Текст книги "Любовь в наследство"

Автор книги: Элизабет Эштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Вот тут вы ошибаетесь. – Ее зеленые глаза смотрели на мужчину с вызовом. – Когда мы снова повторим наш урок, месье Арман?

– Вы действительно этого хотите? – Он удивленно поднял брови.

– Конечно. Я буду упорно учиться.

– Но не слишком упорствуй, – засмеялся дед, – ты все-таки женщина. – Он неодобрительно взглянул на ее брюки. – Хотя и пытаешься выглядеть как парень.

Джулия вспомнила, что говорил Ги о его предрассудках.

– Но сейчас большинство девушек носят брюки, – возразила она.

– Иностранки, которые сюда приезжают, в основном носят шорты, – вкрадчиво сказал Арман.

– Дочь Мас не какая-то туристка! – прорычал старик. – Она не должна выставлять себя на всеобщее обозрение!

Джулия тоскливо вспомнила о модных брюках, висевших в ее гардеробе. После этой вспышки гнева она никогда не отважится появиться в них перед дедом.

– Если тебе не покажется, что я прошу слишком многого, я предпочел бы видеть тебя в юбке, когда ты приходишь ко мне, – продолжал старик приказным тоном. – Это было бы очень любезно с твоей стороны ублажить старого человека, который любит, чтобы девушки были похожи на девушек.

– Хорошо, дедушка, – смиренно ответила она. – Когда я приду к вам сегодня вечером, вы увидите, какой женственной я могу выглядеть.

Бросив взгляд на Армана, Джулия заметила насмешливый блеск в его черных глазах. «Вот негодяй, – подумала она, – он еще смеется надо мной. Конечно, он больше восхищается крупными полногрудыми матронами, круглыми со всех сторон, и не верит, что такая хрупкая особа, как я, может выглядеть женственно».

– А может, вам хочется, чтобы я носила широкие длинные юбки, как в старину, и боком сидела на лошади? – спросила она с притворной застенчивостью. И хотя она смотрела на деда, вопрос был адресован Арману.

– Вот дерзкая девчонка! – Старик явно забавлялся. – Конечно же нет. Твоего появления в таком виде было бы достаточно, чтобы обратить в паническое бегство весь рогатый скот.

– Ох! Месье Арман не сказал вам, как я утром разогнала стадо?

Жиль Боссэ расхохотался с истинным наслаждением:

– Слишком много подвигов для одного дня! У этого ребенка есть мужество, Арман, она справится.

– Но я постараюсь держать ее подальше от скота, – решительно заявил Арман. – А в верховой езде она делает успехи.

И вновь Джулия зарделась от удовольствия. Вскоре приступ веселья у Жиля Боссэ прошел, и он беспокойно поморщился, как от боли.

– Eh bien, – сказал он, – все идет хорошо, но теперь тебе лучше оставить меня с Марселем. Мы увидимся с тобой вечером, Жюльетта.

– Могу я для вас что-нибудь сделать? – быстро спросила Джулия. – Я… у меня есть некоторый опыт работы сиделкой.

– Неужели? – Он улыбнулся ей. – Но я пригласил тебя сюда вовсе не для того, чтобы ты была сиделкой у старой калоши. У меня есть Марсель. Беги с Арманом и занимайся собой. Кстати, это напомнило мне, что тебе следует немного развлечься. – Он взглянул на Армана: – Игры на празднике святого Георгия в Арле начнутся в это воскресенье, не так ли?

– Точно так, месье. – Лицо Армана было озадаченным.

– Воn, ей это понравится.

– Возможно, месье, – с сомнением протянул Арман. Очевидно, он опасался, что ему прикажут сопровождать ее, так как поспешно сказал: – Кордэ собираются туда, и, если месье Ги будет позволено взять машину, я уверен, что он с удовольствием составит компанию мадемуазель.

Джулия была в ярости. Арману нечего бояться: она скорее умрет, чем поедет с ним куда бы то ни было!

– Ах да, машина… – Жиль откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, нажал на кнопку звонка, вызывая Марселя. – Но ты внушишь ему, чтобы он проявлял больше осторожности? – Старика все еще преследовали страшные мысли о гибели его сына в аварии.

