Текст книги "В плену страсти"

Автор книги: Элис Детли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Зато мне доставит бездну удовольствия опровергнуть ваш цинизм!

Герберт рассмеялся – возможно, уик-энд окажется куда занятнее, чем кажется на первый взгляд. И тут же одернул себя: это не любовное свидание!

Зазвонил телефон. Дистрибьютор из Рима хотел поговорить с мистером Хендерсоном. Когда же Герберт вновь повесил трубку, Бетани, собравшись с духом, наконец решила задать вопрос, который лишал ее сна на протяжении всей последней недели.

– Э-э-э, Герберт…

– Что? – откликнулся он.

До чего трудно подобрать слова, тем более если босс смотрит на тебя, почти не скрывая досадливого нетерпения!

– Боюсь, что тема несколько щекотливая…

– Слушаю.

– Я, сами понимаете, фермерская дочка, только поэтому и не стесняюсь заговаривать про… про это…

– Ближе к делу, Бетани, прошу вас, – вздохнул босс.

– Я… я про секс! – на одном дыхании выпалила она.

Герберт недоуменно заморгал. А затем недоверчиво помотал головой. Да быть того не может, чтобы в этой бледненькой, невзрачной, бесцветной мисс Браун вдруг пробудилось чувственное влечение!..

– Что именно вы подразумеваете под словом «секс»? – осторожно осведомился он.

– Ну, предполагается, что я в вас влюблена…

– И что?

– А вы – в меня…

Бетани умолкла на полуслове. А Герберт вдруг почувствовал, как пульс его неожиданно участился.

– И что? – рявкнул он снова, на сей раз даже не скрывая досады.

– Ваши домашние будут ждать от нас… что мы…

– Станем заниматься любовью? – грубо докончил он. – Разумеется, будут ждать, как же без этого! Да только мои мать и брат вряд ли рассчитывают, что их пригласят в качестве зрителей! Или вы думаете, что мои домашние станут рыскать по всему дому, стремясь застать нас страстно обнимающимися? Оно куда любопытнее, чем взирать на старинные полотна в картинной галерее, верно?

В горле у Бетани тут же пересохло, поскольку язвительные слова босса тут же воплотились в возмутительно-яркие образы.

– Есть… есть ли нужда в подобной откровенности!

Их взгляды встретились.

– А кто первым начал? Вы – фермерская дочка, которая не стесняется заговаривать о естественных потребностях, так? – Герберт улыбнулся. – Бетани, не тревожьтесь. Надо думать, нам даже спальни отведут в разных концах дома.

– Выходит, у вас целый особняк? – удивилась Бетани.

– Матушка – раба условностей, – пояснил Герберт, пропустив мимо ушей последний вопрос собеседницы. – Она твердо убеждена, что, пока законный брак не заключен, молодой паре в одной постели не место. Это касается даже моего брата и его невесты. А уж что им там придет в голову под покровом ночи – их дело!

– И вы возражать не будете?

– С какой стати? Дома я бываю редко и не такой уж фанатик секса, чтобы не потерпеть ночку-другую.

Бетани уставилась в блокнот, словно усмотрев в нем нечто до крайности занимательное.

– Не тревожьтесь, – задумчиво повторил Герберт. – Мы разыграем чинную, выдержанную пару, из тех, что отлично умеют смирять свою страсть. Будем пылко поглядывать друг на друга через стол, чтобы создалась нужная атмосфера. Но не более того. Думаете, справитесь?

– Постараюсь.

Про себя он решил, что секретарша его могла бы выразиться более дипломатично. А может, все дело в выражении ее лица – выглядит так, словно ей предстоит визит к дантисту! Герберт Хендерсон вдруг почувствовал себя уязвленным.

– Прежде чем соглашаться, вам стоило оговорить условия, – язвительно заметил он.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась Бетани. – Но лучше поздно, чем никогда.

– Я слушаю.

Герберт откинулся в кресле.

– Видите ли, я – существо разговорчивое…

– Это заметно.

– А вот у вас с общением явные проблемы.

– Я – мужчина, и притом человек весьма деловой. Этого объяснения недостаточно? – сардонически изогнул бровь он.

– А еще вы – мой босс, верно?

– И что же?

