Текст книги "Пророчество: Дитя Земли"

Автор книги: Элизабет Хэйдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 45 страниц)

Он снова посмотрел на Рапсодию, с благоговением наблюдавшую за происходящим, и внутреннее чутье подсказало ему, что она не имеет никакого отношения к демону, что она его не обманула. И тогда глаза его наполнились слезами, а с губ сорвался громкий мучительный стон.

Радостное удивление на лице Рапсодии тут же сменилось беспокойством.

– Что с тобой?

Эши кивком показал, что у него все в порядке, едва заметно улыбнулся и выпустил ее руку. Он почувствовал, как кровь снова вернулась в ее пальцы, и ему стало стыдно за то, что он так сильно их сжимал. С трудом справляясь с волнением, он развязал тесемки рубашки и распахнул ее. Уродливый шрам на груди исчез, вместо него на коже виднелась тонкая полоска розовой кожи. Эши посмотрел на Рапсодию, в прекрасных глазах которой стояли слезы.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, улыбнувшись, и в груди у него заныло.

Боли больше не было, у него слегка кружилась голова, он чувствовал себя свободным и счастливым.

– Лучше, – ответил Эши и мысленно лягнул самого себя за невнятный ответ.

– Хорошо. Я рада, что кольцо тебе помогло.

Эши снова не смог выразить словами свои чувства: облегчение, радость, надежду. Разве мог он объяснить ей, что для него означает свобода, возможность впервые за многие годы забыть о боли и страдании и получить шанс на обретение счастья, о котором он не мог и мечтать? Он открыл рот, но не произнес ни единого звука, и дракон выругал его за глупость и беспомощность.

Рапсодия же, наоборот, была совершенно собой довольна.

– Ну, теперь, когда мы с этим покончили, не окажешь ли ты мне услугу?

Эши сделал глубокий вдох.

– Я готов сделать для тебя все что угодно. Все!

Она погладила его по руке.

– Окажи мне честь и подари первое объятие после того, как тебя покинула боль. Я чувствовала себя ужасно тогда, в лесу.

Чтобы не выглядеть полным идиотом, Эши промолчал, лишь протянул к ней руки, и она прижалась к его груди. Он обнял ее крепче, заставив себя думать о другом, только не о ее теле, – он боялся, что дракон лишит его способности контролировать себя. Словно ребенок, который, входя в холодную воду, сначала трогает ее пальчиком, потом ставит одну ногу, за ней другую, так и Эши медленно, постепенно выпускал свои чувства из-под контроля, позволяя себе насладиться ее близостью. Ее волосы пахли утренним лугом, омытым летним дождем. Жесткая ткань блузки хранила тепло ее тела, и у Эши задрожали руки.

Но прежде, чем его захлестнуло жгучее желание, она отодвинулась от него и встала.

– Хочешь чаю? – спросила она. – Я знаю, ты терпеть не можешь мой чай, но можешь заварить сам. Я принесу чайник. Отдохни немного. Я скоро вернусь.

Она ушла и унесла с собой сердце Эши.

38

Вернувшись с чаем, Рапсодия устроилась на полу возле его ног и протянула ему чашку. Эши сделал глоток, а потом решил все-таки задать мучивший его вопрос:

– Могу я тебя кое о чем спросить?

– Разумеется.

– Зачем ты это сделала?

– Что?

Он вытянул перед собой руку с кольцом.

– Это. Тебе, наверное, пришлось через многое пройти, чтобы его получить.

—Я же тебе объяснила, – смутившись, сказала Рапсодия. – Ради друга я готова на все. Я пыталась тебе растолковать, что для меня значит быть твоим другом, разве нет?

– Да.

– Поэтому я и отдала тебе кольцо.

– А есть еще какие-нибудь причины?

– Для чего?

– Которые сподвигли тебя преподнести мне столь драгоценный подарок и помочь.

– Другие причины? – удивленно переспросила Рапсодия. – Кроме тех, что я тебе назвала?

– Именно. Такие причины есть?

Рапсодия задумалась, разглядывая свои руки, лежащие на коленях.

– Ну, – сказала она через некоторое время, – думаю, есть еще две причины, но они не так важны, как первая.

