Текст книги "Раскаленная душа"

Автор книги: Элизабет Хардвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Элизабет Хардвик
Раскаленная душа

Пролог

Карусель сверкала яркими огнями, создавая ощущение праздника. Линда не понимала, как оказалась здесь, но это совершенно не имело значения. Она с улыбкой наблюдала, как детишки, глаза которых искрились счастьем, торопливо поднимались по ступенькам, на секунду замирали, не в силах сделать выбор, и, наконец, занимали свободные места. Сердце Линды забилось учащенно, когда на круглую площадку поднялась девчушка лет четырех, одетая в нарядное пестренькое платьице. Малышка решительно направилась к белой лошадке, погладила ее золотистую гриву и уселась в седло. Карусель начала медленно кружиться, и маленькая наездница нетерпеливо пришпорила своего коня, словно стараясь ускорить разбег. Темно-каштановые волосы девочки рассыпались по плечам, личико озарила счастливая улыбка. Линда не могла отвести взгляд от этой крохи, чьи глаза казались ей знакомыми, хотя она точно знала, что видит ее впервые.

Карусель кружилась все быстрее, и дети, весело смеясь, приветственно махали своим родителям, которые столпились у ограды. Линда стояла особняком, она ведь была чужой на этом празднике, но почему-то ей было так же весело и радостно, как и всем остальным.

Малышка в пестреньком платьице тоже махала кому-то, подпрыгивая в седле. И вдруг Линда заметила, что ловит на себе взгляд девочки всякий раз, как та проезжает мимо нее. Растерянно оглядевшись, молодая женщина убедилась, что рядом никого нет. Почему этот ребенок машет ей пухленькой ручкой, словно старой знакомой? Девушка задумчиво пошла вдоль ограды в поисках выхода с аттракциона, чтобы спросить девчушку, откуда та знает ее. Но калитки не оказалось. Линда остановилась как вкопанная. Вокруг не было ни души, лишь маленькая девочка кружилась на карусели все быстрее и быстрее, и вот уже в стремительном круговороте слились в золотистую огненную линию разноцветные фонарики, превращаясь в неоновый вихрь…

Линда проснулась вся в слезах. Странный сон всегда вызывал ощущение счастья, вселял надежду и умиротворение в ее измученную душу. Она даже не пыталась разгадать тайный смысл своих сновидений, словно оберегая себя от лишней боли, ведь наяву мысль о ребенке, которого у нее никогда не будет, казалась невыносимой.

Девочка на карусели впервые приснилась Линде перед тем, как она очнулась в больничной палате после автомобильной катастрофы. Она долго не могла осознать реальность, находясь под воздействием наркоза и под впечатлением от загадочного сновидения. С тех пор прошло уже три года, но сон не раз повторялся, и всегда именно в те моменты, когда стремление жить и бороться было уже на исходе, а безысходность и тоска, казалось, вот-вот завладеют ее душой всецело…

Линда встала с кровати и, не зажигая света, подошла к окну. Предрассветная дымка возвещала о скором наступлении утра. Девушка задумчиво смотрела на облака, наслаждаясь долгожданным ощущением покоя. Она выдержит все, жестокой судьбе ее не сломить. Ведь столько тягот, выпавших на ее долю, уже позади. Смогла же она победить недуг, оправиться от травм, вновь научиться ходить и даже привыкнуть к одиночеству… Привыкнуть? Нет, если быть честной перед самой собой, к этому невозможно привыкнуть. Можно лишь стараться не замечать, что твое сердце словно оледенело. Что ж, иногда повседневная суета приносит недолгое забытье…

Сегодня ее первый концерт после трехлетнего перерыва. Линда Баффин вновь выйдет на сцену и будет петь для своей публики. Она сможет, она должна…

1

Кевин стоял в глубине тускло освещенного зала, где воздух был сизым от табачного дыма. Остальные посетители, в том числе шумная компания возле стойки бара, не обращали на него внимания. Впрочем, это и к лучшему: он ведь тоже не замечал окружающих.

Кевин знал, что как только женщина, стоящая на невысокой эстраде в противоположной части зала, запоет снова, толпа в тот же миг позабудет о еде, выпивке, – обо всем на свете, перестанет галдеть и безмолвно застынет, слушая музыку. Он уже наблюдал это во время исполнения предыдущих песен. Певица находилась на эстраде уже около получаса и, как только начинал звучать ее голос, воцарялась такая тишина, что упади на пол булавка, ее звон показался бы грохотом.

