Текст книги "'Ахматовская культура' или 'Не ложи мне на уши пасту !'"

Автор книги: Елизавета Михайличенко

Соавторы: Юрий Несис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Ленка давала Умнице уроки вождения, потому что хоть права у него и были, за рулем он в жизни не сидел. Я старался не думать, чему она его может научить – пятьсот метров как-нибудь проедет, а там, если выживет и возомнит, что умеет кататься – его проблема. В остальное время Ленка смотрела на нас, как на покойников, мужественно плакала и готовила мои любимые блюда, которые большей частью сжирал Умница. Хорошо еще Софья Моисеевна неожиданно укатила в предсвадебное путешествие в Эйлат.

Халиль не желал расставаться с Номи не убедившись, что получил именно "ахматовскую культуру", а не какой-нибудь гепатит. Проверять он хотел по полной программе, в том числе на биологической модели, что могло занять несколько недель. Мы категорически не соглашались выпускать из рук "вирус", не получив в руки заложницу. Ни угрозы, ни видеокассета с просьбой Номи забрать ее на нас не действовали, да и не могли подействовать – вируса-то у нас не было. Переговоры зашли в тупик, Елке даже удалось поспать.

Умница утверждал, что есть тонкие экспресс-методы, каждый из которых недостаточно надежен, но если применить несколько, да так, чтобы мы не знали какие именно, то подделка выявляется с очень высокой надежностью. Он был уверен, что Ахмат вошел в долю с Халилем и уже подал ему эту идею.

– Если это серьезная террористическая организация, а не дворовая шпана, – вещал он между заглатываниями и откусываниями,– то добыть нужное лабораторное оборудование и материалы для них гораздо проще, чем для вас эти вот бронежилеты!

Умница оказался прав, профессионал все-таки. Елка еще спала, когда раздался телефонный звонок, и Халиль дружелюбно поприветствовал меня:

– Ты просил позвонить, когда буду в окрестностях.

Правильно я тогда отметил – запомнил-таки, подлец, телефончик.

– А ты уже в окрестностях?

– Ну, не совсем. Ты знаешь, мы нашли способ проверить за двенадцать часов. Это вас устраивает? Ты пока подумай, а я перезвоню.

После еще нескольких коротких звонков, мы договорились о времени, месте и способе обмена. Самым трудным было настоять, что Вувос явится не один, и что мы будем с оружием. Номи мы получали тут же, в обмен на термос, но без права выхода из охраняемого дома до окончания проверки. То есть мы соглашались стать хоть и вооруженными, но заложниками на двенадцать часов. Но и мы потребовали, чтобы с нами в одной комнате находились несколько их человек и пообещали, если что не так, стрелять на поражение.

Вообще-то, все наши требования были так, для правдоподобия торговли. Нам важно было только, чтобы Номи и стволы были в наших руках одновременно, а там... Всем им будет не до Номи, потому что будет кого убивать из тех, кто сам может убить...

Времени нам Халиль дал в обрез – он требовал, чтобы уже через полчаса мы прибыли в известный дом в Аль Азарии. Явно не хотел, чтобы у нас было время на подготовку. А нам оно как раз было необходимо, и я выторговал еще час якобы для того, чтобы привезти вирус из специального места.

Каждый знал, что ему делать. Ленка повезла Умницу к дальнему телефону-автомату. А мы начали неспешно обряжаться.

Хорошо еще, что я не взял трубку, когда зазвонил телефон. Вувос брезгливо протянул трубку Елке.

– Халиль?– удивилась она.– Что-то не то?

Мы с Вувосом синхронно встали по обе стороны от Елки, вслушиваясь.

– Все хорошо, Леля. Я только хотел узнать – ты тоже будешь?

– Ну... да. Конечно.

– Я думаю, ты можешь не приходить. Все, что мы тебя просили, ты сделала. А дальше уже мужские дела. Между двумя народами. Ты мой гость и друг, я за тебя отвечаю и боюсь.

– Почему?

– Да нет, ты не думай. Все идет как надо, с нашей стороны все будет хорошо. Мы играем честно. Но этот твой приятель... Я о нем кое-что разузнал, он эмоционально неуравновешен, психопат. Может сорваться. Нажмет на курок, будет...

– Халиль,– внятно сказала Елка.– Я эту кашу заварила. Я ее буду расхлебывать. До конца.

