Текст книги "Монетка на счастье"

Автор книги: Элизабет Огест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Селина ощущала сильное желание войти в дом и сказать Риду, что он может собирать вещи и убираться отсюда. Однако она знала – Рид откажется. Он считал своим долгом оставаться с ней до тех пор, пока не родится ребенок. Кроме того, сейчас Селина была совсем не расположена встречаться с родственниками и объяснять им, почему ее брак распался еще до рождения ребенка. Если бы она не позволила себе влюбиться в этого человека и надеяться на невозможное, сейчас ей не пришлось бы терзаться в сомнениях, упрекнула себя Селина. Ей надо радоваться уже тому, что Рид оказался хорошим человеком, что он поддерживает ее и тревожится о ребенке. А про остальные желания ей лучше всего забыть. Размышляя об этом, Селина вошла в дом.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Селина сидела в качалке на веранде. Стоял жаркий июльский день, среда, с предполагаемого дня родов прошло полторы недели. Сегодня она одевалась, чтобы идти на работу, когда ощутила первую сильную схватку. Более слабые схватки бывали у нее и раньше, но Селина уже знала, что это еще не роды. Она даже не сказала о них Риду. Но сегодняшние схватки были значительно сильнее, и Селина поняла, что ее ребенок родится этим днем.

К этому времени Рид уже уехал. Он хотел пораньше утром, прежде чем идти на работу, позвонить Стюартам. Селина засекла время между схватками – целых двадцать минут. Разыскивать Рида еще слишком рано, решила она. Позвонив Бренде, Селина предупредила, что сегодня не придет на работу. Надев просторное и легкое ситцевое платье, она взяла вязанье и вышла на веранду.

Покачиваясь в кресле и наслаждаясь теплым, ароматным утренним ветерком, она услышала, как Дорин Трои включает в доме пылесос.

– Странные дела творятся в этом городе, – пробормотала себе Селина.

Эмили Сейер вышла замуж и оставила работу, чтобы вести хозяйство. А поскольку работа в доме Дока отнимала у Дорин совсем немного времени, она стала раз в неделю приходить к Прескоттам и делать уборку вместо Эмили.

На лице Селины появилось задумчивое выражение, когда она вспомнила о браке Эмили. Этот брак привел в шоковое состояние большинство жителей Смитсшира: Эмили Сейер вышла замуж за Райдера Джерарда. В сущности, брак Эмили слегка укрепил надежду Селины благополучно разрешить собственные проблемы, но эта надежда быстро погасла. Какие бы странные дела ни творились в нашем городе, раздраженно признала Селина, влюбленность Рида Прескотта к их числу не относится.

Еще один приступ боли заставил ее обо всем забыть. Селина взглянула на часы – последняя схватка была десять минут назад. Прикосновение к плечу заставило ее поднять голову, и Селина увидела, что рядом с креслом стоит Дорин.

– Похоже, пора звонить Риду, – произнесла женщина, отчаянно жестикулируя.

Дорин мгновенно догадалась, почему сегодня утром Селина не спешит на работу. Прошедшие три часа она хлопотала над Селиной, как наседка. Это лучше, чем видеть хлопоты Рида, уверяла себя Селина. Однако сейчас Дорин была права – пришло время звонить мужу.

Сидя за рулем своей машины, Рид пытался сосредоточиться на дороге, пока вез Селину в медицинский центр Гринфилда. Принимать роды предстояло Доку – Рид вызвал его, и старый врач уже был в пути.

Рид заранее решил, что, когда придет время, в Гринфилд Селину отвезут Док или Дорин. Он может отменить более поздние встречи, но обязательно осмотрит пациентов, уже ждущих у кабинета. Вместо этого, едва Селина позвонила, он ответил, что немедленно выезжает домой и отвезет ее в Гринфилд сам. Он бросил осматривать Джона Колби, не закончив. Попросив его прийти на осмотр через пару дней, он пробежал через кабинет, решил, что в срочной помощи никто не нуждается, извинился перед пациентами и ушел.

У Рида вспотели ладони. Он был уверен, что сможет перенести роды Селины с таким же профессиональным спокойствием, как любые другие. Но так, как теперь, он не нервничал еще никогда – даже в опасных случаях.

