Текст книги "Тихое местечко"

Автор книги: Элизабет Ролле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

–  Ты с самого начала знал, что он полицейский?

– Нет, я сказал бы тебе, если бы знал.

– Тогда почему ты кинулся защищать его?

– Я не знал, что он полицейский, но считал это наиболее вероятным. Помнишь, ты говорил о паре, а я сказал, что общительный по натуре человек, приехавший отдыхать один, самая подходящая кандидатура.

– И все? – недоверчиво спросил Джеймс. – Ведь ты мог и ошибиться, а у него в руках был пистолет.

– Именно пистолет сыграл решающую роль: Фрэнк держал его дулом вниз. Поставь на его место преступника – тот держал бы всех под прицелом, это естественно, когда угрожают или требуют. Фрэнк прибежал на шум, не зная, что, собственно, произошло, увидел в комнате раненых, кровь и вытащил пистолет, чтобы быть наготове, но не видя перед собой противника, держал его дулом вниз.

Предупреждая дальнейшие вопросы, Этвуд попросил Джеймса немного подождать, вернулся к Хилсону и сказал, что у него есть некоторые соображения относительно этого дела, на что Хилсон ответил, что будет весьма признателен за помощь.

Помимо Джеймса, Хилсона и самого Этвуда на веранде сидела еще синьора Форелли, способная, по мнению Этвуда, внести ясность в кое-какие вопросы, и собака.

– Все произошло из-за шампанского, – начал Этвуд. – Сильвия вышла следом за Фрэнком с намерением просто побыть с ним вдвоем, наедине. Его поведение она расценивала как обычное ухаживание и ничего не имела против. Итак, она вышла и направилась в его коттедж, а не в свой. Наверно, она хотела сделать ему сюрприз, например подкрасться и неожиданно закрыть сзади глаза, и поэтому шла тихо, а он говорил по телефону и не слышал. Зато она услышала что-то, из-за чего заподозрила истину: Фрэнк – полицейский. Она спряталась, выждала некоторое время, чтобы было похоже, будто она ходила в свой, дальний коттедж, затем вернулась. Испуганная и растерянная, она стремилась поскорее сообщить все Тельме. Вообще из них двоих ведущая роль принадлежала, несомненно, Тельме. Должен заметить, она очень ловко во время ограбления представилась мужчиной, из-за чего разыскивали пару. Что-то такое промелькнуло у меня в голове, когда мистер Берни, выкладывая без околичностей, что он обо всех думает, сказал насчет Тельмы: крупная и плоская. Она и правда обладает мужской фигурой. И мужской силой, добавлю. Итак, операция по продаже опалов сорвалась, это ясно, однако, насколько подозревают именно их, они не знали. Скрыться или выждать? Вопрос решился в пользу бегства, но расставаться со своей добычей они не собирались и хотели скрыться вместе с ней. Здесь я позволю себе вернуться назад. Когда они сюда приехали, самым важным вопросом было: где хранить опалы? Опалы – единственное, что могло их выдать и погубить. Коттедж, прямо скажем, для тайника мало пригоден. Можно было закопать их где-нибудь в скалах, однако они поступили еще хитрее. Готов поспорить, что идея принадлежала Тельме, прекрасной пловчихе. Она видела, что у меня есть акваланг, который хранится в сарае у причала, попасть туда не составляло труда. Замечу, кстати, что там же лежал и фонарь для подводного плавания – все необходимое было налицо. Ночью они тайком взяли акваланг и лодку, Тельма обследовала подводную часть скал и нашла подходящее место. Уверен, там есть нечто вроде грота, иначе они рисковали при шторме лишиться своих сокровищ. Полагаю также, что это место расположено не очень глубоко и если заранее знать где и не тратить время на поиски, можно добраться и без акваланга.

– Почему вы так считаете? – спросил Хилсон.