– А то, что во имя поставленной цели на этот уик-энд мы временно изменим линию поведения.

– Звучит так, словно мы – две воюющие стороны!

– Если я по-дружески вас о чем-то спрошу, то в ответ предпочту столь же приветливую фразу, а не злой взгляд исподлобья, – мило улыбнулась Бетани. – Как думаете, этот подвиг вам по силам?

– Особых проблем не вижу, – серьезно кивнул он.

– И не вздумайте мною командовать, как начальник – подчиненной. В течение всего уикэнда мы с вами равны. А в понедельник то, что произойдет за эти три дня, будет перечеркнуто и забыто и мы оба возвратимся к привычным ролям. Идет?

– И машина моя, надо думать, снова превратится в тыкву? – хмыкнул Герберт.

– Я знаю, почему вы злитесь, – небрежно обронила Бетани. – Вы из тех мужчин, что привыкли задавать правила игры, и вас бесит, если то же самое делает кто-то другой, тем более – женщина. Я права?

Герберт опешил. Его изумила и проницательность собеседницы, и ее решимость расставить все точки над «i» в тех вопросах, о которых обычно принято умалчивать.

– Совершенно правы. А как вы догадались?

– Мой младший брат точно так же, как вы, любит командовать. У вас с ним верхняя губа даже похожа: он тоже смешно ее оттопыривает, когда не добивается своего.

Герберт с трудом сдержал улыбку, а ведь отродясь ничего менее лестного не слышал.

– Кажется, никто и никогда не сравнивал меня с младшим братом, – задумчиво произнес он, а затем спросил: – Скажите, Бетани, вы косметикой вообще не пользуетесь?

– Иногда случается. Но не часто. На ферме краситься ни к чему. – Молодая женщина вызывающе выставила вперед подбородок. – А что? Думаете, надо?

– Просто любопытно было бы посмотреть, пойдет ли вам, – честно ответил Герберт, заметив, что, если приглядеться повнимательнее, то глаза у собеседницы самого что ни на есть восхитительного дымчато-опалового оттенка.

До сих пор Бетани размышляла, а не послать ли куда подальше советы подруги, но теперь вдруг поняла: кажется, Джилл права. Герберт со всей очевидностью считает, что на ближайший уик-энд ей стоит изменить имидж. Так что не лучше ли, позабыв об осторожности, раз в жизни пощеголять в экстравагантных, смелых нарядах, услужливо предоставленных соседкой?

В пятницу они уехали сразу после работы, так что Бетани пришлось по-быстрому переодеться в дамской комнате. Она кое-как втиснулась в лимонно-желтые атласные брючки, а затем надела черную шелковую блузку с глубоким круглым вырезом и рукавами три четверти. Бетани с опаской взглянула в зеркало. Очень-очень мило, но уж чересчур откровенно! Надо надеяться, Ронни Коннолли оценит ее наряд по достоинству.

Бетани расчесала волосы и собрала их сзади в традиционный хвостик. Затем отступила на шаг, оценивая результаты своих трудов. Да она и впрямь преобразилась точно по волшебству! А при необходимости десять раз успеет переодеться в строгое черное платье.

Герберт дожидался ее в машине, припаркованной у самого подъезда. Открыв дверцу, Бетани неловко скользнула на пассажирское сиденье.

– Герберт…

При виде стройной, затянутой в канареечный атлас ножки глаза мистера Хендерсона изумленно расширились. Вслед за ножкой в поле его зрения оказались дразняще-округлые ягодицы. Герберт нервно сглотнул.

– А ты не боишься? Вдруг люди не то подумают? – встревоженно осведомилась молодая женщина, втягивая внутрь вторую ногу. Поскольку задуманная ими авантюра началась, с официальным обращением она предпочла покончить.

Об этом Герберт до сих пор не задумывался. И зря, как выяснилось, если судить по взглядам выходящих из здания сотрудников.

– Но ведь секретарши очень часто сопровождают своих боссов, – отозвался он, скрывая улыбку при виде того, как Бетани отодвинулась от него на самый краешек сиденья. – Иногда куда дальше загородной усадьбы.

– Знаю, но ведь сейчас речь идет не о работе.

