Текст книги "Камелии для Камиллы"

Автор книги: Элис Маккинли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Хватит! Оставьте меня в покое! Ненавижу вас! – кричала она в пространство комнаты.

Через минуту появились встревоженные Ник и Эмили. Они нашли Камиллу рыдающей в углу за диваном.

– Почему ты кричала? – заволновался Ник. – Сюда приходили в мое отсутствие?

Она только всхлипывала в ответ.

– Прекрати допрос, – вмешалась Эмили. – Лучше оставь нас наедине.

– Ты не понимаешь. Я должен узнать, что случилось. А если ей угрожали? Лучше сообщить в полицию.

– Ну почему ты упрямишься? Просто уйди, позже решим, как поступить!

– Я спущусь вниз. Узнаю, не интересовались ли нами сегодня? Ждите здесь.

– Нет, не надо никуда ходить, – опомнилась Камилла. – У меня сдали нервы, вот и все. Никто не заходил в номер. Я просто разволновалась…

– Может, объяснишь нам причину своего волнения? Мы постараемся помочь.

– Я не хочу об этом говорить.

Камилла медленно встала и вышла из своего убежища. Затем села на диван, по-прежнему не глядя на присутствующих. Со стороны казалось, что она принимает важное решение. Ник против воли залюбовался ею: безумно хороша при любых обстоятельствах. Мокрые после душа волосы высохли сами по себе, а поскольку от природы имели свойство завиваться, то образовали пышную копну, которая так и манила дотронуться рукой. Маленькие слезинки, застывшие в уголках глаз, заставляли сиять их еще ярче. Бледное лицо казалось высеченным из мрамора.

– Я хочу уехать отсюда, – сказала Камилла. – Немедленно, прошу вас.

– Подожди. – Эмили присела рядом с ней. – Если все из-за меня, лучше мне переехать.

– Ты здесь ни при чем. Ах да, мы еще не выяснили наши отношения. Так вот, желаю вам счастья.

– Ты действительно не сердишься? Говори, я должна знать. Последние несколько дней меня мучает чувство вины. Мы с Ником повели себя ужасно.

– Что толку обсуждать уже свершившийся факт? Муж мне изменил, я знаю об этом. Думаю, со временем мы с тобой сможем нормально общаться. Я рада за вас.

– Спасибо, Камилла, ты замечательная.

– Давайте уедем побыстрее, – отозвалась она. – Можно переодеться в твоем номере?

– Конечно, идем.

– А мне что делать? – спросил Ник, глядя на них.

– Собирать вещи и бронировать места в самолете, – ответила Эмили.

Им удалось взять билеты на вечерний рейс. Таким образом, прошли всего сутки после событий в «Арабской башне». По дороге в аэропорт и в самом здании Камиллу, как прежде, не отпускало ощущение чьего-то пристального внимания. За ней следили, наверное по приказу Омрана. Хотя теперь ей уже было безразлично.

Подумать только, ведь она не хотела ехать в Эмираты. Тревожное предчувствие шевельнулось в душе, когда Ник показал билеты на отдых. Но он не поверил, посмеялся над женой. Если бы они остались в Англии, Камилла до сих пор жила бы спокойной, размеренной жизнью замужней женщины и сердце не замирало бы от боли при каждом вдохе, как сейчас. Судьба. Арабы свято верят в предопределенность жизни каждого человека, в существование заранее спланированного маршрута действий, поступков. Она раньше никогда не задумывалась над этим. А сейчас сомнений почти не осталось. Слишком много выпало на ее долю удивительных, невероятных совпадений. Сначала Ник, не подозревая о давней истории с Кайсом, выбирает для отдыха именно Эмираты. Потом отель, где они встречают Эмили. Она могла работать в другой арабской стране, жить в любой из бесчисленных гостиниц, но оказалась именно здесь. Камилла вдруг почувствовала себя марионеткой, ведомой чьими-то умелыми руками, не способной выйти за границы тех пределов, которые ей предопределены свыше.