– Да, месье, – заверила его Джулия и, заметив облегчение на лице Армана, сжала кулаки.

– Ги вполне успешно и без происшествий доставил меня из аэропорта, – напомнила она.

– Это я ему приказал, но тогда я еще не видел тебя, – заметил дед. – Я даже не представлял, как дорога ты для меня станешь, – разволновался старик.

Марсель пощупал у своего хозяина пульс и знаком показал им, что пора уходить. Арман открыл дверь и пропустил девушку вперед. Они вышли в коридор.

– Вы очень добры к нему, – с благодарностью сказал он.

Джулия пожала плечами, и этот жест был таким же французским, как и у него.

– Если это развлечет дедушку, я буду рада. Должно быть, ужасно сидеть вот так взаперти целыми днями в одной комнате. – Вспомнив о предложенном стариком развлечении для нее, она остановилась на полдороге и спросила Армана: – А как проходят празднества в Арле?

– Там устраивают разнообразные выставки, народные танцы, состязания, конкурсы и, конечно, courses libre.

– Что такое сourse libre?

– Бой быков, мадемуазель, – насмешливо улыбнулся он, показывая белоснежные зубы.

– О нет! – Джулия даже вздрогнула от возмущения. – Я не смогу на это смотреть!

– Вы так брезгливы, мадемуазель?

– Я просто ненавижу кровавые развлечения! – страстно воскликнула она. – А бой быков – самое наихудшее из них.

В ее голосе звучало такое отвращение, что Арман удивленно поднял брови.

– Вы ошибаетесь, мадемуазель, – спокойно сказал он. – Course libre не mise mort [19]19
   Убийство (фр.).


[Закрыть]. Ни один бык не погибнет. Игра состоит в том, чтобы сорвать кокарду, закрепленную между рогами животного. И ни один из razateurs, как называют мужчин, которые участвуют в игре, не попадет в неприятную ситуацию, если он достаточно проворен. Так что ваша английская впечатлительность не будет задета этим бескровным представлением.

Сам он явно предпочитает жестокость и опасность корриды, решила Джулия и, вызывающе глядя в его худое мрачное лицо, презрительно сказала:

– Естественно, вам больше нравится смотреть, как быков убивают, не так ли?

Его лицо осталось непроницаемым, и он спокойно согласился:

– Да, я нахожу корриду более волнующим зрелищем. В ней есть драматизм. Это настоящая схватка, а не просто поддразнивание быков. Но вы никогда не сможете понять этого.

– Несомненно! – воскликнула Джулия. – Вы слишком жестоки, и вам доставляет удовольствие смотреть на потоки крови, да? Мужчины вроде вас беспощадны!

Она встретилась взглядом с его непроницаемыми черными глазами, которые, казалось, рассматривали ее, как некую диковину, и каждый нерв ее существа затрепетал. Джулия только сейчас осознала, как близко к ней его худое мускулистое тело, от которого исходит подавляющая ее мужественность. Игнорируя ее обвинение и как бы подчиняясь непреодолимому желанию, не поддающемуся его контролю, он протянул руку и взял прядь ее волос. Держа ее длинными загорелыми пальцами, он с удивлением сказал:

– Такие тонкие и цвет редкий. В сравнении с ними волосы девушек Прованса похожи на грубые нитки.

От созерцания ее волос он перешел к изучению по-мальчишески тонкой фигурки, четко очерченной на фоне темного дерева стен.

– Вы выглядите так, как будто сильный порыв мистраля сорвал вас с гребня волны и принес сюда вместе с морской пеной. Трудно поверить, что вы сделаны из плоти и крови.

Волнующая дрожь пробежала по ее телу. Наконец-то Арман выдал себя! Он тоже обычный человек, из плоти и крови. Теперь он уже не был равнодушным и презрительным, хотя Джулия все же сомневалась, можно ли считать его слова комплиментом. В такие моменты, когда за пылким признанием следует напряженная пауза, прекрасный пол всегда влечет к неизведанной страсти, и девушка против своего желания отреагировала соответственно. С удовольствием обнаружив, что он все же уязвим, и торжествуя оттого, что ей удалось заинтересовать его, она вызывающе сказала:

– Уверяю вас, я абсолютно нормальная девушка и на самом деле совершенно земная. И никакой мистики вокруг меня нет.

