Текст книги "Дом, где живет смерть"

Автор книги: Элизабет Ролле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Тут действительно есть нечто странное, однако какое отношение имеет его характер к вопросу о том, кто его убил, и к тому, чем вас шантажирует миссис Бойлстон? – упрямо сказал Бэрридж. – Не вижу никакой связи.

О’Брайн досадливо поморщился:

– Потому и не видите, что не желаете отвлечься от убийства! А насчет шантажа заверяю вас: то, о чем я сейчас говорю, имеет к нему самое непосредственное отношение, но к убийству, скажу сразу, чтобы не сбивать вас с толку, – никакого.

– Да? – В тоне Бэрриджа сквозило откровенное недоверие.

Однако, когда он, сделав над собой усилие, беспристрастно оценил услышанное, перед ним забрезжила истина.

– Неужели?.. Это разные люди!

– Вот именно!

– А как насчет описания внешности?

– Совпадают. Однако сами понимаете: если перед вами поставить двух мужчин одного роста, одинакового сложения, с одинаковым цветом волос и глаз и без особых примет, то вы дадите им одинаковое описание.

– Фотографии?

– У меня есть всего одна фотография мистера Крайтона, где я снял его вместе с Пат. Снимал-то я Пат, а он попал в кадр случайно, он не любил фотографироваться. Качество снимка неважное. С этой фотографией я послал Стэнфорда, сыщика, которого нанял, к одной женщине. Она должна знать, кто это, но она не знает или делает вид, что не знает.

– Который же из двоих настоящий Джон Крайтон?

– Первый, – хмуро ответил О’Брайн. – Это я знаю абсолютно точно. И Коринна Бойлстон тоже знает .

– А кстати, мисс Бойлстон не дочь настоящего Крайтона?

– Нет, она родилась гораздо раньше, чем ее мать сошлась с ним. В молодости миссис Бойлстон была замужем, потом муж куда-то пропал. Мисс Бойлстон воспитывалась в частном пансионе, настоящий Крайтон не любил детей, и она никогда не жила вместе с ним и своей матерью.

– Я все же не понимаю, чем она вам угрожает, – сказал Бэрридж после паузы.

– Объявить во всеуслышание, что покойный не был тем человеком, чье имя носил. Миллионер-самозванец с темным прошлым – этим вполне могут заинтересоваться газеты, а огласка нежелательна по двум соображениям. Во-первых, она скверно отразится на моей репутации. Когда станет известно, что мистер Крайтон жил под чужим именем, начнутся всякие домыслы, почему он так поступил. Он будет выглядеть личностью подозрительной, а я последние годы был его секретарем, и вдобавок он оставил мне свое состояние без всякой видимой причины. Многое будет зависеть от того, какую позицию займет пресса. С газетчиками нельзя ссориться, а я пару раз сделал глупость – при случае они будут не прочь свести счеты и полить меня грязью. Лично мне на них наплевать, но, если они поднимут шумиху, моим партнерам это не понравится. Сами знаете, реклама… Однако для меня большее значение имеет вторая причина: Пат не должна узнать правду о нем. Она, получается, жила в доме человека, который вовсе не был ее дядей.

О’Брайн помедлил, раздумывая, стоит ли говорить до конца, и решил, что умалчивать теперь уже нет смысла:

– И еще: если он присвоил имя Джона Крайтона, значит, настоящего Крайтона уже не было в живых… Коринна Бойлстон заявила мне прямо, что он, очевидно, сам убил его. Для Пат эта история будет тяжелым ударом.

Бэрридж задумчиво посмотрел на собеседника:

– Вы нанесли ей удар более сильный.

– Я?! Каким образом:

– Мэдж Бойлстон, – коротко ответил Бэрридж.

На бледном лице О’Брайна появилось страдальческое выражение:

– Когда Пат вообразила, что я люблю мисс Бойлстон, я оказался между двух огней. Как я ни уверял ее, что она заблуждается, она оставалась при своем мнении, а сказать правду я не решался.

