Текст книги "В этот раз в следующем году (ЛП)"

Автор книги: Элисон Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Переводчики:  Даша, Наталья Мубарак, Internal

Редактор:  Диана Л.

Вычитка:  Светлана Симонова

Обложка: Екатерина Белобородова

Оформитель : Юлия Цветкова

Глава 1

Через реку. Остановка. Через лес. Остановка. К дому бабушки. Длинная остановка. И как бы банально не выглядела улыбка на лице Бренны Китинг, но очевидное сходство между песней на радио и ее визитом к бабушке на этом заканчивалось.

Понадеявшись на свой грузовик, она погрузилась в воспоминания, скопившиеся за тридцать три года ее жизни, вместо того чтобы вспоминать дорогу через дубово-сосновые леса Голубого хребта. Ведь у нее на приборной панели было установлено GPS устройство, подаренное десять лет назад родителями в целях экономии ее средств, чтобы отпраздновать получение ею учебной степени.

Вроде бы с собой в зимнюю поездку нужно было брать романтичное настроение, а вовсе не карманное руководство по управлению санями.

Казалось, только лишь о транспорте ей и не придется беспокоиться после того, как она приземлилась в Малави, окончив первый год обучения. Намереваясь провести следующий год в бедной африканской стране, она потратилась на хорошую обувь, антибиотики и копию Оксфордского справочника тропической медицины.

Уже тогда она знала, что опыт в стране будет столь же ценным, как и ее полученная степень магистра по уходу за больными.

Тем не менее, автомобиль хорошо служил ей в поездках по Роли – в госпиталь, где она работала, и в «Старбакс», где бариста знал ее имя и ее любимый напиток, когда она туда приезжала на еженедельный обед с девчонками.

Обычно добраться до бабушки не составляло труда. Автомобиль был более чем способен преодолеть большие расстояния. Сегодня же, из-за того, что вся округа была скрыта под огромной кучей живописных снежных заметов, это стало проблемой.

Четыре часа назад, когда она выехала из дома, передали, что шторм накроет гору по дороге к бабуле около полуночи. Поскольку у Бренны не было цепей для колес, то она должна была это учесть.

Она посмотрела на часы на приборной панели. Они показывали 2:45 ночи, огромные снежные хлопья падали на лобовое стекло с такой силой, что дворники, включенные на самый высокий режим, не могли их очистить. Это был последний раз, когда она поверила словам местных синоптиков.

По крайней мере, печка в ее машине работала без перебоев и держала холод «под прицелом». Из-за сапог, толстых носков и шерстяного пальто, обернутого вокруг бедер, как одеяло, и перчаток, Бренне в салоне было душновато.

Она замедлила движение на следующем участке дороги с крутыми спусками и подъемами, осторожно притормозила, а затем вновь слегка нажала на педаль газа. Свет от ее фар просачивался сквозь густые ветви высоких деревьев, стоящих, словно часовые, по обе стороны дороги, в прошлом казавшейся не такой узкой.

Она ненавидела, что эта поездка к бабушке на гору в отличие от всех остальных была столь напряженной и почти с нулевой видимостью. Она хотела, чтобы все в этом визите было идеально… как для нее, так и для бабули.

Возможно, следующие несколько дней могли стать последними проведенными вместе, и осознание этого, заставляло Бренну все отчаяннее мечтать о сигнале сотовой связи, дабы, наконец, иметь возможность позвонить в благотворительный фонд, который так хотел принять ее в свою команду, и сообщить, что она изменила свое решение. Но от такого поступка бабуля расстроилась бы больше, чем от трансатлантического телефонного звонка, вместо спонтанного визита. Даже больше, чем возможный конец рождественских праздников, которыми они обе так дорожили.

Бабушка была самой ярой сторонницей Бренны, и ее безумно радовала новость, что ее единственная внучка решила пойти по ее стопам, и эта новость долгое время отдавалась эхом в горах.

Оставить ее одну было так трудно. Еще труднее было признать, какие расходы возникли во время возвращения из стран третьего мира, где она проходила повышение квалификации, чтобы эффективно использовать их в будущем.

