Текст книги "Архоны Звёзд"

Автор книги: Элисон Бэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

17
Мощь Земли

В тот же вечер Эйлия и ее союзники собрались во дворе перед храмом царя-дракона. На его позолоченной крыше развевался теперь боевой штандарт Арайнии: Элмир Торжествующий, держащий в клюве извивающегося поверженного Змея. Земля снова затихла. Но крепость живого бога все еще нависала над городом, ее башни окутывал дымный плюмаж из глубоких трещин на склоне горы, и кружили вокруг нее в единоборстве драконы и херувимы.

– Вот наша следующая цель, – сказал Йомар. – И последняя, и будем надеяться, она закончит войну.

Эррон Комора покачал головой.

– Мало кто пойдет туда за тобой – пока жив Мандрагор, а твои драконы и херувимы говорят, что он жив. И госпожа Синдра тоже набрала силы, так что местный народ боится ее не меньше, чем самого царя-дракона. Она мне сказала, что обратилась за помощью к богине земли, – добавил он и вздрогнул.

– Смертные, обращающиеся к архонам зла, часто потом всю жизнь об этом сожалеют, – заметила Талира.

– И у нас есть железо. Армии должны совместно штурмовать гору и ворваться в замок. Я научу их как, – сказала Эйлия. – Ворвавшись в крепость со своим оружием, они ослабят чародейство врага.

– Но Мандрагор теперь, как ты сказала, неуязвим для железа, – напомнила Талира.

– Это так, но уязвимы Синдра и лоанеи, и уязвимы мятежные лоананы и огнедраконы. Даже Элнемора не может ему противостоять. – Все посмотрели на крылатые силуэты над крепостью. – Ему придется сражаться в одиночку, когда его союзники станут беспомощны, – продолжала Эйлия ровным голосом. – А наша Крылатая Стража ранила его, когда он убегал. Каким бы мощным ни стало его волшебство, вечно сражаться он не сможет. Конечно, наши лоананы не смогут биться в присутствии железа, но херувимы смогут.

– И будут, – заявил Фалаар своим мощным трубным голосом.

Его гордость, что именно его народ поведет последнюю битву, была очевидной.

– Таким образом, остается один Мандрагор против войска херувимов. – Мне жаль, Аурон, – сказала Эйлия, поворачиваясь к лоанану, – отстранять твой народ от этой битвы. Но в ней не может участвовать никто, использующий волшебство. Мандрагору нельзя дать уйти на Омбар. Рядом с ним нет херувимов, нет никого, кто мог бы противостоять железу, и он устанет, он ослабеет от ран. Ему нужен будет сон и отдых, и это… и это будет конец.

Она чуть запнулась на последних словах, никто почти и не заметил этого – кроме Дамиона. Он подошел и встал рядом с ней.

– Пророчество гласит, что триумф будет твоим, Эйлия, – сказала Талира. – Но в том плане, что ты предлагаешь, у тебя нет активной роли. Это не может быть правильным.

– Может быть, – возразил Дамион, – Эйлия свою роль уже сыграла. Разработав этот план, она будет косвенной причиной падения принца-дракона. И смертным достанется большая доля победы, чем если бы мы пытались победить волшебством.

– Да, – согласилась Эйлия. – Это будет их триумф, а не мой.

– Это так и должно быть, – заявил Браннион Дюрон. – В конце концов, это наш мир, а не ваш.

Стоявшая рядом с ним Джелинда положила руку ему на плечо – жестом одновременно почтительным и собственническим. Он не улыбнулся, но ответил на ее прикосновение небрежным поглаживанием.

Эйлия отвернулась от этой пары – и оказалось, что перед ней Лорелин и Йомар, обнимающие друг друга за плечи. Она видела в последние дни, как растет их любовь, мелкие незаметные признаки, выдающие привязанность и нежность. И она радовалась за них, но сердце у нее сжималось той же болью, что и при виде любви Май и Терена. Мальчик уцелел в битве в джунглях, но ему еще предстоит участие в новой кампании. И как Эйлия будет смотреть в глаза Май, если ее возлюбленный погибнет ради выполнения ее плана? А что, если Лорелин с Йомаром тоже обречены?