– Иначе непонятно, на чем основывалась их уверенность, что они в любой момент смогут снова воспользоваться моим аквалангом, когда понадобится достать опалы. Хотя акваланг лежал в доступном месте, это все-таки мой акваланг. Откуда им знать, стану ли я заряжать баллоны, когда кончится воздух? Кстати, по расходу воздуха я заметил, что кто-то пользовался аквалангом, и поэтому забрал его обратно в дом. Теперь вернемся к ситуации, сложившейся после подслушанного телефонного звонка: им срочно надо достать мешочек с опалами. Погода вчера была очень холодной и ветреной, море бурное – естественно, никто не купался. Лезть в воду днем на глазах у всех, в том числе и у полицейского, было слишком рискованно, такой странный поступок привлек бы внимание, а в темноте и при сильном волнении на море добраться до тайника без акваланга было невозможно. Им во что бы то ни стало было необходимо завладеть аквалангом. Положение отчаянное, и они пошли на крайнее средство: пригласили меня с Джеймсом в гости и подсыпали в кофе снотворное. Еще им было необходимо убрать из нашего дома собаку, и они подсовывают нам историю о том, что кто-то якобы забрался к ним в коттедж. Я привожу собаку и оставляю на веранде, из-за чего в дальнейшем они туда не ходят, используя вместо двери окно в комнате Тельмы. Просчет заключался в том, что они не заперли на замок входную дверь, не хотели лишний раз идти мимо собаки. Впрочем, это вроде бы было ни к чему, ведь они вовсе не боялись ограбления, как говорили. При помощи узкого и длинного ножа, которым Тельма ранила Витторио, легко открыть окно. Забравшись в наш коттедж через окно на веранде, они завладели аквалангом, однако Тельма была не в состоянии им воспользоваться: она сильно простудилась, полагаю, из-за ледяного шампанского. Тельма и пяти минут не могла обойтись без носового платка и беспрестанно чихала, плыть пришлось Сильвии. Что с ней случилось под водой, мы уже никогда не узнаем. То ли она толком не умела обращаться с аквалангом, то ли море оказалось слишком бурным… Как бы то ни было, опалы она достала и привязала прорезиненный мешочек к запястью, но до берега не добралась. Море вынесло тело уже под утро. Тельма, всю ночь прождавшая на берегу, в панике срезала мешок и кинулась в свой коттедж. Уверен, что она хотела взять самое необходимое и удрать. Тимми тем временем ушел, он умеет зубами поворачивать дверную ручку. Тельма же, полагая, что собака все еще на веранде, опять полезла через окно, чем и привлекла внимание Джулианы. При внезапном появлении Джулианы Тельма окончательно потеряла голову и попыталась ее убить. Дальнейшее вам известно.

Некоторое время все молчали, потом Хилсон сказал:

Все логично… Сдается мне, что так и было.

– А вам, синьора Форелли, мои соображения кажутся убедительными?

– Да, безусловно. Вы умеете наблюдать и делать выводы.

– Но одного я объяснить не в состоянии, – сказал Этвуд,– Зачем Витторио понадобилась инвалидная коляска?

– Если позволите, я бы тоже хотел спросить, – впервые подал голос Джеймс. – Что означал тот телефонный звонок насчет убийцы Джузеппе?

Синьора Форелли усмехнулась, в ее красивых глазах мелькнуло лукавое выражение.

– О, я видела, какое этот звонок произвел на вас впечатление. У каждою свои маленькие секреты, не так ли? Ведь вы тоже не банковский служащий.

На лице Джеймса отразилось неподдельное огорчение.

– Раз меня разоблачили, значит, я плохо сыграл свою роль. Я актер, синьора Форелли.

– А я – врач-психиатр, хотя сейчас уже не практикую. Плох тот психиатр, который не понял бы, что вы принадлежите к другому социальному слою.

Она обращалась к Джеймсу, однако мельком бросила выразительный взгляд и на Этвуда, показывая, что не заблуждается и на его счет, хотя и не говорит об этом. Отношение Хилсона само по себе достаточно красноречиво свидетельствовало, что Этвуд работает отнюдь не в банке.

– А насчет звонка все очень просто: звонил мой бывший коллега, у нас был спор относительно одного пациента. Меня приглашали на консультацию, я считала его опасным, но оказалась в меньшинстве, его выпустили и вот результат…. Этот человек маньяк. Теперь о Витторио…

Синьора Форелли протяжно вздохнула.