Но самым тяжелым было осознание того, что бабушка не вечна, и новая жизнь Бренны, связанная с работой волонтера, означала, что ей придется оставить бабушку одну, и что после Рождества они могут уже больше никогда не увидеть друг друга.

Нарастающая печаль заставила ее задыхаться, и Бренна, посмотрела вниз, чтобы отрегулировать температуру в печке, а когда подняла взгляд вверх…

Два глаза. Светящиеся. Неподвижные. Застывшие.

Господи! Олень!

Она повернула руль вбок, от чего машину занесло, затем нажала на тормоз, и транспортное средство слетело с дороги и нырнуло капотом в сугроб.

Холодно. Как же холодно. Ее нос и левый глаз пульсировали. Нога застряла под педалью тормоза. Зубы стучали. Бренна оттолкнулась от руля, чтобы сесть. Подушка безопасности шлепнулась на колени, словно блин.

Начав стонать, она вспомнила… как было слишком жарко, оленя перед фарами, маневр в кювет. Ее автомобиль торчал капотом вниз и заглох. Дверь, когда она попыталась открыть ее, заклинило.

А когда она нашла телефон, то на нем по-прежнему не было сигнала сети.

Она вновь рухнула на сиденье. Разве она похожа на девиц из фильмов, которые попадают в передряги? Глупый олень! Глупая машина! Глупый водитель! По крайней мере, бабушка знала, что она ехала к ней, и, в конечном счете, вызовет отряд быстрого реагирования, верно?

Верно?

Вот черт! Если бы я сняла перчатки, сбросила пальто с колен и оставила в покое печку автомобиля, то давно бы уже сидела в уютной бабушкиной кухне. Попивала пряный сидр, заедая глазированным сахарным печеньем. А бабуля суетилась бы над выпечкой в духовке и супом на плите.

Вместо этого, перед глазами всплыл образ осиротевшего олененка, который бы попал в затруднительное положение, отчего ее до костей пробрала дрожь.

Кончики пальцев рук и ног онемели. От холода изо рта вырывались клубы пара, и она сделала глубокий вдох, чтобы сохранить спокойствие. Бренна схватила пальто и сильнее укуталась в него, а затем наклонилась, чтобы высвободить ногу.

Боль пронзила голень. Она поморщилась, уверенная в том, что у нее было растяжение лодыжки. Но не это тревожило ее. Она не могла сидеть здесь и замерзнуть до смерти. К сожалению, выйти из автомобиля оказалось намного сложнее, чем сесть в него.

Она задумалась, как вылезти из машины через окно, и, слава Богу, стекла поднимались вручную, но, когда ветер начал завывать, а метель набирать силу, Бренна поняла, что в течение нескольких минут начнется полномасштабная снежная буря. Прекрасно.

Отсутствие дорожных знаков и трещина по центру, в виде звезды, на экране GPS навигатора, не давала реальной возможности оценить, насколько она была далеко от дома бабушки. Она ездила по этой дороге часто, но авария и белая мгла полностью дезориентировали ее. А спутанность сознания была одним из первых признаков переохлаждения.

Она закрыла глаза, сглотнула и постаралась не паниковать, но зубы стучали, кожа покрылась мурашками, словно ее засыпали галькой, и постепенно, интерьер автомобиля начал казаться ей ледяным склепом. На глаза навернулись слезы, но она смахнула их и шмыгнула носом.

Холодно. Как же холодно. Я устала. И мне очень-очень страшно.

Тук! Тук!

– Эй! Мисс! Эй!

Бренна открыла глаза. Может она спала? Или ей это привиделось?

– Мисс! Эй!

Бац! Бац!

Она посмотрела в сторону окна и увидела кулак, пальто… а затем и мужчину.

Он наклонился, надвинув на лицо большую черную ковбойскую шляпу, и сложил руки вокруг рта.

– Вы можете опустить вниз стекло?

Она протерла стекло рукавом и кивнула, потянувшись за ручкой. Холодный воздух высосал оставшееся тепло из салона автомобиля и ударил ей в лицо, перехватив дыхание, от чего зубы застучали с новой силой.

– Вы ранены? Можете двигаться?