– Назови мне их, – попросил Эши и посмотрел на нее. Он чувствовал себя ужасно неловко – Рапсодия сидела у его ног, словно служанка у трона короля.

– Я не уверена, смогу ли внятно объяснить, но с тех пор, как я познакомилась с лордом Стивеном и увидела алтарь в его музее, я почему-то перестала верить в твою смерть. И еще – меня охватило необъяснимое желание – нет, необходимость – тебе помочь.

– Алтарь?

– Может быть, я выбрала не слишком правильное слово, но в музее лорда Стивена отведено специальное место, где висит мемориальная доска и хранятся вещи, принадлежавшие тебе. Я спросила его, кем был этот Гвидион, и он рассказал мне часть твоей истории. В тот момент мне стало ясно, что он – то есть ты – жив. Я не знаю, откуда взялась такая уверенность.

Как тебе известно, меня уже довольно долгое время посещают сны и видения Будущего, иногда они бывают пугающе четкими и ясными, и потому я склонна доверять им и своей интуиции. Она подсказала мне, что ты жив и очень страдаешь, и потому меня захватило желание найти тебя и хоть как-то облегчить твою участь. Когда мы впервые встретились, я не знала, кто ты такой, но когда это стало очевидно, я сделала все, чтобы тебе помочь.

– Я не знаю, как выразить тебе свою благодарность. – В глазах Эши появилось незнакомое Рапсодии выражение.

Она почувствовала, что краснеет, хотя и сама не смогла бы сказать, почему. У него такие диковинные глаза; вертикальные зрачки не видны издалека, но стоит на него посмотреть, и сразу понимаешь, что они не такие, как у всех. Возможно, в этом причина его странного взгляда.

– Что еще? Ты сказала, причины было две.

Рапсодия смутилась.

– Тебе будет неловко это слышать. – Она еще гуще покраснела, лишь ее изумрудные глаза сияли, точно молодая зеленая трава.

Эши замер, не в силах надеяться.

– Что?

Рапсодия снова опустила глаза и принялась разглаживать складки на юбке.

– Если все пойдет так, как мы предполагаем, ты рано или поздно станешь Королем намерьенов. А поскольку я тоже намерьенка, ты будешь моим сувереном, а я твоей подданной, следовательно, я обязана тебе помогать.

Выражение, появившееся на лице Эши, заставило ее немного от него отодвинуться. Она увидела разочарование и боль.

– Извини, если я напомнила о чем-то, что заставляет тебя страдать. – Она ругала себя последними словами за несдержанность.

У Эши ушла целая минута на то, чтобы ответить ей. Он изо всех сил старался говорить спокойно и мягко. Ему со всем не хотелось пугать ее силой своих чувств.

– Рапсодия, я не хочу, чтобы ты стала моей подданной.

Она удивленно на него посмотрела, и Эши увидел обиду у нее в глазах.

– Правда?

– Да.

Рапсодия глубоко вздохнула, затем снова опустила глаза, казалось, она вот-вот поймет, что он хотел ей сказать.

– Хорошо, – медленно проговорила она. – Если ты так хочешь, я буду держаться подальше от Роланда. Думаю, я смогу жить здесь. Эти земли принадлежат Акмеду, намерьены не могут на них претендовать. Или я могу уйти в Тириан, Элендра сказала, что всегда готова…

Она остановилась, потому что Эши легко соскользнул на пол и, опустившись рядом с ней, взял ее лицо в руки и поцеловал.

У него были теплые, настойчивые губы. Рапсодия удив ленно раскрыла глаза, и ее длинные ресницы коснулись его щеки. Она замерла в его объятиях, и он невольно ее отпустил, а она с изумлением наблюдала за тем, как на лице у него появляется отчаяние. Тогда Рапсодия встала, отошла в другой конец комнаты и смущенно провела рукой по волосам.

– Знаешь, – через несколько секунд проговорила она, – меня всегда поражало, как далеко готовы зайти люди, лишь бы заставить меня замолчать. Акмед однажды заявил, что насадит меня на вертел, а потом скормит Грунтору, если я…

– Не уходи от ответа, Рапсодия, – тихо проговорил Эши. – Это на тебя не похоже.

