Текст книги "По ту сторону Лисограда (СИ)"
Автор книги: Элиса Лисовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
По ту сторону Лисограда
Элиса Лисовская
Глава 1. Пугающее предложение
Все мы от чего-то бежим, каждый день, буквально каждую минуту нашей жизни. В бесконечной череде дней, что пролетают как миг, мы бежим от теней прошлого, кто-то из нас бежит даже от фантома прошлого, а кто-то от призрака настоящего, многие же не готовы принять будущего и тоже стараются сбежать. Побег может быть разным, кто-то может убегать в книжную реальность, кто-то, в суету дней погружаясь с головой в работу, а кто-то уезжая. Но рано или поздно каждый из нас понимает, что так больше жить нельзя и хоть такие люди, погруженные во что-то, убегающие не смогут остановиться, чтобы понять, что никуда не надо бежать. Это непреложная истина, которую предстоит понять всем нам, не надо бежать от прошлого, не надо бежать от настоящего и не надо бежать от будущего, ведь наша жизнь дана нам не для того, чтобы мы бежали ежедневно марафоны, она дана нам для того, чтобы жить.
Я всегда считала именно так, пока в моей жизни не появились обстоятельства, заставившие меня бежать от прошлого, от настоящего, обстоятельства, заставившие меня бежать в будущее. Это так глупо, я никогда не думала, что в моей жизни все произойдет именно так. Я была уверена, что закончив институт, я буду работать в прокуратуре, потом найду хорошего, любящего парня, выйду замуж, рожу детей, что у меня будет стабильная работа, хорошая семья, что все обязательно будет идеально, что потом я выйду на пенсию, буду преподавать, но этому не суждено было случиться. Была ли виновата в этом я? Не знаю, возможно, возможно нет. Кто вообще виноват в том, что мог случайно привлечь чье-то внимание?
Сейчас я убегаю не просто от прошлого, я убегаю не просто от настоящего, я убегаю от конкретного человека, который попал в мое прошлое, попал в мое настоящее, и я надеюсь, который не попадет в моё будущее.
Первый раз я увидела его на пороге прокуратуры. Волновалась перед собеседованием, поэтому и вышло так неловко: папка с документами выскользнула из рук, бумаги разлетелись по полу. Он помог их собрать – высокий, статный, с обезоруживающей улыбкой. Позже, уже работая в прокуратуре, я все чаще ловила на себе его взгляд, а по коридорам ползли пересуды о том, чего стоит девушкам эта работа, о негласных правилах, о том, чем платят за место под солнцем. Но я прогоняла эти мысли. Невозможно, чтобы он, с его открытым взглядом и легкой иронией в уголках губ, был замешан в этой грязи. Невозможно…
Тот зимний вечер испортил все. За окном, словно пытаясь убаюкать город, тихо кружились снежинки, растворяясь в неоновых огнях витрин. Я, кутаясь в шарф и поправляя сумку на плече, разглядывала елочные игрушки, выбирая подарки родным. Три года в системе…Нравится ли мне эта работа? Не успела ответить себе на этот вопрос, как меня окутало облаком терпкого мужского парфюма – тяжелого, удушливого, как путы. Сердце замерло, а затем бешено заколотило, словно птица в клетке. Нужно уходить, нужно раствориться в толпе. О, если бы я знала это тогда, у витрины с елочными шарами, сверкающими фальшивым блеском!
– Алена Дмитриевна! – низкий, хрипловатый голос ударил по нервам, я обернулась. Рядом стоял Даниил Романов, молодой прокурор, с которым меня периодически сталкивала работа. Даже в неярком свете фонарей было видно, насколько он хорош собой: высокий, подтянутый, идеально уложенные темные волосы, глаза холодные, как лед, сам же он идеальный, как античная статуя. Только вот от этой безупречности веяло мертвенным холодом, от которого хотелось бежать без оглядки. Он улыбнулся, обнажив идеально ровные зубы. Я лишь коротко кивнула, избегая встретиться с ним взглядом, и попыталась уйти, раствориться в предпраздничной суете. Но разве можно скрыться от тени? Он нагнал меня.
