Текст книги "'Ахматовская культура' или 'Не ложи мне на уши пасту !'"

Автор книги: Елизавета Михайличенко

Соавторы: Юрий Несис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– За что?!– взвыл Умница, пропахав лицом золу.

– Ата ло андестенд?– мстительно спросил я.– Саентист гадоль!– и слегка пнул его снова.

– Боря!– жалобно попросил Умница.– Давай без этого, ладно? Скажи, что ты хочешь...

– А можно я сначала скажу, что я хочу?– попросил Вувос.– Хочу душу отвести за свою трехлетнюю дочку, которую завтра я должен везти к психологу. И за ухо любимой женщины. Ладно, Боря?

– Боря! Вова! Да вы что?! Это же все уже позади! Я же честно искупил вину! Жизнью рисковал, как в штрафбате... Будьте людьми! Скажите, что вы от меня хотите?

– Правды,– сказал я непреклонным тоном шерифа.– Что было в термосе на самом деле?

Умница медленно встал, вздохнул, посмотрел на нас болезненно-тоскливым взглядом Козюли:

– Ну... да. Не вирус. Не вирус, а вакцина. От СПИДа. Поняли? По-вашему, это менее важно? И что бы изменилось, знай вы это сначала? А про вирус я ляпнул, чтбы боялись и не сперли. – Он попытался посмотреть на нас орлом, но взгляду не достало уверенности.

Черт его знает, может и не врал. Звучало правдоподобно.

– Так потому и сперма, что СПИД?– смекнул Вувос.

Умница снисходительно кивнул. Нет, все-таки он врал. Если бы это была вакцина, не вел бы он себя так в полиции. И у Ахмата не было бы таких проблем.

– Дурчок ты, Вовка, необразованный,– сказал я.– Он же врет, как сивый мерин.

Умница подозрительно покосился на меня.

– Ну, давай,– мрачно поощрил я.– Попробуй снова.

– Я не понимаю, почему ты мне не веришь,– честно сказал Умница.

Эта сволочь честно не понимала, почему тупой мент Боря не верит такой удачной "лапше". Он стоял посредине ночной полянки, как забытый в песочнице олигофрен, не зная куда девать руки, глаза, куда вообще деться от куражащейся шпаны.

– А ты мне веришь?– поинтересовался я.

– Я – да!– явил он мне пример присущей порядочному человеку доверчивости.

– Так вот, поверь мне, что через четверть часа ты будешь вспоминать елкин мордобой, как милые садо-мазохистские игры. Кстати, Вувос, он оказывается в курсе, как мы в Афгане пытали их партизан...

Возникла тягостная пауза. Лунный свет графично высвечивал стволы, столы, скамейки, мангал. Щуплый, измазанный сажей Умница казался оставшимся после чужого пикника обгоревшим пеньком.

Вувос неожиданно заржал:

– Его теперь на шашлык не вытащишь – у него при вида мангала будут припадки.

– Кончай,– сказал я Вувосу.– Мне неприятно его запугивать. И калечить его будет неприятно. Но хоть унижать не надо.

Вувос вздохнул и сказал:

– Я понял. Иди. Когда будет что-то интересное, я тебя крикну...

Умница передернулся и с ненавистью посмотрел на нас:

– Достаточно. Я прекрасно понимаю, что вы оказываете на меня моральное давление. Но мне понятно и дальнейшее. Когда у вас ничего не получится, вы начнете меня бить. И нам всем от этого будет плохо... Обещайте мне, что никому не расскажете. Ни друзьям, ни полиции, вообще никому. И можете подавиться абсолютно ненужной вам информацией!

– Я ничего обещать не буду,– сказал Вувос.– Боря, если хочешь я уйду. Или останусь, как скажешь. Но ни в какие джентльменские отношения с ним вступать не буду.

Я закурил и ответил:

– Вова ведь заслужил право остаться, правда, Умница?

Умница строптиво задрал подбородок, сунул руки в карманы и даже, кажется, сжал их там в кулаки:

– Тебе что, Боря, Капланчиков мало? Только твой собственный шеф тебя будет еще больше презирать, когда ты с доносом на меня явишься.

– Кончай,– сказал я.– Выкладывай, а там посмотрим.

Тоскливо глядя на луну, как волк-подросток, Умница провыл:

– Ну-у, что именно ты хочешь знать? Что в термосе?

