Текст книги "Лучший друг. Нелюбовь (СИ)"

Автор книги: Элис Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Что ты?

– Она знает о Насте, откуда, без понятия. Поэтому и уехала, чтобы всё хорошенько обдумать.

– И ты молчал? – вскипая, заговорил Паша, едва не переходя на повышенные тона. Слова друга ошпарили его будто крутым кипятком.

– Она просила не говорить тебе, – он простодушно развёл руками. – Что мне было делать, твою тайну я ведь тоже хранил.

Павел оторопело смотрел на друга. Так был оглушен сказанным, что не заметил, как бегали глаза Матвея.

– Паша! – крикнул в след сорвавшемуся с места мужчине Кирилл. – Блть, да что происходит?

– А ты не видишь? – хмыкнул Мотя, закинув руки за голову. – Баба у Пахана появилась.

– Чего? А. А Лерка? – Кирилл опешил. Пашка и такое отмочил? Не верилось, тем более он же видел, что друг жену свою любит безумно.

– Лерка узнала. Ну, а дальше все вопросы туда.

Он многозначительно махнул куда-то в сторону раздевалок, где скрылся их друг.

Павел влетел в туалет и, открыв кран на полную, начал плескать ледяную воду себе в лицо. Дышалось плохо, в груди ныло, боль медленно расползалась по всему телу.

Он набрал Лере, гудки. Мучительно долгие, тягучие как смола.

– Алло? – удивлённые голос жены, едва не сбил его с ног.

Взяла трубку, уже за это Паша был благодарен. Плечи затряслись.

– Лера, – прошептал он, едва совладав с дрогнувшим голосом. Мягкий голос, проникающий под кожу, вызывающий рой мурашек. Сразу перед глазами появилось лицо молодой женщины. Смеющиеся губы, вздернутый носик и бездонное море её глаз. – Лера.

– Что? – сказала она холодно. – Паш, времени уже много. Мне Алису нужно спать укладывать.

– Прости, я. Лер, мы можем поговорить?

– Да, – устало вздохнула она. Мужчине казалось, он ощутил её физическое присутствие. Такой явственный был этот вздох, почудилось его легкое прикосновение к коже. – Я ведь уже сказала, послезавтра.

– Может раньше, – он болезненно сглотнул.

– У меня завтра два судебных заседания, и вообще. До послезавтра, Паш.

Договорила устало, но твердо, не дав даже шанс сопротивляться, и положила трубку.

А он так и сидел на полу санузла и потеряно смотрел в стену. Тяжесть неизбежного повисла прямо над головой.

Комментарий к – 8 -

Полноценная новая глава.Прошу искреннего прощения перед теми кто ждёт уже столько времени. Огромное спасибо за понимание, за то что всё ещё не потеряли интерес к этой истории. Что же, развязка близка, а новое продолжение выйдет уже завтра вечером)

Как считаете с кем всё же у героини нелюбовь? Очень интересно услышать ваше мнение.

Искренни ваша, Элис)

========== – 9 – ==========

Тихий и немного пасмурный, но совершенно безветренный вечер являлся отражением состояния Леры. Она успела уже, и выплакаться, и проанализировать происходящее, и принять окончательное решение. Оставалось только сообщить его Павлу, но стоило об этом подумать, как вся решительность сходила на нет. Совесть и стыд рвали душу в клочья, как она может судить его после того, что сделала? Чем она лучше?

Она не боялась, что сердце сможет перекрыть голос разума, потому что в нем больше не было тех чувств. Нечему было вспыхивать, так по крайней мере казалось.

Оставалась обида, но не за себя. Было больно от того, что он променял их семью на глупую интрижку. Было больно от того, что предал доверие. И всё же, думая об этом, она всякий раз одергивала себя, не могла после случившегося осуждать его.

В довесок чувства довольно быстро заглушила рутина. Заботы и дела помогали ей в этом плане получше психотерапевтов и антидепрессантов. Впереди маячил нудный тягомотный развод и дележ имущества, хотя Валерия уже всё спланировала, желая свести волокиту к минимуму. Хотелось закончить с этим поскорее и идти дальше. Просто оставить позади восемь лет жизни, как бы тяжело это не звучало. Она сама удивлялась своему спокойствию, в глубине души опасаясь, что потом, когда всё останется за поворотом, её с головой накроет запертой за семью печатями болью.

Перенеся уснувшую дочку в спальню, Лера вышла на террасу. Воздух был пронизан запахами хвойного леса и приятно холодил кожу, бодря и стряхивая сонливость. Она любила именно такое время, прохладные вечера после долгого душного дня.

