Текст книги "Только будь со мной!"

Автор книги: Элис Петерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

17

Наша группа отправилась на ужин в ресторан на территории гостиничного комплекса. Несмотря на усталость, мы прекрасно провели очередной день на лыжах. Сегодня Чарли снова был моим напарником. Я старалась скрыть безумную радость, когда он подошел сообщить мне эту новость. Чарли все еще держал меня за страховочные тросы, и я продолжала падать на снег. Тем не менее я перестала испытывать ужас, глядя на крутые заснеженные склоны. Восхождение на подъемник тоже давалось мне теперь с меньшим трудом, поэтому я могла окинуть взглядом потрясающий пейзаж: голубое небо, сверкающий на солнце белоснежный снег, разноцветную одежду людей на склонах, переливающуюся всеми цветами радуги.

В этот раз Чарли взял меня на более крутой склон для начинающих. Он сделал пару снимков на свой дорогой фотоаппарат и сказал, что нет ничего прекраснее гор.

– Дух захватывает от их величия. В горах понимаешь, насколько ты ничтожен, – сказал Чарли. – Они возвращают гордецов с небес на землю.

Сегодня мы недолго катались на склонах, потому что Чарли хотел показать мне национальный парк Роки-Маунтин. Мы взяли напрокат скутер, и, чтобы я с него не свалилась, Чарли пришлось зафиксировать мои ноги, поставив свои ступни на мои. Когда мы разогнались, я рассмеялась, радуясь тому, что я на свежем воздухе и вокруг меня простирался дивный новый мир. Над нами парили вершины гор. Они были в тысячах километров от нас, и я поняла, что имел в виду Чарли, говоря об их величии. Должно быть, мы выглядели как едва заметные точки на полотне этого грандиозного пейзажа. Но больше всего мне нравилось просто быть с Чарли. До встречи с ним я не смела даже и мечтать об отношениях с парнями, но теперь в моем сердце теплилась надежда.

Во время спуска с гор мне было интересно наблюдать за другими лыжниками из нашей группы. Некоторые из нас были уже опытными спортсменами и не нуждались в постоянном присутствии помощников. Но большинство были такими же, как я: мы падали, словно кегли, но все равно поднимались и продолжали движение. Новые синяки на руках лишь закаляли наш дух.

За то время, что мы провели вместе, многие члены группы рассказали о себе. Джереми в Гватемале выстрелили в спину бандиты. У него в рюкзаке была огромная энциклопедия, спасшая ему жизнь: пуля застряла в позвоночнике, не задев органы.

Майлз получил травму во время матча по регби. Эндрю попал в автокатастрофу, когда ему было семнадцать. Он был на заднем сиденье и без конца напоминал сидевшему за рулем другу, чтобы тот оставил в покое магнитолу и притормозил. Мелисса, самая старшая в группе, извинилась:

– Я просто упала с садовой лестницы. Подрезала плющ.

Чарли смотрел на меня, когда я сказала, что со мной несчастный случай произошел по моей вине. Я не смотрела по сторонам, вышла на дорогу, и меня сбила машина. К счастью, водитель не пострадал.

Я обратила внимание, что здесь, как и в больнице, существовала особая иерархия уровня травм. Мой Т12 выглядит просто царапиной по сравнению с С7 у Фрэнки. Она парализована ниже ключиц. В больнице сначала решили, что у нее обычное смещение позвонков – классическая ошибка. Часто перелом уровня С7 не замечают на рентгене.

Фрэнки упорно трудилась, чтобы научиться жить самостоятельно. Она говорила, что ей повезло – у нее не парализованы руки, что является редкостью для подобной травмы позвоночника.

Еще мы делились друг с другом историями о путешествиях. Я рассказала своим новым друзьям о первой поездке в Лондон, когда пожилой мужчина взял меня на руки. Все смеялись, и, что самое удивительное, в ретроспективе эта история тоже показалась мне смешной. Джереми постоянно путешествовал, и однажды его самолет совершил вынужденную посадку в Найроби. Пассажиры его рейса не успели на стыковочный рейс, поэтому всех разместили на ночь в пятизвездочном отеле, а его оставили в аэропорту.

Эндрю поведал о первой ночи, которую он провел дома, вернувшись из больницы. Он жил в съемном доме с верандой. К нему в гости пришли друзья, посмотрели телевизор, выпили пива. А потом ушли, оставив его на диване, а кресло оказалось в другом конце комнаты.