– А все. И что в термосе. И зачем "мутанта" убил.

На этот раз Умница говорил правду. Тяжело, зло, болезненно.

У Лариски действительно какой-то микроб дал мутацию. Умница издевательски произнес длинное микробье Ф.И.О. И этот мутант начал выделять какую-то дрянь, которая до него не существовала, но относилась к группе с отвратительно длинным названием. В общем, никого в отделе это не заинтересовало. Уже почти было выкинули этого мутанта, да тут Умнице подсунули глупую, но грудастую дипломницу, которую надо было чем-то занять. Он выдал девице крыс, пробирочку и послал проверять биологическую активность.

Далекая от лабораторных крыс девица ничего не обнаружила. А проведший с ними последние двадцать лет Умница понял, что происходит что-то новенькое. Крысам было хорошо. Понятие, конечно, не научное, но это бросалось в глаза.

Умница быстренько написал девице дипломную работу и отправил ее восвояси. А сам наложил лапу на мутанта. Оказалось, что крысам было так хорошо уже от микроскопических доз нового вещества.

– Так что, это был просто наркотик?!– скривился Вувос.– И из-за какого-то паршивого наркотика...

Умница искренне оскорбился:

– Это не просто наркотик! Это даже и не наркотик в вашем понимании. Это... это следующий уровень удовольствия!

– Ты пробовал?

– Что я, дурак? Ты Светку, лаборантку Максика знал? Ну, неважно. В общем, девица... красивая, да и толковая. Но на игле сидела, плотно, все пробовали, ничего надолго не помогало. А у нее уже ни денег, ничего, пустая комната в коммуналке. Шырялась чем попало. Последний раз ее в реанимации еле откачали... Ну, я и подумал... Вдруг ей поможет. Терять-то ей уже было нечего.

– Добрый доктор Менгеле[52],– прокомментировал Вувос и пнул мангал.

– А что?! На ком я должен был это пробовать?! Она, между прочим, до сих пор жива благодаря мне. И благодарна. Когда узнала, что я уезжаю, чуть не повесилась.

– Интересный препарат,– сказал я на это.

– Не то слово!– кажется, Умница тащился от одного упоминания об "ахматовской культуре".– Светка божилась, что побывала в раю. А ведь я ей дал одну десятитысячную того, что можно произвести за сутки на кухне... Вы понимаете, что это значит? Через год все эти колумбийские наркобароны остались бы только в детективах...

– Подожди, Умница,– попросил я, пытаясь по-новому посмотреть на это существо.– У меня как-то не укладывается. Ты что, решил наркобароном заделаться?

Умница запнулся и посмотрел на меня не без вызова:

– А что? Наркобароном я еще не был. Все интереснее, чем ходить на службу и лизать жопу начальнику, у которого мозг, как жопа. Тоже с одной извилиной. Или руководить лабораторией с тремя научными сотрудниками – с тремя извилинами. Боря, меня недавно представили академику Урлову, я еще студентом об этом мечтал. И что? Старик мне вдруг говорит: "Приятно познакомиться с таким творческим человеком. Это же вы написали "Как у нас в виварии шимпанзе повесился"? Я сразу подумал, что автор знает о биологии не по-наслышке."... А ведь в этой песне, Боря, я написал о трагедии почти каждого незаурядного человека, который все равно ни хера не реализуется, потому что не может вырваться из вивария... А меня судьба наградила шансом. Мутантом. И я не мог им не воспользоваться. Жизнь зашла в тупик, потому что мне неинтересно жить, как живут люди среднего ума и среднего достатка. И чтобы жить не так, мне не хватает именно достатка. А как у тебя с этим, Боря? Тебе не хочется проломить стену? Тебе нравится вести жизнь очень среднего человека?

Вувос с удивлением наблюдал, как я все это терплю. А мне было горько. Я уже давно старался ничего подобного себе не формулировать. И я грубо опустил уровень разговора:

– Мне многое не нравится, Умница. И когда пытаются снять комнату в моей квартире, и когда распоряжаются моим временем, как своим, и когда меня выставляют идиотом перед шефом, да и перед Максиком тоже, и когда пули бьют по бронежилету. А уж как мне не нравится искать наркотик под предлогом спасения человечества, я тебе передать не могу!