Лера садилась в мягкое кресло и закутывалась в плед. В руках была одна из любимых книг, а на столике дымилась чашка ароматного Пуэра. Сегодня стоило сделать то же самое, но было не до чтения, а чай, как назло, закончился. А еще было одиноко. Не то чтобы там, в груди образовалась пустота, а просто хотелось человеческого тепла, понимания и крепкого плеча, на которое можно опереться.

Может её, услышал кто-то на небе, а может, просто так сошлись звезды. Свет фар прополз вдоль дома, а у ворот остановился автомобиль. Скрипнула так и не запертая калитка, слух уловил шаркающие шаги, а на дорожке обозначился мужской силуэт.

– Как можно не запирать двери в полупустом посёлке? – усмехнулся силуэт бархатным баритоном.

– Я не так давно вернулась, – отозвалась Лера, не вставая с насиженного места. – Спасибо, что приехал.

Слова были сказаны от чистого сердца, и, без всякого сомнения, согрели мужчине душу. Он боялся приезжать. Опасался, что она прогонит его. Боялся услышать, что произошедшее между ними было ошибкой. Лера и в самом деле была рада видеть его, именно его. Может потому что было приятно ощущать его симпатию, приятно принимать заботу и ласку. А может, потому что он всегда её именно слушал. Слушал и слышал, а не выжидал время, чтобы начать говорить самому. Но для разговоров по душам у неё была замечательная подруга, а он?

С ним она чувствовала себя любимой.

Он был жутким бабником, не пропускал ни одной смазливой мордашки, но не скрывал этого. Он сам говорил, что любит женщин и пока свободен это нормально. Он не пудрил никому голову, нет, комплименты делал мастерски, но любви до гроба никому не обещал. Она могла назвать массу его достоинств, но главным было то, что он еще не успел предать её. Не успел втереться в доверие, не успел укорениться в сердце и душе, а после себя оставить безжизненную пустошь.

– Я рад это слышать, – Матвей поднялся по крыльцу и присел на корточки напротив девушки. Свет настольного фонарика освещал его несколько бледное лицо и усталую улыбку. – Я скучал, всё боялся, что могу приехать или позвонить не вовремя.

– Зря, за всё время ко мне только Нюта и приезжала, – усмехнулась Лера, рассматривая мужчину.

– А Пашка?

– А что Пашка? Не было его, звонил правда, – пожала она плечами. – Но оно и к лучшему. У меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать и взвесить.

– И что ты решила?

Он волновался, как мальчишка. За всё время они не подняли этой темы. Её голова была занята другим, а он просто не мог решиться.

– Я не смогу простить. Всё что угодно, но не ложь и измену, – она пристыжено опустила голову. – Хотя чем я лучше.

– А я? – выдохнул мужчина. – Я люблю жену своего лучшего друга, человека с которым дружу с первого класса.

– Матвей

– Погоди. Я много и долго думал, разбирался в себе. Ты мне нужна, очень. Это какое-то сумасшествие, иначе я не знаю, как это объяснить. Я хочу тебя, что даже других женщин замечать перестал, – выпалил он.

Он жил моментами их встреч, но этого ему уже становилось мало. Желание обладать, сделать эту женщину своей, смахивало на одержимость.

– А я тебя, – Лера встала и отвернулась от Матвея. Не так уж это оказалось сложно – говорить то, что думаешь. – Я не знаю, что получиться из этого и меньше всего хочу думать в эту сторону.

– Ты дрожишь, – он снова обнял её сзади и мягко, но настойчиво прижал к себе. Лера полностью расслабилась и прикрыла глаза. Его тепло и запах приятно обволокли девушку, действуя, как успокоительное. Она не отталкивала его и не пыталась читать мораль, даже делать этого не собиралась. Что толку, когда все ошибки уже сделаны?

Лера сама повернулась к нему. Руки скользнули вверх и обвили шею мужчины. Он на секунду опешил, но быстро взял себя в руки и улыбнулся.

– Что будет дальше? – спросила она несколько не решительно.

– Не знаю, – кончиками пальцев он провел по её подбородку. – Можно я не буду говорить ничего, ты ведь и так знаешь о моих чувствах.

Лера улыбнулась. Он много говорил об этом и до сегодняшнего вечера. Никогда раньше она не могла предположить, что слова могут быть настолько красивыми, что могут так согревать душу.