– О-кей. Я тебя понимаю. До встречи, Леля.

Елка посмотрела на нас и пожала плечами.

– Да что там,– сказал я,– и без этого было ясно, что подлянку готовят...

Когда мы въехали в Аль Азарию, было уже совсем темно. Фонари на улице не горели, да их и не было, да и не улица это была, а, скорее, изрытая строительная площадка с недостроенными домами вокруг. Типичное "незаконное строительство" – застройка без плана, когда строят не чтобы жить, а чтобы заявить права на участок. Недостроенное воспринималось как разрушенное, словно до нас здесь поработали бомбардировщики.

"Форд" с Умницей и "длинным ухом" остался на стоянке у греческого монастыря, неподалеку от могилы Лазаря. Здесь все было давно обжито и тесно.

– Смотри, Фима,– проникновенно сказал Вувос.– Сделай все, как положено. Четко, без самодеятельности.

– Да уж,– нервно хмыкнула Елка.– Второй раз в одном и том же месте никого воскрешать не будут.

На всякий случай мы еще минут на пятнадцать опоздали. В нашем доме света не было.

– Кажется, мы пришли первые,–шепнула Елка.

– Если не считать мордашек десять-двадцать в саду,– обронил я.

Вувос утвердительно кивнул. Он свинтил крышку с термоса, перевернул его и взялся за пробку, демонстрируя готовность применить бактериологическое оружие в любой момент. Елка подсвечивала все это фонариком. Так мы и двинулись к дому через старый сад. Вошли. Елка включила свет. В метре от нас стоял парень с автоматом. Он молча кивнул, и мы прошли за ним через коридор и анфиладу комнат в просторный зал. Без окон. Они были наспех замурованы бетоном. Зато присутствовали четыре мрачные личности с автоматами. Елка изумленно смотрела на бетон – явно еще вчера она его здесь не видела. Мы встретились глазами, и я кивнул, мол, понятно.

– И дверь поменяли,– шепнула она.

Дверь была незаурядная, если не из банка, то из тюрьмы. Открывалась вовнутрь, не выломать. Ручка торчала только снаружи. Я хотел было остаться у двери, но нас с мягкой настойчивостью, на гортанном английском, попросили присесть на стулья у противоположной стены. Не стоило этого делать, но Елка уже двинулась, Вувос с перевернутым термосом за ней, что мне оставалось? Только буркнуть:

– К стенке нас уже поставили.

Через несколко минут появился Халиль, прямо как товарищ Сталин – усы, френч и девочка в восточной одежде на руках. Номи была сонная, ее явно вытащили из постели и, чтоб не хныкала, сунули какую-то обгрызанную соску.

– Номи!– проникновенно воскликнул Вувос.

Девочка посмотрела на него, вытащила соску, улыбнулась, сказала: "Шалом", а потом положила голову на плечо Халиля, закрыла глаза и снова зачмокала этим огрызком.

Халиль тоже улыбнулся:

– А не мой ли это термос?– он хмыкнул.– У меня для вас прятный сюрприз.

Как мы и договаривались, он прошел с Номи на середину зала. Елка взяла у Вувоса термос и подошла к нему. Поставила термос на пол, забрала слабо цеплявшуюся за Халиля Номи. И не выдержала – вытащила у нее соску. Номи вяло захныкала. Халиль продолжил:

– Ну вот и все. Можете не ждать результатов проверки. Я ведь понимаю, что жизнью ребенка вы бы не рисковали. Если у вас был вирус, то он сейчас у меня. А если не было, то зачем мне эта девочка?– он театрально развел руками.

Где-то в недрах дома зазвонил телефон. Елка с растерянными глазами несла Номи к нам, подальше от термоса, безмолвно артикулируя губами: "Что делать?" Я и сам колебался. Из коридора что-то прокричали по-арабски. Я различил "Халиль" и "телефон".

– Извините,– сказал Халиль,– меня к телефону. Если можете, подождите минутку. Я барашка зарезал, отметим...

Он вышел из комнаты под нашими напряженными недоуменными взглядами. Дверь захлопнулась. Я понял, что ждал этого с того момента, когда заметил, что изнутри нет ручки.

– Ручки нет!– ужасным голосом сказал Вувос.– Приехали!

Елка пометалась взглядом по нашим лицам, еще раз взглянула на бетон в окнах и, взвыв:

– Снова?!– бросилась к двери.

