Текст книги "Ангел-хранитель"
Автор книги: Элизабет Чандлер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Глава 3
Айви остолбенела. Она просто дара речи лишилась, увидев Тристана с торчащими из ушей стеблями сельдерея, салатными листьями на голове, чем-то черным в зубах и – ну разве можно поверить, что человек, старше восьми лет способен на такое? – розовыми креветочными хвостиками, выглядывавшими из ноздрей.
Тристан, казалось, был ошеломлен ничуть не меньше, чем она.
– У меня неприятности? – деловито спросил Филипп.
– Кажется, неприятности у меня, – негромко поправил его Тристан.
– Ты должен быть в столовой, за столом вместе со всеми нами, – напомнила Филиппу Айви.
Она взглянула на груды еды, лежавшей на тарелках между едоками, и улыбнулась краешком рта.
– He злись, Айви! Мама сказала, что мы можем пригласить на свадьбу любых друзей, каких захотим.
– А ты ей ответил, что тебе некого приглашать, помнишь? Ты сказал, что в Стоунхилле у тебя нет ни одного друга.
– А теперь есть.
Айви посмотрела на Тристана. Но тот старательно прятал глаза. Казалось, его интересовали только сельдерей, креветки и раздавленные маслины, которые он аккуратно раскладывал перед собой на ящике. Фу какая гадость!
– Мадемуазель!
– Это Ду-би-ду! – вскрикнул Филипп. – Закрой дверь, Айви! Пожалуйста!
Вопреки благоразумию, она послушалась. А что еще ей оставалось делать, если братишка впервые за последние недели выглядел таким довольным? Прислонившись спиной к двери кладовки, Айви посмотрела на приближающегося метрдотеля.
– Какие-то проблемы, мадмуазель?
– Нет.
– Вы tres certaine [ii] [ii]Точно уверены? (фр.)
[Закрыть].
– Tres, – ответила Айви и, опершись на предложенную руку мсье Помпиду, отвела его подальше от двери.
– Вас ожидают в зале, – холодно сообщил метрдотель. – Наступает время тостов за новобрачных. Все ждут.
Айви поспешно бросилась в зал. Разумеется, все ее ждали, и она не могла избежать церемонии. Раскрасневшись от спешки, она прошла на свое место.
Грегори со смехом обнял ее и отсалютовал бокалом шампанского.
Один из друзей Эндрю начал произносить тост. Он говорил и говорил, и Айви казалось, что этому не будет конца.
– Ура! Ура! – наконец, хором прокричали гости.
– Ура, сестренка, – воскликнул Грегори, опрокидывая содержимое своего бокала. Допив, он протянул его за добавкой.
Айви пригубила свое шампанское.
– Ура, сестренка, – повторил Грегори, только на этот раз тихо и вкрадчиво, при этом глаза его сверкнули каким-то странным блеском. Он звонко чокнулся с Айви и осушил второй бокал.
А потом он прижал девушку к себе так крепко, что она чуть не задохнулась, и впился поцелуем в ее губы.
Айви сидела за фортепиано, рассеянно глядя на ноты, открытые пять минут назад. Она на мгновение прижала пальцы к губам, потом уронила руку на пожелтевшие клавиши и пробежалась по ним, извлекая волны нестройной мелодии. Потом провела по губам языком. Разумеется, они вовсе не распухли и не посинели, это ей только казалось.
И все-таки Айви была очень рада, что уговорила маму позволить им с Филиппом остаться в старой квартире до окончания медового месяца. Целых шесть дней в огромном доме на горе наедине с Грегори – нет, этого бы она точно не выдержала. Особенно, когда Филипп ведет себя, как несносный поросенок.
Филипп, который в их тесной Норуолкской квартирке занавешивал свою кровать старыми портьерами, чтобы отгородиться от «девчонок», последние две недели требовал, чтобы Айви разрешала ему спать у себя в комнате. В ночь перед свадьбой Айви позволила ему принести спальный мешок в ее спальню. Проснувшись среди ночи, она обнаружила, что Филипп и кошка Элла спят на ней сверху. Наверное, после утомительного сегодняшнего дня ей придется разрешить братишке снова спать в ее комнате.
