Текст книги "Это не моя война (СИ)"

Автор книги: Элиза Барра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Ну, может, оно и к лучшему, – как можно беспечнее ответил на реплику командира Митяй. – Негоже в ночь-полночь оказываться посреди не особо дружелюбно настроенным к нам аборигенам. Найдем укромный уголок для ночевки, а засветло по холодку за пару часов доберемся до места.

– Меня бы это вполне устроило, кабы не наш попутчик, – потер нахмуренный лоб Глеб. – Слишком он уверенно держится, хотя знает, что жизнь на волоске висит. От такого жди беды.

– Давай я с ним отстану немного, – предложил Митяй, – и пристрелю за попытку к бегству. Никто ж даже не узнает!

– В краях, подобных этому, про все быстро дознается и еще быстрее из уст в уста передается, – угрюмо покачал головой Глеб. – Мы не можем так рисковать.

– Смотри сам, – буркнул Митяй, которого тоже одолевали нехорошие предчувствия, а своей внутренней чуйке он всегда доверял.

Карина сначала даже не поверила, что они решили заночевать под открытым небом, ведь до обещанного поселка они так и не добрались. Она плюхнулась прямо на голую землю, прогретую за день жарким солнцем, и просидела с закрытыми глазами какое-то время, пока не почувствовала, что рядом с ней присел другой человек. Девушка неохотно приоткрыла глаза и наткнулась на обеспокоенный взгляд Влада.

– Как голова? – спросил у нее парень, который помнил о приступах ее головных болей при переутомлении.

Карина вяло пожала плечами. У нее ломило все тело, поэтому сложно было вычленить боль в какой-либо его отдельной части.

– Сам как? – в свою очередь поинтересовалась она у него, на что тоже получила в ответ небрежное пожатие плечами.

– Терпимо.

Только теперь Карина обратила внимание на место, которое было выбрано для ночлега: относительно ровная небольшая площадка, укрытая с одной стороны отрогом, словно стеной. Девушка не досчиталась Митяя, который скорее всего, как обычно, осматривал прилегающую к стоянке местность. Приглядывающий за пленником Боцман неторопливо связывал арабу ноги, затягивая веревку каким-то хитрым узлом. Карина впервые подумала о том, что морское прозвище, возможно, было дано мужчине не случайно, а имеет под собой вполне обоснованный биографический подтекст. Глеб что-то втолковывал Славяну, но так тихо, что ничегошеньки нельзя было разобрать.

После того, как вернулся Митяй, мужчины решили поужинать. Карина медленно пережевывала вяленное мясо из герметичной упаковки, которым ее угостили и почти не ощущала никакого вкуса. Такими же безвкусными ей показались и крекеры, но, возможно, дело было просто в усталости. Вольно или невольно девушка то и дело с опаской бросала взгляды на связанного по рукам и ногам мужчину, который, ссутулившись, сидел с отрешенным и даже каким-то скучающим выражением лица, не выказывая ни волнения, ни страха. Одет он был в темные спортивного кроя брюки, однотонную синюю рубашку и черный шерстяной пиджак с закатанными до локтя рукавами. Карина еще ничего не знала о любви йеменцев к этому офисному элементу одежды, и, по ее мнению, пиджак очень странно сочетался с черными военными ботинками. У ручья на его голове была повязана куфия на манер небольшого тюрбана, но сейчас он сидел с непокрытой головой. Девушка предположила, что головной убор затерялся в пылу борьбы, следы которой остались на его лице в виде нескольких ссадин и разбитой губы.

– Ну что, понравился? – ехидно спросил у нее Митяй, который перехватил несколько ее настороженных, но в то же время любопытных взглядов в сторону пленника. – Зачем же тогда убегала?

Пойманная с поличным, Карина виновато потупила взор, старательно рассматривая бурую землю и силясь отыскать на ней хоть что-нибудь интересное. Она выдохнула, собираясь с духом, и поделилась вслух выводом, основанным на ее наблюдениях:

– Он не похож на тех людей, которые нас похитили.