Рыцари, вооруженные мятежники и множество горожан подошли к подножию горы и посмотрели вверх. Склоны были круты, вершина терялась в клубах пара и дыма. Сквозь них проглядывала тропа, по которой однажды прошли Эйлия и Май, – она вилась тонкой нитью к отверстию пещеры на склоне.

Лорелин подошла к Йомару.

– Эйлия говорит, что там внутри есть туннель, и идет он прямо через гору и выходит в замок.

– Что-то мне это не нравится, – ответил он. – В туннеле очень легко устроить засаду.

– Когда херувимы будут атаковать с воздуха, внимание врага будет от нас отвлечено.

Он подумал и сказал:

– Может быть. Но лучше тогда дождаться темноты – просто для страховки.

После захода второго солнца они начали свое острожное восхождение – Йомар и Лорелин вели рыцарей, за ними длинными колоннами шли солдаты Смотрящего. Самого Смотрящего с ними не было: они с Коморой исчезли перед началом марша.

– Трусы, – презрительно бросил Йомар. – Они знают, что железо бессильно перед Мандрагором, и потому не решаются вновь на него напасть. Все труды и опасности они оставили нам.

Некоторые из людей Смотрящего тоже перепугались при подходе ко входу пещеры и повернули назад. Но основная масса продолжала идти сквозь туманный занавес, уверенная в своих предводителях. В пещере было жарко и темно, почти удушливо – стены уже не просто блестели испариной, по ним текла вода. Люди тяжело дышали, отирая лбы, и рыцари начали даже снимать доспехи вопреки предупреждениям Йомара. Когда они дошли наконец до зала с озером, то увидели, что поверхность его кипит, как в поставленном на огонь котле. Лорелин подошла к краю.

– Эйлия говорила, что озеро как горячая ванна, но не кипит. Что случилось?

– Смотрите, госпожа, – показал один рыцарь.

Из узкой трещины каменного пола проглядывало красное свечение, и жар как из горна обдал склонившиеся над трещиной лица.

– Огонь, там внизу огонь, – сказал Йомар. – Вулкан снова оживает?

– Это чародейство, я уверена, – сказала Лорелин. – Надо вернуться.

– Если это чародейство, то его творит Мандрагор, чтобы заставить нас отступить, – возразил Йомар. Досадное нетерпение овладело им в такой близости от преследуемой дичи. – Но собой он рисковать никак не стал бы. Значит, он просто нас пугает, на самом деле ничего серьезного нам не грозит. – Он стер со лба пот. – Пошли. Где тут лестница, ведущая внутрь?

И они двинулись дальше, держа оружие наготове, вверх по каменным ступеням к двери, открывающейся в нижние этажи замка, – выломать ее оказалось просто. Несколько обитателей бродило там по залам, и они быстро сбежали при виде мечей и доспехов ворвавшейся армии, кроме немногих, впавших в какой-то ступор, как пьяные. Но Мандрагора нигде не было.

Вскоре Лорелин нашла огромные двери в тронный зал и заглянула туда. На троне сидела женщина в красной мантии – Лорелин узнала ее и вскрикнула:

– Синдра! Предательница!

Йомар шагнул в дверь с мечом наготове:

– Где твой принц? Говори! – крикнул он.

Синдра сидела на троне недвижно. Распущенные волосы черным маслом лились по красной мантии, лицо было абсолютно безмятежно.

– Вам не победить, – произнесла она ясно и неторопливо. – Поднимаются огни земли. Я позвала их, и они повинуются моему приказу, ибо я – их госпожа. Вы думали захватить крепость, а попали в силок. Но можете уйти и вернуться к своей Трине Лиа. Останетесь – сгорите.

– Ты же тоже сгоришь, дура! – вытаращился на нее Йомар.

– Нет, сгорит только это смертное создание с ее телом. Мне повредить нельзя.

Он уставился на нее:

– Что ты такое говоришь?

– Это говорит не Синдра! Она одержима! – Лорелин подошла к подножию трона, выхватила адамантиновый клинок. – Кто ты? Что ты сделала с Синдрой?

