Текст книги "Тайны старой усадьбы"

Автор книги: Елизавета Абаринова-Кожухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Простите, Вася, что бужу вас ночью, но к тому есть уважительные причины.

– Понимаю, понимаю. Вы поговорили с господином Покровский о целях своего визита, и он отказался. Нет? Значит, согласился?

– Должна вас огорчить – я с ним еще не говорила. Дело в том, что в усадьбе произошло убийство. Нет-нет, не Покровский, но есть основания считать, что покушались именно на него. Сейчас я не могу рассказать подробностей, но… – Надя немного замялась.

– Понимаю, понимаю, – пришел ей на помощь детектив, – необходима моя помощь. – Василий на миг задумался. – Увы, Наденька, сейчас я веду одно очень важное расследование и вряд ли в ближайшее время смогу вырваться из Кислоярска. Давайте сделаем так – вы останетесь в усадьбе и проведете расследование вместо меня.

– И что я должна делать? – несколько разочарованно спросила Надя.

– Наблюдать за всем, что происходит в усадьбе и вокруг нее. Ну и не забывайте о том деле, ради которого собственно вы и оказались в Покровских Воротах.

– Ну, разумеется…

– Держите меня в курсе дела, – продолжал Василий. – A если случится что-то неординарное, то звоните в любое время. Кажется, Владлен Серапионыч тоже теперь в ваших краях?

– Да, он здесь, – подтвердила Надя.

– Стало быть, работайте в контакте с ним – это человек умный и надежный, столько раз мне помогал. Но главное – сами будьте предельно осторожны, ведь вы знаете, как вы мне дороги… И вот еще что – если окажетесь в Заболотье, это такая деревушка вблизи Покровских Ворот, то передайте привет тамошнему участковому Федору Иванычу. Ну, кажется, все.

– Вася, пожелайте мне удачи.

– Наденька, желаю вам всего-всего – и удачи, и успехов в работе, и, как говорится, ни пуха, ни пера!

Ответить Надя не успела, поскольку вернулась госпожа Хелена. И хотя та, кажется, даже не заметила, чем занята ее напарница, Чаликова решила пояснить:

– Конечно, нехорошо использовать мобильник погибшего, но у меня есть оправдание – мой звонок связан с расследованием его убийства. Я звонила Василию Дубову.

– Он приедет? – тут же откликнулась баронесса.

– Нет, – вздохнула Надя. – А жаль, он бы здесь был очень нужен.

– Да, Василий Николаич оказался бы очень кстати, – промолвила госпожа Хелена, однако Надя не уловила в ее голосе особого сожаления – скорее наоборот.

– Ну и как, удалось вам их разбудить? – спросила Чаликова.

– Какое там! Водка с пивом – это вам не коньяк с бутербродами. Баронесса налила себе и Наде еще по чуть-чуть. – Ну ничего, к утру проспятся.

– К приезду милиции, – добавила Надя.

Тут древние камни вновь осветились карманным фонариком, и дамы опять увидали доктора Владлена Серапионыча в компании с ветеринарным доктором Белогорским.

– Вот, не спится, – проговорил Серапионыч, – решили с Семен Борисычем вас подменить.

– Супруга укажет вам гостевые комнаты, – прибавил Белогорский.

– О, у вас тут и закусочка! – обрадовался Серапионыч. – Надеюсь, милые дамы, вы ее с собой не унесете?

Таким образом ночное дежурство неожиданно закончилось, и Надя вместе с госпожой фон Ачкасофф с мрачного кладбища отправились в не менее мрачный дом баронов Покровских, где их на крыльце уже поджидала, кутаясь в шаль, Татьяна Петровна Белогорская.

И хоть Надежде после всех приключений минувшего дня спать совсем не хотелось, она понимала, что нуждается в отдыхе впрок – журналистская интуиция говорила ей, что последующие дни будут не менее богаты на события.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Когда Надя проснулась, было уже позднее утро. Ее спальня оказалась небольшой комнаткой на втором этаже, из окна которой открывался вид на площадь перед фасадом и на столбы с бараньими головами. Прямо перед крыльцом стоял милицейский микроавтобус, куда двое сотрудников в штатском заталкивали носилки, на которых лежало тело Ника Свинтусова, покрытое не первой свежести простынею.

