам Беки выхватить из тьмы его бледное потрясающее лицо, и у меня захватило дух. Потом, когда он застал меня в особняке, я снова увидела его и испытала чувство, которого никогда раньше не знала. Мне стало ясно, что я должна быть с ним.

Бледный гот не только носил черный прикид и армейские ботинки, как и я, но, как выяснилось, когда мы стали встречаться, и музыку любил ту же. Оказалось, что у нас не только сходные вкусы. Гораздо важнее было то, что у нас одинаковые желания и мечты. Александр понимал, что такое одиночество, изоляция, непохожесть. Он не понаслышке знал, каково это, когда о тебе судят по тому, что ты носишь и как ты выглядишь, по тому, что ты учишься дома и не ходишь в школу, выражаешь себя с помощью кисти и красок, а не футбольного мяча.

Оказавшись с ним, я наконец обрела не только внимание, но и понимание. Он не судил, не насмехался и не дразнил меня за то, как я выгляжу, принимал меня такой, какая я есть, оценил мою душу. Когда Александр исчез неизвестно куда, я почувствовала себя более одинокой, чем до встречи с ним.

Благодаря тому, что кирпич придерживал окно приоткрытым, я пробралась в подвал особняка. Полная луна освещала зеркала, накрытые белыми простынями, небрежно сложенные картонные коробки и журнальный столик в форме гроба. Сердце мое упало, когда я снова увидела, что исчезли ящики, наполненные землей.

В прошлый раз, когда я без всякого разрешения обыскивала особняк, меня воодушевляла надежда на пугающие открытия. Тогда мне попались на глаза ящики с надписью «Грунт» и маркировкой румынской таможни. Я обнаружила древнее фамильное древо, включавшее имя Александра, без дат рождения или смерти. Теперь меня пугало другое, то, чего я, может быть, не найду.

Наверху исчезли портреты, украшавшие стены. Я прошла по коридору на кухню и обнаружила практически пустой холодильник. Однако старинный фарфор и оловянные кубки по-прежнему стояли в застекленных шкафах, а на черном гранитном выступе я заметила незажженную свечу и коробку спичек. При ее свете я бродила по пустым коридорам, и широкие половицы поскрипывали под моими ногами так, как будто одинокий особняк плакал.

В гостиную сквозь щели в красных бархатных шторах проникал лунный свет. Мебель и здесь была накрыта белыми простынями. Я совсем расстроилась и направилась к большой лестнице.

Наверху не пульсировала музыка. Слышно было, как ветер налетает на ставни. Таинственный особняк больше не наполнял мою кровь волнами возбуждения, лишь изредка по коже пробегал холодок. Я поднялась по лестнице и вошла в кабинет, где когда-то встретил меня мой рыцарь ночи с букетиком только что сорванных маргариток.

Дальше располагалась библиотека, которая тоже показалась мне покинутой. Книги покрылись пылью, читать их было некому.

Спальня Джеймсона имела совершенно спартанский вид. Там находилась лишь узкая, идеально застеленная кровать. В платяном шкафу дворецкого не было ни одежды, ни плащей, ни обуви.

В хозяйской спальне стояла кровать под черным кружевным балдахином, свисавшим с готических стоек. Я уставилась на туалетный столик без зеркала, который стоял напротив кровати. Гребешки, щетки и лаки для ногтей черного, серого и коричневого оттенков, принадлежавшие матери моего принца, исчезли. У меня, кстати сказать, не было случая познакомиться с родителями Александра, да, признаться, не было и уверенности в том, что они вообще существуют.

Терзаясь любопытством, я задержалась у подножия лестницы, которая вела на чердак. Интересно, с какими чувствами покидал Александр город после того, как большинство жителей наконец приняли его как своего?

Я поднялась по узенькой лесенке в мансарду, задула оплывшую свечу и вошла в покинутую спальню, в которую он приглашал меня всего два дня тому назад. Его двуспальный тюфяк так и лежал на полу незастланным. Это типично для любого подростка, пусть даже и вампира.

Мольберт стоял в углу и был пуст. Пол был заляпан красками, а все картины исчезли, в том числе и та, которую он написал для меня. Это был мой портрет, на котором я изображена одетой для Снежного бала, с паучьим колечком, вампирскими зубами, корзинкой и «сникерсом».

На крышке кроваво-красной баночки с краской, стоявшей под мольбертом, лежал почтовый конверт. Я поднесла его к лунному свету.