Спецназовцы между собой многозначительно переглянулись, однако не торопились опровергать или подтверждать ее предположение.

– Расскажи нам тогда, как он на тебя напал, – обратился Глеб к Карине. – Завтра же объясняться с местными придется как-никак.

У Карины перехватило дыхание и от волнения предательски засосало под ложечкой. Она снова метнула взгляд на пленника, но тот продолжал оставаться безучастным, вряд ли осознавая, что ее спрашивали о нем.

– В общем-то, он на меня не нападал, – осторожно произнесла она, взвешивая каждое свое слово. – Я просто обернулась, а он стоял позади, поэтому испугалась и убежала.

– А до пояса ты сама по его вежливой просьбе разделась? – недоверчиво уточнил у нее Митяй, который отчетливо помнил про ее внешний вид.

Девушка помимо воли покраснела, вот угораздило же ее полуголой перед всеми побегать.

– Сама, – созналась она и пояснила, – было очень жарко, и пока никого не было поблизости, мне просто захотелось немного освежиться.

На это Митяй красноречиво стукнул себя ладонью по лбу, давая понять, что он думает по поводу столь глупого поступка девушки. Остальные представители мужской составляющей их группы тоже выглядели, мягко говоря, озадаченными и не знали, как реагировать на ее признание.

– Но ведь он чем-то тебя напугал, может что-то сказал или сделал? – Снова задал вопрос Глеб, силясь до конца разобраться в ситуации.

– Тем, что незаметно подкрался, – принялась оправдываться Карина. – Обернулась, а там он стоит, я с испугу его камнем ударила вот сюда, – девушка показала на висок, – и побежала на всякий случай. Может, – не очень уверено предположила она, передернув плечами, – он на самом деле и не собирался делать ничего дурного.

– Ну да, наверно хотел спросить, как пройти в библиотеку Ленина, – саркастично произнес Митяй, закатывая глаза. – А ты его хорошо со страху приложила, – все же оценил он, – боюсь даже представить, что ты можешь сотворить со злости.

«Надеюсь, что ничего», – подумала про себя Карина и не стала афишировать тот факт, что помимо камня успела бедняге еще и мокрой кофточкой по физиономии съездить. Ей и без этих подробностей было ужасно неловко за всю эту трагикомедию, которую она отыграла, как плохая актриса из погорелого театра. Не взбреди ей в голову остаться одной у воды, ничего бы не произошло. Вряд ли бы этот человек в одиночку стал нападать на военный отряд, и если бы она не отходила от своих, то была бы в полной безопасности. Может, рассуждала она про себя, он просто за водой пришел, а она там стриптиз устроила. Митяй ведь как-то обронил, что женщины в этой стране с головы до ног закутанными в паранджу ходят. Получается, Карина сама спровоцировала мужчину, а его теперь ведут связанного невесть куда, как барана на убой. С одной стороны, так ему и надо, но с другой – как-то даже стало немного жалко что ли…

Запивая водой черствый крекер, Карина снова бросила на пленника короткий взгляд и краем глаза успела заметить, как у того чуть дернулся кадык. Смуглое лицо продолжало оставаться беспристрастным, но язык тела все же выдавал, что мужчину мучает жажда. Спецназовцы не озаботились тем, что покормить или напоить его, ведь до завтрашнего утра он от этого не умрет, а значит им было незачем тратить ограниченные продовольственные ресурсы. Девушку пронзило острое чувство вины, ведь вдруг он и правда к ручью за водой приходил? Попил водички, называется.

Поднимаясь на все еще плохо слушающиеся ноги, Карина изо всех сил старалась не кряхтеть, будто столетняя старушенция. Игнорируя вопросительный взгляд Влада, она нерешительно обратилась к Глебу:

– Я могу дать ему воды? – спросила она, слегка поведя своей термокружкой с сторону араба.