– Это печальная история, история не столько его, сколько моей племянницы. Она очень любила одного человека… Они собирались пожениться, но он заболел, тяжело и неизлечимо, последний год был прикован к постели. Потом он умер, а Джулиана пыталась покончить с собой, но ее удалось спасти. Она очень изменилась, стала замкнутой и нелюдимой… мягко говоря, а если откровенно, она всех возненавидела и призналась мне, что видеть не может молодых здоровых мужчин: почему они наслаждаются жизнью, а он мертв? У ее родителей, моей сестры с мужем, множество знакомых, в доме всегда полно народу. Эта обстановка сводила Джулиану с ума, она хотела пожить где-нибудь в полном уединении, чтобы все оставили ее в покое. При ее внешности это трудно, она всегда нравилась мужчинам. Мы выбрали эти коттеджи, полагая, что будем здесь единственными отдыхающими, ведь сезон еще не начался. Витторио (его настоящая фамилия Феррара, в Риме довольно известная) приехал сюда, конечно же, ради Джулианы. Ясно, что он где-то видел ее прежде и влюбился, но сразу понял, что шансов завязать знакомство обычным способом нет. К сожалению, нам не удалось избежать газетной шумихи, о Джулиане и смерти ее жениха много писали, главным образом из-за попытки самоубийства, а потом еще ее дикие выходки с мужчинами… Словом, Витторио верно оценил ситуацию и придумал инвалидную коляску. Не знаю, как бы он выкручивался потом, но в качестве первого шага идея оказалась неплохой. Я знакома с его матерью, Грета не раз показывала мне семейные фотографии, и я сразу узнала его, хотя лицом к лицу мы прежде никогда не встречались. Разумеется, я промолчала. Он был нужен Джулиане больше, чем она ему.

Вы понимаете меня, синьоры? Она жила среди мертвых, отгородившись от реального мира стеной ненависти, рассудок этого долго не выдержит. Или то, или другое… Боюсь, без Витторио она ушла бы от нас… Он вернул ее в мир живых.

– Скажите, у Витторио есть сестра или кузина?

– Сестра, Франческа. Почему вы спрашиваете о ней?

– Мы имели удовольствие видеть ее здесь, – ответил Этвуд, перед глазами которого встала невыносимо яркая красная машина. – Она приезжала к Витторио и весьма решительно протестовала против, как я теперь понимаю, его превращения в инвалида.

– О, Франческа, милая девочка, но весьма своенравная! А теперь, синьоры, если не возражаете, я пойду к себе отдохнуть. Утро выдалось очень насыщенное событиями, а я немного постарше вас.

Произнося «немного», она слегка улыбнулась, словно подшучивая сама над собой, и Этвуд подумал, что в молодости эта женщина была очаровательна, так же как наверняка была очаровательна ее племянница до смерти жениха и какой, будем надеяться, со временем станет снова.

Синьора Форелли удалилась, а затем ушел и Хилсон. Прежде лежавший в углу ньюфаундленд подошел к Этвуду и, поскуливая, положил голову на колени хозяина.

– Чувствует себя виноватым оттого, что вместо Фрэнка сбил с ног тебя, – заметил Джеймс. – А ты еще говорил, что он на человека не кинется!

– Если бы не Тимми, Тельма убила бы Витторио. Он ранен очень серьезно.

– Ему прямо в машине стали делать переливание крови. Врач говорил, раз он продержался до этого, то выкарабкается. –  Джеймс шевельнулся, задел локтем лежащий на краю стола пакет, и тот упал. – Смотри, Филипп, это тебе, из Рима,– сказал он, поднимая. – Наверно, Джованни принес, пока нас не было.

Этвуд с недоумением покрутил пакет и разорвал обертку: внутри оказался журнал с красочной обложкой.

– Совсем забыл! Я же заказал этот журнал из Рима! Помнишь журнал, который исчез? Посмотрим… – Этвуд стал быстро перелистывать страницы. – Вот, смотри!

С фотографии на них глянуло улыбающееся лицо Витторио, снятого, как гласила подпись, на борту своей яхты «Гермес».