– Я – архон этого мира, – произнес окрашенный красным рот.

– Элнемора! – ахнула Лорелин, оборачиваясь к Йомару. – Ею овладела Элнемора, понимаешь, Йо? Вот почему она не боится: архон знает, что ее самое уничтожить нельзя!

– С нами железо, – сказал Йомар. – Даже архоны Земли не могут ему противостоять. Оно препятствует их волшебству, как и магии любых смертных. – Он тоже подошел к трону, вытащил Меч Звезд, и женщина на троне дернулась и злобно глянула на него.

– Поздно! – крикнул украденный голос Синдры. – Огни земли пробуждены, и они теперь разгораются не моей волей, а собственной природой. Ни вам, ни вашим мятежникам не взять теперь Лоананмар – город будет разрушен, а люди убегут или погибнут. Вы сами навлекли на них эту судьбу.

Трина Лиа и ее советники заняли брошенный дом в центре города. Это был один из лучших домов в Лоананмаре, принадлежавший когда-то одному союзнику Смотрящего, и многочисленные комнаты были заполнены дорогой мебелью с позолотой и лаком. В открытые высокие окна проникал знойный воздух. Эйлия, Дамион и их советники сидели вокруг мраморного стола и тихо обсуждали, что следует делать. Смотрящего и Коморы с ними не было – они куда-то ушли по собственным делам. Аурон сидел с ними в образе человека, и на спинке его стула устроилась как на насесте Талира. Фалаар был снаружи, стерег главный вход.

Эйлия плохо соображала от тревоги и усталости, и еще от жары. Даже ветерок не задувал в открытые окна. Дамион смотрел на нее озабоченно, и она постаралась сесть прямее и следить за разговором, но больше всего ей сейчас мечталось отдохнуть, выспаться как следует.

Она переоделась в простое белое платье, короны на ней не было, если не считать уложенной косы собственных волос. Единственным украшением у нее был звездный сапфир матери, Камень она спрятала в потайном кармане. Сидя на золоченом стуле, она часто вздыхала и вертела кольцо на пальце.

– Очень долго это тянется! А из-за железа мы не слышим ничего, что в замке делается.

– Фалаар говорит, что битва шла хорошо, когда он там был, – подбодрил ее Аурон. Херувимы дрались с Мандрагором посменно – его сила оказалась больше, чем они ожидали. – Как ты сама говорила, принц не сможет держаться вечно. Он сейчас только защищается, не атакует, а его воины-драконы не могут войти во внутренний двор, где он держит оборону, – солдаты окружили его со своим оружием. – Он положил руку на спинку ее кресла и придвинулся к ней, говоря самым утешительным голосом: – Все идет нормально, принцесса. Окончательная победа не за горами.

– Ни их, ни тебя не ждет победа, принцесса, – заявил новый голос.

Он прозвучал от двери, и все повернулись туда. У входа стоял гоблин – а может, просто уродливый человек, одетый в черную мантию, с морщинистым злобным лицом.

– Как он попал в дом? – закричала Талира, взметая вихрь перьев.

В окне появилась огромная голова херувима Фалаара:

– Он не попал в дом. Этот трус проецирует сюда свое изображение. Видишь, он просвечивается насквозь?

– Кто ты? – спросил Дамион, вставая.

– Я Наугра, – ответил старик, оглядев всех по очереди. – Регент Омбара.

– Что ты хочешь от нас, Наугра? Скажи, что пришел сказать, и уходи.

– Вас извещают, чтобы вы покинули это место, потому что своим пребыванием подвергаете опасности множество жизней, – ответил регент.

– И оставить Мандрагора тиранствовать над ними? – отпарировал Дамион.

– Это лучше, чем если они будут уничтожены. Элнемора овладела вашей предательницей, Синдрой, которая хотела быть спутницей воплощения Валдура. Она слишком далеко протянула свою силу – и была поймана. Теперь она служит богине этого мира. Гора взорвется огнем, и весь город погибнет. Первыми же погибнут ваши друзья, которые сейчас оказались в крепости, – если вы им не прикажете немедленно отойти. Оставляю вас поразмыслить и принять решение.