Самолет стремительно набирал высоту. Дубай светился внизу яркими огнями. Где-то вдалеке, у залива, в виде гигантского паруса чернел силуэт «Арабской башни». Там остался Кайс. Один. Она почти видела его, лежащего на кровати, изможденного, уставшего. Как странно он выглядел посреди ослепительной роскоши, которая многими людьми непременно ассоциируется со счастьем, благополучием, удовольствием, а уж никак не со страданиями.

Камилла закрыла глаза и предалась своим печальным мыслям. Ник и Эмили, кажется, не могли наговориться. Они уже открыто, не стесняясь, держались за руки, позволяли себе некоторые нежности, вроде мимолетного поцелуя. Все трое молчали, пока проходили таможенный контроль. Камилла раздумывала, куда ей лучше ехать – сразу к матери или сначала забрать вещи из супружеской квартиры. Но принять окончательное решение помешала Аделин Спенсер, неожиданно появившаяся в толпе встречающих. Ее взгляд метал молнии, когда она увидела сына и Эмили, идущих рядом. Ник несколько оторопел, увидев мать.

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – грозно начала Аделин. – Я звоню в отель, узнаю о вашем внезапном отъезде. Теперь понятно, почему вы не потрудились предупредить меня. Как в вашей компании оказалась эта женщина?

– Мама, прекрати разговаривать в таком тоне! – Ник уже успел взять себя в руки. – Я люблю Эмили и собираюсь на ней жениться. Мне безразлично твое мнение, поэтому не трудись его выражать.

– Чтобы снова жениться, нужно сначала развестись. Но я не понимаю тебя, Камилла. Мне казалось, ты любишь моего сына…

– Разве? – усмехнулась Камилла. – Раньше вы говорили обратное.

Не найдя поддержки у невестки, Аделин решила выместить зло на Эмили.

– Ты самая бесстыжая из всех, кого я знаю! Увести мужчину из семьи во время медового месяца! Что ты все цепляешься за Ника?

– Хватит, мама, – остановил ее сын. – Если не хочешь окончательно испортить со мной отношения, лучше помолчи. Тебя не должно волновать, как мы собираемся решать наши проблемы.

– Но, сынок, я беспокоюсь о тебе…

– Ты постоянно забываешь, что я уже давно не маленький мальчик, могу сам разобраться. Просто не вмешивайся, это будет самая ценная помощь с твоей стороны. И вообще мне не нравится выяснять отношения на людях. Мы устали, хотим привести себя в порядок.

– Я на машине, – с готовностью подхватила Аделин.

– Не беспокойся, мы с Эмили возьмем такси. Если тебе не трудно, лучше отвези Камиллу к матери.

– Нет-нет, я сама доберусь, спасибо, – поспешила заверить их Камилла.

Она живо представила, как будет слушать всю дорогу нотации. Теперь Аделин точно не постесняется высказать свои претензии, ее больше ничто не сдерживает. У нее сейчас такое состояние, когда необходимо на ком-то отыграться. Что ж, пусть это будет не бывшая жена обожаемого сына. Ник в любом случае выйдет сухим из воды. Вся вина в случившемся будет поделена между нынешней и будущей невестками. Первую наверняка ждет обвинение в неискренности, меркантильности, холодности и тому подобном. Эмили, скорее всего, не получит своей порции негатива лично, но завоюет еще большую неприязнь как нахалка, повторно посягнувшая на любимого сына. Ситуация отчасти позабавила Камиллу, отвлекла от грустных мыслей. Она рассталась со всей троицей у такси.

– Можно я позвоню тебе на днях? – спросила Эмили.

– Я сама позвоню, мне нужно забрать из квартиры кое-какие вещи.

– Хорошо, обещаю ничего не трогать.

– Спасибо.

– Это тебе спасибо. До встречи.

Камилла помахала всем через окошко и облегченно вздохнула, когда машина выехала на трассу. Хоть одна проблема больше ее не касается.