– Прекрасное время для подарков, не правда ли? – Романов шел рядом, и от него веяло опасностью, как от хищника, загоняющего жертву в угол. – Хотя… думаю, у вас будет возможность получить все, о чем мечтаете. Вот, например, о чем мечтаете вы?
– Я мечтаю… чтобы Новый год наступил как можно скорее, – пробормотала я, лихорадочно соображая, как бы от него отделаться.
– Слишком банально, Алена, – усмехнулся он, и эта усмешка заставила меня поежиться. – Мечты должны быть… смелее. Дерзче. Вот, к примеру, я мечтаю о том, чтобы ты…
Он не договорил, резко наклонился ко мне, и я почувствовала на своей щеке его дыхание, пахнущее дорогим алкоголем и табаком. От этой гремучей смеси меня замутило. Сердце билось где-то в горле, заглушая все звуки вокруг, кроме этого хриплого шепота, от которого по коже побежали мурашки.
– Знаешь, – прохрипел он мне прямо в ухо, и этот голос напомнил змеиное шипение, – мне казалось, у меня есть все. Но сейчас я понимаю – у меня есть все, кроме одного.… У меня на тебя большие планы, Аленушка.
Я отшатнулась, как от удара, больно ударившись плечом о витрину. Из-за стекла на меня равнодушно смотрел плюшевый Дед Мороз, окруженный фальшивым снегом и блестящей мишурой.
– Что… что вы хотите этим сказать? – пролепетала я, с трудом заставляя себя говорить спокойно и уверенно.
– Скоро узнаешь, – ухмыльнулся Романов, не сводя с меня пристального взгляда, в котором читалось что-то хищное, пугающее. – Еще увидимся…
Он развернулся и растворился в толпе, оставив меня в коконе леденящего страха и отвращения. Праздничные огни витрин вдруг показались мне зловещими, смех прохожих – фальшивым, а падающий снег – похожим на хлопья пепла.
Дома, в тишине своей маленькой квартиры, я никак не могла отогнать от себя воспоминания о встрече с Романовым. Его слова, словно яд, отравляли душу тревогой. Я пыталась убедить себя, что все это была шутка, что он просто погорячился, что это случайность. Но интуиция кричала – все гораздо серьезнее. Я нервно теребила в кармане платок, в котором лежали осколки кулона в форме снежинки – подарок маме, на удачу. Разбился, угораздило же… Откуда эта гнетущая тревога, сжимающая горло ледяной рукой?
«У меня на тебя большие планы, Аленушка…» – эти слова, брошенные с ледяным спокойствием, заставляли тело покрываться мурашками. Что он имел в виду? Чего он хотел добиться? Впервые в жизни я почувствовала себя маленькой пешкой на шахматной доске, игрушкой в руках человека, от которого веяло опасностью. Новогодняя суета не радовала. Праздник, которого я всегда ждала с нетерпением, в этом году вызывал лишь чувство тревоги. Праздничные огни казались фальшивыми, музыка – навязчивой, а смех прохожих – наигранным.