Я перевел дух. Светало по-левантийски лениво. Серый грязный рассвет цеплялся за верхушки деревьев рыхлыми пальцами. Уже и рассвет, до которого я мечтал и почти не надеялся дожить, мне не нравится... А что мне вообще в этой жизни нравится? Я вздохнул и зло продолжил:

– А знаешь, что мне нравится? Наркоторговцы. Каждому, даже потенциальному продавцу наркотиков я готов позволить устраивать у себя дома пьянки, водить блядей, ломать протезы теще и аппаратуру сыну, запугивать жену и близких эпидемиями, наговаривать на моих друзей...

– Исповедь добропорядочного бюргера! Вот поэтому я и не хотел тебе ничего рассказывать!– в сердцах выпалил Умница.– Вот посмотри, Боря, что ты с собой сделал. Твой дед был крупный ученый. Я уже через сколько лет его работы в своих цитировал... Твой отец, если бы, извини, не спился, стал бы выдающимся архитектором. А спился он, между прочим, потому, что не мог реализовать свои идеи. А ты мент. Стандартный мент. Сам себя таким сделал. А я ведь помню, что мне Ленка в юности о тебе рассказывала. Я ведь комплексовал. А сейчас не комплексую... Забудь на минутку, что ты мент. И вспомни, что лет двадцать назад ты еще был способен абстрактно и логично мыслить.

– Пивка бы,– тоскливо сказал Вувос.– Боря, у тебя в машине ничего нет?

– Ну конечно,– горько кивнул Умница.– Пойдите, пивка попейте. Хорошее мужское дело. А потом в морду дайте.

Я и не заметил, как инициатива перешла к Умнице. Для серьезого разговора главное найти подходящее место и время. Эта двуногая Козюля во многом была права. В тринадцать лет, узнав от дедушки о новообретенном духовном совершеннолетии и взрослой ответственности, я батарейным набатом известил об этом подъезд – разбил скрипочку о батарею. А футляр не выкинул и раз в несколько лет им пользовался – то водку в общежитие пронести, то Сенькин обрез спрятать. И каждый раз, когда открывал футляр, словно несуществующая струна рвалась... Мне стоило неимоверных усилий вылепить из себя нормального мужика. Эти бы усилия в противоположном направлении... кем бы я сейчас был? А кто я есть? Нормальный крепкий мужик, которому ужасно скучно среди себеподобных. Есть минуты, когда я просто чувствую себя какой-то вышедшей замуж блядью, обреченной до смерти прикидываться порядочной женщиной. Но слышать такое от Умницы! Неужели, это так заметно?..

– Молчишь?!– торжествующе обличил Умница.– Вся жизнь промелькнула? Это потому, что ты...

– Короче,– оборвал я.– Ближе к термосу, наркобарон.

– Ах, короче?– понимающе усмехнулся Умница.– Ну, конечно... Телеграфирую: Светка поделилась препаратом с какими-то приятелями. Среди них оказался дальний родственник Ахмата. Утечка информации, Ахмат -интеллектуально-полноценный профессионал, все понял. И я понял, что он понял. Меня стали терроризировать наркоманы, и Светкины приятели, и какие-то новые. Я испугался. Потому что знаю – иметь дело с российскими криминалами – не для меня. Быстро оформился на ПМЖ. А перед отъездом убил все, что не поместилось в термос.

– Мутанта убил?

– Убил. Тебе теща передала? Старая школа... А Ахмата теперь, скорее всего, убьют. Оказалось, он уже успел продаться кавказской мафии. Наверное, взял деньги, наверное потратил. Все. Можно поехать домой? Или в тюрьму?

– Тебе больше нечего нам рассказать?– спросил я на всякий случай. Потому что сам не знал что теперь с ним делать, а Вувос ждал конкретных действий.

Умница сладко потянулся, огляделся, подошел к скамейке и сел. И важно сказал:

– Мне есть что предложить. Новую жизнь. Ты только вдумайся. Абсолютно. Новая. Жизнь... В которой ты больше не будешь ментом, Боря. А будешь тем, кто ты есть на самом деле. Или кем ты себя считаешь. Или кем хочешь казаться. Хочешь, а не должен, улавливаешь разницу? И всего-то для этого надо сначала концентрированным интеллектуальным усилием освободиться от принятых в виварии иллюзий, а потом найти термос. Что не так сложно, потому что он близко, и дерево вариантов уже почти без веток.

