Текст книги "Ангел мести"
Автор книги: Элизабет Грегг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
14
Когда Рид увидел Тресси, окруженную небесно-синим облаком переливчатой ткани, когда заглянул в ее русалочьи, грустные в глубине глаза – у него захватило дух. Забыв обо всем, он рванулся вперед, к ней, и, выронив шляпу, прижал Тресси к своей груди, оглушенный неистовым стуком собственного сердца.
Она сама не знала, как еще держится на ногах. Уткнулась лицом в его плечо, такое сильное и надежное, запустила пальцы в его жесткие черные волосы. Мечты обратились в явь, и от хмельного счастья у Тресси кружилась голова.
– Это ты, Рид, ты, ты… – твердила она, прижимаясь щекой к его колючей отросшей бороде.
Под выкрики и одобрительный хохот зрителей Рид легко подхватил свою вновь обретенную мечту и закружил, точно в танце. Ноги ее в тесноватых туфельках едва касались пола. От него пахло потом и дорожной грязью, но Тресси это ничуть не трогало. Она лишь зачарованно повторяла:
– Ты вернулся, вернулся, вернулся…
– Ну конечно, родная моя. Боже милостивый, до чего ты хорошенькая! Как картинка. Знаешь, как я соскучился по тебе?
Он опустил Тресси на пол у дальнего края бара и отступил на шаг, восхищенно любуясь ею. Он смотрел, и не мог насмотреться, и все время касался ее, гладил по щеке, держал за руки, словно боялся, что она вот-вот исчезнет, как сон.
Первая хмельная радость поблекла, и Тресси ощутила прилив гнева.
– Где ты был так долго?! – резко спросила она. – Где ты пропадал, Рид Бэннон?!
Вместо ответа Рид притянул ее к себе и крепко поцеловал в сжатые губы. Свидетели этой сцены разразились оглушительными аплодисментами. Сообразив наконец, что устроил гулякам бесплатное представление, Рид выпустил ее из объятий, но тут же схватил за руку, стараясь не замечать, что глаза Тресси потемнели от ярости.
– Где я пропадал? Там, где не было тебя. Я никогда не прощу себе, что так вышло. Ну, пойдем же! – прибавил он, увлекая Тресси к танцевальной площадке, где в полутьме уже кружились в танце несколько пар.
Больше Тресси не могла сдерживаться. Одиночество, боль, отчаяние – все, что довелось ей пережить за эти месяцы, выплеснула она в лицо Риду вместе с горькими словами:
– Я здесь не работаю, Рид Бэннон, так нечего тащить меня за собой, словно дешевую шлюху! Если хочешь развлечься – купи билетик и выбирай девицу на свой вкус!
Так ему и надо! Именно такую оплеуху заслужил Рид Бэннон за то, что покинул ее, заставил в одиночестве пережить смерть Калеба, лишил своей любви именно тогда, когда Тресси в ней сильнее всего нуждалась. Пусть заплатит за свою вину, пусть не думает, что ему довольно вернуться, чтобы снова все стало как прежде. Прошлого не вернуть и не исправить. Пускай Рид Бэннон прочувствует это как следует, прежде чем они решат, как будут жить дальше.
Тресси круто развернулась и, оттолкнув потрясенного до глубины души Рида, опрометью взбежала по лестнице. Подхватив на бегу пышные юбки, она пулей промчалась мимо остолбеневшей Розы. Белокурая хозяйка салуна даже не попыталась остановить ее – она пристально разглядывала рослого черноволосого незнакомца. Он так и застыл, беспомощно протянув руку вослед Тресси, и в глазах его стояла мучительная боль. Роза подошла к нему и, взяв за руку, повела, как слепого, к стойке бара и заказала ему пиво. Если этот человек сейчас уйдет, Тресси никогда уже не будет счастлива. Роза решила, что не грех немножечко подтолкнуть события в нужном направлении.
– Мое имя Роза Ланг, я хозяйка этого заведения. А тебя как зовут?