– Мне пришлось звонить им и просить вернуться. Хорошо, что дверь осталась открытой.

А Мелисса рассказала, как муж отвез ее во Францию, сказав, что они едут отдыхать.

– И вдруг вокруг меня оказались люди, возложившие руки мне на голову. Они говорили мне, что если я очищу душу от демонов, то буду исцелена. И, знаете, что самое удивительное? Мы все еще женаты!

Нас это изрядно рассмешило.

Парни обсуждали свои инвалидные кресла, как мужчины обычно обсуждают спортивные машины. Они говорили, какую максимальную скорость можно было на них развить, и рассуждали о том, что у каждого должно быть два набора колес: для дома и для улицы. Мы все сошлись во мнении, что нам повезло, что тяжеловесные инвалидные кресла из стали остались в прошлом. Мое кресло, легкая спортивная модель, было сделано из титанового сплава и имело съемные колеса.

В конце вечера все разошлись по своим комнатам.

– Я сам могу открыть дверь, – заявил один из парней в инвалидном кресле, когда Чарли попытался помочь ему.

Я догнала Чарли.

– Скажи честно, я не отношусь к тебе снисходительно, не опекаю тебя? – обратился он ко мне.

– Конечно, нет. Слушай, инвалидность не делает людей душками. Этот парень, наверное, просто устал. Не принимай это на свой счет.

Мы добрались до моей спальни.

– Вот мы и на месте. Спокойной ночи, – сказала я. Как бы я хотела, чтобы моя комната была чуть дальше. И находилась бы в другом конце здания. Или вообще в другом месте, чтобы мы могли провести всю ночь в пути.

– Спокойной ночи, Кас.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку. Как жаль, что нельзя было поставить этот момент на паузу, чтобы его лицо как можно дольше было рядом с моим.

18

Мы с Фрэнки собирались на вечеринку.

– Ты не думаешь переезжать в Лондон? – спросила она, расчесывая свои шикарные локоны.

Дом и Гай постоянно донимали меня этим вопросом. «Будем сидеть в пабе и болтать о том о сем», – предлагал Гай.

Я кивнула:

– Но сначала мне надо найти работу и квартиру.

Фрэнки работала в компании, которая организовывала корпоративы для крупных фирм. Помимо этого, она активно занималась благотворительной деятельностью, которая помогала людям с травмой позвоночника в развивающихся странах – Уганде, Индии или Танзании.

Я призналась Фрэнки, что мысль о возвращении в Лондон пугала меня.

– Единственный способ побороть страх – это встретиться с ним лицом к лицу, – сказала Фрэнки. – Ты не хочешь снова заняться медициной?

– Мне нравятся твои туфли, – заметила я, резко меняя тему разговора и указывая на ее красные шпильки.

Фрэнки бросила взгляд на мои кроссовки.

– Какой у тебя размер ноги?

– Тридцать восьмой.

– Какое совпадение. У меня тоже!

Фрэнки открыла шкаф с одеждой и сказала, что я могу выбрать любую пару.

– Твой чемодан, наверное, весил целую тонну! – воскликнула я, восхищенно рассматривая ряды туфель на высоких каблуках.

– Знаешь что? У меня есть подходящий топ для этих серебряных туфель. Тебе он пойдет, – сказала Фрэнки и продемонстрировала мне нечто миниатюрное и кружевное.

– Спасибо, но меня устраивает мой наряд.

Она с сочувствием посмотрела на меня.

– Я тоже раньше одевалась так, чтобы никто не обращал на меня внимания. – Фрэнки улыбнулась. – Быстро снимай футболку!

Мне пришлось повиноваться, и я отбросила свою старую футболку в угол комнаты.

– А теперь надевай сексуальный топик! Он идеально подходит для этого случая. Кое-кому надо активно пофлиртовать с Чарли. Остается всего пара дней до окончания курса.

– Он мне нравится, – кивнула я.

– Но тебя что-то беспокоит. Ты думаешь, у тебя не получится встречаться с парнем?

Я кивнула.

– У тебя были серьезные отношения после несчастного случая? Тикет не в счет, – сказала она, указывая на его фото в рамочке, стоявшее на моей прикроватной тумбочке.