– По-моему, напрасно.

О’Брайн покачал головой:

– Она очень любила Крайтона, того Крайтона, в чьем доме жила.

Бэрридж улыбнулся уголками губ:

– Вас она любит больше.

О’Брайн смутился и покраснел как мальчишка; он не привык обсуждать свои чувства:

– Понимаете, я все надеялся, что мне удастся как-нибудь уладить это недоразумение, а если она узнает про мистера Крайтона, тут уж ничего не уладишь. Однако вы, наверно, правы, теперь мне придется сказать ей. После того как в газетах появилось сообщение о нападении в квартире мисс Бойлстон, у меня уже нет другого выхода. Я еще в больнице хотел ей сказать, но она была у меня всего один раз…

– Она и в тот раз боялась идти к вам.

– Боялась:

– Боялась встретить там Мэдж Бойлстон, – пояснил Бэрридж, – и того, что ее приход вам совсем не нужен. Если вы на нее обиделись, то совершенно напрасно.

– Я не давал ей никаких оснований для такого мнения! – с жаром запротестовал О’Брайн. – Она должна мне верить!

– Поставьте себя на ее место. Вы бы поверили:

О’Брайн нахмурился, затем махнул рукой:

– Мистер Бэрридж, вы обладаете редкими качествами, благодаря которым из вас вышел бы превосходный домашний поверенный… и сыщик.

– Профессию менять мне уже поздно, однако у каждого есть право на маленькое хобби, – пошутил Бэрридж. – Кстати , вам известно, что ваша жена была моей пациенткой, правда всего два дня:

И он рассказал о происшествии, которое привело Пат в его больницу. Услышав об аварии,О’Брайн изменился в лице, хотя Пат не пострадала и это было уже делом прошлого.

– Какой же я идиот, – пробормотал он. – Если бы я знал, что она так переживает! Когда я уезжал, она держалась натянуто, но я никак не думал… В нормальном состоянии она не села бы за руль, у нас же есть шофер, а она машину водит очень плохо. Да, она была не такой, как всегда, я даже заколебался, ехать ли, но мне надо было ехать. Моя тетка была при смерти, а кроме меня, у нее никого нет. Я уехал оттуда сразу после похорон, Пат не сказала мне, что побывала в вашей больнице.

– Скажите ей прямо, что Коринна и Мэдж Бойлстон вас шантажируют, – посоветовал Бэрридж.

Его совет вызвал у О’Брайна некоторое замешательство:

– По правде говоря, в отношении Мэдж это будет несправедливо. Она меня вовсе не шантажирует.

– Пора поставить все точки над и, – заметил Бэрридж.

– Мэдж – что-то вроде посредника. Шантажист – личность глубоко омерзительная, к таким людям я испытываю большее отвращение, чем даже к убийцам. Разница между ними – как между тигром и шакалом. Лично встречаться с Коринной Бойлстон мне было противно, а поручить вести переговоры с ней кому-либо другому значило посвятить в тайну Крайтона еще одного человека, что совершенно неприемлемо, поэтому я благодарен мисс Бойлстон за то, что она взяла на себя миссию посредника. Не надо отождествлять Мэдж с ее матерыо. Мэдж – порядочный человек, поведение матери ее очень огорчало, ей было стыдно за нее. Она, по сути, на моей стороне.

– Вы вспомнили, заперли ли тогда за собой входную дверь? – спросил вдруг Бэрридж.

– Дверь? – переспросил О’Брайн. – А-а, вы про нападение… Нет, не помню.

– А то, что вы дважды чувствовали сквозняк, это точно:

О’Брайн задумался.

Да, – ответил он. – Но откуда вы знаете? Я говорил только полицейскому. Неужели такие подробности попали в газеты?

– Вы сами признали, что из меня получился бы неплохой сыщик. Благодаря знакомому инспектору я прочитал протоколы.

– Оттуда ни вам, ни полиции ничего не выудить.