Каждая их встреча после, была инициирована ею. Лера потянулась к нему, правда почему, пока так не смогла решить.

– Когда мы по-настоящему будем вместе? – всматриваясь в её лицо, он решился задать вопрос, который долго не давал ему покоя.

– Матвей.

– Я не пытаюсь давить на тебя, просто мне важно знать.

– Позволь мне сначала разобраться с текущими проблемами, а потом займемся нашими отношениями, – сказала это, а у самой было желание скрестить пальцы в этот момент.

Ей было очень хорошо с ним, но сердце всё ещё волновалось при мыслях о другом.

И от слова «нашими» ему стало много спокойнее. На губах появилась мечтательная улыбка. Она уже не говорила «ты» или «я» и это было хорошим знаком.

***

Не отрывая напряженного взгляда от входной двери, Лера нервно барабанила пальцами по столешнице. Время, словно давая возможность подумать еще раз, замедлило ход, а минутная стрелка не желала двигаться к заветной отметке.

«Нет ничего хуже, чем ждать и догонять» – мелькнула мысль в её голове. Бросив взгляд на часы, она потерла лоб, взъерошила волосы и подперла кулаком голову. Минуты всё же таяли, а нервное напряжение только увеличивалось. Оно путало мысли, сбивало сердцебиение и вызывало желание достать сигарету и наполнить легкие никотином, чтобы ощутить иллюзорное спокойствие хоть на несколько коротких минут. Отгоняя эти мысли, девушка снова забарабанила пальцами, не обращая внимания на неодобрительный взгляд из-за соседнего столика.

Она до последнего оттягивала этот разговор. Вроде набралась решимости, собралась с духом, но сейчас эта решительность стремительно таяла. Лера опасалась, что увидев его глаза, наполненные тоской и болью, её сердце дрогнет. Жалеть и прощать, в конце концов, это так по-женски. А еще ей было стыдно, совестно. Не знала она, как смотреть ему в глаза и обвинять во лжи и предательстве, после того, что сделала сама.

От этих воспоминаний в груди скользкое нечто заскреблось острыми когтями, но в тоже время щеки слегка заалели, а по телу прошлась легкая волна дрожи, покрывая кожу мурашками. Матвей, стоило ли его винить в том, что разрушил их семью? Разрушил тем, что рассказал ей об изменах Паши и тем, что не удержал её от опрометчивого шага.

Усилием воли она подавила эти глупые неоправданные доводы. Всегда легче винить кого-то кроме себя.

Лера не перекладывала на него ответственность за случившееся. Она могла отказать, оттолкнуть, уйти, но не сделала ни того, ни другого, ни третьего. Действовала на эмоциях или, чтобы отомстить Паше? Каков бы не был ответ, оправданием он все же не считается. Ничего такого, что было бы ей неприятно, Матвей не сделал. И, наверное, именно от этого становилось во сто крат совестнее.

Валерия боялась этого разговора, но рано или поздно он должен был бы состояться. Она специально выбрала для этого людное место, чтобы обойтись без скандалов, чтобы обсудить всё как можно спокойнее.

– Лера, – показалось даже, что он возник из воздуха. Она отшатнулась, когда Паша сел за противоположный конец столика. Глаза мужчины, как ни странно не бегали, но взгляд был встревожен. Он не знал, что говорить и, каким образом поздороваться. Он всё понял, без всяких объяснений, но озвучить не решался. Не для неё или сестры, или друга. Паша боялся озвучить себе самому.

– Здравствуй, Паша, – не отводя взгляда, выговорила Лера довольно холодно.

Напряжение наэлектризовывало воздух, казалось, над ними вот-вот ударят раскаты грома и засверкают молнии, но ничего не происходило. Она молчала, смотря сквозь мужчину невидящим взглядом. Он молчал, пытаясь рассмотреть в её лице надежду на прощение, на последний шанс.

– Лера, я…

– Паша, – превозмогая желание разрыдаться, Лера начала говорить. Наступив себе на горло, она изо всех сил душила те эмоции, что порождало его присутствие. – Не нужно оправдываться, хорошо? Я всё своими глазами видела. И не надо мне впаривать, что это просто коллега по работе или друг, или еще какую пургу.