На самом деле Роза уже догадалась, кто стоит перед ней, – но пускай назовется сам.
Охрипшим от потрясения голосом Рид представился, затем поднес к губам стакан и, сделав большой глоток, растерянно помотал головой.
– Спасибо.
– С ней все будет в порядке, – сказала Роза.
Рид окинул быстрым взглядом зал, полуодетых женщин, которые танцевали с подвыпившими гуляками.
– Ну и местечко, – пробормотал он и прокашлялся. – А Тресси не…
– Боже мой, да ни в коем случае! – рассмеялась Роза. – То есть я ей, конечно, предлагала, да все без толку. Она трудится стряпухой на прииске Линкольншира.
– Тогда почему… – не договорив, он жестом обвел зал, словно воскрешая в памяти недавнюю мучительную сцену.
– Мы просто друзья. С тех пор как умер малыш, ей пришлось нелегко, бедняжке.
Рида словно хлестнули кнутом наотмашь. Он устоял на ногах только потому, что опирался на стойку бара.
– Калеб умер? Господи! Бедная моя Тресси! Как это случилось?
Роза обхватила ладонями кружку с пивом и указала кивком на его опустевший стакан.
Рид помотал головой, отгоняя приступ тошноты.
– Ничего не понимаю. Как это случилось?
– Пусть она сама тебе расскажет, – сказала Роза. – Ей нужно поговорить об этом с тем, кому она дорога. – Женщина метнула на Рида проницательный взгляд. – Ведь она дорога тебе?
– О господи, да! Я искал ее с тех пор, как понял, какого дурака свалял, когда отпустил ее одну.
– Ты знал ее отца?
Рид яростно мотнул головой.
– Нет. И от всей души надеюсь, что никогда не встречу этого мерзавца. Бросить свою семью в глуши на верную смерть, разве это поступок мужчины? Просто чудо, что Тресси осталась жива, а он даже не соизволил вернуться и узнать, каково ей приходится.
Роза поджала губы:
– Тебе не приходило в голову, что он просто не смог вернуться? Может быть, его уже нет в живых?
– Об этом я не думал, – сознался Рид. – Зато одно я знаю наверняка – Тресси погубит себя, если будет и дальше цепляться за мысли о мести. Беда еще и в том, что она по-прежнему любит этого негодяя, впрочем, я сам немногим его лучше. Я ее недостоин.
– И поэтому ты струсил и предпочел бросить ее. Точь-в-точь, как ее отец.
Сама того не зная, Роза почти слово в слово повторила мысли Рида. Как бы сильно он ни презирал себя, все же спокойно выслушивать упреки от незнакомой женщины было выше его сил.
– Э, погоди-ка, – начал он, повернувшись к Розе, и тут увидел Тресси. Она недвижно стояла на лестнице, сверху вниз глядя на Рида.
Он судорожно вздохнул, и Роза, оглянувшись, бесцеремонно подтолкнула его.
– Иди к ней. Ступайте в мою комнату, запритесь там и не выходите, пока все не уладите. Иначе оба будете жалеть об этом до конца своих дней.
Тресси смотрела, как Рид большими шагами идет к ней через зал, не сводя с нее упорного, напряженного взгляда. По лицу ее текли слезы, но она их не замечала. Под неотступным взглядом Рида ее охватила дрожь. Он легко взбежал по ступенькам и потянулся к ней, схватил за руку, прижал к губам ее дрожащие пальчики. Тепло его губ отозвалось в сердце Тресси волной восторга, и она улыбнулась сквозь слезы. Тогда губы Рида дрогнули в слабой ответной улыбке.
– Тресси, милая моя, дорогая Тресси, – прошептал он, заключив ее в объятия. – Прости меня. Я ведь не хотел ничего дурного – просто тогда мне казалось, что так будет лучше.
– Тише, Рид, помолчи, не нужно ничего говорить. Я знаю, все знаю. Только без тебя мне было так пусто, так больно.
