Текст книги "Лучший друг. Нелюбовь (СИ)"

Автор книги: Элис Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глядя на них, она верила, что любовь существует. Что существуют верные любящие мужья. А теперь этот идеал рушился прямо на глазах.

Павел на дух не выносил её жениха. Лживый, изворотливый изменщик, причиняющий столько боли. И понимал, что сам-то он ничем не лучше человека, которого презирал.

– Приятно познакомится, – улыбалась Настя, роя могилу для надежды Павла на благоприятный исход и для веры Ани в образ настоящего человека. – А я Настя – девушка Паши.

Нервно сглотнув, Павел хотел было что-то сказать. Нужно же что-то сказать, хоть что-то! Что это всё шутка, что это его коллега по работе, которую он случайно встретил и решил подвести до дома. И это всё в то время, пока его жена на даче вместе с дочерью. Нужно было как-то оправдаться, но он не мог, язык не слушался, словно бы нарочно, не желая позволить своему хозяину в очередной раз соврать.

– Девушка? – Анна припечатала её взглядом, как оплеухой. Настя заметно сконфузилась. – А, как же так получилось, что находясь в законном браке, ты умудрился завести себе девушку?

Сестра рубила без замешательства, ледяной тон чуть охрипшего голоса, глаза, светящиеся непониманием и осуждением.

Как в замедленной съемке Настя медленно повернулась к мужчине. Её губы подрагивали, как у обиженного ребёнка.

– В браке? – голос казался эхом. – Паша, ты… но как же?

– А вы, Настя, – от обращения к себе та сжалась. А Аня продолжала вываливать правду прямо на голову. – Что же и, правда, не знали? Ну, да, у нашего Паши и жена, и дочка есть.

– Я не. Я не знала!

Из глаз Насти брызнули слёзы, она выкрикнула это с такой дикой болью в голосе. Пыталась оправдаться, отмыться от грязи, от звания любовницы, разлучницы.

Девушка опрометью бросилась к дороге.

Павел вышел из оцепенения, когда она с грохотом хлопнула дверью, садясь в пойманное такси.

– Зачем ты так!? – заорал он, Анна вздрогнула от его отчаянного вопля, но ничего не сказала. Только смотрела с холодным укором.

Он должен был сделать это сам. Мягче, без обвинений, без криков. Должен был, но всё тянул и вот она расплата.

Мужчина смотрел в след удаляющемуся такси, а в груди пылало. Он не хотел чтобы Настя узнала всё вот так.

Он стоял, а плечи под тяжестью ответственности опустились. Хотел догнать сестру, уговорить, чтобы только не говорила Лере. Она не должна узнать! Он виноват перед ней, и осознавал это, но боялся её реакции. Боялся, что ей будет больно. Из-за него, из-за того, кто обещал, что будет защищать от всего и оберегать, что всегда будет рядом и никогда не предаст.

Да, было бы честнее признаться и дать самой решить, хочет ли оставаться с изменщиком, но он боялся потерять её.

Больше всего на свете он боялся остаться без теплых рук, что всегда придержат от падения в бездну. Без её мягких губ, которые так любит целовать. Без её добрых слов, что помогут собраться с духом и поверить в себя.

Он хотел внимания и восхищения, как много лет назад. Хотел острых чувств, новизны. Получил, и вот-вот поплатится за инфантильный порыв любовью всей жизни.

Со скрежетом ломалась привычная жизнь. Привычный устоявшийся мир оказался таким хрупким. На глазах, шанс успеть всё исправить хрустнул и разлетелся на осколки.

Всё летело в тартарары, с лёгкой руки, пущенное под откос им самим. Всего одним легкомысленным эгоистичным поступком.

========== – 7 – ==========

– Вы дорогу-то найдёте? – в очередной раз переспросила Лера. Взволнованный голос золовки несколько встревожил. По телефону она объявила, что им нужно поговорить и это не обсуждается. Лера, конечно, просила не беспокоить её какое-то время, но в принципе, гостям она была даже рада.

Она не то чтобы выпала из жизни, просто заключила её в границы дом-работа-детский сад. Было необходимо полностью разобраться в себе, понять, чего она сама хочет, но только сил и желания на это не было вообще, и молодая женщина просто плыла по течению, медленно погружаюсь в пучину странного всепоглощающего чувства, схожего с унынием.