– Теперь все ясно! Ведь я купил такой журнал и для Витторио. Из-за этой фотографии он был вынужден тайком взять мой экземпляр, пока мы гуляли с собакой, и послал своего слугу в город скупить все оставшиеся. Кажется, загадок больше нет?

Однако Этвуд ошибся: в дверях появился взволнованный полицейский-итальянец.

– Простите, синьор Хилсон у вас?

– Он уже ушел. Что-нибудь случилось?

– Нет… то есть да, случилось, – ответил полицейский, вспомнив, что спрашивающий пользуется доверием Хилсона. – Мы нашли труп.

– Труп? – переспросил Этвуд, не веря собственным ушам.

– Да, синьор, труп. На том же самом месте, где было тело девушки.

Глава 10

　Вместе с Джеймсом Этвуд отправился на берег.

– Откуда взялся еще один труп? – на ходу пробормотал Джеймс, поеживаясь то ли от ветра, то ли от внутреннего озноба.

Тело неизвестного было облачено в гидрокостюм, однако акваланг отсутствовал.

Подошедший Хилсон уставился на останки в немом изумлении.

– Этот человек утонул очень давно, – заметил один из полицейских-итальянцев.

– Если это обычный утопленник, какого черта ему понадобилось всплывать именно сегодня?! – угрюмо проворчал Хилсон себе под нос.

Зрелище было малоприятное. Джеймс отвернулся и медленно побрел по песку обратно к дому, а когда Этвуд нагнал его, задумчиво сказал:

– Его и правда вынесло точно на то же самое место, откуда мы вытащили Сильвию. Представляешь, какая была бы встреча, если бы Сильвия наткнулась на него до того, как сама утонула. Вместо сокровищ – утопленник!

Этвуд во все глаза уставился на Джеймса, затем круто повернулся и быстрым шагом пошел к топтавшемуся в отдалении Гросси.

– Какое несчастье, – причитал тот, – какое ужасное несчастье! Кто бы мог подумать, что в нашем тихом местечке случится такое! Почему этим людям понадобилось устраивать свои темные делишки именно здесь? Как будто нет других подходящих мест! И сезон-то еще не начался. О синьор, вы даже не представляете, какой это удар для меня! Никогда здесь не было ничего подобного, никогда!

–Давно вы здесь живете? – сочувственным тоном осведомился Этвуд.

– Мы с женой еще до войны сюда перебрались. Тихое, спокойное местечко. Я городов не люблю, слишком шумно и народу много.

– Наверно, вы тут каждый камень знаете?

– Конечно, синьор, конечно! За столько лет как не узнать? Раньше и по горам лазил, и плавал с ранней весны до самых холодов. Весь берег как свои пять пальцев знаю.

– Бухта очень удобная для купания, а с тех камней, – Этвуд кивком указал на скалы, – удобно нырять.

– Да, одно удовольствие! Когда я был помоложе, даже раковины доставал, – похвастался Гросси. – Красивые раковины были! Но самые большие и красивые по другую сторону этой скалы, там, где деревья.

– В таких скалах обычно бывают разные щели, гроты… Наверно, тут тоже есть нечто подобное?

– Грот? Да, верно, там есть грот.

– Какой он формы?

– Узкий и длинный, очень длинный и очень узкий. Мне ни разу не удалось добраться до конца, воздуха не хватало. Извилистый, со всех сторон острые выступы. Опасное место, синьор, очень опасное!

– Там и утонуть недолго, – вскользь заметил Этвуд.

– Утонуть? Что вы, синьор, зачем же тонуть, – меняясь в лице, забормотал Гросси. – Незачем туда лазить, вот и все. Да никто до грота и не добирался, слишком глубоко, а утонуть везде можно, даже в ванне. – Он неловко засмеялся.

– Кто здесь утонул в прошлый сезон? – резко изменив тон, жестко спросил Этвуд.

Дернувшись всем телом словно от удара, Гросси отвернулся, потом безнадежно махнул рукой.