– Разрешите задать вам еще один вопрос. Я прекрасно сознаю, что он вам будет неприятен и даже очень, тем не менее прошу вас ответить. В свое оправдание напомню, что в доме мистера Крайтона я по вашей просьбе пошел на кое-какие уступки.

– Кажется, я догадываюсь, что вы собираетесь спросить, – мрачно сказал О’Брайн.　Зачем вам это знать:

– Есть некоторые соображения, которые надо проверить. Поверьте, что мною движет не одно праздное любопытство. Вам нравится Мэдж Бойлстон:

По сердитому блеску голубых глаз О’Брайна было видно, что заданный вопрос – именно тот, которого он ожидал. Ответил он не сразу, и судя по тому, как он в течение этой паузы смотрел на Бэрриджа, было похоже, что он прикидывал, есть ли у него возможность послать того ко всем чертям, однако чувство справедливости говорило, что он перед Бэрриджем в долгу, а с долгами О’Брайн привык расплачиваться. Все же, когда он заговорил, в его голосе звучали гневные нотки:

– Вы поставили вопрос так, что я вынужден ответить. Если вы сочли себя вправе спросить, остается надеяться, что для этого есть достаточно веские основания. Да, она мне нравится. Однако если бы вы сформулировали иначе и спросили, люблю ли я ее, я бы с чистой совестью ответил: «Нет». Добавлю, что мне никогда не приходило в голову делать выбор между Мэдж и моей женой. Надеюсь, вы удовлетворены:

– Да, – невозмутимо ответил 'Бэрридж. – Сколько требовала с вас миссис Бойлстон за свое молчание:

– Десять тысяч. Я бы заплатил, если бы был уверен, что потом она оставит меня в покое. Собственно, все переговоры и велись вокруг этого момента. Я требовал гарантии, что в дальнейшем буду избавлен от ее домогательств.

– В конечном счете вы бы заплатили?

– Я считаю это наименьшим злом, главным образом из-за Пат.

«Мэдж его смерть невыгодна, она наверняка чувствовала, что нравится ему, и, как всякая красивая женщина, могла надеяться в дальнейшем на большее», – подумал Бэрридж. – «А миссис Бойлстон вскоре получила бы свои десять тысяч – в нападении на него обе они ни при чем. Простой грабеж?..»

– И последнее, что мне хотелось бы узнать, – вежливо сказал Бэрридж. – У вас есть завещание:

О’Брайн, раздраженный вопросами, смысл которых ускользал от его понимания, уставился на собеседника весьма недружелюбно.

– Вы смотрите на меня так, словно я – проезжий авантюрист, выведывающий ваши фамильные секреты, – пошутил Бэрридж, чтобы разрядить ставшую напряженной обстановку.

Сравнение показалось О’Брайну забавным, он рассмеялся, и мир был восстановлен.

– Завещания у меня нет, – сказал он. – Вижу, вы всерьез заинтересовались моими делами. В среду вечером придет Стэнфорд, сыщик, который ездил в Париж с фотографией мистера Крайтона. Он уже сообщил по телефону о неудаче, но вдруг какие-нибудь подробности окажутся заслуживающими внимания? Если будете в Лондоне, приходите.

«Убийство Крайтона и нападение на О’Брайна – одно это дело или два?» – раздумывал Бэрридж, возвратившись в гостиницу. – «Раз Коринна Бойлстон разоблачила мнимого Крайтона, его смерть была ей невыгодна, гораздо выгоднее шантажировать самого Крайтона, нежели О’Брайна. Итак, миссис и мисс Бойлстон вычеркиваем. Кто же остается? Я, Мейн, Патриция, Тэмерли и адвокат. Поскольку списком ведаю я, себя я тоже вычеркиваю.» – Он усмехнулся. – «Осталось четверо. Добавить все-таки О’Брайна? Ладно, добавим. Если убил Мейн, то это равнозначно его сумасшествию, а поскольку он, невзирая на свои причуды, не сумасшедший, его убираем.» – Бэрридж жирной чертой зачеркнул фамилию Мейна, а около Тэмерли поставил вопросительный знак. Человека, признанного судом присяжных виновным, он ставил среди подозреваемых на последнее место. – «Патриция, О’Брайн, адвокат… гм… адвокат. А мотивы?»