И он исчез.

Эйлия с опрокинутым лицом встала.

– Что же мне делать? – спросила она.

Фалаар остановил на ней взгляд золотых глаз:

– Мы не можем остановить кампанию. Если это сделать, Мандрагор восстановит силы и сбежит на Омбар. А для воина – честь умереть в битве за Свет. Имена и души погибших будут жить в вечной славе.

– Жители этого города – не воины! Это простые купцы и крестьяне – и еще женщины и дети! – крикнула Эйлия.

– Враг знает, что твое сердце полно жалости. Он знал, что это сработает ему на руку – заставит тебя колебаться.

Она приложила руку к голове:

– Секунду, одну секунду… дайте мне подумать.

Эйлия вышла из дома в сад за высокими стенами. Над крышами города нависал вулкан, зловещий и черный, и он был полон магии земли: глубоко, ниже его подошвы, в глубинах его внутренностей, поднимались проснувшиеся огненные силы. В темно-зеленом небе горели звезды – и среди них одна красная. Воздух был нагретым, тяжелым, гнетущим, вызывал воспоминания о той ночи, когда она ощутила аромат роз. Эйлия беспокойно металась под звездами.

Что же мне делать? Мать, ты слышишь меня? Скажи, что мне делать! Архоны, помогите мне!

Но звезды молчали.

Что будет дальше? Сколько жизней придется за это отдать? И они ничего не значат в ходе вещей? И тебя это устраивает? – Она воззвала к небу: – Война будет идти сотни – тысячи лет. Гоблины и их родичи всегда будут нас ненавидеть – они сейчас ненавидят нас, как никогда.

Ей вспомнились слова Мандрагора: «Только если мы объединимся, будет долгий мир».

Она попыталась вызвать видение этого мира в сердце своем, но его там не было.

Снова вздрогнула земля, и серная вонь повисла в воздухе. Эйлия обернулась к замку, погруженному в туманную завесу. Теперь ей стал понятен план врага: восставшие огни прогонят из крепости всех воинов-людей, а с ними – их оружие. Тогда мятежные лоананы и огнедраконы смогут спуститься в цитадель и помочь Мандрагору в битве. Единственное, что могло бы этому помешать, как сказал Фалаар, это если солдаты останутся в крепости до конца и погибнут в огне. Несомненно, что погибнет и много херувимов, чтобы не дать Мандрагору спастись бегством. Она вспомнила Терена, других молодых солдат, Йомара и Лорелин и задрожала.

«Нет! Наши воины не будут побеждать, становясь смертниками. Слишком это ужасный конец. Пусть херувимы прекращают бой и начинают спасать солдат – только они могут вывезти их в безопасное место. Железо можно оставить, наверное, чтобы помешать нашему противнику проникнуть к своему принцу».

Но она уже знала, что это не решение. Люди – приспешники Мандрагора – просто соберут мечи и копья и выбросят их со стен.

«Кажется, единственный ответ – волшебство, и я должна сражаться, как предсказало пророчество. Я полечу с херувимами и помогу им и драконам победить Мандрагора».

Но не осталось ли еще надежды, что Мандрагор прислушается к голосу разума и сдастся, а не улетит с огнедраконами на Омбар? Пока что удалось сорвать его переезд туда, а это значит, что он все еще сопротивляется планам валеев на него.

Тут она заметила, что с ней Аурон, Фалаар и Дамион – просто стоят и молчат в нескольких шагах от нее, поддерживая в трудную минуту. Она обернулась к ним, сцепив перед собой руки, как проситель.

– Дамион, – сказала она, – не возьмешь ли на себя командование армией? Я попытаюсь помочь Лорелин, Йомару и остальным – если ты отвезешь меня во двор крепости, друг мой. – Это уже адресовалось Фалаару. – Там железо, и я не могу долететь туда сама в крылатом виде.

– Я отнесу тебя, – ответил Фалаар. – Но чего сможешь ты достигнуть там, принцесса, если ты и без того устала, и железо там рядом?

– У меня все еще есть одно преимущество перед врагом, – сказала Эйлия. – Он ранен, а я нет. Если он не слишком еще далеко зашел, я могу даже убедить его сдаться. Но в любом случае я иду туда – сделать то, что должна.