– А потом?

– Потом будем партнерами в скромном миллиардном бизнесе. Боря, это официальное предложение. Никому другому я бы этого не предложил. И тебе бы не предложил, если бы какая-то сука термос не сперла. Но все равно, я планировал тебя привлечь – нанять за очень большую зарплату. Но раз уж так вышло, то я тебе предлагаю долю – тридцать пять процентов.

А забавно было бы... Могло бы даже получиться. Без человека вроде меня у него нет шансов. Не ему строить структуру, выбивать долги, разбираться с конкурентами, командовать боевиками и прочая, и прочая. И выбора у него нет – кому он еще может доверять...

В прежней жизни все, что могло быть – уже было. Что осталось? Десятилетия инерции... Прожить вторую жизнь, что ли... Крупномасштабную. Жизнь боевой вши под микроскопом. Я взглянул на сидящего по-зековски на корточках Вувоса, сосредоточенно выдыхавшего ровные кольца дыма. Наверное, чтобы провести красную черту, как и прямую линию, нужны две точки. И я был благодарен Вувосу просто за присутствие при этом разговоре.

– Я буду заниматься технологией и производством. А ты обеспечением безопасности и контактами,– прояснял Умница.

– А я?– вдруг спросил Вувос.

Умница метнул в него кривой нож взгляда:

– А ты понадобишься Боре. Об условиях договаривайся с ним. Ну что?

Серый, как моя жизнь рассвет уже запустил пальцы в грязные волосы крон. Лицо Умницы, в черных пятнах золы, делало его похожим на гуманоида. И предложение его было фантастическим. Но это было предложение гуманоида. И мое жалкое человеческое естество зябло в утренней неуютности, норовило забиться в футляр от скрипки, подальше от летающей тарелки "с голубой каемочкой" и улыбающейся стюардессой-китаянкой на борту.

Вувос щелчком отправил окурок в мангал, встал и попросил:

– Борь, поехали уже. А то еще немного, и мне захочется согласиться.

19. Кремлевская отравительница.

На обратном пути вся эта история чуть не оборвалась – два главных героя могли погибнуть в банальной автоаварии. Я засыпал за рулем так явно, что обеспокоенный Умница даже предложил повести машину. В квартиру мы зашли по звонку ленкиного будильника...

А проснулся я от громкой наглой музыки. Счастливый Левик пританцовывал вокруг воскрешенной стереосистемы. Умница встретил меня заготовленной фразой:

– Вот, не мог уйти в тюрьму, не вернув ребенку игрушку.

Мрачно буркнув:

– Ударный труд – залог досрочного освобождения,– я скрылся в ванной.

Надо было решать, что с ним делать. Я не желал принимать навязанный мне тон, который обяжет к чему-то, намеченному Умницей. Его заниженная потребность в сне оборачивалась этим утром слишком явным преимуществом.

Для раскачки я решил почитать в газетах о наших вчерашних похождениях. Лучшего повода смыться из дома было не придумать.

Супермаркет перед шаббатом уже закрывался, но лавчонки еще работали. Я взял толстенную пятничную "Едиот ахронот" и пошел в кафе, как и положено, черт побери, человеку в отпуске. Эпидемия больше не грозила ни человечеству, ни даже остатку моего отпуска. Да и кофе оказался хорошим.

Мы удостоились первой страницы. Народу Израиля сообщали, что в Аль Азарии была обнаружена и ликвидирована подпольная лаборатория по изготовлению взрывных устройств. Особо отмечалось, что для бомб использовалась пластиковая взрывчатка. Да... знали бы они откуда ее Вувос добыл – вот это действительно была бы сенсация! Говорилось и о больших жертвах среди террористов. Из источников, близких к осведомленным сообщалось, что случайный взрыв послужил причиной перестрелки между двумя конкурирующими террористическими группами и привлек внимание сил безопасности. О группе журналистов Си-Эн-Эн даже не упоминалось.

Домой не тянуло, я взял большую кружку "Туборга" и, медленно прихлебывая, начал медленно полистывать. Честно сказать, читал я только заголовки, потому что разгадывание неогласованного[53] текста портило вкус пива.