Дом Валери Мэтьюз располагался в районе Ист-Энда. Когда-то давно эти кварталы считались трущобами, их население составляли в основном рабочие, мелкие служащие. Однако бомбардировки во время Второй мировой войны почти полностью уничтожили эту часть города. При реконструкции район застроили новыми многоэтажными домами, присвоив ему таким образом более высокий статус. В квартире, которую Мэтьюзы купили вскоре после свадьбы, прошли детство и юность Камиллы. Эти улицы, дома, магазины за долгие годы стали ей родными. Поэтому она так и не смогла привыкнуть к фешенебельному Кенсингтону, где жил Ник. Казалось бы, она изменила свою жизнь к лучшему, удачно выйдя замуж. Да, муж окружил ее красивыми вещами, поселил среди состоятельной публики. Оставалось только заводить новые знакомства, привыкать одеваться в бутиках и обедать в дорогих ресторанах. Камилле нравился этот мир, но, расставшись с ним навсегда, она не испытывала отчаяния или недовольства. Ей открылась одна простая истина: не важно, что тебя окружает, гораздо важнее, кто рядом с тобой. Если бы Кайс в один миг остался без гроша за душой, например решился бы убежать с Камиллой вопреки воле отца, она стала бы самой счастливой на свете. Они гуляли бы в ближайшем парке, выбирались в ресторан по случаю, а одежду покупали бы на распродаже. Отсутствие или недостаточное количество денег не самая большая проблема. Счет в банке заработать порой проще, чем чью-то любовь, доверие, внимание. Впервые Камилла увидела человека, а не его внешнюю оболочку. Она ценила Кайса за мужественность, благородство, честность, нежность и заботу. Почему их судьбу решили не они сами, а третьи лица, думавшие прежде всего о своей выгоде? Камиллу загнали в угол. Все деньги. Они портят людей, это давно известно. Но ее испортить не сумели. Она возвращается домой.

Такси остановилось возле подъезда, в котором жила Валери. Расплатившись с водителем, Камилла поднялась на крыльцо и уже собиралась звонить по домофону, когда в дверях появилась соседка.

– Камилла! – воскликнула она. – Как поживаете?

– Спасибо, нормально. А вы?

– У меня тоже все в порядке. Рада была вас видеть.

– Взаимно. До свидания.

– До свидания.

Простой формальный обмен любезностями. Есть какой-то негласный этикет, предполагающий улыбки и дежурные фразы, даже если на душе кошки скребут. Никого не волнуют твои проблемы, ты должен излучать счастье, демонстрировать довольство жизнью. Совершенно бесполезное общение с малознакомыми людьми. Но Камилла вела себя по принципу: не нами заведено, не нам менять. К тому же сейчас ей открыли дверь, не придется звонить матери. Теперь Валери не будет мучиться догадками, ожидая, пока лифт поднимется на этаж.

Камилла позвонила в дверь. Мать открыла и, увидев дочь, изумленно спросила:

– Что стряслось?

– Здравствуй, мамочка, – ответила Камилла. – Можно войти?

– Конечно, заходи. Ты у себя дома.

– Здесь так хорошо!

Она оглядела знакомую обстановку, милые сердцу мелочи и вернулась к растерянному лицу Валери.

– Мы с Ником разводимся.

Получилось просто, без надрыва или ноток сожаления в голосе. Как будто сообщила самую будничную новость. Но для нее действительно разрыв с мужем стоял где-то на предпоследнем месте в череде проблем.

– Ты шутишь, девочка? Вы решили разыграть меня, да?

– Нет, я говорю чистую правду.

– Но как? Почему, Камилла?

– Давай лучше сядем, долго рассказывать.

Ей пришлось в который раз за прошедшие сутки пережить свою трагедию. Она говорила, стараясь не упустить ни одной мелочи из череды событий. Иногда слезы наворачивались на глаза, но усилием воли Камилла подавляла их и продолжала рассказ. К моменту, когда последние слова слетели с ее губ, расплакалась Валери.

– Бедная моя девочка, – шептала она, обнимая дочь. – Я даже представить себе не могла, что ты переживаешь подобный кошмар. Специально не звонила вам, не хотела мешать. А ты нуждалась в моей поддержке. Прости меня.

– Мамочка, мне нечего тебе прощать. Даже если бы ты была рядом, ничего бы не изменилось. Омран предложил мне выбор, и я сделала его. Жаль, вы с Кайсом никогда не познакомитесь, но, я надеюсь, мой ребенок будет похож на отца.