Арман все еще перебирал пальцами ее локоны, будто не хотел выпускать их из рук. Привыкшая перебрасываться словами со своими бойфрендами, любящими пофлиртовать, Джулия легкомысленно продолжала:

– Вам нужны доказательства?

Неблагоразумный намек, как она тотчас поняла, поймав отблеск его белозубой улыбки. С довольным видом он нанес ответный удар:

– Это что, предложение?

– Возможно, – серьезно ответила девушка, затем, внезапно осознав, что в длинном коридоре они совсем одни, почувствовала смятение и решила спасаться бегством. Ее движения пробудили в Армане инстинкт охотника. Он сделал выпад в ее сторону, собираясь захватить добычу силой, и Джулия забилась в его руках. Дениза оказалась права: у него была стальная хватка, а губы твердыми и жадными. Она и прежде целовалась со своими кавалерами, но никогда еще так неистово. Желая только подразнить его, узнать, свойственны ли ему реакции обычных мужчин, она разожгла такую страсть, которая грозила поглотить ее. Кокетничать с Арманом Боссэ было все равно что играть с огнем.

– Джулия! – раздался голос Денизы, и они услышали стук ее каблуков внизу в холле.

При звуке ее голоса Арман выпустил Джулию так же внезапно, как схватил, и она привалилась к стене. Ее глаза затуманились, ладони прикрыли припухшие от поцелуев губы. Он провел по ее щеке ладонью, и девушка почувствовала, что он дрожит и часто дышит.

– Ведьма, – прошептал Арман, – маленькая английская ведьма.

– А вы просто зверь, – парировала она.

– Для вас я слишком груб, ma petite [20]20
   Малышка (фр.).


[Закрыть]? Но мужчины здесь, в Камарге, все такие.

– Джулия! – вновь позвала Дениза.

Арман застыл, его лицо превратилось в маску.

– Не бойтесь, – холодно сказал он, – этого больше не случится. Я знаю свое место и ваше.

Он резко отступил от нее и быстро сбежал по ступенькам в холл.

Джулия проскользнула в свою комнату и бросилась на кровать, дрожа всем телом. Гнев, возмущение и еще что-то, чему она не могла найти название, охватили ее. С ней не случалось в жизни ничего более потрясающего, чем поцелуй этого мужчины, спровоцированный ею. Да, она была истинной дочерью Жюльетты Боссэ, способной на сильную страсть, в существовании которой прежде сомневалась. То, что бурю эмоций в ней вызвал мужчина, к которому она испытывала неприязнь, приводило ее в замешательство, но Джулия вынуждена была признаться, что он сильно привлекает ее физически. И это делало его еще более опасным. Она ничего о нем не знала, за исключением того, что он работал управляющим у ее деда и был единственным, кому хозяин полностью доверял. Джулия решила, что Армана притягивает ее необычная внешность, и, к своему неудовольствию, вспомнила, как Дениза окрестила его местным Дон Жуаном. А это значило, что он не пропускает ни одной девушки на своем пути. Его поцелуй, вероятно, был пробным – он просто хотел узнать, не отличается ли ее реакция от реакции обычных женщин. По-видимому, не отличается, сердито подумала Джулия, потому он и сказал, что этого больше не повторится. Но в конце концов, она приехала в Мас не для того, чтобы искать удовольствие в дешевом флирте, а для утешения деда, который определенно ее поведение не одобрил бы. Нельзя допустить, чтобы ситуация вышла из-под контроля, а для этого надо твердо держать Армана Боссэ на расстоянии.