Ближе к концу газеты я облил брюки, поставил кружку и помотал головой. Из газетного "подвала" улыбалась мне всеми сорока новыми зубами моя теща, Софья Моисеевна. Рядом с ней стоял крепкий дедок с лицом человека пожившего и собирающегося еще пожить. А над ними скалилась лошадиная морда с зубами, словно от того же стоматолога.

Статья называлась: "История любви". Подпись под фотографией: "Русская тройка в мошаве Аминадав: Софья, Наум и Принцесса". Очень интересно. Из слащавой статьи я узнал кучу новостей. Во-первых, что через три недели состоится свадьба моей тещи с известным даже мне отставным генералом. Во-вторых, что у жениха уже было шесть неудачных браков. Тут я подловил себя на странной эмоции, типа – зачем же мы отдаем нашу чистую девочку за вашего испорченного мальчика. В-третьих: на свадьбу невеста выбрала себе необычный подарок – породистую кобылу, которая вчера была доставлена спецрейсом из Англии.

Да-а... Я перевел дух и, за неимением в кафе ничего более крепкого, потребовал еще пива. Эту пилюлю надо было запить.

Может быть, журналисту, щадя возраст невесты, не сказали всего? Не уточнили, допустим, что подарок этот она себе выбрала больше полувека назад, весной сорок первого года. Хотелось ей, например, "весенней гулкой ранью проскакать на розовом коне". А Наум, скажем, это помнил. Но нет. Не будет нормальный человек дарить невесте то, чем она не сможет воспользоваться из-за возраста. Это как подарить слепому фотоаппарат. И не настолько богаты наши отставные генералы, чтобы так вот выпендриваться. Значит, теща сама хотела именно этого. Получить лошадь. Анекдот. Будет красить ее в зеленый цвет?

А, главное, что за срочность? Свадьба, как мы теперь знаем из газет -не забыть сказать об этом Ленке – через три недели. Зачем спецрейс из Англии?!

Я прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться, но тут же представилось, как теща, восседая на норовисто гарцующей Принцессе, въезжает в "Капульский" позавтракать с подругами. Жилистой рукой она сжимает поводья... А другой -стальную косу? Господи, ну зачем этой старой кляче породистая кобыла?!

Что еще можно делать с лошадью, если не скакать на ней? Можно ее съесть, но породистость качество мяса не улучшает. Можно сдать в аренду, но только кому и зачем. Можно запрячь в телегу. Пахать на ней можно. А можно и разводить породистых лошадей. Чем не аристократическое занятие для пожилой леди? Странно, конечно, но не вполне абсурдно.

Нет, не спроста все это. Лошадь... А ведь последние дни вокруг меня, как назойливые мухи крутятся лошади. До приезда Умницы не помню ни одного "конского" разговора – ни со мной, ни при мне.

И вот что интересно – оба разговора я слышал по "длинному уху" и вел их Умница. Можно предположить, что он говорит об этом и без "уха". Максика он просто достал, тот только и бормотал в ответ: "Все мы немножко лошади". Ладно. А вот с тещей... кто же из них эту тему начал? Ничего не вспоминается, значит все было естественно, ненавязчивый светский разговор. Фа-фа, ля-ля, мол, Фимочка, не угодно ли семейный фотоальбомчик... Ах, Софья Моисеевна, какая прекрасная лошадь... Преклоняюсь перед вашей эрудицией, сударь... А я, сударыня, и на скачках поигрываю, а замдиректора конзавода вообще мой одноклассник, валюту гребет, на коне Антее в большой бизнес въехал, а уж жеребенок от него – восьмое чудо света...

Здесь теща стала интересоваться лошадиными именами – с чего бы ей про это спрашивать? Да еще с таким неподдельным интересом – уж я-то знаю эти ее интонации. Что-то такое он теще ответил... а, что начало от матери, а конец от отца. Я еще подумал: "Ясно, что конец от отца", потому и запомнил. Потом была кобыла Дефлорация, потом я психанул и отключился. Зря, наверное, отключился...

Кафе уже закрывали. Пришлось встать и плестись домой. Да, интересно будет посмотреть на ленкино лицо... В общем, так. Сами – на свадьбу. Умницу – на зону. А Левика переименую в Ленбора. Раз уж такая любовь к лошадям в доме, будем продолжать традиции родного конзавода. Дефлорация! Это же надо! Скрестить такую со знаменитым Антеем, получится Дефлорант. А как теща собирается называть своих жеребят? Скажем, если от того же Антея? Принцант? А как восьмое чудо света зовут? Икс-ант. Например, Гарант. Или Адьютант. Аксельбант. Дефолиант. Мутант. Мутант? Мутант...