Она ненавидела эту рыжую девицу, которая влезла в их семью и разрушила всё. И ведь наверняка же знала, что он женат, но это не остановило. Лера ненавидела и, как ни странно, завидовала ей. Завидовала, потому что хотела, чтобы Паша смотрел вот так на неё. Чтобы его поцелуи и объятия принадлежали только ей одной.

– Да, Лер. Скоро уже будем, – отозвался голос девушки в трубке.

Зависть и ненависть – это грех, сказала бы её бабушка, если бы знала о происходящем. Если бы Лера решилась открыться родным, но она не сделала этого. В первую очередь не хотела расстраивать и тревожить близких людей, а во вторую – боялась, что её отговорят от решительного шага. Родственники, в особенности бабушка, были без ума от зятя. Собственно оно и понятно – его простодушие и обаяние едва могли оставить кого-либо равнодушными.

Расскажи она бабуле, та бы начала убеждать, что все ошибаются. Что у них дочь, в конце концов. И что ради всего это стоит простить. Было бы приведено огромное количество цитат из Библии, произнесено много теплых, берущих за душу слов, а может, и спето пара частушек. И такое могло быть.

Расскажи она матери, та, скорее всего, рассказала бы историю из жизни, которую Лерка и без неё все еще помнила. Это братья были тогда мелкими, а она уже все понимала.

Их отец не был святым. Мама не была его первой женщиной, как он её первым мужчиной. Папа был дважды женат. Мама четыре года, как была разведена. Она, молодая и красивая, и он, высокий, статный и привлекательный, несмотря на то, что уже стоял на пороге сорокалетия. А еще он оказался безгранично добрым – Лерка, не задумываясь, стала называть его папой, когда родители об этом попросили. Об этом она и не жалела даже после того, как стало известно о его измене. Мама простила его. Может, потому что уже было двое сыновей, а может и потому, что боялась остаться одна. Так раньше думала сама Лера, но позже мама всё ей объяснила.

Даже несмотря на ветреный и шалобродный, как говорила мама, характер, отец не был плохим человеком. Он никогда не поднимал руку на неё или детей. Он старался для семьи и всегда старался где-то подзаработать побольше, где-то подкалымить, старался порадовать домашних чем-либо. А самое главное, он любил всех троих детей одинаково, иногда даже казалось, что Лерку любит больше, чем мальчишек. Он участвовал в жизни всех детей и никогда не отодвигал от себя проблемы Леры, чем еще больше утверждался в звании папы.

Валерия невольно проецировала их ситуацию на себя, понимая, что переживает то же, что и пережила мама когда-то. Однако это казалось чем-то другим. Почему-то папу было легче простить.

С Пашей же всё было иначе. Он сделал ей слишком больно. Он унизил её, растоптал чувства, подтерся доверием и посмеялся вместе со своей девицей над их браком. Он грубо обманывал её и нагло врал в глаза на протяжении года. Он оказался трусом, потому что не решился признаться ей в измене и уйти, раз теперь любит другую.

В один момент стало так гадко, неужели все из-за денег? Пока он зарабатывал меньше и все еще оставался в тени своей довольно известной жены. Неужели все из-за этого? Он не расстался с ней из-за финансового благополучия и только?

Где-то вдалеке послышалась негромкая, но изрядно басящая музыка, отвлекая от тяжелых размышлений. Лера с удивлением выглянула в открытое окно, когда звуки стали слышны совсем близко.

К воротам коттеджа подползла машина. Один вид её заставил молодую женщину напрячься, непроглядно черные стёкла не внушали доверия.

«Может, разворачивается кто-то» – подумалось ей, но автомобиль целенаправленно припарковался у ворот. Громкость музыки снизилась, а дверь со стороны пассажира открылась.

– Ядрёна вошь! – вырвалось у Леры от удивления.

Улыбающаяся блондинка заметила её и приветливо помахала. Через опустившееся стекло, Валерия попыталась разглядеть водителя. Темноволосый парень, как не щурилась, подробностей разглядеть не успела.