Публику можно понять. Певица была хороша, очень хороша. Она была так же великолепна, как раньше. Дразнящая чувственность ее голоса задевала потаенные струны в сердце каждого из присутствующих.

Женщина пела о поруганной любви, но в каждой ноте ее песен звучала надежда, звенела радость жизни.

Значит, она счастлива?

С кем?

Последний вопрос мучительно терзал Кевина, пока он молча всматривался в ее прекрасное незабываемое лицо.

Певица начала перебирать струны гитары, и вокруг снова воцарилась тишина. Даже не просто тишина, а выжидательное молчание, словно все в зале вдруг одновременно затаили дыхание.

И Кевин понял, почему. Эти вступительные аккорды он знал слишком хорошо. Женщина играла мелодию, которую он не слышал очень-очень давно. Их песню…

2

Кевин в зале. Линда не видела его, но точно знала, что он где-то здесь.

Она почувствовала его присутствие почти сразу же, как только вышла на сцену, и тут же мысленно одернула себя за не в меру разыгравшееся воображение. В конце концов, это просто нелепо – до сих пор испытывать подобные ощущения. Сама возможность его появления не поддавалась никакому логическому объяснению, но предчувствие было таким острым, что Линда уже не сомневалась: он в зале. Слушает ее.

Невероятно. Она выступает перед публикой впервые за последние три года. С какой стати ему приходить?

Однако он здесь. Линда знала, что это так, и чем дольше пела, тем сильнее в это верила. Она окинула взглядом публику, но с освещенной сцены было трудно что-нибудь разглядеть в темном зале: лишь смутные силуэты людей, все на одно лицо.

Впрочем, какая разница, она не желает его видеть. Какой смысл? Все это было так давно, словно в другой жизни. Она была тогда другой, он – тоже. Теперь они оба изменились…

Но он все-таки здесь!

Линда начала перебирать струны гитары, играя вступление к финальной песне, и вдруг почувствовала, как сердце забилось громче, – во всяком случае, ей так показалось. В эту минуту девушка пожалела, что включила в программу эту вещь, можно было закончить выступление чем-то другим, но публика помнила ее именно по этой мелодии. А она очень, очень давно не выступала перед слушателями.

Их песня…

3

– Ты была великолепна, Линда, просто восхитительна! – восторгался Дориан. Его глаза сияли. – Я…

– Кевин здесь, – перебила девушка, пресекая его радостные излияния. Она машинально протянула Дориану гитару, чтобы тот убрал инструмент в футляр.

Он застыл на месте и, нахмурившись, переспросил, словно не веря своим ушам:

– Кевин?

Линда нетерпеливо отбросила с лица непослушную прядь белокурых волос и взволнованно предложила:

– Может, нам просто удрать отсюда?

– Но…

– Ну же, Дориан, давай удерем! – настойчиво повторила девушка, захлопывая футляр гитары и собираясь покинуть комнату, в которую поспешно ретировалась со сцены несколько минут назад.

Но молодой человек не двинулся с места. Хорошо понимая, в каком Линда напряжении, он сочувственно улыбнулся ей.

– Я знаю, как ты взволнована, – Дориан сжал ее руку. – Но Кевин никак не может быть в зале.

– Господи, говорю же, он здесь! – прошипела девушка, стиснув зубы. Ее голубые глаза опасно блеснули, выдавая, насколько она близка к тому, чтобы взорваться. Линда готова была завизжать, если в самое ближайшее время не покинет этот клуб. Кевин где-то поблизости – она это чувствовала, даже знала, – а он последний человек, которого она бы хотела встретить, да еще именно в этот вечер. – Я понимаю, насколько это маловероятно, но, тем не менее, абсолютно уверена: он здесь!

Ей и самой с трудом в это верилось. Там, на сцене, Линда подумала, что это всего лишь игра воображения – ведь раньше Кевин всегда присутствовал на ее концертах. Более того, сегодня, в самом начале концерта, ей даже казалось странным, что она собирается выступать, а его нет рядом. Но с каждой минутой в ее душе все больше и больше крепла уверенность, что Кевин действительно в зале. Линде стоило невероятных усилий не поддаться приступу паники и не убежать со сцены, и вот теперь она отчаянно рвалась подальше от этого места. Ей не хотелось попасть в ситуацию, когда встреча с ним окажется неизбежной. Хватит того, что она знает о его присутствии!

