Текст книги "Пьянящая любовь"

Автор книги: Эллен Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

6

– Робин, я могу с вами поговорить? – непривычно официальным тоном обратился к ней Грег Салливан, едва она появилась в комнате преподавателей на следующее утро.

– В чем дело, Грег?

Робин старалась не подать виду, что ее задела холодность человека, которого она до сегодняшнего дня считала другом. Ее больно уколола перемена в поведении Грега. Даже если у него были какие-то планы на ее счет, это не давало никакого права…

– Я хотел обсудить с вами успеваемость и посещаемость некоторых студентов. У меня возникли кое-какие опасения.

– О ком идет речь? – как можно беспечнее спросила Робин, уткнувшись в расписание педсоветов.

– О мистере Макдауэлле и мисс Мадеско.

– Что касается Фриды, то я согласна. Эта девушка не отличается особой сообразительностью. Боюсь, продолжить образование в Колумбийском университете ей не помогут все деньги отца. Кстати, до меня дошли слухи, что он один из самых богатых и влиятельных людей Мехико.

– А что насчет мистера Макдауэлла? – Грег нарочно не назвал Эйдона по имени. Пусть Робин не думает, что личные обиды превысили его профессиональные интересы.

– Без ложного преувеличения… – Робин нервно сглотнула. – Эйдон Макдауэлл демонстрирует превосходные знания по моему предмету. Хорошее знание французского языка дает ему ряд преимуществ. Он может читать изучаемые произведения в оригинале, в том виде, в каком они были созданы.

– Да, но… – Грег потер подбородок. – Не могу с вами согласиться.

– Почему? – искренне удивилась Робин. – Эйдон очень начитан. Обладает аналитическим складом ума. При этом трудолюбив и усидчив, что особенно поразительно для молодого привлекательного парня, которому строят глазки все девушки курса.

– Вам виднее, – сухо отрезал Грег.

– Я говорю только о своем предмете.

– Боюсь, я все же вынужден буду выставить кандидатуру мистера Макдауэлла на отчисление.

Робин ошарашенно уставилась на коллегу. Неужели ревность настолько ослепила его? Грег Салливан всегда был, на ее взгляд, чрезмерно серьезным и прагматичным. Почему же теперь он ведет себя, как обиженный ребенок?

– Робин, если вы думаете, что мое решение связано с ва… со вчерашней сценой, – поправился Грег, – то вы заблуждаетесь.

– Мы с Эйдоном всего лишь старые приятели, – быстро вставила Робин. – Десять лет назад, будучи студенткой, я подрабатывала на летних каникулах в качестве репетитора по французскому языку. Эйдон Макдауэлл был моим учеником.

– Вы вовсе не обязаны оправдываться, – перебил ее Грег, однако от Робин не укрылась самодовольная улыбка, мелькнувшая на его лице.

Правда, через мгновение оно снова окаменело в маске высокомерного сноба.

– Видите ли, мистер Макдауэлл ни разу не появился на моих занятиях.

– Этого не может быть! – горячо возразила Робин.

– Он также не был замечен среди студентов на курсе миссис Гришэм и Роберта Лэндлоу. Видимо, ваш ученик ошибочно полагает, будто вы единственная преподавательница, предмет которой достоин его внимания. Что вы на это скажете? – язвительным тоном спросил Грег.

Робин словно парализовало. Она и понятия не имела, что Эйдон прогуливает остальные занятия. По ее предмету он по праву числился среди лучших студентов. Неужели Грег говорит правду?

– Я вас прошу не принимать поспешных решений. – Она поразилась умоляющим интонациям собственного голоса.

– Заседание ученого совета послезавтра.

– Да-да, знаю… – Робин судорожно пыталась придумать хоть одну причину, по которой Грег должен отменить принятое решение. – Позвольте мне поговорить с Эй… с мистером Макдауэллом. Я выясню, по какой причине он пропускал ваши занятия…

– Не только мои, – вставил Грег с чувством собственного превосходства.

