Текст книги "Напрасная прелюдия (ЛП)"

Автор книги: Элла Мейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Элла Мейз
Напрасная прелюдия
Серия: Александр & Майя – 1

Перевод: loya_inaekekon

Редактура: Татьяна Горн, Melinda01, Августа Дарк, VolkovaM

Сверка: RyLero4ka, Internal

Вычитка: Татьяна Горн

Переведено специально для группы https://vk.com/books_25

Копировать материал без указания переводчиков и редакторов запрещено! Давайте уважать чужой труд!

Аннотация:

Глава 1

Тяжело быть вдали от того, к кому тебя тянет всем сердцем.

День первый...

Когда я впервые вошла в этот отель, мое сердце было разбито вдребезги. Я думала, что просто приду сюда, выполню задание и уйду. Ни осложнений, ни чувств. Кроме того я практически лишилась способности чувствовать. Это довольно большой недостаток, когда ты имеешь дело со скорбью, верно?

Некоторые считают это жесткой правдой. Они утверждают, что однажды умрут, но это вовсе не значит, что им все равно. Но некоторые люди принимают это тяжелее, чем другие. Они живут с разбитым сердцем, часть которого потеряна навсегда. Но это не означает, что они – те единственные, кто волнуется.

Хотя я и не утверждаю, что особенная или что моя скорбь была более ощутима, иногда я была ходячей печалью. Казалось, что тот, кого я потеряла, значил для меня намного больше. И что я никогда больше не полюблю так, как любила все эти двадцать пять лет.

Когда я впервые вошла в этот отель, то и не подумала бы, что именно здесь влюблюсь в самого невероятного мужчину. Моя боль станет терпимой в его объятиях, только заменится на другой вид агонии, настолько сильной, что от нее захватит дух. Именно здесь, с ним, я снова почувствую себя единым целым, пусть даже на короткое время.

Не важно, как я выглядела, когда вышла из лифта, ведь я и не подозревала, что встречу его – мужчину, которого не забуду до конца своих дней.

Несмотря на то, что была тепло одета, я все равно ощущала холод, просачивающийся сквозь мое толстое пальто. Зима – мое второе любимое время года после весны. Много счастливых воспоминаний связано с зимними детскими играми. Тем не менее, переехать в Нью-Йорк в феврале было не самым умным решением, которое я когда-либо принимала. Особенно в такое время как это.

– Добрый вечер, мисс Харт. Чем я могу помочь? – спросила администратор.

– Привет, Джулиет. Правда, я так ненавижу делать это, но, думаю, мне снова необходимо сменить номер.

– О, нет. Что-то не так с новым? Я думала, вопрос шума будет урегулирован, когда мы переместили вас дальше по коридору.

Я вздохнула, чувствуя себя неловко из-за просьбы о смене номера – второй раз за один день. Обычно я могла пренебрегать такими вещами и пережить почти все. Но в этот раз не смогла. Я отчаянно нуждалась в возможности свободно дышать. К счастью, Джулиет не казалась раздраженной этой просьбой.

– Знаю, и спасибо вам за это, правда. Но, думаю, в этот раз вы поселили меня в комнату для курящих. Я пыталась проигнорировать это, но тот, кто занимал номер до меня, вероятно, скурил там несколько пачек сигарет. Даже стены и кровать пропахли дымом.

Она спросила номер моей комнаты и проверила кое-что на компьютере.

– Извините, мисс Харт. Должно быть это ошибка. В прошлый раз я убедилась, чтобы номер соответствовал всем вашим требованиям, прежде чем заселить вас. Должна была быть комната для некурящих. Я так сожалею; это полностью моя ошибка. Не волнуйтесь, мы решим этот вопрос через минуту.

Она смотрела на меня и нервно улыбалась, будто пыталась оценить степень моего раздражения. Работа в таком большом отеле не может быть легкой, особенно когда он был практически заполнен. Возможно, Джулиет боялась, что я захочу поговорить об этой ошибке с управляющим. Однако всему виной была пара из соседнего номера, у которой был секс, как у кроликов. Я едва вынесла их первый секс продолжительностью в два часа. И когда вышла из номера, у меня в ушах стояли их крики и не такие уж сексуальные похрюкивания, эхом отдающиеся в моей голове. Это стало первой причиной, почему я в итоге спустилась вниз попросить сменить номер.