Она билась в нее и звала Халиля. Довольно неприятное зрелище. А до этого здорово держалась. Для непрофессионала даже слишком здорово. Арабы ей не мешали, сидели по углам, как манекены. Один, после ухода Халиля, даже автомат положил на пол.

– Что, Леля?– с нескрываемым торжеством спросил Халиль. Бронированная дверь неплохо пропускала звук. – А что ты думала? Я давал тебе шанс. Я просил тебя не приходить. Теперь поздно.

– Зачем ты это делаешь?!

– Крыс не удалось достать. Мне жаль, что ты оказалась в одном выводке с этими "детьми смерти". Но что делать, мне приказано испытать вирус на людях.

– Подожди,– тихо сказала Елка.– Но тут же и твои люди тоже. Им же не дадут уйти живыми.

– Не слышу.

Елка повторила эту же фразу так же тихо.

– А, люди,– раздался характерный смешок.– Это не люди. Это тоже крысы. Продажные крысы. Они сотрудничали с сионистским врагом и приговорены к смерти палестинским судом. Благодаря вам они смоют свой позор кровью, а мы пощадим их близких. У них и патронов нет.

– Что?– тихо сказала Елка.– Я ничего не слышу. Говори, пожалуйста, громче.

– Неважно,– прокричал Халиль.– Мне жаль...

– Да говори же громче!– не унималась Елка.

– Жаль, говорю,– уже совсем громко неслось из-за двери,– жаль, что у нас с тобой так получилось! Прости меня, Леля!

– И ты меня прости,– пробормотала Елка.

– Что?.. Это за что же я должен тебя простить, Леля? – обеспокоенно выдохнул Халиль.

Елка резко развернулась от двери, прижалась спиной к стене и вынула руку с пультом из кармана. Вувос упал на Номи.

Термос рванул как надо! Главное, дверь покорежило – образовалась узкая щель. Мы, мешая друг-другу, пытались что-то сделать, но дверь заклинило. Арабы молились, мы матерились, Номи орала. Спасибо товарищу Калашникову за универсальное изделие – орудуя коллаборационистскими автоматами, как ломами, мы вовремя вскрыли этот крысиный сейф. Как раз, чтобы встретить дружным залпом подбегавшую команду в противогазах.

Елка визжала, но палила по-македонски, из двух пистолетов сразу и довольно прицельно. А выйди мы раньше, блевала бы, небось, сейчас у трупа Халиля. Термос поработал с ним не так аккуратно, как профессор с Козюлей. Вувос с плачущей Номи в рюкзаке и сотрясающимся "Галилем" в лапах был неправдоподобен, как герой третьесортного мелодраматического боевика. А я чувствовал, что меня вот-вот убьют, потому что хоть все и получалось, но как-то по-дурацки. Если мы и были до сих пор целы, то только благодаря мешавшим нормальной стрельбе противогазам.

Ситуация соскочила на голый экспромт. Вести всех в прорыв должен был я. Но невменямая Елка вырвалась вперед, а Вувос, как будто за спиной у него не было рюкзака с Номи, рванулся следом. Мне пришлось прикрывать их от появившихся из бокового коридорчика "духов".

Пока я с ними закончил, оказался отрезан – пару раз дергался вперед и получал сильные удары пулей в бронежилет. И больно, и пелефон – вдребезги. Тем временем в Номи проснулся инстинкт самосохранения, и она стала рваться из рюкзака, как кот из мешка. Как-то развязав тесемки, она плюхнулась на ковер и, прежде чем Вувос отвлекся от стрельбы, уже была на вражеской половине, где шмыгнула под стол и забилась в угол. Елка, с дурацким киновоплем: "Прикройте меня!" бросилась за ней и даже успела пристрелить ближайшего к Номи "духа", но споткнулась о его вытянувшуюся в последней судороге ногу. И скатилась прямо к еще не протянутым ногам его соратника, который, прежде чем я навел на него автомат, успел рвануть ее за солнечную шевелюру и прикрылся Елкой. Этот уже был без противогаза – то ли не хватило, то ли догадался, что вирусы не взрываются.

Мы стрелять перестали. В нас тоже. Дух стоял с ножом у елкиного горла и кричал:

– Бросай оружие!