Выйдя из комнаты, Надя оказалась в длинном коридоре с окнами, выходящими на приусадебные огороды, за которыми вдаль и вширь простирались болота. Правда, погода за ночь немного испортилась – небо было затянуто облаками, даже немного моросило.

А на первом этаже, в обширном полузапущенном помещении, Чаликова застала инспектора Лиственицына – с ним она уже не раз встречалась, участвуя в тех расследованиях Дубова, которые частный сыщик вел в контакте с милицией. Инспектор неспеша попивал чай с баранками и, как показалось Наде, под видом непринужденной беседы вел допрос Ивана Покровского.

– А, Надежда! – радостно воскликнул Лиственицын, едва завидев Чаликову. – Как хорошо, что мы встретились. Я хотел бы вас кое о чем спросить…

– Погодите с вопросами, инспектор, – укоризненно покачал головой Покровский. – Госпожа Чаликова пол ночи стерегла убиенного, толком еще не выспалась. Давайте сперва напоим ее чаем, а тогда уж и приступайте к расспросам.

– От стаканчика чаю не откажусь, – Надя присела за стол. – А если ваши вопросы относятся к убийству, то я видела и слышала то же самое, что баронесса фон Ачкасофф – не меньше, но и не больше. Если хотите, то можете провести между нами очную ставку.

– В этом нет необходимости, – пробурчал инспектор. – Тем более что госпожу баронессу мне пришлось отпустить в город.

– В качества водителя «Мерседеса», – пояснил хозяин Покровских Ворот. Господин Мешковский еще недостаточно проспался после вчерашнего.

– Так, стало быть, они все уехали? – чуть удивилась Надя.

– Я пытался снять показания с граждан Мешковского, Кассировой и Cвятославского, но они говорили такое, что я даже не решился занести это в протокол, – продолжал Лиственицын. – Пришлось выписать всем троим на завтра повестки – надеюсь, что к тому времени они уже придут в более, гм, употребительный вид.

– А если не для протокола? – попросила Надя.

– Все трое заявляют, что видели некую женщину в темном, которая встала из могилы, угрожала им пистолетом, а потом растаяла в воздухе, неодобрительно произнес инспектор. – А по-моему, это уже признак, извините, белой горячки.

– Да, но при белой горячке обычно видят белых мышек или там всяких зеленых змей, – возразила Чаликова.

– Может быть им, как представителям творческой интеллигенции, белые мышки являются в облике призрачных дам? – неуверенно предположил Покровский.

– Возможно, – не стал спорить Лиственицын. – Но более всего меня удивила гражданка баронесса фон Ачкасофф. Когда я передал ей эти пьяные россказни, то баронесса ничуть не удивилась и предположила, что им явилась некая Анна… Кажется, Анна Николаевна?

– Сергеевна, – поправил Покровский.

– Анна Сергеевна? – чуть не подпрыгнула на стуле Надя. – Глухарева?!

– Нет-нет, Анна Сергеевна Покровская, – успокоил ее новопомещик. – Дочка моего двоюродного прадедушки, барона Сергея Федоровича. По преданиям, сия юная особа застрелилась от несчастной любви, и с тех пор ее неприкаянный дух бродит по кладбищу, размахивая орудием самоубийства. – Иван Покровский вздохнул. – Очень печальная история.

– М-да, очень печальная, – ледяным голосом повторил инспектор. Видимо, он так и не мог понять – то ли в Покровских Воротах все такие, мягко говоря, чудные, то ли просто над ним так изощренно насмехаются. – Боюсь, что эта задача нашей милиции вряд ли по силам – ловить призраков, которые бродят с пистолетом и убивают живых людей.

– Я уже созвонилась с Дубовым, – по-своему истолковав слова инспектора, сообщила Чаликова, – но он, к сожалению, теперь занят и не может сюда приехать. Однако Василий Николаевич просил меня остаться в усадьбе и… Простите, господин Покровский, если вы, конечно, не возражаете против моего пребывания здесь.