На работе все напоминало о случившемся. Каждый телефонный звонок, каждый стук в дверь заставлял меня вздрагивать – а вдруг это он? Коллеги, ничего не замечая, обсуждали предстоящий корпоратив. Строили планы на новогодние каникулы. Но я не разделяла их радостного волнения. Не могла. Не после того разговора…
И вот настал вечер корпоратива. Ресторан сиял праздничными огоньками, в воздухе витали ароматы хвои и мандаринов. Музыка, танцы, смех. За столами, уставленными изысканными блюдами, царит дух единства и веселья. Легкий шум разговоров смешивается с мелодией рождественских мелодий, создавая уникальный фон для этого важного события. Все вокруг были веселы, радовались тому, что совсем скоро Новый год. Все, кроме меня. Я чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Словно призрак, случайно забредший на чужой пир. Весь вечер я старалась держаться в тени. Пряталась от него. Когда он оказывался близко, принимала приглашение на танец от других мужчин, прикрывалась разговорами. Но разве можно спрятаться от собственной тени? И вот, казалось, все получилось. Я видела, как он вышел из ресторана, и позволила себе расслабиться. Вышла на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, но судьба, видимо, решила иначе. Стоило мне отойти от шумной компании, чтобы посмотреть на салют, как он возник передо мной, словно из-под земли…
– Почему же вы отдалились от компании, Алена Дмитриевна? – мягко спросил он, и от этой мягкости, от этого обманчивого тепла в голосе мне стало еще страшнее. – Вы так интересно избегали меня весь вечер. Не хотите прогуляться?
– Не думаю, что это хорошая идея, Даниил Игоревич… – пробормотала я, с трудом сглотнув комок в горле. – Уже поздно, да и холодно…
– Неужели вы боитесь замерзнуть? – усмехнулся он, снимая пальто. – Позвольте, я вас согрею.
– Не нужно, – прошептала я, отступая на шаг назад.
– Не стоит меня бояться, Алена Дмитриевна, – продолжал он, делая шаг мне навстречу. – Я просто хотел поговорить с вами в более приватной обстановке… Завтра утром, у меня в кабинете…
Он протянул мне визитку. На ней, помимо имени и должности, не было ничего.
Чистый лист. Как и его предложение.
Я невольно сжала визитку, острые уголки впились в кожу, словно зубы хищника. Романов, змей-искуситель, предложил мне выбор, от которого зависело все: карьера, будущее, сама жизнь. Но какой ценой?
– Извините, но я не смогу, – проговорила я, с трудом удержав голос от дрожи. – У меня другие планы.
Романов рассмеялся, низкий грудной смех, от которого по спине побежали мурашки.
– Уверена, Алена? – он сделал шаг навстречу, и я снова почувствовала этот запах – смесь дорогого парфюма и чего-то дикого, необузданного. – От судьбы не уйдешь. Завтра, в десять. Не опаздывайте.
Он развернулся и направился к ресторану, бросив меня наедине с ледяным ветром и липкой паутиной страха.
Ночь прошла в мучительных раздумьях. Я металась по кровати, как загнанный зверь, не находя себе места. Интуиция кричала, что от Романова нужно держаться подальше, слишком уж опасная аура исходила от этого человека. С другой стороны – карьера в прокуратуре… мечта, к которой я шла долгие годы. Гарантия стабильности и независимости, неужели я готова все это потерять?
Утром, собрав остатки воли в кулак, я отправилась в прокуратуру. Сердце билось как бешеное, в горле стоял ком. Я поднялась на нужный этаж и остановилась перед дверью с табличкой «Романов Даниил Игоревич. Прокурор».
Рука, поднятая к двери, замерла в воздухе. Развернуться и уйти? Пока не поздно, сбежать от этого кошмара…
– Алена?
Я вздрогнула, как от удара, и обернулась. Романов стоял в дверях своего кабинета, словно ждал меня. На нем был все тот же безупречный костюм, белая рубашка слепила белизной. Он выглядел так, словно провел здесь всю ночь.
– Я… я просто проходила мимо, – пробормотала я, чувствуя, как предательская краска заливает не только щеки, но и шею, поднимаясь к вискам.
Романов усмехнулся, и в его глазах, обрамленных густыми ресницами, мелькнуло что-то хищное, опасное. Огонь, пляшущий в их глубине, заставил меня инстинктивно сжаться, словно от холода.
– Я уж подумал, вы передумали, – Даниил сделал шаг ко мне, приглашая войти в логово зверя. Его логово. – У меня мало времени, – бросил он, и его взгляд, острый как бритва, полоснул по мне. – Предлагаю поговорить без лишних церемоний.
