Текст книги "Обман"

Автор книги: Элизабет Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Глава 7

Барбара, войдя в кабинет начальника оперативно-следственной группы, застала его хозяйку стоящей на четвереньках под компьютерным столом. Эмили Барлоу пыталась воткнуть штепсель вентилятора в розетку. Еще не переступив порога, Барбара бросила взгляд на светящийся экран монитора: на нем была заставка программы «Холмс», сообщающей о ходе криминальных расследований по всей стране.

В кабинете было душно, как в сауне, не помогало даже распахнутое во всю ширь окно. Три пустые бутылки из-под воды «Эвиан» свидетельствовали о том, что Эмили уже вступила в бой с жарой.

– Проклятое здание, в нем даже после ночи не становится прохладнее, – сообщила Эмили, вылезая из-под стола. Она нажала на кнопку «Пуск» вентилятора. Ничего не произошло. – Да что же это… Господи! – Эмили подошла к раскрытой двери и закричала: – Билли, если я не ошибаюсь, ты сказал, что эта чертова штука работает!

– Шеф, я сказал: «Попробуйте, может, заработает», но я ничего не гарантировал.

– Прекрасно! – Эмили склонилась над вентилятором. Выключила, а потом стала поочередно нажимать на все клавиши, устанавливающие режимы работы. Стукнула кулаком по пластмассовому кожуху мотора. Наконец лопасти вентилятора ожили. Их вялое, как при замедленной съемке, вращение оказывало такое же воздействие на убийственную атмосферу в комнате, какое массаж оказывает на покойника.

Эмили раздраженно покачала головой, отряхнула пыль с колен серых брюк и сказала:

– Ну, что мы имеем? – кивком указав на бумажки в руках Барбары.

– Все входящие звонки Кураши за последние шесть недель. Сегодня утром мне передал это Бэзил Тревес.

– Что-нибудь интересное для нас есть?

– Да их тут целая куча. Я просмотрела только три страницы.

– Господи, мы могли получить эти данные два дня назад, если бы Фергюсон был хоть чуть порасторопнее и не думал только о том, как меня подсидеть. Ну-ка покажи. – Эмили взяла у Барбары листки и, повернув голову в сторону распахнутой двери, закричала: – Белинда Уорнер!

Через секунду секретарша была уже в кабинете. На ее форменной блузе под мышками расплылись влажные пятна, пряди мягких волос прилипли ко лбу. Коротко представив ее Барбаре, Эмили велела ей просмотреть записи:

– Разбери, систематизируй, сверь и доложи. – Затем снова повернулась к Барбаре. Глядя на подругу пристальным, испытующим взглядом, она сказала: – Милостивый бог! Какая же ты страшная! Пошли со мной.

Она стремительно преодолела пролет узкой лестницы, задержавшись на мгновение на площадке, чтобы пошире раскрыть окно. Барбара шла за ней. В задней части этого неоднократно перестраивавшегося здания викторианской эпохи находилось помещение, которое первоначально служило гостиной или столовой, а сейчас было отведено под тренировочный зал, совмещенный с раздевалкой. В центре располагалось некое подобие фитнес-центра: там стояли велотренажеры, беговая дорожка и сложные конструкции для накачивания мышц. Вдоль одной стены стояли шкафчики для одежды, душевые кабины, умывальники, у противоположной – туалетный столик с зеркалом. На беговой дорожке пыхтел упитанный рыжеволосый тип в насквозь пропотевшем тренировочном костюме – явный кандидат в реанимационную палату кардиоцентра. Кроме него, в зале никого не было.

– Франк, – окликнула его Эмили, – смотри не переусердствуй.

– Решил до свадьбы сбросить два стоуна,[16]16
  Стоун – английская мера веса, равен 14 фунтам, или 6.34 кг.


[Закрыть] – прохрипел он.

– Да? Ты бы лучше ел меньше рыбы с картошкой.

– Не могу, шеф. – Парень прибавил темп. – Ведь это Марша готовит. Не хочу ее огорчать.

– Она еще больше огорчится, если ты отдашь концы прежде, чем ей удастся затащить тебя к алтарю, – бросила через плечо Эмили, направляясь к одному из шкафчиков. Покрутила диски висячего цифрового замка, открыла дверцу и, вынув оттуда косметичку, направилась к умывальникам.