Дориан снова нахмурился:

– Линда, ты только послушай, как они беснуются! – Из зала все еще слышались аплодисменты и крики. – Они хотят, чтобы ты снова вышла на сцену.

Публика – та милая доброжелательная публика, какой она казалась в начале концерта, – пришла в неистовство, выкрикивая ее имя и требуя продолжения. Но Линда не могла петь – теперь, когда была уверена, что в зале находится Кевин.

Девушка молча покачала головой. Ее красивое лицо осунулось и стало алебастрово-бледным.

– Может быть, завтра, – прошептала она. – А на сегодня достаточно.

Линде было нелегко вновь появиться перед зрителями после большого перерыва, именно поэтому для первого выступления она выбрала не большой концертный зал, а скромный клуб. По той же причине она приехала в этот маленький городок на севере Англии, надеясь затеряться среди других артистов, выступавших в шоу-программе. Несколько концертов одновременно шло на разных площадках: в клубах, подобных этому, пабах, небольших залах.

Это было именно то, что требовалось Линде для первого появления на публике. Вернее, было бы, – если бы не уверенность, что ее слушает Кевин. Кого она меньше всего хотела видеть после трехлетнего перерыва, так это его!

Дориан внимательно посмотрел на девушку и, видя на ее лице явные признаки внутреннего напряжения, согласно кивнул.

– Ты прекрасно справилась. – Он ободряюще улыбнулся. – Но завтра ты выступишь еще лучше, потому что утром уже все будут знать, что Линда Баффин стала петь еще прекраснее, чем прежде! – уверенно закончил он.

Однако сама певица не испытывала такой уверенности, хотя не могла не признать, что публика приняла ее очень хорошо. Выходя на сцену, она очень волновалась, но сразу почувствовала благосклонный настрой зала. А когда девушка убедилась, что каждая ее песня вызывает у слушателей аплодисменты и приветственные крики, ее нервозность почти полностью прошла.

Вот только если бы не это неприятное ощущение, подсказывающее, что Кевин где-то рядом…

На обратном пути в отель Линда молчала, но Дориан, к счастью, говорил за двоих. Он был явно доволен тем, как прошел вечер, и имел на это все основания: без его помощи и постоянной эмоциональной поддержки этот концерт, вероятно, никогда бы не состоялся. В последние годы Дориан был для Линды опорой. Если она впадала в уныние, он всегда оказывался рядом и умел поднять ей настроение. Хотя бы ради него Линде хотелось, чтобы ее первое после трехлетнего перерыва выступление прошло успешно.

Они остановились в небольшой безликой гостинице на окраине города, предпочтя ее более шумным отелям в центре, где поклонники наверняка узнавали бы Линду, несмотря на ее долгое отсутствие. Необходимость прятаться от любопытной толпы только прибавила бы волнений, которых и без того хватало.

– Желаете ключ от номера, мисс Баффин? – Прежде чем повернуться к ячейкам, портье приветствовал ее радостной улыбкой. – Ах да, вам кое-что прислали, но, к сожалению, вы тогда уже уехали.

И он протянул ей длинную белую коробку, обернутую в целлофан и перевязанную красной лентой. Линда побледнела: она не сомневалась, что внутри – красная роза.

– Спасибо. – Дориан почти вырвал коробку из рук портье, взял свою спутницу за локоть и повел к лифту. В его взгляде читалась озабоченность.

Встревоженные голубые глаза Линды на бледном лице казались еще больше и синее. В эту минуту она почти ничего не чувствовала, – у нее просто не осталось на это сил. Незримое присутствие Кевина вовсе не было игрой ее воображения! Он был в зале, и коробка, врученная портье, это доказывала.

В прошлом он всегда заботился о том, чтобы вечером перед концертом в ее гримерную доставляли красную розу. И вот теперь цветок доставили в отель…

Он знает, где она остановилась! Линда была близка к панике.

– Дориан…

– Все в порядке, Линда. – Дориан распахнул перед ней дверь в номер. – Это всего лишь роза. Видишь, проблема решается очень легко, – удовлетворенно закончил он, бросая коробку в мусорное ведро.