Ноги приросли к полу. Я медлила, боясь переступить порог, за которым меня ждала неизвестность.
– Решили поиграть со мной в догонялки? – спросил он, и в его голосе, низком, с хрипотцой, прозвучала легкая насмешка. – Не самая лучшая идея, поверьте, я догоню и найду вас везде.
Он приблизился, и меня обдало волной тепла. От него пахло свежестью морозного утра, терпким, дорогим парфюмом и чем-то еще – неуловимым, пьянящим, опасным. Запахом власти.
– Я же просил не опаздывать, – прошептал он мне на ухо, и я вздрогнула от неожиданности, чувствуя, как его теплое дыхание опаляет кожу.
Не успела я опомниться, как сильная рука легла мне на талию, притягивая ближе. Его прикосновение обожгло сквозь тонкую ткань блузки, вызвав дрожь по всему телу. Я попыталась отстраниться, но Романов, словно не замечая моего сопротивления, мягко, но настойчиво подтолкнул меня к двери кабинета.
– Не упрямьтесь, Алена, – проговорил он, и в его голосе зазвенела сталь. – Так будет лучше для всех.
Собрав остатки воли в кулак, я уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. Под пальцами ощущалась упругость дорогой ткани пиджака и обжигающее тепло его тела.
– Не смейте ко мне прикасаться! – прошипела я, глядя на него снизу вверх.
На мгновение в его глазах мелькнуло удивление, тут же сменившись холодной усмешкой. Он отступил на шаг, небрежно поправляя запонки на манжетах белоснежной рубашки. Движение было отточенным, привычным, словно он играл роль, заученную до мелочей.
– Люблю упрямых, – проговорил он, и его слова, лишенные эмоций, прозвучали как приговор. – Но ты все равно будешь моей, Алена. Рано или поздно. А пока… я предлагаю тебе работу.
– Что? – пролепетала я, не понимая, как перепрыгнули с угроз на деловое предложение. – О чем вы?
– Предлагаю тебе место в моем отделе, – продолжил Романов, игнорируя мой вопрос. – Считай это повышением. Давно хотел насолить твоему начальнику. Будешь работать бок о бок со мной.
Он прошел к своему столу – массивному, из темного дерева, – взял папку и протянул мне.
– Подумай над моим предложением, Алена, – произнес он, вновь приблизившись ко мне и выпроваживая из своей обители – Уверен, ты примешь правильное решение.
Даниил Игоревич развернулся и скрылся в недрах кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Я осталась стоять посреди коридора, сжимая в руках папку, словно пытаясь удержаться за реальность. Предложение Романова… повышение… работа бок о бок с ним. Это шанс осуществить свою мечту или шаг в пропасть, на дне которой меня ждал он сам?
Глава 2. Работа и прочие неприятности
Новый год – время чудес, говорили они. Ага, как же. Мои чудеса выглядели как ледяные узоры на стеклах, за которыми бесновалась метель, да пронизывающий до костей холод, стоило выйти из квартиры. Даже солнце, казалось, смотрело с укором – бледное, безрадостное, как мой новый год. Новый год, начавшийся с кабинета Романова.
Я приняла его предложение. Точнее, не нашла в себе сил противостоять его ледяному напору, смешанному с непонятным мне очарованием. Очарованием хищника, заглядывающего в душу жертвы.
Мой новый кабинет находился рядом с его – привилегия, которой не удостаивался никто из помощников. «Чтобы держать тебя под контролем», – ехидно шепнула мне на ухо сплетница Ирина из бухгалтерии. Кабинет был просторным, залитым светом, но от этого он не казался уютнее. Холодный блеск стекла и металла, строгие линии мебели, огромный стол из темного дерева – все здесь дышало сдержанностью и властью. Как и сам Романов. Я старательно перенимала его стиль – классические костюмы темных тонов, белоснежные блузки, туфли на каблуке. Никаких легкомысленных деталей, ничего лишнего. Словно облачившись в доспехи, я пыталась защититься от его всепроникающего взгляда, от его необъяснимой власти надо мной.