Барбара нехотя последовала за ней. Она догадалась о намерениях Эмили, и они ей явно пришлись не по душе.

– Эм, я не думаю… – нерешительно начала она.

– Да что тут думать! – оборвала ее Эмили. Дернув молнию на косметичке, она принялась изучать ее содержимое. Достав флакон с жидкой пудрой, две плоские баночки и набор кисточек для макияжа, она выставила весь этот косметический арсенал на край умывальника.

– Ты что, хочешь…

– Послушай. Прошу тебя. – Эмили повернула Барбару лицом к зеркалу. – Ведь ты же похожа на всех чертей сразу.

– А на кого я, по-твоему, должна быть похожа? Этот кретин чуть не убил меня. У меня сломан нос и три ребра.

– Сочувствую, – произнесла Эмили. – Побои обычно достаются тем, кто их меньше всего заслужил. Но, Барб, это не оправдание. Если ты собираешься работать со мной, тебе нужно более-менее привести внешность в порядок.

– Но, черт возьми, я никогда не мазалась этой дрянью.

– Вот и хорошо, приобретешь жизненный опыт. Все, смотри на меня. – Видя, что Барбара колеблется и ищет более веские причины отказаться, объявила: – В таком виде ты не можешь встречаться с азиатами. Все, сержант, это приказ.

Барбара чувствовала себя так, словно ее только что пропустили через мясорубку и сейчас лепят из получившегося фарша котлеты, но ведь она сама напросилась Эмили в помощники. Старший инспектор уголовной полиции умело и быстро нанесла макияж, ловко орудуя губками, тампонами, кисточками. На всю процедуру ушло не больше десяти минут. Закончив, Эмили отступила на шаг и окинула критическим взором дело своих рук.

– Отлично, – сказала она. – Но прическа! У тебя какой-то кошмар на голове, Барб. Ты что, стрижешься сама в ванной после душа?

– Ну… – замялась Барбара. – А что, мне кажется, все нормально.

Эмили закатила глаза, но воздержалась от комментариев. Пока она складывала косметичку, Барбара рассматривала в зеркале свое преобразившееся лицо.

– Неплохо, – оценила она. Кровоподтеки, конечно, никуда не делись, но их цветовая гамма стала менее выразительной. А глаза – она всегда считала их поросячьими – стали явно побольше. А причесочка-то еще та – Эмили права. Нет, хватит, больше она не будет пугать своим видом невинных девушек и младенцев.

– А где ты раздобыла все это? – спросила она, указывая на косметичку.

– В «Бутсе»,[17]17
  «Бутс» – британская компания, выпускающая и продающая через сеть своих магазинов аптекарские товары, предметы личной гигиены, косметику и предметы домашнего обихода.


[Закрыть] – ответила Эмили. – Ты хоть слышала такое название? Ладно, пошли. Я жду протокола вскрытия.

Протокол уже лежал на столе; его страницы чуть заметно шевелились от слабой струи застоявшегося воздуха, который лениво перемешивали лопасти вентилятора. Эмили схватила протокол и стала читать, сосредоточенно наматывая на палец прядь волос. К протоколу был приложен пакет с фотографиями. Барбара разложила их на столе.

На фотографиях был обнаженный и подготовленный к вскрытию труп. Покойника перед смертью просто исколошматили: обширные гематомы на груди и плечах, кровоподтеки на лице были разных оттенков и формы.

Эмили продолжала читать протокол, Барбара размышляла. Вряд ли такие раны можно нанести кулаком, скорее всего… так, стоп-стоп… Вот этот синяк, похоже, от удара монтировкой, второй – доской, этот – будто ударили плашмя лопатой, а вон там – каблуком ботинка. Такое впечатление, что жертву поджидало несколько нападавших, и отделали они его по полной программе.

– Эм, – задумчиво сказала Барбара, – судя по его виду, внутри дота и рядом с ним должны быть следы борьбы. Что там обнаружили твои следователи? Может быть, брызги крови, орудия убийства?

Эмили подняла глаза от протокола:

– Абсолютно ничего.

– А наверху? Примятые кусты? Следы обуви?

– Там тоже ничего.

– На косе?