– Я не ухожу от ответа, – сказала она, нервно обхватив себя руками. – Просто пытаюсь решить для себя, чье поведение – его или твое – можно рассматривать как крайнюю меру. Знаешь, он ведь даже приправу выбрал.

– Очень страшно. Думаю, он не шутил, – заметил Эши, сердясь на оборот, который принял разговор.

– Я знаю, что он не шутил, – ответила Рапсодия и отвернулась. – Только вот мне неизвестно, шутил ли ты.

– Нисколько.

– Почему? – недоверчиво спросила Рапсодия. – Что все это значит?

Эши наблюдал за ее лицом, на котором недоверие сменилось удивлением.

– Думаю, мне больше не удастся скрывать от тебя правду, Рапсодия. Мне невыносимо слушать, как ты разговариваешь со мной, будто я твой господин, или брат, или незнакомец, которому на тебя плевать, или даже друг.

– А чего ты хочешь?

Эши вздохнул, несколько мгновений разглядывал потолок, а потом посмотрел ей в глаза:

– Я хочу стать твоим любовником, Рапсодия.

К его великому удивлению, Рапсодия успокоилась и даже улыбнулась.

– О, я наконец-то поняла, – ласково проговорила она. – Ты страдал от ужасной боли много лет, а теперь она ушла. Совершенно естественно, что подобные желания возвращаются, когда…

– Не будь дурочкой. – В его голосе звучала такая горечь, что Рапсодия замолчала на полуслове. – Ты оскорбляешь нас обоих. Дело не в том, что я захотел удовлетворить физическую потребность, возникшую после того, как боль меня покинула. Я мечтал об этом с самого начала. О боги! Ты меня совсем не понимаешь.

– Не буду спорить, – сердито согласилась Рапсодия. – А как ты думаешь, в чем причина? Давай-ка посмотрим: сначала ты отказываешься говорить мне о том, чего хочешь, о чем думаешь, я даже не знала, кто ты такой. А потом, когда наконец ты решил сообщить мне, что же тебе от меня нужно, ты определил мне роль «друга» и «союзника». Будь любезен, поправь меня, если я ошибаюсь, – ты упоминал еще одну роль, только я тебя невнимательно слушала? Как же я глупа – не смогла понять, что между другом и любовницей существует неразрывная связь.

Возможно, мне следовало об этом догадаться, когда ты решил, будто я куртизанка, и, продемонстрировав отсутствие воспитания, сообщил мне свои предположения. Или в тот момент, когда ты приказал мне держаться от тебя по дальше, заявив, что ты мне не доверяешь и хочешь, чтобы я оставила тебя в покое. Удивительно, как я могла ничего не понять, ведь нас связывали столь замечательные, близкие отношения, да, Эши? Именно такиеразговоры заставляют меня броситься на поиски первой горизонтальной поверхности, чтобы поскорее на нее улечься. – Не в силах больше сдерживать ярость, она отвернулась от него и прижала кулаки к горящему лбу.

Поверить не могу. Ты прав, Эши, я полная дура. Я-то думала, что ты ко мне хорошо относишься, по крайней мере чуть-чуть. А я для тебя всего лишь возможное постельное приключение. Мне было с тобой спокойно и уютно, потому что ты не хотел от меня того, о чем мечтают все остальные, я думала, ты начал мне доверять. Вот еще одно доказательство моей глупости. Мне следовало знать, что доверия я могу ждать только от Акмеда и Грунтора, и больше ни от кого. – Огонь в камине ревел и метался, сочувствуя ее ярости и заливая стены гостиной и портреты на каминной полке сердитыми алыми отсветами. Казалось, даже в глазах внуков Рапсодии стоит немой укор.

Эши несколько мгновений ничего не говорил, лишь молча изучал сложный рисунок на ковре у себя под ногами. За тем он подошел к Рапсодии и встал у нее за спиной, наблюдая за языками пламени, исполняющими сердитую пляску.

Наконец, глубоко вздохнув, он проговорил:

– Нет, Рапсодия, глупость продемонстрировала не ты, оставь эту честь мне. Прошу тебя, положись на собственную интуицию и чувства. Неужели ты сомневаешься в том, что я начал тебе доверять?

Рапсодия не сводила глаз с огня.