Глеб напрягся, по его виду было понятно, что он не в восторге от просьбы Карины, но промолчал, словно силился просчитать, какие цели она могла преследовать. Митяй по-кошачьи плавно поднялся на ноги и будто невзначай заступил Карине дорогу к пленнику, остановившись перед ней на расстоянии вытянутой руки.

– Все-таки понравился, – констатировал он, нехорошо прищурившись, отчего Карине отчаянно захотелось шлепнуться на свою пятую точку, на которую она так и норовила найти приключений, и сидеть тише воды, ниже травы. – Похоже, ты так и не поняла, где оказалась. Тогда давай просвещу. С женщинами здесь не церемонятся, и ее мнения никто не спрашивает, потому что за нее все решает тот, кому она принадлежит. И это к своим так относятся, а ты для них чужая. Если бы у тебя под рукой не оказалось камня или этот товарищ был с приятелями, то лежала бы ты уже избитая и изнасилованная в каком-нибудь кишлаке. И самое милосердное, что тебя могло ожидать – это перерезанное горло, когда с тобой наиграются. Можешь считать, что ты на войне и вокруг одни враги.

Жестокие слова были произнесенные холодным отстраненным тоном. Митяй словно и не пытался напугать девушку, а просто делился с нейзнанием, отчего ей становилось по-настоящему страшно. Во рту вдруг пересохло, и она тщетно пыталась сглотнуть слюну, глядя в непривычно посуровевшее лицо Митяя, похожее сейчас на безжизненную гипсовую маску. Янтарные глаза потускнели от нежелательных воспоминаний, и он машинально тряхнул головой, отгоняя их от себя. Он не просто знал, он своими глазами видел то, о чем эта соплюха ни сном, ни духом не ведает.

Карина неосознанно стиснула свободную руку в кулак. В ней бурлили самые разнообразные чувства, но откуда-то из глубины, вопреки всякому здравому смыслу, который ей пытался вложить Митяй, поднималась убежденность в собственной правоте, и девушка прочистила горло, собираясь отстаивать свою точку зрения.

– Скорее всего ты прав насчет его намерений, – она говорила медленно, делая паузы между словами, потому что сама до конца не сформулировала свои мысли, – но в любом случае он за них уже поплатился. Наверное, я действительно не разбираюсь в том, что происходит вокруг, только точно знаю, что это не моя война. Я оказалась здесь не по своей воле и все, чего хочу, так это вернуться домой, сохранив в себе хоть что-то человеческое.

Она совершенно не хотела, чтобы ее слова прозвучали, как упрек, но, судя по тому, как Митяй заиграл желваками, именно так он их и воспринял.

– Везет тебе – можешь выбирать, какая война твоя, а какая нет. А нас на какую пошлют, та и наша, – несмотря на сдержанный тон, его голос сочился ядом.

Карина уже хотела было извиниться и взять свои слова назад, но он повернулся к ней спиной и отошел в сторону. Девушка растерянно посмотрела на Глеба, который неожиданно кивнул, разрешая ей подойти к пленнику. Находившийся рядом с ним Боцман уже стоял на изготовке и деловито держал в руках свой автомат.

Она сделала несколько неуверенных шагов к связанному йеменцу. Тот молча буравил нечитаемым взглядом приближающую девушку, но даже не пошевелился. У ее нового термоса была крупная крышка, открутив которую Карина принялась наполнять водой. Отставив сосуд на землю, она еще ближе подошла к пленнику и опустилась рядом с ним на одно колено, чтобы в случае опасности иметь возможность быстро отскочить назад. Немного уверенности придавал стоящий позади нее вооруженный Боцман, который не сводил глаз с вверенного под его охрану субъекта.

В свою очередь оказавшись под прицелом черных глаз, Карина заметно нервничала, но изо всех сил старалась держать себя в руках. «Спокойствие, только спокойствие», – твердила она про себя, и ее не покидало ощущение, что она вошла в клетку с тигром. Хотя, скорее, волком, мысленно поправила она себя. А животные ведь чуют страх, так что ей не в коем случае нельзя выказывать слабость, даже если руки ходуном ходят от волнения. Нужно покрепче стиснуть пальцы на импровизированном стаканчике и не расплескать всю воду, пока она медленно подносит жестяную крышку к губам пленника.