Пока я колебался, Вувос покорно сказал:

– Беседэр!– и, как городошную биту, швырнул к ногам Духа свой "Галиль". Елка взвыла – ей попало по голени. Дух дернулся. Следом Вувос швырнул в ту же сторону десантный нож, как прежде в дверь каравана. И пригвоздил ухо Елки к сердцу террориста! Вот романтическая курва!

Полутруп ослабил хватку, Елка рванулась и с диким воплем залегла с "Галилем", прикрывая Номи. С ухом ей пришлось расстаться. Елка поскуливала от боли, а Номи от ужаса, глядя, как левая половина тетиного лица эаливается кровью. Я палил из автомата, как маньяк. Вувос вторил мне из трофейного "Узи". Мы очистили помещение и продвинулись до двери в насквозь простреливаемый коридор. Из боковых дверей поводили рылами стволы. Ловить было нечего. Я сунулся было в окно и чуть не получил пулю в лоб. Террористы опомнились от неожиданного взрыва, сняли противогазы и грамотно выбрали позиции. Прорваться было невозможно, но продержаться какое-то время мы еще могли.

Я в последние дни уже столько раз мысленно умирал, что после всех этих репетиций особого трепета перед премьерой не испытывал. Что меня еще ждало в жизни? Составлять протоколы на иврите, да выплачивать машканту[48]. Надоело.

Вувос успокаивал Номи, следил за дверью, менял обойму.

– Жаль, миньяна нет,– сказал я ему.– Надо бы поблагодарить Господа, что умрем не как крысы, а точно по плану, с оружием в руках. Ты не в курсе, у нас там никакой аидише Валгаллы не предусмотрено?

– Да-а,– вздохнул Вувос,– миньян что-то задерживается. А он бы нам сейчас ох, как пригодился.

– Дурацкая была идея с Умницей,– вдруг выдавила Елка, стягивая голову какой-то косынкой.– Что у вас в спецслужбах – дураки, чтобы этого мудака всерьез принимать? Раскаявшийся террорист, передача взрывчатки... да им подростки по пять раз на день с таким фуфлом звонят... Должен был сам позвонить. Может, еще не поздно?– она кивнула на телефон у окна.

Вувос вступился за меня:

– Нельзя. Засудят.

– За что?!– поразилась Елка.– Это же необходимая оборона!

– У евреев другие представления о необходимой обороне,– грустно сообщил Вувос.– Не спрашивай почему. Сам не понимаю. Боря, хорошо, что успел спрсить – а ты понимаешь?

– Ладно,– сказал я.– Лучше уж три пожизненных и Номи на свободе, чем четыре трупа. Пойду звякну...

Я взял трубку, гудка не было. Но все равно, вовремя подошел к окну -зазвенело стекло, к моим ногам упала граната. Я успел выкинуть ее обратно. Рвануло. Прислушался, в надежде услышать вопли, но было тихо.

– Умница,– сказал я в "длинное ухо",– если ты меня слышишь, вызывай полицию. Найди ближайший телефон и набери 100.

Противная вещь односторонняя связь. Мне тоже захотелось высунуться из окна и прокричать ему указания.

И вдруг началось! Я вскинул руки, как фанат при первых аккордах тяжелого рока:

– Наши! "Дувдаван"[49] в саду! Ещ-щ!!!

– Ха!– сказал повеселевший Вувос, с наслаждением вслушиваясь в стрельбу и взрывы.– А ты говорила – не приедут! Просто в Израиле всегда все опаздывают. Сейчас посмотришь настоящий "Вишневый сад"! Я тебе говорил, что "Дувдаван" на иврите – вишня? Пошли!

– Умница!– заорал я в прибор.– Не звони! Без полиции! Действуй по плану! Начинай!

Мы сорвали с себя куртки, надели фирменные кепочки, достали немногочисленные аксессуары. Поплевали на рукава и стерли, а скорее размазали кровь по елкиному лицу, ничего, в темноте сойдет. Особо тщательно упаковали Номи в рюкзак, туда же спрятали автоматы и куртки.

Нескольких оставшихся в коридоре растерянных террористов наш внешний вид деморализовал полностью, а наши пистолеты добили. Мы пробрались к выходу и застыли у приоткрытой двери, чутко вслушиваясь в какафонию боя.

– Где эта скотина?– вопрошал Вувос.