Страх, который когтистой лапой стискивал сердце Рида, теперь ослаб, уступая место робкой надежде.
– Роза сказала, что мы можем пойти в ее комнату. Где это?
– Здесь, – ответила Тресси. Втолкнула его в комнату и захлопнула дверь, надежно отгородив их от всего мира.
Оказавшись с глазу на глаз, оба вдруг испытали странное смущение. Вдвоем, без посторонних любопытных взглядов, они не знали, с чего начать разговор. Наконец Тресси кивнула на одно из кресел.
– Садись, – сказала она, – расскажи, где ты был, чем занимался.
Рид неловко одернул рубашку, и из-под ладоней заклубились облачка пыли. Сапоги его были густо заляпаны грязью, да и брюки выглядели не лучше. Он поглядел на кресло, обитое дорогим бархатом, и покачал головой:
– Пожалуй, не стоит. Видишь, на кого я похож? «На самого красивого мужчину в мире, – подумала Тресси, – только вот не мешало бы тебе помыться».
– Вижу, – сказала она вслух. – Иди ко мне. Рид послушно шагнул к ней – и опустился на пол, головой по-детски уткнувшись в ее колени. Нежные пальчики Тресси перебирали его волосы, касались сухих губ, легонько очерчивали скулы. Рид глубоко вздохнул и закрыл глаза.
– Хочешь искупаться? – прошептала Тресси. Рид не смог удержаться от смеха. Как это на нее похоже!
– Ох уж эти твои купания!.. Да, родная, это было бы просто здорово. Кажется, я собрал на себя всю пыль Вайоминга и Монтаны. Но я так устал и мне так хорошо, что даже шевелиться неохота.
– О, тебе почти что не нужно шевелиться. Просто приподыми голову, и я схожу нагреть воды, а ты оставайся здесь и отдыхай. – Тресси легко поднялась и похлопала ладонью по креслу. – Посиди, покуда я не вернусь.
Рид схватил ее за руку.
– Тресси!
Она вопросительно глянула на него.
– Не уходи слишком далеко, ладно? Я не хочу снова потерять тебя.
– Хорошо, – сказала она и, поцеловав кончики пальцев, прижала их к губам Рида. – Я скоро вернусь.
Рид уже почти задремал, когда начали таскать воду. С почти детским изумлением он следил, как ванна постепенно наполняется горячей водой. Вслед за последним носильщиком появилась Тресси – она несла купальные полотенца, мыло и губку.
Пинком захлопнув дверь, она сложила свою ношу на кресло и подошла к Риду.
– Как, ты еще не разделся? – удивилась она и тонкими проворными пальцами принялась расстегивать его рубашку.
Рид перехватил ее руки, легонько сжав запястья.
– Дай-ка я сам, – сказал он, – иначе вряд ли я вообще доберусь до ванны. Господи, родная, как же я по тебе соскучился!
И впился жадным поцелуем в ее губы. Тресси показалось, что сердце сейчас выпрыгнет у нее из груди.
Она неохотно отстранилась и укоризненно шепнула:
– Вода остынет.
Рид кивнул, торопливо закончил раздеваться и, подойдя к ванне, с благодарным вздохом опустился в горячую воду. Вытянувшись во весь рост, пробормотал:
– О-о, как хорошо!
– Полежи немного, – сказала Тресси. – Тебе нужно как следует отмокнуть, иначе всю эту грязь вовек не содрать. Чем только ты занимался, кувыркался в бизоньем навозе, что ли?
«Когда-нибудь, – подумал Рид, – мне придется рассказать ей о том налете индейцев. О том, как я корил себя за то, что не сумел спасти своих спутников. Кто-нибудь другой на моем месте наверняка оказался бы похрабрей и посообразительней». Но это потом, а сейчас ему хотелось лишь одного – просто быть рядом с Тресси, касаться ее, любоваться ее неповторимой, изысканной красотой. Просто чудо, что они снова вместе. Рид плеснул водой на лицо, поскреб запыленную бороду и, откинувшись назад, закрыл глаза. Давно ему не было так хорошо – наверно, с той самой ночи, когда они с Тресси купались в лесном ручье.