И тут Бэрридж подумал, правильно ли он рассуждал, рассматривая до сих пор в качестве причины преступления состояние Крайтона. А не был ли мотив более мелким? Например, не наследство, а кража? Мысли Бэрриджа заработали в новом направлении, и воображение нарисовало следующий ход событий: при составлении завещания адвокат видит в сейфе Крайтона нечто ценное, чем решает завладеть, берет вечером из коллекции револьвер, убивает Крайтона и открывает его ключом сейф, затем приводит все в порядок и уходит с добычей. Однако здесь было свое «но»; О’Брайн имел свободный доступ к сейфу, досконально знал его содержимое и потому должен был заметить исчезновение чего-либо ценного. Оказавшись в очередном тупике, Бэрридж решил не тратить напрасно усилий и подождать до среды в надежде, что нанятый О’Брайном сыщик сообщит что-нибудь новенькое.

Глава 13

Если бы Бэрридж встретился с Джеймсом Стэнфордом, не зная о его профессии, то принял бы его за человека искусства. Первой мыслью Бэрриджа было: для сыщика у него чересчур приметная внешность.

– Повторите, пожалуйста, то, что сообщили мне по телефону, – попросил О’Брайн.

– Миссис Иган не опознала человека на фотографии. Я представился корреспондентом и сказал, что мой журнал собирается напечатать статью о ее благотворительной деятельности, а под конец показал фотографию. Якобы мы будем писать про этого джентльмена, достигшего у нас известности на том же поприще. Она посмотрела на фотографию и заявила, что не знает его.

– Она должна знать, – возразил О’Брайн. – Раз мистер Крайтон в завещании обязал меня ежегодно выплачивать ей тысячу фунгов, она его знает.

– В новом завещании, которое он не успел подписать, тоже был этот пункт? – спросил Бэрридж.

– Да.

– Разрешите взглянуть на снимок.

Стэнфорд достал фотографию.

– Мелковато и не очень четко – заметил Бэрридж. – При таком качестве снимка, пожалуй, можно и знакомого не узнать, тем более что у нее не было причин особенно рассматривать его.

Стэнфорд покраснел – он воспринял последние слова Бэрриджа как упрек в свой адрес.

– Поскольку вы, сэр, запретили вводить её в курс дела, я не видел способа привлечь ее внимание к фотографии в большей степени, – сказал он О’Брайну.

– Что она из себя представляет:

– Бодрая одинокая старушка шестидесяти шести лет, помешанная на благотворительности. Деньги она получает уже десять лет. Сумма все время постоянная, тысяча фунтов в год.

О’Брайн многозначительно посмотрел на Бэрриджа, и тот тотчас произвел в уме несложный подсчет – получалось, что мадам Иган начала получать деньги тогда же, когда место настоящего Крайтона занял Крайтон мнимый.

– Может, увеличить фотографию? – предложил О’Брайн.

– Вряд ли даже самый хороший специалист сделает из нее что-нибудь стоящее, – ответил Стэнфорд. – У вас сохранилась пленка?

– Нет, я уже искал.

– Давайте подумаем, какая связь существовала между мадам Иган и мистером Крайтоном, – сказал Бэрридж. – Наличие такой связи доказывает ежегодная тысяча фунтов. Примем в качестве начальной предпосылки, что она действительно его не узнала, а не водит нас за нос. Фотография неважная, но все же если бы она была знакома с мистером Крайтоном тогда, когда он выглядел так же, то должна была узнать его, а раз нет, значит, она встречалась с ним раньше, когда он был намного моложе.

– Но она на десять лет старше его, – подал голос Стэнфорд.