– Моя лодыжка. Это растяжение или ушиб. – Я не сломала ногу. Бренна была уверенна в этом. – Я могу двигаться.

– Хорошо. Если можете, повернитесь спиной к окну. Я возьму вас под мышки и вытащу.

Вновь кивнув, она сделала, как ей было велено, игнорируя то, что у нее в голове невыносимо стучало. Но там был он, большой, сильный, кто вытащит ее из машины. Она оттолкнулась неповрежденной ногой, но поморщилась, попытавшись опереться на ту, что была травмирована.

И, наконец, она выскользнула из машины: сначала плечи, затем бедра, а вскоре и ноги. Он легонько поставил ее на землю и, она, прихрамывая, прислонилась к машине.

– Спасибо вам, – сказала она, но ветер хлестанул в лицо, унося прочь слова и забрасывая лицо осколками льда.

– Да ладно, – крикнул он, потянувшись к ней. – Нам нужно вытащить вас отсюда и согреть.

Ей была необходима сумочка, одежда, бабушкины рождественские подарки. Но он не дал ей и шанса сказать хоть что-то. Он поднял ее, словно она пушинка, и повернулся, и тогда она увидела лошадь.

Огромное каурое чудовище стояло с покрытыми снегом ресницами и такой же гривой. Его дыхание создало облако пара, когда оно фыркнуло. Спаситель поднял ее в седло и сел позади, усадив ее себе на колени и укутав толстым тулупом вокруг.

От него пахло кожей, сеном, насыщенной зеленью леса и снегом. Его грудь за ее спиной была широкая и теплая, бедра под ее ягодицами – крепкими. Как и на ней, на нем были перчатки, но она точно могла сказать, что его руки были большими, и, очевидно, умелыми, учитывая то, как он оседлал лошадь и вытащил ее из автомобиля.

– Я чуть не сбила оленя, – произнесла она, склонив голову.

Он наклонился, чтобы лучше расслышать ее слова и кивнул, после чего сильнее притянул ее рукой за талию. Должно быть, она замерзла намного больше, чем ощущала, и находилась в почти бредовом состоянии, поскольку единственное, о чем она могла думать, было то, как бережно ее держат, как защищают, какая она крохотная, женственная и слабая.

И как же это все-таки романтично быть спасенной рыцарем в черной ковбойской шляпе на коне.

Бренна проснулась через некоторое время и обнаружила, что она лежала в постели, не в своей, в спальне, но не бабушкиной, одета в носки, трусики и пуловер с длинными рукавами, который она носила с джинсами и которые пропали бесследно. Она понятия не имела, сколько времени пробыла здесь, и как долго спала.

Она знала наверняка, что находилась в тепле, ее лодыжка ныла, но только слегка опухла под эластичным бинтом. И она была в безопасности от бури.

За стенами завывал ветер. А с другой стороны двери потрескивал огонь, и его свет мерцал длинными желтыми языками по паркету в спальне.

Не уверена почему, но она все никак не решалась выбраться из окутавших ее одеял и подушек. Она предположила, что найдет своего рыцаря в черной ковбойской шляпе по другую сторону двери, и прежде, чем собиралась сделать это, хотела надеть джинсы.

Тем не менее, она не могла устоять. Она ощущала его силу, когда он доставал ее из машины, как он вел лошадь через бурю и оберегал её. Она сидела у него на коленях, и знала, как он движется, какими были его бедра, пресс, бока, и как он ими балансировал.

До сих пор, она не имела представления, как он выглядел. Он был неясным очертанием, тенью, с ботинками и джинсами, и в какой-то большой черной шляпой, которая у нее всегда ассоциировалась с плохими парнями. Она хотела увидеть его. Итак, она положила руку на ручку двери, повернула ее и потихоньку открыла.

Её первым впечатлением было то, что она находилась в срубе, а не обычном деревянном доме, как у бабушки. Камин из камня, в котором горел огонь, занимал всю стену постройки. Огонь был единственным источником света в комнате и отдавал намного больше тепла, чем печь бабули.