Спору нет, от цветка действительно нетрудно избавиться, – но не от мужчины, который его прислал. Или, по крайней мере, от памяти о нем. Последние три года она пыталась похоронить в душе малейшие воспоминания о Кевине, но одной красной розы оказалось достаточно, чтобы они ожили вновь, а вместе с ними вернулась боль.

Дориан смотрел, как она медленно опускается в кресло. Высокий, темноволосый, он был двумя годами старше двадцатишестилетней Линды.

– Дорогая, не позволяй ему испортить наш праздник! – Дориан опустился на корточки рядом с креслом и взял ее руку в свои. Изящная кисть почти утонула в его крупных ладонях. Несмотря на теплый осенний вечер, пальцы девушки были холодными, как ледышки. – Видит Бог, этот человек уже достаточно у тебя отнял! – с мрачной яростью закончил он.

Линда глубоко вздохнула, пытаясь преодолеть подступающую тошноту. До той поры, пока у нее оставались сомнения, пока она могла убеждать себя, что появление Кевина ей только почудилось из-за того, что в прошлом он всегда бывал рядом, она еще кое-как справлялась со своими эмоциями. Но теперь сомнений не осталось…

Она затравленно посмотрела на Дориана.

– Зачем он явился? – в ее тихом хрипловатом голосе звучала боль.

– А зачем он вообще появляется, как не за тем, чтобы приносить неприятности? – покачал головой тот.

– Но почему? – почти простонала Линда. – Чем я перед ним провинилась? За что он хочет снова мучить меня?

Три года она не видела Кевина и ничего о нем не слышала, но стоило ей впервые показаться на публике… Как он посмел, особенно после того, что сделал!

– Так-то вот, Линда. – Дориан заметил, что в ее глазах вспыхнула искра гнева, и обрадовался этому. – Помни правило: лучше прийти в ярость, чем в уныние. Этот ублюдок и без того причинил тебе слишком много вреда, чтобы дать ему испортить такой замечательный день!

Дориан, как всегда, прав. Хотя девушка и волновалась из-за предстоящего появления перед публикой, она с нетерпением ждала этого момента. Она хотела доказать, что все еще способна выступать, – и ей это удалось!

Пусть красная роза и потрясла ее, Дориан прав и в другом: нельзя позволять, чтобы этот инцидент испортил ее триумф. Впереди еще два дня выступлений, и не исключено, что она столкнется с Кевином лицом к лицу. Линда не обманывала себя: встреча с ним стала бы, вероятно, самым тяжелым испытанием в ее жизни. Но теперь, по крайней мере, она была в какой-то степени к ней готова. Она справится. Пережила же она сегодняшний вечер и первый страх – переживет и новую встречу с Кевином.

Линда решительно распрямила плечи и ослепительно улыбнулась Дориану.

– Давай закажем бутылку шампанского и отпразднуем этот вечер! – Она встала, полная решимости стряхнуть уныние, охватившее их обоих при виде посылки.

Молодой человек улыбнулся. Он явно испытал облегчение, убедившись, что она решила держаться на высоте.

– А я уж боялся, что ты забыла об этом!

Оба играли роль и сознавали это. В действительности, с тревогой чувствуя, что Кевин где-то поблизости, они не ощущали никакой потребности что-либо праздновать. Но им нужно было поддерживать друг друга. И, избегая смотреть на коробку с розой, Линда позвонила и заказала в номер шампанское.

В эту минуту ей хотелось думать только о своем успехе, а мысли о Кевине – что ж, они придут позже, когда у нее уже не останется сил с ними бороться.

– Зал набит битком! – возбужденно сообщил Дориан Линде, ожидавшей выхода на сцену.

Девушка слышала, как публика переговаривается в ожидании начала концерта, и уже по громкости этого гула поняла, что большой зал действительно полон.

– Я же говорил, что народ повалит валом, как только распространится слух о твоем вчерашнем успехе! Ты возвращаешься! – Он порывисто обнял Линду.

Возвращается – да, но куда – вот что начинало ее тревожить. Концертам предшествовал долгий период тяжелой борьбы, которую она в конце концов выиграла. Но если это означает, что предстоит встречаться с Кевином…

Почему-то это обстоятельство никогда не приходило ей в голову – ни в самом начале, ни в течение тех последних месяцев, что она готовилась к возвращению на сцену. У Линды просто не было причин думать, что Кевин снова захочет ее видеть. Но он прислал красную розу…

На следующий день, перед тем как они с Дорианом уехали из отеля, доставили еще один цветок. Линда поняла: Кевин знает, что сегодня она снова выступает, и заявил об этом самым недвусмысленным образом.