Он так и оставался недвижим, словно статуя, только живые глаза горели на совершенно каменном лице. Карина была готова к любой его реакции. Он мог попробовать пнуть ее связанными ногами, толкнуть корпусом тела, ударить головой или презрительно плюнуть в ответ на подачку с ее стороны. Угодившее в капкан гордое дикое животное именно так и поступило бы. А вот к чему она была совершенно не готова, так это к тому, что он просто начнет пить воду. Вблизи она разглядела, что радужка его глаз была настолько темной, что практически сливалась со зрачком, отчего его взгляд и производил настолько жуткое впечатление. Мужчина так и не шелохнулся, продолжая сверлить ее пристальным взглядом, и лишь кадык размеренно двигался после каждого глотка воды. Постепенно наклоняя крышку, Карина завороженно смотрела на его адамово яблоко, и насчитала целых шесть подергиваний, пока пленник неторопливо пил воду. Вот кадык дернулся в последний раз и замер, что послужило для нее сигналом убрать опустевшую кружку. Девушка снова мазнула взглядом по смуглому лицу, но его выражение ни на йоту не изменилось. А чего она, собственно, ожидала? Легкого кивка в качестве благодарности? Проблеска признательности в блестящих глазах? Наверное, раз почувствовала легкий укол разочарования.

Забрав термокружку, Карина вернулась на свое место, мысленно костеря себя всеми ругательствами, которые только знала. Ну, вот зачем она полезла не в свое дело? Военным виднее, как обращаться с пленниками, а она им тут чуть ли не нотации читает, нашла кого жалеть, дуреха. Так она и просидела, не поднимая глаз на остальных, занятая самобичеванием и неосознанно теребя свой деревянный амулет, пока ее не отправили спать. Слава одолжил ей свой спальный мешок, в который посоветовал забраться прямо в одежде и обуви. Владу достался спальник Глеба. Спецназовцам все равно приходилось дежурить по двое и спать по очереди, чтобы нести караул и приглядывать за йеменцом.

Карина отключилась, едва забралась в спальник. Она и не знала, что на твердой земле прекрасно спиться, если умотаешься до полусмерти. Среди ночи ее что-то выдернуло из сна, то ли толчок в спину, то ли какой-то звук, она точно не знала, но проснулась. Карина часто заморгала и приподнялась на руках, выпроставшись из спального мешка. Оглянувшись по сторонам, она пришла в шок от увиденного: их небольшой отряд был захвачен. В тусклом свете звезд она видела силуэты с автоматами, которые скорее напоминали безмолвные и бесшумные тени, нежели живых, состоящих из плоти и крови людей. Спецназовцы и Влад были живы, но обездвижены, на каждого из них приходилось по два-три молчаливых араба, которые знали, что делали. Страх комом застрял где-то в гортани, не позволяя ей издать ни звука, поэтому примершая к твердой холодной земле Карина со все возрастающим ужасом смотрела, как прямо перед ней из ночной мглы соткалась мужская фигура и, крепко ухватив ее за правое плечо, легко вздернула девушку вверх.

Она не могла разглядеть его глаз, вместо них во тьме зияли темные провалы, придавая лицу совершенно демоническое выражение. Тонкие губы, спрятанные в бороду, с запекшейся кровью в самых уголках рта, чуть заметно искривились в усмешке, когда, не выпуская из жесткой хватки женское плечо, мужчина почувствовал пробежавшую по ее телу дрожь. На йеменце больше не было веревок, он медленно поднял правую руку с зажатым в ней изогнутым кинжалом и приставил блеснувшее в лунном свете остро заточенное лезвие к ее открытому горлу с нервно бьющейся на нем жилкой. У Карины перехватило дыхание от мысли, что истекают последние секунды ее жизни, она буквально чувствовала, как безжалостное жало пропарывает тонкую кожу, отрезая ее от бытия словно ненужный ломоть. Значит, вот так все и закончится – на чужой земле, от чужой руки. Она судорожно вздохнула и тут же услышала какую-то возню, когда кто-то из спецназовцев попытался освободиться, но его снова скрутили, едва не переломав все кости.

