Текст книги "Лучший друг. Нелюбовь (СИ)"

Автор книги: Элис Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Паша… – начала, было, Лера, а что собственно говорить?

«Не то, что ты думаешь» или, что? Стоит ли оправдываться перед ним? Наверное, ведь минутой назад её обнимал его друг. И будь на месте Матвея кто-то другой, всё было бы куда проще.

«И угораздило же!» – ругала себя Валерия.

– Да ну на хрен! – рявкнул Павел. В почерневших глазах, казалось, можно было разглядеть всполохи недоумения. – Мотя, скажи мне, что ты не пытаешься снова окучивать мою жену?

Друзья не обсуждали ситуацию девятилетней давности с тех самых пор, когда было объявлено о помолвке. Но Павел все прекрасно видел и, первое время бесился. Ни Лера, ни Матвей не позволяли себе лишнего, поэтому-то и отлегло. А сейчас всё попросту не укладывалось в голове.

Лучший друг на пороге в столь позднее время, да еще и с гербарием наперевес. Это не лезло, ни в какие рамки. Да, уже бывшая жена и да, красивая женщина, но ведь Матвей, как никто другой знал, насколько сильны были чувства Паши. Только он в полной мере знал о его метаниях и переживаниях. Не мог же он за его спиной охмурять её? Ведь не мог же?

– И не собираюсь, – пожал плечами абсолютно спокойный мужчина. – Я не пытаюсь окучивать твою жену. Мы встречаемся, уже два месяца.

Его слова резали по живому, впиваясь тысячами острых игл под кожу. Казалось, кровь его закристаллизовалась и теперь давит на сосуды, разрывая их изнутри.

Паша без труда сложил в голове числа. Выходило ещё до развода, но такое разве вообще возможно?

– Матвей! – попыталась одернуть его девушка. Она была в ужасе от того, что он решился это сказать. До дрожи в коленях она боялась реакции Паши. А Мотя, казалось, он и не видит, как меняется лицо лучшего друга. Как ехидная ухмылка искажается до неузнаваемости, превращаясь в звериный оскал.

– А, что Матвей-то? Уже давно надо было всё рассказать, а не прятаться по углам, как малолетки!

Он удивленно смотрел на Леру, а она с опаской поглядывала на бывшего мужа. А Паша переводил ошарашенный взгляд с любимой женщины на лучшего друга и обратно. В голове не укладывалось просто, насколько абсурдно это всё было, насколько анекдотично.

– Вот как значит? – выдавил из себя Пашка, хрустя разминаемыми пальцами и едва сдерживаясь, чтобы не дать по морде прямо сейчас.

Грозовой тучей он надвигался на Матвея. Кулаки крепко сжались, ноздри раздувались, как у взбесившегося быка.

– Я тебе значит, душу выворачиваю, совета спрашиваю, а ты к моей жене кокосы свои подкатываешь?! Пасешься тут, когда меня рядом нет?

Они же знали друг друга с детского сада и с того же времени дружили. Из стольких передряг друг друга доставали. Через сколькое вместе прошли. Не хотел и не мог Павел до конца поверить в его слова, но происходящее не требовало этого. Его грубо поставили перед фактом. Вылили на него информацию ушатом помоев. И так стало гадко и мерзко. От того, что такое вообще случилось в его жизни. От того, что близкий друг, нагло врал, глядя в глаза. Что друг подло подбивал клинья к любимой женщине, пока он стоял на распутье.

– Начнем с того, что не пасусь, как ты выражаешься! – сквозь зубы ответил брюнет. – И, да, я был рядом, когда ты развлекался с молоденькой девицей.

– Захлопни жевало! – заревел Павел, делая шаг к Матвею. – Вот же сука! Какая же ты сука, Мотя! Молодец, подсуетился.

– А ну хватит! – вклинилась между ними девушка, обрыва так и не начатую речь Матвея. Павел не реагировал. Он неотрывно смотрел на соперника, и от взгляда этого жуткий озноб пробирал до нутра.

– А хочешь, больше скажу? – а брюнет и не думал останавливаться. – Она сама пришла ко мне! Пока ты развлекался на стороне, Лера искала утешение у меня!

– Замолчи, слышишь! – умоляла Валерия, ощущая, как почва под ногами становится все более шаткой.

