Текст книги "Камелии для Камиллы"

Автор книги: Элис Маккинли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

7

Омран остался один. Сухой вечерний воздух наполнял комнату, давно стемнело. За окном, просвечивая сквозь тонкие занавески, сиял огнями Дубай. А в небе над ним горели звезды. Как и всегда, контраст бросался в глаза: огни земные неслись куда-то, пролетая по набережной фарами автомобилей и бегущими строками реклам. А огни небесные застыли в своем безмолвном величии и спокойно смотрели вниз, словно говоря: «Куда же вы? Движение – жизнь, но вы погубите себя суматохой и суетой. Остановитесь». Но люди не слышали их. А те, кто слышали, только смеялись в ответ. Так сейчас рассмеялся и Омран. Что звезды? Да, они застыли неподвижные, незыблемые, словно берегут свою жизнь, боясь одну-единственную минуту потратить на чувства. Другое дело люди: они торопятся – успеть, только бы успеть изведать все, познать мир, ощутить его в каждом вздохе! Как ужасна жизнь, если она застыла подобно мертвому камню. Изваянию. И как прекрасна она, когда полна надежд, стремлений, порывов. Когда каждый луч солнца приносит радость, а в груди кипят чувства, бушуют страсти! Пускай порой они губительны. Но, совершая последний роковой шаг, бросаясь с обрыва вниз, кидаясь в волны моря, даже самоубийца может сказать себе: я жил! Я жил на этом свете! Я ощущал на кончиках пальцев движение мироздания. Я слышал пение птиц в лесах, видел первый снег, который белыми хлопьями укрывал равнины, вдыхал аромат весенних цветов, я… Я жил! И пускай его жизнь лишь вспышка, едва заметная во вселенной. Но каждая такая вспышка неповторима, а блеск звезд всегда одинаков, и даже много лет назад они сияли все так же скупо и однообразно, прожигая мгновения своего существования. Именно существования, а не жизни. Они скрупулезно считали текущие секунды. Они и теперь считают их, боясь пошевелиться, боясь единым шорохом нарушить свой покой. А человек не считает минуты, не трясется над каждым днем. Может быть, именно поэтому он бросается смело и отважно в водоворот страстей, ибо коротка его жизнь, в то время как ваша – почти бесконечна в вечном покое. Наверное, это так. Но что за удовольствие висеть в небе? Висеть и только бросать презрительные взгляды вниз? Они презирают нас? Ха! Да что такое их холодный блеск по сравнению с одним ударом наших огненных сердец! Ничто! Ничто, говорим мы им. Холодные, ледяные светила, они не знают, что такое жить и любить. Потому что ни душ, ни сердец у них нет. Так пусть завидуют смертным! Им ведомо самое лучшее, самое чистое и высокое чувство – любовь…

Омран ощутил, как по его щеке скатилась слеза. Он думал о Кайсе. Его сын влюбился, влюбился, похоже, серьезно.

Как вовремя подвернулась эта стычка с Исханом. Теперь не придется похищать девушку, ждать, нервничать – выгорит ли дело. Все устроилось само собой. Омран отлично знал, что Исхан лжет. Но грех было не воспользоваться случаем. Целый день он разрабатывал подробный план действий. Как дождется оформления документов миссис Спенсер, потом отъезда ее друзей тоже пришлось бы долго ждать. И само похищение – дело грязное. Наверняка найдутся родственники, начнется разбирательство, из посольства Англии полетят бесконечные запросы. Нет уж. Омран сразу сообразил, как нужно действовать, едва Лабиб все рассказал ему. В итоге он остался чист в глазах самого главного действующего лица драмы, Камиллы. Она теперь не только уверилась в необходимости принимаемых мер, но и с удовольствием поучаствует в них. Потому что осознала реальную угрозу. По правде говоря, Омран слукавил, покривил душой – одного его слова хватило бы, чтобы отбить у Исхана всякое желание смотреть в ее сторону. Будь Камилла арабкой, именно этим бы все и кончилось. Но Омран не хотел расставаться с сыном. Нет, Кайс останется с ним в Дубае и скрасит его старость. Пострадает некоторое время, а дальше все пойдет по-прежнему. Сын никуда не уедет.

