Текст книги "Монетка на счастье"

Автор книги: Элизабет Огест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Сегодня утром мне трижды звонили, чтобы узнать насчет тебя и доктора Прескотта, – сообщила назавтра Адель Селине, пока они сидели у Селины на кухне, ожидая, когда сварится кофе. Адель появилась у своей племянницы ни свет ни заря. – Одна особа положила глаз на Рида Прескотта с тех пор, как он появился в городе, и была совсем не рада узнать, что вы с доктором часто бываете вдвоем. Она хотела услышать, что доктор общается с тобой только по делам, что он изучает твои способности. Однако два других моих собеседника заявили, что вы прекрасно подходите друг другу – целительница и врач.

Селина застонала. Если вспомнить, что ее репутация целительницы – больная мозоль для Рида, он пришел бы в ярость, если бы узнал о таких разговорах. Возможно, даже отказался бы от брака.

Адель пристально взглянула в глаза племянницы.

– Значит, доктор Прескотт – один из тех «вариантов», о которых ты мне говорила?

– Да, – ответила Селина, не зная, останется ли ее заявление неизменным хотя бы до полудня.

Адель сурово нахмурилась.

– Надеюсь, ты собираешься выйти за него замуж, а не просто соблазнить, иначе его репутация пострадает так же, как твоя.

Селина улыбнулась, представив себя в роли соблазнительницы, а уж мысль о том, что она способна соблазнить Рида Прескотта, совсем развеселила ее. Если бы ему не была нужна жена, если бы она не стремилась найти мужа, а Док не предложил бы им пожениться, вряд ли Рид думал бы о ней иначе чем с раздражением.

– Обещаю: прежде, чем родить от него ребенка, я выйду за него замуж, – заверила она тетю.

Адель заметно повеселела. Внезапно замигавшая лампочка сообщила о прибытии новых гостей.

– Ставлю пять долларов, что это твои бабушки, – уверенно заявила Адель.

– Я никогда не держу безнадежных пари, – отозвалась Селина, убежденная в правоте Адель.

– Мы ненадолго, – сообщила Эдна Уорли, входя на кухню в сопровождении Гейл Таппер. Резко остановившись, Эдна повернулась к внучке и спросила: – Мы хотим знать, какой была встреча с доктором Прескоттом – деловой или личной?

– Личной, – ответила Селина и увидела облегчение на лицах обеих бабушек.

– Надеюсь, это означает, что ты передумала становиться матерью-одиночкой, – жестами показала Гейл.

Селина кивнула.

– Да, конечно. – Она решила, что пора приготовить родственников к будущей помолвке. – Я только что просила Адель посмотреть мамино свадебное платье и переделать его, если это понадобится.

Облегчение на лицах женщин сменилось изумлением.

– А ты уверена, что это не чересчур торопливое решение? – спросила Эдна. Затем, понимая, что она только произнесла эти слова вслух, она повторила их жестами.

– Просто я усвоила все, что вы мне говорили, – со сдержанным нетерпением ответила Селина. Она знала, что ее любят и хотят ей только добра, и понимала, что одна из причин ее нетерпения состоит в том, что она не уверена в необходимости такого брака. Тем не менее это решение было наиболее приемлемым. Повернувшись, к бабушке Таппер, она добавила чуть мягче: – Вы с дедушкой сразу поняли, что созданы друг для друга.

– Нет, это знал твой дедушка, – поправила Гейл. – А я поняла только через неделю.

Еще сохраняя на лице недоверчивое выражение, Эдна Уорли заметила:

– Доктор Прескотт всегда казался мне человеком, который как следует подумает, прежде чем принять решение.

Селина беспечно, как ей казалось, пожала плечами.

– Вероятно, ему понадобится не более недели, прежде чем он будет готов объявить о нашей помолвке, но я убеждена – он питает ко мне такие же чувства, как и я к нему. – Видя, как все три женщины обменялись встревоженными взглядами, Селина ощутила себя виноватой. – Не беспокойтесь, – быстро добавила она, – ничего страшного, если мои надежды не оправдаются.