Паша закипал всё сильнее, злость клокотала в глазах жуткими всполохами. Её пламя выжигало всякие здравые мысли, напрочь лишая возможности рассуждать холодно, как подобает взрослому человеку.

К черту вежливость! Если тебя ударили в спину, разбей в ответ лицо. Именно этому его научила жизнь.

– Отойди, – голос больше похожий на рокот грома. – Лера, мы с тобой потом поговорим.

– А ну, пошли вон! – единственное, что она смогла выдавить, пытаясь удержать их от неминуемой драки. – Идиоты, господи, какие же мы идиоты! Ну, чего уставились, альфачи сраные!? Вон пошли, оба! У кого длиннее, в другом месте померяете!

– Лера, я ведь… – спохватился Матвей.

– Оба! – озлобленно рявкнула она.

Её крик и гневная речь смогла поставить мужчин в ступор и немного охладила пыл. Сама не поняв, как она вытолкала их на лестничную клетку и захлопнула дверь.

Комментарий к – 10 -

Нам осталась буквально пара глав до эпилога. Ужасно волнуюсь при мысли о том, как вы его примите)

========== – 11 – ==========

Новый день встретил её прекрасной погодой и чистым безоблачным небом. Так хотелось послать всё к черту и пролежать на диване остаток жизни. Просто бессмысленно смотря в стену.

Всё. Это был окончательный финиш. Теперь уже точно ничего не отмотать назад. И так горько становилось от этого. Горше вдыхаемого никотина, сильнее любой физической боли. Как ни старалась, она не смогла выдавить из себя и слезинки. Так хотелось, чтобы стало хоть чуточку легче. Пустота, внезапно образовавшаяся в сердце, душила её.

«Что я наделала?» – думала Лера, казня себя за необдуманный поступок.

Одна единственная ошибка, а какова цена? Столько судеб, пущенных под откос. Она ведь даже не любила Матвея. Просто в какой-то момент нуждалась в нём, в его тепле, его заботе. Это была страсть в чистом виде и отчаянная попытка заполнить пустоту внутри. А теперь всё схлынуло весенним половодьем, ни оставив после себя ничего, кроме стыда и горечи.

Паша отчасти оказался прав, сейчас, спустя время она и в самом деле остыла. Смотря на ситуацию со стороны, Лера поняла, что в состоянии дать ему шанс. Ради их дочери.

Но только едва ли теперь ему этот шанс нужен…

Телефонный звонок застал её в кабинете, после обеда, за которым она так ничего и не поела. И перед началом приема клиентов, которых она не хотела видеть. Лера вообще никого видеть и слышать не хотела. Матвей с самого утра обрывал телефон, но она не брала трубку. Но сейчас звонил не он.

– Слушаю, – Лера настороженно ответила на незнакомый стационарный номер.

– Трофимова Валерия? – дежурным тоном задали вопрос по ту сторону.

– Да. С кем я говорю? – нахмурилась девушка, различая дежурную интонацию, свойственную полицейским.

– Капитан полиции Шилов Алексей вас беспокоит, Валерия, скажите Павел Трофимов, владелец синего фольксваген таурег, – полицейский озвучил номер машины, – кем вам приходится?

Липкий ком дурного предчувствия медленно подступил к горлу. От тона официального тона дурно пахло.

– Бывший муж, а в чём собственно дело? – руки затряслись в недобром предчувствии. Что он мог натворить в состоянии, в котором ушел вчера?

– Дело в том, что данный автомобиль попал в ДТП. Вам необходимо подъехать на опознание?

***

Закрыв дверь, Лера вяло скинула туфли. Ноги сами принесли её сюда. Ни домой, ни на работу, а именно в квартиру Паши, где всё когда-то началось. Почему именно сюда, она не могла объяснить даже себе. Может, просто надеялась, что всё это происходит не на самом деле, и Пашка найдётся именно здесь?

Она не верила до последнего. Спокойно выслушала полицейского, спокойно записала адрес, докурила и спокойно поехала. Не в том было дело, что она бездушная, просто до последнего верила, что стражи правопорядка что-то напутали, как у них это нередко случалось. Происходящее слишком смахивало на некачественный проходной триллер, а не на будничный день из жизни простого обывателя.