– Я… – он был искренне растерян. Конечно, понял, что узнала каким-то образом, но, что вот так. И стало по-настоящему страшно. Сердце предательски сжалось, заставляя лицо сначала побелеть, затем покрыться пунцовыми пятнами. Раз видела, значит отрицать не выйдет, не выйдет сказать, что всё это слухи и злые языки. Раз видела, не выйдет сказать «Ты всё не так поняла»

– Я не собираюсь выяснять отношения, – жестом она перебила его. Заметив некоторое смущение на лице Паши, добавила: – Я подала на развод. С Асей общаться запрещать не собираюсь. Пока навешай, а потом к себе брать в гости будешь, когда обживешься на новом месте. Машину оставь себе – позже в ГАИ переоформим, от квартиры откажешься и обязанности по ипотеке с тебя снимутся.

Всего остального он уже не слышал. Оно попросту терялось за оглушающим: «Я подала на развод». Да, Паша хотел расставить все точки над «И», разобраться в себе и уже не метаться от одной к другой. Но не такого финала он хотел. Не так и не этого. Даже в голову не шло, не представлялось, что он будет один. Без Леры… без Аси… Настолько он уже сросся с этим ощущением. Он всегда был уверен, что, несмотря ни на какие жизненные передряги, дома его ждут любимые девочки. Знал, что если будет тяжело, Лера обнимет и скажет: «мы вместе, и со всем справимся».

А теперь его этого лишили. Он сам себя лишил, вырвал из теплой безмятежной жизни и бросил на холодный асфальт одиночества. Он представил, как будет просыпаться один и один же засыпать. Представил, что Ася не будет одолевать его расспросами и просьбами покатать на плечах. Представил пустую квартиру и пустые вечера. И ему стало жутко. Удушающая тоска сжала горло.

– Лера… – ладони моментально вспотели, а голос прозвучал глухо и надломлено.

– Что, «Лера»? – отозвалась она. Стоило огромных усилий и недюжинного самообладания, чтобы равнодушно смотреть в глаза человеку, к которому продолжало стремиться сердце.

Павел протянул руки к её рукам, но она их отдернула. Вот она свобода. Без криков, разбирательств и укоров. Живи и радуйся, делай, так как велит сердце, а не обязанность и чувство долга. Но, отчего-то он этому был совсем не рад. Её слова, как монета, подброшенная в воздух, чтобы помочь определиться с выбором. Он боялся признаться в измене, боялся, что придется выбирать между неё и Настей. Но больше всего боялся, что выбора ему не оставят. Леру, он любил, как никого и никогда. И безумно боялся потерять, жаль только, что понял он это так запоздало. Он выбрал решку, а монета упала на ребро.

– Это всё, что я хотела сказать, – она поднялась из-за столика, чем встряхнула его. Павла стремительно засасывало в пучину боли и безысходности.

– Стой! – он догнал её уже на выходе, порывисто хватая за руку. – Дай сказать, а потом уже принимай решение.

– Что ты собрался мне говорить? – и снова голос звенел на грани, а глаза предательски увлажнились. Она вырвалась из его рук, что стремились обнять. Сердце требовало выслушать его, хотя бы дать шанс оправдаться, а ледяной голос разума упрямо твердил, что из этого ничего не выйдет. – Что? Я и без тебя знаю, что быт заел, что отношения потеряли прежнюю новизну, а чувства запылились и угасли! Понимаю, что я уже не молоденькая девчонка. Понимаю, что хочется чего-то нового. И поэтому просто прошу, не надо лишних слов!

Он смотрел на неё как-то напугано и шокировано. Глаза горели, желваки под кожей ходили ходуном. Она не хотела даже слушать, не хотела дать ни малейшего шанса оправдаться.

– Прости меня, – Паша не собирался этого делать, потому что понимал – смысла нет, слишком поздно. И всё же продолжал говорить: – Прошу тебя, позволь всё исправить. Я не верю, что всё закончится вот так. Можно же, что-то…

– Исправить? Освежить чувства? – горько усмехнулась она, смотря прямо в глаза мужчине. Сколько в них было боли, сколько тепла, но стоило представить, сколько этого тепла уходило на сторону, как возникало только одно желание. Хотелось навсегда выбросить из памяти этот взгляд, этот голос и прикосновения широких ладоней. – Можно, если только осталось, что исправлять. И, что освежать.

– Я ведь люблю тебя, Лера. Пойми, пойми меня. Я просто запутался, – зашептал он, прижимая её к себе. – Но теперь я всё понял, мне только ты нужна. Поверь, только ты.

– Нет, Паша, – а слёзы едва удавалось сдерживать. Они душили и не давали возможности рассуждать холодно. – Мы оба понимаем, что это далеко не так. Нет ничего уже, кроме привычки. И какие отговорки мы не придумывали бы – это конец. Если бы ты любил меня, а я тебя, в наших сердцах не оставалось бы места для посторонних.