Бренна предполагала, что тут еще много чего можно увидеть… мебель, дельные вещи, декоративное оформление…но её взор задержался на спящем мужчине на диване перед огнем. Он растянулся на спине, ботинки стояли рядом на полу, ноги в носках были скрещены в лодыжках, рука лежала на лице, закрывая глаза.

Все, что она могла увидеть на лице, был его нос, рот, очень сильную челюсть, и однодневную щетину, которая выглядела темнее, чем его короткие волосы, прилизанные шляпой. Но его тело… она могла рассмотреть все, и еще одно из первых предположений оказалось правильным.

Он был крупным мужчиной. Высоким и накачанным, и был одет в ковбойскую рубашку, которая подходила для езды на коне.

Его шляпа висела на гвозде с двумя другими рядом с входной дверью, и его тяжелая дубленка, которая согревала её, висела на вешалке рядом.

Единственное, что не вписывалось в картину, была латунная пряжка пояса. Бренна стояла очень далеко, чтобы рассмотреть, что там было выгравировано, но больше походила на военную, чем ковбойскую. Интересно, и неожиданно, здесь в горах у бабушки.

Кто был этот человек? Как быстро он привезет её домой к бабушке, и почему он ехал верхом в бурю?

Но самым важным вопросом было, что он сделал с её брюками?

Глава 2

Диллон Крейг подождал, пока дверь спальни закрылась, затем убрал руку с глаз и перекатился на край дивана. Он был абсолютно уверен в том, что искала его неожиданная гостья, но не хотел, чтобы она чувствовала себя некомфортно, спрашивая незнакомого мужчину о своих брюках.

Было бы сложно избежать рассказа о том, как он снял их с неё, и знал, что никогда не смог бы вести эту беседу, не глядя на её ноги. Трусики на её бедрах, носки на её ножках и вся обнаженная кожа между этими элементами одежды. Ему было тяжело думать о чем-то другом, когда он раздевал её.

Наткнутся на её машину, как получилось в его случае… Он прогнал с глаз остатки сна и уставился на огонь. Вместо пламени, он видел красные блики задних фонарей белой машины, отражающиеся от снега. А вместо жара от пламени его кожу окатило ледяной волной холода. Если бы он появился немного позже…

Он ехал домой, огибая край главной дороги на горе после ежедневного объезда.

Его обычная проверка соседей – кто-то был пожилого возраста или не мог вырваться из дома, некоторые были хронически больны, например Донота Китинг, и просто друзья – были отрезаны от всего из-за бури. Порывы ветра почти вырывали его из седла Странника, и лошади тоже было не легче сопротивляться ударам стихии.

Диллон увидел машину как раз вовремя. Её почти полностью занесло. Снег лежал сугробом на крыше, на заднем стекле и на крышке багажника. И колеса уже до половины завалило снегом. Еще бы пара часов и её ждало бы переохлаждение, которое потребовало бы более серьезного лечения, чем сухая одежда и теплая постель.

Поскольку она была не в состоянии выбраться через окно сама, то, скорее всего, он спас ей жизнь. До поворота к дому Доноты было еще приличное расстояние. Она могла заблудиться, если бы шла пешком в такой мороз даже при хорошем внутреннем компасе, и это наверняка погубило бы её.

Прежде чем она стала клевать носом у него на руках, когда они ехали на гору, она сказала ему, что именно туда и ехала. А чуть ранее, когда он навещал Доноту, то узнал, что она ждет приезда внучки, поэтому ему было несложно сложить два плюс два.

И теперь женщина, которую он знал все эти годы из рассказов её бабушки, была в его спальне без штанов.

Прогоняя образ из головы, Диллон встал на ноги, и совершил путешествие в прачечную, чтобы вынуть её джинсы из сушилки. Они насквозь промокли от снега, хотя его собственные чувствовали себя не лучше.

Подойдя к двери, он постучал.

– У меня твои джинсы.

Прошло не более десяти секунд. Дверь открылась, и она высунула руку. Уголки его рта растянулись в улыбке, и он передал ей штаны. Дверь быстро закрылась, и через неё приглушенно сказали.

– Спасибо.