И Умница отозвался. Усиленный мегафоном голос перекрыл стрельбу:

– Внимание! Не стрелять! Съемочная группа Си-Эн-Эн!!! Дайте выйти журналистам из-под обстрела!

Он повторял это на английском, иврите и арабском. А мы уже бежали навстречу его прожектору через сад, через калитку заднего двора, петляя и цепляя ветки кинокамерой, фотоаппаратом "Киев" с допотопной вспышкой и палкой раздвижного микрофона, стараясь попадать в пятна света, чтобы видны были наши майки с большими буквами Си-Эн-Эн. Елка вопила что-то по-английски. Стрельба поутихла. Нас не тронули! Наши, видимо, не хотели лишних проблем. А арабы привыкли, что журналисты на их стороне.

Умница уже пересел на пассажирское сиденье и пригнулся. Я на бегу перехватил у Вувоса рюкзак, и он прыгнул за руль своего "Форда", на котором Умница успел намалевать три заветные буквы. Рванули с места. Я успел заметить удивленно приоткрытый рот нашего солдатика в арабской одежде. Хорошие ребята у нас в спецподразделениях, и Ай-кью у них, говорят, высокий. Только наивные.

Я осмотрел нашу "съемочную группу" и меня разобрал истерический смех. Мы неслись в сторону Иерихона. На выезде из Маале-Адумим нам на хвост села Ленка, и Вувос поехал медленней. Умница тарахтел не переставая. "Длинное ухо" работало исправно – у него был полный эффект присутствия. И ему надо было с кем-то поделиться острыми впечатлениями:

– Я-то сразу все понял, как только услышал, что дверь поменяли. Это так всегда – если дверь меняют, значит "мышеловка". А поняли почему он вас так обманул, когда про барашка сказал, и вообще, что отпускает?

– Потому что сука,– буркнул Вувос, ускоряясь так, что мне стало страшно за Ленку.

– Значит, не поняли!– обрадовался Умница.– Просто он боялся, что вы стрелять начнете. До того, как он выйдет. Вообще, ужасно интересно было! Представляю, как Елка мучительно решала: взрывать, не взрывать... врет, не врет... Зато когда ты стала ему кричать: "Громче! Не слышу!", я сразу понял, что ты его к замку подманиваешь, чтобы взрывом дверь открыло.

– Еще бы ты не понял,– подколол я,– тебя самого так на днях Авигдорушка сделал в подъезде.

Умница нахмурил лоб, затем лик его прояснился и он сказал:

– Классную я бомбу все-таки сделал, да? А спорим, Елка, ты еще боялась, что "Дувдаван" взрыв не услышит и не начнет атаку? А их-то все равно еще не было! Они проехали мимо меня как раз когда ты меня..,– он запнулся и укорил,– мудаком называла. Я, правда, не до конца был уверен, что это они – хорошо все-таки маскируются..,– тут он замолк, обернулся, с детской обидой посмотрел на Елку и мстительно сказал:– А ты, я вижу, там за буй заплывала?

– Заткнись, дурак,– посоветовала Елка.

– Чего это он?– не понял Вувос.

– Это у меня куплетики такие есть, вроде как пристойные, но похабные,– с готовностью пояснил Умница.– Давно, еще студентом сочинил.

И он, как заяц в цирке, забарабанил по "бардачку" и спел:

Тому, кто заплывет за буй,

Спасатель отрывает... ухо.

Зачем? Для улучшенья слуха.

Порядок знай и не балуй!

Елка заплакала.

– Не плачь,– сказал Вувос.– Посмотри лучше в моем рюкзаке, в левом кармане. Это мой свадебный подарок.

Елка, всхлипывая и улыбаясь, полезла в карман и завизжала, вытащив окровавленный кусочек плоти.

– Господи... мое ухо!– потрясенно прошептала она.

– Хоть бы сережку прицепил, кавалер,– хмыкнул я, расслабляясь. Очень мне не нравилась мысль, что мы оставили там явную улику. Да и Елку было жалко.

Елка держала на ладошке ухо, как раненого птенца:

– Вова... ты думаешь, что можно...

– Естественно,– пожал плечами Вувос.– Я просто подумал, а вдруг не убьют... В больнице не стоит светиться, так Боря нас забросит домой. У нас доктор классный, приштопает.

– Так езжайте скорее,– посоветовал Умница.– А то не приживется.