И все же Омран чувствовал, что поступает неправильно. Сомнение одолевало его, перед глазами стояло лицо Кайса, в ушах раздавались звуки пощечин. Старик утешал себя, что это вынужденная мера, но легче не становилось. Наоборот, гнетущее чувство вины за обман усиливалось. Кайс не проронил ни слова, а когда его выводили из номера, не пытался вырваться и шел по коридору совершенно спокойно, склонив голову и глядя в пол. Посторонний человек решил бы, что он покорился, смирился со своим положением и безоговорочно подчинился воле отца. Но Омран слишком хорошо знал сына, чтобы поверить этому обманчивому впечатлению. Напротив, такое безропотное принятие незаслуженного наказания свидетельствовало о том, какие на самом деле чувства переполняли Кайса.

Кайс рвал и метал. Подобно льву, только что запертому в клетку, он ходил по комнате взад и вперед, не находя себе места. Только не сидеть здесь, когда так много проблем предстояло решить на воле. Но в том-то и беда. Клетка Кайса состояла не из железа, кирпичей или булыжников. Кайс же был заключен в темницу, где его окружала роскошь, а настоящие засовы представляли собой чужую волю. А точнее сказать, чужую прихоть. Это слово очень хорошо подходило для обозначения поступка отца. Кайс, однако, недоумевал по поводу всей этой истории. Она казалась ему не просто странной, но абсурдной в высшей степени. Зачем отец так поступил? Хотел продемонстрировать свою власть? Но ведь отец отлично знает, что такими методами он ничего не добьется, а скорее, наоборот, подобные действия приведут к потере всякого сыновнего уважения.

Помимо всех этих противоречащих одна другой проблем Кайса волновала еще и Камилла. Он слышал суровые слова, брошенные отцом в ее адрес. Вероятно, здоровью девушки ничто не угрожает, старик просто отправит ее подальше от «Арабской башни». Этим, судя по всему, все и закончится. Но что будет с их отношениями? Последний день перевернул душу Кайса. Раньше он думал, что любит Камиллу. Нет. Не любил. Не умел любить по-настоящему. Истинное чувство открылось ему только теперь. Жгучее, страстное, оно разгоралось внутри подобно пламени костра. Оно сжигало все прежние ощущения, перед ним на второй план отходили и Исхан, и отец, и весь белый свет.

На свободу! Скорее к ней. Перед Кайсом возник образ Камиллы. Ее черные глубокие глаза притягивали словно магнит. В них играли лучики солнца. В них тонул любой взгляд…

Кайс опустился на диван и уронил голову на руки. Однако не прошло и минуты, как он, вновь поднявшись, опять заходил по комнате, на этот раз кругами. Сколько времени продлится их разлука? Месяц? Два? Еще больше? Это будет зависеть от истинных причин поступка отца, и что-то уже подсказывало Кайсу – странные, противоречащие обычному поведению действия старика не случайны. Отец мог быть жесток, но он отнюдь не глуп. И за его поведением скрывается какая-то тайна. Кайс чувствовал ее, но понять, угадать… Чужая душа потемки. Умысел проступал отчетливо, ясно, но его причина и суть оставались непонятны. Омран, вероятно, хорошо все продумал. Это-то и пугало Кайса – отец не стал бы рисковать расположением любимого сына, если бы причина действительно не требовала этого.