Лорелин ушла от остальных в оранжерею замка, чтобы железное оружие не затуманило ей ум, когда она выйдет в Эфир. Стоя в грустной тишине под разбитыми стеклами, среди увядших оранжерейных растений, она протянулась в Эфир и с облегчением услышала далекий мысленный шепот.

Лори, – звала Эйлия, – я лечу в замок на Фалааре. Вы должны вывести всех из замка – быстрее! Всех выведи на бастионы, херувимы их перенесут.

– А ты? – спросила Лорелин. – Зачем тебе сюда?

Есть одна вещь, которую я должна сделать.

– Какая?

Которую я должна была сделать раньше. Вести собственную битву, а не перепоручать ее другим. Лори, быстрее!

Лорелин сбежала в тронный зал, где собрались бойцы и горожане, и передала приказ Эйлии. Синдра продолжала сидеть на троне, но в присутствии такого количества железа владеющая ею сущность удалилась полностью, и лицо женщины стало белым от ужаса.

– Не бросайте меня здесь, умоляю вас! – кричала она. – Она вернется и снова меня заберет, я не могу ей сопротивляться!

– Тебе все равно придется идти с нами, – ответил Йомар. – Хотя бы чтобы ответить за твое предательство.

– Нет-нет, что я говорю? Это бесполезно, вы не понимаете. Вам не победить!

Синдра встала, качаясь, будто падая в обморок, свалилась им на руки. Тут же со змеиной быстротой ее рука дернулась вперед и схватила кинжал с пояса Йомара. Он, выругавшись, обернулся к ней с мечом наготове, но она направила острие себе в грудь – и никто не успел ее остановить, как она всадила его по рукоять.

– Свободна, – выдохнула она, опускаясь на колени на алый ковер. – Она меня никогда уже не заберет, никогда. Свободна! А он – нет… его поглотит…

– Мандрагор? – спросила Лорелин, опускаясь на колени и поддерживая голову и плечи женщины.

– Его единственная надежда, и ваша – Эйлия. – Синдра захлебывалась, губы покраснели уже не только от краски. – Она может его убить. Скажите ей: если она его любит, то должна убить его раньше… раньше, чем…

Голова ее откинулась назад, пустые глаза смотрели вверх.

Они поглядели на безжизненное тело, потом друг на друга.

– О чем это было? – спросил Йомар. – Все это насчет любит и убьет…

Лорелин покачала головой:

– Не знаю. Эйлию она всегда ненавидела, мы никогда не знали почему. Теперь уже никогда и не узнаем. – Она встала. – Но она хотя бы попыталась себя остановить – в конце.

– Что теперь? – спросил Йомар. – Огонь все равно вырвется из горы, хотя Элнеморы больше нет?

– Я думаю, да. По словам архона, она начала нечто такое, что остановить невозможно – это если ей верить. Но чувствуешь, как пол нагрелся?

Он кивнул:

– Лучше всего, наверное, поверить на слово. – Йомар глянул вниз на неподвижное тело. – Оставь ее. Ничего для нее сейчас не сделаешь, надо помогать живым. Всех этих людей надо вывести из замка на крышу, как сказала Эйлия.

С некоторыми трудностями паладины собрали в кучу остатки двора. Некоторые пытались уйти через дверь туннеля, но там им пришлось остановиться – черный дым валил из разбитой двери, все еще висящей на одной петле, а с ним – невыносимый жар. Кашляя и всматриваясь в наполненный золой туман, люди видели пылающие огни – расплавленная лава вырвалась снизу и красным потоком захлестывала ступени.

Теперь перед Лорелин была толпа перепуганных лиц.

– Все вверх, на крыши! Помощь придет, если сделаете, как я говорю.

Споров не было – все побежали. Паладины направляли толпу с флангов, Йомар и Лорелин шли сзади. Двигаться так быстро, как им хотелось бы, не получалось, потому что отключившихся от блаженной травы приходилось нести, а воины были обременены доспехами.

– Точно все здесь? – выдохнула Лорелин, поднимаясь на второй мраморный пролет.