Вувос резко свернул к вади Кельт. Вскоре мы вылезли и облили нависший над вади "Форд" бензином. Вувос кинул Умнице зажигалку:

– Щелкни!

– Что, жалко самому?– догадался Умница.– Ну, ладно. Я еще никогда машины не сжигал! Прямо как в кино! Интересно попробовать!

Мы отошли. Умница суетился, примериваясь.

– Жалко,– обиженно передразнил Вувос.– Совок. А если меня страховая компания на детектор лжи погонит? Я должен сказать правду, что не поджигал свою машину.

Через несколько минут пылающий "Форд" летел под откос. А мы, переодевшись в нейтральное, гнали на "Шкоде" с места преступления в Кирьят-Арбу, пришивать ухо и пить водку.

18. Шашлык для гуманоида.

Как мало человеку надо для счастья! Вернуться домой живым и не наступить ночью на собачий труп. И чтоб теща в Эйлате. И чтоб Умница остался ночевать в Кирьят-Арбе у местной активистки какой-то маленькой партии.

Левик спал в тещиной, черт, даже сам начал ее так называть, комнате. А мы продолжили. Открыли бутылку хорошего вина – Умница, к счастью, алкоголем не интересовался, а от Клуба я ее догадался спрятать. Поджарили тосты. Зажгли свечи. Ленка торжественно добавила в наш семейный календарь мой пятый день рождения, первый, приобретенный в Израиле. Произнесла лестный и трогательный тост.

Засыпая в моих объятиях, прямо как до рождения Левика, она вдруг засмеялась и сонно спросила:

– Ну что, агар-агар больше на мозги не давит, дурачок неграмотный?

Я поцеловал ее в ухо и шепнул:

– К чему ты прикололась?

– Как ты себе представляешь агар-агар? Ты мне тогда не ответил.

– Дрянь какая-то биологическая, из спермы делают.

Ленка зашлась в хохоте:

– Боренька, из спермы детей делают! Такая вот биологическая дрянь. А агар-агар делают из водорослей каких-то. Стандартная питательная среда в микробиологии...

Ленка уснула, а я не мог. Агар-агар давил мне на мозги. Праздник одного вечера кончился, а с ним и отсрочка приговора. И все свелось к тому, что вместо того, чтобы умереть, как мужчина, я снова должен буду умирать, как крыса, правда в миньяне. В очень большом миньяне. Надо было снова искать вирус. Задача сводила с ума своей простотой. Вувос, Елка, грузчики, Ирочка, Левик и я отметались полностью. У Архара было вполне сносное алиби. Максика и Капланчиков я отмел скорее интуитивно, но до этого интуиция меня еще не подводила. Не они это.

Остались жена и теща. Все как в прошлый раз. Но зачем? Скажем, чтобы обезопасить человечество от мудака-Умницы. Но тогда бы они мне сказали. И они обе были здорово напуганы, не наиграно. Правда, Ленка в последнее время как-то подуспокоилась... привыкла? Теща тоже успокоилась, но у нее предсвадебная эйфория. Очень не хотелось ковырять собственную семью.

Есть еще, правда, сам Умница. Потерпевший. Ну и что? Тут я уперся в тупик. Мозги работали тяжело, словно на них что-то давило. Агар-агар? Не придумал же я сам, что он из спермы. Не фантазирую я на биологические темы. Это информация последних дней. Или дезинформация. Явно связана с "ахматовской культурой"... Про сперму я, допустим, знаю с начальной школы. А вот агар-агар... откуда я знаю этот термин? Словечко, конечно, специфическое, запоминается сразу. Все же ясно! Последние дни сперма означала совсем не то, что в начальной школе, а питательную среду для вируса. Но и агар-агар, оказывается, питательная среда. Следовательно, кто-то сказал мне, что в термосе вирус в агар-агаре. Но сказать это мне мог только Умница. А он мне этого не говорил. Он как раз все время говорил, что там сперма. И в аэропорту, и когда нужно было сделать фальшивку для Халиля... Стоп. Есть! Он говорил про агар-агар при мне. Теще. Да, конечно, в ночь после кражи. Она его спросила, мол, на какой среде вырастил вирус, а он ей и сказал, что на агар-агаре.

Когда же он врал? Ясно когда. Про сперму он сказал мне в аэропорту, когда посылал меня за термосом, то есть, когда нужно было доказать, что это принадлежит ему. И тут он врать не мог. А теще мог. А зачем? Затем, чтобы сбить с толку профессионала. Хоть и старого, и одной ногой в маразме, но профессионала. Зачем?