– Теперь все равно… Он приехал очень поздно, мы уже закрыли коттеджи на зиму. Спросил, не сдам ли я домик на недельку. Я согласился, но не зарегистрировал его и в контору не сообщил. Мы между собой договорились об оплате и все. Так не полагается, но поймите меня, синьор! Цены растут, а у меня жена, сын. Я и плату с него взял меньше, чем если б это официально было. Сезон-то уже закончился и домики все равно пустовали! Никто бы даже не узнал! Мне хорошо и ему тоже, обошлось дешевле. К тому же с ним была собака, этот ньюфаундленд, а с собакой вообще-то не полагается, мало ли что, другим мешать будет. Он сказал, что однажды на него напали и ограбили, после этого он купил собаку и обучил защищать его. Купил ньюфаундленда, потому что сам очень любил плавать. Художник он был, пейзажи рисовал, бродил всюду со своим псом. Очень он этим псом гордился! А кличка его Тиль. Жили они в том же коттедже, что и вы. Угораздило же его утонуть! Все из-за акваланга, он привез с собой акваланг и часто плавал под водой. Я ему говорил, что одному опасно, случись что, кто поможет? А он только смеялся. Однажды он уплыл и больше не вернулся. Штормило, я его предупреждал, а он сказал, что на глубине спокойно… Что я мог сделать? У меня-то акваланга нет. Мы его искали, долго искали! Не думайте, что я сразу бросил его на произвол судьбы! Нырял, сколько сил хватило, да все без толку. Потом позвал рыбаков из деревни, чтобы хоть тело достать, – не нашли. Решили, что в открытое море унесло… Собака выла, я чуть с ума не сошел… Потом все время прибегала в тот коттедж, наверно, ждала, что хозяин вернется…

– Почему вы не сообщили в полицию?

– Вам легко говорить! Выяснилось бы, что я не зарегистрировал его и сам получил деньги. Я ведь даже фамилии его не знал, только имя: Джон. Меня за это уволили бы, а ему уже все равно ничем не поможешь.

– А рыбаки?

– Им болтать невыгодно. Здесь трудно жить, синьор, доходы летом зависят от того, есть ли отдыхающие. Когда приезжают отдыхающие, я покупаю в деревне рыбу и овощи. Не будет клиентов – не будет денег. Люди ведь как рассуждают? Раз кто-то утонул, значит, купаться здесь опасно, а зачем ехать туда, где опасно купаться? Ведь кругом полно других подходящих мест. Если бы я сообщил в полицию, слух о несчастье пошел бы по всей округе… Когда вы достали свой акваланг, я прямо покой потерял! И без того с тех пор боялся, как бы еще кто-нибудь не утонул, а тут вы с таким же аквалангом! Когда вы скрывались под водой, у меня сердце замирало.

– Стеклянное лицо, – пробормотал Этвуд, – вот что она имела в виду: маску от акваланга.

– Вы про нашу сумасшедшую говорите?

– Да. Она все твердила про стеклянное лицо и черную собаку.

– После гибели сыновей она вообразила, что теперь они вроде как живут под водой. Когда шторм, это они там веселятся, гостей поджидают. Художника уже зазвали к себе и других манят… Жутко ее слушать, а вообще-то она безобидная.

– Из-за этого инцидента у вас теперь будут неприятности. Лучше б вы сразу сказали.

– И откуда только он теперь взялся? – горестно воскликнул Гросси. – Это же полгода назад было!

– Наверняка он застрял в гроте. Акваланга на останках нет – должно быть, его заклинило в узком ходе и он освободился от баллонов, но выплыть все равно не удалось.

– Да, ход чрезвычайно узкий и извилистый, а он был крупным мужчиной. Зачем его туда понесло!

Оставив Гросси во власти мрачных предчувствий, Этвуд вернулся к столь же мрачному из-за неожиданных осложнений Хилсону и пересказал то, что узнал от Гросси, затем добавил:

– Последний штрих в этой истории представляется мне таким: забрав мешочек с опалами, Сильвия вдруг увидела труп, от ужаса совсем потеряла голову, забилась, задела труп и сдвинула его с места, поэтому его и вынесло потом на берег. В такой ситуации, да еще не имея достаточного опыта плавания с аквалангом, неудивительно, что она захлебнулась.

– Хорошенькое местечко нашла ее подруга для тайника! Рядом с утопленником.