Не из-за денег, не из-за чего-нибудь другого отец не разыграл бы такого спектакля. Здесь кроется нечто куда более серьезное, болезненное и личное. Кайс боялся, что, пока он будет разбираться, ходя вокруг да около, Камилла исчезнет за горизонтами туманного Альбиона. Да, в ее глазах пылала ответная страсть и ответное желание, но кто знает, хватит ли у нее сил ждать? Ведь Кайс и весточки о себе подать не сможет. Дождется ли Камилла его любви? Ведь однажды она уже заключила союз с человеком, которого не только не любила, но и толком не знала вообще. Женщины непостоянны и переменчивы. Может, сейчас она и любит. А через год? Что скажет ей Омран? Вероятно, предложит денег. Но это Камиллу не смутит. Блеску золота она не поддастся, не из таких. Но вот чувства другого мужчины. О женщины! Имя вам вероломство и измена. Ваше непостоянство порой разбивает сердца самых отважных и достойных. Кайс уже представил Камиллу идущей по Трафальгарской площади под руку с молодым мужем. Камилла… Свет его жизни! Кайс никогда не был счастлив так, как сегодня, покупая ей дорогие шелка. Он, пожалуй, скупил бы все, если бы она не остановила его. Кто же знал, что в отеле их ждет такой кошмар! Кайс еще утром подумал увезти Камиллу от Исхана подальше. В другое место. Не успел. Что сделал с ней этот дикарь? Кажется, ничего не успел. Иначе Камилла не была бы в ванной. Кайс подоспел вовремя. Но Исхан все же напугал ее. Где же она теперь? В «Оазисе» с Ником? Наверное. Как глупо все получилось! И этот розыгрыш. Так не вовремя. Словно Исхан узнал сопутствующие обстоятельства и специально выбрал момент.

Кайс лег на диван и закрыл глаза. Ему представилась Камилла. Она шла по коридору. Шаг. И еще шаг. И снова. Легкие невесомые шаги. Все ближе и ближе – и вот она в его объятиях. Стройная, белокожая, само совершенство. Ее волосы, ее плечи достойны кисти самого искусного художника. Белый мрамор этих плеч… и глаза. Горящие огнем страсти. Сердце затрепетало, забилось в груди гонгом…

Вдруг послышались шаги. Кайс уже приготовился обороняться от очередных упреков и нападок. Кто еще придет отчитывать его сегодня? Лабиб? Давай, старайся, выслуживайся перед Омраном. Глядишь, он услышит твои визгливые крики. Но шаги как будто были мягкими, звук их ласкал не слух, а скорее томящееся разлукой сердце.

Кайс открыл глаза. Прямо к нему через комнату шла Камилла. Он любовался совершенством этого создания, посланного, казалось, самим Аллахом.

– Что…

Камилла опустилась на диван и прикрыла ему рот ладонью.

– Ничего не говори. Молчи.

С этими словами она наклонилась, и Кайс почувствовал, как растворяется во времени и пространстве. Как исчезает мир, рушатся все истины. Как останавливается в восторженном восхищении сердце, переполненное блаженством. Как душа расправляет крылья и готовится подняться вверх, к самым облакам и ночным звездам.

Камилла целовала его, а Кайс еще не мог опомниться. Полные губы манили и звали. В ее широко распахнутых глазах светились восторг, нетерпение и чувственность, они излучали тепло и женственность.

– Кайс, – едва слышно произнесла она. Голос слегка дрожал, но в нем ясно звучало приглашение. Ее густые, бархатистые ресницы стыдливо опустились вниз, затеняя ослепительно яркое свечение зрачков. Она нервно облизала внезапно пересохшие губы. – Кайс, пожалуйста, – вновь умоляюще простонала она.

Ее слова явились последним нажимом, сорвавшим запор в металлической клетке с волком. Зверь выскочил на свободу. Их соитие неизбежно, оно должно свершиться в любом случае, и это так же неотвратимо, как восходит и заходит ежедневно солнце.

От его внезапного движения у Камиллы вырвался крик, и она несколько неловко отклонилась назад и повалилась спиной на пол. Она почувствовала, как его нетерпеливые руки скользят вверх по ее ногам, задирая юбку все выше и выше. А затем тяжелое мужское тело оказалось сверху, прямо на ней, распластывая ее по полу своим немалым весом. Ее обнаженные бедра широко раздвинулись, вмещая крепкие, мускулистые ноги рвущегося к добыче зверя, ее нежные груди придавила его твердая волосатая грудь.

Одной рукой он приподнял ее голову от пола сзади, чтобы их губы могли слиться в долгом чувственном поцелуе.