Прошло только шесть часов с тех пор, как я прилетела в Нью-Йорк. Я еле стояла на ногах и если вскоре не смогу поспать, уверена, что упаду в обморок от истощения. Только упрямство заставляло меня стоять на своем.

И обещание, которое я дала отцу.

Я улыбнулась, чтобы успокоить ее.

– Ничего, все нормально, – сказала я, – мне правда неловко от того, что опять спустилась вниз, но я буквально не могла дышать. Мне подойдет любой, какой вы сможете найти. Даже этаж не имеет значения.

Ее губы приподнялись; поза расслабилась. Я наблюдала за ее движениями, когда она подыскивала для меня другие возможные номера. Надеясь, что она сможет найти для меня номер пораньше, я огляделась в лобби. Было почти два часа ночи, но там все еще слонялись люди.

Пары громко смеялись, заполняя ночной воздух болтовней. Несмотря на холод снаружи, ночь все еще была оживленной, будто временная петля. В Нью-Йорке нет времени на отдых.

Играла мягкая музыка, которая отвлекла мое внимание от людей, и я сфокусировалась на знакомых нотах.

Я знала эту песню. И любила ее.

Стиви Уандер "Я позвонил, только чтобы сказать, что люблю тебя..."

Это была фортепианная версия, и мои глаза наполнились слезами, когда я подумала об отце за его старым пианино.

Прекрасная песня, хотя воспоминания, связанные с ней, были еще прекраснее, чем она сама.

Осматриваясь вокруг усталым взглядом, я чувствовала себя одинокой. Эта поездка не должна была быть такой. Я не должна была быть здесь одна. Черт, в первую очередь, я даже не хотела приезжать сюда. Тем не менее, независимо от того, как я относилась к этой ситуации, я должна была найти моего единственного живого родственника и передать ему письма от отца, которые он возвращал многие годы.

Но сначала мне нужна спокойная ночь, чтобы поспать.

Может быть, если бы все замедлилось, я бы смогла совладать с моими эмоциями. Когда я закрыла глаза и попыталась отключиться от всего и всех, глубокий и приятный голос вырвал меня из минутного умиротворения.

– Добрый вечер, Джулиет. Мой друг должен был оставить кое-что для меня.

– Да, мистер Росс, он был здесь час назад.

Джулиет повернулась, чтобы достать то, что оставили для этого парня, а затем, вспомнив про меня, повернулась обратно.

– Простите, мисс Харт. Это займет всего секунду.

– Все в порядке, – ответила я, но она уже ушла.

Я почувствовала на себе его тяжелый оценивающий взгляд, который заставил меня волноваться. Мне хотелось узнать, соответствует ли голос внешности, так что я повернула голову и одарила его легкой улыбкой.

– Привет, – произнесла я тихо.

Он выглядел на насколько лет старше меня. Чуть за тридцать, возможно? Его черты лица, осанка, то, как он держал себя, заставили бы его дважды обернуться, чтобы тщательно изучить. Все в нем было привлекательным.

Но именно его глаза затронули что-то во мне. Они были прекрасного оттенка лесного ореха, голубыми с коричневыми пятнышками по всей радужке. Это было необычно, так ярко, будто они жили собственной жизнью. Был и другой вид силы в них. Сила, которая могла легко лишить вас дара речи. К сожалению, у него не было красивой улыбки, соответствующей глазам. Забудьте о "красивой", он вообще не улыбался.

Когда я, наконец, смогла оторвать взгляд от его губ и снова взглянуть в глаза, я увидела, что он еще больше нахмурился, и моя собственная улыбка исчезла. Хотя его взгляд не отрывался от меня, и он просто коротко кивнул мне и снова повернулся к Джулиет.

Она вернулась с широкой улыбкой, – я предположила, что она предназначалась специально для мистера Росса – передавая ему большой конверт.

Раздражительным тоном он пробормотал сухую благодарность, которая не звучала похожей на то, что он благодарил за что-либо, и ушел.

Я могла слышать и чувствовать его власть, дерзость и равнодушие. Этот холод, одиночество. Всем своим видом он будто говорил: "Я веду себя лучше, чем каждый из вас, я лучше, чем вы". Он звучал просто как подонок, который беспокоился только о себе.