«Почему мы все до сих пор живы?» – пронеслось у Карины в голове. Ответ напрашивался сам собой – держащий ее человек заготовил для своих обидчиков кое-что пострашнее смерти. Страх сменился отчаянной решимостью: лучше умереть здесь и сейчас, чем превратиться в бесправную игрушку, на которой будут вымещать злость. Ее тело, словно по команде, перестало дрожать, в светлых глазах сверкнул вызов. Прижатое к ее шее лезвие больше не пугало, а манило. В памяти зазвучал голос Митяя«…самое милосердное, что тебя могло ожидать – это перерезанное горло». Карина сглотнула, приготовившись вцепиться в мужские пальцы, державшие кинжал, и дернуть на себя, но внимательно вглядывающийся в ее лицо йеменец словно почувствовал в ней перемену. Он вдруг слегка прижал лезвие к ее шее и тут же отвел его назад, подставляя вторую руку к девичьей груди, на этот раз скрытой от его взгляда мужской курткой. Карина растерянно опустила взгляд вниз и увидела, как в широкой ладони исчезает срезанный с ее шеи амулет. А дальше произошло что-то совсем уж невероятное, когда мужчина протянул ей кинжал рукоятью вперед. Неверяще она протянула руку и обхватила твердую ручку холодного оружия. Ее тонкие пальцы тут же сверху обвила теплая мужская ладонь и крепко сжала. Окончательно отказавшись что-либо понимать в происходящем, Карина вскинула голову и обомлела, когда услышала хриплый низкий голос йеменца:

– Ты… и твои братья… свободны.

Слова на русском языке им были произнесены с сильным акцентом, но довольно четко. «Какие братья?» – ошарашено подумала Карина, ведь она была единственным ребенком в своей семье. И лишь когда он, отпустив ее руку, отступил назад, отдавая какой-то короткий приказ на арабском языке, девушка, наконец, догадалась, что речь идет о ее спутниках. Их всех отпустили, но держали под дулами автоматов, пока арабы не отошли на безопасное расстояние, растворившись в темноте, из которой они и возникли бесшумными неуловимыми призраками.

Воцарилась тишина, в которую все напряженно вслушивались, но время шло, а по ним так и не стреляли, не закидывали гранатами, хотя утром все равно по незыблемым правилам они будут проверять территорию на наличие растяжек, а также проводить разбор полетов, как и почему к лагерю смог незаметно подобраться противник. А пока хмурые мужчины проверяли свое нетронутое оружие, потирая намятые бока от далеко недружественных объятий отряда хуситов, недоверчиво поглядывая на все еще оторопело застывшую фигуру Карины, сжимающей в руках подаренную их бывшим пленником джамбию.

– Говорил же, валить его надо было, – тихо пробурчал себе под нос взбешенный и заметно потрепанный Митяй, сплевывая на землю сгусток крови.

Глава 7. «Сердце просится домой»

Глава 7. «Сердце просится домой»

В том, что утро добрым не бывает, Карина не раз убеждалась на собственном опыте, тем более, что по биоритмам она никак не могла отнести себя к «жаворонкам». Но это утро побило все рекорды и грозилось занять почетное первое место по пресловутой недобрости. Уснуть она больше так и не смогла, просидев в оцепенении оставшиеся несколько часов до рассвета. Точно так же провели остаток ночи почти все остальные члены отряда, за исключением Влада и Боцмана, нервная система которых позволила им еще немного поспать после столь грубого пробуждения среди ночи. Едва небо посветлело, Глеб объявил подъем, и они вместе с Митяем пошли проверять территорию на наличие растяжек и других неприятных сюрпризов от посетивших их ночью гостей. Боцман и Слава убирали спальники в рюкзаки, а Карина с Владом сидели, ожидая, когда скомандуют отправляться в путь.