Стоило увидеть место аварии, как сердце замерло. Она сама замерла. Оглушенная увиденным, Лера смотрела и отказывалась верить своим глазам.

Кусок развороченного металла, залитого пеной при тушении, все ещё дымился. Машину, вернее то, что от неё осталось, распознали по остаткам переднего номера. В нос врезался запах горелого мяса. Желудок девушки невольно сжался в неприятном спазме, а к горлу подкатил кислый ком. Всё было очевидно с первого взгляда – тот, кто был в машине, выжить мог только чудом, но чудес не бывает.

Некого было опознавать… в этом капитан действительно ошибся, выразился неточно. Леру не пустили слишком близко, но она успела увидеть, как человеческое тело, обглоданное огнем до черноты, заворачивали в мешок для перевозки трупов.

Она не верила до последнего. И сейчас это всё ещё оставалось чем-то невероятным, нереальным.

Девушка сидела на диване, уткнувшись носом в подушку, которая пахла им.

У каждого дома есть свой уникальный запах, и вся эта квартира пахла без изысков, но так по-родному, что становилось горько. Пахло сигаретным дымом, смесью кальянных табаков, пылью и стираным бельём. Казалось, что квартиру оставили ненадолго, что вот-вот откроется дверь и войдет уставший хозяин. Он скинет осточертевшие за день туфли и пиджак, и усядется на диван, закинув на подлокотник ноги. Включит телевизор на НТВ и, прикрыв глаза, будет слушать новости…

А от осознания того, что этого больше не будет, становилось так больно и так пусто одновременно, словно бы в груди пробили огромную дыру, а сердце вырвали.

Нет, ведь не могло же его просто не стать?

Как такое вообще возможно? Вот был человек, грустил, злился, радовался и смеялся…

Ведь еще вчера он сидел на кухне напротив неё. Он кричал, разговаривал и даже пытался улыбаться и собирался шутить. Он был настолько близко, что наступи она на горло собственной гордости, смогла бы коснуться его и даже обнять. Но тогда ей это было не нужно, а сейчас многое отдала бы, только бы он жил.

– Господи, ну почему именно он? – она не смогла справиться с подступившим комом, что не позволял дышать нормально.

Всхлипнув, зарыдала в голос и даже не пыталась вытирать слёзы, что стекали ручьями по бледным как мел щекам. Сжавшись в ком, она больше не сдерживала криков, которые рвались из самой глубины души. Её разрывало чувство вины и ощущение собственного бессилия. Она ничего не могла сделать, не могла никак исправить и понимала, что поступи она иначе, этого бы не было, и Пашка был бы жив. Не важно, как бы сложились их жизни, куда завела бы их судьба, главное, что он бы жил.

Плевать, что он больше не был её! Трижды плевать, что изменил… главное, что был бы живой. Что у Алиски был бы папа, которого она так любит, а у неё был бы близкий и родной человек, которого она любила и продолжала любить даже сейчас.

Лера обхватила голову руками и до боли сжала виски. Кто сказал, что физическая боль сильнее душевной – врал. Ничего не могло перекрыть той агонии, в которой билась сейчас душа, она словно умирала с ним в той машине, заживо обгорая и рассыпаясь в прах.

Как теперь объяснить дочери, что произошло с папой? Сказать, что он теперь на небе? Или что? Как? Как жить, зная, что именно она виновата в его? Можно было обвинять Матвея за то, что появился не вовремя. Можно было обвинять технику в неисправности. Можно было обвинить самого Павла, ведь наверняка он сел за руль нетрезвым и потому не справился с управлением. Но Лера-то знала, что виновата она. Именно она первопричина всего этого…

Не уйди она от него, он был бы жив! Не заведи она интрижку с Матвеем, не приди она к нему в тот вечер, Паша был бы жив!

«Если – то» от этого становилось только больнее, острее чувствовалась вся безысходность. Понимание, что отмотать назад нельзя. Нельзя исправить или переписать, как запоротый диктант или сочинение.

Лера, кажется, только сейчас полностью осознала, что его нет. Совсем нет. Он не уехал на время или насовсем. Он не бросил её.

Его просто больше нет.