Теперь уже забеспокоился и Дориан. Он попытался подбодрить Линду.

– Постарайся смотреть на вещи оптимистичнее. В конце концов, наступил тот самый момент, ради которого ты так упорно трудилась.

Конечно, он прав: нельзя позволять Кевину омрачить ее триумф, ведь он уже разрушил слишком многое в ее жизни.

Все утро Линда с замиранием сердца ждала, что Кевин объявится в отеле. Но время шло, а ничего настораживающего она не замечала. Они почти не выходили из номера, еду им приносили сюда же, только Дориан на некоторое время спускался в бассейн. Постепенно девушка успокоилась.

Но будет ли Кевин снова в зрительном зале? Вероятно, да. Точное время и место выступлений было указано в афишах, так что найти ее не составляло труда. Больше всего Линду нервировала мысль, что Кевин стоит где-то в конце зрительного зала и наблюдает за ней, в то время как она не может его видеть, хотя, как и накануне, остро чувствует его присутствие… Казалось, вторая роза предупреждала об этом.

Несмотря на уговоры Дориана не думать о Кевине, девушка ничего не могла с собой сделать. Она отчаянно пыталась забыть о существовании этого человека – пыталась, но так и не смогла.

Дориан обнял ее за плечи, заставляя поднять голову и заглянуть в его по-мальчишески привлекательное лицо.

– Не поддавайся унынию, дай волю ярости, – сказал он. – Лиши его удовольствия испортить тебе что-то еще.

Он знал, что именно, а точнее, кто ее тревожит. Они всегда были друзьями, но в последнее время сблизились особенно. Казалось, иногда Дориан знал, о чем она думает, еще до того, как Линда сама это осознавала.

– Ты, как всегда, прав. – Линда решительно выпрямилась. Эстрадный костюм – темно-синий комбинезон с широким поясом – подчеркивал миниатюрность ее фигуры. Шелковистые пшеничные волосы каскадом ниспадали почти до талии. Единственным ее украшением были длинные серебряные серьги, на руках – ни колец, ни браслетов. Девушка привстала на цыпочки и легко чмокнула Дориана в щеку. – Пора идти! – Она овладела собой настолько, что даже смогла улыбнуться.

Зал был гораздо больше вчерашнего клуба, но, ступив на сцену, девушка увидела, что он полон. Публика встретила ее аплодисментами и приветственными криками, и нервозность Линды как рукой сняло. Профессионализм взял верх, и, уверенно улыбнувшись, она заиграла вступительные аккорды веселой песенки.

Линда старалась не вглядываться в зрительный зал, но помимо воли глаза ее искали одно слишком знакомое лицо, – искали и боялись найти. Но на этот раз публики было так много, и она чувствовала такой мощный положительный заряд аудитории, что в конце концов перестала всматриваться. Да и что толку: если она сумеет выделить из толпы Кевина, это не пойдет ей на пользу, скорее наоборот.

На этот раз выступление длилось дольше, и Линду посетило полузабытое ощущение, когда и она, и зрители равно наслаждались концертом.

И тут произошла катастрофа.

На самом деле это не было настоящей катастрофой, такие вещи нередко случаются на концертах, но сегодня Линда совершенно не ожидала, что на ее любимой гитаре лопнет струна. А запасная осталась в гримерной.

Линда оглянулась на Дориана, стоявшего за кулисами. Тот кивнул, показывая, что все понял, быстро вышел на сцену, забрал ставший бесполезным инструмент и пошел за второй гитарой. Девушка оказалась перед выбором: ждать или исполнить следующую песню без аккомпанемента.

Когда зрители поняли, в чем дело, по залу пробежал ропот сочувствия. Линда начала петь, и раздались ободряющие хлопки, затем аплодисменты стихли, и ее чистый голос достиг всех уголков зала.

Через некоторое время она вдруг осознала, что больше не поет без аккомпанемента, ей помогала гитара, причем и звук, и манера исполнения казались слишком хорошо знакомыми.