В прихожей послышались шаги. Лера обернулась, сгорая от нетерпения получить объяснения, кто же этот молодой человек. Уж точно не таксист, раз до сих пор не уехал.

– Мы немного задержались, заезжали за вкусняшками, – улыбнулась Аня, указывая на пакет в руках. – А Ася где?

– У неё дневной сон. А кто это приятный молодой человек?

– Какой? – удивилась, было, девушка, но бросив взгляд за окно, потупила взгляд. – Это Костя.

– М-м, – расплылась в хитрой улыбке Лера. Как всегда чуть сонная подруга, сегодня словно бы светилась изнутри и искренне улыбалась, немного смущаясь. – Не знала, что вы общаетесь. А, что Глеб по этому поводу думает?

Молодая женщина не пыталась укорить подругу. Её жених вызывал стойкое отвращение уже тем, что не умел удержать своё хозяйство в штанах и погуливал. Ещё она знала, что и Олега он откровенно недолюбливал. При том, что он друг детства, а тут некий парень, который даже цветы дарил.

– Ничего, он не знает, – глаза забегали и уткнулись в пол.

– Вот это да.

– Осуждаешь меня? – с тоской в голосе спросила она.

Отрицательно махнув головой, Лера достала кружки и повернулась к Ане. Молодая женщина улыбалась с долей материнской заботы и тепла, от чего блондинка не могла не успокоиться.

– Кто без греха, бросьте в меня камень, – вздохнула она, сняв с плиты чайник.

Комнату наполнил запах травяного чая. Аня смотрела в окно. Стекло в машине по-прежнему было опущено и наверное, именно на него она и смотрела и мечтательно улыбалась.

– Эй, погоди-ка! Ты влюбилась!

Весело заключила брюнетка, глядя на то, как румянец покрывает круглые щеки. Девушка выглядела не то чтобы счастливой, она выглядела окрыленной.

– Что?! Я? Не-ет! У меня же Глеб!

– Ну да, ну да, но выходной ты проводишь в компании этого паренька, – хитро прищурившись, улыбнулась Лера. Аня сама не представляла, как своим появлением развеяла застой в её жизни. Эта милая девочка в компании того, кто рисовал на лице такую солнечную улыбку, поднимала ей настроение, отчасти вызывая чувство ностальгии. Когда-то и она с Пашей вот так просто дружила и как знать, может, лучше было бы оставить все, как есть. – Серьезно, я просто не замечала раньше. Ты же вся цветешь! И глаза!

– А что глаза?

– Они же светятся изнутри! Даже не помню, когда видела тебя такой счастливой. Проводишь с ним время, куда-то собираешься отдыхать, раз просишь купальник.

– Да, но это не то, что ты думаешь! – пыталась оправдываться, но Лера только усмехнулась. Видела, как оно есть, но осуждать подругу не спешила. Аня добавила: – Мы просто друзья. Так, что с купальником?

– Вон, на диване, – решив не гнуть свою линию, Лера кивнула в сторону гостиной. – Заказала, да с размерами сильно промахнулась, не зря не стала его возвращать.

– Спасибо Лер, большое. Сколько я должна тебе?

– Брось! – отмахнулась та. – Уже давно заказывала, не помню.

Аня пожала плечами и задумалась. От внимательного взгляда девушки, она слегка насторожилась. Казалось, подруга ждет чего-то или подбирает слова.

– Когда звонила, ты сказала, что тебе нужно поговорить, – решилась напомнить Лера. Подруга поджала губу, поднимая совершенно потерянный взгляд.

– Я должна тебе кое-что рассказать. Правда, за такую весть…

– Какую же? – нахмурилась Лера.

– Паша. После того, как ты уехала… я видела его.

– С другой, – прикрыв глаза рукой, договорила Лера. Когда знала она одна, было больно, но как-то не до конца осознанно, что ли. Сейчас бетонная плита отчаяния навалилась всем весом.

– Ты из-за этого решила отстраниться ото всех?

Лера только кивнула.

– Господи, Лера, я, – девушка ошарашенно смотрела на неё. В глазах стояли слезы.