– Может, на песке и было что-нибудь. Но ведь прилив все смыл.

Возможно ли, что после борьбы не на жизнь, а на смерть не осталось никаких следов? Барбара, вглядываясь в фотографии, пришла к выводу, что убийство скорее всего произошло в другом месте.

Она внимательно рассматривала голую ногу Кураши, затем увеличенное изображение ее части, где на коже виднелся небольшой порез. В сравнении со страшными кровоподтеками и ссадинами ранка длиной в два дюйма казалась мелочью, недостойной внимания. Но если принять во внимание новую версию, этот порез представлял собой весьма интересный и важный факт, который следовало обдумать.

Эмили бросила протокол на стол.

– Не много нового они сообщают. Смерть наступила в результате перелома основания черепа. Предварительный анализ не обнаружил в крови ничего подозрительного. Нам рекомендуют произвести подробный осмотр одежды и обратить особое внимание на брюки.

Эмили набрала телефонный номер. Ожидая ответа, она протирала шею освежающей салфеткой.

– Ну и жара, – пробормотала она и почти сразу же начальственным голосом объявила в трубку: – Говорит старший следователь Барлоу. Это Роджер? Хмм… Да. Ерунда… Но у вас хотя бы есть кондиционер. Распорядись доставить такой же сюда в помощь страждущим. – Скомкав салфетку, она бросила катышек в мусорную корзину. – Послушай, у тебя есть что-нибудь новенькое для меня?.. По убийству на Незе, Роджер. Вспомнил наконец?.. Я знаю, что ты скажешь, но патологоанатом из министерства советует нам произвести подробный осмотр одежды. Что? Действуй, Роджер! Я тебя прошу, раскопай все, что сможешь, ты усвоил?.. Да понимаю, понимаю, но я не собираюсь ждать, пока отчет напечатают. – Она закатила глаза. – Роджер! Да что ты, в самом деле! Ты можешь прислать мне эту информацию? – Прикрыв рукой трубку, она сказала, обращаясь к Барбаре: – Гении хирургии, тоже мне! Можно подумать, они успешно прошли курс у самого Джозефа Белла.[18]18
  Джозеф Белл – выдающийся британский хирург (1837–1911), автор известного справочника по хирургии и профессор Медицинской школы в Глазго, где одним из его студентов был Артур Конан Дойл, наделивший своего героя Шерлока Холмса чертами характера Джозефа Белла.


[Закрыть]

Прижав трубку к уху плечом, Эмили взяла блокнот и, слушая, стала что-то помечать в нем. Дважды она прерывала говорящего: в первый раз спросив, сколько ждать, а во второй – поинтересовавшись, когда было нанесено это телесное повреждение. Отрывисто бросив:

– Спасибо, Родж, – она повесила трубку и, повернувшись к Барбаре, сказала: – Они обнаружили разрез на брюках.

– Где?

– На расстоянии пяти дюймов от низа штанины. Недавний. Потому что нитки еще не обтрепались.

Барбара подала ей фотографию:

– Видишь, порез на ноге.

– В том же месте, где и разрез?

– Именно, – ответила Барбара, протягивая Эмили остальные снимки тела.

Пока Эмили рассматривала их, Барбара принялась изучать место преступления, сфотографированное в субботу утром. Она рассматривала площадку на плоской вершине скалы у границы парковки, на которой убитый оставил автомобиль, прикинула расстояние от машины до кафе и обрыва. Она хорошо помнила Нез с тех давних времен, когда они гуляли там с братом; помнила бетонную лестницу на склоне скалы.

На фотографии было видно, что в отличие от Увеселительного пирса, эта лестница с давних пор не подновлялась. Металлические перила, установленные только с одной стороны, проржавели, а кое-где были выломаны, ступени были выщерблены, покрылись глубокими трещинами – Северное море не прекращало свою каждодневную работу – и таили в себе опасность. И правду.

– Эти ступеньки… – задумчиво произнесла Барбара. – Послушай-ка, Эм. Он, должно быть, катился вниз по этим ступенькам. Вот откуда на теле такое количество разной формы кровоподтеков.

Эмили оторвала взгляд от фотографий.

– Посмотри на его брюки, Барб, на ногу. Господи, да он же споткнулся о натянутую проволоку!