– Не могу представить себя… – Я замолкла, осознав, что Фрэнки находилась в том же положении, что и я. – Ведь Шон не захотел быть со мной.

– Шон – козел.

– Парни думают, что ты просто не можешь ходить. Но как рассказать им о вытекающих отсюда последствиях?

– Ты расскажешь об этом при подходящем случае. Не на первом свидании, конечно. Но, Кас, то, что ты в инвалидном кресле, еще не означает, что ты должна состариться в одиночестве.

– С Чарли мне весело, – задумчиво произнесла я.

Я находила Чарли привлекательным. С Шоном у меня все было по-другому: он был красавцем, к тому же мы оба учились на медицинском. И теперь мне казалось, что из общих интересов у нас была только медицина. Медицина и секс. А с Чарли… Мне нравилось, как он смотрел только на меня, когда мы болтали, и не оглядывался в поисках собеседника поинтереснее. Меня привлекал веселый огонек в его глазах: казалось, он вот-вот засмеется. Меня восхищал его живой интерес к людям и ко всему, что его окружало. Когда я увидела, с какой страстью он относился к фотографии, я поняла, что влюбилась.

– Меня постоянно мучает один вопрос, – поведала я Фрэнки. – Зачем ему я с моими проблемами, когда он может найти себе нормальную девушку?

– Слушай, Кас. Если ты хочешь начать новые отношения, ты должна найти в себе силы и смелость принять себя такой, какая ты есть. И, поверь мне, у всех проблем хватает.

По выражению моего лица Фрэнки поняла, что я хотела спросить что-то еще, о том, чего я не могла узнать у мамы, или друзей, или у Пола.

– Ты можешь заниматься сексом, – заверила она меня.

– Но как… как это происходит? – спросила я и сама рассмеялась.

Мы не проходили этого в Королевском колледже. Какой бы замысловатой и сложной ни была медицина, во многих вопросах она затрагивает лишь верхушку айсберга.

– То есть, я хотела спросить, что ты чувствуешь? И как? – уточнила я.

– Не так, как обычные люди. Все происходит у меня в голове. Мы с Беном очень близки. У нас особая связь, о которой я даже и мечтать не могла. Тебе надо перенастроить свое тело, если ты понимаешь, о чем я. Перенести удовольствие в другие части тела.

Погруженная в свои мысли, я начала накручивать на палец прядь волос.

– Фрэнки, ты потрясающая.

– Я провела в кресле полжизни, Кас. Я тертый калач, старый морской волк, – улыбнулась она. – А для тебя все в новинку. Первые два года самые тяжелые: твоему телу и сознанию непривычно в таком положении. Кстати, ты прекрасно выглядишь! – добавила она, поворачивая ко мне зеркало.

– Да, супер.

– Но ты даже не посмотрела на себя!

Я покатила кресло к дверям.

– Ладно, давай выдвигаться.

– Кас, немедленно вернись!

– О господи, ты говоришь прямо как моя мама, – вздохнула я, приближаясь к зеркалу.

– Забудь о кресле, его нет, – посоветовала Фрэнки. – Я так всегда делаю, мысленно стираю его с изображения. И смотрю на себя. Хватит теребить волосы, Кас! Посмотри на себя в зеркало. Только на себя. Ты выглядишь на все сто!

– Я похожа на рождественскую елку, – сказала я, ослепленная своим переливающимся топом.

– Вот именно! – Она с чувством положила руку мне на плечо. – И ты готова сверкать.

* * *

Ресторан был переполнен людьми. Я смотрела на Чарли, который сидел на другом конце стола и изучал десертное меню. Сьюзи, руководитель группы, сидела рядом с ним и смеялась над его шуткой. Видимо, она тоже стала жертвой его обаяния.

– Налить тебе вина, Кас? – спросила Фрэнки и наполнила мой бокал, не дожидаясь ответа.

Когда мы пили кофе, у меня зазвонил телефон. На экране высветился мамин номер. Она звонила каждый день, чтобы убедиться, что я цела и невредима, и рассказать, как дела у Тикета. Мама сказала мне, что они с папой водили Тикета на пляж и он отлично провел время.

– Я так по нему скучаю, – сказала я Фрэнки, повесив трубку.

– Ой, да ладно тебе! Он всего лишь собака.