Джулии пришло на ум, что это будет достаточно трудно сделать, принимая во внимание их ежедневные верховые прогулки, и, когда следующим утром девушка появилась перед Арманом, нацепив на себя маску прилежной, но равнодушной ученицы, она обнаружила, что наставник и сам намерен держать дистанцию, причем как можно более отдаленную, насколько позволят обстоятельства. Он приветствовал ее с холодным равнодушием, смешанным со скрытым почтением, и ни разу не прикоснулся к ней, когда учил ее, как правильно садиться в седло и слезать с лошади. Арман старательно избегал любых физических контактов, и это раздражало Джулию. Не было никакой нужды обращаться с ней как с прокаженной! И когда они вернулись с небогатой на события прогулки легким галопом по болотам и Арман взял поводья Бьянки, чтобы отвести ее в конюшню, Джулия заявила, что будет его сопровождать. Не потому, что страстно желала увидеть надворные постройки, а просто не хотела доставить ему удовольствие избавиться от нее так быстро.

– Я хочу посмотреть, где обитает Бьянка, – весело сказала она, бросив на него мстительный взгляд.

Легкое пожатие плечами и холодное «Как пожелаете, мадемуазель» были ей ответом, и вслед за Арманом она обогнула дом, ведя в поводу Бьянку. Здесь Джулия увидела целый город: Мас был самодостаточным поселением со своей пекарней, мельницей, гаражами, конюшнями, винными погребами и выводным кругом для лошадей с крытыми трибунами, где иногда проводились свои courses libres. Арман снял с Бьянки седло и уздечку и отпустил ее на волю. Кобыла рысью пустилась к группе своих подружек, стоявших почти по колено в болотистой заводи.

– Мы держим их в конюшне только в плохую погоду, – объяснил Арман. – Лошади в Камарге – маленькие, но крепкие и свободолюбивые животные.

Он понес упряжь в сарай, а Джулия не могла отвести взгляд от широкого простора равнины и неба, протянувшегося до соленых вод озера Вакарес.

Вернулся Арман и встал радом с Джулией. Его взгляд блуждал по ландшафту.

– Все это превращается теперь в источник прибыли. – В его голосе звучала горечь. – Это место, – он резко дернул головой в сторону трибун, – используется летом для родео. Зрелище привлекает туристов. Даже эта часть страны уже осквернена. Символ gardiens, – он указал на значок, приколотый к рубашке, на котором были изображены распятие и сердце, – унижен. В Арле его продают на каждом шагу как сувенир.

– Вы тоже gardien? – спросила с интересом Джулия, сделав в уме заметку приобрести несколько презренных сувениров для Джеки.

– Да, мадемуазель, член Братства, в обязанности которого входит охрана Камарга и сбережение его традиций, – с гордостью ответил он.

Девушка взглянула на него с уважением:

– Наверное, это великая честь – быть gardien?

– Мы так считаем, мадемуазель, но богаче от этого не становимся, – откровенно признался он. – Наше жалованье далеко не королевское, но туристы приносят нам дополнительный доход.

К ним вприпрыжку бежала Дениза. Она была уже недалеко, когда Арман обернулся.

– А я-то удивлялась, куда вы пропали, – сказала она. – Я видела, как вы вернулись с прогулки.

– Мне рассказывают о gardiens, – улыбнулась Джулия.

– А, группа посвященных, – пренебрежительно заметила Дениза. – Как-нибудь я покажу тебе интерьер одной из лачуг, в которых они привыкли жить. Сейчас, правда, они имеют обыкновение селиться в общежитиях для рабочих, а лачуги покупают богатые люди, чтобы пользоваться ими, как коттеджами, в выходные.

– Надеюсь, что они страдают там от москитов, – мстительно вставил Арман. – Au revoir, mesdemoiselles, у меня много работы. – И он ушел, широко шагая, а Дениза обиженно надула губы.

– Неуловимый какой-то, – пожаловалась она. – А я-то надеялась, что он даст мне возможность сделать с него набросок.

– Не думаю, что он высоко ценит художников и их работу, – не подумав сказала Джулия, затем, спохватившись, поспешно добавила: – Кроме того, чтобы понять искусство, нужен утонченный вкус.

Дениза враждебно взглянула на нее:

– Арман имеет невысокое мнение о художниках, но еще хуже он думает об английских девушках.

Джулия вспыхнула и отвернулась. Отвратительный, самодовольный сноб, подумала она в бешенстве, будто бы ей нужны его поцелуи! Она покажет ему, что Джулия Арчер совершенно другая. С этого момента она ему больше слова не скажет. Рядом с ней айсберг покажется ему языком пламени.