– Чертова жара! Скажи, Эм, а на месте преступления не нашли каких-нибудь лоскутков? – спросила Барбара.

– Пожалуй, придется побывать там самой вместе с офицером, который производил осмотр, – ответила Эмили. – Правда, это людное место. Даже если мы найдем куски проволоки, в чем я сомневаюсь, адвокату защиты не составит большого труда опротестовать эту улику.

– Даже если на проволоке будут обнаружены волокна ткани от брюк Кураши?

– Ну, это уже другое дело, – согласилась Эмили и что-то записала в блокноте.

Барбара продолжала вглядываться в фотографии места убийства.

– Убийца, возможно, перенес тело в дот после того, как Кураши свалился. Эм, нет ли там следов, подтверждающих это предположение? – И ответила сама: – Ах да! Черт! Прилив…

– Вот именно. – Эмили достала из ящика стола лупу и принялась рассматривать на снимке ногу Кураши. Проведя пальцем по строчкам протокола, она сказала: – Ага, вот. Порез длиной четыре сантиметра. Нанесен незадолго до наступления смерти. – Отложив бумаги в сторону, она внимательно посмотрела на подругу. По задумчивому выражению лица Барбары было понятно, что ее здесь нет, мысленно она сейчас на Незе, погруженном во тьму, без единого огонька, который мог бы помочь ничего не подозревающему прохожему заметить натянутую поперек ступенек проволоку. – А какого размера проволоку мы ищем? – задала она риторический вопрос и посмотрела на вентилятор, вяло продолжающий свои бесплодные попытки разогнать духоту. – Или электрический шнур?

– Шнур не прорезал бы ткань, – очнулась Барбара.

– А может, с него сняли изоляцию и расплели, – предположила Эмили, – чтобы в темноте его нельзя было заметить.

– Хммм. Возможно. А что, если это была рыболовная леска? Крепкая, такая, как на удочках для спортивной ловли. Ведь она тонкая. И эластичная.

– Логично, – согласилась Эмили. – А может быть, струна. Или нить для наложения швов.

– Короче говоря, что-то тонкое, крепкое и эластичное. – заключила Барбара, кладя на стол пакет с вещдоками. – Взгляни-ка. Это из номера Кураши в «Пепелище». Кстати, туда очень хотели попасть Малики.

– Кто бы сомневался, – сделав загадочное лицо, произнесла Эмили. Натянув на руки резиновые перчатки, она раскрыла пакет. – Ты составила опись изъятого и подписала у ответственного за хранение вещдоков?

– Когда шла сюда. Он, между прочим, просил передать тебе, что не возражал бы против того, чтобы в его помещении установили вентилятор.

– Размечтался, – пробурчала Эмили. Она пролистала книгу в желтой обложке, найденную в ящике прикроватного столика Кураши. – Значит, это не убийство из ревности. И не результат внезапно вспыхнувшей драки. Это типичное предумышленное убийство, совершенное тем, кто знал, куда направится Кураши, выйдя из отеля «Пепелище» в ночь с пятницы на субботу. Возможно, это и был тот самый человек, на встречу с которым шел Кураши. Или кто-то, кто знал этого человека.

– И это был мужчина, – уточнила Барбара. – Тело перетаскивали, а это женщине не под силу.

– Или мужчина и женщина, действующие заодно, – в тон ей добавила Эмили. – А может быть, и одна женщина, если тело волочили от ступенек до дота. Тут и женщина справится.

– А зачем вообще было его тащить? – спросила Барбара.

– Я думаю, для того, чтобы не сразу обнаружили. Хотя… – Эмили задумалась. – Зачем же было в таком случае оставлять на виду машину? Любой, кто подошел к машине, не мог не сообразить: что-то произошло. И сразу же стал бы осматриваться вокруг.

– Возможно, тот, кто распотрошил машину, торопился и не подумал об этом. – Барбара следила за тем, как палец Эмили опускался вниз по странице, заложенной в книге атласной ленточкой. Она подчеркнула ногтем строки, заключенные в скобки. – А может, разоренная машина как раз должна была указывать на то, что надо искать тело.

Эмили подняла глаза от книги и, сдув волосы со лба, продолжила:

– И тогда мы снова возвращаемся к Армстронгу, верно? Господи, Барбара, если он имеет хоть какое-нибудь отношение к этому делу, азиаты вдребезги разнесут город.