Она завыла еще жалобнее и громче, крепче прижимая к себе подушку, словно желая раздавить её.

Паши больше нет.

Больше никто никогда не будет улыбаться, так, как улыбался именно он. Никто не будет пошло шутить. Никто не будет смеяться, так как смеялся он, так от души. Никто и никогда не скажет необходимое как воздух «Я всегда рядом». Никто и никогда.

Это врезалось в плоть тупым ножом. Это дробило кости и рвало сухожилия. Осознание этого просто заглушало все остальные чувства и эмоции. Чернота, липкая и вязкая, что поселилась в сердце, постепенно охватывала все её естество, неумолимо высасывая все силы и желание жить дальше.

А жить было нужно.

Комментарий к – 11 -

Тяжелая глава для меня и главной героини. Завтра с утра дочитаем продолжение)

========== – 12 – ==========

Девушка уже не рыдала навзрыд, только всхлипывала громко, рвано хватая воздух ртом, чтобы хоть немного наполнить легкие кислородом. Она была настолько оглушена своим горем, что не услышала ни открывшейся двери, ни довольно громкой возни в коридоре. Она заметила, что находится в квартире не одна, когда услышала голос и не сразу поняла, кому он принадлежит.

– О, Лера тут…

Она подняла голову, ища глазами человека. Никак не удавалось разглядеть нежданных гостей сквозь соленую воду в глазах. Взгляд никак не желал фокусироваться.

– Лера, что случилось? – остатки не затуманенного сознания опознали голос Ани, значит, второй принадлежал Косте.

– Лера, почему ты плачешь? – а теперь она отчаянно заморгала, вглядываясь в лицо человека, присевшего на корточки рядом с диваном. Начало казаться, что либо зрение играет с ней злую шутку, либо она тронулась умом.

– Ты? Ты же… Тебя нет… – зашептала она.

– Чего?

– Я же видела.

Анна и Костя обменялись подозрительными взглядами, но ничего говорить не стали. Ждали, когда двое выяснят всё между собой.

Глаза снова наполнились слезами. Лере казалось, что она забылась коротким сном и видит его. И если пошевелится, то видение растает. Поэтому она даже моргать боялась. Это был очень реалистичный яркий сон. Даже запахи она чувствовала.

– Лера, девочка моя, да скажи ты уже, что случилось? Тебя кто-то обидел? Что ты видела? – мужчина притянул её к себе и прикосновения его были настолько явственными, а руки – теплыми.

Прикрыв глаза, она позволила обнять себя, погружаясь в это тепло пусть хотя бы во сне.

– У меня представляешь, машину спикрали. Вышел из бара, а туарега того. Да, надо было ментов вызвать и страховую, но я чего-то даже и не подумал об этом.

Мужчина махнул свободной рукой и продолжил свою исповедь дальше:

– И дальше квасить пошел. Лера, Лерочка… Простишь ли ты меня когда-нибудь? Я ведь люблю тебя… Мне так без тебя плохо…

Обезумевшая от горя девушка подняла на мужчину более осознанный взгляд. Пальцы прошлись по отворотам джемпера и поднялись к щекам. Щетина так явно кололась… и кожа – она была очень теплой, даже горячей. А еще от него пахло… не туалетной водой или шампунем… От него пахло крепким сигаретным дымом и водкой.

– Паша? – хрипло прошептала она.

До неё и в самом деле только доходило – это не сон. Сны не бывают такими вот, и неужели он приснился бы ей вот таким? Со стойким запахом перегара и полупьяными, но все же со стремительно трезвеющими глазами. Она хаотично вспоминала, что же он говорил ей всего пару минут назад. «Машина». «Вышел, а туарега того»?

– Да, прости, если не меня ожидала увидеть, – лукаво улыбнулся мужчина.

– Ты?! – вдруг закричала Лера, отскакивая от него. Она не верила в существование призраков, ровно, как и в чудеса. Она не испугалась, просто это было невероятно. – Ты же разбился! Ты сгорел вместе с машиной!

– Да что ты заладила! – прервал её Паша, снова сгребая в объятия и крепко прижимая к себе, чтобы не думала вырываться. – Я всю ночь и полдня в баре у Ареса квасил! Даже тебе звонил от него. Телефон мой вместе с ключами и доками в туареге был, а его угнали, прям со стоянки, представляешь?