Он редко повышал голос, но от его немногословных замечаний, от ледяных интонаций хотелось провалиться сквозь землю.
– Неплохо, Алена, – бросил он, бегло просматривая мой первый отчет. – Но помните, я не терплю дилетантства, и принесите мне, наконец законченный отчет в мой кабинет.
Его новый кабинет был больше прежнего. Окна от пола до потолка открывали вид на город, скованный морозом. Словно гигантская панорама, символизирующая его власть и недоступность. В кабинете царил идеальный порядок, холодная роскошь, лишенная уютности. Как и он сам. Иногда я заходила в его кабинет и наслаждалась видами, пока хозяин кабинета отсутствовал, но это было крайне редко, чаще всего он засиживался вечерами за документами и поэтому даже не удостаивал меня своим вниманием, зато напоминал о себе фразами.
– Алена, отчет по делу «Кравцова», – бросал он, не отрываясь от документов, и его голос, низкий, с хрипотцой, заставлял меня вздрагивать.
– Да, Даниил Игоревич, – отвечала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Хватит уже трястись от моего голоса, я не такой страшный – чуть ли не рыча произнес он, а я лишь слабо произнесла, что-то вроде простите.
И я могла бы выдохнуть, вроде бы он забыл о своей «симпатии» ко мне, перестал смотреть на меня, лишь изредка он проявлял участие и какую-то обеспокоенность.
– Работаете, Алена? – спрашивал он, и в его глазах мелькала искорка чего-то непонятного, тревожащего.
Мне были непонятны его чувства, к чему беспокоиться, он сам засиживается на работе, да и многие из нас чуть ли не живут на работе. Возможно, эти зимние вечера я бы и хотела проводить дома, но работа обязывала выполнять свои обязанности и днем и ночью. Всё-таки правильно нам когда-то сказала психологиня, первая вещь, которую вы купите себе в кабинет это мягкое удобное кресло, потому что вы будете чуть ли не жить на работе. По этой причине у меня лежал палантин в столе, но бывало, что я напрочь о нём забывала, в один из таких дней погрузившись в работу, я не заметила подошедшего ко мне прокурора.
– Замерзла? – спросил он, и его голос, близкий, теплый, заставил меня вздрогнуть.
Я лишь мотнула головой, не в силах произнести ни слова, все мои мысли занимало рассматриваемое дело, и была мысль, а потерять её очень не хотелось. Мой жест он воспринял, хмыкнув и сняв свой пиджак – теплый, пахнущий его парфюмом и табаком накинул мне на плечи.
– Не стоит болеть, – прошептал он мне на ухо, и от его дыхания по коже пробежали мурашки.
Я сидела, утопая в его пиджаке, вдыхая его запах, и понимала, что пропадаю. Пропадаю в этой игре, правила которой мне не понятны. Моя мама всегда говорила мне, что играть стоит с умными противниками, но только в том случае если ты знаешь, как их обыграть либо если тебе нечего терять. Причина этому была довольно таки банальна, если ты начал играть, зная что выиграешь, то эта победа лишь окрылит тебя, а если ты понимаешь что проиграешь то лучше отойти назад ведь ты можешь закончить эту игру с разбитым сердцем.
«Ты все равно будешь моей» – эти слова, сказанные им в новогоднюю ночь, стали моим проклятием. Проклятием, от которого я не хотела искать спасения. Именно эти слова заставляли меня понимать, что ему нельзя верить.
Дни превратились в калейдоскоп дел, допросов, совещаний. Я работала как заведенная, стараясь не думать ни о чем, кроме работы. В этом водовороте дел и информации я пыталась, спрятаться от пронзительного взгляда Романова и собственного отражения в зеркале. Он был рядом – всегда сдержанный, требовательный, непроницаемый. Холодный мрамор, вытесанный искусным скульптором. Но иногда, вскользь, я ловила на себе его взгляд – пристальный, изучающий, и от этого взгляда у меня по телу бежали мурашки. И я не могла понять – осуждает он меня или наоборот? Однажды, разбирая дело о серии дерзких квартирных краж, мы наткнулись на странную деталь – во всех квартирах грабители оставляли на видном месте красную розу.