– Надеюсь, тебе не пришло в голову сплетничать направо и налево и нарушать конфиденциальность наших отношений? – небрежно осведомился Герберт, поправляя зеркало заднего вида.

– Я сказала только соседке по квартире. Надеюсь, тем самым я не разгласила государственную тайну?

Герберт улыбнулся. А ведь когда его секретарша злится, она выглядит почти хорошенькой!

– Ну и ядовитый же у тебя язычок!

– Вот и братья мои так говорят.

Еще одно упоминание о семье… Ну что ж, путь предстоит неблизкий, отчего бы не скоротать его за приятной беседой?

– А сколько их у тебя?

– Четверо. Я – самая старшая.

– Тяжко же пришлось твоей матери, – с шутливым вздохом ответил Герберт.

Бетани погрустнела.

– Слушай, мне трудно об этом говорить, и, ради Бога, только не вздумай мне сочувствовать, ведь с тех пор столько воды утекло, но моя мама умерла родами, когда мне было девять…

– О Господи! – Сердце его болезненно сжалось. – Бетани, прости…

– Терпеть не могу, когда люди начинают по такому случаю охать да сюсюкать! – негодующе воскликнула она. – Так что нечего со мною носиться!

Герберт деланно рассмеялся.

– А что, обычно я с тобой обращаюсь, как тиран и деспот?

– Без комментариев!

Уголки губ молодой женщины чуть изогнулись в улыбке.

– А малыш выжил? – неожиданно спросил Герберт.

Бетани повернулась к собеседнику, невольно восхитившись его решимостью. Обычно люди смущенно умолкали и дальше не расспрашивали.

– «Малыш» на днях отпраздновал шестнадцатилетие и мечтает стать инженером!

– И ты сама его вырастила?

– Выходит, что так, – кивнула Бетани. – Мой отец вечно занят на ферме, а старшие мальчики ему помогают. А что, я с радостью! Я его обожала и обожаю.

До чего же повезло мальчишкам с сестрой! – подумал Герберт. А вслух прибавил:

– Так, к слову, Бетани: я отлично знаю, каково тебе пришлось. Мой отец умер примерно тогда же, когда ты потеряла мать.

– Ох, мне ужасно жаль, – сочувственно откликнулась она.

Почему-то от признания Герберта у нее потеплело на душе. В кои-то веки Бетани не чувствовала себя одинокой. Несчастливое детство зачастую оказывается этаким пожизненным клеймом. Поневоле начинаешь думать, что ты не такая, как все. Осознаешь собственную ущербность.

– А теперь, какую музыку ты предпочитаешь? – сменил тему Герберт. – Или, может, включить новости?

– Музыку, – тут же отозвалась Бетани. – Новости меня в тоску вгоняют.

Герберт тихо рассмеялся и настроился на станцию, передающую классическую музыку. Всех этих Моцартов да Генделей Бетани не слишком жаловала. Но сейчас в машине было так уютно, что негромкая мелодия скрипки понемногу убаюкала молодую женщину, отвлекла от печального прошлого. Путь и впрямь оказался неблизким, но почти все три часа Бетани проспала. Когда она вновь открыла глаза, о солнце напоминало лишь розовое зарево у горизонта.

– Ага, Спящая красавица пробудилась! – раздался негромкий голос у самого ее уха.

Бетани вздрогнула, не совсем понимая, где находится. Она заморгала, повернула голову – чеканный профиль Герберта четко вырисовывался на фоне угасающего летнего дня. Да она все на свете проспала! Или спит до сих пор и видит сон про своего босса…

Бетани сладко, от души зевнула. Волосы ее растрепались, ей отчаянно хотелось принять душ.

– Который час?

Герберт недовольно поморщился.

– Почти десять, и мы безнадежно опаздываем. А все эти чертовы пробки! Я ругался, как сапожник, но ты так и не проснулась!

Герберт отчасти пожалел об этом. Надо думать, сон ей снился весьма занятный: она тихонько постанывала и ерзала на сиденье, так что ни одному водителю не удалось бы толком сосредоточиться на дороге.

– Думаешь, твои разозлятся?

– Конечно! Небось, сядут за стол, не дожидаясь нас.

– Как, я даже ванну не успею принять? – жалобно посетовала Бетани.