– Если причины Эйдона неуважительные, то я с чистым сердцем проголосую за его отчисление. Хорошо?

– Только не откладывайте. Я не намерен и впредь терпеть наплевательское отношение студентов к своему предмету.

– Я выясню все сегодня же! – решительно сказала Робин.

– У вас что, ежедневные занятия с группой Макдауэлла? – подловил ее Грег.

– Если понадобится, я из-под земли его достану, – попыталась отшутиться Робин.

Вряд ли ей придется рыть землю. Вчера она сослалась на усталость и попросила отложить знакомство Эйдона с ее дочерью на день. То есть сегодня вечером Эйдон придет к ним на ужин и… Тогда-то ему мало не покажется! Вместо романтического свидания в домашней обстановке Эйдона ожидает допрос с пристрастием.

– Что ж, миссис Филлинг, я буду с нетерпением ждать вашего отчета, – с нескрываемым, даже с показным сарказмом, заметил Грег перед тем, как покинуть кабинет.

Эйдон, как и полагается джентльмену, приглашенному на ужин, явился с цветами. Нежные белые лилии хоть и не были любимыми цветами Робин, все же тронули ее сердце, истосковавшееся по мужским знакам внимания. Малютка Элис так же не была обделена. Эйдон преподнес девочке огромную коробку, перевязанную нарядными красными и оранжевыми лентами.

Элис тут же принялась распаковывать подарок. В коробке оказалась большая кукла с голубыми кудрявыми волосами. Кукла привела Элис в такой восторг, что девочка весь вечер не отходила от нового друга. Когда подошло время десерта, Робин даже начала ревновать дочь к Эйдону.

– Вот уж не думала, что моя дочь такая непостоянная, – с улыбкой заметила Робин, уложив Элис спать. – К тому же она настоящая кокетка. Заметил, как она хихикала и строила тебе глазки?

Эйдон смущенно покраснел.

– Прекрати. Элис само очарование. Настоящая маленькая принцесса.

– А у тебя талант общаться с детьми, – заметила Робин.

Эйдон пожал плечами.

– Честно говоря, не знаю откуда. Никогда не было младших братьев и сестер… Да и друзья пока не обзавелись детьми. – Последняя фраза показалась Эйдону почему-то обидной для Робин, и он виновато улыбнулся.

– Значит, у тебя врожденный дар, – ответила Робин, и не подумав обижаться. Что из того, что у нее ребенок? Женщине в тридцать два иметь четырехлетнего ребенка скорее поздно, чем рано. – Как и к литературе. А как насчет других предметов? Например, каковы твои успехи в экономике или истории? Салливан не слишком вас гоняет? А Лэндлоу еще не задурил вам мозги своими теориями?

Эйдон низко опустил голову. Боже, Робин мечтала, чтобы он ответил, что Салливан его раздражает, а Лэндлоу – непризнанный гений.

– Эйдон, ответь хоть что-нибудь, – взмолилась Робин после затянувшегося молчания. – Так, значит, Салливан не солгал? Ты в самом деле не ходишь на занятия?

– Робин, позволь мне все объяснить…

– Вот именно. Я жду объяснений!

– Робин, я не из тех людей, которые с пеленок мечтают о Колумбийском университете. Да, я уважаю его выпускников, преподавателей… Но я никогда не приходил в благоговейный трепет при мысли о том, что мне посчастливится учиться в одном из вузов Лиги плюща.

– Тогда что ты здесь делаешь? – упавшим голосом спросила она.

– Робин, пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя виноватым. Просто… это не мое.

– А что же тогда «твое»? Виноделие? Ты хочешь пойти по стопам отца?

Эйдон кивнул.

– Вообще-то я уже месяц работаю сомелье в одном из лучших ресторанов на Манхэттене. Для двадцатичетырехлетнего парня вроде меня это огромная честь.