– Камилла, ты ведь еще не знаешь, беременна или нет.

– Но я чувствую! Я так хотела оставить себе частичку любимого, что не могу ошибиться.

– Мы вырастим моего внука вместе, ты и я.

– Спасибо, спасибо тебе за поддержку.

Женщины снова обнялись.

– Ты, наверное, голодная? – опомнилась Валери.

– Немного.

– Тогда марш на кухню! Чтобы мой внук родился здоровым и сильным, его мама должна хорошо питаться.

– Не смею противоречить авторитетному заявлению бабушки, – улыбнулась Камилла.

Она села у кухонного стола, за которым обычно собиралась вся семья во главе с Джозефом. Ей казалось, что и сейчас стул напротив не пустует. Он был рядом, продолжал жить в любящих сердцах жены и дочери.

– Знаешь, мама, отец видел Кайса, – сказала Камилла. – Помнишь историю с моим похищением пятилетней давности?

– Смутно. Но ты расскажешь мне потом. Сначала поешь.

9

Окно. Огромное, во всю высоту комнаты. Он открыл его сразу после ухода Камиллы, потому что задыхался в своей золотой клетке. Пока она была рядом, Кайс мог вытерпеть все – унижение, издевательства, несправедливость. Но ей пришлось уйти, против своей воли, вопреки их обоюдному желанию. Он почти физически чувствовал невыносимое бремя на плечах хрупкой девушки. Кайс не понимал только его природу, но эта мысль отступала на второй план по сравнению с осознанием того, что Камилла не вернется. Она никогда не умела лгать. Почему он сделал вид, будто поверил ей? Из-за любви. Любовь нельзя навязывать другому человеку. Она сделала свой выбор.

Кайс не замечал, как проходит время. Сначала он забылся неспокойным сном, а когда очнулся, уже наступила ночь. Ветер нещадно трепал тонкие шелковые занавески, с моря веяло ночной прохладой, растекавшейся по его комнате. Звуки внешнего мира не доносились сюда, поскольку номер находился почти на стометровой высоте. Один на один с ветром, со звездами, рассыпавшимися по небу. Вчера ночные светила отражались в ее глазах. Он никогда не забудет водопад волос, рассыпавшихся по подушке, изгиб любимого тела под простыней, подрагивание ресниц во сне. Бежали минуты, складываясь в часы, а Кайс как завороженный сидел возле нее и любовался. Потом Камилла заворочалась, открыла глаза. Она так смотрела на него! Сквозь счастье, умиротворение, где-то в глубине просвечивала грусть. Это ее решение, осознанный выбор взрослой женщины.

Тени. Сплетенные из отблесков далеких огней, они исполняли причудливый танец на потолке. В какой-то момент ему почудилось, будто нечеткие фигуры ожили, зашевелились, превратились в два тела – мужское и женское. Кайс, как наяву, видел объятия, жгучие поцелуи, страсть, перехлестывающую через край. Воспоминания сыграли с ним злую шутку. В них Камилла по-прежнему была рядом. Кажется, даже простыня еще хранила тепло ее тела. Вот сейчас она вбежит в комнату и звонко засмеется…

Он то засыпал, то вновь просыпался, время текло незаметно. Даже чувство голода не мучило Кайса. Только шаги за дверью. Многие проходили мимо, приостанавливаясь у номера. Он узнавал тяжелую поступь Исхана, походку отца с едва заметным слуху шарканьем, вышколенные движения прислуги и охраны. Порой разочарование становилось невыносимым. Почему она ушла? Перечеркнула одним движением его любовь, незабываемую ночь, долгие годы ожидания. Неужели Камилла вернется к мужу? Другого объяснения Кайс не находил. Ничто, кроме ее брака, не мешало им быть вместе. Он без колебаний уехал бы в Англию, оставил родину, отца, если бы она попросила его об этом. Но она не захотела, даже не решилась признаться в том, что больше не вернется.