Письмо адресовалось Александру, на конверте была румынская марка. Обратного адреса не было, штемпель оказался нечитабельным. Конверт был вскрыт. Я не устояла перед искушением, запустила пальцы внутрь и извлекла красный листок. Черными чернилами там было написано:

«Александр, он уже в пути!»

К сожалению, остальная часть письма была оторвана. Я не знала, от кого это письмо и о чем оно. Интересно, какую важную информацию оно могло содержать? Может быть, я узнала бы и тайну местонахождения моего гота. Это все равно что смотреть фильм, не зная, чем он закончится. И кто такой «он»?

Я подошла к окну и уставилась на луну. Это было то самое окно, где, по слухам, люди видели призрак его бабушки. Мне казалось, что у нас с баронессой схожая судьба. Она утратила любовь всей жизни и была обречена жить в одиночестве, храня свою тайну. Кто знает, может быть, подобная участь не минует и меня?

Куда направился Александр? Обратно в Румынию? Я купила бы билет в Европу, если оказалось бы, что другого выхода нет. Я обошла бы все тамошние замки один за другим, лишь бы только найти его.

Допустим, он остался бы здесь. Чем это могло бы обернуться, прознай горожане о его истинной сущности? Моего парня могли бы подвергнуть гонениям, забрать куда-нибудь для научных исследований. Репортеры и киношники превратили бы его жизнь в ад. А что стало бы со мной? Возможно, меня стали бы допрашивать в ФБР, осаждали бы журналюги из таблоидов. Наверное, мне пришлось бы уносить ноги и затаиться где-нибудь в укромном месте. Кто знает…

Я уже собралась выйти из комнаты, когда увидела маленькую книжицу, торчавшую из-под кровати, подняла ее и поднесла к окну, чтобы рассмотреть получше.

Неужели Александр забыл свой паспорт? Фотография была выдрана, осталось пустое место. Я поводила по нему пальцем. Интересно, откуда могла взяться фотография у вампира? Я пролистала странички. На них стояли штампы Англии, Ирландии, Италии, Франции и Соединенных Штатов.

Если в моих руках паспорт Александра, то он никак не может вернуться обратно в Румынию. Нельзя выехать из страны без паспорта. Теперь у меня появилось то, чего не было раньше. Надежда.

– Эй, ты что носишься как угорелая? – сказала мама, когда я вбежала на кухню. – От тебя грязь по всему полу.

– Я потом его помою, – торопливо сказала я.

– Может, пригласим Александра на ужин на этой неделе? – предложила мама. – Мы не видели его с той вечеринки. Похоже, ты ни с кем не хочешь им делиться.

– Конечно, – пробормотала я. – Потом поговорим. Я иду заниматься.

– Заниматься? С того самого вечера ты только и делаешь, что занимаешься. Александр оказывает на тебя положительное влияние, – сказала она.

Если бы мама только знала, что я торчала в своей комнате вовсе не за книжками, а тупо ждала звонков и электронных писем, которых так и не дождалась.

Билли с отцом смотрели в гостиной баскетбольный матч.

– А когда придет Александр? – спросил брат, когда я проходила мимо.

Что я могла ему сказать? Может быть, никогда. Ответ все же нашелся:

– Не все сразу. Не хочу слишком приучать его к вашему обществу, а то он, не ровен час, еще приохотится к игре в гольф.

– Похоже, что ты нашла себе славного парня, – одобрительно заметил отец.

– Спасибо, папа, – сказала я и вдруг подумала, что семейные пикники, праздники и каникулы мы Александром не сможем проводить вместе. – Пожалуйста, не мешайте мне, – бросила я на ходу, направляясь к себе, в пещеру летучих мышей.

– Неужели она действительно будет делать домашнее задание? – спросил папу удивленный Билли.

– Я собираюсь написать доклад, – отозвалась я. – О вампирах.

– Не сомневаюсь, что ты получишь отличную оценку, – выразил уверенность отец.

Я заперлась у себя в спальне и стала лихорадочно искать в Интернете любую информацию о местах сборищ вампиров. Где мог бы находиться Александр? В Новом Орлеане, Нью-Йорке или на Северном полюсе, где можно полгода не бояться солнечного света? Захочет ли вампир скрываться среди смертных или предпочтет затеряться среди себе подобных?

Я выбилась из сил; не снимая ботинок, легла на постель и уставилась на книжные полки с романами Брэма Стокера, афишами фильмов «Последний мальчик» и «Дракула-2000» и на комод с зеркалом, украшенный фигурками летучей мыши «Хэлло, Бэтти» [3] . Увы, на мысль о том, куда он мог исчезнуть, все это никак не наводило.