– Ты всегда рассуждала здраво. Уверена, ты выдержишь все, что бы ни случилось, – ответила Гейл Таппер, и тревога на ее лице заставила Селину поверить: бабушка убеждала скорее саму себя, чем ее.

– Иногда надежды заканчиваются разочарованиями, – предупредила Эдна с едва заметными жестами, словно она не хотела говорить об этом, но исполняла свой долг.

– Со мной все будет в порядке, – заявила Селина, – что бы ни случилось.

– Вот что-то и случилось, – вслух добавила она вечером, видя, как по дорожке к дому идет Рид. Его походка была напряженной, губы крепко сжаты.

– Похоже, свидания со мной укрепили веру в ваши способности целительницы, – заметил Рид, гнев которого выдавало и выражение лица, и резкие жесты. – Полагаю, в глазах жителей Смитсшира моя женитьба на вас будет равнозначна выдаче медицинского диплома. Пожалуй, мне придется сменить табличку на двери кабинета: «Рид Прескотт, доктор медицины, и Селина, целительница».

– Это значит, что вы решили расторгнуть наше соглашение? – спросила Селина.

Подавив резкий вздох, Рид молча разглядывал ее несколько минут. Именно об этом он размышлял весь день. Но сейчас он был не в силах отвести от нее глаз – Селина выглядела еще более манящей, чем прежде. Кроме того, ему была нужна жена.

– Нет – ответил он. – Это не поправит дела. По крайней мере, женившись, я смогу присматривать за вами.

Селина ответила ему решительным взглядом.

– Присматривать за мной совершенно незачем.

Рид обнаружил, что жаждет большего, нежели просто смотреть на нее, – он хотел заключить ее в объятия и поцеловать. Я веду себя, словно распущенный подросток, решил он. Ладно, брак быстро излечит его от этого недуга, при условии, что Селина еще согласна выйти за него, добавил Рид, видя сердитые искры в ее глазах.

– Извините, – произнес он, широко жестикулируя. Уже умерив жесты, он добавил: – День выдался трудным. Только сегодня я понял, скольких людей интересует мое семейное положение.

Гневное выражение на его лице сменилось усталостью, и Селина разглядела на нем несколько новых морщинок. Она испытала прилив сочувствия, но тут же убедила себя, что Рид этого не заслуживает. Однако его недовольство она могла понять. Сегодня у нее в библиотеке побывало больше посетителей, чем обычно приходило за целый месяц. Некоторые из них не посещали библиотеку уже несколько лет. Каждый из посетителей ухитрился упомянуть в разговоре имя Рида и напомнить, что их видели вдвоем. К концу рабочего дня Селина сдерживалась с трудом.

– Я привыкла к тому, что здесь каждый считает своим долгом вмешиваться в чужие дела, – произнесла она, – но человеку, привыкшему к независимости, вынести это слишком тяжело.

– Спасибо, что вы меня поняли, – ответил Рид, с трудом веря, что его не вышвырнули вон.

Но он успел напомнить себе, что ребенок нужен Селине не меньше, чем ему – медицинская практика.

В этот момент он выглядел таким усталым, что Селина испытала внезапное желание утешить его. У него не было даже желания приходить сюда, напомнила она себе и все же сказала:

– Я приготовлю что-нибудь поесть – пожалуй, для одного дня довольно наших совместных появлений на людях.

Рид не стал спорить. Одна мысль о множестве любопытных взглядов заставила его содрогнуться.

– Мне бы не хотелось причинять вам лишнее беспокойство. Можно принести какую-нибудь еду из кафе, – предложил он.

– Для меня это не беспокойство, – ответила Селина, удивляясь тому, насколько велико ее желание позаботиться о Риде. Попытавшись скрыть свое беспокойство шуткой, она добавила: – Кроме того, люди сочтут, что вы явно поспешили, если до помолвки не отведаете моей стряпни.

Благодарный за ее попытку утешить его, Рид усмехнулся.

– Что же будет, если ваша стряпня мне не понравится?