– Ну что вы, госпожа Чаликова, разумеется, не возражаю, – откликнулся Иван Покровский. – Более того, в этом доме вы можете рассчитывать на всяческое содействие.

– Ну вот и прекрасно. – Лиственицын решительно встал из-за стола. – А мне пора. Надо полагать, покойника уже погрузили. Спасибо за чай, счастливо оставаться.

Отвесив общий поклон, инспектор вышел, а пару минут спустя милицейский микроавтобус шумно тронулся с места и покинул гостеприимную усадьбу.

* * *

Сразу после отъезда следственной бригады Надежда решила, не откладывая в долгий ящик, начать собственное расследование. И первым делом ознакомиться с местностью.

– Извините, госпожа Чаликова, в этом я вам помочь не смогу, – развел руками Иван Покровский. – Сам тут недавно и окрестности еще толком не изучил. Надеюсь, исчерпывающую информацию, так сказать, топографического характера вам предоставят Семен Борисович с Татьяной Петровной.

Узнав, какого рода помощь требуется Чаликовой, доктор Белогорский взялся лично показать ей местность.

– Эта дорога ведет от усадьбы к Кислоярскому шоссе, – пояснил Семен Борисович, когда они миновали «бараньи» столбы. По-прежнему моросил мелкий дождик, и осенний ветер гонял по дороге опавшие листья. Вдали, за лугом, темнел хвойный лес, и все так же доносился неповторимый запах болот. Надя призналась себе, что уже понемногу привыкает к нему и что он ей даже начинает нравиться. Впрочем, похожие чувства она испытывала совсем недавно в Новой Ютландии.

– Семен Борисыч, а это что за дорожка? – спросила журналистка, указывая на заброшенный, заросший бурьяном проселок, отходящий влево от Покровской дороги.

– Она ведет к бывшему дому культуры, – нехотя пояснил Белогорский, – но я вам туда, Надя, ходить не советую.

– Почему? – тут же заинтересовалась Чаликова.

– Нехорошие места. Да вы уж, наверное, про наши края и сами наслышаны.

– Нечистая сила? – Надя непроизвольно понизила голос.

– Этого я не говорил, – уклончиво ответил Семен Борисович.

Вскоре дорога резко повернула и взошла на невысокий холм, откуда открылся вид на болота.

– Спасибо, Семен Борисыч, дальше я сама, – сказала Надя.

– Только далеко с дороги не сворачивайте, – озабоченно сказал Белогорский. – И на болота не ходите – поверьте, это действительно опасно. Дело даже не в нечистой силе… – Последние слова ветеринар произнес так, будто хотел сказать: «И в ней тоже».

– Скажите, а как мне лучше пройти в Заболотье? – вспомнила Чаликова просьбу Дубова.

– A, ну это недалеко. Выйдете на большое шоссе, и налево.

– A напрямую никак нельзя?

– Вообще-то есть тропинка через болота, но по ней никто не ходит. Нет-нет, правда, от болот лучше держаться подальше, я и сам туда без особой нужды не хожу, хоть всю жизнь тут прожил…

Семен Борисович отправился назад к Покровским Воротам, а Надя – вперед по дороге. И первым делом она решила навестить доктора Серапионыча, чтобы спокойно обсудить обстановку и, может быть, даже составить план следственных действий.

Надежда неспеша брела по пустынной дороге, наслаждаясь суровым обаянием осени, как вдруг чуть не нос к носу столкнулась с незнакомым господином в болониевом плаще и с огромным сачком. Профессорская шапочка, седая бородка клинышком и очки в позолоченной оправе выдавали во встречном человека интеллигентного и не чуждого научных занятий. «Должно быть, тот самый натуралист из охотничьего домика», догадалась Надя, вспомнив, что накануне говорил господин Мешковский по дороге в усадьбу.

– Разрешите отрекомендоваться – кандидат наук Виталий Павлович Степанов, – галантно поклонился человек с сачком. – Извините, что заговорил с вами так запросто, без особых представлений…

– Ну что вы, я очень рада, – ответила Надя. – Чаликова, журналистка из Москвы.

– Надежда? – обрадованно удивился Виталий Павлович. – Такая знаменитая журналистка – и в столь глухоманных местах?