Красивые женщины, вы похожи на сирен, заманивающих мужчин песнями, сладкими речами, обещаниями сказочных удовольствий! Ваш блеск ослепляет, делает покорными вашей воле. И когда влюбленный готов бросить весь мир к вашим прекрасным ногам, вы убиваете его. Не в прямом смысле, как существа из древнегреческих мифов, – их жертвы хотя бы не мучились, не страдали. Современные сирены с улыбкой на устах похищают сердца мужчин, чтобы с видимым удовольствием растоптать чувства влюбленного. Нет, он сильно ошибся, воображая в своих грезах Камиллу в образе олимпийской богини. Она – миф, развеянный по ветру, которого боятся и встречи с которым жаждут. Ее волосы – языки пламени, глаза – ночная мгла, тело – тетива лука в руках меткого охотника. Мою душу ты погубила, думал Кайс.

В его памяти постоянно всплывали немногочисленные эпизоды, когда они были вместе. Он корил себя за то, что не вернулся за Камиллой раньше. Тогда ему казалось – любовь подождет. Сначала Кайс боролся за жизнь матери, потом долго осознавал утрату, весь мир отошел на второй план в те нелегкие дни. Потеряв одного из родителей, он отчаянно хотел сохранить теплые отношения с другим. Отец просил помочь с делами ему и старшим братьям. Работа, работа, работа. Кайс засыпал и просыпался по графику, свободное время в основном посвящал еде, отдыху, общению с семьей, но только не устройству личной жизни. Да и что он мог предложить Камилле? Чудесный уик-энд, за которым неизбежно последовали бы бесконечные трудовые будни. Совсем недавно Исхан и Лабиб взяли на себя часть его полномочий в компании отца. Дел стало гораздо меньше. Кайс наконец собрался прочитать новости о любимой, которые прислал частный детектив. Он уже представлял, как вечерним рейсом вылетит в Лондон, придет к ней домой и просто расскажет о своих чувствах. Пусть она будет не согласна, возмущена, но ему не так легко отказать… На первой странице отчета с фотографии смотрела Камилла в свадебном платье. Самая красивая невеста с ослепительной улыбкой на губах обнимала другого мужчину, который в отличие от Кайса нашел время признаться ей в любви и сделать предложение. Что ж, так ему и надо! Он злился в первую очередь на самого себя. Глупец! Неужели она обязана ждать вечно, тем более не подозревая о его планах?

Смириться оказалось совсем непросто. Когда девушка была свободна, он не испытывал такой жгучей потребности обладать ею. Теперь любовь превратилась в самое сокровенное желание, без которого дальнейшее существование теряло смысл. Кайс загнал себя в тупик, не решаясь посягать на священные узы брака. Но потом… Он не поверил своим ушам, услышав о поездке мистера и миссис Спенсер в Эмираты. Они даже поселились в отеле отца. Судьба послала ему знак! Отныне Кайс надеялся на удачу. Везение сопутствовало ему дважды. Первый раз, когда Ник Спенсер случайно встретил подругу детства и первую любовь в одном лице. Вторым – и еще более невероятным – успехом стало то, что молодожен не смог устоять перед соблазном, изменив супруге во время медового месяца. Камеры надежно сохранили самые важные кадры, но прибегать к демонстрации съемки не пришлось. Загадочная женская интуиция подсказала Камилле правду. Таким образом, непреодолимое препятствие устранилось само собой. Расстроенная, обескураженная девушка приехала в «Арабскую башню». Кайс строил планы, как лучше развлечь гостью, какие преподнести подарки и сюрпризы. Удивить, увлечь, закружить в ритме другой жизни, беспечной, радостной, где она королева и повелительница его сердца. Он уже поразил воображение Камиллы, пригласив пожить в самом шикарном отеле в мире. В ближайших планах значился ужин в уникальном ресторане «Аль-Махара», расположенном под водой. Посетителей доставляют туда на специальной подводной лодке. Вообще в «Арабской башне» было из чего выбирать: шесть ресторанов с самой разнообразной кухней и интерьером. Сам Кайс больше любил посещать «Джуну». Его площадка позволяла наблюдать заход солнца. Потрясающее зрелище. Это место идеально подходило, чтобы сделать возлюбленной предложение. Столько планов, надежд, ожиданий… И все пошло прахом…

– У него лихорадка! Позовите врача, быстрее! – Над Кайсом стоял отец. Его ладонь лежала у сына на лбу, но тот не чувствовал прикосновения.