– Вам придется научиться готовить самому, – ответила Селина и направилась на кухню.

– Для этого у вас слишком соблазнительная походка, леди, – пробормотал Рид ей вслед. – Она способна заставить мужчину покорно глотать даже отраву.

Дрожь пробежала по спине Селины, она словно чувствовала, как Рид наблюдает за ней. Оглянувшись через плечо, она заметила, как блестят его глаза, и уловила движение губ.

– Вы что-то сказали? – спросила она.

– Всего лишь подумал вслух.

Желание спросить, о чем он подумал, было довольно велико, но победила робость. Селина никогда не была сильна в шутках или флирте. Кроме того, может быть, он думал о другой женщине, которую она напомнила ему об этом Селина решительно не хотела знать. Пожав плечами, словно считая мысли Рида его личным делом и ничуть не интересуясь этим, она ушла на кухню.

Неважно, о ком он думает, если он рядом со мной. Этот человек необходим мне всего-навсего для достижения моей цели, убеждала себя Селина, открывая холодильник и вытаскивая замороженные цыплячьи грудки.

Позднее этим же вечером она была вынуждена признать, что «всего-навсего» – отнюдь не точное выражение.

Он появился на кухне вскоре после того, как Селина принялась готовить мясо, и предложил свою помощь. Он скептически следил, как Селина расправляется с замороженным цыпленком.

– Я обязательно разморожу вашу порцию прежде, чем подавать ее вам, – пообещала Селина.

Он неловко усмехнулся.

– Полагаю, следует предоставить вам свободу действий, – ответил он и уселся за стол.

Эта усмешка понравилась Селине. Она и не подозревала, что циник доктор Прескотт способен на такое беззлобное лукавство. Кроме того, ей понравилось, что он не стал спорить. Мужчины, которые считают своим долгом во всем давать указания, действовали ей на нервы. По крайней мере, хорошее начало, отметила она.

За едой он время от времени прерывался, обмениваясь с ней вежливыми замечаниями и отпуская комплименты по поводу ужина, но, несмотря на попытки расслабиться, Селина чувствовала себя скованно. Стоило ей взглянуть на Рида, и у нее вспыхивало воспоминание о прикосновении его губ, а затем появлялись мысли о предстоящей брачной ночи. К тому времени, как с едой было покончено, ее нервы были натянуты до предела. Она решительно отказалась от предложения Рида помочь ей убрать со стола и вымыть посуду. Сообщив, что для этого он выглядит слишком усталым, Селина отправила его в гостиную – читать газету и отдыхать.

– Придется научиться расслабляться в его присутствии, – заметила она себе, убирая со стола и составляя посуду в посудомоечную машину. На лбу ее собрались морщины. Однако она не поддалась желанию надолго спрятаться в кухне: оставив посуду на вечер, она направилась в гостиную.

Там она обнаружила, что сидящий с газетой на диване Рид заснул. Он так устал, что даже не проснулся, когда Селина сняла с него туфли и осторожно положила его ноги на диван.

Это к лучшему, утешила себя Селина. Она сможет посидеть рядом с ним, пока он спит, и привыкнуть к нему.

Прошло почти два часа. Селина сидела в кресле напротив дивана и пыталась сосредоточиться на газетных строчках. Но ее глаза просто скользили по ним, и наконец она отложила газету, принявшись разглядывать спящего Рида. Любопытно, он выглядел так, словно задремал у себя дома. Селину охватило неожиданное желание лечь с ним рядом, тесно прижавшись. Она вновь вспомнила его поцелуй, и пламя внутри разгорелось ярче.

Нет, «необходим для достижения цели» – совсем неверное определение. Подростком Селина пережила пару романов, но прошло уже немало времени с тех пор, как мужчина возбуждал в ней желание. Она уже начинала беспокоиться о том, что мало-помалу становится фригидной. Но Рид Прескотт избавил ее от этих опасений. Она вновь задумалась о предстоящей брачной ночи, и ее возбуждение перебилось новым страхом. Что, если он окажется невнимательным партнером? Если станет рассматривать их отношения просто как удовлетворение потребности? Но если у нее будет ребенок, остальное неважно, напомнила себе Селина.