– Я в гостях у Ивана Покровского, – не вдаваясь в подробности, пояснила Чаликова. – Но ведь и вы, Виталий Палыч, не так просто очутились в здешней глуши?

– O, ну разумеется не просто так! Я ведь, знаете ли, специализируюсь на изучении болотной флоры и фауны, оттого и решил на некоторое время поселиться здесь, вблизи предмета своего увлечения. Да что там увлечения главного и любимого дела всей моей жизни! Знаете, Наденька… то есть Надежда, простите, не знаю, как вас по батюшке…

– Ну что вы, – рассмеялась Чаликова. – Можете звать меня Наденькой, без отчества.

– Да, так вот, – продолжал ученый, – на здешних болотах я обнаружил популяцию пиявок, не описанных доселе в науке. Думаю назвать ее пиявкой Степанова… Ах, да что это я все о науке да о науке… Наденька, прошу вас, зайдемте ко мне, я вас со своей супругой познакомлю, она будет так рада, так уж рада… Хотя нет, ее теперь нету дома, но все равно зайдемте!

– Спасибо, в другой раз, – вежливо отказалась Надя. – Сейчас я собираюсь заглянуть к доктору Владлену Серапионычу.

– A, ну понятно, – чуть разочарованно ответил кандидат наук. Передавайте ему мой поклон. Но если что, заходите к нам запросто, без церемоний. – И господин Степанов, размахивая сачком, двинулся вдоль дороги.

* * *

Так называемая «дача Серапионыча» изнутри оказалась вовсе не такой хибаркой-развалюшкой, какою виделась снаружи – напротив, там было даже по-своему уютно: скрипучий пол, старая мебель, репродукции картин, развешанные по дощатым стенам, спиртовка с кипящим чайничком. И под низеньким потолком пучки сушеных трав, источающие неуловимо-горьковатый, но очень приятный аромат.

– Ах, Наденька! – обрадовался доктор. – Как чудно, что заглянули в мою берлогу. Сейчас будем пить чай…

– Из скляночки? – улыбнулась Чаликова.

– Из скляночки, из скляночки, – закивал Cерапионыч. – Самоварчик поставим, огоньку в печурке подбавим…

– Как у вас тут мило! – вздохнула Надя. Действительно, в докторской хибарке она почему-то чувствовала себя куда уютнее, чем в холодных стенах старинной усадьбы.

– Ну вот, Наденька, – сказал Серапионыч, когда скромный стол был накрыт и хозяин с гостьей уселись чаевничать, – мы с вами здесь являемся вдвоем как бы коллективным Дубовым и должны оправдать оказанное нам высокое доверие.

– Именно так. – Надя с наслаждением отпила глоток чая, ненавязчиво отдающего какими-то луговыми и болотными травками. – А ведь вы, Владлен Серапионыч, в этих краях, должно быть, свой человек и в курсе местных дел.

– Пожалуй, что так. – Серапионыч неспеша подлил к себе в чашку жидкости из скляночки, которую постоянно держал во внутреннем кармане. Про эту скляночку в Кислоярске ходили легенды, но еще никто не решился из нее отведать, хотя доктор всем своим знакомым и даже незнакомым рекомендовал содержимое скляночки как универсальный эликсир чуть ли от всех хворей. Наденька, не желаете?

– Ну, если только чуть-чуть, – решилась Чаликова. Обрадованный доктор плеснул ей в чай пару капелек, отчего вкус чая резко преобразился (если, конечно, содержимое чашки можно было теперь именовать словом «чай»). Однако Надя отважно сделала несколько глотков.

– Ну как? – поинтересовался доктор.

– Недурно, – вежливо ответила Надя. – Но только если в меру.

– Да, так вот, значится, – вернулся к прерванному разговору Серапионыч. – Вообще-то меня в этих краях давно уже считают за своего. Лет уж двадцать, как приобрел эту хибарку и всякий свободный денек сюда приезжаю. Хорошо тут… – Доктор отпил чаю. – Особенно вот как сейчас. Роняет лес багряный свой убор… Я всегда осенью беру отпуск – и сюда.

– Ну и что вы думаете по поводу убийства? – прервала Надя лирическое отступление.