Валерия знала, как сильно она любит брата и её. Знала, что их семья была для неё примером. Была тем идеалом, который эта девушка хотела достичь, и сейчас это разбилось вдребезги. Её словно лишили веры, настолько она выглядела опустошенной и растерянной.

– Лера, я… Как? Как он мог так поступить? Вы ведь всегда любили друг друга и были счастливы! И Алиса… Как можно променять всё это на ту? Ей ведь лет…

– Ей двадцать один или около того, а что, вполне себе молоденькая и… – молодая женщина отвечала машинально. Казалось, она пыталась оправдать его, но если и так, то только для того, чтобы оправдать и себя.

– Вот же! Старый кобель!

Лера невесело рассмеялась, возмущение золовки выглядело забавно, даже мило. Этакий хрупкий ангел возмездия.

– А я старая шлюха, – парировала Лера с горечью в голосе.

Прошла добрая минута, пока девушка отдышалась от возмущения, и до Ани дошел смысл сказанного. Она подняла на подругу еще более растерянный взгляд.

– Да, Аня, – брюнетка нервно жевала губы, стараясь не давать волю слезам. Было и стыдно, и больно одновременно, но не признаться значило выгородить себя и поступить нечестно. Лере было необходимо признаться в том, что сделала. Совесть ни на минуту не оставила её в покое с тех пор, и так вышло, что никому кроме подруги, по иронии судьбы оказавшейся сестрой почти бывшего мужа, довериться не хватило смелости. – Я переспала с Матвеем. Это случилось в тот же вечер, когда я увидела Пашу с этой.

– Нет.

– Да. Боюсь даже представить, что будет, если Пашка узнает.

– И ты боишься этого, но ведь это он первым предал тебя! И Мотя, хорош же друг! Он соблазнил тебя, ведь так? Наверняка споил и…

Лерка засмеялась надломлено и совсем не весело. Если бы… впрочем, оправданий она себе не искала. Какой смысл, если ей даже понравилось? Да, сейчас было стыдно, но тогда… Она не могла объяснить себе, что чувствовала тогда.

– Я разве похожа на ту, которую можно по пьяни затащить в постель?

– Нет-нет, я не хотела тебя обидеть, – осеклась девушка. – Просто я ведь знаю, какой он. Он ведь тот еще ловелас.

– Да не в этом дело. И не в том, кто кого первый предал. Я сама пришла к нему. Я имела возможность остановить, но не сделала этого. Ужас в том, что мне с ним было хорошо.

– Лера…

Никто из них не решился озвучить те слова, что были в уме у обеих.

Что если они ошиблись? Что если тогда, восемь лет назад, была не любовь? Могли ли те чувства быть просто увлечением и привычкой? Мог ли он просто увлечься молодой девушкой? Могла ли она принять первую влюбленность за настоящую любовь?

Могли ли они ошибиться? Ведь роман их начался как-то неправильно и слишком внезапно. Не было так называемого конфетно-букетного периода: свиданий, ухаживаний и прогулок под луной. Она сама поцеловала его, а за первым поцелуем сразу же последовала первая ночь. Да она была прекрасной, но спустя годы протрезвевшая от первой влюбленности Лера понимала, что все произошло как-то скомкано, и было полностью лишено всякой романтики. Паша же и вовсе был изрядно пьян. Она отдалась ему скорее от отчаяния, потому что была влюблена в него так сильно и так слепо.

А свадьба? Они повстречались месяц, и Пашка вернулся на севера. А спустя полгода они уже поженились. Ей тогда не исполнилось и двадцати – что она могла понимать в мужчинах и отношениях в целом? Ведь ни того, ни другого в её жизни как такового и не было до появления Паши.

А что было у него? Она знала про мужа всё. Думала, что знала, по крайней мере. Он очень много ей рассказывал. Даже про едва не отбитую голову во время нелегальных боев на заброшенном складе рассказал, когда она прижала его. Он рассказал ей о матери, о том, как больно было для него пережить её потерю. Рассказывал также о своем беспутном отрочестве, но о девушках, что были до неё, рассказывал как-то вскользь. Лерка догадывалась, что что-то болезненное было. Не мог же человек дожить до двадцати трех лет, а именно столько ему было, когда они познакомились, и не обжечься об отношения.