Она взглянула на часы – время близилось к десяти. Как стрелку компаса тянет обратиться на север, так и ее взгляд потянулся к Риду. Он совсем не красив, попыталась убедить себя Селина, встревоженная тем, как всецело Рид завладел ее вниманием.

Встряхнувшись, она поднялась, приблизилась к дивану и осторожно взяла Рида за плечо. Это прикосновение опять вызвало в ней опаляющую волну.

Рид пробудился мгновенно. К собственному удивлению, сон освежил его.

– Простите, я, кажется, задремал, – позевывая, извинился он и тут же сопроводил слова жестами.

– Вам необходим отдых, – ответила Селина, делая шаг назад, чтобы сохранить дистанцию. Несмотря на то, что она с облегчением убедилась в отсутствии у себя фригидности, собственное влечение к Риду еще пугало ее.

Он взглянул на часы и заметно смутился.

– Да, я действительно должен извиниться – похоже, я проспал довольно долго.

Селина пожала плечами.

– Мы провели тихий домашний вечер – подобный тем, какие выпадают на долю каждой супружеской пары, – и пережили его, – ответила она. – Но теперь, думаю, вам пора уходить.

Рид кивнул и поднялся на ноги.

– Спасибо за ужин, – жестами поблагодарил он. Направляясь к входной двери, он взял Селину за руку и повлек за собой, повторяя себе, что прощальный поцелуй должен состояться только под присмотром соседей. Но тут же сам посмеялся над собой – ему действительно хотелось поцеловать Селину.

На веранде Рид привлек Селину к себе. Она была такой же нежной и сладкой, как предыдущим вечером. Едва она прижалась к Риду, как ошеломляющее нетерпение полностью завладело им. Встревоженный силой своего влечения, он с трудом разжал руки и ушел.

Но еще более тревожным признаком, признался себе Рид, садясь в машину, было то, что он сумел отлично отдохнуть за несколько часов сна. Он припомнил времена своей юности. Ему довелось жить во множестве домов, но ни один из них не был таким уютным, как дом Селины. Он криво улыбнулся.

– Я просто никогда не жил в доме, где мне не приходилось бы отвоевывать себе место, – пробормотал он. Он ожидал испытать хотя бы намек на это в доме Селины, но ошибся. – Это потому, что я уже знаю – я здесь на своем месте, мы оба выигрываем от этой сделки. – Он глубоко вздохнул. Предстоящий брак вовсе не пугал его. И он не тревожился о последствиях, которые неизбежно возникли бы при таких отношениях.

Селина проводила Рида взглядом, вернулась в дом и сложила оставшуюся посуду в машину. Работая, она не могла избавиться от мыслей о том, как выглядел спящий Рид. Включив машину, Селина вернулась в гостиную и устроилась в кресле.

Оглядывая уже пустой диван, она задумалась, хватило бы ей смелости лечь рядом с Ридом, будь они уже женаты. И захотела бы она этого, добавила она, вновь наполняясь тревогой в преддверии брачной ночи.

Она поднесла руку к губам, еще помнящим о поцелуе. Если его любовь будет хотя бы наполовину похожей на поцелуй, этого ей хватит.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Итак, сегодня разрешатся все мои сомнения, думала Селина, пытаясь справиться с новой волной паники. Прошло примерно две недели с того вечера, когда Рид заснул на ее диване. Через несколько дней после этого они объявили о своей помолвке и назначили свадьбу на следующую среду.

В понедельник на этой же неделе к Селине пришли с телефонной станции. До сих пор единственным телефоном в ее доме был телефонный аппарат для глухих, установленный в гостиной. Подобные аппараты имелись у дедушек, бабушек и тети Алели. Аппарат выглядел как миниатюрная пишущая машинка с маленьким, в одну строку, экраном над клавиатурой, на котором появлялись сообщения. Однако Рид пожелал иметь еще один телефон, в спальне, чтобы принимать ночные звонки, а также на кухне.