Рид взглянул на Селину – она сидела, прижимая руки к животу. Прикоснувшись к ее плечу, чтобы обратить на себя внимание, он спросил:

– Все в порядке?

– Да, в полном, – ответила Селина, мягко улыбнувшись. Ее улыбка тут же сменилась гримасой боли – началась очередная схватка.

Вынужденный прервать разговор, Рид вновь коснулся ее плеча, когда боль отступила.

– Ты действительно способна узнать, что все в порядке, – даже когда прикасаешься к своему телу? – спросил он, подкрепляя слова знаками.

– Пожалуй, да, – ответила Селина.

Рид резко отвернулся. Этот вопрос прозвучал гак, словно он считал ее неким медицинским прибором, способным поставить диагноз. Да, он не мог отрицать, что Селина чувствует боль. Он чуть не застонал, понимая, что начинает верить в ее дар. Эти роды слишком сильно нервируют меня, с упреком подумал он.

Словно в подтверждение, Рид услышал ее стон и испытал что-то похожее на панику. Это беспокойство совершенно естественно, решил он в следующий миг, в конце концов, он несет ответственность за будущего ребенка.

Селина заметила, что Рид сжал зубы. Она ожидала, что рождение ее ребенка он воспримет с таким же спокойствием и уверенностью, с каким привык обращаться с другими пациентами. Вместо этого он вел себя, как подобает будущему отцу – пожалуй, только встревоженному, а не довольному будущему отцу, определила Селина.

– Наверное, было бы лучше, если бы Док отвез меня в больницу, – пробормотала она, испытывая неловкость.

У Рида мелькнула мысль, что предоставить все Доку было бы неплохо. Но он хотел присутствовать при родах. Он свернул к обочине, усмехнулся и принялся объяснять знаками:

– Я уже говорил тебе, что останусь с тобой, и кончено. – Не дожидаясь ответа, он вывернул на дорогу.

Селина видела, какой яростный вызов вспыхнул в его глазах. Она была бы счастлива, если бы не знала, что Ридом движет только чувство долга. По крайней мере, моему ребенку обеспечена лучшая врачебная помощь, философски решила она.

Пару часов спустя, когда Рид сидел в родильной палате, пытаясь сосредоточиться на странице журнала, он вновь подумал, не лучше ли было предоставить все это дело Доку. Док спокойно сидел рядом, допивал кофе и смотрел телевизор. Но Рид не мог успокоиться, он ощущал боль Селины почти так же остро, как свою собственную. И хотя опыт подсказывал ему, что у Селины и ребенка все в порядке, Рид не мог избавиться от тревоги.

В его голове всплывали картины возможных осложнений, мысль о том, что с Селиной может что-нибудь случиться, вызвала озноб. Сжав зубы, он пообещал себе: он позаботится, чтобы с ней ничего не случилось. Прежде он никогда не давал себе такого обещания. Умом он понимал, что это глупо: всегда может произойти, что-то, не поддающееся контролю. На секунду Риду пришла в голову мысль о том, что он охотно расстался бы с жизнью ради Селины.

Злясь на собственную привязчивость, он вновь уткнулся в страницу журнала. Но его мозг отказывался воспринимать слова. Оставив попытки забыться чтением, Рид отложил журнал и встал. Услышав стон Селины, он быстро шагнул к постели. Куда девалась его привычная холодная отчужденность, спрашивал себя Рид, обнаружив, что испытывает страстное желание принять на себя боль жены.

Закрыв глаза, Селина старалась дышать глубоко и ровно и расслабляться между схватками. Когда боль достигла пика, она ощутила, что на живот ей мягко легла рука, по всему телу распространилось тепло. Не открывая глаз, Селина поняла, что это рука Рида. Боль утихла, и Селина открыла глаза.

– Я хотела бы, чтобы ты не выглядел таким виноватым, – пробормотала она. – Это совершенно естественное явление, к тому же я приняла решение сама.

Глядя на Селину, Рид старался уверить себя, что причиной его чувства была вина, но вслух признался:

– Мне больно видеть, как ты страдаешь.