Робин уловила в голосе Эйдона знакомые интонации. Именно с таким восторгом она рассказывала бывшим одноклассникам о том, что стала стипендиатом университета, о котором многие даже и не мечтали.

– Сомелье? Это что-то вроде консультанта по винам?

Эйдон улыбнулся.

– Робин, как давно ты была в ресторане? Я имею в виду приличное заведение с хорошей винной картой и опытным сомелье?

– Сейчас речь не обо мне! – огрызнулась она.

– Я не знаю, как насчет того, чтобы найти в вине истину, но я нашел в нем свое призвание. Сомелье – это человек, ответственный за подачу напитков в ресторане, дающий советы по выбору вин. Помимо отменного вкуса и обоняния, этот человек должен быть общительным, эрудированным и обаятельным. Ты даже не представляешь, как много вопросов порой возникает у клиентов. Начиная от того, из какого бокала что полагается пить, и заканчивая тем, к какому блюдо какое вино подать. Едва мне исполнилось восемнадцать, как я отправился в Париж в школу сомелье. Я был лучшим!

– Не сомневаюсь, – с изрядной долей скепсиса проронила Робин. – Тогда что ты делаешь здесь?

– Тебе не понравится то, что я скажу, – предупредил он, загадочно улыбаясь.

– Попробую не растаять от твоих слов.

– Я предупреждал…

– Эйдон, ради всего святого, я сегодня защищала тебя перед Салливаном. Я буквально поручилась за тебя, а ты… ты…

– Я люблю тебя.

– Ч-что?..

– Ты не ослышалась. Только что я признался тебя в любви.

– Эйдон, это не смешно.

– А кто шутит? Ты мне не веришь?

– А почему я должна тебе верить? Ты обманывал меня все это время. Я-то думала, что ты хочешь получить престижное образование… А я еще возлагала на тебя надежды… Знаешь, в конце каждого учебного года преподаватели подают ректору список наиболее одаренных студентов и…

Эйдон едва заметно улыбнулся и приблизился к Робин. Похоже, известие о том, что он не собирается становиться кабинетной крысой, ее не на шутку расстроило.

– Правда в том, что я вернулся в Америку и поступил в университет только ради тебя. Почти случайно я узнал, где ты преподаешь и… Между прочим, отец до сих пор шлет проклятия в мой адрес и призывает одуматься и вернуться к семейному делу.

– А ты?

Эйдон пожал плечами.

– Я ведь уже говорил, что это от многого зависит. Я хочу быть рядом с тобой, но мне надоело прятаться. Помнишь Камиллу Оверлэйм?

– Разумеется. – Еще бы Робин забыла имя соперницы!

– Так вот пару дней назад она вместе со своей матерью ужинала в том самом ресторане, где я работаю.

– Так, значит…

Счастливая улыбка, озарившая лицо Робин, удивила Эйдона, но он продолжил рассказ:

– Я попросил ее пока никому не рассказывать в университете о том, что работаю сомелье. Собственно, на учебу у меня почти не остается времени.

– Было бы желание, – скептично заметила Робин.

– Вот именно. Меня интересует только французская литература. И только потому, что преподаешь ее ты.

– Выходит, ты не водил Камиллу в ресторан.

– С какой стати я ее куда-то поведу? Более самовлюбленной девицы никогда не встречал. С чего ты это взяла?

– До меня дошли кое-какие слухи.

– Какие? – насторожился Эйдон.

– Пустяки.

– Я требую, чтобы ты ответила. Речь ведь идет обо мне. Ты сомневаешься в моей искренности? Если тебе кто-то сказал, то он…

– Нет, я слышала своими ушами, как Камилла рассказывала об ужине в ресторане… с тобой.

– Чепуха. Я перекинулся с ней парой фраз. К тому же в присутствии ее матери.

– А поцелуй на прощание?

Эйдон смущенно опустил ресницы.