– Что известно о ее родственниках и близких знакомых:

– Я наведался по адресу, где она жила еще до замужества вместе с родителями. Семья держалась обособленно и не поддерживала знакомства с соседями. Единственными гостями у них была пожилая супружеская пара, переехавшая, как и они, из Англии. Муж работал бухгалтером. Они давным-давно умерли.

Затем Стэнфорд рассказал о родственниках мадам Иган, но с ними было быстро покончено, обсуждать тут было нечего, поскольку они давно умерли. О’Брайн поручил Стэнфорду увеличить фотографию и с ней еще раз съездить в Шотландию, в то место, до которого удалось проследить путь Крайтона; возможно, фотография поможет в розысках. При этом О’Брайну пришлось сказать Стэнфорду, что Крайтонов было двое. О’Брайн поступал так с двойственным чувством: с одной стороны, он рассчитывал раскрыть тайну превращения Крайтона, а с другой, появлялось еще одно лицо, которое будет обладать теми же сведениями, что и Коринна Бойлстон, и даже большими. Уже став жертвой шантажа, О’Брайн не питал иллюзий и предпочитал хранить свои секреты при себе, однако сейчас был вынужден сделать исключение.

Вскоре после того, как Стэнфорд уехал, появилась Пат и сказала, что пора ужинать. Глядя на ее сияющее личико, Бэрридж сразу понял, что О’Брайн сказал ей о причине своих встреч с мисс Бойлстон. За столом Пат держалась оживленно и была очень мила, хотя глаза были припухшими: известие о Крайтоне все же омрачило радость примирения с мужем.

Бэрриджу стало ясно, что он дал О’Брайну правильный совет и тот успешно им воспользовался. Когда после ужина они вдвоем вернулись в кабинет, Бэрридж спросил:

– Что вы теперь ответите Коринне Бойлстон:

– Чтобы она убиралась к черту, – с глубоким чувством сказал О’Брайн.

– А как же ваши компаньоны? – Пусть поступают, как им угодно.

Хотя ответ О’Брайна прозвучал категорично, Бэрридж подумал, что его окончательная позиция все-таки будет зависеть от по-прежнему не выясненного вопроса, каким образом мнимый Крайтон присвоил себе это имя и куда делся настоящий Крайтон.

– Интересно, откуда у мистера Крайтона взялись деньги? – сказал Бэрридж. – Я имею в виду первоначальный капитал. Как бы ни был он удачлив, чтобы так быстро заработать миллионы, нужно с самого начала обладать солидной суммой.

– Вы намекаете, что он убил настоящего Крайтона и захватил его деньги?

Бэрридж покачал головой:

– У настоящею Крайтона денег не было. Откуда? Мелкий служащий… Нет, деньги не его. Что же касается убийства, то, по правде говоря, его нельзя исключать. При каких обстоятельствах один человек спокойно живет под именем другого? Коли он твердо знает, что тот, другой, уже не появится. И еще одно: родственники. Он знал, что они его в свое время обокрали и потому отношения между ними прерваны. Знакомые а счет не идут, у мелкого служащего и финансового магната разные орбиты, и они не пересекаются, но насчет родственников он должен был иметь уверенность, что не встретится с ними. Отсюда вывод: он был знаком с Крайтоном, если и не очень близко, то все же в такой степени, что тот рассказал ему свою семейную историю. Как я понимаю, подлинный Крайтон был человеком малообщительным и не склонным к откровенности – значит, их знакомство было достаточно основательным.

– Не обязательно, что он узнал о родных от Крайтона.

– Не обязательно, но наиболее вероятно, поскольку вряд ли Крайтон посвятил широкий круг людей в историю своего банкротства, а вопрос о родных неизбежно упирается в нее.