– Вряд ли, – «утешил» ее Герберт. – Но не волнуйся. Ты и так выглядишь… э-э-э… словом, на все сто! – Взгляд его то и дело возвращался к стройным, затянутым в атлас ножкам. – Классно выглядишь!

Он свернул на усыпанную гравием подъездную дорожку, конца которой, похоже, не предвиделось. И тут впереди, словно из ниоткуда, возникло золотисто-розовым здание – ни дать ни взять волшебный замок! И Бетани поняла: они приехали.

4

Она завороженно созерцала роскошный особняк. Ничего подобного молодая женщина в жизни своей не видела – разве что в путеводителях да книгах по истории. А вот Герберт в этом дворце родился и вырос.

Внушительный Милберри-холл, старинное здание, облицованное мрамором, казалось, украшало собою пейзаж с незапамятных времен. Особняк окружал ров, и последние лучи заходящего солнца играли на воде, превращая ее в расплавленное золото, а мраморные стены оттенком напоминали спелую землянику.

– О Господи! – Бетани прильнула к окну, чтобы не упустить ни малейшей детали. – Просто глазам не верится! И ты тут живешь?

– Жил раньше, – поправил Герберт.

– А сколько дому лет?

– Северное крыло построили в начале прошлого века. Еще при королеве Виктории. Со временем добавлялись все новые и новые пристройки. Как видишь, особняк несколько эклектичен… но на мой неискушенный взгляд и так неплохо!

– О да! – восхищенно вздохнула она. – Очень-очень неплохо!

Охваченная простодушным восторгом Бетани преображалась на глазах. И куда только девалась ее строгая сдержанность? Раскованность молодой женщины еще более подчеркивал экзотический наряд – на памяти Герберта секретарша никогда ничего подобного не носила. И в силу уж совсем непонятной причины в горле у него запершило, словно он песка наглотался.

– Нравится?

– Нравится? Не то слово! Такая красотища, а краски какие чистые да сочные!

– Ты с моим братом поговори. Эван в этом здорово разбирается.

– Он старше тебя или младше?

– Старше… По традиции старший сын наследует имение, – после недолгой паузы добавил Герберт.

– Вот счастливчик!

– Еще бы. Кстати, у него скоро свадьба – на случай, если ты позабыла, – как бы невзначай сообщил Герберт.

Небрежный тон ни на минуту не ввел молодую женщину в заблуждение. Она сразу поняла, к чему клонит собеседник.

– Неужто даже в самом невинном замечании нужно усматривать двойной смысл? – негодующе воскликнула Бетани. – Думаешь, я решу заарканить твоего брата только потому, что мне дом приглянулся?

– Знаешь, большинство женщин при одном взгляде на особняк воображают себя его хозяйками, – невозмутимо подтвердил Герберт. – Но я должен попросить прощения: у меня нет ни малейшего права делать такие допущения на твой счет.

Он извлек из замка ключ зажигания и обернулся к Бетани.

– Если вырос в таком дворце, то поневоле становишься подозрительным. Людей завораживает внешний блеск, а человека за ним никто и не видит.

– Ах, бедненький богатенький мальчик! – добродушно поддразнила Бетани. – Вот, значит, почему ты до сих пор не женат! Так и не сумел отыскать женщину, чуждую корыстного расчета, да?

Вопрос застал Герберта врасплох. И, уразумев его смысл, он, по правде говоря, почувствовал себя несколько глупо. О подобных вещах редко спрашивают вслух, тем более так прямо…

– Вы очень смелы, мисс Браун!

– Моя прямота порой граничит с бестактностью… Прости, – смущенно улыбнулась Бетани. – Но и ты мог бы промолчать.

– Мы же условились, что в течение уик-энда я обязан отвечать на все твои вопросы, – весело парировал он. – Хорошо же: я не женат, потому что не нашел еще той женщины, с которой захотел бы соединить свою жизнь. Вот и весь секрет. А ты уже подыскала себе пару?

Бетани перебрала в памяти своих немногочисленных поклонников.

– Пожалуй, что нет, – признала она.

– Эй, выше нос, стоит ли так огорчаться? В наше время институт брака стремительно сдает позиции. Мне не веришь – взгляни на статистику разводов.