– Ты целовался с Камиллой? – настойчивее спросила Робин.

– Она набросилась на меня. Спустилась вслед за мной в винный погреб, и… там все и произошло. Потом Камилла звала к себе домой. Позже, когда родители уснут. Робин, я сразу ей сказал, что люблю другую женщину.

Робин недоверчиво посмотрела на него.

– А ты ревнуешь, – поймал ее с поличным Эйдон. – Значит, ты тоже небезразлична ко мне.

– Эйдон, единственное, что меня сейчас волнует – это Салливан. Он взъелся на тебя.

– Мне плевать. Пусть отчисляют.

– А мне не плевать! – с надрывом возразила Робин. – Я заверила его, что он ошибается на твой счет.

– Какая разница? – Эйдон опустился на корточки у ног Робин, которая сидела на диване. – Я ведь уже сказал, что для меня действительно важно.

Робин тяжело вздохнула.

– Эйдон, пожалуйста… если ты лю… испытываешь ко мне хоть какие-то теплые чувства, сделай так, как я попрошу, ладно?

– Все что угодно, – поспешно ответил он. – Один поцелуй – и я исполню любое твое желание. Почти как в сказке о добром волшебнике.

– Перестань пропускать занятия. Докажи Салливану и прочим, что ты чего-то стоишь. А потом, если не передумаешь насчет… Франции и виноградников, уйди по собственному желанию. Зачем тебе клеймо нерадивого студента?

– Ты правда этого хочешь? – Эйдон явно был не в восторге от просьбы Робин.

Она кивнула в знак согласия.

– А где обещанный поцелуй? – с озорной улыбкой спросил Эйдон.

– После твоих первых успехов по другим предметам, – ловко вывернулась Робин. Однако тут же пожалела.

Разве она не сгорала от желания вновь почувствовать вкус и силу его губ? Разве ее не тянуло как магнитом к Эйдону? За ужином, когда Эйдон намазывал тост сливочным маслом, а затем надкусил его крепкими, белоснежными зубами, у нее перед глазами возникла картина, от которой перехватило дыхание. Как будто зубы Эйдона нежно покусывают ее обнаженную грудь. Все ее тело напряглось. Закашлявшись, она отвернулась и поспешила прогнать непрошеную мысль.

– Хорошо.

Безоговорочное согласие Эйдона вызвало у Робин досаду. Ей пришлось постараться, чтобы скрыть от него свое разочарование. Как некстати Эйдон вспомнил о послушании и пользе воздержания!

– Надеюсь, скоро ты осмелишься попросить меня об этом сама.

– Только после того, как Салливан признает, что ты лучший студент курса, – парировала Робин.

7

Тридцать первое октября. Единственный день в году, когда Робин гарантированно просыпалась с головной болью. А у нее как назло сегодня четыре пары! В канун Дня всех святых студентов словно подменивали. Нет, это не значит, что на лекции они являлись в костюмах колдунов, вампиров, ведьм, упырей и всяческой нечисти. Они даже не приносили с собой тыквы с фонариками внутри.

Однако настроение у них было соответствующее. Студенты Колумбийского университета – будущие министры и магнаты – оставались в душе озорными двадцатилетними хулиганами и шутниками. Вечером в студенческом кампусе непременно состоится костюмированная вечеринка, а затем студенты присоединятся к традиционному карнавальному шествию по Гринвич Виллидж и Шестой авеню, где обычно устраиваются основные торжества.

Хэллоуин давно стал самым любимым осенним развлечением американцев. Этакий народный праздник, которому по чистому недоразумению не нашлось места в списке официальных дат США. Поразительно, но каждый год люди тратят на него больше двух миллиардов долларов! Из них почти половину – на конфеты (больше чем в Рождество). Даже президент, скорее всего, отправится в этот день на вечеринку.