– По правде говоря, Эши, правильнее будет сказать: я ничего о тебе не знаю, совсем ничего.

– Умоляю тебя, не говори так, ты этого не думаешь.

Рапсодия повернулась и посмотрела на него, и на лице у нее появилось сожаление.

– Извини, ты же знаешь, я стараюсь никогда не лгать. Эши очень осторожно взял ее за плечи и заглянул в глаза.

– Как ты можешь сомневаться в том, что я тебе доверяю? Посмотри на меня, Рапсодия. Ты меня видишь? – Она едва заметно кивнула. – Ты первый человек, которому я открыл свое лицо за двадцать лет. Даже мой отец его ни разу не видел. Однако я здесь, без плаща, без оружия, полностью в твоей власти. А ведь я не в первый раз открыл тебе лицо. Разве это ни о чем не говорит?

Рапсодия ласково улыбнулась ему, чтобы немного смягчить отчаяние, которое появилось у него на лице.

– Говорит, наверное, – ответила она. – Только вот я не очень понимаю, о чем.

– Я знаю, ты не понимаешь смысла, казалось бы, простых вещей, но ты не можешь представить себе, что я чувствовал, просыпаясь каждое утро, как я мечтал о смерти, зная, что не могу покончить с собой – ведь это мне все равно не поможет. – Эши взял ее за руки и сказал совершенно серьезно: – Где-то разгуливает чудовище, точь-в-точь похожее на меня, владеющее частью моей души, и совершает страшные зверства. Он убивает невинных, и я ничем не могу им помочь, потому что его действия абсолютно хаотичны и не имеют никакой системы, хотя он, вне всяко го сомнения, действует в соответствии с планом, придуманным извращенным, больным мозгом. Всякий раз, когда где-нибудь случается несчастье, я первым делом думаю о нем. Он преследует меня постоянно, не оставляя ни на мгновение.

– В таком случае, как же такой чистой и невинной душе, как твоя, удается осознать происходящее?

Рапсодия хмыкнула, но ироничная улыбка сползла с ее лица, когда она встретилась с Эши глазами. Он спокойно и уверенно смотрел на нее и ответил так, словно совершенно точно знал, о чем говорит.

– Не смейся, Рапсодия, моя душа тут совершенно ни при чем, а вот ты и в самом деле чиста и невинна, даже несмотря на то, что тебе довелось испытать. Ты веришь в людей, которые не имеют никакого права на твое доверие. Ты любишь людей, которые не заслуживают твоей любви. Больше всего на свете ты хочешь найти кого-то, кому могла бы верить; такова твоя природа. Не важно, что тебе пришлось испытать в жизни, не важно, что ты делала, – все это тебя не испортило, словно и не коснулось. Ты будто девственница – душой и телом.

Рапсодия снова рассмеялась.

– Ты и сам не представляешь, какие смешные вещи говоришь, – заявила она. – Если ты ищешь именно этого, то ты обратился не по адресу.

– Я ничего не ищу – вот в чем дело. – Эши оставался совершенно серьезным. – Я прятался, Рапсодия, целых двадцать лет, старался избегать каких-либо контактов с окружающим миром, и у меня неплохо получалось. И вдруг в один прекрасный день, словно из ниоткуда, появилась ты и стала чем-то вроде маяка. Куда бы я ни шел, как бы ни старался выбросить тебя из головы, как бы далеко ни уходил, ты всегда оставалась со мной – на звездах, в воде, в моих снах, в воздухе вокруг меня. Я пытался прогнать тебя из своих мыслей, Рапсодия, но потерпел поражение. Я не смог заставить тебя уйти.

Может быть, мои страхи и то, что я тебя отталкивал, пытался обидеть, заставить тебя ненавидеть меня, были не только попытками разорвать узы, которыми ты меня привязала, но явились своего рода экспериментом —возможно, я хотел проверить, действительно ли ты такая, какой кажешься.

Ты же знаешь: демон подчиняет себе ничего не подозревающего человека и действует через него. Откуда мне было знать, что ты не ф'дор? А вдруг ты искала меня по тем же самым причинам, что и его бесчисленные слуги, которые пустились за мной в погоню двадцать лет назад, желая уничтожить остатки моей души или, того хуже, использовать ее, чтобы творить еще более страшное зло, чем сейчас?