Вчера он перевез вещи в дом Селины. Проснувшись утром, она долго стояла, глядя на развешанную в шкафу одежду Рида. Ее мрачные предчувствия смешивались с нервозным возбуждением.

К тому времени, как прибыли бабушки и тетя Адель, чтобы помочь Селине одеться для церемонии, она кое-как сумела успокоить трясущиеся руки. Теперь она была уже полностью одета, гости собрались в холле, готовясь к шествию в церковь.

Адель внимательно оглядывала Селину, добавляя к ее наряду последние штрихи.

– Надо, чтобы все было как полагается, – говорила она. – Нельзя ничего забывать.

– По-моему, мы вспомнили обо всем, – сказала Эдна Уорли, осматривая Селину со всех сторон. – Свадебное платье твоей матери – положенная по традиции «старая» вещь. Платок с вышитыми Гейл датами твоей свадьбы и именами – «новая». Жемчужные серьги Адель – «одолженная», а голубое кружево на подвязке – «голубой» предмет туалета.

– Пенни! Мы забыли «счастливое пенни в туфельку»! – воскликнула Гейл Таппер.

– Кажется, у меня где-то было одно, – ответила Адель, роясь в кошельке.

Внезапная мысль осенила Селину. Пенни, найденное ею в палисаднике в тот день, когда Рид Прескотт впервые появился у ее дома, еще лежало на подоконнике в кухне. С того дня события понеслись так стремительно, что она совсем забыла про грязную монетку, сунутую в карман. В субботу она нашла ее на дне стиральной машины. Вынув монетку, Селина вновь положила ее в карман, но в следующий раз вспомнила о ней, когда готовила ленч. Боясь вновь забыть про пенни, она вытащила его и положила на подоконник. На монетке заиграло солнце, и Селина улыбнулась. Ее клад, вновь подумала она, оставляя монету на месте.

– У меня есть пенни, – сказала она и, прежде чем кто-нибудь успел ответить, быстро прошла на кухню. – Ты была со мной, когда в моей жизни впервые появился Рид Прескотт, – прошептала она медной монете. – Он собирается пробыть со мной подольше, чем хотел, и ты здесь можешь пригодиться. Знаю, по обычаю ты приносишь удачу в денежных делах – невеста, у которой есть счастливое пенни, будет купаться в роскоши и никогда не будет испытывать затруднений. Но богатство меня не интересует. Лучше принеси мне ребенка. – Она сунула пенни в туфельку. Не желая показаться эгоисткой, быстро добавила: – А Риду помоги заключить контракт – это будет удача для нас обоих, для каждого по-своему.

Селина с облегчением вздохнула. Было уже далеко за полдень, церемония давно закончилась. Фотограф сделал снимки, и она, Рид и родственники отправились принимать гостей. Это событие должно было состояться в зале Братства, примыкающем к церкви, здесь же был накрыт обед. В конце концов, как бы поспешно ни был заключен этот брак, в нем соблюли все традиции городка. Кроме, разумеется, самих причин брака, поправилась мысленно Селина.

– Надеюсь, вы не против, если я пролью слезинку-другую теперь, когда фотографии уже сделаны, – заявила Шери Комански, мать Рида, изящно всплакнув. – Все было так чудесно!

Селина заставила себя улыбнуться. Рид объяснил ей, что его мать склонна к чувствительности, и Селина быстро поняла, что слово «склонность» здесь было явным преуменьшением.

Мать Рида оказалась настоящей красавицей. Она была изящно сложена и высока. Тщательно уложенные белокурые волосы выглядели идеально, маникюр и макияж сделаны не менее профессионально, чем у фотомодели. В день своего прибытия, вчера, она была одета в черные кожаные брюки, словно обливающие ноги, тесную блузку с низким вырезом, черный кожаный жилет и черные туфли на четырехдюймовых каблуках. Остальной ее гардероб оказался столь же сексуальным. Селина была вынуждена признать, что в свои пятьдесят два года Шери Комански выглядит едва ли на тридцать, а ведет себя – словно шестнадцатилетняя девочка.