Тресси долго сидела в кресле, исподтишка наблюдая за Ридом. Он нежился в горячей воде, и постепенно следы усталости исчезали с его исхудавшего лица. Что-то в нем неуловимо изменилось, но что именно – Тресси не могла бы сказать. Разве что появилась глубокая, неизбывная печаль в глазах. Во всем прочем Рид выглядел так, как прежде – если не считать отросшей бороды. Наконец Тресси поняла, что просто не может больше быть так далеко от него, и пересела на табурет около ванны, положив на колени полотенца.
Длинные ресницы Рида затрепетали, и он открыл глаза.
– Поди сюда, – прошептал он, и Тресси бросило в дрожь от этого чувственного шепота.
Она окинула взглядом свое нарядное платье и принялась дрожащими пальцами расстегивать пуговицы. Для этого ей пришлось изрядно изогнуться, завести руки за спину, но все равно дело шло медленно. Рид, понаблюдав немного за ее мучениями, сказал:
– Дай-ка я тебе помогу.
Рид справился очень быстро, и Тресси отошла в сторону, сняла платье и нижние юбки и аккуратно разложила их на кровати. Все это она проделала медленно, наслаждаясь тем, как нарастает в ней жгучее, неукротимое желание. В корсете и белье Тресси вернулась к Риду, и он не без труда распустил шнуровку, избавив ее наконец от чересчур тесных объятий модного орудия пытки. Тресси вздохнула с таким облегчением, что оба они разом засмеялись.
Смутившись, словно Рид никогда прежде не видел ее нагой, она с запинкой пробормотала:
– Нет, все эти модные штучки не для меня.
– На что только не идут женщины ради красоты! – философски заметил Рид, откровенно любуясь ее стройной фигуркой, высокой упругой грудью, сливочной белизной кожи. Тресси не нуждалась ни в каких ухищрениях моды – она была так хороша, что дух захватывало. С трудом сглотнув, Рид приподнялся в воде и сел.
– Здесь хватит места для двоих, – произнес он хрипло, указывая на ванну.
Тресси заколебалась, но лишь на миг. Страсть пылала в ней исступленным, неукротимым жаром, сладостная дрожь пробегала по всему телу. Лишь сейчас она осознала, как изголодалась по неистовым и нежным ласкам Рида, и желала лишь одного – предаться во власть его ненасытных рук и вместе с ним снова испытать величайшее блаженство утоленного голода плоти. И никогда, никогда больше с ним не расставаться.
Тресси торопливо сбросила туфли и чулки и, совсем нагая, замерла на миг под жадным взглядом Рида. Он нетерпеливо облизал пересохшие губы. Тихо засмеявшись, Тресси коснулась их кончиками пальцев и осторожно ступила в ванну.
В этот миг горячая ладонь Рида легла на ее бедро и дерзко коснулась сокровенной плоти, укрытой шелковистыми курчавыми волосками. Девушка прикусила губу, едва не закричав от восторга. Она медленно опустилась в воду и приникла к его влажному мускулистому телу…
Все сомнения, все страхи Рида исчезли, смытые волной страсти. Сжимая Тресси в объятиях, он мысленно поклялся себе, что никогда больше не обманет ее ожиданий, что будет достоин чудесного дара ее любви. А потом все исчезло, осталась лишь женщина, которую он желал превыше всего на свете.
Тела их слились, двигаясь в едином ритме, и с губ Рида сорвался страстный стон, которому вторила Тресси.
– Только ради этого и стоит жить! – прошептала она в тот миг, когда волна неописуемого блаженства накрыла их с головой.