При чем здесь лихорадка? Он просто устал, подавлен. Если уж все так суетятся, нужно встать и доказать им, что он абсолютно здоров. Сейчас они увидят…

– Кайс! – воскликнул Омран, увидев, как сын приподнялся на кровати и рухнул без чувств на постель.

Тревога росла в душе с каждой минутой. Почему он не пришел раньше, упрямо выдерживал паузу? Легко поверил, что Кайс хочет показать характер. Омран даже не обращал внимания на слова прислуги, которая оставляла у двери номера подносы с едой и уносила их нетронутыми. Его больше беспокоили поступки Камиллы. Она выполнила свое обещание. Хотя, наблюдая за ее поведением в гостинице, Омран сомневался, что ей хватит решимости. Порой ему становилось жаль английскую красавицу. Если бы ее родиной были Эмираты, он не стал бы препятствовать браку сына. Ведь они, кажется, по-настоящему любят друг друга.

Любовь… Что знает о ней Омран? За долгую жизнь перед ним промелькнуло множество человеческих судеб, в которых это чувство занимало не последнее место. Он видел разрушительную силу любви, выражавшуюся в измене, предательстве, лжи, но существовала и созидательная сила, помогавшая в трудные минуты, спасавшая от последнего шага в пропасть. Каких историй попадалось больше, хороших или плохих, старик не считал. В его сердце нашлось место лишь для отеческой любви. Сыновья, дочери. Он желал им добра, с особой остротой переносил любую неприятность, случавшуюся с детьми. Их благополучию посвящены долгие годы работы, направленной на создание могущественного и стабильного бизнеса. Это основа будущего для каждого члена семьи. А сам Омран мечтал о надежной опоре в старости.

– Осторожнее с носилками! – командовал врач, работавший в медицинском центре при отеле.

Он пришел осмотреть больного и настоял на немедленной госпитализации. Омрана это известие шокировало.

– Может, его лучше оставить в номере, а вы будете его навещать? – обратился испуганный отец к доктору в последней попытке повлиять на ситуацию.

– Я не могу самостоятельно поставить диагноз. В больнице сделают необходимые анализы, проведут полное обследование, а наш отель не располагает всей необходимой аппаратурой. Поймите, у нас скорее центр оказания первой медицинской помощи, лечение мы не проводим.

Омран молча кивнул и пошел вслед за носилками, на которых лежал Кайс – неестественно бледный, несмотря на смуглую кожу, лицо покрыто мелким бисером пота, глаза плотно закрыты, губы пересохли. Его сына, всегда такого сильного, мужественного, непобедимого, сейчас несли абсолютно беспомощного на носилках.

По пути в больницу автомобиль Омрана следовал за машиной «скорой помощи». Потом ему пришлось долго ждать в приемной. Много раз он с горечью убеждался, сколь мало значит для собственных детей. Они пользовались деньгами, привилегиями без тени благодарности, принимая роскошную жизнь как должное. Отец оставался для них средством получения денег, а после его смерти – громадного наследства. И только Кайс искренне заботился о нем. Омран прожил долгую жизнь и, к счастью, научился отличать лесть от похвалы, ложь от истины, чистосердечие от корысти. Младший сын пошел в мать. Марию никогда не прельщали деньги. Она возненавидела мужа, похитившего ее, оторвавшего от привычной жизни, не оценила его великодушия, отвергала подарки. Омран никогда не уступил бы женщине – не позволяли религиозные убеждения. А Мария была слишком упряма, свободолюбива и непокорна. Он поддался гневу, жестоко поступил с ней. Но тогда доводы разума волновали его меньше всего. В результате до последних дней ее жизни между ними разворачивалась холодная война. Кайс очень трепетно относился к матери, тяжело переносил разлад родителей, и Омран постоянно пребывал в страхе, что сын вспомнит об этом, отвернется от отца. Он в последнее время часто задумывался о прошлом, сожалея, что примирение так и не состоялось.

Наконец из палаты вышел врач и неохотно направился к посетителю.