Все еще ухмыляясь, он пошел на кухню, чтобы подать рагу, которое стояло на подогреве в кастрюле, с тех пор как он укутал девушку множеством одеял, способных согреть целую роту. Он полагал, что ей не потребуется много времени, чтобы отогреться, или что-то большее, чем хороший восстановительный сон, чтобы избавиться от тяжелого истощения.

И он был прав, когда, все еще помешивая ароматную тушеную говядину с бочоночным пивом, когда услышал неровное шарканье носков по полу. Он на секунду обернулся и опять вернулся к своему занятию. Ему это было не нужно…

Ее спутанные волосы ото сна и все еще заспанные глаза надолго засядут в памяти.

Как и остатки её страха.

– Как твоя лодыжка?

– В порядке. Больно, но думаю, что растяжения нет.

Её голос был низким и немного хриплым. Он слышал его лишь через дверь и на улице, когда бушевала стихия, и сейчас он показался ему интригующим, неожиданным. А еще сексуальным.

– По большому счету только синяк от резкого поворота. Но тебе нужно быть с нею аккуратней.

– Так и сделаю. Спасибо, что высушили мои джинсы. Уверена, они очень промокли.

Кивая, он положил половник на подставку рядом с печкой и повернулся, чтобы впервые как следует рассмотреть её. По пути сюда на лошади он понял, что она была высокой. Знал, также, что у нее была аппетитная фигура.

У него не было времени рассмотреть ее раньше, и он делал это сейчас. Любовался. Высоко оценивал. Нелепо желал. Чего только стоили ее голые ноги.

– Извини за то, что… стянул их без разрешения, но это нужно было сделать.

Пожав плечами, она заправила локон каштаново-кофейных волос за одно ухо.

– Не извиняйтесь. Я уверена, что замерзла бы до смерти, если бы мне не посчастливилось встретить вас. Я не из тех, кто обижается на предпринятые меры при спасении жизни.

Ему понравилась её отношение к ситуации, так же, как и голос, и ему стало интересно, такое отношение было от природы или стало результатом её обучения на медсестру.

– Раздевать женщину до трусиков точно доставляет большее наслаждение, чем вскрывать грудь сгоревшего в военном джипе.

Её глаза расширились.

– Вы военный врач?

– Военный в запасе. Уже какое-то время, – он подошел ближе, и протянул руку, чтобы обменяться рукопожатиями. – Диллон Крейг.

– Бренна Китинг.

– Внучка Доноты.

– Вы знаете бабушку? – она выдернула свою руку и обхватила себя за талию, будто от холода. Или неопределенности.

Хмм. Странно.

– Видел её этим утром, – он сказал это, надеясь успокоить её. – Она сказала мне, что ты приедешь сегодня вечером. Когда я увидел надпись «Госпиталь Дюка Роли» на стекле, то был уверен, что это ты в сугробе.

– Ух. Вы знаете бабулю, и вы знаете, что я работаю в «Госпитале», – в этот раз она более пристально и обеспокоенно разглядывала его своими зелеными глазами. Фривольно в каком-то смысле. – Почему я о вас ничего не знаю?

Ну, это было легко. Люди, о которых он заботился, знали, что он не участвовал в разборках, не строил теорий. Не задавал вопросы, на которые, возможно, не хотел получить ответы.

То, что он пережил, сделало его таким.

– Не понимаю даже, зачем я затронул эту тему.

– Вы что шутите? – её волосы снова упали на лицо, и она откинула их назад. – Бабушка рассказывает мне обо всем, что тут происходит.

Он не хотел ввязываться в это – не сейчас, не с ней, еще не время – и повернулся обратно к плите.

– Ты голодна?

– Вообще-то я умираю от голода. Я планировала приехать к бабушке на ранний ужин… – Фраза оборвалась, поскольку она резко вдохнула. – О Боже. Ей уже плохо от мыслей о том, где я. Мой телефон был вне зоны покрытия, и я не могла ей сообщить, что со мной все в порядке.

– С ней все в порядке. Она знает. Я связался с ней по местной линии, перед тем как из-за бури оборвалась связь.

Бренна села на стул у стола и сложила коленки вместе, когда подалась вперед.

– Спасибо вам. Боже, спасибо вам. Я не представляю, как сильно она могла разволноваться.