– Он не просто собака, Фрэнки, – возразила я удивительно ледяным тоном. – Я здесь только благодаря ему.

– Извини-извини, я не хотела тебя обидеть. – Она кивнула в сторону Чарли, который направлялся к нам. – Забудь о нем хотя бы на сегодня.

– О ком забыть? – поинтересовался он, присаживаясь между нами.

– О любви всей ее жизни! Кас только о нем и говорит, его фотография стоит на ее прикроватной тумбочке.

– Ты о ком? – спросил Чарли, проведя рукой по волосам.

– О мужчине, – продолжила Фрэнки. – Чарли, не тормози.

Он повернулся ко мне.

– Ты ничего мне о нем не говорила.

Я уже собиралась признаться ему, что Фрэнки имела в виду Тикета. Чарли прекрасно знал, что у меня есть собака, ведь я рассказывала ему о «Друге человека». Но Фрэнки не дала мне и слова сказать.

– Он такой симпатичный, Чарли. Светлые волосы и огромные карие глаза. И у него прекрасные манеры.

– Фрэнки, ты что, с ним знакома? – Чарли выглядел совершенно растерянным.

– Нет, – с сожалением вздохнула она. – Но надеюсь, что Кас нас познакомит.

– Никуда не уходите, – сказал Чарли, отодвигая свой стул.

– Фрэнки, надо сказать ему, что речь шла о Тикете, – прошептала я ей на ухо.

– Конечно, мы можем прекратить и признаться, что речь шла о собаке. Но видишь, как он заволновался? – возразила Фрэнки. Чарли тем временем схватил свой бокал с вином и торопливо возвращался к нам. – Если это тебя не убедило, то я не знаю, что с тобой делать.

Из ресторана мы переместились в бар.

– Потанцуем? – предложил Чарли, протягивая мне руку.

«Не вздумай отказываться! Соглашайся», – подумала я, глядя, как Фрэнки танцевала, сидя в кресле.

Через час я уже во весь голос подпевала песням, которые звучали на танцполе. Вдруг Чарли взял меня на руки и закружил. Я радостно смеялась, крепко обняв его. И из-за чего я так переживала?

Я бы танцевала с Чарли всю ночь напролет.

В последний день курса я уже каталась самостоятельно, но Чарли всегда находился поблизости. Летя по склону, я чувствовала единение с другими лыжниками. Мое инвалидное кресло осталось у склона горы.

Здесь, наверху, я переносилась в совершенно иной мир. И он был великолепен.

19

Прошло три недели после поездки в Колорадо. Начался апрель. Мне позвонил Чарли.

– Кто это был? – спросила мама после того, как я повесила трубку и вернулась с Тикетом в гостиную.

– Чарли.

– Опять? – Папа раскурил очередную сигарету.

– И что он сказал? – поинтересовалась мама.

– Он спросил, не хочу ли я погостить в доме его родителей в Глостершире.

– Когда?

– На этих выходных.

Чарли собирался взять в пятницу выходной и поехать туда днем. Я все время улыбалась. У меня было такое чувство, будто мне достался выигрышный лотерейный билет.

Родители переглянулись. И я поняла, что сегодня вечером они будут шептаться об этом в спальне и придут к выводу, что это из-за Чарли в последнее время у меня было все время хорошее настроение.

Поезд остановился на одной из станций, и в вагон зашел проводник, чтобы проверить у пассажиров билеты.

Чем ближе была остановка «Ханиборн», тем больше я нервничала. В моей голове роились сомнения. Поцелует ли он меня? Или он видит во мне только лишь друга? Может, мне стоило сделать первый шаг? Год назад я бы даже не сомневалась, но теперь все было иначе. Я не хотела все испортить, и, если что-то пошло бы не так, у меня не получилось бы по-быстрому смыться.

Будут ли его родители дома? Вдруг мы будем только вдвоем? Хочу ли я быть с ним наедине? Где я буду спать? Вдруг Чарли не сможет поднять меня на второй этаж?

«Расслабься, Кас», – прозвучал у меня в голове его голос.

Вернувшись из Колорадо домой, я часто вспоминала тот вечер, когда мы танцевали. Чарли проводил меня до моей комнаты, и я всю ночь спала с блаженной улыбкой на губах. Последний день мы провели вместе, катаясь по склонам. Потом Чарли сделал несколько снимков. У меня ком стоял в горле, когда мы прощались в аэропорту. Несмотря на то что мы были знакомы всего неделю, Чарли удалось стать неотъемлемой частью моей жизни.