– Что за романтика? – усмехнулся один из оперативников, но Романов оборвал его ледяным тоном:
– Хватит болтать, займитесь делом.
Вечером того же дня он задержался у меня в кабинете. Я уже привыкла к этим неожиданным визитам, к его присутствию, от которого в воздухе словно повышалось напряжение.
– Алена, – начал он, и я подняла на него глаза. Он стоял у окна, заложив руки за спину, и его силуэт на фоне огней ночного города казался особенно четким, властным. – Я перевожу тебе дело «Красная роза». Будешь вести его лично.
– Но… – я растерялась. – Это же… Даниил Игоревич, это же резонансное дело, сложное…
Он наконец-то повернулся, и в его глазах я увидела странный блеск. Хищник выбрал цель.
– Я в вас верю, Алена, – произнес он, и его голос прозвучал неожиданно мягко, словно бархат, скрывающий сталь клинка. – Докажите, что я не ошибся.
Я с головой окунулась в расследование. Дело оказалось запутанным, полным тупиков и ложных следов. Я работала дни и ночи напролет, позабыв обо всем на свете. А Романов… Романов словно наблюдал за мной. Иногда он приглашал меня к себе в кабинет, чтобы обсудить детали дела, и эти встречи, наполненные напряжением и недосказанностью, выбивали меня из колеи. Однажды, после особенно тяжелого дня, я задержалась в кабинете допоздна. Романов зашел ко мне, когда я уже собиралась уходить.
– Устала? – спросил он, и в его голосе послышалась непривычная мягкость. Или мне это показалось?
– Немного, – призналась я, не поднимая на него глаз. Боясь увидеть в них что-то больше дружеского участия…
Он подошел ближе – так близко, что я почувствовала исходящее от него тепло. Он коснулся моей щеки тыльной стороной ладони, и это прикосновение, легкое, мимолетное, обожгло меня, словно пламя.
– Ты блестяще справляешься, Алена, – прошептал он, и его дыхание опалило мне ухо. – Я знал, что не ошибся в тебе.
И я было уже, решила что всё может наладиться, ну подумаешь, интересовался мною больше чем остальными сотрудниками, ну подумаешь всегда был рядом чтобы помочь не упасть, это всё мелочи, но один из праздничных дней закопал всё одним махом. Вечер проходил в красивом ресторане, украшенным лепестками цветов, весна вступала в свои права, а именинница областная прокурорша словно была воплощением этой весны. Все танцевали, а я старалась отойти от этого всего, последнее дело меня утомило, но не прийти на праздник было бы неуважением. Заиграла медленная мелодия, и я уже была готова взять стакан с соком и отойти к окну, как вдруг за моей спиной прозвучал вопрос, на который бы не вежливо было ответить отрицательно.
– Разрешите? – спросил он, протягивая руку. Его голос, обычно резкий и властный, сейчас звучал бархатисто и обманчиво мягко.
Кивнув, я вложила свою руку в его ладонь. На мгновение мне показалось, что от его прикосновения пробежал электрический разряд или это просто играло воображение?
– Ты прекрасно справляешься, – произнес Романов, приглаживая пальцами мою ладонь. – Я впечатлен твоими успехами.
– Спасибо, Даниил Игоревич, – пробормотала я, чувствуя, как к щекам приливает предательский румянец. Я знала, что справляюсь, но получать похвалу не привыкла.
– Знаешь, – продолжил он, и его пальцы слегка сжались на моей талии. – Мне нужна… помощь. Не только в работе и тебе следует не выкать мне, всё же я старше тебя всего на три года.