Все чаще американцы в этот день устраивают свадьбы. А в Балтиморе проводятся «броски тыквы» – соревнования для студентов-физиков на лучшее изобретение, которое не даст тыкве расколоться при падении с десятого этажа. Хэллоуин также стал поводом для благотворительности. В «карамельные банки» люди приносят конфеты для тех, кто сам не может их купить. Детям-инвалидам раздают специальные костюмы. В дома престарелых заранее привозят сласти, за которыми затем посылают ряженых детей…

Не успела Робин перешагнуть порог учебной аудитории, как мимо нее проносится черт с криком «Пакость или подарок!». Игра эта возникла еще в те незапамятные времена, когда кельтский праздник урожая Самхэйн только начал трансформироваться в христианский День всех святых. От ряженых детей, которые стучат в дверь, можно откупиться сластями. В случае отказа весьма велика вероятность обнаружить ручки дверей вымазанными сажей. Робин, к общему восторгу студентов, громко чертыхнулась. До чего же она ненавидела этот дурацкий праздник! Неужели лет через пять, когда Элис подрастет, она тоже притащит домой выдолбленную тыкву со страшным оскалом? Нет уж, она этого не допустит, даже если ей придется запереть дочь на ключ.

Что касается главного атрибута Хэллоуина – полой тыквы со свечой или фонариком внутри, то его история весьма занимательна. Жаль, что нынешние дети ее не знают. Легенда гласит, что этот фонарь изобрел скупой и хитрый ирландский кузнец по имени Джек. Он сумел два раза обмануть дьявола и получил от него обещание не покушаться на душу. Но за свои грехи не был допущен в рай. В ожидании Страшного суда Джек должен бродить по земле, освещая путь кусочком угля, защищенным от дождя тыквой.

– Всем всего наихудшего, – с кислой миной поприветствовала учеников Робин.

Дурное расположение духа и язвительность вызвала еще больший восторг. Робин привыкла общаться со студентами на дружеской ноге, в отличие от того же Грега Салливана, однако она вовсе не приветствовала панибратские отношения. Преподаватель должен быть хоть на полступеньки, но все-таки выше. Так Робин считала до встречи с Эйдоном Макдауэллом. Возможно, ее раздражало в их непонятных отношениях именно то, что они ставили крест на всех прошлых устоях и принципах. Робин ругала себя за слабость, но ничего не могла с собой поделать. К Эйдону ее притягивала какая-то нечистая, темная и таинственная сила. Оставалось только надеяться, что в ночь разгула нечисти она не совершит очередную ошибку и не примет приглашение Эйдона.

Накануне Эйдон снова пришел к ней в гости с подарками для Элис. Для Робин он приготовил сюрприз. В кои-то веки после открытия коробки Робин не пришлось изображать удивление. Эйдон принес ей маскарадный костюм ведьмы. Для себя Эйдон припас костюм скелета.

– Я никуда не пойду… тем более в этом, – категорично заявила Робин, едва услышав о предстоящей студенческой вечеринке.

– Робин, это же будет так весело! Ты даже можешь взять с собой Элис.

– Еще чего не хватало! – возмутилась она еще больше. После минутной паузы Робин добавила с брезгливой гримасой: – Я не собираюсь прыгать среди полуголых девиц, облитых кетчупом, изображающим кровь.

– Я ведь буду рядом. Защищу тебя от всех вампиров и гоблинов. – Эйдон выпятил вперед грудь и постучал по ней кулаком, как Тарзан.

– Прекр-р-асно! – с раскатистым «р» произнесла Робин. – А наутро на меня все будут показывать пальцем.

– Я так и знал, что я тебя буду смущать.

– Эйдон, пойми… дело не в этом…

– Поэтому я приготовил вот это. – Он достал невесть откуда черную вуаль с пришпиленными к ней мухами и тараканами. – Редкостная мерзость, правда?

Робин рассмеялась. Она уже и забыла, когда в последний раз веселилась на Хэллоуин. Наверное, еще в средней школе. До того как всерьез начала готовиться к университету.