В то краткое мгновение не имело значение, что я даже никогда не была с ним знакома, моя неприязнь к нему была из-за того, как он вел себя, будто владел этим местом и людьми в нем.

Насколько горяч он бы ни был, с таким-то отношением, я не удостоила бы его даже секундным взглядом.

Неужели так тяжело послать кому-то слабую улыбку или хотя бы пожелать доброй ночи?

Игнорируя извинения Джулиет за ожидание, я смотрела, как он приветствовал потрясающую блондинку около лифтов. Хотя он и не посчитал меня или Джулиет достойной улыбки, ей он улыбнулся. И кроме того печального факта, от которого еще больше хотелось упасть в обморок, было то, что легкой улыбке удалось смягчить его хмурое лицо.

Как только он оказался рядом с ней, она наклонилась и припала к его губам в глубоком поцелуе.

Им каким-то образом удалось выглядеть еще более привлекательно, когда они стояли рядом друг с другом. Я могла бы легко насчитать более чем несколько взглядов, направленных на них: женщины, фантазирующие о том, чтобы оказаться в центре его внимания; мужчины, желающие, чтобы в их объятиях была такая женщина.

В его прекрасно сшитом, вероятно, очень дорогом черном костюме он выглядел даже более властным, и не нужно было сильно задумываться, чтобы представить, каким было его тело под всем этим. Добавьте в эту смесь великолепное белое платье, в которое была одета блондинка, и вы просто получите прекрасную пару.

Я продолжала наблюдать, как блондинка сложила руки на его груди, откинула голову и рассмеялась над тем, что он сказал. Ее светлые волосы сияли под мягким светом. Затем он наклонился и поцеловал ее в уголок губ, властно обернул руки вокруг ее талии, чтобы притянуть к себе.

Пока они ждали лифт, она потянулась к его галстуку, чтобы ослабить узел, а ее изящные маленькие ручки поглаживали его грудь сквозь белую, застегнутую на пуговицы рубашку.

Я не могла оторвать от них глаз. Все, что я могла видеть, это ее спина и эти длинные гладкие ноги, а то, что она ему говорила, стерло слабую улыбку с его лица, и появилась более широкая и искренняя. Явная искорка отразилась в его глазах, и он наклонился и поцеловал ее, будто не было больше в мире никого кроме них.

Я покраснела и развернулась, обнаружив, что Джулиет мечтательно наблюдала за той же сценой. Я откашлялась, злясь на себя, что подсматривала за личной жизнью других людей.

– Итак, есть другая комната для некурящих? Думаю, я готова упасть здесь и уснуть.

Она улыбнулась мне. Я знаю, она завидовала им также сильно, как и я, и почему-то знание этого заставляло меня одновременно злиться и грустить еще больше.

– Я предоставлю вам номер улучшенной категории. Думаю, он вам действительно понравится. И надеюсь, вы сможете принять извинения, поскольку до сих пор мы были не очень радушными хозяевами для вас. Ряд наших апартаментов на верхних этажах был отремонтирован, так что это будет номер наивысшей категории, которую я могу предложить. Надеюсь, ваше дальнейшее пребывание будет более приятным.

– Ох, спасибо вам. В этом не было необходимости, но еще раз спасибо.

Я взяла новую ключ-карту, которую она пододвинула мне, и протянула ей свою старую.

– Думаю, там весьма удобная постель, зовущая меня по имени... – я проверила номер на карточке, – ...номер 2460.

Ее взгляд потеплел.

– Хорошей ночи, мисс Харт. Пожалуйста, дайте нам знать, если есть что-то еще, чем мы можем вам помочь. Я позабочусь, чтобы ваш багаж доставили в ваш новый номер.

После благодарности и обещания позвонить, если понадобится что-нибудь еще, я развернулась и направилась к лифтам.

Когда я увидела, что прекрасная пара еще стояла там, мои шаги замедлились. Что, черт возьми, они все еще там делали? Невозможно, что они все еще ждали лифт. И ни за что на свете я бы не присоединилась к ним в таком маленьком пространстве.