– Да, насчет убийства, – переключился доктор на деловой тон. – Вопрос первый: в кого стреляли – в Свинтусова или в Покровского? И вопрос второй: кто стрелял?

– И у вас есть какие-то соображения?

Доктор отпил из чашки:

– Ну, знаете, тут пока еще полный туман. Скажу только одно – места у нас глухоманские, и каждый человек на виду, особенно незнакомый. Если кто-то посторонний появится, его тут же все заметят.

– Значит, подозревать первым делом нужно местных жителей и гостей усадьбы? – закончила докторскую мысль Чаликова.

– Нет-нет, этого я не говорил, – ответил Серапионыч, – но вы правы: перебрать для начала следовало бы именно их. Однако сперва неплохо бы восстановить картину убийства. Вы, Наденька, там были, так что вам и карты в руки.

– Значит, так, – на миг задумалась журналистка. – Гости еще пировали на кладбище, я беседовала с баронессой фон Ачкасофф, тут раздался выстрел, мы побежали и обнаружили человека во фраке с дыркой в голове и, естественно, приняли его за Покровского. Тогда мы помчались в усадьбу, где застали супругов Белогорских и самого Ивана Покровского, чем были весьма изумлены. Затем Покровский, баронесса и я пошли к трупу, причем гости в это время уже валялись среди могил. Семен Борисович отправился за вами, а Татьяна Петровна пыталась позвонить в милицию, хотя и неудачно. Пришлось воспользоваться мобильником покойного. Вот, в общих чертах, и все.

– Могу кое-что добавить, – доктор налил себе и Чаликовой кипятка и подбавил жидкости из пресловутой скляночки: себе побольше, а Наде поменьше. – Судя по расположению трупа и характеру ранения, стреляли со стороны болот и с небольшого расстояния, так как попадание очень точное. Похоже, работал опытный специалист.

– Неужели киллер? – вскочила Надя. – Тогда его никогда не найдут! Не говоря уж о заказчиках…

– Скорее, ворошиловский стрелок, – спокойно возразил Серапионыч. – Может быть, я и ошибаюсь, но в местах массовых расстрелов сталинских времен обнаруживали черепа с аккуратной дыркой в затылке. И здесь почерк не скажу тот же, но весьма сходный. Впрочем, все это, конечно, тоже не очень убедительно.

– Но кого-то вы подозреваете?

– Подозревать можно всех, включая, пардон, и нас с вами. Например, гости. Вы что, нюхали каждого из них? A кто-то вполне мог лишь изображать пьяного, а сам выйти на болота «до витру», застрелить Свинтусова и вернуться назад. Да потом еще и по-настоящему напиться для правдоподобности.

– Но зачем? – удивилась Надя. – Каковы мотивы?

– Вот это нам и предстоит выяснить. Долго и кропотливо, – отпил из чашки Серапионыч. – Затем, мои соседи Степановы – кандидат наук и его супруга.

– Не забудьте и других супругов – Белогорских, – напомнила Надя.

– Да ну что вы, это ж порядочнейшие люди, я их обоих уже столько лет знаю! – возмутился Серапионыч. – Они и мухи обидеть не способны, не то что человека убить.

– Ну хорошо, допустим. Но ведь человек-то погиб! – воскликнула Чаликова. – К тому же в очередной раз жертвой стал журналист. Какой бы там ни был Ник Свинтусов, я просто обязана пролить свет на это преступление.

– Погодите, Наденька, не кипятитесь…

– Извините, доктор, это от непривычки к вашему скляночному эликсиру. Но вот главный вопрос – в кого стреляли? В журналиста Свинтусова или в помещика Покровского? Между прочим, баронесса полагает, что Свинтусов принадлежит к побочной ветви баронов Покровских, – вспомнила Надя, – и что какие-то мистические темные силы убили Свинтусова, потому что он тоже какой-никакой, но потомок Покровских.

– A, – махнул рукой доктор, – у госпожи Хелены совсем уже крыша поехала от всех этих родовых тайн. Представьте, даже меня она пыталась произвести в потомки хана Батыя, который якобы побывал с походом в наших местах! Все это ерунда – кому нужен какой-то Свинтусов?