Какой замечательный способ застать меня врасплох – подбросить невинное сердечко, завернутое в изысканную упаковку, обладающее магией старого мира, исчезнувшего под водой еще до того, как был зачат мой отец – разве можно придумать лучшую наживку для дракона? Мои подозрения усилились, когда я узнал, что ты девственница, – итак, какова вероятность того, что передо мной враг?

– Не слишком высокая, – весело ответила Рапсодия. – В данном конкретном вопросе мы имеем дело лишь с формальной стороной дела.

– Это не имеет значения, возразил Эши. – Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать? Ты совершенство во всем, о чем я – человек или дракон – мог только мечтать. Ты слишком хороша, чтобы быть правдой. Естественно, меня охватили сомнения. Именно страх помог мне оставаться в живых целых двадцать лет.

И вот ты передо мной, предлагаешь мне утешение, хочешь помочь, впускаешь в свое сердце. Трудно поверить, что это правда. И я стал ждать, когда ты раскроешь передо мной свою вторую натуру, предашь меня. Я долго ждал. Естественно, ничего подобного не произошло. Более того, я мог причинить тебе гораздо больше вреда, чем ты мне.

Тогда мое сердце медленно, осторожно начало мечтать о том, чтобы ты оказалась реальной, а твои слова правдой. Оно жаждало этого с той самой минуты, когда я тебя увидел, однако здравый смысл заставлял сердце молчать. Но в конце концов оно больше не выдержало. Ты сказала, что решила поверить мне и принять любой исход – жизнь или смерть. Я тоже понял, что должен все тебе рассказать и молить богов, чтобы своим поступком не вручить остатки собственной души в руки ф'дора.

По правде говоря, Рапсодия, если бы ты меня не позвала, я пришел бы сам. Просто я пытался решить, как лучше раскрыть тебе правду, и, похоже, вел себя как последний дурак, но я больше не мог отмалчиваться. Во всяком случае, не с женщиной, которая не будет лгать даже ради спасения собственной жизни. Разве я мог после этого рассчитывать на то, чтобы стать достойным тебя?

Как ни старалась Рапсодия, ей не удалось сдержаться, и она расхохоталась.

– Извини, Эши, не сердись на меня, – проговорила она, изо всех сил пытаясь успокоиться. – Уж очень забавно звучат твои слова.

– Почему? – удивленно спросил Эши. Рапсодия взяла его руки в свои.

– Ты будущий Король намерьенов, в тебе соединились три королевские линии всех трех намерьенских флотов. Я всего лишь крестьянка из простой семьи. И ты мечтаешь быть достойным меня? Разве не смешно?

– Нисколько, – коротко бросил Эши. – Мне совсем не смешно. Если честно, ты меня удивила, Рапсодия. Мне казалось, уж ты-то должна понимать, что происхождение человека вовсе не делает его достойным уважения.

– Разумеется, когда речь идет о личности. – Рапсодия тоже стала серьезной, не в силах противиться его строгому тону. – Но когда мы говорим о любовниках… Ну, люди вроде тебя берут таких, как я, как правило, чтобы развлечься. И вообще, мне кажется, мы обсудили эти вопросы давным-давно на берегу Тарафеля.

Эши повернулся к каминной полке. Рапсодия видела, что он собирается с мыслями. Он задумчиво взял портрет детей фирболгов и принялся его внимательно разглядывать.

– Я понял, в чем дело, – сказал он, обращаясь скорее к портрету, чем к Рапсодии. – Я не объяснил тебе самого главного, когда сказал, что хочу стать твоим любовником.

Рапсодия снова рассмеялась, хотя и пыталась изо всех сил сдержаться.

– Думаю, я гораздо лучше разбираюсь в сути проблемы, чем подсказывает тебе твое чутье дракона. Ты многого обо мне не знаешь, Эши.

– А ты не знаешь обо мне одной очень важной вещи.

– Только одной?

– Только она имеет значение.

– И что же это?

Эши поднял голову от портрета и посмотрел на нее своими небесно-голубыми глазами:

– Я люблю тебя.

Рапсодия тяжело вздохнула.