– Тебя никто не узнает. Погуляем на славу.

– Я ненавижу Хэллоуин, – вяло возразила Робин.

– А я не люблю Рождество. И что же мне теперь делать? Отказываться от подарков и не ставить елку?

– Это разные вещи. К тому же если кто-то из преподавателей узнает о том, что я была на студенческой вечеринке в костюме ведьмы… – Робин красноречиво замолчала и закатила глаза.

– Кстати, по поводу преподавателей. Салливан сегодня меня похвалил.

Робин скептично усмехнулась. Салливан? Похвалил? Нонсенс! Эти два слова и рядом поставить нельзя. Салливан никого никогда не хвалит. Максимум его одобрения – отсутствие критики.

– В самом деле! упорствовал Эйдон. – А твой Лэндлоу готов меня на руках носить после того, как я доказал одну из его теорий.

– Эйдон, теперь я точно тебе не поверю. Теории Лэндлоу невозможно доказать. Он ведь выдумывает их из головы! А затем мучит студентов, чтобы те хоть как-то обосновали его бредовые идеи.

– Вовсе нет! – с жаром возразил Эйдон. – Лэндлоу настоящий гений. Кстати, он обещал упомянуть меня в своей Нобелевской речи, если, конечно…

– Из этих «если» соткан весь Лэндлоу, – хмыкнула Робин.

– В любом случае я заслужил награду. Ты не возражаешь, если вместо положенного мне поцелуя я попрошу тебя составить мне компанию на завтрашней вечеринке? Конечно, если ты очень уж хочешь поцеловать меня…

Эйдон расплылся в ослепительной улыбке Казановы. Робин сжала кулаки. До чего же она хотела ударить Эйдона, чтобы стереть самодовольную ухмылку с его лица! В большей степени Робин желала лишь одного: поцеловать соблазнительные, манящие и дразнящие улыбкой губы.

– Хорошо, я пойду с тобой на маскарад. По крайней мере, это не так предосудительно, как целоваться со своим студентом.

На том и порешили. А Робин проснулась утром с чуть лучшим настроением, чем год назад.

В самый разгар вечеринки, когда черти в обнимку с монашками в неистовстве скакали вокруг стола, Эйдон увлек Робин в тихий укромный уголок. Исчезновение скелета и ведьмы в черной вуали никто не заметил.

Потемневшее лицо Эйдона насторожило Робин. Что он собирается сделать?

– Я… я хочу тебе кое-что сказать, – прерывисто дыша и с хрипотцой в голосе произнес он.

Судя по мрачному выражению лица Эйдона, его слова вряд ли обрадуют ее, поэтому Робин спросила:

– Это не может подождать до утра?

– Робин, мне придется скоро уехать.

– Уехать? Куда? – Новость Эйдона прозвучала для нее как гром среди ясного неба. Неужели она потеряет его, так и не обретя до конца? Робин только-только перестала комплексовать из-за разницы в возрасте, как избранник исчезает из ее жизни!

– Видишь ли, мой отец давно требовал, чтобы я вернулся в Вильфранше-на-Соне.

– Да, но ты ведь учишься! К тому же делаешь успехи…

Эйдон скептически усмехнулся. Неужели Робин не понимает, что ему нет дела до успехов у высокомерного сухаря Салливана или маразматического фантазера Лэндлоу?!

– Раньше, я еще мог увильнуть от… родственного долга, но теперь все изменилось.

– Что случилось? – дрогнувшим голосом спросила Робин, испугавшись, что с отцом Эйдона беда.

– Мой дядя серьезно болен. Так как своих детей у него нет, а жена умерла лет десять тому назад, он составил завещание в мою пользу.

– Ты ведь не обязан ехать! – Робин едва сдерживала слезы отчаяния.