– Угнали? – эхом повторила Лера, уткнувшись в грудь бывшего мужа. И слезы хлынули с новой силой. Это не были душащие слезы боли. Это были слезы облегчения – он жив! Паша жив!

– Прикинь, ведь только рассчитались. Эх, жалко…

– Ты дурак что ли? Да насрать на машину! Купим еще, главное, что ты жив! Господи, Паша, Пашенька! Я… Мне, когда мент позвонил… Когда я приехала… Мне кажется, я на десяток лет состарилась…

Она плакала, разглядывая такое родное лицо, поглаживая его пальцами. Она смотрела в любимые глаза, самые красивые глаза на свете. И сердце едва не выпрыгивало из груди от ощущения счастья. А руки дрожали… всё тело дрожало, получив сильную эмоциональную встряску.

– Во дела, – он смотрел на девушку, а в глазах отражался легкий шок. Отогнав его, он ещё крепче обнял ее, поглаживая по волосам. – Не плачь, прошу тебя. Всё же хорошо. Я живой, правда, пьяный.

Хотя опьянения он уже не чувствовал. Его как рукой сняло.

– Никогда, слышишь, никогда больше не пропадай! Не смей оставлять меня! – заикаясь сквозь слезы, говорила Лера, все теснее прижимаясь к груди мужчины.

Верно сказал кто-то, если не знаешь, хочешь ли быть с человеком, просто представь, что его больше нет.

– Никогда, – повторял Паша, разделяя её волосы на пряди. – Никогда, девочка моя. Никогда больше я вас не оставлю. Всегда буду с вами. Прости меня, простишь?

– А ты меня? – она решилась поднять на него взгляд. Девушка боялась увидеть в его глазах отвращение и укор, но ни того, ни другого не было. Он мягко и чуть смущенно улыбался, но глаза светились от счастья. Столько в его взгляде было тепла! – Паша, ты сможешь когда-нибудь меня простить?

– Да-а, наворотили мы с тобой делов… – выдохнул он.

Не упрекал её, больше нет. Хотя за ночь успел мысленно обругать не самыми ласковыми словами. Когда-нибудь он и друга сможет простить, наверное. А сейчас весь мир для мужчины собрался в одном человеке. В этой хрупкой молодой женщине, которую он бесконечно любил.

Проведя пальцем по щеке, он убрал с лица растрепанные волосы, щедро смоченные слезами. Коснулся кончиком большого пальца красивых полных губ. Девушка невольно улыбнулась, заглядывая ему в глаза. И для мужчины не было глаз прекраснее…

Ничего он не сказал, просто коснулся губами её губ. Сначала слегка, едва-едва уловимо, а спустя мгновение уже сильнее, с жаром углубляя поцелуй.

Она даже не подумала оттолкнуть его, руки её легли на плечи мужчины и нежно обвили шею. Его ладони скользнули по спине девушки, и нашли покой на талии.

Они никуда не спешили, стараясь вдоволь насытиться этим поцелуем. Потому что именно он давал возможность в полной мере ощутить, что все размолвки остались позади. И что они есть друг у друга.

Но стоило его языку очертить линию губ и встретиться с её языком, как пламя начало разгораться сильнее. Руки зашарили по спине, норовя опуститься на бедра девушки. Она шумно и сбивчиво дышала, все теснее прижимаясь к его крепкому телу.

Аня хотела было возмутиться и вежливо напомнить о себе, но Костя вовремя остановил её, взяв под руку.

– По-моему, нам пора сваливать, – шепнул он.

– Но! – возразила, было, девушка.

– Пошли, пошли, им есть о чем поговорить наедине.

С этими словами молодой человек направился на выход, уводя девушку под руку.

– Иш, какие смекалистые, – тихо засмеялся Павел, когда услышал, как в замке аккуратно повернулся ключ.

– Мы ужасные хозяева, – отозвалась Лера, стаскивая с него футболку.

Они беззвучно засмеялись, но мужчина резко замолчал, когда руки девушки заскользили по его груди. Мужчина вздрогнул, шумно втягивая воздух, которого внезапно стало слишком мало. Зрачки заметно расширились, дыхание стало более прерывистым. Сердце замерло на секунду, чтобы сбиться с размеренного ритма.