Я вытянул из-под ленкиной головы затекшую руку и пошлепал на кухню курить и варить кофе.

Кофе у меня сбежал, потому что я отвлекся, вспоминая почему Ленка спрашивала меня про агар-агар дважды. Потому что в первый раз, когда она как раз на этой самой кухне спросила, как я представляю агар-агар, присутствовал Умница. И ловко перевел разговор на другую тему прежде, чем я успел ответить, а значит и получить объяснения. И подловить его на вранье. Но раз он врал, значит было что скрывать. Либо у него не украли термос, либо в термосе был не вирус. Первое совершенно непонятно. А второе... мне ведь еще тогда показалось странным, что он той ночью открыл термос просто так, без всяких мер предосторожности. А потом сказал, что путь заражения -воздушно-капельный. То есть, если бы пробирка разбилась, что в дороге вполне вероятно, то... Профессионал так не поступит. И это снова значит, что в термосе был не вирус... А вирус он приплел, чтобы к термосу никто не приближался. И я был наивен, как мальчик из "Дувдавана", когда поверил, что в полиции он был косноязычным от волнения. Умница категорически не хотел, чтобы термос искала полиция и устроил этот балаган у моего шефа. Значит в термосе во-первых не вирус, а во-вторых что-то такое, о чем полиция знать не должна.

Что в термосе знают два человека – Умница и Ахмат. И что интересно, Ахмат тоже скрыл от Халиля, что там не вирус. Хотя подробно и достаточно профессионально его консультировал насчет каких-то экспресс-методов. Значит, там и не бриллианты, и не уран, а все-таки что-то имеющее отношение к биологии. И для Ахмата было вопросом жизни и смерти это получить. А это что-то украли. Или Умница валяет дурака и сам это спрятал, чтобы, скажем, не делиться...

Я разбудил Максика и попросил его помочь мне разбудить Ахмата. Максик меня затейливо обложил – было, все-таки, в кого пойти Авигдорушке – но номер телефона дал. Разбудить Ахмата не удалось – телефон не отвечал. Если в семье с тремя детьми, тещей и свекровью ночью не берут трубку, то все ясно. Любой бы на его месте слинял.

Выпив большую чайную чашку горячего и крепкого кофе, я понял, что готов поставить над этим биологом острый эксперимент.

Скотство, конечно, было будить Вувоса в эту ночь, но я не утерпел. Трубку долго не брали. Наконец, Вувос ненавидяще прорычал:

– Алло!

– Надеюсь, что я тебя разбудил,– куртуазно сказал я.– В смысле, надеюсь, что не помешал.

– Ну?

– Я тут пил кофе и кое-что понял. В термосе не вирус.

– Ну, хорошо. Значит не подохнем. Ты звонишь только чтобы мне это сообщить?.. А что там, кстати?

– Вот я и хотел у Умницы об этом спросить. Совсем уж было собрался к вам подъехать, а потом подумал – если там не вирус, то какого черта... Почему я должен этим заниматься? Вроде это не мое дело.

Вувос помолчал, посопел и твердо заявил:

– Не твое? Тогда теперь это мое дело... Я тебя правильно понял, что эта сука объявила меня вором вируса зная, что вируса и не было? И потом молчала об этом и когда у меня террористы сперли дочь, и когда мы лезли в "мышеловку"?

– Боюсь, что да.

– Боишься или да?

– Есть способ проверить. Хочешь?

– Да. Что надо делать?

Я на несколько секунд задумался, и план эксперимента обрел недостающие детали:

– У тебя с соседкой хорошие отношения? С которой Умница ночует?

– Отличные.

– Если ее разбудить ночью, она даст машину, чтобы ты увез ее партнера?

– А сколько сейчас времени? Наверное, уже даст. Куда его привезти?

– А туда, где мы шашлык жарим.

– Что ему можно сказать?– осторожно спросил Вувос.

– По возможности ничего. Ты ничего не знаешь. Он сейчас сам к тебе прибежит и будет умолять сесть за руль. Ты мне только телефончик этой, как ее... Иланы продиктуй...