Сейчас Филипп сидел на полу у нее за спиной и сосредоточенно возился со своими бейсбольными карточками, составляя на потертом ковре команду мечты. Элла, как всегда, изъявила желание валяться посреди импровизированной бейсбольной площадки. В результате подающий гарцевал на ее черном пузе, вверх и вниз, вверх и вниз.
Время от времени Филипп что-то тихо приговаривал себе под нос.
– Высоко отбитый мяч на центральном поле, – пробормотал он, – это когда Дон Мэттингли делал пробежку по всем базам поля.
Айви понимала, что нельзя позволять ему засиживаться так долго. Но она сама не могла уснуть, поэтому была рада обществу братишки. Кроме того, Филипп съел такую кучу самой разной еды и столько сладкого – благодаря все тому же Тристану – что его запросто могло стошнить прямо на спальный мешок. А чистое постельное белье, как и большая часть других вещей из квартиры, были уже упакованы для переезда.
– Айви, я все решил, – неожиданно объявил Филипп. – Я не буду переезжать.
– Что? – она сняла ноги с педалей и повернулась к нему на крутящемся табурете.
– Я останусь здесь. Вы с Эллой согласитесь жить со мной?
– А как же мама?
– Она может стать мамой Грегори, – великодушно разрешил Филипп.
Айви болезненно сморщилась, как делала каждый раз, когда ее мама начинала изливать на Грегори свою заботу. Мэгги по природе была доброй и любящей, кроме того, она очень старалась – пожалуй, даже чересчур. Ей даже в голову не могло прийти, что Грегори находит ее нелепой и смешной.
– Мама всегда будет нашей мамой, и сейчас мы с тобой очень нужны ей.
– Ладно, – легко согласился Филипп. – Вы с Эллой можете переезжать. А я попрошу Тристана пожить со мной.
– Тристана?
Филипп кивнул и тихо пробормотал себе под нос:
– Выходит бэттер. Разыгрывается ничейное очко…
Было очевидно, что с высоты своего восьмилетнего опыта жизни он уже принял решение и не считал нужным дальнейшее обсуждение. Филипп постоянно играл. Просто поразительно, что, придя домой после буйного веселья с Тристаном, он тут же снова включился в игру.
Интересно, какие волшебные слова сказал Тристан маленькому восьмилетнему мальчику, чтобы ему вдруг сразу стало лучше? Скорее всего, никакого чуда не было. Возможно, вместо того, чтобы целых три недели снова и снова объяснять Филиппу причины маминого замужества, Айви нужно было просто засунуть себе в нос пару креветок?
– Филипп, – резко окликнула она брата.
Но ей пришлось подождать, пока ничейное очко не будет разыграно.
– Чего?
– Тристан что-нибудь спрашивал у тебя обо мне?
– О тебе? – он ненадолго задумался. – Нет.
– Ну да…
«Впрочем, мне совершенно все равно!» – подумала она.
– А ты его знаешь? – спросил Филипп.
– Нет. Просто подумала, что после того, как я тебя нашла в кладовой, он мог что-то сказать обо мне.
Филипп наморщил брови.
– Ага, сказал. Он спросил, нравится ли тебе твое розовое платье и правда ли, что ты веришь в ангелов. Я ему рассказал о твоей коллекции статуэток.
– А что ты ему сказал о моем платье?
– Да.
– Что да? – вскрикнула она.
– Что тебе очень нравится. Ты же сама сказала маме, что оно просто прелесть.
И мама ей поверила. Так почему же Филипп должен был не поверить?
– Тристан сказал тебе, почему он работал у нас сегодня вечером?
– Угу.
Иннинг завершился. Филипп готовил новую игру в защите.
– И почему? – теряя терпение, спросила Айви.
– Ему нужны деньги на соревнования по плаванию. Он пловец, поняла? Он ездит по разным штатам и плавает. И скоро ему опять нужно куда-то лететь, только я забыл, куда.
Айви кивнула. Ну конечно. Тристану просто нужны деньги, он должен зарабатывать. Зачем только она слушала болтовню Сюзанны?
Филипп вдруг вскочил с пола и бросился к ней.
– Айви, не заставляй меня переезжать в тот огромный дом! Не заставляй, слышишь? Я не хочу ужинать с ним!
Айви обняла брата и прижала к себе.