– Не нужно вздыхать. – В голосе Эши прозвучало предупреждение. – Не отбрасывай мое признание, Рапсодия. Я знаю, о чем ты подумала.

– Правда?

– Думаю, что знаю, но судить тебе. Ты думаешь, будто я швыряюсь священными словами, как и бессчетное множество других болванов, либо потому, что твоя красота лишила меня рассудка и заставила обманываться насчет своих чувств, либо чтобы заманить в постель.

– На самом деле…

– Не смей ставить меня в один ряд с безмозглыми идиотами, которые, бросив один взгляд на твое лицо, начинают объясняться тебе в любви, роняя слюни на собственные сапоги. Я не из их числа, Рапсодия. Я полюбил тебя еще прежде, чем увидел, я почувствовал твою магию за много лиг. Как ты думаешь, что я делал в Бет-Корбэре?

– Покупки?

– Нет, милая.

– Тогда понятия не имею. Извини, если я не оправдала твоих ожиданий.

– Я искал тебя, Рапсодия. Искал того, кто воззвал к моему сердцу, когда я находился на Кревенсфилдской равнине в двух лигах от Бет-Корбэра. Я пришел найти тебя, а когда увидел, понял, что пропал. Неужели ты думаешь, я приехал в Илорк ради сомнительного удовольствия постоянно выслушивать оскорбительные нападки Акмеда?

– Ну, это, должна заметить, редкий подарок. Кроме того, вид с Зубов открывается просто замечательный. – В глазах Рапсодии снова зажглись веселые искорки, и на душе у Эши потеплело.

– Конечно, – согласился он, вспомнив, как она бежала по каменистому плато, а потом танцевала с ветром на вересковой пустоши. – Так я прав? – Он улыбнулся, чтобы проверить, действительно ли у нее изменилось настроение, и с удовольствием увидел ее ответную улыбку.

– Относительно чего?

– Относительно того, о чем ты подумала.

– Не совсем, – фыркнув, ответила Рапсодия, отобрав у него портрет своих внуков. – Но спасибо за то, что попытался.

– Тогда о чем?

– Если честно, – сказала она, повернувшись спиной к огню и подставляя ему плечи, – я думала об одном из наших разговоров во время нашего путешествия.

Эши оперся локтем на отполированную до блеска каминную полку.

– Правда? О каком?

– Помнишь, я тебе сказала, что, по-моему, лесники и странники ищут в объятиях женщин не того, что остальные мужчины?

– Да, – ответил Эши, и его лицо смягчилось от воспоминаний. – Ты сказала, что большинство мужчин стремятся расслабиться, сбросить напряжение, а странники нуждаются в человеческом контакте.

– Да, правильно.

– А почему ты вспомнила тот разговор?

– Я никак не могу понять, – вздохнув, проговорила Рапсодия, – зачем тебе начинать отношения, которые не могут иметь продолжения, да еще учитывая, как сильно тебе приходится рисковать.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Рапсодия повернулась и посмотрела на него:

– Не понимаешь? Возможно, мне будет позволено на помнить о некоторых вещах, которые ты, похоже, выкинул из головы. Во-первых, как я уже говорила раньше, мы находимся на разных ступенях социальной лестницы: ты на самом верху, а я в самом низу. Таким образом, наши отношения смогут продолжаться только до тех пор, пока тебе не придется выбирать себе супругу, а значит, девушку королевской крови или, по меньшей мере, из благородной семьи, чтобы сделать ее королевой.

– Ты не знаешь, как действует закон о наследовании, Рапсодия.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что не можешь претендовать на королевский трон?

Эши помрачнел.

– Нет, но…

– И разве не предполагается, что король должен найти себе супругу, в чьих жилах течет кровь потомственных аристократов?

– Да, но…

– Вот видишь, Эши, —спокойно сказала Рапсодия. – У нас в запасе совсем немного времени на то, чтобы найти ф'дора и объединить намерьенов. Не знаю, сколько еще времени ты сможешь после этого оставаться холостяком, но мне кажется, я тебе уже говорила, что дала себе слово никогда не иметь дела с женатыми мужчинами – без исключений. Поэтому нашим отношениям суждена короткая жизнь. И я не понимаю, зачем тебе все это, зачем тратить время и силы.