– A кому нужен Покровский? – вопросом на вопрос ответила Чаликова.

– Кому-то, значится, ох как не нужен, – откликнулся доктор. – Иначе его не пытались бы убрать.

– А вдруг сам Покровский, наслушавшись рассказов баронессы, решил таким образом избавиться от неожиданного претендента на наследство? – выдвинула Надя еще одно предположение. Впрочем, в него она не очень верила, а точнее – не хотела верить, ведь окажись оно близким к действительности, и освобождение Марфы из вековечного плена отодвигалось бы на неопределенный срок.

– Ну, Наденька, это уж вы загнули, – махнул рукой доктор. – Да и, между нами, какое там наследство – одни убытки. Вот разве что… Да нет, ну это уж полная чепуха!

– Что именно?

– Да сокровища…

– Какие сокровища? – Остатки скляночной истомы вмиг слетели с Чаликовой.

– A что, вы еще ничего не слыхали? – чуть удивился доктор. – Сокровища баронов Покровских во всей округе давно уж стали притчей во языцех. Будто бы почтенные бароны имели обычай прятать клады в усадьбе и вокруг нее. Существуют десятки чертежей с точным обозначением места зарытия сокровищ. Если будете в Заболотье, поспрошайте – чуть не в каждой избе есть такая карта, и все разные. Да тут все окрестности сто раз перекопаны! И есть такие чудики, что до сих пор копают.

– Ну и как, откопали что-нибудь?

– Какое там! Ведь Покровские приставили к своим кладам нечистую силу, и без особого заклинания ничего не найдешь.

– Ну, это уж опять что-то в духе нашей милейшей баронессы, – рассмеялась Надя.

– Так-то так, – покачал головой доктор, – да не все думают, как мы с вами. Мне, например, доподлинно известно, что последний председатель колхоза в поисках клада самолично перепахал пол усадьбы и более того, ломал в доме стены. A его предшественника, некоего Александра Григорьевича, даже сняли с должности за то, что обращался за помощью к сатанистам, чтобы они открыли ему заклинания. A ведь окончил высшую партийную школу!..

– Ах, что-то я засиделась у вас, Владлен Серапионыч, – глянув на часики, спохватилась Надя. – А я хотела еще в Заболотье заглянуть… Спасибо за чаек.

– Вы уже? Ну, так заходите еще, Наденька, всегда рад вас видеть.

* * *

Заболотье оказалось обычной деревенькой, каковых Наде на ее журналистском пути пришлось повидать немало. Первый же встречный мужичок, нетвердой походкой выходящий из бывшего царева кабака, а ныне – ирландского паба «Pokrow's Gate», указал Чаликовой на самую покосившуюся избенку, где располагались волостное правление, отделение милиции и узел связи.

В «Отделении милиции» – маленькой темной комнатке с подслеповатым окошком – Чаликова и застала участкового Федора Иваныча, пожилого человека в заляпанных грязью резиновых сапогах, старой фуфайке и милицейской фуражке, что-то пишущего на заваленном бумагами письменном столе.

– Слушаю вас, – хмуро сказал участковый, не поднимая взгляда от бумаг.

– Я – Чаликова, журналистка, – представилась Надя, присаживаясь на колченогий табурет.

– Аксиньин, участковый, – буркнул Федор Иваныч и, оторвавшись от писанины, с любопытством глянул на гостью. – А вы, значит, и есть та молодая особа, что поселилась в Покровских Воротах и ведет следствие об убийстве?

– A откуда вы знаете? – удивилась журналистка.

– У нас разведка работает исправно, – хмыкнул участковый. – Ну так чем могу служить?

– Да собственно ничем, – обаятельно улыбнулась Чаликова. – Вот зашла передать привет от Васи Дубова. Знаете, Федор Иваныч, он заинтересовался убийством Свинтусова и попросил меня собрать всевозможные сведения, которые так или иначе могут быть с ним связаны.

– Ну и что вам удалось собрать? – без видимого интереса спросил Аксиньин.

– Пока что ничего, – развела руками Надя. – Или почти ничего. Но мне хотелось бы услышать ваше мнение, уважаемый Федор Иваныч – так сказать, с высоты вашего опыта и интуиции.