– Даниил… – я запнулась, затем, собравшись с духом, продолжила: – Боюсь, в этом смысле я вам не помощник. Красить стены я совершенно не умею, обои клеить тоже, – зачем сделав паузу продолжила. – А уж как я машину мою, вы бы точно не одобрили! Одним словом, в хозяйстве я совершенно бесполезна.
Я старалась, чтобы мой тон звучал легко и непринужденно, как будто это была просто шутка. Но Романов не улыбнулся.
– А я уж надеялся, что ты мастер на все руки, – проговорил он, и в его голосе послышался металл.
Он притянул меня ближе, заставляя смотреть ему прямо в глаза.
– Неужели все настолько плохо? – прошептал он, и его дыхание опалило моё ухо.
Меня охватила паника, и как назло этот момент оркестр закончил играть, по залу прокатился легкий гул голосов, вытащивший меня из этого транса.
– Пойдем, провожу тебя, – бросил он небрежно и, взяв меня за руку, повел к выходу из зала.
Я была уже не в силах больше выносить его близость и двусмысленные намеки, решила воспользоваться моментом, когда к Романову подошел кто-то из коллег.
– Я… извини, мне нужно… – пробормотав, спешно высвободила руку.
Стараясь не привлекать внимания, я прошла мимо толпы и, скрывшись за дверью служебный вход трусливо сбежала. Идеально, девушка контролирующая ход дел, контролирующая всё сбегает с праздника, пора отправить меня в отпуск или уволить за что-то только бы этот кошмар закончился. Дома, укутавшись в теплый плед с чашкой травяного чая, я постаралась забыть о напряжении последних часов. Кажется, мне удалось уйти от прямого разговора, но что будет завтра? Как теперь мне вести себя с Романовым?"
Неожиданно в дверь постучали. В этот момент мои мольбы были направлены всем богам, только бы это был доставщик перепутавший этаж, или дверь, но мольбы мои были не услышаны. На пороге стоял Романов.
– Ну же, милая, открой! – раздался его голос, приглушенный дверью. – Я знаю, что ты дома.
Голос Романова прозвучал снова, на этот раз с нажимом.
– Алена Дмитриевна, не заставляйте меня стоять на пороге. Я все равно дождусь.
Моя голова лихорадочно искала выход, решение, а сердце в этот момент было готово выпрыгнуть в окно лишь бы подальше от этого кошмара. И тут в голову пришла идея позвонить Ирине, которая жила этажом выше.
– Ирина, это я, – прошептала я в трубку, боясь, что Романов услышит. – У меня ЧП! Срочно спустись!
Дальше последовал сбивчивый рассказ о визите Романова и его странном, пугающем поведении. Ирина, не задавая лишних вопросов, бросила:
– Пять минут, Аленка, я уже бегу!
Через несколько минут раздался звонок в дверь.
– Аленка, открой! Это я, Ирина! – раздался из-за двери уже знакомый голос.
Посмотрев в глазок, я отметила, что Даниил никуда не делся, значит надо было что-то предпринять, и видит вселенная в этот момент я надеялась на нашу находчивую бухгалтершу. Открыв дверь, я заметила как Ира мне подмигнула а потом развернулась к Даниилу.
– Даниил Игоревич! – воскликнула она, лучезарно улыбаясь Романову. – Какими судьбами? Вы знаете, что переработки вредно, да и по трудовому кодексу за них переплачивать надо, а я что-то не припомню при выдаче зарплаты о переработках.
– Я что-то тоже не припомню, чтобы вы перерабатывали Ирина Вадимовна, обычно я наблюдаю как вы, наоборот, от главбуха бежите, задержав отчет или не сделав какую-то работу – улыбнувшись, произнес он.
– Мы с Аленкой тут решили устроить девичник, – не растерялась Ирина, – а вы, как я понимаю не девушка или я что-то о вас не знаю? Вроде бы вы за юбками бегаете с такой же скоростью как я от главбуха.