– Все новое поначалу кажется страшным, – сказала она. – Но Эндрю всегда хорошо к тебе относился, с самого начала. Разве ты забыл, как он купил тебе первую карточку Дона Мэттингли, выпушенную, когда тот только начал играть?
– Я не хочу ужинать с Грегори!
Айви не знала, что ответить брату на это.
Тогда Филипп встал рядом с ней и тихонько провел пальцами по клавишам старого фортепиано. Когда он был помладше, то часто делал так, распевая разные мелодии, которые как будто играл.
– Меня нужно срочно обнять, – сказала Айви. – Ты не против?
Филипп вяло обнял сестру.
– Давай сыграем наш новый дуэт, хочешь?
Филипп пожал плечами. Они начали играть, но Айви видела, что радость, еще совсем недавно переполнявшая Филиппа, бесследно исчезла.
Они сыграли пять тактов, когда Филипп вдруг резко ударил руками по клавишам. Потом еще раз, еще и еще.
– Не поеду! Не поеду! Нет, нет, нет!
Он разрыдался, и Айви прижала его к себе, давая выплакаться. Когда рыдания Филиппа иссякли, превратившись в судорожную икоту, она спокойно сказала:
– Ты устал, Филипп. Ты просто устал.
Но Айви знала, что это не совсем правда.
Выплакавшись, Филипп обессиленно привалился к ней, а она стала играть подряд все его любимые песни, незаметно перейдя к колыбельным. Вскоре Филипп стал клевать носом, но он был уже слишком большой, чтобы Айви могла отнести его в постель.
– Идем, – сказала она, помогая брату встать с табуретки. Элла побежала в комнату следом за ними.
– Айви.
– А?
– Можно я сегодня возьму в постель одного твоего ангела?
– Конечно. Какого?
– Тони.
Тони был темно-коричневым, вырезанным из дерева. Это был ангел отца Айви. Она поставила Тони рядом со спальным мешком, где уже лежала карточка Дона Мэттингли. Филипп забрался в мешок, и Айви застегнула молнию.
– Помолимся ангелу? – предложила она, и они вместе произнесли:
«Ангел света, ангел небесный, храни нас этой ночью. Храни всех, кого я люблю».
– Тебя, Айви, – пробормотал Филипп, закрывая глаза.
Глава 4
Всю неделю после свадьбы Айви казалось, будто она плывет из одного дня в другой, и эти дни запомнились ей только мучительными разговорами с Филиппом. Сюзанна и Бет шутили над ее рассеянностью, но делали это гораздо мягче, чем обычно. Грегори пару раз останавливал ее в школьном коридоре, отпуская шуточки по поводу того, что ему непременно нужно привести свою комнату в человеческий вид до пятницы. Тристан за всю неделю ни разу не попался ей на глаза – по крайней мере, она его не видела.
Теперь вся школа уже знала о свадьбе Эндрю и ее матери. Про нее написали не только в местных газетах, но и в «Нью-Йорк Тайме». В этом не было ничего удивительного: об Эндрю часто писали в прессе, но странно было увидеть в газете фотографии мамы.
Как бы то ни было, утро пятницы все-таки наступило, и когда Айви вывела свой маленький ржавый «додж» с подъездной дорожки, ее вдруг охватила острая тоска по всем тесным, шумным, ветхим съемным квартирам, в которых когда-либо жила ее семья. После школы она должна направиться уже по совсем другой дороге – той, что взбегала на гору, возвышавшуюся над рекой и вокзалом, и вела к горделивому дому, обнесенному низкой каменной стеной. Эта дорога серпантином обвивала гору, петляя среди рощ, нарциссов и лавровых кустов. Рощ Эндрю, нарциссов Эндрю и лавра, принадлежавшего Эндрю.
Днем Айви забрала Филиппа из школы. Он больше не спорил и не хныкал, он просто молча ехал рядом. Они были уже на полпути к вершине горы, когда Айви услышала сверху приближающийся рокот мотоцикла. Айви даже опомниться не успела, как мотоциклист вдруг выскочил из-за поворота прямо на них. Она, как могла, прижалась вправо, но мотоцикл несся ей в лоб. Айви нажала на тормоз. Мотоцикл пронесся в опасной близости к ним, а затем умчался прочь.