Несмотря на то, что мои глаза закрывались, я замедлила шаг и вела себя так, будто любуюсь мраморным полом и мебелью в зоне отдыха.

Да, я могла бы воспользоваться лестницей, но не верила, что смогу подняться на сорок какой-то там этаж, не заработав при этом сердечный приступ на десятом этаже. Не сегодня... или когда-либо еще.

Когда вокруг уже больше нечем было любоваться, я с большой неохотой пошла в их направлении и мысленно подготавливала себя к не очень комфортной поездке на лифте.

Как только я ускорила свои шаги и оказалась возле них, двери лифта со звоном открылись, и девушка соблазнительно втащила мужчину за галстук. По крайней мере, они больше не целовались. Так все и было.

Я остановилась в нескольких шагах, не уверенная стоит ли мне входить без приглашения. Когда мои глаза проследовали за ее руками, расстегивающими его рубашку, я заметила мускулистую грудь. У меня побежали мурашки по коже, и я заставила себя отвести взгляд, но обнаружила, что мужчина смотрел прямо мне в глаза.

Я заметила, что он опять нахмурился. Кроме того, его глаза сверкали гневом, и они были сфокусированы исключительно на мне.

Тогда я почувствовала, как мое лицо краснеет, и быстро перевела взгляд на мраморный пол. Я вздрогнула и запахнула пальто плотнее. Несколько человек натолкнулись на меня, спеша войти внутрь, что заставило меня замяться, но я не могла оторвать глаз от пола, до тех пор, пока я не услышала звук закрывшихся дверей лифта.

* * *

Моя новая комната была огромной по сравнению с той, в которой я жила раньше. Панорамные окна и мебель золотого, белого и черного цветов привлекли мое внимание в первую очередь, как только я зашла. Несмотря на то, что город выглядел мрачным с заснеженными крышами домов, вид был потрясающим. Комфортная зона для отдыха предшествовала спальне с большой двуспальной кроватью и белоснежным постельным бельем. Я застонала, умирая от желания прыгнуть на кровать и свернуться калачиком под одеялом.

Хотя это было и трудно, я все же проигнорировала постель и направилась прямо к окну. Я прижала ладонь к холодному стеклу, а затем коснулась его лбом. Я отчаянно хотела почувствовать себя живой. Ощутить хоть что-то.

Как я должна наслаждаться собственной жизнью, если единственного человека, который обо мне заботился, не было здесь со мной? Как я должна дышать в этом городе, если была на грани потонуть в собственном горе?

– Ох, папа... – прошептала я, – как же сильно я по тебе скучаю.

Я выдохнула, пытаясь взять себя в руки, и оставила запотевший след на окне. Я все еще могла видеть его лицо, все еще помнила его теплую улыбку.

То, как он заставлял меня смеяться, то, как он был уверен, что я знаю, что я – это весь его мир...

Я услышала стук в дверь и заставила себя прийти в норму за несколько минут.

– Привет, Джеймс, – я прочла его имя на бейдже и тепло улыбнулась, открывая дверь шире, чтобы он мог войти. Это был тот же парень, что приносил мой багаж в прошлый номер.

– Добрый вечер, мисс Харт, – он улыбнулся в ответ. – Куда поставить ваш багаж?

– Куда угодно. Мне так неловко, что я доставила вам столько неудобств, – сказала я, пытаясь найти в сумке кошелек.

– Такова моя работа, никаких проблем. Это один из наших лучших номеров. Вы уже заметили, какой вид открывается из окон?

– Трудно не заметить. Захватывает дух на самом деле.

Он поставил последнюю сумку в углу и снова повернулся ко мне лицом.

– Надеюсь, вы насладитесь вашим пребыванием здесь.

– Абсолютно уверена в этом. Опять же, спасибо вам за все.

Вознаградив его чаевыми, я закрыла за ним дверь и прислонилась к ней спиной. Первый день прошел, а впереди – еще девять.

Собираясь распаковать багаж, я заметила еще одну дверь рядом со спальней. Из любопытства я попыталась открыть ее, но она оказалась заперта. Поскольку ванная комната находилась рядом с дверью номера, то, вероятно, эта вела в соседний номер. Надеясь, что она также заперта с другой стороны – а я не особо хотела увидеть здесь неожиданных посетителей – я разделась. Отрегулировав термостат в номере, я взяла iPod и подошла к кровати.