Его рот был влажным, нетерпеливо-требовательным и грубоватым. Он целовал ее полураскрытые, сочные, чувственные губы. Он целовал ее пылающие щеки, ее закрытые глаза, нежную кожу под подбородком и на шее, ниже мочки уха, и саму мочку уха, и ямочку спереди, у основания шеи. Он впивался, лизал, всасывал, теребил, покусывал различные части тела, чередуя глубокие, чувственные поцелуи с легкими и нежными, пробуждая, воспламеняя, будоража, испытывая и бросая вызов. А его руки двигались по всему ее телу в унисон с его губами именно так, как она себе это представляла, как ей давно мечталось.

Ее ноги ослабели, и все тело, как будто отключаясь и превращаясь в желе, повиновалось натиску этой грубой, безжалостной и одновременно нежной и притягательной мужской силы.

Она обхватила его за плечи и прижала к себе, стремясь как бы укрыться под ним от окружающего мира, раствориться в нем без остатка, отдавая всю себя на милость щедрого и терпеливого победителя, без оглядки доверяя ему душу и тело…

Впервые в жизни Камилла чувствовала себя по-настоящему счастливой. Ей не хотелось думать о завтрашнем дне. О проблемах, которые он принесет.

– Мы всегда будем вместе, – прошептал Кайс.

Нужно ли говорить правду, разочаровывать? – думала Камилла. Нет, лучше уйти от этой темы, обмануть. Пусть пока ждет и надеется. Пусть живет в нем чувство, умирая медленно и. постепенно. Кто знает, на что способен Кайс ради любви. Разнести отель, убить брата? И быть проклятым. Нет, лучше ему не знать.

– Я уйду утром, – сказала Камилла. – Так мы договорились с твоим отцом. А потом поеду с Эмили оформлять гражданство. Это может занять несколько недель. Тебе придется подождать. Надеюсь, к моему возвращению твой отец смилуется.

– Что он говорил тебе? – взбесился Кайс. – Расскажи, я хочу знать.

– Ничего особенного. Мы говорили о будущем. О том, что мне нужно на время уехать, чтобы Исхан остыл. Да и ты тоже, пока посидишь здесь, немного успокоишься. Тебе не повредит. А мне пока нужно заняться оформлением необходимых бумаг.

– Несколько недель! Я не могу ждать тебя несколько недель. Понимаешь? Не могу.

– Придется, – засмеялась Камилла, легонько щелкнув его по носу. Хорошо, что она не сказала ему правды. Если Кайс не хочет подождать пару недель, то как бы он отреагировал на необходимость расстаться навсегда? Нет. «Арабская башня» не выдержала бы подобного буйства.

Кайс закипал гневом.

– Я не могу. Не могу, и все тут! – Он поднялся с постели и стал разгуливать по комнате взад-вперед.

– Подумай сам, – возразила Камилла. – Эта вынужденная жертва необходима нам обоим. Зато потом у меня будет двойное гражданство. Мы сможем пожениться прямо здесь в Дубае и вернуться в Англию уже семьей. А Исхана твой отец ушлет в другой город, чтобы больше не мешал.

– Хорошо, – согласился Кайс. – Хорошо. Но ты обещаешь, что вернешься?

– Обещаю.

– Ладно.

И снова тишина. Камилла едва сдерживала слезы, которые уже готовы были заструиться по ее щекам.

– Давай спать, – прошептала она. – Я так устала за день, а с рассветом мне нужно будет уйти. Я обещала твоему отцу.

– Спи…

Камилла закрыла глаза и повернулась на бок.

Кайс сидел на постели и смотрел на нее. Так прошло около десяти минут.

– Что ты сидишь? – улыбнулась Камилла.

– Любуюсь тобой. Ты спи. Я не хочу. Я буду смотреть на тебя. До рассвета. Хочу запомнить это ощущение полного счастья. Хочу… – Он как будто засомневался. – Ведь ты останешься со мной навсегда?

– Конечно, – уверенно ответила Камилла.

Сон не шел к ней. Хотелось плакать, хотелось кричать. Сердце ее сжималось от боли. Слезы наворачивались на глаза, но она не смела выдать свою страшную тайну ни единым вздохом, ни единым всхлипом. Камилла не знала, выдержит ли она испытание, ниспосланное судьбой. Еще чуть-чуть и… она все ему расскажет! Но нет! Нет!