Диллон достал из шкафа две глубокие тарелки, положил себе больше тушеного мяса, чем ей, а затем передумал и добавил ей еще одну полную ложку.

– Она сказала передать тебе, чтобы ты не беспокоилась. Её слова. Что она отложит выпечку печенья до твоего приезда.

– Я полагаю, сегодня уже поздно ехать к ней.

Было только девять вечера, но они не собирались куда-то ехать в ближайшее время. Он поставил наполненные тарелки на стол, от них поднимался пар.

– Слишком поздно и слишком опасно. Не похоже, что погода наладится в ближайшие дни.

– Дни, – она выпрямилась и выглядела озадачено, когда пыталась встретиться с ним взглядом. – Что вы имеете в виду под словом «дни»?

– Я имею в виду дни, – он сел на стул напротив неё. Нужно сказать правду в открытую потому что эти дни станут напряженными. – Синоптики назвали это бурей столетия. Я боюсь, что ты застряла тут на некоторое время.

– Но я не могу тут застрять. Мне нужно добраться к бабушке. Это же Рождество.

– Ты и доберешься. В конечном счете.

– Подождите. Подождите. В конечном счете? – Она покачала головой, как будто это движение могло избавить её от правды. – Нет, так не пойдет.

– У тебя нет выбора.

– Вы привезли меня сюда верхом. Просто отвезите меня к ней точно так же. – Это звучало так просто и очевидно, когда она говорила это.

Но он знал, что это таковым не было, и набрал в ложку тушеного мяса, чтобы оно остыло.

– Не могу этого сделать. Я не выведу Странника наружу в такую бурю. Это небезопасно для меня, для тебя, и для него.

– Я не могу поверить в это. Не могу поверить, – она обмякла на стуле, её глаза закрылись, а её голос стал очень тихим. – Я пропущу Рождество с бабулей.

Такая возможность была, и он не собирался ничего ей обещать, но даже если и мог, то сделал бы так, чтобы этого не случилось. – Буря должна рассеяться к концу недели. Еще четыре дня до Рождества.

– Буря не должна была дойти сюда до полуночи, и посмотрите, что случилось. И все мои вещи в машине. Боже, моя машина. Она застонала, затем открыла глаза. И наконец-то, взяла ложку и опустила в еду. – Вы разбираетесь в машинах? Думаете, она еще сможет ехать? Если нет…

Он лучше разбирался в том, как собрать тело в одно целое.

– Немного разбираюсь.

– Там с ней ничего не случится? Не врежется ли в нее другой водитель, как думаете?

– Не могу представить, что какой-то водитель будет на дороге в такое время.

Её зрачки сузились.

– Погода не была такой, когда я отправилась в путь. Такого не должно было произойти еще в течение нескольких часов.

– Нужно любить Матушку Природу.

– Или нет, – проворчала она.

Настало время двигаться дальше.

– Ты из тех, кто любит сидеть дома?

– Я из тех, кто не собирается ждать смерти в сугробе, – сказала она, перемешивая тушеное мясо. – В остальных случаях, я люблю бывать на природе. Вот почему я так сильно люблю приезжать к бабуле. Конечно, и ее проведать.

– Она замечательная женщина.

– Так и есть. Я не знаю, что бы я делала без неё.

– Твои близкие где-то за границей, да?

– У них акушерская клиника в сельской местности Малайзии. – Нахмурившись, она покачала головой, и между ее бровями появилась морщинка. – Я не могу поверить, что вы знаете такое о них. И то, что знаете обо мне.

Это было совсем не сложно.

– Ваша бабушка рассказывает обо всех вас. Много рассказывает. Она очень гордится тобой и твоим отцом.

– Я полагаю, в этом есть смысл, – она съела еще немного тушеного мяса. – А что насчет вас? У вас есть семья поблизости?

Он опустил взгляд на тарелку.

– Нет. Только я.

– Но не всегда же так было, верно?

– Нет, не всегда, – он замолчал. И начал снова есть. Он обвинял горячую еду за то, что она развязала его язык. – Этот дом принадлежал отцу. Мама умерла, когда я был ребенком, а папа – во время моего второго визита в Афганистан. Гора показалась хорошим местом, чтобы жить здесь после отставки.