Даже на этом уровне жар был невыносим, и дышалось с трудом. Дым гнался за людьми по лестнице, нижние залы уже горели.

– По всем комнатам пробежали, все пусто, – ответил один из рыцарей. – Остались только Трина Лиа и принц-дракон. Мы видели их обоих во дворе крепости.

– Эйлия! – крикнула Лорелин, но железо не позволило ей выйти в Эфир, и ответа не было.

Горожане ошеломленно смотрели, как темнеют под луной клубы пара, вырывающиеся из холма, и превращаются в несущий пепел горячий дым. Вдруг из пещеры высунулся красный язык и выплюнул фонтан жидкого камня, горящего расплавленным металлом. Струя лавы каскадом пошла вниз по крутому склону, поджигая все, к чему прикасалась. И в ту же минуту, будто в ответ, языки пламени взмыли в небо и вертящиеся черные крылья закрыли звезды – огнедраконы готовились вернуться в битву.

Лоананы уже все были в воздухе. Дамион повернулся к собравшейся за ним толпе и крикнул:

– Бегите и спасайтесь! Спасайте всех, кто еще остался! Вам тут ничего не сделать, берите женщин и детей и бегите! Город обречен!

Он побежал к Фалаару, который спустился неподалеку сгрузить с себя солдат:

– Огнедраконы кружат над крепостью. Наверное, прилетели за Мандрагором – охранять его и сопровождать на Омбар. Мы должны им помешать! Но горожанам тоже нужно помочь – скоро по этим улицам потекут огненные реки.

– Я слышу, – ответил Фалаар, нагибаясь, чтобы Дамион мог сесть ему на шею. – Но я думаю, трудно будет спасти людей и при этом защитить себя.

Дамион вгляделся вниз, когда крылатый скакун его взмыл в воздух. Херувимы на краю города высаживали пассажиров.

– Лорелин там, – сказал он с облегчением. – Я ее слышу. Они с Йомаром спасают людей, но я должен помочь Эйлии.

– Мы так и поступим, – ответил Фалаар, – но сперва должны пробиться через огнедраконов.

Свет из окон замка лился в прогулочный садик в его центре, и там стояла Эйлия лицом к лицу с Мандрагором. Раненый дракон растянулся на траве, разбросав наискось крылья, чешуйчатые бока его тяжело ходили. Золотистые глаза были полуоткрыты, но не узнали ее, когда она подошла. Она подвинула его голову при звуке улетающих крыльев – это херувимы уносили с крыш последних обитателей крепости.

– Они сбегают, бросив тебя на произвол судьбы, – тихо сказала Эйлия. – Прими свой собственный вид, Мандрагор, и мы тебя отнесем в безопасное место. Сдайся, и ты не будешь уничтожен.

Дракон не превратился в человека и отвечать не стал. Глаза его закрылись, дыхание вырывалось неровно и прерывисто. Казалось, он без сознания. А что, если его не удастся привести в чувство? Пусть она может сама принять форму дракона, но другого дракона ей в воздух не поднять. Один он здесь пропадет в огненном буйстве – судьба, которой она не пожелала бы ни одному живому существу. Ее наполняла жалость и вместе с ней чувство вины, а он лежал перед ней, простертый и израненный. Разве Мандрагор не пощадил ее жизнь, когда она спала вот в этом замке? Убей он ее тогда, не был бы он сейчас в таком состоянии. И должна ли она платить злом за добро? Уйти сейчас – значило бы оставить его огню. Элнемора, желая спасти Аватара, обрекла его на гибель – если только друзья Эйлии не смогут ему помочь. Она крикнула, призывая на помощь Аурона и Фалаара, потом вспомнила, что здесь ей не услышать эфирных голосов, хотя убегающие воины и взяли свое оружие. Она снова была отрезана, будто барьером, барьером железа…

Прямо сверху донесся рев звездной магии, преодолевающий голос холодного железа, и с ним – хлопанье крыльев. Эйлия посмотрела вверх – виверн спускался меж отвесных стен и садился во внутреннем дворе. У него на спине сидели два всадника – она узнала их, когда они спешились. Браннион Дюрон и Эррон Комора. У Смотрящего висел на бедре железный меч.