Как там Максик лепетал: "Все мы немножко мутанты". В этом месте я тоже отключался, но, надо полагать, что Умница его как-то на это провоцировал. Но что он имел в виду – "ахматовскую культуру" или коня?..

Можно ли все это понимать так, что Умница вел лошадиные беседы с потенциальными ворами термоса? Да, а как это иначе понимать. А почему? По идее в термосе должно быть что-то, связанное с лошадьми. А в термосе -сперма. И, как я теперь понимаю, не кроличья. А лошадиная. Но как вор может понять, что это такое? Допустим, и теща, и Максик достаточно смыслят в биологии, чтобы понять, что это сперма. Но что лошадиная? Сильно сомневаюсь. Значит, если предположить, что я прав, в термосе еще должна быть какая-то документация. Родословная, разрешение на вывоз, неважно. Что-то со словом "конь". А возможно и "Мутант".

Наркобарон был дома и занимался с Левиком математикой. Я отпустил сына на Алмазную площадь – лоборясничать. И сурово изрек:

– Умница, есть мнение, что ты не полностью разоружился перед новой родиной.

– А что такое?

– Поступила агентурная информация, что сперма в термосе была не кроличья.

Умница просиял:

– Я знал, что ты найдешь! Конечно, не кроличья!.. Боря, так мы вместе? Ты решил?

Ну, то, что я правильно вычислил насчет лошади, я практически не сомневался. А вот угадал ли я с именем коня было очень интересно.

– Следующий вопрос. Лучшую кобылу на нашем конзаводе зовут Мушка? Или Мулька? Или Мурмулетка?

– Мулен Руж ее зовут, Боря!– воскликнул Умница и изобразил канкан.-А где же термос?!

– Пока не знаю. Савланут.

– Но... но ты же прочитал разрешение на вывоз? А оно было в термосе... Где он, Боря?

Ага, значит и здесь я был прав. Был в термосе документик. Оставалось только процитировать классика:

– "Этот метод, Ватсон, называется дедукция".

На Умницу стало жалко смотреть.

– Поклянись, что не нашел,– потребовал вдруг он.

– Клянусь,– автоматически согласился я.

Испытующе-напряженный взгляд Умницы стал недоверчиво-уважительным.

– Ну, Боря,– потрясенно сказал Умница.– А еще говорят, что евреи в Израиле тупеют. А ты – наоборот... Неужели сам догадался? А как?!

Мне всегда легче догадаться, чем объяснять потом – как. К счастью, тут, как в театре, началась новая сцена. Влетела Ленка, ругаясь, что ее задержали на работе, а она ничего не успевает до шаббата, что все на ней одной.

– Ничего, старушка,– успокоил я.– Поужинаем попозже, я еще съезжу навещу Ирочку.

Но Ленка не была бы Ленкой, если бы не потребовала взять ее с собой.

В машине я молча протянул Ленке развернутую газету. Я даже с места не тронулся, чтобы насладиться выражением ее лица. Удивленное, ошеломленное, оскорбленное, догадывающееся, прощающее, недоумевающее. На этом она и остановилась. А я, наоборот, поехал.

– Я все понимаю,– сказала Ленка.– Но зачем маме лошадь?!

Это-то как раз мне было понятно. И я спросил:

– А зачем твоей маме скрывать от нас дату свадьбы?

– Здесь, Боря, на нее не надо обижаться,– смущенно ответила Ленка.-Я думаю, это из суеверия. У них ведь уже был однажды назначен день свадьбы. В сорок первом году, на середину июля. И все приглашены. Наверное, из-за этого... Но лошадь? А знаешь, с мамой в последнее время стало очень сложно.

– Стало?– не удержался я.

– Борька, прекрати. Она совсем сбрендила. Ты знаешь, почему она хочет сдать комнату Фимке?

Знаю. Из стервозности. А вслух сказал:

– Надо думать, чтобы иметь финансовую независимость от своей Синей бороды.

Ленка рассмеялась не без несвойственной ей жеманности:

– Не только и даже не столько. Она хочет нас развести. И чтобы я вышла замуж за Фимку.