Мысленно Селина вернулась ко вчерашнему вечеру. Рид уехал по срочному вызову, и его не было в церкви, когда его мать явилась на репетицию брачной церемонии. Но Адель и Селина находились в церкви. Наклонившись к Селине и подчеркивая выразительными движениями губ каждое слово, Шери объяснила, что она и ее нынешний муж, Билл, чуть было вовсе не пропустили репетицию.

– В сущности, мы чуть не пропустили и сам Смитсшир, Билл… – она помедлила, чтобы взять за плечо молчаливого, невысокого и полноватого пятидесятипятилетнего мужчину, – не заметил поворота. Мы уже пересекли границу Вермонта и направлялись к Канаде, прежде чем он послушался меня и повернул обратно. – Заметив, что Адель стоит рядом и знаками объясняет ее слова Селине, Шери широко улыбнулась и обняла Адель за плечи. – Назначаю вас моим официальным переводчиком, – сообщила она Адель и, обняв другой рукой Селину, добавила: – Мы будем неразлучны. Я хочу получше узнать будущую жену моего сына.

И Шери осталась верна своему слову – разумеется, в собственной манере. Она завладела большей частью времени Селины до и после репетиции, однако говорила главным образом о собственных замужествах.

– Я так чувствительна, – с преувеличенным вздохом закончила она рассказ о знакомстве и замужестве с Биллом. – Я совершенно не способна сдерживать чувства – они постоянно вы ходят из повиновения и несут меня за собой.

Селина подметила скептическую усмешку Адель, пока Билл горделиво распространялся о своих талантах современного донжуана и способности покорить женщину одним-единственным взглядом.

Не в силах сдержать любопытство, несколько раз Селина порывалась завести разговор о Риде. Когда отец Рида сообщил, что не сможет присутствовать на церемонии, она была разочарована. Рид никогда не рассказывал о своем прошлом. Наутро после того, как они объявили о помолвке и бабушки Селины принялись расспрашивать о семье Рида, Селина поняла, как мало она знает о будущем муже. Обычно она гордилась тем, что не вмешивается в чужую жизнь. Но это был совершенно особый случай. Для женщины вполне естественно желание узнать о детстве своего супруга. Но в разговоре с Шери Селина узнала о Риде не больше, чем от самого Рида. Каждый раз, когда Селина заговаривала о Риде, его мать заявляла что-нибудь вроде «Рид всегда был на редкость спокойным и серьезным мальчиком», а затем принималась рассказывать о собственных проказах – видимо, чтобы подчеркнуть, как не похож на нее сын.

Несколько раз в течение вечера Рид пытался перебить их беседу и освободить Селину от общества матери, но Шери была настойчива. Наконец Селина знаками объяснила, что не против беседы с Шери, и Рид оставил их в покое.

Этим утром, когда Адель, бабушка Таппер и бабушка Уорли расселись вокруг кухонного стола в доме Селины, попивая кофе и обмениваясь женскими разговорами, ожидая, когда подойдет время отправляться в церковь, Адель предсказала, что Шери попытается стать центром внимания на церемонии.

– Если я еще хотя бы раз услышу, насколько она «чувствительна», я взбешусь, – произнесла Эдна Уорли, покачивая головой.

– Могу поручиться, эта женщина не знает различий между любовью и похотью, – вынесла суровый приговор Гейл Таппер.

Селина ничего не сказала, но теперь она стала лучше понимать, почему Рид столь невысокого мнения о браке.

Адель оказалась права насчет попытки Шери привлечь к себе общее внимание. Шери без стеснения рыдала на протяжении всей церемонии. Принимая гостей, она перед каждым из них извинялась за испорченный макияж, объясняя, что не в силах сдержать слезы – «ведь церемония была так прелестна!». Затем она добавляла, что это напомнило ей о собственном последнем замужестве, и после этого начинала бесконечный рассказ о свадьбе с Биллом. В конце концов, она задержала фотографа на двадцать минут, чтобы подправить макияж.