Селина скользнула взглядом по собственному животу.

– Игра стоит свеч, – с убежденностью произнесла она.

Несколько часов спустя Рид очень сомневался, считает ли Селина ребенка, которого только что принял Док, заслуживающим своих страданий. Последний взгляд на ее лицо перед тем, как Рид стал ассистировать Доку, помогая малышу появиться на свет, заставил его содрогнуться. Селина выглядела изнуренной, ее лицо побледнело и стало мокрым от пота.

– Мальчик, – объявил Док с широкой, довольной улыбкой.

Рид взглянул на новорожденного, которого держал Док, поднимая повыше, чтобы и Селина могла увидеть.

– У тебя сын, – произнес он.

– Сын… – повторила Селина с усталой, но счастливой улыбкой.

Рид увидел на ее лице радость и понял: она считает ребенка достойным еще и не таких мук.

– Добро пожаловать в мир! Добро пожаловать в Смитсшир, человечек! – приговаривал Док и, повернувшись к Риду, добавил: – Тебе предоставляется почетное право перерезать пуповину.

Положив новорожденного на живот Селины, Рид перерезал пуповину под наблюдением Дока.

– А теперь займемся мамочкой, – произнес Док, тепло улыбаясь и подмигивая Селине, прежде чем встать поближе к столу.

– Ты – счастливчик, – пробормотал Рид малышу, протягивая его одной из сестер, которой предстояло обмыть его и взвесить.

– Семь фунтов две унции, – объявила сестра, пока другая заносила вес в карточку. С усмешкой повернувшись к Риду, девушка произнесла: – Поздравляю, доктор. Как чувствуете себя в роли отца?

– Жутко, – честно признался Рид. Неожиданное чувство гордости наполнило его, когда сестра положила ему на руки запеленатого ребенка.

Это мой сын! Нет, не «мой», тут же поправил он себя, это ребенок Селины. Но если ей или ребенку что-нибудь понадобится, я сделаю все возможное, поклялся он.

Селина улыбнулась ребенку, когда Рид подал его ей, а затем подняла глаза на Рида. Он словно вынырнул из воды и теперь слегка улыбался сестрам. Селина увидела, как они поддразнивают его, называя молодым папашей. Но Селина узнала улыбку Рида – это была его обычная маска – и не увидела радости в его глазах. Вероятно, Рид радовался тому, что все завершилось, и теперь мечтал только об одном, чтобы скорее пролетело еще несколько месяцев.

Она взглянула на ребенка, и ее словно накрыла с головой теплая волна. В этот момент Селине было все равно, захочет Рид Прескотт поскорее избавиться от нее или нет. У нее родился красивый, здоровый мальчик, а остальное было неважно.

Рид мерил шагами гостиную. Время уже пришло, убеждал он себя, но чувствовал, что еще никогда в жизни ему не приходилось так тяжело. Но если откладывать еще дольше, легче ему не станет.

Наверху Селина смотрела на уснувшего ребенка. Сегодня ему исполнилось три месяца. Мальчик унаследовал голубые глаза Рида. Селина назвала его Кеннетом – в честь своего отца. Одного вида ребенка ей было достаточно, чтобы переполниться радостью.

– Но поэты и философы говорят, что вместе с каждой радостью приходит боль, – пробормотала она. – Я надеялась, что они ошибаются, но теперь вижу – они правы.

Перед глазами Селины возникло лицо Рида. Она не могла отрицать, после рождения ребенка в нем ощущалось странное беспокойство. Рид старался скрыть его, но он был слишком внимательным и заботливым, когда Селина вернулась домой из больницы. Единственное, к чему он отнесся с меньшим энтузиазмом, – это возобновление их физических отношений. Он не делал никаких попыток сблизиться с ней, и Селина признавалась, что это раздражает ее. И обижает, добавляла она. Она пробормотала с досадливым вздохом:

– Я надеялась, что он привыкнет заботиться о нас – так, что захочет остаться. – Она осторожно погладила Кеннета по щеке. – Но, боюсь, он чувствует себя загнанным в угол. Кажется, вся сила моего счастливого пенни исчерпана. Но я ни о чем не жалею – у меня есть ты. А теперь пришло время освободить Рида. – Покинув детскую, она отправилась на поиски.