– Лера, что ты со мной делаешь? – зашептал он на ушко, от чего явственная дрожь пронеслась по телу девушки. От этого взгляда глаза в глаза кровь закипала, а тело начинал бить сильный озноб. Вопрос не требовал ответа. Он требовал действий.

Эти поцелуи обжигали и лишали какой-либо воли. Желание поглощало их, не давая возможности думать о чем-то другом. От каждого прикосновения тело изнывало, требуя большего – более частых и долгих касаний, более тесного контакта.

Тяжело дыша, как загнанный зверь, мужчина избавил девушку от лишней одежды и на миг замер, словно ослепленный её бледной кожей, её красивыми округлыми формами. Щеки её раскраснелись, влажные губы приоткрылись. Они так и звали его, умоляя целовать их…

И он целовал – мягко, неторопливо, но пожар между телами распалялся всё сильнее, делая поцелуи все более страстными и более откровенными. Его губы на щеках, на шее, на плечах. Девушка тихо вздрагивала от каждого его поцелуя, от каждого прикосновения. Отвыкла. Отвыкла от его требовательных ласк. Отвыкла от прикосновений, от которых напрочь сносит крышу. Отвыкла от того, что мужчина хозяин положения, что он направляет и все делает сам. А еще она отвыкла, забыла о том, что он очень хорошо знает её тело, знает, что ей больше всего нравится, а чего она не приемлет.

Она уже не могла контролировать себя, даже закушенные пальцы не могли сдержать громкие яркие стоны. Казалось, у неё нет позвоночника, настолько она изгибалась под его сильными руками, под его ласками, что дарили его губы и горячий язык.

Она не выдержала первая. Трясущимися руками она потянулась к пряжке на его ремне. А он, впрочем, не слишком-то и сопротивлялся.

Глаза его были затуманены одним единственным желанием, но все же мужчина нашел в себе силы лукаво улыбнуться. И улыбка эта прожгла Леру до костей, растекаясь горячей волной по всему телу.

Девушка болезненно застонала, впиваясь ногтями в крепкие плечи.

– Больно? Прости, прости, – зашептала мужчина, остановившись, но, не выпустив её из рук.

– Нормально всё, – застонала Лера, прижимаясь грудью к его груди. – Тебя просто как-то много…

Он и так был раскрасневшийся, а тут кажется, покраснел еще больше. Но ей уже хотелось продолжения. Девушка теснее обнимала его ногами, терлась грудью, а от шумного дыхания на шее мужчина и вовсе потерял над собой контроль окончательно.

От жара, от близости тел, от ощущения горячей кожи под руками перед глазами все плыло. Воздух в комнате словно раскалился и грозился вот-вот вспыхнуть. Они сами сгорали в этом ярком пламени страсти. Сгорали, рассыпаясь в пепел, чтобы возродиться вновь. Им это было нужно, чтобы в полной мере понять, что они принадлежат друг другу. Она сладко стонала от боли, с которой его пальцы впивались в её бедра, с которой он целовал её, едва ли не кусая, оставляя на коже следы засосов.

А он ощущал странное мазохистское удовольствие от её ногтей, что впивались в кожу на плечах и спине.

Паша закусил губу, еще крепче прижимая к себе любимую женщину, когда достиг пика.

Голова нещадно закружилась, он застонал, хотя стон был больше похож на рычание насытившегося зверя. Он не хотел разрывать объятия после того, как желание было удовлетворено. Настолько ему было хорошо именно с этой девушкой, настолько он её любил. Но сил не осталось совсем. Руки дрожали, вдоль позвоночника скатывались крупные капли пота.

Лера была в его руках, абсолютно обмякшая и расслабленная. Она улыбалась какой-то особенно теплой, даже сытой улыбкой. И сейчас она могла признаться себя, что ни с кем кроме него ей не будет настолько хорошо. Потому что он её мужчина. Потому что однажды они оказались в нужном месте в нужное время – линии их судеб пересеклись именно тогда. Ведь неспроста именно она поддалась гипнотическому взгляду мошенницы. Неспроста именно он подошел к ней, не пройдя мимо как все остальные.