Глава 3

Арман за столом не появился. Ги объяснил, что он часто остается обедать с работниками на ранчо, и злобно добавил:

– Так и должно быть всегда.

Тотчас же вспылила Дениза. Она гневно заявила, что Арман здесь, в поместье, – самый важный человек, без него все давно бы уже развалилось и пошло прахом, а это совсем не выгодно в первую очередь самому Ги.

– Хорошо, хорошо, – попытался он успокоить сестру. – Все мы знаем, что Арман – совершенство, но ты должна признать, что он блистает только в своей среде, и в воскресенье мы в этом убедимся. – Он взглянул на Джулию: – Я слышал, что мне доверят отвезти тебя в Арль.

– Расскажи мне об этом празднике, – попросила Джулия.

Ги объяснил, что День святого Георгия, отмечаемый каждый год в Арле, с давних времен был праздником gardiens. Они со всех концов съезжаются на лошадях в город, чтобы присутствовать на обряде в церкви Святого Георгия, который считается их покровителем. Затем следуют выборы королевы праздника и различные зрелища, которые устраиваются на огромной римской арене, построенной задолго до Колизея.

– Все очень колоритно, очень по-провански, – с воодушевлением закончил Ги. – Я обязательно возьму альбом – там всегда есть то, что стоит увековечить.

Джулия все еще сомневалась, будет ли это интересно и для нее, но шли дни, и она стала ждать поездку с нетерпением. Ее обычный распорядок дня не был особенно волнующим: утренние уроки верховой езды с Арманом в ледяной атмосфере, дневные прогулки с Ги или позирование для портрета, который он писал с нее, а по вечерам игра в карты с дедом.

Позировала она художнику в гостиной – ей так и не удалось до сих пор побывать в студии Кордэ, находившейся в доме под самой крышей. Дениза заявила, что там страшный беспорядок и им стыдно водить туда гостей, а Ги, ухмыляясь, заметил, что сестра просто не хочет, чтобы Джулия увидела картину, над которой она сейчас так усердно работает.

– Она ее увидит, когда я закончу, – пообещала Дениза. – Если все получится, как я задумала, Джулия сможет многое понять.

Джулия заинтересовалась, что задумала художница, но не стала проявлять особого любопытства.

Наконец настал день праздника в Арле, и Джулия со своими кузенами отправилась на машине в город. Она села впереди с Ги, а Дениза, выглядевшая совсем маленькой в огромном автомобиле, устроилась на заднем сиденье.

Арль сохранил свое древнее очарование: окаймленные деревьями речные берега, узкие улочки и старинные дома. Этот город был когда-то второй столицей Римской империи, возведенной при императоре Константине.

Ги припарковал машину, и они направились вверх по склону холма к арене, чтобы посмотреть на торжественный выезд gardiens из церковных ворот. И вот они появились: красивые и веселые мужчины в широкополых шляпах, узких, расклешенных внизу брюках и коротких куртках везли на своих белых лошадях позади себя девушек. Это были арлезианки, одетые в старинные костюмы, состоящие из облегающего корсажа и длинной, до лодыжек, широкой юбки. На плечи каждой была наброшена шаль: у одних из кружева, у других из настоящего кашемира. Головы покрывали чепцы в форме фригийского колпака. Четко очерченные греческие профили, как на древних камеях, и миндалевидные глаза придавали девушкам особый шарм.

Арман, присоединившийся к рядам всадников, выглядел выше и стройнее, чем остальные мужчины-южане, которые в большинстве своем казались довольно коренастыми. Стиль одежды был ему к лицу, а красный кушак, выделявший его из общей массы, придавал ему вид испанского идальго. Джулия, немного оробев, вспомнила, что дед хотел заставить Армана взять ее с собой и как тот отказался, вызвав у нее досаду. Она даже не могла предположить, что он окажется звездой этого пышного парада, и уж тем более что рядом с ним будет девушка. Та, что сидела позади Армана на лошади, обхватив его руками за талию, была и впрямь прекрасна, с великолепными темными глазами и чеканным профилем, как на старинных монетах.