– Как долго вы прослужили? – она положила свою ложку, полностью внимая его рассказу.

Внимание, от которого он начал испытывать раздражение.

– Восемь лет. Армейский Резерв. Несколько раз принимал участие в неотложной медицинской помощи и спасательных операциях, в том числе и во время теракта одиннадцатого сентября. Кажется, там были чрезвычайные происшествия за границей, и я подходил для того, чтобы помочь, и…

– Я уверена, ваш отец гордился вами. – Он кивнул, и выжал из себя еще несколько слов.

– Было тяжело потерять его вот так. Будучи вдалеке.

– Это произошло внезапно?

– Сердечный приступ.

– Мне так жаль.

Потери. Он хотел говорить о них за ужином.

– Хотите еще тушеного мяса? Кукурузного хлеба?

– Нет, все хорошо. И это было удивительно вкусно, – сказала она, хотя и съела всего половину из того, что он насыпал ей. – Спасибо.

– Чувствуешь себя хорошо? Я имею в виду, знаю, что ты медсестра…

– А вы до сих пор доктор, – сказала она, и засмеялась, звук был приятным и заразительным, – болезненных ощущений нет вообще. Я не знаю, что бы делала, если бы вы не проезжали мимо.

Дело было в том, что он проезжал там не совсем случайно. Он знал от Доноты, что её внучка опаздывала, и как бы не обстояли дела с бурей, все равно поехал бы длинным путем по дороге, чем коротким через лес.

Он не ожидал найти Бренну в завале. Он предположил, что она задержится из-за погоды. Что она, может быть даже, отменила свою поездку, но не могла сообщить об этом бабушке.

Выбирая путь, он полагался скорее на инстинкт, чем на осознанный выбор. Именно так он проводил в эти дни. Искал других. Обыскивал каждый угол и визуально осматривал.

Он мог сказать по ее нахмуренному выражению лица, что Бренну тоже поглотили мысли о том, что могло с ней произойти.

– Не хочешь немного погреться у огня?

Она посмотрела на него, отбросив тревожащую ее проблему.

– Я не замерзла.

– Знаю. Просто хотел предложить понаблюдать за огнем – это отличный способ выбросить все плохие мысли из головы.

Её смех был низким и мягким, и окутал его как лето на пляже.

– Бокал вина помог бы.

– У меня, кажется, где-то была бутылка. Я точно знаю, у меня есть пиво.

Пиво. Пляж. Бренна в бикини.

– Пойдет.

– Устраивайся поудобней. – Он встал, попробовав вспомнить, когда в последний раз, когда сравнивал песок и солнце с сексом. – Я тут все уберу и принесу выпить.

Она тоже встала.

– Я бы с радостью помыла посуду. Ты же все-таки готовил.

Он обнаружил, что улыбался. Они перешли на «ты», это был хороший знак.

– Я только разогрел. Едва ли это можно приравнять к готовке.

– Я подумала, что ты на скорую руку все это приготовил, пока я дремала.

– Миссис Калхун все это приготовила. Заплатила мне за то, что я присматривал за её отцом вчера.

– Отблагодарила тебя таким способом. В этом смысле бартер за услугу?

– Иногда такое случается.

Выражение ее лица стало любопытным, словно она хотела получить нечто большее, чем просто ответ. Так, словно искала в ответе, кем он был.

– А в других случаях?

Он не был уверен, удобно ли ему отвечать.

– Я делаю все безвозмездно.

– Это очень щедро, – её голос вновь стал мягким, страстным и низким.

– Считаю, что так и должен поступать человек. Я не ищу выгоды.

– Я не думаю, что слышала когда-либо такие слова из уст доктора.

Нужно было это обдумать…

– И я был не таким до Афганистана. Теперь же…

Слова повисли в воздухе, занимая пространство, отдаляя их друг от друга. Его прошлое. Его ноша. Всегда будет стоять у него на пути.

Бренна задвинула свой стул под стол и поморщилась от скрежета ножек стула по полу. Она неуклюже передернула плечами.

– Я пойду, сяду у огня.

– Я принесу пиво.