Рассуждая об этом, Лера пришла к выводу, что у них обоих могло просто не хватить опыта, чтобы понять всё правильно.

Могли ли они ошибиться? Может быть.

Могли ли поторопиться? Да, конечно, могли.

Должно ли это расставание стать для Леры тем самым болезненным разрывом, которое бывает

в жизни у каждого человека? Да, несомненно, могло.

А Матвей? Какая роль в её жизни была отведена ему? Должен ли он стать тем, кто будет для неё родственной душой? Могла ли она просто не разглядеть его истинный лик под маской ловеласа?

Лера внимательно прислушивалась к себе, пытаясь понять, что она чувствовала к нему тогда, а самое главное, что чувствует сейчас?

Могло ли быть так, что она поторопилась тогда, когда потянулась к Паше и поцеловала его? Могло быть так, что она поторопилась, сказав «да» на его предложение выйти замуж?

Да, это вполне возможно.

Лера отвечала на свои вопросы с сомнением. Эти «вполне возможно» и «может быть» не давали ей перечеркнуть всё, что было между ними. Ведь не могло же всё это стать просто следствием ошибки!

Она отказывалась в это верить, эти мысли отзывались удушающей болью в груди.

========== – 8 – ==========

– Ты сумасшедшая, – с придыханием проговорил мужчина, прижимая к себе полуобнаженную девушку. Стоило бы как все взрослые люди разместиться в спальне на большой мягкой кровати, но случилось, как случилось. Кухонный стол отнял слишком много сил, до дивана они не добрались каких-то полтора метра. – Чувствую себя подростком. Сначала в машине, теперь так.

Матвей многозначительно выдохнул, утирая пот со лба. Галстук валялся где-то у входной двери, рубашка, как и брюки, была, расстегнута, но осталась на нем и была безбожно смята. Девушка лежала рядом. Её пиджак валялся на стуле, юбка на полу у того самого стола, наверное там же можно было найти бельё, а шелковый топ до дивана таки добрался и мирно висел на его спинке. На Лере же остались только черные чулки и туфли.

Она повернулась на бок и как-то странно смотрела. Он не мог понять, что именно его в этом взгляде смущает.

– Ну да-а, – протянула девушка. Бровки игриво поднялись, а горячая ладонь, лежавшая на животе Матвея, бесстыдно поползла ниже, – можно подумать подростки на такое способны.

“Черт его знает” – подумал мужчина. Способны ли подростки на такую страсть или такое только во взрослом кино бывает, но совсем откровенно, от Леры такого безрассудства он не ожидал. Нет, он не осуждал и не хотел упрекнуть её в распущенности. Ему это даже понравилось, чувства разгорелись с новой силой, в отношениях появилась некая перчинка. Просто он представлял себе её как-то иначе. Она казалась ему более скромной, более претенциозной, может даже чопорной. По крайней мере, именно такой она виделась ему при первой их встрече.

Так и подмывало спросить, а было ли так с Пашей? И как вообще было? Нет, не в плане подробностей, их как раз таки знать не хотелось. Матвею хотелось знать, что он лучше, что с ним ей лучше, чем с бывшим. Может это придало бы уверенности в себе, а может, избавило бы от ревности. От банальной ревности к прошлому. Мужчине хотелось, чтобы она принадлежала ему целиком и полностью.

Было странно. Матвей никогда раньше не замечал за собой такого. Что там было у его предыдущих пассий, кто и в каких количествах? Да плевать ему было на это! А тут… Стоило только подумать, что она может вспоминать о бывшем муже с теплотой или не дай боже, с любовью… Стоило представить, а воображение у Моти богатое, что кто-то раньше прикасался к ней, что она вот так кого-то хотела… Его сгибало пополам от этой мысли. Ревность настолько сильная, настолько ослепляющая, накрывала его с головой, заглушая здравые мысли.

– Черт! – вырвало его из пучины собственных мыслей. Лера торопливо натягивала юбку.

– Ты, что хочешь уйти?

– Дай подумать, – нахмурилась она. Невозможно было понять всерьез она или опять кривляется. И это уже начинало раздражать, потому что он не понимал, как на это реагировать. Тем временем девушка оделась полностью и воевала с растрепанной прической. – Время, друг мой.