Помимо того, что у меня был лучший вид из окна, также, на прикроватной тумбочке, здесь имелась телефонная док-станция [1]1
  Телефонная док-станция – стационарная конструкция с разъёмами для некоторых электронных устройств, служащая для быстрого одновременного подключения к кабелям электропитания, передачи данных, голоса или мультимедийного трафика.


[Закрыть] – по сути, единственная другая привилегия, которая меня волновала.

Повернувшись лицом к окну, я села на левую сторону кровати и прижала ноги к груди. Даже при том, что тишина в комнате была устрашающей, меня уже знобило, понимая, что я сейчас услышу.

Независимо от того, где я была или что пережила, я чувствовала тот же прилив возбуждения в теле, который ощущала всякий раз, когда слышала, как он играет. И подготовка к этому заранее не помогала облегчить боль.

Когда мое дыхание было снова под контролем, я установила iPod на док-станцию и выбрала песню, которую искала.

Пьеса Равеля<sup>[2]2
  Жозеф Морис Равель – французский композитор, дирижёр, один из реформаторов музыки XX века.


[Закрыть]</sup>  «Павана на смерть инфанты»<sup>[3]3
  «Павана на смерть инфанты» (фр. Pavane pour une infant défunte) – написанная Морисом Равелем в 1899 году фортепианная пьеса, которая сразу завоевала симпатии любителей и профессионалов. Впоследствии сам композитор сурово оценивал эту пьесу, находил ее музыку несовершенной. «Павана» завоевала такую популярность благодаря искренности выражения светлой, чуть печальной лирической эмоции. Отсутствие виртуозных трудностей сделало «Павану» доступной и для любительского исполнения.


[Закрыть]</sup>, соло на пианино.

Буквально перед тем как заиграла музыка – в те несколько секунд мрачной тишины – клянусь, мое сердце перестало биться. И вскоре, совершенные ноты композиции заполнили комнату, пронзили мое тело и душу. Как ярко я помнила тот день, когда отец записал ее для меня. Лишь за несколько месяцев до того, как потеряла его.

Он сказал тогда:

– Когда я уйду, если ты когда-либо почувствуешь, будто у тебя никого нет, я хочу, чтобы ты слушала это, Майя. Я хочу, чтобы ты помнила, что куда бы ты ни отправилась, что бы ты ни делала, я всегда буду с тобой. Ты никогда не будешь одна, моя маленькая звездочка.

Я помнила каждый момент того дня: о чем мы говорили, как я плакала в ванной, лишь бы он не увидел меня и не расстроился. Как много раз он улыбался мне – хотя знал, что его жизненный путь подойдет к концу через несколько коротких месяцев. Я также помнила, как безнадежно пыталась уместить минуты в секунды, часы в короткие минуты и года в эти драгоценные моменты.

Я помнила каждое мгновение, которое имело хоть какое-то значение. И я боялась, что однажды не смогу вспомнить все. Что со временем все это исчезнет из моей памяти.

Возможно, сначала это будут его слова, которые я не смогу вспомнить. Звук голоса, когда он говорил: «Я люблю тебя, моя маленькая звездочка».

Затем, со временем, возможно, я забуду его улыбку, морщинки вокруг глаз, смех.

Я боялась, что забуду все это. Что каким-то образом мои воспоминания будут у меня отняты.

Когда мое тело начало трясти от силы воспоминаний, и слезы, которые я так усердно пыталась сдержать, нахлынули на меня, я свернулась в клубок на постели и закрыла глаза, позволяя прошлому сокрушить меня.

Я представила его улыбку, услышала его смех, эхом отразившийся в моем сердце. Я почти чувствовала тепло его руки, потому что отчаянно держалась за него. Я все еще была с ним. Наши воспоминания все еще были со мной.

Я даже могла видеть печаль, оставившую неизгладимый след на его лице, когда он играл эту композицию каждую ночь. Это было его спасением. Этот момент, эта песня была способом помнить и почитать его жену.

И теперь это было моим способом помнить его.

У меня была привычка украдкой выбираться из комнаты и тайно наблюдать за ним, забывшимся в каждой ноте. Ох, как я восхищалась им в эти моменты. Как прекрасно было слушать его. Видеть силу, которую он создавал, нажимая на несколько клавиш.