Но Романов, вопреки моим ожиданиям, ни капли не смутился. На его лице, напротив, появилась тень лёгкой, почти хищной улыбки.
– Девичник? – переспросил он, скользя по мне оценивающим взглядом. – Как неожиданно и что же делают на девичниках?
Его слова, сказанные низким, хриплым голосом, заставили меня вздрогнуть. В них сквозила неприкрытая угроза, словно он бросал мне вызов.
– Чем развлекаемся? – Ирина многозначительно улыбнулась и вывернула обстановку в свою пользу. – Бюджет страны обсуждаем! Куда потратить непредвиденные доходы, например. Ну, и твою зарплату, милый, естественно! – подмигнула она и затолкнула меня в квартиру.
– И что же не позовете на ваш праздник жизни? Я может тоже хочу послушать как мою зарплату обсуждают – произнес он, делая шаг в квартиру произнес он, но Ира была быстрее, и почти захлопнув дверь произнесла.
– Прости Данилка, ты не муж и не дама, так что вали дальше за юбками, тем более я сегодня голодная, а ты на роллы не тянешь – окончательно закрыв дверь, произнесла Ира.
После этого мы постояли, прислушиваясь к удаляющимся шагам, я мысленно благодарила богов за Иру и за спасение.
– А я тебе говорила подруга, кабинет рядом с его кабинетом это огромный пушистый хвост. Чего он только к тебе пристал, ему ж отродясь блондинки нравились, а тут нате-здрасте.
На её слова я могла лишь неопределенно дернуть плечами, сама не понимала, что он во мне нашел, темные длинные волосы обычно всегда собранные в косу или пучок, минимум косметики, я была уверенна, что не понравлюсь ему.
– Не раскисай, что-то придумаем, ты главное старайся почаще быть в толпе или найди себе кого-то, чтоб он отстал, да и вообще пойдем, поедим, сейчас закажу что-то – произнесла она, набирая номер пиццерии.
И я было уже начала успокаиваться, как мне пришло сообщение, от которого моё сердце мысленно купило билет, и уже было в Марианской впадине.
«Знаешь, Алёна, я ценю прямоту, поэтому скажу как есть. Ты мне нравишься… очень. Но жениться? Это не для меня. По крайней мере, пока. Я могу сделать тебя своей любовницей, обеспечить всем, о чём только пожелаешь. А если ты мне действительно понравишься…тогда, возможно, я пересмотрю свои принципы»
Показав телефон Ирине, я села на диван и под нецензурный поток подруги заплакала.
– Неутешительные выводы, нам пришла большая беличья задница, предлагаю уволиться и уехать либо держи собранный экстренный чемодан, чтоб в случае чего уехать. Потому что скажу тебе честно «честь» стать его любовницей он предлагал многим, но брак ещё ни одной. Он насколько я помню был вообще против этой задумки, всегда считал что на старость лет выйдет, чтоб кто-то ему готовил поесть, но это. Это дно.
И вот что я сделала не так? Что?! Я ведь просто работала, просто жила, старалась не выделяться, но даже это мне не помогло. Весь оставшийся вечер мы сидели с Ирой и обсуждали что же делать в этой ситуации, по-хорошему следовала отказать, сказать что ничего не выйдет и нам следует дальше работать, забыв всё, вот только прокурор был не из тех людей которые с легкостью принимают отказы. Такие люди обычно наоборот принимали отказы крайне тяжело, то ли от того что были уверены в своей неотразимости, то ли от того что считали что такие как они не могут получать отказы и поэтому были не готовы слышать слово нет.
Такое бывает, есть люди, которые не могут слышать нет, особенно если им надо здесь и сейчас, но что же остается мне в этой ситуации, если покоряться я не готова? Мысли о Данииле, о его предложении, словно занозы, засели у меня в голове. С одной стороны – привлекательный, богатый, успешный… мечта, а не мужчина. С другой – становиться игрушкой, любовницей. Нет, это выше моих сил!