– Что время? – переспросил опешивший Матвей, продолжая полулежать на полу.

– Уже половина седьмого, через полчаса Паша приведет Алису с прогулки, – бросила она.

– Черт! – мужчина, было, подорвался с пола, поймав вопросительный взгляд любовницы. – Про тренировку совсем забыл.

Расстались у подъезда, разойдясь по разным машинам. Лера ехала домой, изо всех сил стараясь сконцентрироваться на дороге.

Волновалась перед встречей с мужем. После её стремительного побега на дачу ещё не прошло и недели. Она ничего ему не объясняла, даже вида не подала, что теперь всё знает. Написала смс, что хочет отдохнуть на свежем воздухе и уехала вместе с дочерью.

– А вот и мама! – мужчина сидел на лавке возле детской площадки и наблюдал за малышкой, раскачивающейся на качели.

– Привет, Маленькая, – при виде жены он встал, и хотел было обнять.

– Привет, – Лера холодно отстранилась.

Увидела его, и нахлынули воспоминания, все те болючие моменты. Как целовал другую, как этими же руками обнимал постороннюю девушку. На душе стало мерзко, к горлу подступила тошнота. И снова лавина боли обрушилась на неё, заставляя прямую спину ссутулиться под этой тяжестью. Внутри жгло и пульсировало, словно с едва заживших ожогов сдирали кожицу.

– Ты как, всё в порядке? – обеспокоенный взгляд мужа, как ножом по сердцу прошелся. «Притворяется или, в самом деле, волнуется?» – подумала она, смотря на мужа, как на незнакомого человека.

Мужчина вздрогнул, такими ледяными глазами Лера смотрела на него. В груди завозилось что-то неприятное, липкое.

– Лера, ты бледная, что-то случилось? – не понимая, что происходит, спросил мужчина. Аккуратно, как хрупкую птицу, взял в руки её ладони. – У тебя руки ледяные, ты заболела?

Молодая женщина отстранилась резче, чем хотела. Раздражало его поведение, вся эта показная фальшивая забота. И всё же в глазах видела искреннюю обеспокоенность, и от этого делалось ещё больнее.

Неужели он настолько искусный лжец, что так достоверно изображает переживание за неё? Как можно, зачем так издеваться? Ком перекрыл горло, не давая возможности дышать нормально. В носу щипало, а кончики пальцев покалывало от напряжения.

– К чему всё это? – тихо, чтобы дочка не услышала, спросила Лера. Голос дрогнул, но она сумела сдержать желание разрыдаться или ударить его. – Можешь больше не изворачиваться, я всё знаю!

– Что, о чем ты говоришь? – нахмурился мужчина.

Холодное и отстраненное поведение Леры заставляло нервничать. Он уже понял, что в чем-то накосячил, но только в чем?

«Не могла же она узнать? Неужели Аня всё-таки рассказала?»

От этой мысли сердце застыло, покрываясь сковывающим льдом жуткого неконтролируемого страха. Он был уверен, такого не могло произойти. Стала бы Лера молчать, говорить вот так загадками?

– Лер, скажи уже, наконец, что случилось? Поговори со мной.

– Поговорить? – голос прозвучал как бесплотное эхо. Женщина моргнула и сжала губы, болезненно так.

Мужчина физически ощутил её боль, происхождение которой разгадать, никак не удавалось. Потянул было руки, чтобы обнять, успокоить, заверить, что всё будет хорошо, что не нужно бояться.

Она отпрянула. Как от чужого постороннего человека, приставшего к ней на улице. Это отчуждение хлестнула больнее пощечины, которую она залепила ему много лет назад.

– Да, нам нужно поговорить, – твердо выговорила она, неприятным официальным тоном. – Послезавтра, встретимся в ресторане у бизнес-центра. В половине второго, тебя устроит?

– Что? Лер, пойдём домой, – опешил Паша, проглатывая своё возмущение. – Поговорим, к чему всё вот это.

Смотрел на неё, а глаза от волнения бегали. В голове пульсировала навязчивая мысль. Жужжала приставучим комаром.