На его губах играла слабая улыбка, когда он вновь проживал воспоминания о женщине, которую любил. Он закрывал глаза, и его пальцы безупречно заканчивали пьесу, с той степенью эмоций, которую я смогла понять только теперь, когда повзрослела.

Наконец, я заснула, а мои слезы беззвучно падали на подушку.

Пока его драгоценная музыка заполняла эту ночь и мой маленький мир, я немного успокоилась, зная, что он наблюдает за мной.

Глава 2

День второй...

Лежа в постели, я смотрела, как медленно расходились темные тучи, как солнце просачивалось сквозь них, проникая в номер. Это, конечно, не давало никаких обещаний на легкий день.

Не давая себе и минуты на раздумья и воспоминания, я встала и приготовилась к завтраку и долгому дню, который собиралась провести в городе. В поисках того, кого хотела найти.

Собираясь, услышала стук в дверь.

– Доброе утро, мисс Харт, ваш завтрак.

– Должно быть, произошла какая-то ошибка, я ничего не заказывала, – сказала я смущенно.

– Не беспокойтесь. Это бесплатно в качестве извинения за неприятности с номером.

Я отодвинулась так, чтобы он смог вкатить тележку. Не закрывая дверь, я последовала за ним в гостиную.

– Куда поставить поднос, мисс Харт?

– Ух, подойдет кофейный столик, спасибо вам.

Я держалась на небольшом расстоянии и смотрела, как он поставил поднос на стол, идеально все размещая. Закончив, он повернулся ко мне и улыбнулся.

– Если у вас будет свободное время, то мы приглашаем вас на обед за наш счет в одном из самых популярных ресторанов в отеле. Все, что вам нужно сделать, – это направиться на пятьдесят второй этаж и оставить номер своей комнаты на стойке регистрации. Мы будем рады видеть вас.

Что я могла сказать, если даже не знала, смогу ли вообще вернуться в отель сегодня, не говоря уже об обеде. Но я еще раз поблагодарила его за гостеприимство и повторно пояснила, что все это было необязательно.

Когда я закрывала дверь, дав на чай, дверь рядом с моим номером открылась, и вышел он. Под ним я имела в виду вчерашнего костюмчика, который поймал меня за подглядыванием за ним и его девушкой.

Он был одет в очередной дорогой костюм. В этот раз в пиджак темно-синего цвета с белой накрахмаленной рубашкой и черным галстуком. Его темно-каштановые волосы выглядели влажными и слегка вьющимися на концах, будто он только что вышел из душа.

Моя дверь была слегка приоткрыта, и я застыла на месте:

– Вы, должно быть, шутите, – пробормотала я себе под нос.

Каким-то образом он услышал меня и обернулся. Когда наши взгляды встретились, я сглотнула.

Его глаза были более яркими в дневное время, но все еще холодными.

Он приподнял бровь и спросил:

– Могу я вам чем-то помочь?

Его голос был такой же мрачный, как шторм, который собирался за окном. Он был резкий, повелительный и сильный. Но, к сожалению, отстраненный.

– Нет, извините, – пробормотала я. Смотря куда угодно, только не на него, я поспешно закрыла дверь прямо перед его лицом.

Чувствуя себя униженной, я проклинала себя за то, что вновь была поймана за разглядыванием его.

Что со мной было не так, что меня поселили в комнату, смежную с его? Это вообще возможно?

Пытаясь полностью вытеснить его и его тревожные глаза из моих мыслей, я присела, чтобы съесть свой завтрак-сюрприз и открыла блокнот, в котором были все записи о единственном родственнике, который у меня оставался. Мой дядя.

Когда я оделась и была готова выйти, то достала небольшой пакет из моего багажа, в котором лежали все письма, и осторожно положила его в сумочку. Пытаясь проигнорировать дрожь в руках, я взяла ключ-карту и вышла.

Была причина, из-за которой я находилась в Нью-Йорке. И эта причина совсем не нравилась мне, но я не могла терять время, отсиживаясь в уютном номере, когда знала, что найти моего, так называемого, дядю будет не так легко, как я надеялась. У меня было несколько адресов, которые нужно было проверить, но с моей удачей, я знала, что на это уйдет больше одного дня.