Рид повернулся, услышав, что Селина входит в гостиную.

– Полагаю, пришло время расстаться, – сказала она, продолжая разговор, который начинала весь день. Только вчера днем она смогла произнести эти слова вслух. Но теперь это удалось ей с легкостью. Она расторгала сделку.

Тебя вышвыривали и прежде, напомнил себе Рид. Однако еще ни разу это событие не было столь болезненным. Он растерял все заранее приготовленные слова.

– Ты хочешь, чтобы я ушел уже сегодня или завтра? – знаками спросил он.

Селина проглотила ком, вставший поперек горла. Она ждала, что Рид уйдет, но не предполагала, что это случится так внезапно. Казалось, он не в силах дождаться, когда окажется на свободе. Что же, если он этого хотел, Селина была рада отпустить его.

– Лучше завтра. Но если хочешь, ты можешь уйти сию же минуту, – ровным тоном ответила она.

Рид кивнул.

– Сегодня я буду спать в комнате для гостей, а завтра переберусь к Доку.

Значит, он не хотел провести в ее постели хотя бы еще одну ночь – эта мысль больно уколола Селину. Желание немедленно собрать его вещи и вышвырнуть их из дома было неудержимым, но Селина с достоинством кивнула, отвернулась и поднялась в детскую.

Ей хотелось закричать, разбить что-нибудь, но вместо этого она подошла к ребенку.

– Сладкое и горькое – все вместе, – пробормотала она. Да, на этот раз ей довелось отведать и того, и другого.

Оставив ребенка, она подошла к стенному шкафу и вытащила чистые простыни, а затем направилась в комнату для гостей и принялась застилать постель.

Рид по-прежнему стоял посреди гостиной. Он не двинулся с того места, где Селина оставила его. Внезапно он направился к лестнице и одолел ее в два прыжка. Селину он нашел в комнате для гостей.

Селина выпрямилась над кроватью, на которую стелила простыню. Покалывание в затылке заставило ее оглянуться – на пороге стоял Рид.

Рид убеждал себя: он пришел сюда только за тем, чтобы объявить – он намерен видеться с сыном, потому что это его ребенок. Но едва Селина повернулась к нему, слова застряли у него в горле.

– Сейчас все будет готово, – сдержанно произнесла Селина. Ее подмывало сообщить Риду, что он способен сам приготовить себе постель, но она не хотела, чтобы Рид догадался, как она уязвлена. Будь спокойна, холодна и сдержанна, приказывала она себе. Боясь, что боль неожиданно отразится на ее лице, Селина быстро повернулась к постели.

Скажи ей, что ты хочешь продолжать видеться с сыном, снова приказал себе Рид. Он размышлял о том, не подойти ли поближе и не, взять ли ее за плечо, но мысль о прикосновении угрожала лишить его сдержанности. Он стоял неподвижно, глядя Селине в спину.

Пройди мимо него, как ни в чем не бывало, заставляла себя Селина, закончив стелить постель. Но ноги отказались подчиняться ей. Рид еще стоял на пороге, загораживая дверь. Мысль о том, что он не желает даже находиться с ней в одной комнате, вновь больно уколола Селину, и она распрямила плечи.

– Я ухожу, так что можешь входить, – сухо произнесла она.

Рид напрягся. Скажи же ей, что хочешь навещать сына, настаивал он. Но когда он открыл рот, вылетели слова, о которых он думал уже несколько недель.

– Я хочу остаться, – произнес он.

Селина застыла на месте, боясь поверить своим ушам. Затем она вспомнила о Кеннете – так вот почему он захотел остаться! Она тут ни при чем.

– Тебе незачем оставаться со мной только для того, чтобы видеться с сыном, – возразила она.

Гордость побуждала Рида заставить ее поверить: Кеннет – единственная причина его решения. Но он не мог этого сделать, Селина стоила риска. Помрачнев, он начал жестикулировать и говорить:

– Я люблю нашего сына, но прошу позволить мне остаться здесь не из-за него. Знаю, я не гожусь в мужья, но я люблю тебя. Я хочу остаться с тобой.