Рид медленно приходил в себя, не вполне осознавая, где находится. Да так ли уж ему хотелось возвращаться в реальный мир тревог и боли? Все же он шевельнулся, покрепче обхватив скользкие от мыльной пены плечи Тресси. Теплое дыхание девушки щекотало его шею; Рид чуть повернул голову – и губы их сомкнулись в поцелуе.
Запустив пальцы в ее густые влажные волосы, он бережно перебирал пламенно-рыжие локоны.
– Тресси, ты самое прекрасное, что есть в этом мире!
– Правда? – выдохнула она.
– О да! Прекраснее гор, небес и океанов, женщин, детей, облаков… всего на свете!
– Ох, Рид, я так люблю тебя. Что же теперь с нами будет?
– Увидишь, – сказал он почти жестко и вдруг усмехнулся: – Эй, да ты только посмотри на себя!
Мокрая, растрепанная – ну точь-в-точь новорожденная телочка!
– Ах, телочка?! – возмутилась Тресси. – Ну вот что, сэр, с меня довольно! Пора приняться за тебя как следует, а то вон зарос грязью – хоть капусту в ушах сажай.
Она потянулась за мылом и губкой и старательно принялась за дело. С намыленной головой Рид превратился в какое-то безумно забавное существо, сверкавшее глазами из-под шапки пены. Он морщился и фыркал. Тресси заливалась смехом, глядя на его гримасы.
Ополоснув ему голову, она принялась намыливать Рида целиком, от подбородка до пяток. Именно с пятками управиться было труднее всего – оказалось, что Рид боится щекотки. В шутливой возне они расплескали на пол чуть ли не половину ванны.
Впрочем, возня эта очень скоро перешла в совсем не шуточные объятия, и к тому времени, когда они наконец затихли, пресыщенные страстью, вода в ванне окончательно остыла.
Завернувшись в полотенца, Рид и Тресси перебрались на кровать и долго лежали там обнявшись.
– Рано или поздно Роза, наверное, все же выставит нас из своей комнаты, – заметил Рид, наматывая на палец непокорный рыжий локон.
– Угу, наверное, – сонно согласилась Тресси.
– Где ты, собственно, живешь?
– На прииске, в закутке за кухонной плитой.
– О господи, Тресси! – На глаза его навернулись жгучие слезы, и он поспешно сглотнул соленый твердый комок.
– Да нет, там не так уж плохо. Тепло и еды вдоволь. Но не можем же мы оба поселиться там, правда?
– Тогда где же нам поселиться? Нельзя ведь бесконечно злоупотреблять гостеприимством Розы. Кроме того, видишь ли, у меня нет золота.
Тресси улыбнулась и приподнялась на локте.
– Зато у меня есть.
– Что? Откуда? Ты что же, детка, промышляла старательством? – вполголоса спросил он.
– Нет, но на прииске мне платили жалованье золотым песком, а я ведь почти ни в чем не нуждалась, кроме одежды. Все, что я скопила, припрятано у меня в тюфяке.
– Ох, Тресси, кое в чем ты совсем не изменилась! Вначале предлагаешь мне искупаться, а потом сообщаешь, что по-прежнему прячешь свои сбережения в тюфяке.
– Что же, место ничем не хуже прочих. Погоди-ка, а откуда тебе известно, где я раньше прятала свои сбережения? Я ничего об этом не говорила, а достала их лишь после твоего ухода. Ах, негодяй! Кстати, ты мне кое о чем напомнил. Не пора ли тебе рассказать, что ты задумал?
– Попозже, любовь моя, попозже. Давай сначала где-нибудь устроимся.
Девушка пожала плечами и села, прикрывая полотенцем нагую грудь.
– Можно жить в гостинице.
– И ты будешь платить за меня? Боже мой, как низко может пасть мужчина!
– А уж это зависит от того, куда он хочет попасть, – съязвила Тресси.
– И не стыдно тебе подкупать меня золотом?
Она хихикнула и несильно дернула его черную жесткую прядь.
– Разве я могу устоять против такого красавчика?