– Я люблю тебя, Лера. Я так сильно тебя люблю, – прошептал Пашка.

– А я люблю тебя. Спасибо, что ты есть, – сегодня она как-то в раз стала очень сентиментальной, в глазах снова стояли слезы. – Спасибо тебе, за то, что живой.

– Ну, всё, всё, – ласково улыбнулся мужчина, поворачиваясь к ней. – Прекрати разводить сырость. А если серьезно, не плачь… Ведь ты знаешь, я не могу спокойно смотреть на то, как ты плачешь. А успокаивать я не умею.

Девушка смахнула слезы и нежно прижалась к Паше, когда он поднялся к ней на диван.

Прижимаясь друг к другу, дыша друг другом, они медленно погрузились в сон.

***

Лера проснулась от тяжести, давившей на грудь и липкой духоты. Борясь с желанием оттолкнуть от себя расслабленно сопящего мужчину, она медленно высвободилась из крепких объятий и села, обхватив себя руками.

Без его тепла начала колотить внезапная дрожь. Взгляд прошелся по обнаженному телу бывшего мужа. Растерянный и ещё сонный разум, не сразу восстановил ряд событий, приведших к происходящему сейчас.

«Он жив, всё в порядке. Он рядом» – успокоила себя Лера.

Мужчина шевельнулся и открыл глаза.

– Маленькая моя, – прошептал он и потянулся, чтобы обнять и согреть на своей груди.

Лера отпрянула. Мечась между желанием прижаться к нему и отвращением, она подскочила, и начала поспешно одеваться.

От отвращения к себе, что так легко поддалась его чарам и своей слабости. От отвращения к нему, любившему постороннюю женщину и, как знать, наверняка говорившему и той другой всё те же слова, что и Лере несколько часов назад. Сколько они проспали, Лера не могла сообразить.

– Что-то не так? – Павел растерянно смотрел на то, как она застёгивает платье и натягивает чулки.

Руки не слушаются, пальцы не гнуться, как положено, и ногти впиваются в тонкую хрупкую ткань, пуская стрелки. Молодая женщина сочно чертыхается и отшвыривает их, не обращая внимания на мужчину. Делано изображая своё к нему невнимание.

– Лер?

– Что? – голос её звенел, в глазах плескалось отчаяние.

Чувство брезгливости облепило липкой паутиной, забилось в горло и нос, не позволяя сделать спокойного вздоха, только рваные болезненные попытки.

– Маленькая, что-то случилось? – он встал и подошел вплотную.

Взяв лицо в ладони, заставил её посмотреть в глаза, и едва не отшатнулся. Столько в них было отвращения и боли.

– Не трогай меня, – вырвалось надломлено. – Не трогай, больше никогда.

И она хотела прижаться к нему, уткнуться носом в теплую грудь и разрыдаться, чтобы вся соль прежних обид ушла со слезами, чтобы боль больше не мучила и не рвала сердце. Хотела поцеловать его в губы, как много лет назад, преодолевая отчаяние и страх быть отвергнутой. Хотела любить его, чтобы, как и раньше. До дрожи в коленях, до сбитого дыхания и сладкой приятной усталости.

Хотела и в тоже время нечто внутри противилось этому, не позволяя броситься в распахнутые объятия. Обида всё ещё жгла, а гордость не позволяла поддаться очередному порыву, дать слабину и простить его окончательно.

Хотела бы быть с ним, чтобы, как и раньше с одним единственным, на всю жизнь. Всё вернуть, всё исправить.

Любовь их, как разбитая чашка. Пытались склеить, и вроде вышло, да только сколы всё равно остались.

– Да, что, черт возьми, случилось?! – от отчаяния в его голосе сжалось сердце. Павел понимал, всем естеством своим чувствовал, что она ускользает. И если он продолжит вот так стоять, потеряет её, снова.

– Мы больше не вместе, и никогда не будем вместе!

– Всё же наладилось, Лер. Мы же только что…

– Только что, что? – она выплёвывала слова, едва дыша. Раня его прямиком в сердце. – Мы переспали. Всё! Забудь!

– Я же люблю тебя, а ты меня. Ты же говорила сама.

– Это из-за стресса! – отталкивая его, Лера направилась к выходу. – Я перенервничала и не контролировала себя! Это ничего не значит!