Я погладила Тикета по голове.

– Он тебе понравится, – сказала я ему. – И не беспокойся. Что бы ни случилось, ты для меня лучший парень на свете.

Стрелка часов приближалась к пяти часам. За окном моросил мелкий дождь.

Мне оставалось проехать еще одну станцию, поэтому я нанесла немного парфюма на запястья, расчесала волосы и накрасила губы. После курса в Колорадо я постриглась, и теперь волосы едва прикрывали плечи. Для предстоящей поездки я купила кое-какие вещи в интернет-магазинах. Сейчас на мне были надеты узкие джинсы, сапоги на высоком каблуке и мягкая кожаная куртка. Фрэнки бы мной гордилась.

Я подумала о Саре. Она спрашивала, может ли она приехать в гости в Дорсет на пасхальные каникулы. Я почти ничего не рассказывала ей о Чарли. Я находила самые разные оправдания тому, что я почти перестала с ней общаться. Мы жили в разных городах; к тому же она оканчивала колледж. И все же мне казалось, мы обе знали правду: просто мы пускали нашу дружбу на самотек и не делали ничего, чтобы восстановить наши отношения.

Когда поезд подходил к станции, на платформе я увидела Чарли. Он был одет в джинсы и темно-синий джемпер с закатанными рукавами. Когда большинство пассажиров сошли с поезда, работники вокзала установили для меня пандус, и я оказалась на платформе. Чарли наклонился и поцеловал меня в щеку, а потом погладил Тикета.

– Тикет, дай Чарли лапу.

Тикет поднял лапу для рукопожатия.

– Очень приятно, – сказал ему Чарли. – Как прошла поездка?

Он склонился, чтобы взять мой чемодан.

– Отлично.

– Черт возьми! – Он засмеялся, сделав вид, что чуть не уронил чемодан на землю. – Ты решила провести у меня неделю?

Я не призналась ему, что взяла с собой десять разных нарядов и кучу свитеров на всякий случай.

– Ты голодна?

– Да. – В поезде я не смогла перекусить, еда бы встала поперек горла.

– Я приготовил лазанью на ужин. Но предупреждаю, я не очень хорошо готовлю, – сказал он по дороге к стоянке. – Когда я дома один, я почти не ем. У тебя же нет ни на что аллергии?

Он говорил очень быстро и невнятно. Может, он тоже нервничал?

– Я вегетарианка.

– Вот черт!

– Да я шучу. Ты же знаешь, что я ем мясо.

– Хорошая сегодня погода.

– Идет дождь.

– А, ну да, погода отвратительная.

Я подумала, что нам обоим стоило помолчать.

– Где твои родители проводят выходные? – спросила я, когда Чарли свернул на узкую проселочную дорогу.

– У друзей. Я рад, что ты смогла приехать. – Он повернулся ко мне. – Я не люблю оставаться дома один. Мне кажется, там привидения.

Сидевший на заднем сиденье Тикет подал голос.

– Он говорит, что ты трусишка, Чарли.

Мы повернули налево и проехали сквозь небольшие ворота. Вдоль дороги тянулся огромный парк с дубами и каштанами. Чарли сказал мне, что эти деревья росли здесь сотни лет. Увидев овец, Тикет залаял.

– Эта земля принадлежит твоей семье? – спросила я.

– Ага.

– Ни фига себе!

Он посмотрел на меня, приподняв одну бровь.

Дома по-прежнему не было видно.

– Твои родители живут во дворце? А дворецкий у вас есть?

– Отстань, Кас.

Наконец вдали замаячил огромный дом.

– В этом доме вырос мой дед, отец моего папы. Дедушка часто катал меня на своем тракторе, когда я был маленьким. Или учил меня сажать деревья. А еще летом мы устраивали семейные праздники, на которые съезжались все наши родственники. Было весело.

– Да, наверное, это было здорово.

– А у тебя большая семья?

– Нет, у меня только мама, папа и Джейми.

– А как же дедушки с бабушками?