Филипп повернул голову ему вслед, но не сказал ни слова. Айви посмотрела в зеркало заднего вида. Кажется, это был Эрик Гент. Хорошо бы Грегори тоже был с ним.
Но Грегори ждал их в доме, вместе с Эндрю и мамой, которые только что вернулись из свадебного путешествия.
Мама приветствовала их с Филиппом крепкими объятиями, напомаженными поцелуями и облаком каких-то новых духов. Эндрю взял обе руки Айви в свои руки. Он был достаточно умен, чтобы ласково улыбнуться Филиппу, не прикасаясь к нему. Затем Айви и Филипп были переданы Грегори.
– Я буду вашим гидом, – объявил он и прибавил, нагнувшись к Филиппу: – Никуда не убегай, понял? В некоторых комнатах этого дома живут привидения.
Филипп быстро огляделся по сторонам и посмотрел на Айви.
– Он шутит.
– Я серьезен, как никогда, – отрезал Грегори. – Здесь жили очень несчастные люди, только и всего.
Филипп снова посмотрел на Айви, а она отрицательно покачала головой.
Снаружи дом представлял собой просторный дощатый особняк, выкрашенный в белый цвет, с тяжелыми черными ставнями. По обеим сторонам от главного здания располагались флигели. Говоря по секрету, Айви с удовольствием поселилась бы в одной из этих пристроек с высокими косыми крышами и мансардными окошками наверху.
Некоторые комнаты в главной части дома по площади превосходили квартиры, в которых в разное время жила семья Айви. Просторный центральный холл с широкой лестницей отделял гостиную, библиотеку и солярий от столовой, кухни и малой гостиной. За малой гостиной начиналась галерея, ведущая в западное крыло, где находился кабинет Эндрю.
Поскольку мама и Эндрю о чем-то беседовали в кабинете, осмотр нижнего этажа пришлось прервать в галерее перед тремя портретами. На первом был изображен Адам Бэйнс, некогда очень выгодно вложивший свой капитал в рудники и прииски. Художник изобразил его в военной форме времен Первой мировой войны, с мужественным лицом и суровым взглядом. Далее следовали Энди Бэйнс в судейском облачении и сам Эндрю, одетый в цветную мантию академика. Рядом на стене зияло пустое пространство.
– Попробуйте угадать, чей портрет должен висеть здесь, – сухо заметил Грегори, кивая на стену. При этом он улыбнулся, но улыбка у него получилась мрачной, а в глазах под полуприкрытыми веками мелькнул какой-то затравленный взгляд. Айви вдруг стало его жалко. Грегори был единственным сыном Эндрю и, должно быть, находился под постоянным грузом ответственности.
– Твой, – мягко ответила она.
Грегори посмотрел ей в глаза и расхохотался, но в его смехе Айви послышалась горечь.
– Идем наверх, – скомандовал он, подавая ей руку, чтобы проводить по задней лестнице в свою комнату. Филипп молча плелся за ними следом.
Комната Грегори оказалась размером с футбольное поле, и с комнатами других мальчиков его возраста ее роднили только разбросанные по полу археологические слои одежды, белья и носок. Все остальное говорило о больших деньгах и хорошем вкусе – темные кожаные кресла, стеклянные столики, рабочий стол, компьютер и огромный домашний кинотеатр. На стенах висели музейные эстампы с изображением ярких геометрических фигур. В центре комнаты возвышалась огромная кровать с водяным матрасом.
– Попробуй, какая классная, – предложил Грегори.
Айви наклонилась и осторожно покачала матрас ладонью.
– Чего ты боишься? – со смехом спросил Грегори. – Давай, Фил, покажи своей сестре, как надо! Забирайся на нее и как следует попрыгай!
Филиппа никто и никогда не называл Филом, но откуда Грегори мог об этом знать?
– Не хочу, – буркнул Филипп.
– Нет, хочешь! – Грегори улыбался, но в голосе его слышалась угроза.
– Нет, – ответил Филипп.
– Это же так весело! – Грегори схватил Филиппа за плечи и силой потащил к кровати.
Мальчик сначала упирался, а потом запнулся и упал на кровать, но тут же быстро соскочил на пол.
– Мне ни капельки не нравится! – завопил он.
Грегори сжал губы. Увидев это, Айви присела на краешек постели.