– Колоссальное достоинство вивернов, – произнес Эррон, привязывая шипящую рептилию веревкой к дереву, – это что они – создания природы, и летают без магии. Железо не привяжет их к земле, как дракона, и командовать ими можно без волшебства.

Они подошли поближе, и лежащий без сознания лоанан вздрогнул, но не очнулся, а потом чародейство, удерживающее его облик, исчезло. Перед ними в растоптанных кустах роз лежал Мандрагор-человек, покрытый боевыми ранами. Глаза его были закрыты, лицо – мертвенно-бледным. Эйлия смотрела на него с сочувствием – и с другим чувством, более сильным, которое она уже не могла отрицать.

«Можно было бы сейчас положить конец его страданиям, пока он не осознает, что происходит, – подумала она. – Как легко это было бы, и как милосердно! Судьба его свершилась бы этим милосердным деянием. Так давным-давно думала Элиана – но она пощадила его. Неужто просто случайно? Или она повиновалась судьбе, которая повелела ему жить?»

Как бы там ни было, а ей не хотелось, чтобы вся слава досталась Дюрону. Торжество над царем-драконом укрепило бы его власть над народом, и он хорошо это понимал. Со своими людьми он не пошел в бой, но подождал, пока ослабнет Мандрагор – пока на него можно будет напасть безнаказанно. И этого труса прославят как героя.

Смотрящий стал было вытаскивать меч, но остановился.

– Я не вижу здесь дракона, есть только человек, – нахмурился Дюрон. – Наше железо должно заставить эту тварь принять свою истиннуюформу, разве не так?

Эррон глянул презрительно:

– Это она и есть, его истинная форма. Никакой он не лоанан, он всего лишь человек, умеющий принимать облик дракона. Ты разве не слышал, что тебе сказала Эйлия? В этом она хотя бы не солгала: он просто лоанейский чародей. Как и эта женщина, эта богиня, как она любит, чтобы ее называли, – Эйлия тоже бессильна перед твоим мечом. Но поспеши! Пожар, пожирающий замок, скоро охватит и этот двор, и тот, что под землей, тоже уже приближается. Чувствуешь, как горяча почва под ногами? Убей царя-дракона, и летим прочь!

– А когда он умрет, ты займешь его место и будешь править этим миром! – бросила ему в лицо Эйлия, становясь между Дюроном и его жертвой. – Смотрящий, Эррон тебя предаст, как только не станет Мандрагора.

– Давай, Браннион, не обращай на нее внимания, – нетерпеливо сказал Эррон. – Убей его! Не обязательно тащить с собой тело целиком, просто отрежем голову. Достаточное доказательство твоей победы.

– Я надеялся на трофей получше – голова огромного дракона, – буркнул Дюрон.

– Без разницы. Поставим тебе изваяние, держащее голову дракона! – отрезал Эррон. – Спеши же! И не обращай на ведьму внимания: она тебе ничего не сделает. Волшебство недоступно ей в присутствии железа.

Дюрон поднял меч:

– Отойди от него, женщина.

– Нет.

– Отойди, или я и тебя убью.

Камень качнулся под ногами, новые языки пламени вырвались из замка. Виверн, обезумев от ужаса, мотал длинной шеей и вопил, потом захлопал кожистыми крыльями, рвясь в небо, но веревка не пустила его. Эйлия подняла голову – Крылатая Стража была занята боем с огнедраконами. Через Эфир она не могла их призвать в присутствии железа, и вообще помочь ей мог бы только херувим: дракон был бы так же беспомощен, как она.

Дюрон шагнул к ней…

…и, молниеносно повернувшись, воткнул меч в грудь Эррона. Лоаней хрипло взревел, поднял руки, хватаясь за лезвие, потом его ноги подкосились и он рухнул в розовые кусты и затих. Эйлия остолбенела.

– Я бы не дожил до таких лет, – заметил Дюрон спокойным и ровным голосом, вытаскивая меч из тела, – если бы верил предателям. К счастью, он мне больше не нужен. Пусть и тебе это послужит уроком, девица. Теперь отойди с дороги.