Когда Камилла открыла глаза, полоска горизонта уже посветлела. Медленно рассеивалась мгла, на востоке лучи света пронзали розовые облака. Луна бледнела и жалась к краю неба, словно напуганная светом.

Кайс сидел в прежнем положении и все смотрел на нее. Камилла не могла глядеть ему в глаза. В них росла с каждой минутой тревога. Он догадывался. Догадывался, что не все так хорошо, но спросить не решался. Верил. И в то же время сомневался. Жаждал правды, но жил обманом.

– Мне пора, – сказала Камилла, поднимаясь.

Как трогательно она смотрелась! Розовые отблески восхода позолотили ее волосы. Глаза горели счастьем и печалью.

– Я не останусь здесь один, – сказал Кайс, всматриваясь в даль. – Я пойду с тобой.

Кайс догадывается… Камилла посмотрела на него и приложила палец к губам.

– Я обещала твоему отцу. Он ждет меня.

– К черту отца! – вскипел Кайс. – Я иду с тобой. – Он начал одеваться.

– Нет.

– Да.

– Нет. Ты погубишь наши планы. Я хочу замуж, а ты хочешь все испортить.

Кайс сел. Он был похож на ребенка, растерянного и испуганного. Казалось, вот-вот слезы побегут из его прекрасных глаз.

– Будь мужчиной, – съязвила Камилла.

Он не ответил, не придал значения ее реплике.

– Останься.

Последний крик надежды. Как страшно прозвучал он. Восход озарял небо. Но надежда умирала в лучах солнца. Лучах, которые дарили жизнь всему.

Камилла уже оделась. Кайс проводил ее молчаливым взглядом, а когда дверь закрылась, упал на кровать лицом вниз. Он пролежал так весь день, потом ночь. Постель еще хранила запах ее тела. Кайс не находил в себе сил подняться, а по правде сказать, не видел смысла в этом. Он прочитал в ее глазах не разлуку, временную и скоротечную, а смерть чувств.

8

Охранники Омрана доставили Камиллу прямо к главному входу «Оазиса». Она растерянно проводила взглядом отъезжавшую машину, ощущая, как последняя невидимая ниточка, связывающая их с Кайсом, обрывается. Вот серебристый «мерседес» поворачивает на центральную дорогу, почти бесшумно исчезает из виду. Сейчас слишком рано, поэтому у гостиницы совсем нет людей, не считая ее и швейцара. Тот, кажется, забеспокоился о странной женщине, застывшей неподвижно на тротуаре.

– Простите, с вами все в порядке? – заговорил он, подходя к незнакомой женщине. Но, едва она повернулась, расплылся в улыбке. Такую женщину трудно забыть. Редкая, удивительная красота способна взволновать даже самое равнодушное сердце. Он украдкой любовался ею всякий раз, когда гостья отеля проходила мимо. Она, естественно, не обращала на скромного служащего ни малейшего внимания. И вот ему представилась возможность поговорить с прекрасной «черной лилией», как окрестил ее про себя.

– Могу я чем-нибудь помочь? – снова спросил швейцар, не дождавшись ответа.

– Нет-нет, спасибо. Не стоит беспокоиться.

Камилла примерно секунду смотрела ему в глаза, потом не спеша вошла в отель.

– Мадам! Вы забыли свои вещи! – закричал ей вслед швейцар, заметив на тротуаре большую спортивную сумку. – С вашего позволения, я позову носильщика.