Эши сложил руки на груди. Ее логика была безупречной. Спорить с такими доводами бесполезно, по крайней мере сейчас.

– Значит, ты считаешь, что любовь ничего не стоит, если она длится недолго?

Рапсодия посмотрела на него и вспомнила разговор с Элендрой, когда та рассказала ей о своем муже.

«За то короткое время, что подарила нам судьба, мы были так счастливы, словно прожили вместе целый век».

– Нет, – едва слышно прошептала она. – Я совсем так не думаю.

– Тогда в чем же дело? – Эши почувствовал, как его вновь охватывает отчаяние. – Как убедить тебя дать мне шанс?

– Какой шанс?

Эши вдруг захотелось хорошенько встряхнуть ее, что бы она наконец все поняла.

– Шанс показать тебе мои чувства, Рапсодия. Шанс любить тебя, проводить с тобой время, шанс быть с тобой таким же честным, какой ты была со мной, раскрыть мое сердце, даже если… – Он замолчал, не в силах продолжать.

– Даже если что? – голос Рапсодии звучал мягко, а на лице появилось такое же мягкое выражение.

– Даже если ты не захочешь сохранить наши отношения.

Боль в его голосе нашла отклик в сердце Рапсодии, и она вдруг поняла, что с трудом сдерживает слезы. Она смотрела в пол, боясь взглянуть ему в глаза, зная, что иначе обязательно разрыдается. Они несколько мгновений так и стояли – Эши наблюдал за Рапсодией, а она изучала игру огненных отблесков на ковре. Справившись с собой, она подняла голову:

– Значит, ты готов стать моим любовником, невзирая на то, что это продлится совсем недолго?

– Да. Я буду благодарен судьбе за каждый миг, проведенный с тобой. И готов на все ради этого.

– И ты этим удовлетворишься?

– Если так пожелает судьба. Когда чего-то очень хочешь, даже самая малость, которую тебе удается получить, счастье.

Через несколько секунд Рапсодия кивнула, словно на шла дорогу из мысли, в которой заблудилась.

– И какую часть себя ты будешь хранить под замком во время нашего короткого романа?

– Никакую. Сомневаюсь, что мне удастся что-нибудь от тебя скрыть, Рапсодия, да я и не хочу. Мы стараемся не обсуждать Прошлое, поскольку это причиняет боль, но если ты захочешь, я готов говорить и о нем. – Она покачала головой. – Есть вещи, которые мы не можем рассказать друг другу, потому что это чужие тайны. Но свои я не собираюсь от тебя скрывать. – Он испытал облегчение, увидев, как изменилось выражение ее лица, и поспешил добавить: – Я знаю, перспектива быть любимой драконом может пугать, в особенности если ты немножко знакома с его природой – мы имеем склонность быть неисправимыми собственниками. Но человеческая часть моего существа любит тебя гораздо больше, и я никогда не стану тебе мешать, если ты захочешь уйти.

Рапсодия удивленно тряхнула головой.

– Мне кажется, тут тебя немного занесло, – сказала она, смеясь. – Королевские обязательства лежат не на мне.

– Так ты подумаешь? – взволнованно спросил Эши. Рапсодия вернула ему портрет и снова посмотрела на огонь. Она довольно долго молчала, погрузившись в раздумья. Эши привык к ее молчанию и терпеливо ждал. Он знал, что ее мысли унеслись за много лиг от маленькой уютной гостиной и когда она вынырнет на другом берегу своих размышлений, она будет очень далеко. Эши дал себе слово повторить свой вопрос. Когда Рапсодия заговорила, казалось, будто она обращается к огню:

– Ты веришь в легенду о двух людях, владеющих половинками одной души?

– Да.

– Тебе довелось встретить твою?

– Да, – ответил Эши после продолжительной паузы. Рапсодия подняла голову и впервые за все время посмотрела прямо на него:

– Правда? И что с ней случилось? Если не хочешь, можешь не говорить.

– Она умерла. – Лицо Эши исказила боль. Рапсодия покраснела от стыда за свою бесцеремонность и страдания, причиненные ее вопросом.

– Прости меня, Эши.