– Ну, будет вам подлизываться, госпожа Чаликова, – усмехнулся участковый. – Впрочем, если вам нужно мое мнение, то пожалуйста. Когда Иван Покровский поселился в усадьбе, то все мы были очень рады – наконец-то в Покровских Воротах появился хозяин, который понемногу приведет их в должный порядок. Нет, не подумайте, Надя, о самом господине Покровском я ничего плохого сказать не могу – видно, что человек и серьезный, и трезвый. Но та публика, что у него бывает… Ну да вы сами их видели – чего уж тут говорить. Ясно, что все это добром кончиться не могло.

– Вы подозреваете в убийстве кого-то из них? – чуть удивилась Чаликова.

– Этого я не утверждаю, – сдержанно возразил Аксиньин, – но сами их пьяные выходки создают, если хотите, атмосферу, в которой может случиться все что угодно.

– А мне кажется, что дело вовсе не в гостях и не в их пьяных выходках, в свою очередь возразила Надя. – Судя по всему, произошло тщательно спланированное убийство, и чем дальше, тем я больше убеждаюсь, что целились в Покровского, а Свинтусов погиб по глупой случайности, из-за брошенного фрака.

– Не знаю, Надя, чем я могу вам тут помочь, – пожал плечами Федор Иваныч.

– Хотя бы советом. Знаете, мне уже начинает казаться, что корни всей этой истории – в далеком прошлом, когда бароны Покровские якобы прятали в здешних краях свои клады.

– Ах, вот вы о чем! – В седоватых усах Аксиньина промелькнула озорная усмешка. – Чушь это все, бабкины сказки. Хотя многие до сих пор верят. Ну и копают, вестимо.

– И что, просто так копают, наобум? – допытывалась Надя.

– Ну, почему же наобум? По плану. Да мы вот сейчас поглядим. – Федор Иваныч залез в нижнюю шуфлятку стола и извлек из ее недр пыльную папку. Мой предшественник коллекционировал, думал на пенсии этим заняться, да не дожил.

В папке оказалось множество бумаг разной степени пожелтелости, которые содержали более или менее подробные планы Покровских Ворот, Заболотья и их окрестностей, а также указания, где и как искать сокровища.

– Можете их забрать себе, – сказал Федор Иваныч. – Но имейте в виду половину этих карт, если не больше, рисовали наши Заболотные шутники, а потом своим легковерным землякам и сбывали. A те, дураки, копали. A однажды тут уж совсем анекдот вышел. Жила у нас одна бабка, так она тоже нарисовала эдакую карту, пометила крестиком собственный огород да соседу своему и подбросила. Так тот ей за ночь бесплатно весь огород перекопал! В общем, тема для юморески. Берите, Надя, только не забудьте газетку прислать, когда о дури нашей напишете!

* * *

Когда Надя возвратилась в Покровские Ворота, уже приближались долгие осенние сумерки. Бросив взор на родовое кладбище баронов Покровских, она увидела, как какая-то темная фигура там орудует с лопатой. «Ну, все понятно, некрофилы-археологи уже и досюда добрались», подумала журналистка. При ближайшем рассмотрении действительность оказалась иной – то сам Иван Покровский, в залатанном черном пальто, вооружившись огромной лопатой, раскапывал свежую могилу Софьи Кассировой.

– Зачем зря добру пропадать? – ответил помещик на немой вопрос гостьи. – A гроб еще пригодится – кстати, следующие похороны завтра, в пять пополудни. Хотите, госпожа Чаликова, вас похороним? Ну, как хотите.

Едва оказавшись в своей комнате, Чаликова стала разбирать бумаги, которые ей передал Федор Иваныч. Наиболее крупная карта включала в себя и усадьбу, и деревню, и часть болот, и немалое количество других географических подробностей, пока что ей не знакомых. На плане было много крестиков и прочих знаков, но, разобравшись, Надя сообразила, что эта карта – лишь обобщение других планов и обозначений на них, сделанное, может быть, предшественником инспектора Аксиньина. Одна из карт, по виду не слишком давнего происхождения, включала в себя лишь Заболотье с крестиком возле одного из домов – очевидно, именно этот план изготовила хитроумная бабуся, чтобы самой не копать огород. На одном листке вместо плана было написано: «Ровно в полночь в новолуние встав на указанном месте лицом к северо-востоку, обмахнуть себя черным котом и произнести 666 раз страшное заклинание»… – однако текст заклинания оказался тщательно замазан чернилами.