– Хорошо, – сдался О’Брайн. – Положим, ему сказал сам Крайтон. Что из того? Он его убил, так вы считаете:

– А вы? – вопросом на вопрос ответил Бзрридж. – Как, по-вашему, он был способен на убийство:

Ответ О’Брайна оказался неожиданным:

– Убить способен каждый. Некоторые утверждают, что есть люди, которые вообще не могут убить, а по-моему, это чушь. На мой взгляд, для каждого человека существуют обстоятельства, когда он способен убить. Не кого угодно – есть круг лиц, которых он не убьет никогда, но вне этого круга… Вопрос лишь в причине, способе и последствиях. Например, ударить ножом психологически гораздо труднее, чем подсыпать яд.

– Насчет всех вы преувеличиваете. Я знаю людей, которые ни за что никого не убьют.

О’Брайн презрительно скривил губы:

– Такой человек просто тряпка, годная лишь на то, чтобы об нее вытирали ноги, – жестко сказал он. – Простите меня за резкость, но неужели вы за свою жизнь ни разу не встретили негодяя, о котором подумали, что его смерть явится благом для окружающих? И потом, когда я говорю об обстоятельствах, я включаю сюда самозащиту и защиту кого-то другого. Люди, которых вы имеете в виду, они, к примеру, дали бы себя застрелить, если бы единственным способом спастись было выстрелить первым:

– Право, затрудняюсь ответить, – отозвался Бэрридж. – Вы рассматриваете вопрос под другим углом. Говоря об убийстве, я подразумевал убийство, а не самозащиту.

– А если защищаешь не себя, а другого:

– Для этого существует закон.

О’Брайн пренебрежительно махнул рукой:

– Закон несовершенен, как и все созданное человеком. Не спорю, он пригоден для большинства случаев, но есть ситуации, когда закон бессилен и, более того, является помехой. Возьмем меня и миссис Бойлстон. Она меня шантажирует. Чем мне поможет закон? Ничем.

– Сущность шантажа именно в том, что жертва не может искать защиты у правосудия.

– Вот видите, вы сами подтверждаете мое мнение.

– И вы убили бы миссис Бойлстон, если бы были уверены в безнаказанности? – спросил Бэрридж, пристально глядя собеседника.

Лицо О’Брайна вспыхнуло:

 – Это запрещенный прием!

– Вы сами привели в пример себя. Однако мы отклонились от сути, а суть моего первоначального вопроса сводится к следующему: мог ли, на ваш взгляд, мистер Крайтон убить человека ради того, чтобы завладеть его именем:

О’Брайн ответил не задумываясь:

– Нет. Джон Крайтон, которого я знал, питал склонность к рискованным предприятиям, он был авантюристом по натуре, но вместе с тем человеком глубоко порядочным. Поймите, это совершенно разные вещи!

– Остается ждать сообщений от вашего сыщика, – сказал Бэрридж.

– Вы еще задержитесь в Лондоне:

– Да, на неделю.

– Сообщить вам, когда Стэнфорд вернется:

– Вряд ли вы оцениваете мое участие во всем этом положительно…

О’Брайн воспринял этот ответ как отказ.

– Не хотите больше со мной связываться? Надеюсь, я не сказал ничего такого, что задело вас лично:

– Конечно, нет. Сожалею, что не имею права утверждать то же самое.

О’Брайн закусил губу, а потом рассмеялся:

– Да, вы всего-навсего вначале заявили, что я убил мистера Крайтона, а в конце попытались уличить в тайном намерении убить Коринну Бойлстон – сущие пустяки. Однако я на вас не в обиде, и, когда Стэнфорд вернется, позвоню вам. Ведь когда-то вы сами признались, что страдаете неизлечимым пороком – любопытством. А книгу я вам обязательно найду, только чуть позже. Наверно, она осталась в том доме вместе с хламом, который мы не стали перевозить сюда. Я собираюсь в ближайшее время съездить туда и непременно посмотрю. Знаете что? – сказал он вдруг. – Давайте вместе съездим завтра, если вас это устраивает. Вы завтра свободны:

– Пожалуй, да.

– Тогда оставайтесь ночевать у нас. Чтобы к вечеру вернуться, надо выехать утром.

Бэрридж согласился, желая сделать приятный сюрприз доктору Мейну.