Еще девушка ломала голову над тем, что ей делать со странным кинжалом, который она так и не выпустила из рук. Карина никогда не видела холодного оружия с таким широким загнутым кверху лезвием. Сам кинжал был небольшим – сантиметров двадцать пять в длину. Удобная рукоятка была выполнена в характерной восточной форме: тонкая, цельная, с резкими плоскими расширениями с обоих концов, богато украшенная орнаментом. По обеим плоскостям двулезвийнего изогнутого клинка проходило ребро, начиная от рукояти оно плавно переходило в острие, повторяя изгиб кинжала. Не менее причудливыми оказались и ножны, которые Карина обнаружила небрежно брошенными у себя на спальном мешке. Они напоминали Карине крюк, украшенный серебряной сканью с лицевой стороны и гладкой кожей с обратной стороны.

– Что мне с этим делать? – робко спросила она, поглядывая то на Боцмана, то на Славу.

На помощь пришел, как ни странно, молчаливый Боцман. Мужчина подошел к Карине и протянул руку, в которую она без лишних слов вложила джамбию. Мужчина взвесил в руке кинжал, проверил остроту лезвия и, удовлетворенно хмыкнув, обратился к девушке:

– Это теперь твое, а такими подарками здесь не разбрасываются, – предупредил он ее. – Носи при себе, ремень есть?

Карина кивнула и немного приподняла куртку, продемонстрировав свой черный ремень на джинсах. Боцман задумчиво потер рукой подбородок, прикидывая, получится ли закрепить на нем ножны.

– Ну-ка встань, – сказал он девушке, которая тут же поднялась на ноги. – Таким кинжалом можно одинаково хорошо и колоть, и резать.

Зажав в ладони джамбию так, чтобы широкое лезвие находилось горизонтально, а загнутое лезвие было направлено вправо, он с разворота нанес рубящий удар справа налево по воздуху.

– Если достаешь кинжал из ножен, – пояснил он ей, перехватывая рукоять так, чтобы острие смотрело вверх, – то при замахе поворачиваешь запястье и рубишь.

Он снова продемонстрировал разворот корпуса и выпад рукой с зажатым в ней кинжалом. После этого он протянул Карине джамбию, и девушка не без легкой дрожи взяла в руку оружие. Она попробовала повторить прием за Боцманом, резанув по воздуху кинжалом.

– Начинай разворот, пока рука еще внизу, – посоветовал ей Боцман, – потом работай плечом одновременно с подъемом. И резче, без заминок, – подбадривал он, наблюдая за ее неуклюжими взмахами.

Потом он помог ей надеть на пояс ножны, в которых было предусмотрено специальное крепление для ремня. Вложив джамбию в ножны, Карина снова опустила длинный подол куртки, который полностью скрыл висящее у ее правого бока оружие.

А в это время Митяй получал заслуженный нагоняй от командира вдали от отряда.

– Ну ладно Славян еще совсем зеленый, но ты-то куда смотрел? – отчитывал его Глеб, так как нападение произошло во время дежурства Митяя и Славы.

– Куда смотрел, куда смотрел… в оба смотрел, как положено, – огрызнулся, защищаясь Митяй. – Все было тихо, спокойно, и тут этот связанный что-то прошипел себе под нос. Я к нему метнулся, понимаю же, что неспроста он молчал-молчал, а посреди ночи ожил неожиданно. Ну, а тут эти гады налетели со всех сторон, – в сердцах махнул он рукой и слегка поморщился от резкого движения. После беглого осмотра в медицинских целях он уже убедился в том, что кости и ребра остались целы, но синяков по всему телу ему от души наставили. – Вот уж кто всамделишные дýхи, – со злостью пробурчал себе под нос Митяй.