Она лишь кивнула в ответ. Мир для Камиллы еще никогда не был таким черным. Разве только после смерти отца ее переполняла похожая боль. Но это всего лишь вечный закон, по которому живет вселенная. Одно поколение сменяет другое, время притупляет чувство утраты, сглаживает острые углы памяти. Иначе обстояло дело с Кайсом. Она должна жить дальше, осознавая, что он так же, как и она, любуется ясным небом, дышит с ней одним воздухом, но при этом не иметь возможности слышать любимый голос, видеть дорогие сердцу черты лица. И нет по-настоящему ни одной объективной причины, препятствующей их счастью. Всего лишь чужая прихоть, эгоизм, пустая злоба и ненависть. В этой вечной борьбе добра и зла победило зло. Что ж, пусть он будет далеко, недосягаем, но жив и здоров. Ему придется смириться с таким положением вещей, даже не зная всей правды. Самым горьким для Камиллы было то, что Кайс сочтет ее предательницей, обманщицей, вертихвосткой. Возможно, он станет ее ненавидеть, считать ошибкой и слабостью в своей жизни. Она же мечтала остаться в его памяти приятным воспоминанием, не болезненным и тяжелым, а ярким, лучистым, которое согревает душу теплом спустя многие годы. Не получится. Как несправедливо, что истинные виновники будут жить с ним рядом, разговаривать, еще не раз ссориться, использовать Кайса в своих целях, но он ничего не будет знать об их роли в этой истории. Камилла больше не могла плакать, слез просто не осталось.

Мягкая ковровая дорожка, протянувшаяся до самого входа, полностью поглощала звук шагов. Вот так же неслышно, незаметно уходила она из «Арабской башни». Холл заливал яркий свет, чересчур много света, от которого невозможно скрыться, отвернуться. Камилла шла по коридору в сопровождении двух охранников Ом-рана, словно арестантка. До этого они ехали с ней в лифте, где вместо стен и потолка были вмонтированы огромные зеркала, отчего человека не покидало ощущение, что он у всех на виду, его действия и поступки, даже мысли, как на ладони. Лампочки прыгали с этажа на этаж, все длиннее становился путь назад.

Ее падение с небес на землю состоялось через три дня после приезда. Тогда Камилла чувствовала себя подавленной из-за предательства мужа, но рядом находился Кайс, его забота и внимание отвлекали от дурных мыслей. Она была полна оптимизма, с надеждой смотрела в будущее. Кто теперь утешит, протянет руку помощи? Ни один человек во всем мире не сможет заменить любимого. Потому что в ее сердце нет места другому чувству. Как долго тлели угли зарождавшейся между ними любви… Хотя первая встреча состоялась много лет назад, в глубине души она лелеяла мечту вновь встретиться с Кайсом. Просто боялась признаться в этом самой себе. Она надеялась встретить мужчину, который затмит первое впечатление юности. Но никто не смог противостоять Кай-су, и тогда она заставила себя забыть. Все события, впечатления, связанные с ним, дремали где-то в самом дальнем уголке памяти до того мгновения, как он появился в номере «Оазиса». Но даже после их второй встречи Камилла продолжала отчаянно цепляться за свой брак, в котором не нашла ни любви, ни понимания. Она боялась отдаться во власть чувствам, потому что до последнего сомневалась в Кайсе. Быть его игрушкой, утехой на короткий срок не та роль, о которой мечтала Камилла. Все или ничего. Но она не подумала, не учла обстоятельств, их безграничной власти над людьми. Кайс ответил ей взаимностью, только этого оказалось недостаточно для счастливого финала…

Камилла закрывала глаза и вновь возвращалась в холл «Арабской башни». Ее память помимо воли очень четко сохранила последние минуты пребывания в сказке. Розовый мрамор колонн и лестниц, причудливые рисунки и цвета. Поистине нереальный мир, где она сама стала заложницей своих иллюзий, надежд, ожиданий. Камилла казалась там случайной гостьей, которая ошиблась дверью. Она захотела слишком многого, высоко взлетела, и потому падение принесло такую боль. Какая самонадеянность со стороны обычной женщины-немусульманки мечтать о самом завидном женихе Дубая. Сам Кайс, его мнение, желание, чувства еще не все, остается семья. Трудно переоценить значение и влияние семьи для араба. Он не может не прислушаться к мнению отца, других родственников. Наверняка Омран запретит ему ехать за Камиллой, искать встречи с ней. Она потеряла свою любовь. Навсегда.