Дениза возмущенно засопела.

– Цыганка Женевьева Пату, – прошептала она. – Я должна была догадаться!

– Она и будет выбрана королевой праздника, – предсказал Ги. – Можете быть уверены, что первая красавица достанется Арману.

Дениза с горечью сказала:

– Теперь понятно, почему он пренебрег мной, когда я попросила его взять меня с собой.

Дениза откровенно завидовала и ревновала к прекрасной арлезианке, и, к своему ужасу, Джулия внезапно задохнулась от тех же самых чувств, что мучили француженку. Можно ли себе представить что-нибудь более нелепое? Она сразу же постаралась скрыть это, да и желания нестись по городу на крупе лошади Армана у нее совсем не было. Но ее взволновало открытие, что у хмурого ковбоя есть личная жизнь за пределами Мас.

– Здесь в округе много цыган? – спросила она.

– Не больше, чем в других местах, – ответил Ги. – На празднество святых Марий они прибывают со всех концов света, но всегда уезжают обратно. С них можно сделать интересные наброски. Посмотри, какая головка у Женевьевы – просто статуя Нефертити, египетской царицы!

– Конечно, ведь цыгане пришли из Древнего Египта! – уверенно заявила Дениза. – Они принадлежат к древнейшей расе в мире, гордые, таинственные, – ее глаза засверкали, – настоящие потомки фараонов.

– Я понял, о чем ты думаешь, но это только полет твоей фантазии, – язвительно заметил Ги. – Арман – настоящий провансалец, и, если ты в этом усомнишься, он сдерет с тебя шкуру. Надо же, потомок фараона!

Всадники ускакали, и брат с сестрой провели Джулию короткой дорогой, по каким-то боковым улочкам, на городскую площадь, где все уже ждали результатов выборов королевы. Это был большой, празднично украшенный сквер между порталом церкви Святого Трофима и ратушей, с балкона которой должны были объявить королеву.

Все кандидатки на это звание собрались в ратуше, а gardiens выстроились полукругом возле дверей. На балконе появился мэр и назвал имена королевы и ее фрейлин, назначенных из претенденток, занявших второе и последующие места. Женевьева Пату, гордая и надменная, вышла на балкон. Именно она была избрана королевой праздника.

– А сейчас идем на ленч, – заявил Кордэ и повел девушек в кафе по своему выбору.

Пообедав, они отправились занимать места в тенистом секторе трибун, которые, хоть и были кое-где разрушены временем, неплохо сохранились и вполне могли бы вместить все население Арля и Камарга, и еще остались бы свободные места. Королева в окружении свиты во всем своем великолепии уже восседала на самом почетном месте.

Представление началось танцем маленьких девочек и мальчиков под звуки свирелей. Затем настало время course libre. Из огромных ворот на арену выскочил черный бык, и группа молодых мужчин в белом бросилась ему навстречу. Между широкими рогами животного были закреплены красная кокарда с эмблемой gardiens и гребень. Игра заключалась в том, чтобы сорвать эти украшения.

На острые рога зверя были надеты специальные футляры из металла. Бык знал правила игры так же хорошо, как и его противники. Он бросился на одного из них, но другой метнулся ему наперерез, отвлекая внимание. Зверь прыгал, как лошадь на скачках с препятствиями. Преследуя своего особо дерзкого противника, он перепрыгнул через барьер и попытался прижать юношу к деревянному забору. Но тому удалось вскочить на ограждение всего в нескольких дюймах от ужасных рогов и, ухватившись за верхнюю перекладину, благополучно избежать нападения, к удовольствию публики. Бык несколько раз повторил свои маневры, зрители вопили от восторга и ликовали каждый раз, когда очередной храбрец спасался от его рогов, но ни одному из участников этого боя не удалось завладеть кокардой. Наконец один из них, самый высокий, схватил сначала кокарду, затем гребень и, в свою очередь, благополучно избежал мести оскорбленного быка, перепрыгнув через барьер.