– Один дедушка работал на вокзале и был запойным алкоголиком. Он уже умер. Второй работал на заводе, и я почти ничего о нем не знаю. Мои родители не могли жить дома. Думаю, они не хотели оставаться в маленьком городишке и восстали против воли своих родителей. Они даже на свадьбу их не пригласили. Обе мои бабушки живы, но ни одна из них не пожелала общаться со мной и Джейми. Я не знаю, почему они такие.

Я улыбалась, но этот факт глубоко ранил членов нашей семьи. Ни мама, ни папа не получили никакой помощи от своих родителей после того, как меня сбила машина.

– Ясно, – пробормотал Чарли, услышав о семье, которая была так не похожа на его.

Мы проехали еще несколько ворот, прежде чем свернули во внутренний двор. Перед домом была огромная лужайка. Подумать только, а я спрашивала у Чарли, есть ли у них сад, чтобы Тикет мог делать там свои дела.

– На заднем дворе нет ступенек, так что там удобнее войти в дом, – сказал Чарли, выйдя из машины и открывая пассажирскую дверь своего потрепанного «Фольксвагена».

– Спасибо. Ой, а кресло?

– Ах да. Прости. – Он достал его с заднего сиденья и заметил, что оно очень легкое. Тикет выскочил на улицу и начал принюхиваться к земле.

Чарли поставил кресло и съемные колеса передо мной.

– Покажешь мне, как его собирать? – попросил он.

– Надо только надеть колеса на эти штыри, – сказала я, аккуратно прикрепляя одно колесо справа, а потом поворачивая кресло к себе другой стороной. – А чтобы их снять, надо просто нажать кнопку в центре колеса. Вот так.

– Круто, – отметил Чарли, пока я пересаживалась на кресло.

По дороге к дому он перебирал на брелоке ключи. Их там было штук двадцать.

– Зачем вам так много ключей?

– Этот от гаража, эти от коттеджей, этот от машины, этот от трактора…

В конце концов ему удалось найти нужный ключ, и мы вошли в дом.

– Ничего себе! – воскликнула я при виде огромного бильярдного стола. На стене висела картина, написанная маслом, на которой была изображена дама в лиловом бальном платье.

– Какая красавица. Кто это?

– Это моя мама.

Чарли с чемоданом в руках направлялся внутрь дома. Следуя за ним, я с восхищением рассматривала величественную гостиную, где у окна стоял рояль, крышка которого была уставлена фотографиями в рамках. Мы прошли сквозь каменный холл. Тикет, постукивая когтями по полу, держался ко мне ближе, чем обычно, и останавливался, как только я замедляла ход. Мы увидели перед собой огромное зеркало, которое нависало над статуэткой Будды, стоявшей на мраморном столе.

Я подняла голову, чтобы лучше рассмотреть винтовую лестницу на второй этаж. Тикет тоже посмотрел наверх.

Чарли свернул налево, прошел мимо библиотеки (библиотеки!!!) и привел нас на кухню, которая по размеру напоминала среднестатистическую гостиную. В центре стоял круглый деревянный стол.

– Присаживайся. Фу, то есть ты и так сидишь. Извини…

Я мягко улыбнулась.

– Я поняла, что ты имел в виду.

– Заварить чай? – спросил он, убирая один стул, чтобы освободить у стола место для моего кресла.

От близости и легкости общения, которые были у нас на склонах гор в Колорадо, не осталось и следа. Пока Чарли заливал воду в чайник и ставил его на плиту, мы не проронили ни слова. Только напольные часы громко тикали в тишине да Тикет тяжело дышал под столом. Я начала сомневаться, что приезд сюда был хорошей идеей, и для храбрости положила руку на спину своему четвероногому другу. Было бы неплохо, если бы вместо чая Чарли разлил нам по стаканчику красного вина.

– Мой дом уместился бы в одной гостиной, – сказала я, когда Чарли показал мне первый этаж поместья. Перед камином стояла железная решетка. На журнальном столике лежали книги в твердых переплетах. Высокие окна были занавешаны бархатными гардинами темно-синего цвета. – Здесь очень красиво.

– Да, наверное. Для меня все уже слишком привычно. А еще здесь очень холодно, – заметил он, подбрасывая дрова в огонь.

Чарли сказал, что его родители не могут позволить себе платить за отопление всего дома.

– Ты хотел бы здесь жить? Когда-нибудь тебе придется сюда переехать.