– Дело не только в том, что она умерла. – Эши чувствовал, что ему необходимо выговориться. – Она ушла, думая, что я ее предал, ведь я даже не попрощался с ней.

Рапсодия отвернулась. Вот уже во второй раз за сегодняшний вечер ей захотелось обнять его и приласкать. Но она не забыла, как бросилась к нему на грудь на лесной дороге в Тириан и как перекосилось от боли его лицо. Она больше не хотела повторить свою ошибку – так она говорила сама себе, – но потом безмолвно исправляла себя: ты просто боишься того, что произойдет с твоим сердцем, если ты это сделаешь.

Эши поднял голову и увидел, что она отвела глаза.

– А ты? – спросил он. – Ты веришь в половинки, которые должны соединиться?

– Нет, – едва слышно ответила она. – Точнее, у кого-то такая половинка есть, а вот у меня – нет.

– Почему?

Рапсодия вздохнула, жалея, что сама завела этот разговор и теперь не может переменить тему, не обидев Эши.

– На самом деле я думала, что у меня моя половинка тоже есть, но я ошиблась.

– А что произошло?

– О, ничего особенного. Я полюбила человека, который не ответил мне взаимностью. Обычное дело.

Эши громко рассмеялся и покачал головой.

– Что? – сердито спросила Рапсодия. – В это так трудно поверить?

– По правде говоря, да.

– Почему? – недоверчиво поинтересовалась Рапсодия.

Эши поставил портрет детей на каминную полку и подошел к диванчику, стоящему перед камином. Откинувшись на спинку, он сложил руки на груди и принялся разглядывать Рапсодию, на лице которой играли отблески огня, пламя тихонько гудело в камине, только время от времени раздавалось тихое шипение смолы или с треском лопался уголек.

– Рапсодия, на случай, если ты не заметила, должен тебе сообщить, что мужчины заявляют о своей немеркнущей любви, стоит им только тебя увидеть. Даже когда ты разгуливаешь, закутавшись в плащ и накинув на голову капюшон, телеги, запряженные мулами, постоянно наталкиваются друг на друга, мужчины замирают, не в силах сдвинуться с места, а женщины стоят, широко разинув рты. Звук твоего голоса заставляет тех, кто прожил долгую и счастливую семейную жизнь, рыдать оттого, что они не знали тебя раньше. А твоя улыбка – твоя улыбка согревает самые холодные сердца, даже те, что долгие годы бродили по свету в полном одиночестве и страдали от неизлечимой боли.

Я могу представить себе человека, оставшегося равнодушным к твоей неземной красоте. Но твоя ослепительная внешность лишь жалкая тень твоей прекрасной души. Откровенно говоря, я не понимаю, как мог кто-то, узнав тебя, не отдать в твое распоряжение все свое сердце без остатка. Боги не дадут мне соврать, я лишился своего в ту самую минуту, как тебя увидел. Понимаешь ты это или нет, я люблю тебя – и не только за красоту, а за бесчисленное множество самых разных противоречивых вещей, которые и составляют твою сущность.

– Ты о чем? Какие противоречия?

– Ты состоишь из сплошных противоречий, но я люблю их все. Меня восхищает то, что ты Певица, но большинство твоих песен на языке, которого здесь никто не понимает; ты Илиаченва'ар, но ненавидишь пускать свой меч в дело. Не знаю, что больше вызывает в тебе отвращение – боль, которую причиняет оружие, или кровь, которую оно проливает. Мне нравится то, что ты девственница, однако, я уверен, тебе знакомы приемы и уловки проститутки. – Рапсодия покраснела, и Эши быстро отвернулся, чтобы скрыть ухмылку, вызванную возмущением, появившимся у нее на лице.

– Мне продолжить? Так слушай все – хорошее и плохое. Я люблю то, что ты готовишь самый отвратительный чай, который мне когда-либо доводилось пробовать. Я люблю то, что ты по-прежнему плачешь, когда поешь грустные песни, которые пела тысячи раз. Мне нравится, что твоими самыми близкими друзьями являются полуболг-полубенгард и самое язвительное существо, с каким мне когда-либо приходилось встречаться, они без конца тебе грубят, а ты любишь их, как братьев. Я обожаю то, что ты думаешь о еде как о музыкальном инструменте…