– Но ты ведь наверняка мечтаешь в один прекрасный день обзавестись семьей? – не отступала Бетани. – И сыночком, похожим на тебя как две капли воды. С которым можно мячик погонять, прежде чем старческий ревматизм тебя скрючит.

От такой дерзости Герберт утратил дар речи. При иных обстоятельствах он нахалку тут же высадил бы из машины. Но сейчас Бетани была ему нужна позарез, так что приходилось волей-неволей смирить гордость.

– Пока еще у меня достанет сил поддать ногою мяч, не тревожься, – ядовито отозвался он. – И от души надеюсь, что долго еще смогу вести активный образ жизни.

Парадная дверь открылась, и на пороге появился молодой человек.

– А вот и Эван, – сообщил Герберт, облегченно переведя дух. – Наш старшенький!

На самом деле Эван выглядел ничуть не старше Герберта, и ростом ему заметно уступал. Что отнюдь не означало, будто привлекательности природа отпустила ему в меньшей степени. Напротив, молодой человек был весьма и весьма хорош собой. По крайней мере, так решила Бетани, выбираясь из машины.

Однако – и с каждой минутой она видела это все яснее – в Герберте было что-то особенное. Грозный босс представал перед секретаршей в совсем ином свете. На работе он выделялся только потому, что не разгуливал по офису в затрапезных джинсах, как большинство служащих «Суперфоун». Его великолепные, сшитые на заказ костюмы казались скорее данью причуде, нежели стилю жизни.

Но здесь Герберт изумительно вписывался в окружающую обстановку. Пышные темные волосы и гордый профиль наводили на мысль о прошлом веке, но ленивая ухмылка и лукавый блеск в глазах были неотделимы от современности. Герберт куда более Эвана походил на «благородного лорда, владельца поместья», и Бетани невольно задумалась: а не доводилось ли младшему брату обижаться на старшего из-за права наследования?

– Это Бетани, – объявил тем временем Герберт. – Бетани Браун. Помнишь, я говорил, что привезу с собой девушку?

– Конечно, помню. Да только я решил, что все равно не поверю, пока не увижу ее своими глазами.

Эван протянул гостье руку. И Бетани заметила, как в глазах его промелькнуло легкое удивление, так быстро, что в следующее мгновение она готова была поклясться: ей все померещилось. Если же нет, то удивление это имело одну-единственную причину. Герберт, надо думать, обычно привозил девушек, которые куда лучше вписывались в здешнее окружение. А вовсе не секретарш, которые примчались в гости прямо с работы, переодевшись в чужие, «взятые напрокат» тряпки!

– Счастлив с вами познакомиться, Бетани, – проговорил Эван с теми же четкими, выверенными интонациями, что и у брата. – Должен признаться, до сих пор Герберт вас просто прятал: ни словечком о вас не обмолвился!

– Сам видишь почему! – пылко отозвался Герберт, одной рукой обнимая спутницу за плечи. – Она просто чудо, верно?

Бетани запрокинула голову, от души надеясь, что босс заметит ее предостерегающий взгляд. Пожалуйста, не переигрывай! – мысленно внушала она. Тем более что за всю свою жизнь молодая женщина ни разу не ощутила себя «чудом»!

– И в самом деле чудо, – вежливо согласился Эван.

– От души рада встрече. – Бетани улыбнулась в ответ и, видя, что Герберт позы менять не думает, стряхнула с плеча его руку. – Не сейчас, милый! – твердо объявила она.

– А! – Глаза Эвана блеснули. – Вот и разгадка!

– Разгадка чего? – полюбопытствовал Герберт.

– Каким волшебным способом мисс Браун тебя покорила. – Эван весело подмигнул Бетани. – Мы с ним частенько вместе ходили в театр или в ресторан, и бедняге приходилось просто-таки отбиваться от назойливых красавиц. Женщина, способная дать ему отпор, – как раз то, что нашему Герберту нужно. Но пойдемте же в дом, Бетани… и добро пожаловать в Милберри-холл.

Уже на пороге огромного великолепного холла у Бетани перехватило дыхание. Роскошная мраморная лестница вела на второй этаж, а там расходилась в две стороны. Молодая женщина вытянула шею, пытаясь разглядеть ее как следует.