– Похоже, что так, – согласилась Барбара. – Он морочит нам голову своими байками, что пошел туда прогуляться и увидел машину. Тут он восклицает: «Господи, что творится? Похоже, кто-то здорово потрудился над тем, чтобы превратить машину в груду металлолома. Интересно, а что еще можно найти на косе?»

– Нормально, все сходится, – поддержала подругу Эмили. – Ты посмотри, как тщательно он все продумал и рассчитал: следит за Кураши со дня его приезда, изучает его маршруты, выбирает время, устанавливает проволоку, сидит в засаде и ждет; когда тот падает, перетаскивает тело, крушит машину, а затем на следующее утро возвращается на место убийства для того, чтобы разыграть обнаружение тела. Убедительно?

Барбара пожала плечами.

– А как он отнесся к тому, что снова получил прежнюю работу?

– Нормально отнесся. Согласился. Но ты знаешь, я говорила с Армстронгом и готова поклясться, что у него не хватит ни ума, ни сообразительности, чтобы настолько тщательно спланировать убийство.

– Он снова работает в должности начальника производства фабрики, так? Ты, помнится, говорила, что он был на хорошем счету, пока не появился Кураши. Если так, то деньги он должен получать приличные.

– Черт возьми! – Эмили добралась до конца книги. – Отлично! Санскрит. Так оно и есть. – Она бросилась к двери. – Белинда Уорнер! – закричала она. – Найдите кого-нибудь, кто читает по-пакистански.

– По-арабски, – поправила Барбара.

– Что?

– Ты про книгу? Это же арабский язык.

– Какая разница! – Эмили вынула из пакета с вещдоками презервативы, ключи и кожаный кейс. – Этот ключ, мне кажется, от банковской ячейки. – Она показала на ключ побольше с брелоком, на котором было выгравировано «104». – Он наверняка от абонированного в банке сейфа. В Клактоне есть «Барклиз банк», «Вестминстер», Банк Ллойда и «Мидлэнд». – Она сделала отметку в блокноте.

– На машине были найдены его отпечатки? – спросила Барбара, наблюдая за тем, как Эмили пишет.

– Чьи?

– Армстронга. «Ниссан» ведь сейчас на полицейской стоянке, верно? Это же можно проверить? Эм, а вдруг на машине и вправду его отпечатки?

– Барб, но у него же алиби.

– А вдруг? К тому же у него есть мотив. И…

– Я же сказала, у него алиби! – Эмили повысила голос. Она бросила пакет на стол и направилась к небольшому холодильнику у двери. Открыла, вынула банки с соком, одну бросила Барбаре.

Барбара никогда не видела Эмили в таком раздражении. Она впервые осознала, что работает сейчас не с инспектором Линли, дружеское расположение которого всегда давало подчиненным смелость отстаивать собственную точку зрения. Старший инспектор уголовной полиции Эмили Барлоу была совсем другой – резкой, жесткой, авторитарной, и забывать об этом не следует.

– Прости, – сказала она. – Я напрасно настаивала.

Эмили тяжело вздохнула.

– Послушай Барб, я хочу, чтобы ты участвовала в этом деле. Мне нужен помощник, действующий со мной заодно. Но возня с Армстронгом – это просто потеря времени. Это меня и взбесило. А я уже и так на взводе из-за постоянных перепалок с Фергюсоном. – Эмили открыла сок и сделала несколько глотков, а затем, стараясь говорить спокойно, добавила: – Армстронг сказал, что на машине могут быть отпечатки его пальцев, потому что он заглядывал внутрь. Он увидел, что двери машины открыты, и решил проверить, не нужна ли кому-нибудь помощь.

– И ты ему веришь? – спросила Барбара осторожно, стараясь не обострять отношения. – Ведь он же мог и сам разгромить машину.

– Возможно, – неожиданно спокойно согласилась Эмили и снова взяла в руки пакет с вещдоками.

– Шеф? – Женский голос донесся откуда-то из глубины здания. – Нашелся один тип из Лондонского университета по имени Кайер-аль-Дин Сиддики. Вы слышите меня, шеф? Он прочтет то, что вам нужно, если вы перешлете ему текст по факсу.