– За такого развратника?!– возмутился я.– И это аидише мама?

Ленка по-девчачьи хихикнула:

– Мама считает, что он не так уж порочен. Ведь раньше он таким не был. Что водит баб, чтобы продемонстрировать мне свои мужские качества.

В сторону Маалухи тянулась бесконечная пробка – перед шаббатом все чувствовали себя чуть больше евреями, чем обычно и стремились попасть домой до его наступления. Зато ехать в противоположном направлении было одно удовольствие. Я пролетел объездную дорогу, сделал короткий зигзаг через Аялон и свернул на Сады Сахарова, к кладбищу, где и находилась больница, гордо носившая герцогский титул.

В психушку мне заходить не хотелось, и я попросил Ленку вывести Ирочку на свежий воздух. Ленка помотала головой:

– Их не выпускают.

Вокруг околачивались явные психи, и я указал на них:

– А эти?

– Это мужчины. Здесь такая традиция. Раньше больница была для религиозных, они очень болезненно воспринимали всякие непристойные проявления у женщин. Ну, там сексуальную расторможенность, или поведение какое-то не такое. И женское отделение было закрытым. Так и осталось.

Мы миновали несколько серьезных дверей, словно к Халилю в гости шли и, наконец, увидели племянницу.

Ирочка была заторможена, веки полуопущены, лицо амимичное, наверное, накололи ее всякой дрянью. Но мне улыбнулась и в общение вступила. Ленка суетилась вокруг с гостинцами, засыпала ее вопросами, на большинство которых Ирочка вполне адекватно, хоть и не сразу, отвечала. Потом потребовала, чтобы все спрятали в тумбочку, а то придет прожорливая Мэри и все съест. Я было насторожился, но тут действительно пришла толстая девица по имени Мэри и стала выяснять, что мы принесли вкусненького. Я выдал ей конфету и выставил в коридор. Ирочка была уже достаточно в ладах с реальностью, чтобы ответить на мой вопрос:

– А ты знаешь, Ирка, что было в той пробирке на самом деле?

Ирочка посмотрела на меня неприязненно и нехотя ответила:

– Не вирус. А что было?

– Духи,– улыбнулся я.

Ирочка помолчала, затем с подозрением спросила:

– В пробирочке – духи?

Я решил, что надо чуть подправить тему и рассмеялся:

– Ну, ты же знаешь, что Софья Моисеевна – пожилой человек, со своими закидонами. Она держит духи в пробирке. Слушай, а почему ты искала вирус в ее комнате?

У Ирочки от удивления даже приподнялись веки:

– А где же еще? Я же видела.

– Что?!

– Что она унесла к себе термос.

Ну все. Значит, я прав. Не-ет, не так уж был глуп пресловутый капитан МГБ Гольдфельд, таскавший тещу на допросы во время "дела врачей". Чувствовала гебистская ищейка криминальные наклонности.

– И что потом, Ирочка?– вкрадчиво спросил я.

– А потом Софья Моисеевна спустилась к вам, смотреть на труп собаки.

– А ты почему не спустилась?

– А зачем? Я курила травку на хозяйственном балкончике. И думала... про вирус.

Все хорошо, кроме того, что с хозяйственного балкончика не видны ни коридор, ни тещина комната, ни "занавесочка". И если она видела тещу, то и теща увидела бы ее и не стала бы красть термос. Значит, Ирочка видела тещу сквозь стены. Кажется, я забыл, где нахожусь. Но все-таки сказал ласково-фальшиво:

– Ирочка, ты не могла оттуда ничего видеть. Оттуда ничего не просматривается, детка.

Племянница меланхолично покачала головой и возразила:

– Было видно. Вы большое зеркало из багажа к стенке прислонили, в коридоре. Я курила в темноте и прикалывалась, что я вас вижу, а вы меня нет.

– Да, это может быть,– вслух подумал я. – И что потом?

– Я вошла в комнату Софьи Моисеевны. Левик спал. От фонаря было светло, я сразу увидела пробирку на столике, на туалетном. Она уже успела ее вытащить из термоса. И я ее взяла... Боря, а там точно были духи?..