Голос Иланы оказался бодр, собран и деловит. Видимо, она решила, что звонят из ее партийного штаба. И я, даже не извинившись, страшным голосом попросил Умницу. Я бы на ее месте подумал, что это брат жены любовника. Умницыно же "алле-оу" было, напротив, расслабленным и вальяжным. Если доживу до пенсии и бессонницы, буду ночи напролет набирать номера телефонов – так много можно узнать в момент первого ночного "алло" о человеке!

– Умница!– дрожащим, но мужественным голосом начал я.– Случилось страшное! Я не уберег термос... Все разбито, содержимое вылилось. Говори, что делать?! Какие службы вызывать?! Чтобы минимум жертв... Говори быстрее!

– А-а-а..,– выдавил Умница,– ты где? Слушай, это... не надо никого вызывать... Ну, они могут напартачить... заразиться. Ничего без меня не делай, где ты, я должен приехать! Сейчас! Куда ехать?!

– Да!– обрадовался я.– Приезжай! Как бы тебе объяснить куда... Быстро, беги к Вувосу, он знает. Скажи – где я с агентами арабскими встречаюсь, там. Он знает!

– Хорошо!– Умница был очень возбужден.– Бегу! Но Боря, ради Бога... Дождись меня, ничего не трогай, никуда не звони! Пожалуйста, без самодеятельности!..

Я зашел за занавесочку. Смонтированная для Халиля фальшивка так и стояла на столике. Хорошо, что сценарий изменился в последний момент, когда Умница уже все приготовил. И даже заправил трубочки. Я положил все это в последний пустой термос, подарок от покойничка, не зря унижался, выпрашивая, и поспешил на шашлыки. Я должен был приехать первым.

Вот теперь я мог бы сказать Вувосу: "Да!". В термосе не вирус. Черта с два бы он так спешил мне на помощь в зараженную зону. И уж точно так бы не волновался, что я сделаю что-то не то. А, главное, вызову кого-то.

Я гнал, как мог, изо всех "шкодных" сил. Времени было мало. Если у соседки хорошая тачка, лихач Вувос мог не оставить мне времени приготовиться. Я чуть не пропустил нужный съезд с дороги. Бросил машину на обочине и пошел в лесок.

У нашего кострища я вытряхнул содержимое термоса и потоптался по трубочкам, проследив, чтобы целой не осталось. Рядом бросил смятый термос. И увидел отсветы фар на стволах – Вувос заруливал прямо на мангал.

Я начал махать руками, мол, не приближайтесь, зараженнная местность, но Умница героически выпрыгнул из машины и бросился ко мне с криком:

– Где?!

Хоть бы перчатки надел, или морду замотал для видимости.

– Вот!– посветил я фонариком.– Видишь? Что делать?

Умница опустился на колени, вытащил из кармана пластиковый пакетик и стал руками (!), голыми (!!!) собирать комки земли с собственной спермой, бормоча, как свихнувшийся:

– Ничего, ничего, может, еще обойдется. Это такой особенный вирус, еще не все потеряно, я знаю, как с ним надо... А ты отойди подальше, потому что у меня к этому вирусу иммунитет, а у тебя нету...

Умница ползал... Пора было дать ему в морду, но как-то рука не поднималась. Убогий... оле хадаш[50]... Но дать было надо. И я начал подогревать себя воспоминаниями. Я вспомнил уведенную из-под носа смуглянку, томящихся в каталажке Капланчиков, свихнувшуюся племянницу, зубы тещи, слезы Левика из-за стереосистемы, ночь под окном у Максика, порнографическую занавесочку, елкиного Олежку, Номи... Зря я вспомнил Номи. Там он все-таки был нашим боевым товарищем. И не подвел, хотя мог бы слинять. А ведь ему было очень страшно. Никому так не страшно, как трусам...

Умница вдруг замер, потом стал ощупывать землю вокруг. И вдруг возмущенно заорал:

– Должно же быть холодным! Где жидкий азот?! Куда же это он делся? Как же они его хранили?!

Мысль, что "вирус" мог погибнуть, а я остаться в живых его почему-то не обрадовала. Тут я вспомнил лицо моего нового шефа, слушавшего "иврит катан"[51] Умницы. Он ведь нарочно заранее продумал ситуацию. И выставил меня полным идиотом перед начальством. И почему-то именно в тот момент, когда перед глазами замаячил пышный бело-голубой бант на грифе гитары, моя правая нога сама замахнулась, и носок ботинка вмазал по копчику.