Она резко повернулась влево, и ее худшие подозрения подтвердились. Стало ясно, почему в зале воцарилась тишина. На сцене рядом с ней стоял Кевин с гитарой в руках.

Линда очень давно не видела его, и ей сразу бросились в глаза перемены в его внешности. Темные волосы были длиннее, чем он носил раньше, и кое-где пробивалась седина. Вокруг карих глаз со знакомым зеленоватым отливом появились морщины, у жесткого рта залегли складки. Но волевой подбородок и надменный изгиб губ остались неизменными.

Кевин был одет в темно-синие джинсы и белоснежную рубашку. Расстегнутые верхние пуговицы ворота открывали поросль темных волос на груди. Раньше, когда они выступали вместе, он всегда одевался именно так.

Голос Линды едва заметно дрогнул, и в хмуром взгляде Кевина появился вызов. Линда точно знала, почему – он всегда считал, что артист должен с достоинством выходить из любых ситуаций.

Выжидательно глядя на Линду, Кевин продолжал играть. Пристальным взглядом он заставлял ее петь дальше, дать людям то, ради чего они собрались.

Но на этот раз он ошибался. Зрители не ждали продолжения песни. Ошеломленное молчание, охватившее зал при его неожиданном появлении на сцене, сменилось свистящим шепотом. Все принялись обсуждать, правда ли мужчина, вставший рядом с Линдой Баффин, – тот самый Кевин Дарнелл.

Линде и самой с трудом в это верилось. Она знала, что Кевин в зале, об этом предупреждала вторая роза, но ей не могло и в голову прийти, что ему хватит наглости присоединиться к ней на сцене.

Как он посмел!

Линда вспомнила напутствие Дориана и действительно пришла в ярость. Кто дал ему право так поступать с ней!

– Пой, черт побери! – сквозь зубы процедил Кевин. При этом его лицо оставалось совершенно бесстрастным, и любопытная публика ни о чем не заподозрила.

Легко сказать, пой! Да она сомневалась, что способна издать хоть какой-нибудь звук, не говоря уже о том, чтобы не сфальшивить. Они так давно не стояли на сцене вместе…

– Пой, я сказал! – снова проскрежетал Кевин, начиная играть вступление во второй раз.

Линда оглянулась на Дориана. Тот стоял за кулисами, держа вторую гитару. Увидев на сцене Кевина, он буквально прирос к полу, по-видимому тоже понимая, что не сможет без скандала избавиться от непрошеного партнера, а скандал – последнее, что им сейчас нужно.

Но если Линда должна продолжать, ей необходима гитара, – по крайней мере, чтобы почувствовать себя увереннее. Певица быстро пересекла сцену и взяла инструмент из послушных пальцев Дориана.

– Какого дьявола он здесь делает! – яростно зашептал тот.

Она молча пожала плечами. В данный момент никто из них не в состоянии изменить положение. Ей просто нужно закончить выступление, сделав вид, словно ничего не произошло. А что будет потом – одному Богу известно.

Приклеив на лицо заученную профессиональную улыбку, Линда повернулась к залу. Она старалась не смотреть на Кевина. Может быть, если она не встретится с ним взглядом, то сумеет достойно пройти через этот кошмар. Может быть…

Девушка запела, аккомпанируя себе. Она чувствовала, что ее исполнение не столь искусно, как виртуозная манера Кевина. Впрочем, так было всегда: их стили различались, удачно дополняя друг друга.

Кевин заиграл одну из песен, которые они обычно исполняли дуэтом. Как показалось Линде, он намеренно выбрал эту мелодию. По мере того, как близился припев, она с нарастающим напряжением ждала вступления Кевина. Мягкий, бархатный тембр его голоса всегда прекрасно сочетался с ее высоким, грудным сопрано. Когда они пели в унисон, у Линды всегда пробегала дрожь на спине. Казалось, они никогда не переставали выступать вместе и готовились к сегодняшнему концерту неделями. А ведь они не только долго не пели дуэтом, но и не виделись три года.

Едва смолкли последние звуки гитары, публика пришла в неистовство, шумно восторгаясь безупречным совершенством их исполнения. Так было и раньше. Между Линдой и Кевином всегда существовало полное взаимопонимание, имеющее в своей основе нечто более глубокое, чем музыка.