Почему Герберт не сказал ей, что дом его – по сути дела, старинный замок! Того и гляди из-за ближайшей колонны появится группа туристов во главе с гидом.

– А теперь с чего начать: с хороших новостей или с плохих? – спросил Эван.

– Ты давай выкладывай по порядку, – поморщился Герберт.

– Ну, во вторник матушка помчалась обхаживать старую школьную подругу. Да ты ее знаешь, ту, которая ипохондрией страдает, – пояснил Эван. – Ушибет палец и тотчас же начинает названивать докторам и сиделкам!

– И матушка вечно все бросает и мчится ее «спасать». Не понимаю, с какой бы стати… – вздохнул Герберт.

– Женская солидарность, наверное, – пожал плечами Эван. – Как бы то ни было, сейчас ситуация обратная. Вчера матушку угораздило вывихнуть лодыжку, и отныне подруга ухаживает за ней. К слову сказать, подруге сразу полегчало. Скажу больше: врач запретил маме вставать с постели до будущей недели. – Герберт выдержал паузу и озорно усмехнулся. – Так что я поселю вас в одной комнате!

– Но это… – похолодела от ужаса Бетани.

– Ты совершенно права, дорогая: это – самая замечательная, самая прекрасная из новостей! – замурлыкал Герберт и, заключив молодую женщину в объятия, поцеловал прямо на глазах у брата.

Бетани открыла было рот, чтобы воспротивиться, но протест ее привел к совершенно непредсказуемым результатам. Герберт бессовестно воспользовался ситуацией и всеми ее преимуществами. Губы его властно прильнули к губам молодой женщины, а язык уверенно скользнул внутрь, так что Бетани вдруг почувствовала себя слабой, беспомощной и на редкость уязвимой!

И почему-то у нее пропала всякая охота сопротивляться. Вместо того чтобы оттолкнуть наглеца, ее ладони словно сами по себе легли на его плечи. Глаза непроизвольно закрылись, пальцы впились в ткань пиджака. Больше всего на свете ей сейчас хотелось обвить руками шею Герберта, всем телом прильнуть к нему, и…

Раздалось вежливое покашливание, и Бетани резко открыла глаза. Во взгляде Герберта бушевала такая буря эмоций, что молодая женщина на мгновение задумалась: неужто он потрясен, сбит с толку и взволнован этим поцелуем не меньше ее самой?

А Герберт неотрывно глядел на Бетани, выжидая, чтобы утих глухой стук сердца в груди. Он поцеловал секретаршу скорее озорства ради. Что за неописуемый ужас отразился на ее лице, когда Эван сообщил, что их поселят вместе! Большинство женщин подобной возможности только порадовались бы, а эта смотрела так, будто ее только что приговорили к двадцати годам каторжных работ.

Так все началось. А что потом?

Герберт знал: частенько случается, что неожиданность затмевает тщательно спланированное удовольствие. Ну, вроде как ужин, наспех приготовленный из того, что нашлось в холодильнике, оказывается в миллион раз вкуснее трапезы в дорогом ресторане.

Вот так оно вышло и с поцелуем. Герберт застал Бетани врасплох, и ее неподдельное изумление подарило ему неизъяснимую отраду. Просто кровь вскипела в жилах, и… Герберт сглотнул. Давно уже он не испытывал подобного возбуждения…

Вздрогнув, он с запозданием осознал, что Эван вот уже несколько минут заливается соловьем, а он ни словечка не расслышал.

– Э-э-э… прошу прощения, что помешал, – усмехнулся Эван, глядя на брата с откровенным изумлением. – Но если вы оторваться друг от друга не можете, то только скажите: я сбегаю в столовую и все улажу.

Бетани коснулась щек кончиками пальцев: так и есть, огнем полыхают. Ох, лишь бы Герберт не ляпнул брату еще чего-нибудь похуже!

– Для любовных игр у нас еще будет время, – возразил Герберт, откровенно наслаждаясь ситуацией.

Молодая женщина окинула его испепеляющим взглядом, не задумываясь о том, заметит его Эван или нет. Ну, погоди! – яснее слов говорили ее глаза.

То-то повеселимся! – взглядом ответил Герберт, лукаво изогнув бровь.