Может ли она удержать Эйдона? Возможно. Однако имеет ли она на это право? Что ее любовь может дать этому открытому, прекрасному юноше? Имеет ли она право взваливать на его плечи не только ответственность за себя, но и за Элис? Она разведенная женщина за тридцать, с ребенком на руках…

– Я рада за тебя, – неожиданно даже для себя самой пробормотала Робин. – Уверена, что тебя ждет большое будущее и…

Она все-таки не сдержала слез. Эйдон обнял ее, крепко прижав к груди. Она слышала, как глухо бьется его сердце. Как же я буду жить без Эйдона? – подумала было Робин, но поскорее прогнала эгоистичную мысль. Если виноделие – истинное призвание Эйдона, то она не вправе заставлять его делать выбор. Робин почувствовала в себе твердый стержень, уверенность в собственной правоте. Если бы их отношения зашли дальше, чем пара поцелуев, то еще неизвестно, смогла бы она с такой легкостью отказаться от Эйдона.

Впрочем, и сейчас сердце Робин разрывалось от горя и противоречивых чувств. С одной стороны, она желала счастья Эйдону. А с другой – как же ей хотелось напоследок напиться его любовью! Почувствовать тяжесть его сильного тела… Ощутить влажный требовательный язык в своем рту… Вновь стать желанной женщиной!

– Когда ты собираешься уезжать? – всхлипнув, спросила она.

– Через неделю. – Эйдон из последних сил держал себя в руках, однако ему не удалось скрыть от Робин свое волнение. – Робин, я… я хочу, чтобы ты тоже поехала со мной.

Тишина опутала их обоих теплым, мягким пледом. Робин не могла произнести ни слова, словно злой волшебник лишил ее дара речи. Язык отказывался повиноваться ей.

– Я не могу, – наконец вымолвила она. – Вся моя жизнь здесь. Университет, Элис…

–…Долги мужа, сплетни коллег, – продолжил за нее Эйдон. – Мы будем жить во Франции, в большом доме, в окружении красоты и гармонии. Мама наверняка будет счастлива снова увидеть тебя. А для малютки Элис там настоящее раздолье, не то что гулять среди небоскребов. В Нью-Йорке жителей больше, чем в штатах Аляска, Вермонт, Вайоминг, Южная Дакота, Нью-Гэмпшир, Невада, Айдахо, Юта, Гавайи, Делавэр и Нью-Мехико вместе взятых! Это же настоящий муравейник. Все куда-то спешат, торопятся, опаздывают…

– Эйдон, ты ведь знаешь, что я не могу.

– Я люблю тебя. Уверен, что и ты тоже любишь меня.

Робин промолчала. Она никогда не умела произносить слова любви. Да и поводов как-то не находилось.

– Хорошо, – Эйдон вздохнул, – у тебя есть время подумать.

– Неделя? – горько усмехнулась Робин.

– Я дам тебе столько времени, сколько потребуется.

– Но ты ведь сказал, что уедешь…

– Ты ведь можешь приехать и позже. Как насчет фестиваля в Божо через три недели? Приезжай вместе с Элис. Мои родители присмотрят за ней. Погостишь у нас недельку, а потом решишь, стоит ли вообще возвращаться в Штаты.

– Как у тебя все просто, Эйдон.

– Зато у тебя все чересчур сложно, – парировал он.

В следующее мгновение Эйдон наклонился и коснулся губами губ Робин. Нежное прикосновение было настолько неожиданным, что она не успела закрыть глаза. До чего же прекрасен и наивен Эйдон!

– А что это за фестиваль? – спросила Робин после поцелуя, дав понять, что согласна погостить в доме Макдауэллов.