Но девушка по-прежнему не могла заставить себя посмотреть на партнера. Публика кричала, требуя продолжения, а у нее замирало сердце. Она не могла винить поклонников за возбуждение, – они стали свидетелями события, которое не должно было произойти – Кевин Дарнелл и Линда Баффин вместе на сцене.

– «Мечта», – тихо подсказал Кевин, называя песню, которую они несколько лет назад записали на пластинку. Когда-то эта мелодия имела огромный успех.

Линда не собиралась подчиняться. Она бросила на него яростный взгляд и так же тихо ответила:

– Ты мне больше не нужен.

Лицо его застыло, карие глаза сузились в щелочки.

– Это для меня не новость. Но сейчас мы должны думать о публике, – яростно прошептал Кевин. – «Мечта», – настойчиво повторил он тоном, не допускающим возражений, и одновременно заиграл лирическое вступление к песне.

Линда не переживала такого даже в самых страшных кошмарах. Она не представляла, как выдержала последующие полчаса. Но публика визжала от восторга, отказывалась отпускать их со сцены, требуя исполнять песню за песней из тех, которые, как Линда думала еще вчера, она никогда больше не споет.

Все эти полчаса она не смотрела на Кевина. Оказалось, что она просто не в силах на него взглянуть – его вид пробуждал слишком много болезненных воспоминаний, которые она тщетно пыталась похоронить в памяти.

– Все, мы свое время отработали. – Линда сняла через голову ремень гитары, тем самым давая понять, что закончила выступление. Она тряхнула головой, отбрасывая с лица шелковистые пряди волос.

Кевин по-прежнему держал гитару.

– Они просят еще, – сухо заметил он.

Зрители вскочили на ноги, чувствуя, что вот-вот наступит кульминационное событие вечера, и не желая упустить скандальное развлечение.

Голубые глаза Линды яростно сверкнули.

– Остальные артисты ждут своей очереди, – напомнила она.

Действительно, следующий исполнитель уже минут десять стоял за кулисами, оживленно переговариваясь о чем-то с Дорианом, который, судя по всему, не очень прислушивался к тому, что ему говорят, и не сводил глаз со сцены.

Кевин повернулся к кулисам. Певец, ждущий своей очереди, сделал ему знак продолжать, и он, игнорируя присутствие Дориана, ответил удовлетворенной ухмылкой.

– Все улажено.

– Но…

– «Последнее свидание», Линда. – Кевин с вызовом посмотрел на нее.

Он предлагал спеть «их» мелодию… Линда почувствовала, что бледнеет. Прошлой ночью она выбрала ее потому, что публика ждала «коронного номера», но тогда она пела одна. Именно эту вещь она никогда больше не хотела исполнять вместе с Кевином, это выше ее сил… Нет, она просто не в состоянии издать ни звука.

– Ты можешь, Линда! – резко бросил Кевин, и она испугалась, что могла произнести свои мысли вслух. – Черт возьми, ты способна сделать все, что захочешь! – закончил он мрачно.

Она резко повернулась, посмотрела ему прямо в глаза, смело встретив обвиняющий взгляд, и яростно прошептала:

– Так вот, я этого не хочу!

– Ты ведешь себя, как избалованный ребенок! – Холодный тон подействовал на Линду как пощечина. – Ты сама решила вернуться, снова предстать перед публикой, так что теперь будь добра дать людям то, что они хотят.

По громкому одобрительному реву зала было ясно, что зрители ждут продолжения и готовы слушать их всю ночь. Кевин тоже это понимал и был счастлив выполнить желание зала.

Как ей это знакомо, – чьи бы то ни было чувства всегда волновали Кевина больше, чем ее переживания. Он не изменился и никогда не изменится.

Наконец она сдалась.

– Хорошо, Кевин, мы споем эту песню. – Девушка перекинула через голову ремень гитары. – Но после этого я ухожу со сцены. Я больше никогда не хочу тебя видеть. – Как она ни старалась, чтобы ее ответ прозвучал окончательным приговором, это получилось как-то по-детски. Но Линда сказала правду: она не желала больше встречаться с этим человеком.

– Возможно, первое тебе удастся, – тихо прошептал Кевин, прежде чем повернуться к зрителям, – но что касается второго, тут у тебя нет выбора, – мрачно закончил он.

Линда бросила на него быстрый взгляд. Интересно, что Он хотел сказать?