– Это Белинда Уорнер, – сухо сказала Эмили. – Короткой записки напечатать не может, но по телефону творит чудеса. Хорошо! – проорала она в ответ.

Отправив книгу, чтобы сделали копию нужной страницы, она достала из пакета чековую книжку.

Увидев ее, Барбара поняла, что кроме дороги, ведущей к двери дома Иэна Армстронга, есть еще и другие пути. После недолгого раздумья она сказала:

– Кураши выписал чек две недели назад. Четыреста фунтов на имя некоего Ф. Кумара.

Эмили, сосредоточенно нахмурив брови, посмотрела на корешок.

– Это, конечно, не бог весть какая информация, но и пренебрегать ею было бы глупо. Нам надо выяснить, кто он. Или она.

– Кстати, чековая книжка была в кейсе. Там еще был счет из местного ювелирного магазина «Драгоценности и бижутерия Рекон» на имя Салах Малик.

– Непонятно, зачем ее прятать, – покачала головой Эмили. – Ведь никто, кроме самого Кураши, не мог ею воспользоваться. – Она перебросила книжку Барбаре. – Разберись с этим чеком. Да и со счетом из ювелирного магазина.

Это было великодушно, ведь только что она чуть ли не отстранила Барбару от дела из-за ее настойчивости. А сейчас Эмили, проявляя еще большее благородство, доверительно сообщила Барбаре:

– Я должна буду еще раз встретиться с мистером Армстронгом. И еще, между нами, девушками: сегодня мы с тобой должны сформулировать основную версию.

– Хорошо, – ответила Барбара. Ей хотелось поблагодарить подругу за все: за то, что она не отворачивается от ее изуродованного лица; за то, что позволяет ей работать бок о бок с собой; даже за то, что позволяет иметь собственные мысли. Но сказала она совсем другое: – Если ты уверена, что я могу быть полезной.

– Еще как уверена, – сказала Эмили дружески. – Я считаю тебя одной из наших. – Она надела солнечные очки и взяла кольцо с несколькими ключами. – В Скотленд-Ярде немало настоящих профессионалов, которых азиаты скоро зауважают. Даже мой шеф признает их профессионализм. А я хочу их переплюнуть. И обойти своего шефа. А потому хочу, чтобы ты делала все возможное для того, чтобы это произошло.

Сообщив подчиненным о том, что она направляется к мистеру Армстронгу с намерением основательно с ним побеседовать, Эмили во все горло, так, чтобы было слышно в дальнем конце здания, крикнула:

– Если что, звоните на мобильный! – кивнула Барбаре, и через несколько секунд ее уже не было в кабинете.

Оставшись одна, Барбара стала перебирать содержимое пакета с вещдоками. Она обдумывала, как вписываются в версию о проволоке, послужившей орудием убийства Хайтама Кураши, ключ, по всей вероятности от банковского сейфа, отрывок текста на арабском языке, корешок чека, выписанного на имя какого-то азиата, и загадочный счет из ювелирного магазина.

Начать с последнего казалось ей наиболее логичным. Если есть какие-то детали, которые после нетрудной проверки могут быть исключены из перечня улик, то лучше всего начать именно с них. Это придаст уверенности в близком успехе вне зависимости от того, сколько пользы принесет следствию.

Оставив вентилятор включенным, Барбара спустилась по лестнице и вышла на улицу, где ее «мини» раскалилась, как фольга в духовке.

Рулевое колесо обожгло руки, а опустившись в продавленное сиденье, она почувствовала себя так, словно плюхнулась на колени джинна. Правда, двигатель завелся сразу, без обычного кокетства, и она через некоторое время повернула направо, в направлении Хай-стрит.

Ехать было недалеко. Магазин «Драгоценности и бижутерия Рекон» находился на пересечении Хай-стрит и переулка Сэвил-лейн, но был еще закрыт. Барбара постучала, надеясь, что кто-нибудь находится в подсобном помещении позади прилавка. Она подергала за ручку и снова постучалась, на этот раз более требовательно. И ее услышали. Женщина с высокой прической, сооруженной из волос пугающе красного оттенка, появилась перед дверью и жестом показала на табличку с надписью «Закрыто».