Эйдон оседлал любимого конька и с пафосом произнес целую речь:

– Это один из главных праздников виноделия. Празднуется в третий четверг ноября. Еще за несколько дней до заветного четверга из небольших деревень и городов региона Божоле, в том числе и с наших виноградников, начинают свой путь миллионы бутылок молодого вина. Сегодня «Божоле нуво» импортируют почти в двести стран мира! – не без гордости отметил Эйдон. – Между производителями даже происходит своеобразное соревнование, кто первым доставит свой напиток в ту или иную часть света. В ход идут все средства передвижения: мотоциклы, грузовики, вертолеты и даже рикши. Накануне праздника из всех главных аэропортов Франции практически одновременно вылетают десятки самолетов, которые везут сотни литров хмельного напитка во многие столицы мира.

– Но почему именно в третий четверг ноября? Глупость какая-то. – Робин с удивлением смотрела на Эйдона. Его глаза сверкали, как два горных кристалла. Щеки разрумянились. Плечи расправились. Настоящий король, хвастающий своим королевством.

– О, все гениальное просто! Этот чертовски удачный маркетинговый ход прославил на весь мир доселе малоизвестную марку французского вина. Были приняты строжайшие правила, запрещавшие открывать бутылку «Божоле нуво» раньше полуночи третьего четверга ноября. Своеобразный винный Новый год. К тому же вино необходимо выпить до Рождества, так как срок его жизни довольно короток. Сам фестиваль молодого вина проходит в небольшом городке Божо. Это что-то вроде столицы региона. Именно здесь можно увидеть зрелищное театрализованное действо, в котором принимают участие все жители города во главе с мэром, виноделы и, конечно, ценители вина со всего мира. Вы с Элис тоже сможете поучаствовать.

– О нет. Предпочитаю быть зрителем.

– Тебе понравится, – без оттенка сомнения заявил Эйдон. – Всеобщее веселье, народные гулянья и деревенская кухня не оставят равнодушными никого. Ну что, уговорил?

– Да. Надеюсь, мне удастся договориться насчет недельного отпуска.

– Не сомневаюсь. Если ты по-настоящему чего-нибудь пожелаешь…

– На самом деле я очень нерешительная.

– Поэтому тебе нужно быть рядом со мной. Мы удачно дополняем друг друга.

Едва произнеся эти слова, он снова поцеловал Робин. Этот поцелуй был нисколько не похож на предыдущий. От былой нежности не осталось и следа. Эйдон накинулся на Робин, как лев на антилопу. Страстно. Жадно. Дерзко. Казалось, он хочет проглотить ее целиком, чтобы удовлетворить жажду обладания.

Робин не знала, сколько прошло времени. Минута, две… Поцелуи Эйдона лишали ее не только пространственной и временной ориентации, Робин будто парила над землей, вне плотской оболочки. Она учащенно задышала и всем телом прижалась к Эйдону. Бессознательно, словно в дурмане, она обняла его руками за шею, а ее голова запрокинулась под неистовым напором страстного поцелуя. Кровь стучала в висках, и Робин чувствовала, что слабеет.

Оторвавшись от ее губ, Эйдон страстно прильнул жарким поцелуем к шее Робин, покусывал ее, дразня и опускаясь все ниже и ниже.

На его ласки отвечало не только ее тело. Робин всем своим существом устремилась к нему подобно цветку, открывающему лепестки навстречу утренним лучам солнца.

– Эйдон, – выдохнула она, извиваясь в его объятиях.

Рука Эйдона скользнула по внутренней стороне ее бедра, и в один миг весь мир исчез, перестал существовать для Робин. На всей земле оставались только они двое. Только руки Эйдона, ласкающие ее тело, и его губы, целующие ее грудь.

От безумия, грозившего поглотить Робин и Эйдона, их спасли чьи-то торопливые шаги и быстрый шепот. Похоже, какой-то парочке тоже не терпелось остаться наедине.

– Пойдем отсюда, – едва слышно, одними губами шепнула Робин. – Проводишь меня?

Эйдон молча кивнул. Быстрым движением он пригладил растрепавшиеся волосы и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, подал Робин знак, что готов идти за ней, куда она пожелает.