Я потянулась к настольной лампе «Эдвард Руки-ножницы» [4] и заметила на прикроватной тумбочке пудреницу Руби, ту самую, которую я нечаянно прихватила в той давней неразберихе.

Почему я не вспомнила о Руби раньше? Ведь тогда, на пикнике, Джеймсон пригласил ее на свидание. Никто не может устоять перед Руби, даже нежить!

2

На следующее утро я со всех ног помчалась в агентство «Армстронг» и оказалась там еще до открытия. Позади меня застучали каблучки и звякнули ключи. Это была Дженис Армстронг, владелица агентства.

– Где Руби? – спросила я, запыхавшись.

– По вторникам она приходит после обеда, – ответила Дженис, отпирая дверь.

– После обеда? – охнула я.

– Кстати, – сказала Дженис, наклонившись ко мне. – Ты знаешь что-нибудь о дворецком Александра?

– Чудике? – спросила я. – То есть о Джеймсоне, да?

– У них должно было быть свидание, – сообщила она, включая свет в офисе и налаживая термостат.

– И как оно прошло? – как бы между прочим полюбопытствовала я.

Дженис положила сумочку в верхний ящик рабочего стола, включила компьютер и посмотрела на меня.

– А ты разве не знаешь? Он не пришел, – сообщила она. – Просто поразительно! Не прийти на свидание с такой сногсшибательной красоткой, как Руби! Ему повезло, что она вообще посмотрела в его сторону!

– А он не объяснил, почему отменил свидание? – не унималась я.

– Нет. Разве Александр не сказал тебе?

– Ну, не то чтобы…

Дженис покачала головой.

– Сама знаешь, хорошего друга найти трудно. Правда, у тебя есть Александр.

Я закусила черную губу.

– Эй, а ты не опоздаешь в школу? – поинтересовалась Дженис, глянув на настенные офисные часы.

– Я всегда опаздываю! Дженис, ты можешь дать мне адрес Руби?

– А почему бы тебе не заскочить к нам на обратном пути, в конце дня?

– Знаешь, она обронила свою пудреницу…

– Ты можешь оставить ее здесь, – предложила Дженис.

Передняя дверь открылась, и вошла Руби.

Я представляла себе измученную женщину в джинсах, с сигаретой и банкой пива, но Руби выглядела шикарно, даже оказавшись в неловком положении. Она была при полном макияже, в белом свитере и плотно обтягивающих белых слаксах.

– Ты сегодня рано, – сказала Дженис.

– У меня накопилось много дел, – вздохнула Руби. – А ты что здесь делаешь? – спросила она, удивившись моему появлению.

– У меня есть одна твоя вещь.

– Если тебя прислал Джеймсон, то можешь передать ему, что я прошу меня извинить, но мне пришлось отменить встречу.

– Тебе? Но ведь он… – начала я.

Руби уселась за свой стол, включила компьютер и нечаянно опрокинула стаканчик с ручками.

– Черт подери! – воскликнула она, пытаясь ухватить ручки, которые полетели на пол.

Мы с Дженис подбежали, чтобы помочь ей их подобрать.

– Никогда раньше такого не бывало! – сердито сказала Руби. – А теперь все узнают.

– У меня постоянно все из рук валится, – утешила ее я.

– Нет, она имеет в виду Джеймсона, – прошептала мне Дженис. – Я сама несколько раз обламывалась, пока не встретила моего Джо. Но, признаюсь, дворецкий меня удивил. Это вдвойне непростительно, учитывая то, что мы устроили ту тусовку специально ради того, чтобы поддержать семью Стерлинг.

Дженис глянула на меня так хмуро, как будто в поведении Джеймсона виновата была я. У меня возникло такое чувство, будто он и меня подставил.

– Подумаешь, великая трагедия, – подала голос Руби. – В общем, он, скажем так, оказался более эксцентричным, чем я ожидала.

– Он дурак, – отрезала Дженис.

– Вообще-то это действительно странно. Он показался мне таким джентльменом, – посетовала Руби. – И этот его акцент. Наверное, этим он меня и взял.

– Ты ему нравишься, – сказала я. – Только вот…

Обе женщины посмотрели на меня, как будто ожидали раскрытия немыслимых тайн.

– Только что? – спросила Дженис.

– Только он должен был тебе позвонить.