Эван недоверчиво переводил взор с брата на гостью и обратно.

– Надо сказать, я отродясь не видел, чтобы мой брат выказывал столь пылкую страсть, – улыбнулся он. – Признавайтесь, Бетани, что вы с ним сделали?

– Я просто не в силах перед ней устоять, – вздохнул Герберт.

Ох, если бы Эван только знал, что все это – хорошо разыгранный спектакль! То-то огорчился бы, подумала Бетани.

Бесконечно долгий путь до столовой по длинному, гулкому коридору, по мнению Бетани, напоминал дорогу на эшафот. И ей то и дело приходилось напоминать себе: это она оказывает Герберту услугу, а не наоборот. Кстати, при первой же возможности надо будет сказать нахалу, чтобы не смел больше лезть с поцелуями, иначе только ее тут и видели!

Но вот до их слуха донесся приглушенный гул голосов, перемежающийся музыкальным позвякиванием бокалов. Эван распахнул створчатые двери и торжественно объявил:

– Леди и джентльмены, наконец-то мы все в сборе! Слегка припозднившиеся, однако весьма и весьма желанные гости: мой брат Герберт и мисс Бетани Браун!

Перед глазами молодой женщины соткалась туманная пелена, из которой то тут, то там выплывали смутно различимые лица. Бетани вдохнула поглубже, успокаивая нервы, и постепенно картина начала проясняться. Она уже различала хрусталь, фарфор, ослепительно яркий канделябр… и пять пар любопытных глаз, устремленных точнехонько на нее!

Вот уж неудивительно! Все три дамы были в элегантных вечерних платьях, а она в своих канареечно-желтых брюках выглядела так, словно из цирка сбежала.

– Ух ты, ух ты, ух ты! – добродушно пророкотал пожилой джентльмен, сидящий в дальнем конце стола размером с теннисный корт. – Да это же молодой Хендерсон под руку с девушкой! Говорят, все на свете однажды случается в первый раз… А я уж и надежду потерял дожить до такого!

– Генерал, прошу вас, не говорите так, – отшутился Герберт. – Чего доброго, отпугнете Бетани.

Теперь, когда все глаза обратились к Герберту, гостья смогла наконец перевести дух и приглядеться к сидящим за столом.

Пожилая толстушка, с ног до головы обвешанная украшениями под стать рождественской елке, надо думать, госпожа генеральша. Хрупкая молодая женщина в красном шелковом платье простого и строгого покроя, с коротко подстриженными золотистыми волосами и точеными чертами лица, скорее всего, невеста Эвана. Недаром же на среднем пальце ее левой руки сверкает огромный сапфир!

Рядом с ней сидел молодой человек – пожалуй, ровесник Бетани, хотя выглядел он куда моложе. А уж по сравнению с Гербертом он и вовсе казался школьником.

А вот это, должно быть, Даньелл. Девушка взирала на Герберта так, словно все ее дни рождения вдруг наступили одновременно и принесли с собою целую гору подарков. До чего хороша! Нежный цвет лица, ясные, сияющие глаза и такая трогательно юная!

Герберт дотронулся до плеча своей спутницы, и та непроизвольно вздрогнула. Легкое, небрежное прикосновение было сродни электрическому разряду и при этом ободряло и успокаивало.

– Позволь тебе представить, – начал он, непринужденно улыбаясь. – Вон та красавица в алом скоро станет моей невесткой. Берил, это Бетани.

Берил весело подмигнула гостье.

– Когда Эван стал назначать мне свидания, я и не подозревала, что у него есть такой сладкоречивый младший брат! Рада с вами познакомиться, Бетани.

– Взаимно, – улыбнулась девушка.

– А это – генерал Уильямс, – продолжал Герберт.

– Просто Джордж! – негодующе поправил генерал. – Я давно ушел в отставку, сынок, и по горло сыт армейскими званиями.

Герберт одарил улыбкой переливающуюся бриллиантами даму.

– А это Агата, его лучшая половина.

– Добрый вечер, – учтиво поздоровалась Бетани.

– А это – крестница моей матери, Даньелл Марчмонт.