Рид бросился на нее, она увернулась, выронив полотенце, и тут в дверь постучали.
– Это я, Роза, – сообщил звонкий голос. – Пришла, чтобы заявить свои права на эту комнату. Вы одеты?
– Не так чтобы очень, – отозвался Рид, и Тресси швырнула в него скомканным полотенцем.
– Подожди минутку, Роза, – попросила она, грозя Риду пальцем. Рид захохотал и скатился с кровати.
Они одевались в спешке, помогая друг другу, и Рид неустанно сетовал на то, что придется вновь натягивать грязную одежду.
– Отошли ее в китайскую прачечную, а сам прогуляйся по городу в одном полотенце, – предложила Тресси, покуда он помогал ей надеть платье, простенькое муслиновое, а не тот роскошный наряд, который привезла Роза.
– Только если ты составишь мне компанию, – поддразнил Рид.
– Вот еще! Порядочным женщинам не пристало бегать по улицам в одном полотенце.
– Порядочным мужчинам, кстати, тоже. И потом – зачем тебе одеваться, чтобы дойти до гостиницы? В номере я тебя все равно опять раздену.
Он взял Тресси за плечи и привлек к себе. Влажные локоны, прихотливо завиваясь, волной ложились на ее плечи.
– Боже мой, – негромко сказал Рид, целуя кончик ее носа, – и как только я мог уйти от тебя?
Тресси вывернулась из его объятий.
– Надевай сапоги, и пойдем, – велела она. – Негоже заставлять хозяйку ждать.
Она собрала измятые мокрые полотенца, расправила покрывало на постели и повесила синее платье в Розин платяной шкаф – пускай хранится там до лучших времен.
Пока Рид натягивал высокие, заляпанные грязью сапоги, Тресси наспех заколола волосы шпильками. Пара непослушных локонов все же выбилась из прически, и Тресси недовольно поморщилась.
– А по мне, и так неплохо, – со смешком заметил Рид.
– Вот и видно какой ты легкомысленный!
Он коротко глянул на Тресси, мгновенно помрачнев.
– Да… что верно, то верно.
– Господи, Рид, да ведь я же пошутила!
Это Рид понимал, но думал он сейчас о том, чего Тресси совсем не знала – о кровавой бойне на почтовой станции.
– Да, я знаю, – сказал он вслух. – Тресси, я умираю с голоду. Как ты думаешь, хватит твоего золота, чтобы купить еды?
– А оленье жаркое тебя устроит? Нам все равно придется возвращаться на прииск, а на плите с обеда осталось немного жаркого.
– Отличная мысль!
Той же ночью, уже в гостинице, Тресси рассказала Риду о том, как умер Калеб. Умолчала она лишь об одном – как сама едва не умерла от горя.
– Как же тебе удалось сохранить работу?
– Джарред Линкольншир был очень добр ко мне. С другими он обходится совсем иначе. С Розой он поступает просто бесчестно, а она ему все прощает. Порой мне кажется, что нас, женщин, губит именно слепая любовь.
– Не только женщин, сердце мое, – сказал Рид. – Быть может, этот Линкольншир тоже ослеплен чем-то и потому дурно обходится с твоей подружкой.
– Да как ты можешь заступаться за человека, которого и в глаза не видел?!
– Я и не заступаюсь. Просто всякое поведение, всякий поступок неизменно найдется чем оправдать, если только знать его причины.
– Да ведь он попросту обманывает Розу! Пользуется ее любовью, а сам женат и расставаться с женой не собирается. Если уж его так разбирает похоть – искал бы себе всякий раз новую шлюху!
– Все верно, он обманывает Розу, но, может быть, она и сама рада обманываться – лишь бы получать то, что хочет.
Тресси отвернулась и минуту лежала молча, упорно глядя в темноту.
– Давай больше не будем говорить о Розе и Джарреде, – тихо попросила она.
– Хорошо, родная. Но вот меня никто не вынуждал покинуть тебя. Я бежал лишь потому, что испугался себя самого, своей любви к тебе.