– Это, правда, весело, – сказала она, осторожно попрыгав на матрасе. – Попробуй со мной вместе, Филипп. – Но ее брат поспешно попятился в коридор.
– Приляг, Айви, – предложил Грегори, ласково понизив голос.
Когда Айви легла, он растянулся на постели рядом с ней.
– Нам нужно распаковывать вещи, – воскликнула Айви, поспешно садясь.
Пройдя низким коридором над галереей, они попали в ту часть дома, где находились спальни Айви и Филиппа.
Как только Айви открыла дверь в свою комнату, Филипп тут же бросился к Элле, вальяжно развалившейся на кровати.
«О, нет!» – молча простонала Айви, обводя глазами чудовищно обставленную и декорированную спальню. С тех пор, как мама с улыбкой сказала, что ее ожидает огромный сюрприз, она ожидала самого худшего. К сожалению, ее надежды полностью оправдались. Здесь были сплошные кружева и белое дерево с золотом, а венчала ансамбль огромная кровать под пышным балдахином.
– Комната принцессы, – пробормотала Айви.
Грегори усмехнулся.
– Ну что ж, по крайней мере, Элла чувствует здесь себя, как дома. Она всегда считала себя настоящей королевой. Ты любишь кошек, Грегори?
– Конечно, – ответил он, присаживаясь на кровать возле Эллы. Кошка решительно встала и перешла на другой конец постели.
Грегори раздраженно закусил губу.
– Настоящая королева, – поспешила разрядить обстановку Айви. – Спасибо за экскурсию, Грегори. А теперь мне нужно заняться вещами.
Но Грегори только поудобнее растянулся на ее кровати.
– Когда я был маленьким, это была моя комната.
– Вот как?
Вытащив из мешка первую охапку одежды, Айви распахнула дверь, которую приняла за дверь гардеробной. К своему изумлению, она увидела еще один ряд ступеней.
– Это была моя потайная лестница, – сообщил Грегори.
Айви с любопытством заглянула в темноту.
– Когда мои родители ссорились, я обычно прятался на чердаке. А ссорились они каждый день, – прибавил Грегори. – Ты когда-нибудь видела мою мать? Ты должна была ее видеть, она же постоянно перекрашивала волосы!
– В нашем салоне красоты? Да, конечно, – ответила Айви, открывая дверь в гардеробную.
– Потрясающая женщина, ты не находишь? – с откровенной насмешкой спросил Грегори. – Любит всех кругом. Никогда не думает о себе.
– Я была маленькой, когда познакомилась с ней, – тактично заметила Айви.
– Я тоже.
– Грегори… Я давно хотела сказать тебе это. Я понимаю, тебе, наверное, очень тяжело смириться с тем, что моя мама не только поселилась в комнате твоей мамы, но еще привезла сюда нас с Филиппом, и мы теперь займем место, которое когда-то принадлежало тебе одному. Честное слово, я не осуждаю тебя за…
– За то, что я рад вашему приезду? – перебил он. – Но я рад! Я рассчитываю на то, что вы с Филиппом заставите моего старика быть паинькой. Он знает, что сейчас все вокруг с интересом наблюдают за ним и его новой семьей. Так что теперь ему волей-неволей придется быть хорошим и любящим папочкой. Давай помогу!
Айви как раз подняла с пола свою коробку с ангелами.
– Нет, Грегори, не нужно. Я сама, правда. Грегори достал из кармана перочинный нож и разрезал скотч, которым была заклеена коробка.
– Что там?
– Ангелы Айви, – ответил Филипп.
– Гляди-ка, этот мальчик, оказывается, умеет говорить!
Филипп крепко сжал губы.
– Очень скоро тебе будет трудно заставить его замолчать, – улыбнулась Айви. Она открыла коробку и начала осторожно доставать завернутые в бумагу статуэтки.
Первым она вынула Тони. Следом за ним ангела, вырезанного из мягкого серого камня. Потом своего любимого ангела воды – хрупкую фарфоровую фигурку, расписанную сине-зелеными завитками.
Грегори внимательно смотрел, как Айви разворачивает все пятнадцать статуэток и расставляет их на полке. Глаза его насмешливо сверкали.
– Только не говори, что ты всерьез в это веришь!
– Верю, – ответила Айви.
Грегори схватил Ангела воды и принялся с жужжанием крутить его по комнате.