– Ну да, может быть. – Он сел рядом со мной. – Когда-нибудь.

На столике справа от меня стояла фотография красивой молодой женщины с длинными ногами.

– Это Анна, моя сестра, – пояснил Чарли. – Она сейчас живет в Нью-Йорке.

У нее были ярко-рыжие волосы, белоснежная кожа и сапфировые глаза.

Я взяла в руки другую рамку:

– А это кто?

На фотографии Чарли обнимала какая-то девушка. Очевидно, снимок был сделан в ветреный день, потому что ее длинные темные волосы сдуло ей на лицо, несколько прядей попало на губы.

Чарли резко встал и подбросил еще дров в камин.

– Это Джо. Моя бывшая.

После ужина мы с Чарли пошли смотреть телевизор. Тикет храпел, лежа между нами на диване. Это был не совсем тот романтический вечер, который я себе представляла. Мои мечты были окончательно разбиты, когда Чарли сказал, что у Тикета из пасти несет рыбой.

В одиннадцать часов вечера мы с Чарли собрались идти наверх.

– Итак, что мне нужно сделать? – спросил он, и я поняла, что он боялся этого момента не меньше меня. Неудивительно, что мы были напряжены весь вечер.

– Ну, папа обычно берет меня на руки.

– Ясно.

– Извини, Чарли, что так получается. Но, с другой стороны, тебе повезло, что я не вешу тонну, – подбадривала я его, перемещаясь на край дивана.

– Да я могу и Майка Тайсона поднять, если понадобится. – Чарли размял свои мышцы.

Когда я оказалась в его руках…

– Тикет! Сидеть! Фу!

– Он решил, что ты в беде, – предположил Чарли.

– Он думает, что ты можешь коварно воспользоваться моей беспомощностью. Тикет, фу! Извини. Нечасто ты, наверное, несешь своих гостей на второй этаж на руках?

– Хватит извиняться, – пробормотал он, выходя в холл.

– Извини, не надо было мне есть добавку лазаньи.

– Хватит извиняться, – повторил он, поднимаясь по лестнице.

Я поджала губы, стараясь не улыбаться.

– Извини.

– Еще одно извинение – и я брошу тебя на пол.

– Знаешь, вам бы не помешало установить здесь лифт.

– Кас, замолчи!

Тикет снова залаял, будучи уверенным, что со мной что-то не так.

Чарли уложил меня на кровать и ушел за креслом. Как только он вышел из комнаты, Тикет запрыгнул на кровать и улегся рядом со мной.

– Не надо ревновать, – ласково прошептала я.

Окинув взглядом старую комнату Чарли, я обратила внимание на черную магнитолу со старомодными колонками. Видимо, в его спальне ничего не изменилось с тех пор, как он окончил колледж. Над столом висела карта мира, а кровать была застелена полосатым синим одеялом, похожим на то, что было у Джейми. На полке стояла стеклянная коробка с чем-то, напоминающим челюсти акулы.

Вернувшись в комнату, Чарли сбросил обувь и лег рядом со мной. Тикет нехотя подвинулся.

– Ну и… – начала я, потому что я должна была задать этот вопрос.

– Да?

– Где я буду спать?

– Можешь спать здесь.

– В твоей комнате? С тобой?

– Нет, с Джорджем Клуни.

– Вообще-то я бы предпочла Джонни Деппа.

Он улыбнулся.

– Просто дело в том, что в комнате для гостей в туалете есть ступенька.

– Ясно, – кивнула я, увядая в душе. Господи, ну почему я не могла хотя бы на одну ночь забыть о том, что я в инвалидном кресле? На одну ночь, господи! Может, мы бы могли договориться?

– А в моей комнате в туалете ступенек нет, так что… – Чарли глубоко вздохнул, – тебе не придется звать меня среди ночи, чтобы сходить туда.

– А у вас есть другие комнаты с туалетом?

– Да, но они в другой части дома.

– В восточном крыле, сэр?

Он легонько шлепнул меня по руке. Тикет сразу же сел и пристально посмотрел на Чарли. Тот с любопытством взглянул на него.

– Что это с ним?

– Он в большом холодном незнакомом доме, Чарли, с незнакомым дядей.

– Я не незнакомый дядя, – возразил Чарли.

– К тому же ты говорил гадости про его дыхание.