«Она знает! Она знает! Знает!»

Но спросить так ли это, не хватало смелости. Мужчина собрался было с духом, открыл рот, но Лера отвернулась и позвала Алису.

Павел погрузился в себя, увяз в собственных страхах и опасениях. Взывал к логике, стараясь убедить себя, что он ошибается. Что дело в чем-то другом.

– Пока, пап! – из оцепенения его вывел звонкий голосок дочки. Ася радостно махала ему, пока Лера застегивала на ней ремень.

– Пока, – оторопело выговорил он.

Мужчина вздрогнул, как от испуга, когда хлопнула дверь. Леркина Камри зашуршала по двору и скрылась за домами.

Руки сами сжались в кулаки. Он не понимал, что происходит. Вопреки интуиции, что во всё горло орала, он отказывался принимать, что такое вообще возможно.

Тело пока едва заметно потряхивало. Нервное напряжение разрасталось, заставляя сердце колотиться сильнее обычного. Ощущение чего-то неотвратимого повисло в воздухе. Словно бы где-то далеко за спиной зарождался сильный шторм, чей ледяной ветер уже чувствовался на коже. Далеко за пределами видимости, но уже осязаемый и неотвратимый, грозящий уничтожить тебя, размазать, как маленькую ничтожную букашку.

– Кирилл, здорова, – трясущимися руками мужчина набрал номер самого близкого друга.

– Здорова, – на звонок тот ответил не сразу. На заднем плане слышались голоса и характерное для тренажерного зала позвякивание.

– Есть предложение, – с ходу начал Паша, не давая другу опомниться. – Посидим, выпьем.

– А есть, что обмыть? – задорная усмешка хоть немного, но облегчила тягостное ощущение внутри.

– Да как тебе сказать.

– Пах? – по голосу, полному замешательства, Кирилл понял, что шутки не к месту. – Я на тренировке сейчас. Приходи, железо потягаешь, легче станет. Ну, а не станет, к Аресу махнём.

– Может лучше сразу?

– Давай, приезжай. Что ты теряешь, в конце концов? – друг начал его подбадривать. – Мот тоже тут.

– Сейчас буду, – не в силах спорить, произнёс мужчина.

Наскоро запихнув в сумку майку и треники с кроссовками, более-менее подходящими для спортзала, Павел отправился к друзьям.

Уже лет пять, наверное, он не появлялся в тренажерке, хотя раньше регулярно посещал занятия.

Ещё на входе повеяло легкой ностальгией, здесь ничего не изменилось, кроме свеженькой краски на стенах.

«Бежевенькая, чтобы не так уныло» – хмыкнул Пашка, окидывая взглядом холл. Прошел в раздевалку, повесил на крючок одежду, натянул сменку и встал перед зеркалом, висящим всё на том же месте, как и много-много лет назад. В те времена, когда их четвёрка впервые пришла сюда, записываться в секцию по боксу. Арес прибился к их компании много позже и всегда был далёк от спорта.

Сопляки такие были, самому забавно было вспоминать. Насмотрелись по телевизору бокса и понеслось. Фантазировали, лелеяли в мечтах, как будут пафосно выходить на ринг, биться до последних сил, непременно отправляя соперника в нокаут.

Длинный, как шпала Матвей, мелкий и тощий Кирилл, лопоухий Тимур и Пашка, пухлый увалень. И каждый мечтал, каждый видел себя легендарным чемпионом.

Пашка хмыкнул, припоминая плакат с изображением Феликса Тринидада, который отец ему чудом достал когда-то.

Как же тогда было просто и так мало нужно было для счастья.

Когда вошел в сам зал, Кирилл заметил его сразу. Единственный, кто остался в спорте. Ушел в кикбоксинг и теперь тренирует ребят.

– Всё, работай, – бросил он своему ученику, похлопав по груше.

– Учишь? – улыбнулся мужчина, после крепкого рукопожатия.

– Этот сам кого хочешь, научит, – Кирилл проследил за взглядом Павла. Молодой парень колошматил грушу, как в последний раз. – Первое место среди юношей брал раньше, сейчас разленился, наверное, как ты прям.

Звучало с укором. Кирилл гоготнул, бросая взгляд на округлившийся живот Пашки.