Во время разговора я поглядывал на Ленку, ожидая увидеть вторую серию немого кино на ее лице, но Ленка как бы и не удивилась. На что я ей и указал на обратном пути. Она покраснела:

– Извини, Боренька... Я маме честное слово дала, что никому не скажу. Особенно тебе.

Я фыркнул. Ленке было очень неловко:

– Боря, мама просто меня пожалела – она видела как я страшно волнуюсь и рассказала мне, что забрала вирус.

– Зачем?

– Потому что она боялась. Она ведь профессионал, и совершенно правильно сказала, что такое страшное оружие не должно находиться в руках человека с таким неординарным воображением, как у Фимки... Ну что ты молчишь? По крайней мере, она его хоть увезла из дома.

– Куда?

– Ну... Наум построил для нее специальный бокс, или что там положено. Мама сказала, что теперь все безопасно, она же в этом разбирается.

Я остановился перед автобусной остановкой на Французской горке. И повернулся к жене:

– И ты молчала об этом и после похищения Номи?! Зная, что мы идем на почти верную смерть?! Из-за того, что у нас нет термоса?

Ленка побледнела, облизала пересохшие губы, но мой взгляд выдержала:

– Боря... кроме того, что я дала честное слово, есть еще одно... Я не могла сказать это потому, что при любых обстоятельствах вирус не должен был попасть в руки врага.

Я вспомнил себя в караване у Вувоса, рассмеялся и поцеловал недоумевающую Ленку. Тут я заметил мою, то есть умницыну Смуглянку на потрепаном "Рено", истошно засигналил и попросил дать Ленке тремп, радуясь и сожалея, что могу попросить с чистой совестью, по-соседски.

Выпущенный на свободу с чистой совестью, я мчался к Принцессе. Теперь у меня была полная картина происшедшего и никакой уверенности, что репродукция этой картины не отпечатана в мозгу Умницы. Я жалел, что взял Ленку в больницу, потому что Умница, оставшись один, конечно же перерыл все тещины бумаги и мог найти адрес Наума. Надо признать, варианты он считал быстрее меня. Зато я быстрее передвигался.

Однако, неделю назад Умница просчитался и перегнул палку. Слишком напугал Софью Моисеевну. Он не учел, что она бывший чумолог и для нее вся картина пандемии носила отнюдь не абстрактный характер. Учитывая, что она все наше поколение считает придурковатым, а Умницу еще и непредсказуемым, теща поняла, что человечество надо бы спасти. Конечно, ей сразу пришло в голову подменить термос. А когда услышала об убитой собаке, решила срочно действовать, из суеверия. Потому что еще в прошлый раз выучила примету: убитая собака – к большим неприятностям.

Не заметив прибалдевшую на хозяйственном балкончике Ирочку, теща подменила термос и спрятала его. И быстренько пошла смотреть на Козюлю, для алиби.

Наверное, теща надеялась, что пропажа какое-то время не обнаружится, и она решит что делать с таким смертоносным вирусом. И тут Умница спокойно открывает термос. Просто так, без всякой необходимости и мер предосторожности. То, на что у мента ушло шесть дней, у отставного чумолога ушло шесть секунд – она поняла, что в термосе не вирус. Любопытство у нее с возрастом стало патологическим, и в первый же подходящий момент она, надо думать нацепив противочумный костюм, открыла термос. И нашла в нем разрешение на вывоз спермы жеребца Мутанта. Кроме того, питательная среда явно была не "агар-агар", как уверял Умница. Под микроскопом теща увидела сперматозоиды. То, что это все лишь среда для продуцирующих супернаркотик бактерий, ей в голову прийти не могло. Маскировка Умницы сработала. А если даже и были у нее какие-то сомнения, то услышав, как Ахмат обвиняет Умницу в убийстве Мутанта и обзывает "пробирочным конокрадом", теща уверовала, что у нее в руках огромная ценность. Еще бы! Жеребец-вундеркинд Мутант, это "восьмое чудо света", убит, и все, что от него осталось – эти трубочки с его уникальными генами. Что и говорить, изящно теща выведала у Умницы родословную Мутанта. И, надо думать, не менее изящно подбила своего Наума доставить ей Принцессу со скоростью авиалайнера. И скоро я буду женат на дочери коннозаводчицы! Или израильской зека, потому что тщеславие тещу все-таки погубило – не стоило ей фотографироваться, считая, что никто из нас не читает ивритские газеты.