– Но ты должна признать, что от него пахло рыбой. – На этот раз была моя очередь слегка шлепнуть его по руке. – Немного «Колгейта» ему бы не помешало.

– Заткни уши, Тикет! Не слушай его! Иди ко мне.

Тикет положил голову на мое бедро, но быстро перевернулся на спину, чтобы я почесала ему пузо.

– В общем, если хочешь спать в моей комнате, – продолжил Чарли, недоуменно наблюдая за мной с Тикетом, – то я могу расположиться на полу.

Я немедленно вспомнила наши киноманские ночи с Джейми. Он сейчас был в Мадриде, и мне его очень не хватало.

Тикет еще больше разлегся на кровати, практически спихивая Чарли на пол.

– Он будет твоим телохранителем. Если я что-то задумаю, Тикет меня покусает. Хотя тебе не обязательно решать эту дилемму прямо сейчас. Может, хочешь заняться чем-то другим? Ты не устала?

Все, чего бы я хотела, это полежать в горячей воде. Я замерзла, и все тело ломило, особенно плечи. Я зевнула, сладко потягиваясь.

– Горячую ванну бы сейчас.

– Отлично. Сейчас наберу.

– Что?

– Наберу для тебя ванну.

О боже, я что, сказала это вслух?

– Хотя, знаешь, не надо. Я передумала, – торопливо возразила я.

– Ты боишься, что я увижу тебя обнаженной?

– Чарли!

– Если тебе хочется, прими ванну, – осторожно сказал он. – Ты ведь устала.

Чарли вскочил, открыл ящик комода и бросил мне одну из своих футболок, говоря, что я могу ее мочить сколько угодно. Потом он направился в ванную, и я услышала звук включенной воды.

Вернувшись в комнату и обнаружив, что я даже не начала раздеваться, Чарли крепко зажмурился и поклялся не подглядывать.

Я направилась в ванную, и Тикет пошел за мной. В центре комнаты стояла глубокая старомодная ванна с серебряными кранами. Я представила, как я вхожу в нее и брею ноги, подняв их вверх, потом встаю и укутываюсь в теплое полотенце. Но вместо этого, сидя в кресле, я приподнимаю сначала одну ягодицу, потом вторую, стягивая с себя джинсы.

– Тикет, тяни, – прошептала я. – Спасибо, друг.

Осторожно прикусив край носка, он стянул его с моей ноги и принялся за второй носок. Тикет делал все так быстро, словно ставил рекорд по скоростному снятию носков.

Потом я проверила температуру воды в ванне. Одна пациентка нашей больницы обварила ступни, забыв об этом правиле. Надо было помнить столько новых правил, как будто я снова училась жить.

Я попросила Чарли принести мне пену для ванны, которую он с трудом нашел в одной из гостевых комнат. Держась за края ванны, я выбралась из кресла и погрузилась в ароматную воду.

Тикет прилег на махровый коврик. Я сняла промокшую футболку и, положив голову на край ванны и глубоко вздохнув, наконец позволила себе расслабиться.

Чарли заглянул в комнату, заставив Тикета настороженно вскочить.

– Все в порядке?

Я спешно попыталась укрыть свое обнаженное тело под слоем пены.

– Поболтай со мной, – попросила я его.

Чарли опустил крышку унитаза. Сев на него, он достал из кармана пакет с табаком и сделал самокрутку.

– Хочешь? – предложил он, показывая мне сигаретку.

Я молча кивнула в ответ.

Он подошел к ванне и встал на одно колено.

– А ты, Тикет, хочешь прикурить? Или ты предпочитаешь сигары?

Чарли раскурил самокрутку, отдал мне, и я глубоко затянулась. На этот раз молчание было не в тягость.

– Ты уже думала насчет переезда в Лондон? – спросил Чарли.

– Надо сначала найти работу.

– А где ты хочешь работать?

– В этом-то и беда: я не знаю. Думала, ты мне что-нибудь посоветуешь.

Я рассказала ему о Гае и Доме и о том, что они жили в западной части Лондона.

– Я хотела бы жить неподалеку от них.

Еще я поведала ему, что сказала мне Фрэнки: чем дольше я буду жить с родителями, тем труднее мне будет начать самостоятельную жизнь. Поэтому она предложила стать моим наставником от «Опоры», когда я перееду в Лондон.