– А я не должна была тебя отпускать, Рид, но ведь это совсем другое! Ты нужен был мне, чтобы спастись от… от…
Рид осыпал ее поцелуями и этим вынудил замолчать. В номере было так темно, что они не могли разглядеть лица друг друга – Тресси различала лишь, как влажно поблескивают его глаза.
Она лежала недвижно, размышляя о том, что Рид, наверное, прав – у каждого поступка есть свои причины и свои оправдания.
– А если я не стану больше разыскивать отца? Что тогда?
Рид затаил дыхание.
– Ты не шутишь? – хрипло спросил он.
– Во всяком случае, постараюсь.
– Тресси, ненависть съедает человека живьем. Поверь мне – уж я-то знаю. Если ты и дальше будешь искать отца, всматриваясь во все встречные лица и мечтая отомстить ему за содеянное, – ты никогда не будешь счастлива. Мы никогда не будем счастливы. Я почти всю жизнь провел в бегах; не знаю даже, сумею ли дать тебе то, чего ты хочешь. Одно я могу сказать наверняка – надо забыть о ненависти, Тресси. Забудь о своем отце и подумай о том, чего еще ты хочешь от жизни.
Тресси долго молчала, прежде чем ответить, и, когда наконец заговорила, в голосе ее звучали слезы:
– Чего я хочу? Стать женой любимого человека. Родить ему много-много детей. Но прежде… прежде я должна отыскать отца и сделать так, чтобы он за все заплатил сполна. Он же все равно что убил маму, а меня просто бросил на произвол судьбы. Ты хоть понимаешь, каково это – знать, что человек, которого ты любишь, бросил тебя, точно старую ненужную ветошь?! Потом появился ты – и ушел, а Калеб, мальчик мой, умер. Господи, Рид, я сама не знаю, что говорю. Ради всего святого, постарайся меня понять. Если мы действительно любим друг друга – наша любовь выдержит все, но если ты не хочешь помочь мне в поисках отца, значит, ты меня не так уж сильно любишь, вот и все. А я не хочу убедиться в этом после того, как мы поженимся и народим детишек. Рид, я должна его найти. Должна, чтоб он сгорел в аду!
– Тресси, сладкая моя, не надо так говорить. Даже думать так не стоит. Ты должна простить его.
Рид осознал вдруг, как это важно – исцелить Тресси от ненависти к отцу. Эта ненависть штормовой тучей нависала над их любовью, изрыгая молнии злобы и грозя вот-вот обрушиться смертоносным ливнем на их хрупкое счастье. Что бы ни решила Тресси, он, Рид, последует за ней, но в душе будет молиться, чтобы она нашла в себе силы простить отца.
Как иначе она сумеет когда-нибудь простить и забыть прегрешения самого Рида?
Он прижал к себе девушку и в темноте почувствовал, что она плачет. Тогда Рид и сам едва не разрыдался.
Наконец он провалился в глубокое, неспокойное забытье. Во сне он снова шел знакомой снежной тропой к дверям лесной хижины. Демоны вернулись, и снова пахло кровью и смертью, и страшно кричала женщина – так страшно, что у него разрывалось сердце.
Рид проснулся от собственного крика и вскочил, задыхаясь и обливаясь холодным потом.
Тресси в темноте крепко обняла его, притянула к себе, согревая сонным теплом своего тела.
– Боже, помоги мне! – простонал Рид, уткнувшись лицом в ее плечо.
– Тс-с, тише, тише, – шептала она, – все хорошо, родной, это просто сон. Я здесь, ты со мной, успокойся же, успокойся.
Тресси баюкала его, как ребенка, покуда он не перестал дрожать.
Они должны выдержать и это испытание – любой ценой. Она больше ни за что не покинет Рида, но и от мести своей ни за что не откажется. Должен же быть какой-то выход из этой западни. Они его найдут, обязательно найдут.