Проверив Гугл-карты в последний раз, чтобы удостовериться, что знаю, куда идти, я покинула отель и начала мотаться по холодным улицам Нью-Йорка, пока не нашла свободное такси.

* * *

Это не сработало. Я знала, что с самого начала была права. Его поиск совсем не собирался быть легким.

Моя первая попытка была неудачной. Он переехал. После стольких лет я не ожидала найти его по тому же адресу, но все еще теплилась небольшая надежда, что, может быть... может быть, мне повезет именно в этот раз.

Казалось, я прогуливалась по Вест-Виллидж часами, пытаясь сдержать слезы. Помню, что зашла в местную кофейню в конце дня, чтобы немного согреться. Сидя в небольшом закутке у окна, я наблюдала, как спешат по улице люди, пытаясь спастись от холода.

Выпив половину горячего шоколада, я обернула вокруг шеи большой шарф более плотно и закуталась в пальто, когда выходила из кафе, чтобы поймать такси. Завтра я начну сначала и проверю другие адреса.

Я буду стараться усерднее.

Несмотря ни на что я сдержу обещание.

Когда я увидела пятидесяти с чем-то этажное здание, появившееся передо мной, то решила выйти из такси и пройти остаток пути пешком. Не было ничего, чем бы я могла заняться в номере, чтобы скоротать время и что помогло бы мне перестать думать о моем отце.

Делая глубокий вдох, я позволила холодному воздуху заполнить мои легкие и подняла ладонь, ловя снежинки, чтобы ощутить холод, просачивающийся сквозь мои кожаные перчатки.

Я улыбнулась, вспоминая о другом времени. Времени счастливее этого.

Несмотря на то, как сильно пытаешься защитить себя, даже мельчайшие, самые неожиданные вещи могут отбросить тебя обратно в прошлое.

* * *

Мы шли домой из детского сада, когда я отпустила его руку и встала на колени на обочине дороги, где лежал клочок снега абсолютно белого и чистого. Чувствуя возбуждение, я открыла свой рюкзак и достала пластиковый контейнер, который спрятала там этим утром.

– Майя, зачем ты заполняешь снегом этот контейнер? – спросил отец озадаченно.

– Этого будет недостаточно. Мне нужно еще больше. – Я проигнорировала его вопросительный взгляд и продолжила набивать маленькими снежками контейнер.

– Для чего тебе нужно больше снега, дорогая?

– Я собираюсь сделать для тебя снеговика. Я же говорила тебе об этом утром, правда?

– Да. Да, я верю тебе, детка, – ответил он, и его голос повеселел.

– Твои карманы больше, чем мои, папочка. Возможно, нам следует заполнить и их тоже. Может быть, тогда хватит снега. Но не бери грязный, мне нужен самый белый.

Сладко улыбаясь, он потакал мне – как и всегда.

– Ты думаешь, что нам не достаточно снега во дворе? Насколько большого снеговика ты собираешься сделать?

– Он должен быть больше, – пробормотала я, полностью сосредоточившись на том, что делала. Собирать снег, который должен был стать лучшим снеговиком во все времена, было самой важной задачей в моем маленьком мире.

– Больше, чем что, детка?

Снеговик должен был стать для него сюрпризом, я хотела, чтобы он вышел на задний двор и был поражен, обнаружив большого и красивого снеговика. Я не могла рассказать ему, не теперь, когда я была так близко к осуществлению своей идеи. Так что я закрыла рот и продолжила собирать снег дальше.

– Мы слишком долго гуляем. Я не хочу, чтобы ты простудилась, Майя. Нам пора уходить.

– Мне очень нужно заполнить рюкзак.

– Нет, юная леди, заканчивай. Мы собирались выпить горячий шоколад, когда придем домой, помнишь? Или ты готова отказаться от этого?

Моя рука замерла на полпути, когда я потянулась к молнии рюкзака. От строгого выражения его лица, я знала, он не уступит; он не позволит мне поступить по-своему в этот раз.

Я встала, смотря в землю и стараясь сдержать слезы. Невольно мои глаза увлажнились, а губы начали дрожать.