– Мы еще не совсем подготовились, – пояснила она с доброжелательной улыбкой. А потом, сообразив, насколько неосмотрительно было бы отмахнуться от потенциального покупателя в нынешние времена в Балфорде, спросила: – У вас что-то неотложное, дорогая? Может быть, вам нужен подарок ко дню рождения или к другому важному событию? – И повернулась, чтобы открыть дверь.

Барбара показала ей удостоверение. Глаза женщины расширились.

– Скотленд-Ярд? – удивленно произнесла она и, непонятно почему, обернувшись, посмотрела на дверь, откуда только что вышла.

– Я не за подарком, – сказала Барбара. – Мне надо спросить вас кое о чем, миссис…

– Уинфилд, – подсказала женщина. – Конни Уинфилд. Конни Реконская.

Барбара не сразу сообразила, что, называя себя, эта женщина имеет в виду не место своего рождения (например, Екатерина Арагонская), а название магазина.

– Так это ваш магазин?

– Конечно. – Конни Уинфилд изящным движением закрыла за Барбарой дверь. Встав за прилавок, она начала готовить витрину: сняла и аккуратно сложила фланелевую салфетку малиново-коричневого цвета, прикрывавшую серьги, ожерелья, браслеты и прочие украшения. В витрине не было стандартных ювелирных изделий, которые можно увидеть в любом подобном магазине. Все выставленное на продажу было не только оригинальным по дизайну, но и изготовленным в единственном экземпляре. Украшения были выполнены из монет, бусин, перьев, кожи. Если и использовались драгоценные металлы – традиционные золото и серебро, – то в неожиданных сочетаниях.

Барбара подумала о кольце, найденном в кожаном кейсе в номере Кураши. Совершенно обычное, с единственным рубином. Нет, это кольцо было наверняка куплено не здесь.

Она достала счет и, протянув его женщине, сказала:

– Миссис Уинфилд, этот счет…

– Конни, – поспешно произнесла женщина. Она, склонившись над второй витриной, снимала салфетку, лежащую поверх украшений. – Все зовут меня Конни. И всегда так звали. Я живу здесь всю жизнь и не вижу причин, чтобы стать миссис Уинфилд для людей, которые видели меня ковыляющей по улице в испачканных ползунках.

– Хорошо, – согласилась Барбара. – Конни.

– Даже мои художники, которые делают украшения, называют меня Конни. Я беру на реализацию работы у художников от Брайтона до Инвернесса, вот почему я смогла удержаться на плаву в течение последних пяти лет, в период спада, когда большинство магазинов – а мой магазин – это не гастроном или аптека и не хозяйственная лавка – были вынуждены закрыться. Десять лет назад, когда я открывала «Рекон», то сказала себе: «Дорогая Конни, не вздумай вкладывать весь капитал в товар». Это все равно что отправиться в плавание по штормовому морю на корабле с то и дело глохнущими двигателями. Надеюсь, вы меня понимаете.

Она принялась вытаскивать из-под прилавка приспособления для демонстрации ювелирных украшений – искусно сделанные и до блеска отполированные карликовые деревья. Они и сами могли сойти за произведения искусства. Конни развешивала на их ветках сережки, бусы, мониста. Она работала так самозабвенно и увлеченно, что Барбара невольно этому подивилась – ведь было обычное утро буднего дня. Даже появление полиции не вызвало у хозяйки никакой нервозности.

Барбара положила счет на прилавок возле одного из деревьев с ветвями, усыпанными сережками.

– Миссис… Конни, – сразу же исправилась она, – это чек из вашего магазина?

Конни взяла чек с прилавка.

– Да, раз сверху написано «Рекон», значит, наш, – подтвердила владелица магазина.

– А вы не можете сказать, на какую покупку был оформлен этот чек? И что значит фраза «Жизнь начинается только сейчас»?

– Минуточку. – Конни отошла в угол магазина, где стоял напольный вентилятор. Она включила его, и Барбара с облегчением отметила, что, в отличие от вентилятора в кабинете Эмили, этот работал так, как и должно работать устройство подобного типа. Конни настроила вентилятор на работу в среднем режиме.

Она положила чек на сейф, где лежала черная тетрадь. На ее обложке золотом было вытеснено «Рекон. Ювелирные изделия». Конни открыла тетрадь.