– Поставь! – завопил Филипп. – Это любимая статуэтка Айви!
Закончив вираж, Грегори совершил мягкую посадку, ткнув ангела лицом в подушку.
– Ты гадкий!
– Грегори просто играл, Филипп, – сказала Айви, спокойно забирая ангела с кровати.
Грегори снова растянулся на покрывале.
– Ты им молишься? – спросил он.
– Да. Ангелам, а не статуэткам, – кивнула Айви.
– И какие же чудеса они для тебя сотворили? Помогли покорить сердце Тристана?
Айви удивленно посмотрела на Грегори.
– Нет. Впрочем, я их об этом и не просила.
Грегори негромко рассмеялся.
– Ты знаешь Тристана? – спросил Филипп.
– С первого класса, – ответил Грегори, лениво протягивая руку к кошке. Элла перекатилась подальше от него.
– Он был хорошим участником команды моей Малой лиги, – ответил Грегори, приподнимаясь, чтобы добраться до Эллы. Кошка вскочила и перешла на другой конец кровати. – Впрочем, он был хорошим участником любой команды, – продолжал Грегори, не прекращая преследование Эллы.
Кошка зашипела. Айви увидела, как скулы Грегори слегка порозовели.
– Не обижайся на нее, Грегори, – попросила она. – Дай ей время привыкнуть. Кошки часто строят из себя недотрог.
– Как и некоторые девчонки, – заметил Грегори. – Иди сюда, девочка, – позвал он, протягивая руку. Элла оборонительно подняла черную лапу с выпущенными когтями.
– Не хватай ее! – предупредила Айви. – Подожди, пока она сама подойдет!
Но Грегори сграбастал Эллу за шкирку и приподнял над кроватью.
– Не надо! – вскрикнула Айви.
Грегори запустил вторую руку под мягкий живот Эллы, но та изо всех сил цапнула его зубами за запястье.
– Черт! – вскрикнул Грегори, швырнув кошку через всю комнату.
Филипп бросился к Элле. Та помчалась к Айви и вскарабкалась ей на руки. Судя по тому, как бешено раскачивался черный кошачий хвост, Элла была больше разгневана, чем напугана.
Грегори молча смотрел на нее, и на скулах его отчетливо проступили красные пятна.
– Наша Элла – бывшая уличная кошка, – объяснила Айви, изо всех сил стараясь сдерживаться. – Когда я нашла ее, она была крошечным черным комочком. Какой-то здоровенный драный кот загнал ее к кирпичной стене, но она все равно шипела и не сдавалась! Это я и пыталась тебе сказать. С ней нужно обращаться осторожно. Она не привыкла доверять людям.
– Тебе следует научить ее этому полезному качеству, – заметил Грегори. – Ты ведь доверяешь мне, правда? – И он улыбнулся ей своей особенной, вопрошающей улыбкой.
Айви опустила кошку на пол. Та мгновенно шмыгнула под кресло и из своего укрытия злобно уставилась на Грегори. Заслышав громкие шаги в коридоре, Элла перебежала под кровать.
В дверях появился Эндрю.
– Ну, как тут у вас дела? – спросил он.
– Отлично, – солгала Айви.
– Погано, – ответил Филипп.
Эндрю растерянно поморгал, потом понимающе кивнул и сказал:
– Ну что ж, тогда попробуем немного улучшить ситуацию. Как ты думаешь, получится у нас или нет?
Филипп молча смотрел на него. Эндрю повернулся к Айви.
– Ты уже открывала эту дверь? – Проследив за его взглядом, Айви поняла, что Эндрю говорит о потайной лестнице Грегори. – Свет наверху зажигается слева, – подсказал Эндрю.
Очевидно, он хотел, чтобы она отправилась на разведку.
Что ж, Айви послушно открыла дверь и зажгла свет. Сгоравший от любопытства Филипп проскользнул у нее под рукой и помчался по ступенькам.
– Ух ты! – донесся сверху его восторженный вопль. – Ух ты!
Покосившись на Эндрю, Айви увидела, что он весь просиял от удовольствия, услышав радостный голос Филиппа. Грегори с деланным интересом смотрел в окно.
– Айви, иди сюда! Ты только посмотри!