Но теперь фотографирование было закончено, и гости двинулись в зал. Шери шла справа от Селины, воодушевленно щебеча, пока Адель передавала жестами ее слова. Внезапно лицо Адель исказилось гримасой, и она показала жестами:

– Снова она завела волынку о своей чувствительной натуре! Клянусь, я готова удавить ее садовым шлангом.

Селина понимающе улыбнулась тете и вдруг заметила, что Адель покраснела. Оглянувшись через плечо, Селина увидела смущенное выражение на лице Рида и поняла, что он прочел знаки Адель.

Адель быстро принялась передавать слова Шери, но Селина не улавливала ни одного из них. До сих пор Рид выказывал только равнодушие к поведению собственной матери, иногда изображал сдержанное удивление. Но теперь Селина поняла, что под этой маской он прячет смущение. Селина решила, что сейчас Рид нуждается в участии, незаметно взяла его за руку и пожала ее.

Рид догадывался, что не только тетушке Адель хотелось бы удавить его мать садовым шлангом и потребовать немедленного расторжения брака, так как Шери разошлась вовсю – в первый раз с тех пор, как появилась в Смитсшире. Но Селина попыталась поддержать его – должно быть, она уже сгорает от желания иметь ребенка, напомнил он себе. Однако благодарно улыбнулся.

У Селины упало сердце при виде его мягкой усмешки. Шери оказалась забыта, Селина вновь почувствовала себя так, словно осталась наедине с Ридом, и нервно боролась с желанием. В этот момент они вошли в зал, и их окружила толпа родственников и друзей. В последующие несколько часов Селине приходилось только жевать, принимать поздравления, резать свадебный пирог и отвечать на пожелания.

Наконец. Адель коснулась ее плеча.

– Тебе пора раздать букет, а Риду – снять подвязку, и вы вдвоем уйдете, – показала она.

Селина словно задеревенела. Она настояла на том, чтобы побыть в зале еще немного, затем заметила обеих бабушек, беседующих с Шери, – на лицах старых женщин было написано терпение, достигающее последнего предела. Кивнув, Селина замерла, а Адель постучала по бокалу, чтобы привлечь внимание гостей.

Раздавая букет, Селина испытывала неловкость от своей искусственной улыбки. Но когда Рид начал снимать ее подвязку и прикоснулся пальцами к ее икре, это теплое прикосновение мгновенно возродило пламя. Если только я сдержусь и не выскочу из постели с истерическим воплем, все будет хорошо, уговаривала себя Селина.

Она не раз повторяла себе эти слова, направляясь вместе с Ридом к дому. Тем не менее все ее тело оставалось напряженным. Она уже привыкла жить среди тишины, но сейчас молчание между ней и Ридом казалось более ошеломляющим, чем когда-либо прежде.

– По-моему, свадьба прошла неплохо, – произнесла она, делая попытку завязать разговор.

– Да, – отозвался он, кивнув.

Селина выругала себя: Рид должен был следить за дорогой и держать обе руки на руле, потому он вынужден был ограничиваться только краткими «да» или «нет». Такого разговора, пожалуй, ей было недостаточно, чтобы расслабиться.

По крайней мере, ехать осталось совсем немного, подумала она, видя, как машина сворачивает на ее улицу. Осторожно, чтобы не испортить свадебного платья матери, она выбралась из машины прежде, чем Рид обошел машину и помог ей. Селина направилась к двери дома. Внезапно Рид взял ее за руку.

– Не так быстро, – произнес он. Отпустив ее руку и прибегая к языку жестов, он продолжал: – Может, причины нашего брака не совсем традиционны, но мы живем в городе, где традиции чтят и соблюдают – в том числе и наши соседи.

В следующий миг Селина обнаружила, что он взял ее на руки и понес к крыльцу. Запах крема после бритья наполнил ее неведомыми ощущениями. Несмотря на множество слоев одежды, разделяющих их, Селина чувствовала тепло его тела. У нее забилось сердце.

Когда они достигли двери, Рид поставил ее на ноги только на то время, пока отпирал замок. Затем, вновь подняв Селину, он перенес ее через порог.