Эти слова дались ему с трудом. Он не только поклялся себе, что больше никогда и ни у кого не попросит разрешения остаться, – он всегда заявлял, что ни к чему давать волю чувствам, особенно любви. Но теперь он одновременно просил у Селины разрешения остаться и признавался ей в любви.

Глядя, как он стоит, слегка расставив ноги и распрямив плечи, Селина подумала, что Рид словно приготовился к удару. Он сунул руки в карманы, словно подчеркивая: он договорил, и теперь ей решать, что делать дальше. Он сказал, что любит ее, и Селина хотела поверить ему больше, чем когда-либо в жизни. Но не могла промолчать.

– С тех пор как я вернулась из больницы, ты был не слишком внимательным мужем, – заметила она. – Ты даже не притронулся ко мне.

Неловкая улыбка появилась на лице Рида.

– Я боялся, что после этого никогда не смогу с тобой расстаться. Ведь я согласился, чтобы наш брак кончился, когда ты этого захочешь.

Селина застыла в нерешительности. Ей хотелось верить, что именно она, а не сын, заставила Рида заговорить об этом, но она не могла побороть страх.

Смущение охватило Рида, когда он увидел, что Селина стоит рядом молча. Он чувствовал себя глупцом – очевидно, она не разделяла его чувств и только подыскивала слова, чтобы сообщить об этом.

– Прости, что тебе неприятно. Я уложу вещи и уеду отсюда сегодня же.

Мысль о расставании оказалась невыносимой для Селины.

– Нет! – Она бросилась к нему, схватила за руку и остановила. – Я так много времени прожила, убеждая себя, что ты меня никогда не полюбишь, что теперь просто не могу поверить этому счастью.

У Рида заблестели глаза.

– Я люблю тебя, Селина, – произнес он, подчеркивая слова резкими жестами. – Я сделаю все, что хочешь, чтобы доказать тебе это.

Селина увидела, что в глазах Рида отразилась тревога, очень похожая на ее собственную.

– Ты уже доказал, – потрясенно пробормотала она. Потянувшись, она погладила его по щеке – Я люблю вас, доктор Прескотт. Я хочу, чтобы вы остались со мной навсегда.

Рид облегченно вздохнул и обнял ее – просто стоя рядом с Селиной и держа ее в объятиях, он испытывал невыразимое наслаждение. Он тосковал по ней так, что у него ныли и душа, и тело.

Его тепло согрело Селину, распространяя по ее телу потоки радости.

– Кеннет спит, – сказала она, целуя Рида в щеку. – А нам с тобой предстоят дела.

Риду хотелось завопить от восторга – он только что понял, о чем мечтает Селина. Вместо этого он просто улыбнулся ей.

– Я люблю прикосновение твоих рук, – пробормотал он и поцеловал ее, этот поцелуй обещал бурную ночь.

Позднее, утомившись, но испытывая приятное расслабление после любви, Селина мягко улыбнулась и вытянулась рядом с Ридом. Она была уверена, что более счастливой женщины, чем она, просто не существует. В конце концов, любовь дороже золота.

Завтра ей надо найти медальон, достаточно большой, чтобы он вместил пенни. Эта монетка заслуживала особого, совершенно особого места.

Приподнявшись на локте, Рид разглядывал ее с довольной усмешкой.

– Предлагаю пенни за твои мысли.

Селина улыбнулась в ответ.

– Вот забавно, что ты заговорил об этом. Я только что думала о пенни.

Он непонимающе нахмурился.

– О пенни?

– Да, особом пенни, – ответила она. – Я думала о том, где найти для него медальон.

Рид вопросительно приподнял бровь.

– Тогда это и вправду замечательная монета?

Селина обвела пальцем линию его скулы.

– Нет, это ты замечательный – самый замечательный, – мягко произнесла она.

Голубые глаза заблестели ярче.

– Замечательно то, что мы вместе. Ты пригласила меня в свою жизнь и позволила остаться здесь – спасибо.

Селину наполнило ощущение завершенности.

– Я с радостью приняла тебя, – заверила она его, придвигаясь ближе и чувствуя, как в ней вновь разгорается пламя страсти.