Он думал, что я должна быть сильной. Я должна была настоять на своем, когда сталкивалась с трудностями, так же как и он. Сейчас я была его большой девочкой, и плакать, как маленькая девчонка, было неприемлемо.

– Что если этого не достаточно? – завопила я не в силах остановиться. – Что если этого не будет достаточно для большого снеговика, такого, как делали вы с мамой и твоим братом? Что если тебе не понравится делать снеговиков со мной? Что если я недостаточно хороша для тебя...

Как раз, перед тем как снова опустить глаза наземь, я увидела удивление, запечатленное на его лице.

Он был лучшим отцом в мире. Он был всем, что я знала за свои короткие пять лет жизни. Он был моим миром. А я была его маленькой звездочкой. Он заслуживал иметь лучшую дочь. Я воспринимала это дело со снеговиком очень серьезно и не собиралась подводить его.

Пытаясь изо всех сил остановить слезы, которые текли по моему лицу, я вытерла свой замерзший нос тыльной стороной руки, шмыгая и плача как можно тише.

Когда я сжала маленькие кулачки, он присел на колени напротив меня, и на его лице читались любовь и беспокойство.

– Я люблю тебя, Майя, – прошептал он. – Люблю тебя больше, чем кого или что-либо еще в этом мире.

Я знала, что он любил меня, потому что он показывал мне это каждый день. Я была любима. Но я хотела дать ему больше, еще больше.

– Я хочу, чтобы ты гордился мной, папочка. Я смогу сделать большого снеговика. Я обещаю, что смогу. И потом ты сможешь улыбаться и быть счастливым, как на тех старых снимках. Я обещаю, что смогу сделать это, – сказала я и посмотрела в его глаза с надеждой.

– Ох, моя прекрасная маленькая девочка, – улыбнулся он с блеском в глазах, когда вытирал мои слезы. – Я горжусь тобой каждый день, Майя. Я горжусь тем, что ты являешься собой. Ты не должна стараться еще сильнее, детка. Ты никогда не должна пытаться ради меня.

Я посмотрела на него сверху вниз. Мои глаза блестели от непролитых слез. Тем не менее, независимо от того, какими красивыми были слова, сказанные им, я знала, что всегда буду стараться для него, всегда делать все возможное.

– Ты все для меня, Майя. Ты – мой мир. Ничто не изменит этого. Ты слышишь меня? Ничего из того, что ты сделаешь, или не сделаешь, не изменит то, как я горжусь тобой, и как мне повезло быть твоим отцом.

Он наклонился и поцеловал меня в ледяной нос.

– Моя дочь – самая лучшая в мире, дорогая, я не могу просить большего.

– Так ты все еще будешь счастлив? Даже если снег не достаточно белый? Или я не смогу сделать снеговик большим? Потому что я не настолько высокая, пап. Я не смогу дотянуться также высоко, как ты. Прости.

Я прикусила губу и ждала, чтобы услышать, что с ним все будет хорошо.

Слеза выскользнула из его глаза, но он довольно быстро ее стер.

Рассмеявшись, он поднял меня на руки, и я завизжала от восторга.

– Как насчет такого? Теперь ты можешь дотянуться выше, чем я. Этого достаточно для тебя, моя маленькая звездочка?

Крепко обхватив его за шею, я поцеловала его в щеку и подарила ему свою самую большую улыбку – ту, которую он больше всего любил.

– Мы построим самого лучшего снеговика, папа. Подожди и ты увидишь, я сделаю тебя счастливым, обещаю.

Моя любовь к отцу выходила за все рамки того, что мое маленькое сердечко могло тогда понять.

* * *

Когда я вошла в огромный холл отеля, волна тепла накрыла меня, и я вздрогнула. Я настолько погрузилась в свои мысли и воспоминания, что мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что я шла прямиком к парню в костюме. К счастью, он не видел меня, потому что я вполне уверена, если бы он почувствовал это, его холодный взгляд проткнул бы меня задолго до того, как я заметила бы его на своем пути.

Прежде чем он смог – по какой-то необъяснимой причине – сосредоточить свое внимание исключительно на мне, я повернула налево и начала удаляться от лифтов. Остановившись рядом с мраморной колонной, я на секунду прислонилась к ней спиной и сделала глубокий вдох.