Они с Глебом одновременно подумали о том, что их пленник явно ждал подмогу, поэтому и вел себя столь уверенно. А его «шипение» было приказом для окруживших их, но все еще остававшихся на тот момент невидимыми хуситов. Спецназовцы не сомневались в том, что имели дело с бойцами именно этой военной группировки, которые прекрасно ориентировались на своей земле, могли быстро перемещаться по скрытым тропам и подземным тоннелям, растягивающимся порой на несколько километров. В Йемене это повстанческое движение вовсю набирало силу, и правительство в лице действующего президента Али Абдаллы Салеха даже было вынуждено в начале года подписать мирный договор с представителями «Ансар Алла», как именовали свое движение хуситы.

_________________

– Мы с Митяем идем в поселок, вы ждете здесь, – обращаясь к Боцману давал указания Глеб. – Все время держим связь, в случае чего отходите и вызываете по рации транспорт. Все ясно?

Боцман хмуро кивнул, принимая на себя командование. Заранее нельзя было предсказать реакцию местных на появление российских военных у своего порога, хотя конфликт был невыгоден ни одной из сторон. В нормальной ситуации Боцман и Славян должны были прикрывать отход Глеба и Митяя в случае провала мирных переговоров, но приказ командира ясно давал понять, если что выбираться они будут сами, а Боцману оставалось проконтролировать эвакуацию двух гражданских, которые уже почти сутки таскались вместе с их отрядом.

Карина с любопытством разглядывала в компактный бинокль, одолженный Славой, йеменское поселение, до которого они добирались несколько часов. Каменные невысокие дома с крошечными окнами были настолько искусно интегрированы в окружающий пейзаж, что казались замаскированной частью горного ландшафта. На узких улицах она видела играющих детей и фигуры взрослых людей, одетых преимущественно в длинные светлые юбки и пиджаки. Сначала она подумала, что это были женщины, но, приглядевшись, поняла, что юбки носили мужчины.

Бинокль пришлось вернуть владельцу, когда Глеб и Митяй направились в поселок. Боцман и Слава напряженно следили за их передвижением, не забывая осматривать и контролировать всю прилегающую территорию. Карина с Владом пристроились в тенечке от большого камня и помалкивали, стараясь никому не мешать. Девушке даже удалось вздремнуть, устроив голову на плече у своего коллеги. Влад разбудил ее, когда спецназовцы уже вернулись. По лицам мужчин сложно было понять, получилось ли у них добыть нужную информацию. Хотя Влад успел шепнуть ей, что местные пошли на контакт, и встреча с ними прошла довольно успешно.

Карине и в голову не могло прийти, что именно этим обстоятельством и были сейчас обеспокоены члены отряда. Уж слишком гладко все прошло по их мнению. Глеб нутром чувствовал, что их приход не стал неожиданностью. А это было неправильно. Спецназовцы очень не любили «неправильные вещи», которые в силу своей непредсказуемости было трудно просчитать, а значит они добавляли свою порцию риска в их далеко не самую спокойную работу. К «неправильному» относились, например, блуждающие по Йемену русские туристы, которым полагалось находиться в плену, раз уж их похитили, и терпеливо дожидаться своего освобождения. От праздношатающихся бывших пленником можно было ожидать чего угодно, начиная от дезинформации до неприятности в виде спрятанной взрывчатки под одеждой. Но даже несмотря на то, что бывшие пленники показались на первый взгляд абсолютно безопасными, расслабляться все равно не следовало, ведь как показало время, они все же ухитрялись преподносить сюрпризы. Речь шла в первую очередь о девушке и встреченном ею у ручья йеменце. Глеб не без оснований подозревал, что именно он приложил руку к состоявшимся переговорам с местными жителями, которые слишком охотно пошли им навстречу.

– Клянусь, если это не ловушка, и мы найдем там заложников, а боевики будут лежать, как новогодние подарки под наряженной елкой, то я самолично разыщу этого гребаного рыцаря и пристрелю его, – со всей серьезности пообещал Митяй, в полной мере разделяющий мнение командира о том, что радушие и сговорчивость йеменцев не было случайным.