Селина задержала дыхание, ожидая, что Рид поднимется с ней по лестнице, в их спальню. Но вместо этого он снова поставил ее на ноги.

Тяжело отдуваясь, Рид шагнул назад. Ему хотелось бы отнести ее прямо в постель. Но он обещал самому себе, Доку и двум дедушкам Селины, что будет вести себя терпеливо и сдержанно.

– Теперь я понимаю, почему люди уезжают в свадебные путешествия – подальше от дома, – произнес он, чувствуя, что должен что-то сказать и забыть о своем желании раздеть Селину прямо здесь, в холле. – Последняя неделя была суматошной. Я мог бы взять отпуск – жаль только, что уехать куда-нибудь нам так и не удастся. – От внезапно нахлынувшего гнева черты его лица исказились. – И потом, я должен извиниться за свою мать. Мне не следовало приглашать ее, но она пообещала помнить, что это твой праздник.

Селина испытывала разочарование, но при виде досады Рида оно сменилось сочувствием.

– Все было хорошо. Она – твоя мать, она должна была приехать. Жаль только, что твой отец не смог, – честно добавила Селина. За прошедшие несколько дней она сотни раз напоминала себе, что их брак – всего-навсего деловой союз.

Но теперь, познакомившись с матерью Рида, она не могла сдержать желание разузнать что-нибудь про его отца.

Рид равнодушно пожал плечами.

– Его слишком трудно удержать на одном месте, он любит работу, связанную с постоянными поездками. Наверное, именно поэтому он, в конце концов, развелся с матерью. Отец имеет обыкновение забывать, что у него есть дом.

Перед глазами Селины внезапно появился светловолосый мальчик, одиноко сидящий на крыльце пустого дома.

– Должно быть, у тебя было одинокое детство, – мягко произнесла она.

Рид похолодел. Он не ждал от нее сочувствия и не хотел его.

– Нет, в детстве я был независимым, – поправил он. – Так я научился самостоятельности, привык полагаться только на себя, и ни на кого больше.

Селина заметила холодный блеск гордости в его глазах.

– И никогда не подпускать людей слишком близко к своему сердцу, – добавила она жестами.

– Жить одному довольно удобно, – ответил Рид, всем видом показывая, что его вполне устраивает выбранный путь. – У меня хватает неприятностей на работе. Я с радостью предоставлю другим изображать из себя «поднос любви на колесиках», как называет мать свои кратковременные чувства.

То, как он передал жестами последние слова, подчеркнуло его отвращение. Решительное выражение его лица не оставило у Селины ни малейшего сомнения, что Рид никому не позволит задеть свое сердце.

– Настоящий сухарь, – заметила она.

Рид желал бы себе стать немного равнодушнее, когда дело касалось Селины. Едва они вышли из церкви, как в голову ему начали приходить непристойные мысли. За несколько последних минут его пыл слегка поубавился. Но, оглядев Селину, он обратил внимание на то, как мягко поднимается и опадает ее прикрытая кружевами грудь, и вновь подавил порыв подхватить ее на руки и отнести в спальню. Рид не мог припомнить, чтобы когда-нибудь желал женщину так же страстно. Эта страстность вызвала у него кривую усмешку.

– Нет, я не лишен желаний, – возразил он.

Селина заметила, как голубые глаза Рида потемнели и заблестели ярче.

– К счастью для меня, – добавила она.

– Ты выглядишь весьма соблазнительно, – знаками изобразил он, удивляясь, как это ему удается медленно двигать руками.

– И ты тоже, – ответила она и непроизвольно добавила: – Конечно, без одежды я тебя еще не видела… – Она тут же вспыхнула, понимая, что произнесла.

Ухмылка Рида стала еще шире. Он решил, что в смущении она выглядит прелестно.

– Это приглашение?

Говоря, он жестикулировал, и, видя его руки, Селина не могла избавиться от мысли о том, каким будет их прикосновение к телу. Ей не терпелось убедиться, что они такие же теплые и нежные, как его губы, но одновременно она тревожилась все сильнее.