– Вот только про холм славы шутить не нужно, – вздохнул Паша. Как бы от этого места не веяло ностальгией, мысли скатывались обратно в болото текущих проблем.

– О, решил заменить холм славы на стальной пресс? – послышалось сзади ехидное.

– Сука, – беззлобно выматерился мужчина.

Матвей, довольный своей шуткой, расплывался в ехидной лыбе. Стягивал запястья напульсниками, глядя на штангу.

– Кир, подстрахуешь?

– Не перни, – гоготнул Пашка, ловя кислый взгляд оппонента. Столько лет прошло, а Матвею всё ещё неловко можно подумать.

Дальше тренировка шла практически без разговоров. Павел размялся и под строгим взором Кирилла делал упражнения.

– Всё, с меня хватит! – бросив канаты, он едва не повалился на пол. Мышцы забились и одеревенели, гудели от напряжения. – На хрен вас с вашим зожем.

– Не сиди, ходи и дыши! – похлопал по широкой спине друг.

Стараясь выравнивать дыхание, мужчина все же остался стоять на месте.

В зале уже никого не осталось. Матвей уже сидел на краю ринга, спиной опираясь на канаты, и с интересом наблюдал за происходящим.

– Чего Паха, сдох? – не без чувства собственного превосходства, выдал он.

– Пошел ты, – Паша показал Моте понятную фигуру из трёх пальцев.

– Так оно, расслабишься и ни хрена уже не осталось.

Простая фраза звучала двусмысленно, но измотанный тренировкой мужчина только отмахнулся.

– Нормально всё, – Кирилл протянул своему подопечному бутылку воды. – Пей мелкими глотками, а то опять захлебнёшься, как на отборочном в девяносто пятом.

Паша благодарно кивнул, стараясь сдержать желание влить в себя всю бутылку разом.

– У тебя же хороший метаболизм, пей больше воды, перестань жрать всякое говно типа бургеров и ходи в зал, пару раз в неделю тебе за глаза хватит, – Кир говорил со знанием дела, не одного мальчишку поставил на правильный путь и довел до соревнований и побед. – Месяца через три придёшь в форму.

– Ага, или копыта отброшу прямо тут, – всё ещё пыхтя, выговорил Павел. – Я подумаю.

Кирилл присел на мат и похлопал рядом с собой.

– Ну, рассказывай, а то по телефону у тебя голос был, будто кто-то помер.

– Типун тебе на язык, – брякнул Матвей. – Пах, а ты чего посерел-то? Лерка бросила?

Павел резко вскинул голову, приковывая к мужчине тяжелый, нахмурившийся взгляд. Вопрос, как удар под рёбра. Просто так ли? Да и фраза эта, так и несло от неё чем-то нехорошим.

– В смысле? – встрял в разговор Кирилл. Он переводил удивлённый взгляд с одного на другого и все больше хмурился. Выразительные брови поползли вверх. Глаза недобро щурились, глядя на Матвея.

– Не шутит так, – хрипло бросил мужчина, после долгой паузы, которая, казалось, вот-вот размажет его. Ждал, что друг отмахнётся, сошлётся на шутку. Друг молчал.

– Пацаны? – протянул Кир. Не дождавшись ответа, продолжил: – Мот, серьёзно, такая себе шутка.

– Ты говорил с ней? – не обращая внимания на замечание, заговорил Павел. Стало как-то тяжело дышать, словно облепило чем-то плотным и склизким. Ощущение шторма за спиной усиливалось с каждой секундой, внезапно ставшей неестественно длинной.

Матвей сидел выше, но без этого смотрел будто свысока. Недобро смотрел. Знал бы Павел всю правду, понял бы этот взгляд. Осуждение, немного издёвки и гаденькая так неприятная душе ревность смешались в нём.

– Да он гонит! – попытался рассмеяться Кирилл, но моментально осёкся.

Мужчины смотрели друг на друга, как два разъярённых быка, готовых вот броситься друг на друга.

– Остынь Пах, если она и узнала что-то, то не от меня точно, – простодушно заговорил Матвей, мигом развеивая тяжелую атмосферу нависшей над ними катастрофы.