Она бросилась вверх по лестнице. Честно говоря, она ожидала увидеть приставку «Нинтендо», или «Могучих рейнджеров», или, на худой конец, фигуру Дона Мэттингли в натуральную величину. Вместо этого она увидела кабинетный рояль, огромный CD-плеер, магнитофон и целых два шкафа с ее нотами. Стену украшала обложка альбома с портретом Эллы Фитцджеральд. Здесь же, рядом с большим проигрывателем вишневого дерева были расставлены джазовые пластинки ее отца.
– Если чего-то не хватает… – начал Эндрю. Он стоял рядом с ней, слегка отдуваясь после подъема по крутым ступенькам, и с надеждой смотрел на Айви. Грегори поднялся только на середину лестницы, так что Айви видела лишь его голову.
– Спасибо! – только и смогла проговорить она. – Спасибо!
– Это просто круто, Айви! – оценил Филипп.
– И это все для нас троих, – сказала она брату, радуясь тому, что он перестал дуться.
Но когда Айви повернулась к Грегори, то увидела, что он уже исчез.
Айви казалось, что ужин в этот вечер будет тянуться вечно. Роскошные подарки Эндрю, музыкальная комната для Айви и совершенно фантастическая игровая комната для Филиппа, оснащенная по самому последнему слову техники, одновременно подавляли и смущали обоих.
Филипп снова надулся и решил, что не будет ни с кем разговаривать за ужином.
«А может быть, и вообще не буду», – мрачно сообщил он Айви, которой пришлось благодарить Эндрю за них обоих. Однако и здесь были свои подводные камни: когда Эндрю во второй раз спросил Айви, не нужно ли им с Филиппом чего-нибудь еще, она заметила, как Грегори судорожно стиснул кулаки.
За десертом позвонила Сюзанна. И тут Айви совершила большую ошибку, взяв трубку в холле позади столовой. Сюзанна, разумеется, рассчитывала напроситься в гости этим же вечером. Айви сказала, что лучше перенести визит на следующий день.
– Но я же полностью одета! – жалобно проскулила Сюзанна.
– Ну конечно, – рассеянно ответила Айви. – Ведь сейчас только половина восьмого вечера.
– Я имела в виду, что я одета к выходу.
– Ну что ты, Сюзанна, – проговорила Айви, пытаясь прикинуться дурочкой, – не стоит специально одеваться для того, чтобы навестить меня.
– Что Грегори делает сегодня вечером?
– Не знаю. Я его не спрашивала.
– Так разузнай! Выясни, как ее зовут и где она живет, – приказала Сюзанна. – И еще, во что она одета и куда они пошли. Если мы ее не знаем, выясни, как она выглядит, поняла? Я сердцем чую, что у него свидание! – простонала она. – Наверняка, вот увидишь!
Айви была к этому готова. Но так устала от идиотского поведения Филиппа и Грегори, что не могла больше слышать причитания Сюзанны.
– Извини, мне нужно идти.
– Я умру, если это Твинки Хаммонде, слышишь? Как ты думаешь, это Твинки Хаммонде или нет?
– Я не знаю, Сюзанна. Грегори мне ничего об этом не говорил. Слушай, я должна идти.
– Подожди, Айви! Ты ведь еще ничего мне не рассказала.
Айви тяжело вздохнула.
– Слушай, завтра на работе у меня будет перерыв на обед. Позвони Бет и давай встретимся в молле, договорились?
– Ладно, но послушай…
– А сейчас я должна идти, – перебила ее Айви, – иначе я не успею тайком спрятаться в багажнике у Грегори. Ты же этого хочешь, правда? – с этими словами она повесила трубку.
– Как дела у Сюзанны? – спросил Грегори. Он стоял, привалившись к косяку двери, ведущей в столовую, и насмешливо улыбался.
– Прекрасно.
– И чем она занимается сегодня вечером?
Откровенная насмешка в его глазах подсказала Айви, что Грегори подслушал ее разговор и спрашивает только для того, чтобы поддразнить ее.
– Я ее не спрашивала, а она мне ничего не говорила. Но если вы с Сюзанной хотите обсудить этот вопрос, то…
Грегори расхохотался и дотронулся пальцем до кончика носа Айви.
– Ты забавная, – сказал он. – Надеюсь, ты такой и останешься.