– АК – это инициалы художника, – объяснила она Барбаре. – Так мы помечаем каждое изделие. Это изготовлено Алоисиусом Кеннеди из Нортумберленда. У него я беру немного изделий на продажу, поскольку они несколько подороже. Но это… – Лизнув указательный палец, она перелистнула несколько страниц. Длинным, накрашенным в цвет волос ногтем она провела сверху вниз по строчкам. – Ага, сто шестьдесят два – это номер по ведомости. Вот он. Это браслет с застежкой на запястье. О, это отличная вещь! У меня нет точно таких, но… – Она повернулась к витринам. – Если хотите, я могу показать вам похожий.

– А что значит «Жизнь начинается только сейчас»? – спросила Барбара. – Вы не знаете?

– Здравый смысл, я думаю, – ответила Конни и засмеялась несколько натянутым смехом над собственной шуткой, обнажая белые и маленькие, как у ребенка, зубы. – Мы можем, если хотите, спросить у Рейчел. Это ее почерк. – Она приоткрыла дверь в подсобку и позвала: – Рейч, милочка, к нам в магазин пожаловала инспектор Скотленд-Ярда, и у нее есть вопросы по твоему чеку. Принеси мне что-нибудь из вещей Кеннеди. – Улыбнувшись Барбаре, она сказала: – Рейчел – это моя дочь.

– Слог «ре» в слове «Рекон»?

– Какая вы догадливая! – с изумлением подтвердила Конни.

Из-за двери, ведущей в подсобку, послышался звук шагов по деревянному полу, и почти сразу в проеме двери появилась молодая женщина. Ее лицо оставалось в тени штор, в руках она держала коробку.

– Я разбирала поступления из Девона. В этот раз она прислала изделия из ракушек. Она согласовала это с тобой? – спросила она, обращаясь к матери.

– Да что ты! Разве ты не растолковала этой женщине, что мы продаем? Рейчел, эта дама из Скотленд-Ярда.

Рейчел сделала чуть заметный шаг вперед, но для Барбары этого было вполне достаточно, чтобы увидеть, насколько мать и дочь не похожи друг на друга. Несмотря на свои неестественно огненные волосы, Конни была интересной женщиной: у нее были правильные черты лица, гладкая, без изъянов кожа, длинные ресницы, небольшой, изящно очерченный рот. В отличие от матери, дочь выглядела так, будто кто-то наспех слепил ее из отходов, оставшихся после создания пяти или шести человеческих индивидуумов отталкивающего вида.

Ее глаза были расставлены неестественно широко; к тому же веко одного из них почти закрывало глаз, как бывает после паралича. Вместо подбородка имелся маленький бугорок под нижней губой, почти сливающийся с шеей. На том месте, где полагалось быть носу, не было практически ничего. Вместо носа было некий эфемерный образ, создаваемый отражением света от искусно нанесенного макияжа; переносица была едва заметна, отчего нос выглядел так, будто кто-то надавил большим пальцем на только что вылепленное из глины лицо.

Барбара не знала, как поступить, чтобы не обидеть ее. Ведь разглядывание исподтишка обижает, пристальный взгляд куда-то в сторону, мимо лица – тоже напоминание об уродстве.

– Что ты, моя милая, можешь сказать об этой вещи? – обратилась к дочери Конни. – Это одно из изделий Кеннеди, как ты отметила на этикетке, а продала ты его… – Голос ее дрогнул, и она замолчала, когда увидела имя на чеке. Она посмотрела на дочь, и взгляды их встретились. Казалось, они мысленно переговариваются о чем-то друг с другом.

– Тут написано, что украшение было продано Салах Малик, – сказала Барбара, обращаясь к Рейчел Уинфилд.

Рейчел, приблизившись к прилавку, остановилась и стала с опаской разглядывать лежащий на нем чек, словно это было какое-то неизвестное животное, к которому опасно приближаться. Барбара заметила, как часто бьется жилка на ее виске.

Мать подошла к ней и с каким-то нервным кудахтаньем взбила прическу на голове дочери, прикрыв прядями ее лицо. Лицо Рейчел исказило раздражение, но она не стряхнула с головы руку матери и не отстранилась от нее.