Версию с ловушкой, конечно, отметать не следовало, но полученная информация в любом случае требовала проверки. Поэтому им ничего не оставалось, как простроить новый маршрут до указанной цели, и надеяться на лучшее.

________________________

– Ну, по крайней мере, грязную работу никто за нас делать не собирается, – тихо прокомментировал Глеб, наблюдая в бинокль за объектом.

– А могли бы, – тут же сварливо отозвался неугомонный Митяй, – раз все равно знали, где людей держат.

– Тебе не угодишь, – покачал головой Глеб.

Они изучали небольшой промышленный комплекс, состоящий из нескольких производственных помещений, складов и полуразрушенной водоносной башни. Все выглядело давно заброшенным, как и многое другое в этой стране, раздираемой гражданскими войнами с конца ХХ века. Группировка «Аль-Каиды на Аравийском полуострове», члены которой тесно сотрудничали с силами основной «Аль-Каиды», любила использовать для своих целей бесхозные постройки, пришедшие в негодность, ведь это гарантировало отсутствие каких-либо вопросов со стороны властей, которых хоть особо и не боялись, но им все же старались лишний раз не мозолить глаза.

Вот и сейчас в недрах одного из складов томились захваченные террористами российские туристы. Осторожно обходя участок по всему периметру, спецназовцы привычно оценивали обстановку, подсчитывали примерное количество боевиков и свою будущую тактику действий. Для минимизации потерь среди гражданских было принято решение о скрытном проникновении на объект. Отряду предстояло «зачищать» территорию противника, привлекая к себе как можно меньше внимания. Для этого на свои автоматы и пистолеты бойцы тут же прикрутили глушители.

Карина с Владом на время штурма были оставлены метрах в пятистах от объекта с четкими инструкциями, как выйти на связь по оставленной им рации, если через три часа за ними никто не вернется. Ребят, словно настоящих птенцов, оставили в надежном укрытии между скал вместе со всем лишним грузом. Уходили от них спецназовцы налегке, без рюкзаков, только вооруженные до зубов.

Карина испытала чувство дежавю, когда они с Владом остались одни, напряженно вслушиваясь в тишину. Минуты тянулись бесконечной чередой, давя на нервы пудовыми гирями. Девушка несколько раз поймала себя на том, что ее руки слепо шарят по куртке впереди в поисках амулета, которого на ней больше не было. Она осторожно извлекла из ножен кинжал, который ей достался вместо оберега, и нашла некоторое успокоение от ощущения прохладной рукояти в правой руке. Общеизвестный факт, что чем меньше человек тренирован, тем больше он доверяет оружию, черпая в нем уверенность и силу. Кто знает, может, именно этим руководствовался йеменец, подаривший ей джамбию? Карина так для себя до конца и не решила, как можно трактовать его жест.

Они с Владом одновременно подскочили со своих мест, когда до них донеслись звуки выстрелов и взрывов. Где-то там развернулся настоящий бой, говорящий о том, что группа спецназа, больше не скрываясь, перешла в динамичную атаку. И Карина не смогла бы точно сказать, что оказалось страшнее: слышать стрельбу или звенящую тишину, которая воцарилась за ней через некоторое время.

– Не заскучали тут? – словно гром среди ясного неба прозвучал голос Митяя, и от неожиданности у Карины чуть сердце не оборвалось.

Обернувшись к узкому проходу между скалами, в котором показался Митяй и следующий за ним Слава, Карина невольно попятилась, с испугом глядя на клетчатый черно-белый платок, повязанный у Митяя на голове. Тот, перехватив взгляд девушки, тут же стянул с головы куфию, которую позаимствовал с первого же трупа для конспирации и о которой впоследствии совершенно запамятовал. Оставшись в бандане защитного цвета Митяй снова стал похож на самого себя, только несколько уставшего и вспотевшего. Раскрасневшийся Слава намного хуже себя контролировал, выдавая блестевшими от адреналина шальными глазами пережитую им гамму эмоций в ходе успешно выполненного задания. А еще от них обоих непривычно пахло гарью и порохом.