– Я склонен думать, что Тельма трупа не заметила. Она плавала ночью, а в узком гроте даже днем абсолютно темно, видишь только то, что освещает фонарь. Впрочем, скоро вы наверняка узнаете все подробности от нее самой. Молчать теперь, когда все потеряно, бессмысленно.

К полудню полиция уехала и на пляже сразу стало тихо и пустынно. Ньюфаундленд потерянно жался к ногам хозяина и порой принимался тихо поскуливать, но под ласкающей рукой Этвуда умолкал.

– Все-таки я буду звать, тебя Тимми, – сказал Этвуд, почесывая мохнатую шею. – Старая кличка будет напоминать тебе прежнего хозяина, а его уже не вернешь. Оставайся лучше Тимми.

Холодный нос ткнулся ему в ладонь.

– А ведь мы до сих пор не завтракали! – воскликнул Джеймс. – И собака голодная! Пойду узнаю, в чем дело.

Через пять минут он вернулся.

– Оказывается, полиция увезла Гросси с собой, из-за того утопленника. Выясняют, что да как. Его жена рыдает, но обещала что-нибудь приготовить.

Вскоре непривычно притихший Джованни принес запоздалый завтрак, оставлявший желать лучшего.

– Отпустят ли Гросси к обеду? – задумчиво сказал Джеймс, доедая кусок хлеба с вишневым джемом – единственное, что скрасило невкусный завтрак. – Или хотя бы к ужину?

– Съездим пообедать в город, – предложил Этвуд.

– Там видно будет… Сейчас я хочу одного: лечь спать. На снотворное эти девицы не поскупились, до сих пор не могу прийти в норму.

Джеймс удалился в свою комнату, но заснуть не успел, только он начал раздеваться, как снаружи раздались какие-то крики.

– Это уж слишком! – возмутился Джеймс. – Что еще нам предложат: опять парочку трупов или что-нибудь пооригинальнее?

Между тем крики становились все громче и пронзительнее, сливаясь с истошным женским визгом.

Около коттеджа Берни стояла потрепанная грязная желтая машина с распахнутыми дверцами. Двое рослых крепких мужчин, бородатых и небритых, с угрожающим видом теснили Бата Берни к коттеджу, его жена стояла чуть поодаль и, не делая ни малейшей попытки вмешаться, сосредоточенно испускала вопль за воплем.

– Ты нам заплатишь, грязный янки, – шипел один из бородачей, тот, что подобрался к Берни поближе. – Сполна заплатишь! С нами такие штучки не проходят. Кровью умоешься! Сейчас мы тебя как свинью прирежем.

Сожалея, что полиция уже уехала, Джеймс бросил беспокойный вопрошающий взгляд на Этвуда, сам он полагал неразумным вмешиваться, не имея оружия, в сведение счетов между бандитами, каковыми представлялись обе стороны. Увидевшая их женщина разом смолкла, и внезапная тишина заставила бородачей обернуться.

– Что вам здесь нужно? – с вызывающей грубостью сказал более высокий. – У нас свои дела, посторонним соваться незачем.

Такого обращения Джеймс не выносил.

– Вы мешаете мне спать, – сказал он ледяным тоном. – Будьте любезны вести себя потише.

Бородачи удивленно переглянулись.

– Это она орет как резаная.

Высокий кивнул на Джованеллу.

– Мозгов как у курицы, а голос как труба. Разоралась, хотя ее пока никто не трогает.

– Синьоры, вам лучше уйти, – вкрадчиво сказал второй, в его повадках было что-то кошачье, и Джеймс сразу решил, что он более опасен. – Нам хотелось бы уладить свое дельце в узком кругу. Право, синьоры, мы постараемся закончить побыстрее и не причинять вам излишнего беспокойства.

За это время Бат Берни, как ни странно, не проронил ни слова.

– Два безмозглых барана! – вдруг визгливо закричала Джованелла. – Ничего кроме своей вонючей рыбы всю жизнь не видели, и меня загубить хотите. Все вам плохо: и работа моя, и все, все! По-вашему, манекенщица то же, что шлюха. Чтоб вам утонуть в дырявой лодке! Вечно вы мне все портите!

Этвуд взял ее за локоть.

– Успокойтесь, миссис Берни.