С этими мыслями, не покидавшими ее ни на минуту, Камилла очутилась у дверей своего номера. Следом шел носильщик-араб. Она решила сначала постучать, а когда ответа не последовало, открыла дверь ключами. Ничего не изменилось с момента ее исчезновения. Да и чему, собственно, было меняться? Это всего лишь гостиничная комната, через которую в год проходят десятки людей, живут здесь, заполняют пространство своими вещами, что-то меняют во внешнем облике помещения. Но проходит время, и постояльцы съезжают. Служащие убирают следы их пребывания: расставляют мебель по местам, выбрасывают засохшие цветы, уносят забытые вещи, вместо прожженной сигаретой скатерти застилают новую… Совсем скоро она тоже уедет, и, если Кайс случайно окажется здесь, ни одна деталь не напомнит ему о ней.

Расплатившись с носильщиком, Камилла просто упала на кровать, которую еще недавно делила с Ником. По всей видимости, во время ее отсутствия он жил в номере Эмили. После бессонной ночи и пережитых страданий она чувствовала смертельную усталость, поэтому очень быстро уснула.

– Мы не должны ее будить, – сквозь сон послышался голос Эмили.

– Администратор сказал, что она пришла рано утром. Я решительно ничего не понимаю, – ответил Ник.

– У нас еще будет время поговорить. Давай посидим пока в другой комнате.

– Ну, если ты настаиваешь…

В ответ Эмили тихонько рассмеялась, потом с притворным возмущением воскликнула:

– Что ты делаешь? Отпусти меня. Не надо, Ник!

Какая-то возня, прерываемая приглушенными звуками поцелуев, окончательно разбудила Камиллу. Она резко поднялась на постели, застав любовников врасплох.

– Прости, мы не хотели тебя будить, – смутилась Эмили, мгновенно выскользнув из объятий Ника.

– Мне необходимо привести себя в порядок. – Камилла поднялась и направилась в ванную.

Она собиралась взять небольшой тайм-аут, чтобы решить, стоит ли рассказывать правду. С одной стороны, Эмили не вызывала у нее неприязни, ведь их брак с Ником был заключен без любви. Но разве Эмили знала об этом? Да, Ник мог сказать ей, что равнодушен к жене. Получается, чувства другой женщины Эмили не интересовали? Если бы Камилла любила Ника, неужели они все равно стали бы любовниками? Она понимала абсурдность подобных мыслей, но страх довериться не тому человеку терзал ее все сильнее по мере приближения – Тебе что-нибудь нужно? – спросил Ник через дверь.

– Нет, я скоро выйду.

Камилла открыла кран и, помедлив, залезла под душ. Вода мгновенно вызвала прилив бодрости и сил, а еще заставила почувствовать жуткий голод. Жизнь продолжается. Она не могла спрятаться от окружающего мира, от двух людей, поджидавших ее в соседней комнате. Значит, придется идти на контакт и далее действовать по ситуации.

Ник встретил жену, появившуюся из ванной, настороженным взглядом, в котором смешались самые разные чувства – вины, страха и надежды.

– Я очень есть хочу, – честно призналась Камилла. – Пойду на кухню. – В холодильнике нашелся какой-то готовый салат, немного сыра, а в шкафчике – печенье и кофе. Похоже, Ник здесь давно не был.

Из комнаты донесся голос Эмили, которая собралась уходить. Вслед за хлопнувшей входной дверью в кухне появился Ник.

– Камилла, я больше не выдержу, – заявил он с порога.

Как она должна реагировать на подобные заявления? Ей тоже сейчас тяжело как никогда, а Ник всего лишь стремится успокоить свою совесть.

– Если тебе нужно мое прошение, то я прощаю.

– Нет, не в этом дело. Мне очень важно объяснить тебе ситуацию, понимаешь?

– Поступай как знаешь.

Ник еще больше воодушевился и заговорил, расхаживая по комнате:

– Эмили я знаю полжизни. Она была моей первой любовью, а я – ее. Понимаю, это звучит сентиментально. Многие люди, пережив подобные чувства, спокойно живут дальше, строят новые отношения. Но так получилось, что мы не смогли забыть друг друга. Нас всегда связывало нечто большее, чем романтические отношения.

Камилла следила за Ником. Еще никогда ей не приходилось видеть мужа таким сосредоточенным. Сейчас решается его судьба. И все-таки порыв, который она наблюдала в данный момент, не шел ни в какое сравнение с эмоциями Кайса. Когда он говорил, каждое слово западало в душу, вызывая желание безоговорочно верить. Камилла словно видела воочию исходящие от него потоки энергии. Но, может, все дело в чувствах, в нахождении с любимым на одной волне?..