Выбегая из квартиры, она налетела на Матвея, который уже собирался позвонить в дверь.

Увидела его и замерла на пороге.

– Лера, малышка, я волновался. Ты весь день трубку не берёшь, – начал, было, мужчина.

– Катись отсюда! – взвыл Павел, увидев его. – Лера, остановись, давай нормально поговорим, прошу тебя!

– Она не будет говорить с тобой! – встрял Матвей. Глаза его метали молнии, заставив молодую женщину отпрянуть. – Лера моя, моя!

– Заткнись, тварь! – Павел уже замахнулся, чтобы ударить, но услышал крик, полный отчаяния.

– Хватить! Прекратите! – сквозь слёзы кричала Лера. – Вы себя слышите?

Она повернулась к любовнику.

– Я не твоя собственность! Я просила, я говорила дать мне самой всё решить! А ты? – она перевела взгляд на оторопевшего Павла. – Мы уже говорили! Ничего больше слушать не хочу, ничего!

Оттолкнув Матвея, она бросилась вон.

– Лера! – закричали в одни голос мужчины, бросаясь за ней.

– Оставьте меня в покое!

Они выскочили из подъезда, когда машина Леры, взвизгнув, сорвалась с места.

Паша обессилено рухнул на колени, прямо на землю. Сжав кулаки, едва не закричал от боли.

Она никогда его не простит.

Матвей тяжело дышал, провожая взглядом автомобиль. Мог бы прыгнуть в машину и догнать. Знал, бесполезно.

Она его никогда не полюбит, так сильно, как любила Пашку.

========== Эпилог. Зеркало со следами детских ручек ==========

Серое небо обильно поливало землю осенним дождём, удивительно тёплым для такой пасмурной погоды.

Крупные капли разбивались о стёкла бизнес-центра, стекая мутными струйками, собирались в лужи у водосточных труб.

Губы Матвея нервно дёрнулись. Сообщения во Вконтакте так и оставались непрочитанными, на звонки Лера не отвечала. Встреч с ней он больше не искал. Павел один раз всё же взял трубку и жестко обматерил бывшего друга. На работе тоже обходил стороной, общался строго по рабочим вопросам, с холодной сдержанностью.

Лето уже кончилось. Два месяца прошло после скандала между друзьями. Мужчина уже давно всё осознал. Чувство вины не давало спокойно жить. Он пытался достучаться до друзей, хотел покаяться. Признаться, что нарочно рассказал всё Лере, что Настя его уговорила познакомить их с Пашей, и он познакомил, не упомянув, что друг женат. Признаться, что был влюблён и поэтому так эгоистично поступил, и приврал по поводу продолжительности романа Павла. Что намеренно, решил их рассорить, когда друг всё же пустился во все тяжкие, закрутив интрижку.

Хотел попросить прощения, всё же Пашки ему не хватало. Никогда у него не было друга ближе.

Мысли о Лере всё ещё отзывались болью, но любой её выбор он готов был принять. И если потребуется, больше никогда не вставать между ней и Пашей.

Он замешкался, застегивая плащ, зажав портфель подмышкой. Его кто-то толкнул на выходе, даже не извинившись. Портфель выскользнул и шмякнулся на пол. Телефон вылетел из рук и, прокатившись по полу, налетел на чьи-то белые кеды.

Матвей бросился, поднимать его, но хозяйка кед опередила.

– Вот, возьмите.

Взявшись за телефон, мужчина замер. С одной стороны за него держался он, с другой молодая женщина.

Мягкие черты лица сбивали с толку, не давая определить возраст владелицы. Рыжие волосы, веснушки на бледной коже, курносый носик, карие с оттенком зеленого глаза за стеклами крупных квадратных очков.

Что-то неуловимо знакомое было в этих чертах, в этих веснушках и широкой солнечной улыбке.

– Матвей Владимирович? – нерешительно выговорила она.

Звонкий голос отдался в памяти, поднимая волну воспоминаний. Задорный хрустальный смех. Улыбка, заставляющая всех вокруг улыбаться в ответ. Крепкое словцо почти детским голосом, но тон способный поставить на место самого наглого из водителей. И рвущий душу плач, запах валерьянки и отчаяние в глазах.