Молодой мужчина, одержавший победу, появился у выхода на арену и остановился, внимательно разглядывая ряды трибун, как будто ища кого-то. Джулия, приглядевшись, поняла, что это был Арман: гордо поднятая голова, черные волосы, худое загорелое лицо… Арман прошел мимо королевы и ее свиты, слегка поклонившись им, и направился прямо к тому месту, где сидели Джулия и Кордэ. Размахнувшись, он бросил кокарду прямо на колени Джулии, и немедленно все головы зрителей, сидевших поблизости, повернулись в ее сторону. Этот жест Армана был в обычаях Прованса: победитель выражал таким образом почтение своей даме. Он поклонился, насмешливо улыбнулся и ушел. Кокарда соскользнула с коленей Джулии, и Дениза, как коршун, бросилась за ней.

– Это предназначалось мне! – грубо выпалила она, красные пятна выступили на ее щеках.

– Совсем нет, – язвительно засмеялся Ги. – Арман попал точно в цель, хотя и не смог обратить на себя внимание Джулии. Отдай ей это.

– Пожалуйста, оставь ее, – поспешно сказала Джулия. – Мне это совсем не нужно.

Карие глаза Денизы засверкали.

– Зачем ты приехала? – прошипела она. – Ты все портишь! – Она швырнула трофей на камни к ногам Джулии и бросилась к выходу с арены.

– Догоним ее? – спросила Джулия, чувствуя себя неловко.

– Пусть идет, – пожал плечами Ги. – Она как дура бегает за пастухом, которому и даром не нужна. – Он поднял «яблоко раздора» с земли и протянул девушке.

Машинально Джулия сомкнула пальцы на кокарде и заметила, что на месте, освобожденном Денизой, сидит какая-то девушка и с любопытством смотрит на нее. Девушка явно была туристкой из Англии, одетой в шорты и блузку без рукавов, в черных очках и огромной панаме. Джулия же, учитывая прованские предрассудки и особенно те, что существовали в Мас-Боссэ, надела шелковое платье и соломенную шляпку и теперь, глядя на эту девушку, вдруг почувствовала себя старомодной и даже немного позавидовала ей. Импульсивно она протянула кокарду своей соседке и сказала по-английски:

– Возможно, вам захочется взять это в качестве сувенира?

Девушка была явно удивлена, но стремительно схватила кокарду:

– Вы уверены, что она вам не нужна? Это не ваш поклонник?

– Совсем нет, – сдержанно улыбнулась Джулия. – Думаю, ему просто приглянулось мое лицо.

– Вы англичанка? – с сомнением спросила туристка.

– Совершенно верно, – улыбнулась Джулия.

– Надеюсь, что когда-нибудь я тоже смогу так хорошо говорить по-французски, – вздохнула англичанка. – А вам действительно нравятся все эти быки и ковбойская чепуха? Я начинаю думать, что день потрачен зря.

Джулия была с ней полностью согласна. Она уже начала уставать от обычаев древнего Прованса, и, когда девушка – она сказала, что ее зовут Трейси, – предложила ей пойти поискать более веселое развлечение, Джулия повернулась к Ги и умоляюще спросила:

– Можно?

– Да, если я смогу сопровождать вас, – галантно ответил он.

Они покинули арену и отправились туда, где, по словам Трейси и ее подруги Тины, можно было выпить чашку чая. Англичанки были явно заинтригованы Ги, который, рисуясь перед ними, вовсю изображал из себя французского художника, закатывал восхищенно глаза и восклицал постоянно: «О-ла-ла!» – пересыпая свой английский французскими ремарками, которые понимала только Джулия. Она не смеялась так много с тех пор, как покинула Лондон. После чая девушки попросили, чтобы новые знакомые сопроводили их в центр развлечений, который они обнаружили в новой части города. Ги согласился сопровождать их, сказав, что сначала оставит Денизе записку на ветровом стекле машины, сообщая, куда они направились. Автомобиль Боссэ поразил англичанок.

– Ей-богу, ваши родственники, должно быть, очень богаты, если владеют такой машиной, – прошептала Трейси на ухо Джулии.

– Старинная прованская семья, – ответила та, – но я в действительности к ней не принадлежу. Я сама зарабатываю на жизнь и здесь просто в отпуске.