Но вдруг Надя наткнулась на нечто более серьезное – листок бумаги явно дореволюционного происхождения. Текст на нем был написан хотя и небрежным почерком, но со всевозможными нажимами и завитушками, как писывали в старину. На одной стороне фиолетовыми чернилами довольно точно был набросан уже знакомый Наде план родовых владений баронов Покровских, о чем сообщала надпись сверху. На другой стороне был нарисован семейный герб в виде бараньей головы, а под ним шел не очень разборчивый текст. Разбирая многочисленные «яти», «ижицы», «фиты» и «i» с точкой, Чаликова прочла написанное: «В пределах сих несметные богатства сокрыты. И да не овладел бы ими человек, не способный их на благо использовать, приставлен ко кладу сему страж надежный, страж небесный, скрытый под знаком Овна…»

На этом слове рукопись обрывалась. И поскольку листок имел вид целого, Надя сделала вывод, что окончание текста – на другом, несохранившемся листе.

– «Страж надежный, страж небесный, скрытый под знаком Овна…» – вслух размышляла журналистка. – Овен. А говоря обычным языком – баран, родовой символ баронов Покровских. Нельзя ли предположить, что клад просто спрятан «под бараном»? Но под каким бараном? – Надя глянула в окно на двух каменных баранов по обеим сторонам ныне отсутствующих ворот. – Или на бывшем скотном дворе под бараньим стойлом? A может быть, это какое-то ныне забытое топографическое обозначение, вроде «трактира епископа» или «чертова стула»? Надо бы с кем-то посоветоваться, но с кем? Разумеется, с самим господином Покровским. В конце концов, он тут законный наследник, вот пусть и ищет клад, если захочет.

Конечно же, рассуждая так, Надя немного лукавила – при иных обстоятельствах она бы и сама охотно занялась поиском сокровищ. Подобного рода загадки ее всегда влекли, причем собственно материальные мотивы как правило даже не играли главной роли. Решив поделиться полученными сведениями с хозяином Покровских Ворот, Чаликова думала провести своего рода «тест на бескорыстие» для предполагаемого Ивана-царевича, который пока что и не догадывался о тех видах, которые на него имела его гостья.

* * *

После раннего ужина, прошедшего в несколько чопорной и натянутой обстановке, Чаликова попросила Ивана Покровского о беседе наедине.

– Ну что ж, с превеликим удовольствием. Моя комната вас устроит? предложил помещик. Надя не возражала, и уже через пять минут они сидели у весело потрескивающего изразцового камина и наблюдали за огоньком, отбрасывающим блики на собранную в комнате старинную мебель. Внимание Чаликовой привлек висящий на противоположной стене в позолоченной раме портрет молодой женщины в бальном платье.

– Это и есть та самая баронесса Наталья Кирилловна, супруга Саввы Лукича, которая бесследно исчезла, – пояснил Иван Покровский. – Некоторые полагают, что я чем-то похож на нее.

Чаликова встала из кресла и с канделябром подошла к портрету.

– Да, есть что-то общее в глазах… и в общем выражении лица, – для вежливости сказала Надя, хотя сама в этом не была очень уверена.

– Да, вот и баронесса фон Ачкасофф то же говорит, – отозвался Покровский. – Видите, как получилось – Наталья Кирилловна исчезла, а портрет остался. Я его нашел в бывшем краеведческом музее, и то он сохранился только потому, что в его авторстве подозревали не то Левицкого, не то Боровиковского… Помещик подбросил в огонь еще пару поленьев. – Хорошо, что в усадьбе жили председатели колхозов и не дали совсем уж растащить домашнюю утварь. Что-то сохранилось, кое-что я приобрел по дешевке в антиквариате… Погодите немного, и настанет время, когда Покровские Ворота вернут себе блеск былого величия!