И он снова направился к Эйлии и Мандрагору.

Она побежала прочь, а он встал рядом с поверженным Мандрагором – и тут Эйлия сорвала с пояса Эррона кинжал с драгоценной рукоятью. Дюрон увидел это движение и обернулся к ней:

– Ты решила драться со мной вот этим ножичком? – спросил он презрительно.

– Нет, – ответила она. – У меня нет подобных намерений.

– Надо все-таки тебя убить, ибо я вижу, что ты по природе своей – коварная предательница. А то еще мой народ начнет тебя почитать, как твои невежественные подданные. Но сперва то, что важнее.

Он повернулся к Мандрагору, поглядывая на Эйлию.

Она снова побежала – на этот раз к виверну, который изо всех сил рвался улететь, обезумев от дыма и угрожающих языков пламени. Одним ударом она наполовину перерезала веревку, привязывавшую животное к дереву.

– Что ты делаешь? – завопил Дюрон, вдруг утративший свою невозмутимость.

Она повернулась к нему с ножом в руке:

– Отпускаю это создание на свободу. Если хочешь жить, Дюрон, забирайся ему на спину прямо сейчас. Этот виверн – твоя единственная надежда. Уходи и уноси с собой свое железо!

Их уже окружало огненное кольцо: горел весь замок. Расплавленный камень тек по мраморным полам, поджигая портьеры, гобелены и мебель. Виверн визжал и натягивал веревку, и та начала рваться на разрезе. Только несколько прядей еще удерживали зверя в плену, и Эйлия подняла нож, чтобы их разрезать. Изрыгая проклятия, Дюрон сунул меч в ножны и бросился в седло, но веревка лопнула как раз в миг его отчаянного прыжка, и он успел схватиться лишь за волочащийся конец. Виверн молниеносно взлетел в небо, во всю прыть спасаясь от огня, а Дюрон повис, болтаясь над ревущим пожаром, изо всех сил цепляясь за обрывок. Почти тут же зверь и человек исчезли в тучах дыма и пепла.

Эйлия осталась во дворе замка, отбросила кинжал Эррона: к счастью, он был стальным, потому что лоанеи железа на себе не носили. И все равно она была слишком слаба для любого чародейства. Мысленно позвав, она не получила ответа: Крылатая Стража продолжала битву с огне драконами, и мысли сражающихся были сплошь боль, гнев и смятение.

В последнем усилии она попыталась собраться, коснуться мерцающей сердцевины собственной силы, зачерпнуть из нее – но тут же налетел сокрушительный порыв ветра, раздувая пламя в горящих деревьях, и Эйлия, обернувшись, увидела вставшего на дыбы красного дракона с горящими глазами, тянущего к ней когтистые лапы.

Наблюдатели из города увидели, как взмыло над горой огромное дымное облако, подсвеченное красным пламенем, и пылающие потоки покатились по склонам. Город был обречен: у подножия потоки замедлят бег, но не остановятся, и вскоре улицы накроет огненным потопом. На крыши падал черный снег пепла. Отводя глаза от ужасного зрелища, спутники Эйлии бросились выводить бегущих горожан к окраинам. Из каждого окна замка лилась расплавленная лава и хлестали языки пламени, потом вся твердыня будто раскрылась вниз, стены выпучились и рухнули, и за ними показался зияющий огненный кратер посреди центрального двора. Вершина горы провалилась в эту кальдеру, унося с собой фундамент замка. Последней пала остроконечная башня, качаясь и сгибаясь, и с финальным поклоном гордой головы она рухнула в огненную яму. Темный покров, висевший над ней, осветился сверху зарницами, и клубящийся дым смешался с низкими облаками.

– Эйлия! Эйлия! – вскричал Аурон, обращая в бегство очередного огнедракона. – Где она? Кто-нибудь знает?

Но тут же он узнал сам, не дожидаясь ответа своих товарищей. Из тучи дыма вырвался красный дракон, колотя крыльями почерневший воздух, устремляясь к небу и свободе. Это был Мандрагор, и в передних лапах он сжимал безжизненную Трину Лиа.