Они отправились в центр развлечений под названием «Голубой кот». По дороге к ним присоединились несколько британских парней из туристической группы Трейси. Молодые люди танцевали, болтали исключительно на английском, подкреплялись привычной едой, включая картофельные чипсы и мороженое, пили не французские вина, которыми славился Прованс, а кока-колу.

Вскоре в дансинге появилась Дениза и тут же присоединилась ко всеобщему веселью. Все это, как сказала она Джулии, за исключением мерзкой кока-колы, напомнило ей о любимом Латинском квартале. Она пребывала в радостном возбуждении и совершенно забыла о ссоре из-за кокарды Армана. Когда уже совсем стемнело, они попрощались со своими новыми друзьями.

– Это ведь твоя настоящая стихия, не правда ли? – спросила Дениза Джулию. – Ты не чувствуешь себя в Мас как дома?

– Да, ты права, – согласилась Джулия.

– Значит, ты не сможешь долго выдержать жизнь в усадьбе.

– Все-таки там не так уж плохо, – засмеялась Джулия. – И потом, смена обстановки…

– Но ты страстно желаешь вернуться в Лондон? – гнула свое Дениза.

– Да, я буду рада вернуться.

Но была ли это правда? Вопреки ее желанию любовь к этой загадочной земле уже дала ростки в ее сердце. Мысли девушки перенеслись к мрачному мужчине с миндалевидными глазами, чья жизнь была посвящена сохранению этой земли, к тому мужчине, который утром вез на своей лошади одну девушку, днем привел в замешательство своим вниманием другую, а ночь, возможно, проведет с третьей. Дениза дико ревновала, когда Арман бросил кокарду ей, Джулии, но у француженки не было для этого никакой причины. Его внимание было привлечено лишь на мгновение северной, необычной для француженок-южанок внешностью, но теперь он так же далек от нее, как Монблан. И все-таки он бросил кокарду именно ей. Почему? Бравада? Хвастовство? Желание смутить? Или простая учтивость по отношению к гостье Мас? Джулия никак не могла этого понять. Когда в поле зрения показалась усадьба, она вздохнула и отогнала от себя его образ. Дом стоял темный и безмолвный, только в окне Жиля Боссэ горела лампа. Он спал плохо и часто бодрствовал ночами напролет.

Дениза с Джулией подождали, пока Ги поставит машину в гараж. Они стояли, глядя на необъятный свод, искрящийся звездами. Джулия попыталась отыскать известные ей созвездия, но Дениза, задрожав, недовольно прошептала:

– Звезды… они так далеко, что заставляют думать о своей ничтожности. А я не люблю чувствовать себя ничтожеством.

Вернулся Ги, и они втроем вошли в безмолвный дом. Когда Джулия протянула ему руку на прощание, пожелав спокойной ночи, он внезапно притянул девушку к себе и звонко чмокнул в губы.

– Вот что я хотел сделать весь этот вечер, – заявил он, бросая извиняющийся взгляд в сторону своей сестры.

Джулия быстро взглянула на Денизу, удивляясь, чего опасается Ги. Француженка рассмеялась:

– Тогда ты ужасный растяпа, mon ami [21]21
   Мой друг (фр.).


[Закрыть], упустил столько благоприятных возможностей!

– Я надеюсь, что их будет еще предостаточно, – подмигнул он. – Спокойной ночи, cherie.

«Ох, если бы…» – подумала Джулия, взбегая по ступенькам наверх. Ей многое нужно было обдумать – до сих пор она не принимала Ги всерьез, но если он влюбился, то может стать помехой. Она совсем не хотела тратить все свои силы только на то, чтобы держать мужчин Мас-Боссэ на почтительном расстоянии.

Что до Армана, ее решимость держать дистанцию начинала слабеть. Джулия продолжала каждое утро кататься с ним верхом, несмотря на то что очень быстро набралась опыта и стала довольно искусной наездницей. Однако видеть каждый день Армана и при этом сохранять ледяное равнодушие было трудной задачей для девушки с легким характером. Он ни разу не напомнил о course libre и подаренном им трофее, поэтому Джулия решила рассматривать его поступок как доброжелательный жест и слегка огорчилась, что отдала кокарду Трейси в минуту раздражения.