Ник тем временем продолжал свой монолог:

– Случайно Эмили забеременела. Я был готов жениться немедленно. Однако, едва моя мать услышала эту новость, она пришла в ярость. Мы оба еще учились в университете, никаких перспектив самостоятельной жизни не предвиделось. Аделин встретилась с матерью Эмили, и они вместе убедили ее не рожать. Конечно, я мог повлиять на ситуацию, вмешаться, в конце концов пойти против матери. Только я испугался ответственности, даже радовался в глубине души, что за меня решили эту проблему. Мне нелегко признаться в этом сейчас, но все обстояло именно так. Мы расстались, Эмили сделала аборт. Я не надеялся снова ее встретить.

– Хватит, давай закончим ненужные объяснения, – не выдержала Камилла.

– Пожалуйста, выслушай меня до конца, – настойчиво попросил Ник.

Ей ничего не оставалось, как молча кивнуть.

– Бывает, что чувства, которые ты считал давно перегоревшими, вспыхивают с новой силой совершенно неожиданно. Это трудно объяснить. Мне действительно казалось, что я люблю тебя, до того момента, пока я вновь не встретил Эмили. Мы словно вернулись на несколько лет назад, к началу нашего романа. Она смогла меня простить, и я в новом свете увидел свои ошибки, попытку убежать от самого себя, забыть незабываемое. Конечно, ты вряд ли меня поймешь…

– Зря ты так думаешь, – ответила Камилла. Она допила кофе и теперь старалась не поддаваться отчаянию, которое навеял рассказ Ника. В их историях много общего. Сильные эмоции, переживания. Затем расставание, казалось бы, навсегда. Попытка забыть, найти утешение в объятиях нелюбимого человека – и, когда разум почти одержал верх над чувствами, случайная встреча с прошлым.

– Я не надеюсь на прощение, – продолжал Ник, – но хочу сказать, что не хотел причинять тебе боль. Мне очень жаль.

Камиллу неожиданно заинтересовал другой вопрос:

– Ты никогда меня не любил, ни капельки?

– Я не знаю, как назвать эти чувства. Твоя красота вызывает восхищение, просто идти рядом с такой девушкой уже верх блаженства для мужского самолюбия. Когда мы познакомились, ты словно осветила мою жизнь. Я очень хотел тебя полюбить, поверь мне. Как никто другой в мире, ты заслуживаешь любви…

– Ладно. Позови Эмили, пожалуйста.

– Сейчас позвоню ей.

– Не надо, лучше сходи. Я пока переоденусь.

Ник послушно ушел. Его слова сильно удивили Камиллу. Она никогда по-настоящему не знала этого человека. Да, он слабохарактерный, порой безвольный, а поступок по отношению к Эмили вообще лежит за рамками мужского благородства. Но, если после всего пережитого они снова вместе, это дорогого стоит. Их любовь выдержала испытание временем, предательством, нетерпимостью окружающих. Камилла даже почувствовала уважение к людям, не отказавшимся от своего счастья вопреки обстоятельствам. Конечно, они совершенно не задумывались о чувствах третьего лица, легко принеся его в жертву. В другой ситуации она не простила бы подобного обращения. Но стоило ей вспомнить о последующих событиях, досада и обида утихали. После пережитого предательства Камилла обрела наконец настоящую любовь. За то, что Ник и Эмили помогли ей разглядеть в Кайсе свою судьбу, она была им благодарна. Они ведь не виноваты в печальном финале истории.

Привычным движением она потянула пояс халата, как внезапно вспомнила про видеозапись из этого номера. Кайс не говорил, надолго ли установили камеры, и вряд ли он успел распорядиться о снятии наблюдения в ночь появления Ника в «Арабской башне». А потом последовала ссора с отцом, его заточение. Камилла догадывалась, что о съемке может знать кто-то третий. Например, Исхан. Эта мысль была невыносима. Она заметалась по комнате в поисках подозрительных предметов, сорвала со стены картину, но и под ней ничего не обнаружила.