– Ты чертовски права! Я надеюсь, ты никому об этом не говорила? – озабоченно спросила Руби. – В таком маленьком городке, как наш, тот факт, что тебя так кинули, может запросто погубить репутацию.

– Ты что-то знаешь, Рэйвен? – стала допытываться Дженис.

– Кстати, Александр ни о чем не упоминал? – спросила Руби.

Мне следовало успокоить мою бывшую начальницу. Ведь, в конце концов, именно из-за меня Джеймсону пришлось отказаться от свидания. Я не могла допустить, чтобы Руби приняла это на свой счет.

– Просто причина, по которой он отменил свидание, не имеет к тебе никакого отношения, – уклончиво сказала я.

– Держу пари, у него есть подружка, – начала размышлять Руби. – Я читала в «Космо»…

– Ничего подобного! – воскликнула я со смехом. – Но мне тоже нужно кое-что знать. Планировал ли Джеймсон какую-либо поездку?

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

– Покупал ли он билеты на самолет, интересовался ли дорожными картами? – намекнула я.

– Ты чего-то недоговариваешь.

Руби и Дженис строго уставились на меня. Но не могла же я сказать им правду, которая сводилась к тому, что Александр не отразился в зеркальце ее пудреницы.

Пудреница Руби! Я о ней почти забыла, стала доставать ее из своей сумочки, когда в дверь вошел человек, одетый в хлопковые штаны и красную рубашку поло, с огромным букетом. Отвлекшись, я уронила пудреницу обратно и закрыла молнию на сумочке.

– Руби Уайт? – осведомился посыльный.

– Я Руби, – сказала она, помахивая рукой, как будто только что выиграла в бинго.

Посыльный вручил Руби букет белых роз. Она покраснела, принимая их. Цветы для Руби? Они могли быть присланы любым из кавалеров Занудвилля.

– Что написано на карточке? – встрепенулась Дженис. – Не тот ли это игрок в гольф?

–  «Сожалею, что приветствуют вас лишь они, а не я , – прочитала вслух Руби и в изумлении подняла голову. – Искренне ваш, Джеймсон» .

– Джеймсон? – спросила я, неожиданно широко раскрыв глаза.

– Как мило! – воскликнула Дженис, наполняя водой стеклянную вазу. – Я же говорила, что он замечательный.

– Прямо не верится, – вслух подумала Руби, прижимая букет к груди.

– Что там еще написано? – спросила я.

– А разве этого недостаточно? – вздохнула Дженис, вдыхая аромат цветов и расставляя их в вазе. – Какая красота!

– Нет никакой информации, откуда был сделан заказ? – поинтересовалась я.

Руби покачала головой. Мысли ее явно витали далеко.

– Но ведь должно же быть… – пробормотала я.

Спохватившись, я подбежала к окну, выглянула на улицу и увидела посыльного, который садился в белый фургон с надписью «Магия цветов», причем буквы складывались из маргариток.

Я выбежала на улицу как раз в тот момент, когда фургон тронулся с места.

– Подождите! – крикнула я, топоча своими тяжелыми ботинками. – Вы кое-что забыли!

Но было слишком поздно. Фургон быстро завернул за угол.

Запыхавшаяся и раздосадованная, я вернулась к туристическому агентству и уже взялась за дверную ручку, когда заметила клочок бумаги, валявшийся на тротуаре. Это был бланк заказа «Магии цветов». Должно быть, он выпал из фургона. Я быстро схватила его и пробежала глазами на предмет любой ценной информации. Адрес туристического агентства был обозначен полностью, но адреса отправителя, его имени и электронной почты не было.

Потом я заметила десятизначный номер в правом углу листка.

– Можно мне позвонить по твоему телефону, Руби? – попросила я, забежав внутрь. – Я только одну минуточку.

– Конечно, – отозвалась она, расставляя розы.

В этот момент я могла бы позвонить в Африку. Ей было бы все равно.

Код показался мне странно знакомым. Я порылась в памяти и, надо же, вспомнила! Это был код городка, находившегося в паре сотен миль от нас. Там жила моя тетушка Либби. Я набрала номер. Чей голос я услышу? Александра, чудика, или я вытащила пустышку? Дзинь…

– Спасибо, что позвонили в «Гроб-клуб», – произнес зомбированный голос. – Мы работаем ночью, от заката до рассвета. Оставьте свое сообщение, если посмеете.

Телефонная трубка выскользнула из моей руки. Руби все еще возилась с цветами.

– Мой гот! – прошептала я. – «Гроб-клуб».