Какая равнодушная, бесстрастная характеристика, сочувственно подумала Бетани, видя, как Даньелл судорожно вздохнула. Все ее юное тело напряглось, точно под пыткой, а безнадежно-влюбленный взгляд обратился к Герберту.

Бетани и не ожидала, что Даньелл окажется настолько хороша собой. Точно мадонна на старинной картине… Вот только в этой целомудренной непорочности ощущалось нечто от хищницы.

Баснословно дорогое черное платье больше подошло бы женщине постарше. Черные волосы рассыпались по плечам, а лицо по контрасту с ними ослепляло белизной. В огромных карих глазах, обращенных к Герберту, – выразительных, с поволокой, точно у лани, – светилось обожание. Не заметить чувств девушки мог только слепой. Неудивительно, что атмосфера за столом воцарилась напряженная.

И если приезд Бетани должен был положить конец девичьим грезам, то пока уловка не сработала.

– Здравствуй, Герберт, – тихо пролепетала Даньелл.

– Привет, Даньелл, – дружески улыбнулся он. – Поздоровайся с Бетани.

Выразительные карие глаза погасли, теперь особой любви в них что-то не читалось. Даньелл окинула взглядом гостью, отметив отсутствие макияжа, кричаще-яркие брюки и низкий вырез блузки. И кажется, сочла, что тревожиться ей не о чем. Бетани, и без того чувствующая себя крайне неуверенно, поняла: эта девушка ее даже за соперницу не считает. До чего же унизительная мысль!

Даньелл удивленно изогнула брови: дескать, с какой стати Герберт притащил сюда это чучело? Но вежливо поздоровалась. А покончив с формальностями, снова обратила взгляд на предмет своих воздыханий.

– Как поживаешь, Герберт? Я тебя целую вечность не видела и ты ни на одно из моих писем не ответил! Ну, иди же сюда. Я сберегла тебе местечко рядом с собою.

В пронзительных синих глазах, обращенных к Бетани, отчетливо читалось: «Ну, что я говорил?»

О да, для Бетани все было ясно как божий день: обожание настолько сильное поколебать крайне сложно. Если девушка так одержима страстью, увидит она только то, что хочет увидеть. Вполне очевидно, что Даньелл с легкостью усмотрела в братской привязанности Герберта неоспоримые свидетельства любви.

Бетани мысленно выругала себя: сколько можно молчать, точно язык проглотила! Она уселась на стул и обернулась ко всеми позабытому юноше.

– А вас как зовут? – тихонько осведомилась она.

Молодой человек так и просиял благодарной улыбкой – можно было подумать, что его невесть как облагодетельствовали.

– Я – Брюс Слингсби и тоже друг семьи. Меня в последнюю минуту пригласили. Надо думать, для ровного счета, – усмехнулся он беззлобно. – Рад с вами познакомиться, Бетани. Поздравляю, от души поздравляю!

Герберт невозмутимо занял место между нею и Даньелл.

– С чем бы это?

– Да с победой, конечно: вам удалось заарканить убежденного холостяка!

– О, вы все истолковали превратно! – запротестовала Бетани, пока Брюс наполнял ее бокал белым вином. – Мы вовсе не помолвлены, и…

– О да, мы пока еще не помолвлены, – лениво протянул ее сосед справа, всем своим видом говоря: «Какое упущение!»

Бетани подумала, что Голливуд утратил потрясающего актера в лице Герберта Хендриксона. С каждой минутой она открывала в своем боссе все новые и новые неожиданные стороны.

Вот теперь Даньелл соизволила заметить гостью. Девушка натянуто улыбнулась, а огромные карие глаза воинственно сверкнули.

– Надеюсь, что так, – мило проворковала она. – Ведь если бы Герберт взял да и обручился, ни слова нам ни сказав, мы, друзья семьи, сочли бы это за обиду! – Даньелл искоса взглянула на него. – Особенно если бы никто из нас не знал счастливую избранницу.

Гости деланно засмеялись, и тут появилась домоправительница с двумя тарелками, до краев полными всякими деликатесами. Умирающая с голоду Бетани тут же приободрилась.

– Еще вина? – предложил Брюс.

– Да, пожалуйста. – Бетани протянула бокал. – Сегодня глоток-другой чего-нибудь крепкого мне не повредит.