Его слова возымели странное действие, но не на женщину, а на бородачей, которые в ярости заорали, перебивая друг друга:

– Кого вы называете «миссис Берни»?! Эту дрянь? Да она такая же миссис Берни, как я – Папа Римский. Шлюха она, шлюха, всю семью опозорила. Лучше б ей лежать в могиле! Мать из дома выйти стыдится. Ма-не-кен-щи-ца! Знаем мы этих манекенщиц! Голые плечи выставлять да юбку задирать – вот ее работа. Допрыгалась!

– Я ничего не понимаю, – беспомощно сказал Джеймс. – Что они кричат?

Разобрать что-либо, кроме отдельных слов, было уже невозможно: кричали все трое, вместе с Джованеллой, Бат Берни тоже пытался что-то сказать, но его голос тонул среди их воплей. Вдруг Джованелла метнулась к коттеджу и, оттолкнув Бата, скрылась за дверью. Джеймс подумал, что она попросту сбежала, однако буквально через секунду женщина выскочила обратно, сжимая в руке какую-то бумагу.

– Вот вам, вот! – выпалила она, сунув бумагу высокому прямо в лицо. – Жена твоя шлюха и дети такими же вырастут, а я – порядочная женщина!

Вспоминая потом последующую сцену, Джеймс каждый раз безудержно хохотал. Выражение лиц обоих бородачей изменилось самым поразительным образом: ярость и злоба исчезли, сменившись сияющими улыбками, в первую минуту чуточку смущенными; они окружили все еще с опаской взиравшего на них Бата Берни и стали дружелюбно похлопывать его, приговаривая:

– Небольшое недоразумение вышло, с кем не бывает. Забудем, дорогой зять, кто старое помянет… Мы же ради сестры, одна она у нас. Кому о ней заботиться, как не нам?

Наконец высокий решительно сказал:

– Это дело надо отпраздновать! Собирайтесь, махнем в город, повеселимся. Эх, сестренка, что ж ты нам сразу не сказала? Хоть бы мать порадовала! А то вон какая неувязка получилась.

– Я собиралась написать из Нью-Йорка. Вы же всегда были против американцев…

– Это мы так, вообще, а раз он на тебе женился, совсем другое дело. Отличный парень, сразу видно!

Бат Берни, Джованелла и ее братья укатили праздновать счастливое событие, в радостном порыве они позвали и Джеймса с Этвудом, но те вежливо отклонили приглашение, сославшись на утомительное утро. Бат казался человеком, отнюдь не страдающим излишней впечатлительностью, а Джованелла, как справедливо заметил Этвуд, интересовалась исключительно собой и тем, что непосредственно ее касалось, поэтому было вполне резонно полагать, что они весело проведут время и утренние события не омрачат им настроения.

– Опять я промахнулся, – со смехом сказал Джеймс, усаживаясь в свое любимое кресло-качалку, – думал, бандиты сводят счеты. Сцена была поистине великолепной! Какой накал страстей и какая потрясающая перемена! Жаждущие крови мстители разом превратились в любвеобильных родственников. О, магическая сила брачного свидетельства!

Погода вконец испортилась, утро следующего дня было таким же ветреным и хмурым. Стоя посреди пустого пляжа, Джеймс обвел взглядом горизонт, вернулся в коттедж и сказал:

– Филипп, а не поехать ли нам домой?

Этвуд сразу согласился, дальнейшее пребывание здесь представлялось малопривлекательным. Он заказал билеты, затем позвонил жене.

– Она еще гостит у своих родственников? – спросил потом Джеймс.

– Сказала, что постарается завтра вернуться домой. Кстати, – начал было Этвуд, но как-то странно посмотрел на Джеймса и смолк.

– Да?

– Пора укладывать вещи, – сказал Этвуд, хотя вначале явно имел в виду нечто иное. – Не забудь все свои свитеры.

Через сутки двое мужчин и собака уже вышли из самолета.

– Тебя встречают, – сказал Этвуд, глядя куда-то в сторону.

– Где? – удивленно спросил Джеймс, проследил за взглядом Этвуда, на мгновение приостановился, а затем с просветлевшим лицом устремился к ожидавшей его Анне.