– Состояние больного стабильное. У него сильный жар, но мы назначили курс антибиотиков. Думаю, скоро наступит улучшение.

– Благодарю вас, – тихо ответил Омран. – Скажите, могу я навестить сына?

– Лучше, если ваш визит продлится по возможности недолго. Больному нужен покой.

Дни потянулись один за другим. Отец сидел у постели Кайса практически неотлучно. После некоторых препирательств его перевели в палату, оборудованную дополнительной кроватью, где мог спать Омран. Личная охрана доставляла все необходимое. Таким образом он мог позволить себе постоянно находиться возле сына. Дела временно передал Исхану, воспринявшему эту новость с нескрываемой радостью. Кайс никак не приходил в себя. Когда действие очередного лекарства заканчивалось, у него опять появлялся жар, и врачам приходилось вновь прибегать к помощи таблеток и инъекций. Они лишь разводили руками, честно признаваясь, что не могут поставить диагноз. Омран смутно догадывался об истинных причинах недуга, поразившего сына, но отказывался верить в это.

На исходе четвертого дня, когда безутешный отец смиренно молился, Кайс глубоко вздохнул, хотя раньше его дыхание было ровным. Омран поднялся с пола и неожиданно встретился взглядом с сыном. Его глаза горели лихорадочным огнем, едва ли он понимал, что происходит. О Аллах, так смотрят люди, прощающиеся с несправедливым миром, потерявшие всякое желание жить, разочаровавшиеся и отчаявшиеся! Омран пришел в ужас от собственного открытия. Он хотел сказать какие-то ласковые, ободряющие слова, но не смог произнести ни звука. Взгляд Кайса прожигал душу словно каленым железом. Гнетущее молчание усиливало напряженность момента. Как такое могло случиться? Чтобы молодой, здоровый мужчина потерял всякий интерес к жизни, добровольно сдался на милость странного недуга, который сам же вызвал. Омран протянул руку к сыну, однако тот не шевельнулся, но глаз не отвел. Их молчаливый поединок продолжался, кажется, целую вечность. Чувство вины, подобно волне, накатывающей на берег, захлестнуло душу старика. Мир перед глазами заволокло пеленой, и он не сразу догадался, что плачет. Омран всегда считал слезы проявлением слабости, малодушия, поэтому удивился своей сентиментальности. Дело в том, что на склоне лет человек заново переосмысливает содеянное, пересматривает свои поступки, действия, свое отношение к людям. Это логично и характерно практически для всех. Ты оглядываешься назад, чтобы подвести своеобразный итог, поставить себе оценку. Но так как жизнь продолжается, еще можно внести коррективы, осознать свои ошибки. Каждый день он двигался по этому пути и сейчас сделал еще один шаг на дороге раскаяния. Когда Омран вновь посмотрел на сына, тот мирно спал. Он решил последовать его примеру.

– Я не ожидал подобной реакции организма, – разбудил старика встревоженный голос.

У кровати Кайса стояли его лечащий врач и медсестра. Они увидели, что Омран проснулся, и врач заговорил громче, отвечая на немой вопрос обеспокоенного отца.

– Состояние вашего сына внезапно ухудшилось.

– Но почему? Вы говорили, что он идет на поправку…

– Мы сами не знаем ответа на этот вопрос. Мне придется назначить ему другие, сильнодействующие препараты.

– Хватит пичкать его этой химией! – разозлился Омран. – Вы ничего не смыслите в медицине, раз не в силах справиться с обычной лихорадкой.

– Должен вам напомнить, наша больница имеет статус одной из лучших в мире.

– Меня не волнуют статусы этого учреждения, а также ваши звания. Я требую пригласить другого специалиста!

– Как скажете, – спокойно согласился врач. – Сейчас кого-нибудь вызовут. Только он вряд ли предложит другой способ лечения или сумеет поставить точный диагноз.

– Думаю, вас это не должно более волновать.

За посетителями закрылась дверь. У Омрана зашумело в ушах. Проклятое давление. Он заставил себя лечь на кровать. В последнее время здоровье часто напоминало о себе, сказывался почтенный возраст. Нужно немного полежать с закрытыми глазами – и все пройдет.

Вдруг Кайс тихо застонал. Омран буквально подскочил со своего места. Руки больного судорожно заметались, сжимая простыню, тело сначала напряглось, потом обмякло, голова завертелась из стороны в сторону. Несмотря на ощутимую слабость, Омран добрался до стула и сел возле Кайса. Тот что-то бормотал, совсем тихо, хрипло. Отец не вслушивался, считая это лишь последствием высокой температуры. Но вот сын позвал громче и отчетливее:

– Не уходи, Камилла!

– Тише, тише, ты в безопасности, – пытался успокоить его Омран.

Но Кайс не слышал, он находился в другом месте и вел разговор не с ним.

– Я люблю тебя… Ты не можешь… После всего… Останься, не уходи! Камилла! Подожди, Камилла! Слышишь, я люблю тебя!

Эти фразы, переполненные неподдельным страданием, сводили Омрана с ума. Он слушал и успокаивающе гладил Кайса по голове, словно маленького ребенка. Врач, где же врач? Пусть делает что угодно, лишь бы сын перестал метаться и звать эту женщину. Неужели в случившемся виноват его отцовский эгоизм, разлучивший двух любящих людей? Он хотел, чтобы Кайс навсегда остался рядом, но не такой ценой. Желание Омрана исполнилось, только перед ним теперь лежит изможденный, больной человек, в котором с трудом угадывается прежний – сильный и несгибаемый.

– Что здесь происходит? – ворвался в палату новый врач.

– Помогите, моему сыну очень плохо! Он безостановочно бредит.

– Пожалуйста, отойдите, не мешайте.

Комната быстро наполнилась людьми, которые столпились у кровати Кайса, полностью загородив его от отца. Омран вышел в коридор. Вдруг ноги его подкосились, и он рухнул на колени, воздев руки вверх.

– О Аллах, милостивый и всемогущий, спаси моего любимого сына! – взмолился старик. – Ты все видишь и судишь по справедливости, ты знаешь: Кайс не брал греха на душу. Так не допусти, чтобы он расплачивался за меня. Я повинен и готов принять любую кару, только не наказывай его…

Омран не помнил, сколько простоял на коленях в коридоре, вновь и вновь повторяя молитву. Его вернули к действительности охранники, которые отлучались по поручению хозяина. Они отвели старика назад в палату. Врач сделал ему укол снотворного.

– Отец. – Голос Кайса звучал, как наяву.

Омран повернулся на другой бок, все еще находясь во власти сна.

– Отец, очнись, – снова прозвучал призыв.

Он приоткрыл один глаз и увидел сына, смотревшего на него вполне осмысленно. Сон мгновенно пропал. Все еще не веря в свершившееся чудо, Омран бросился к постели больного. Но Кайс действительно пришел в себя и выглядел заметно лучше.

– Аллах услышал мои молитвы, – повторял счастливый отец, – и вернул тебя к жизни!

– Я был болен? – спросил сын.

– Теперь это не имеет значения. Ты поправишься.

– Сколько дней прошло? Какое сегодня число?

– Подожди, я должен позвать врача. Ты, наверное, голоден?

– Отец, я прошу тебя ничего не скрывать от меня, – настаивал Кайс. – Где Камилла? Она уже вернулась? Мне нужно знать.

– Нет, она осталась в Лондоне.

– Я знал, чувствовал в ее голосе решимость иного плана.

Омран не мог больше сдерживаться.

– Я виноват в вашем расставании. Мой обман заставил девушку уехать.

– Какой обман? При чем здесь ты?

– Я обещал Аллаху, если он избавит тебя от недуга, покаяться во всем. Она уехала, желая спасти тебя. Я соврал, что Исхан захочет отомстить тебе и дело непременно закончится убийством одного из вас.

– Зачем, отец? Зачем ты так поступил со мной? Ты же видел, как я люблю Камиллу!

– Именно поэтому. Ради Любви ты был готов на все, тем более покинуть свою родину, оставить меня. Кайс, я боялся навсегда потерять тебя! Нет другого человека, который понимал бы меня так же хорошо, как ты, и которого заботили бы не только мои деньги.