– Что? Я не, – эти слова звенели эхом в его сознании. Словно вылили ушат ледяной воды. Она не упрекала и не обвиняла его одного, и от этого становилось горше и больнее. «Мы», «В наших». Она говорила о них обоих, а не только о нём.

Он коротко вздрогнул, когда хлопнула дверь её машины. В голове эхом звучали последние слова Леры. Они жалили в самое сердце, они пережимали гортань и ломали кости. И хотелось бить кулаками, обдирая кожу до крови. Хотелось делать, что-то, что заглушило бы эту жгучую боль.

Она держалась изо всех сил и дала волю эмоциям только, когда добралась до дома. Нечто внутри, что позволяло сдерживать эмоции, с хрустом надломилось. Окружающая комната поплыла мутью, а по щекам скатились первые слезинки. Как только захлопнула входную дверь, плечи сникли, она обессилено сползла на пол, кусая пальцы, чтобы подавить рвущийся из груди вой. Не так легко, оказалось, уничтожить то, что с любовью взращивалось не один год.

========== – 10 – ==========

Лера резко распахнула глаза, часто моргая и пытаясь понять, где она находиться. Такое бывало, когда она просыпалась слишком резко.

Сонная дымка сошла быстро. Девушка была дома, на диване в гостиной, хотела ещё немного поработать над очередным делом и уснула.

В груди неприятно покалывало, а сердце бешено колотилось, словно желало с испугу проломить ребра. Она не могла понять, что же её могло напугать. Может кот разбесился на ночь, глядя, и что-то уронил, может Алисе не спалось. Хотя последнего не могло быть, девочка вместе с няней уже, три дня как была на море.

Сев на диване, Лера пригладила взлохмаченные волосы. В горле пересохло, а кожа была покрыта липкой испариной. А может что-то приснилось? Последний год она не видела снов, хотя скорее уставала настолько, что просто их не запоминала.

Она подняла с пола светящийся телефон. Кто-то звонил?

Нет, смс пришло ещё час назад. Лера невольно улыбнулась, прочитав сообщение – «Привет, не смог дозвониться. Думал, поболтаем. Олег»

Случайно встретились пару недель назад, сам подошел, когда курила возле здания суда. В форме она его даже не сразу узнала.

Треск дверного звонка разбил тишину квартиры настолько внезапно, что Лера вздрогнула. Успокоившееся было, сердце снова больно забилось о грудину. Она поняла, что её разбудило. Чертыхаясь и проклиная ночных гостей, девушка поплелась к двери.

– Господи, ну какого? – бессильно простонала она. На лице отразились раздражение и волнение. Девушка сама собой была удивлена, волновалась о том, как должно быть сейчас она выглядит. Заспанная, взлохмаченная, наверняка с красными глазами и потекшей тушью.

А с той стороны двери стоял Паша. Он переминался с ноги на ногу, то и дело, приглаживая челку и ругая себя за то, что не додумался купить хотя бы цветов. Мужчина и не надеялся, что она откроет. Каких усилий ему стоило прийти сюда. Он не любил возвращаться и не умел просить прощения, но иначе не мог.

Не столь много родных людей осталось в его жизни. Двое из них, единственно близких на столько, были именно за этой дверью. Всего на всего за дверью, а казалось, их разделяла глухая непреодолимая стена. Стена, которую он собственноручно выстроил.

Лера так и стояла, оперившись на дверь. Открывать или нет? Зачем он пришел так поздно? И что ему говорить? Да и о чём? Вот именно сейчас, когда на руках уже свидетельство о расторжении брака? Когда он свободен. Когда свободна она.

Только вот от этой свободы не легче…

И нужна ли свобода, которая душит, от которой выть хочется? И Лера воет, беззвучно кричит. Душа её кричит, когда приходит в дом, где нет его. Когда ложится спать, а постель холодная и вторая половина её пуста.

А он? Нет, не воет и не кричит – просто, раз за разом разбивает руки в кровь о стены, чтобы саднящие костяшки отвлекли от той пустоты, что поселилась в душе ненасытной тварью и медленно сжирает его изнутри.

– Ну, здравствуй, – выдохнула она, отперев дверь. Стараясь держать себя в руках. Стараясь показать, что ей плевать, что не волнует ни он, ни его приход.

– Привет, – улыбнулся Паша, замечая её волнение. Слишком хорошо он её знал, чтобы за внешней холодностью этого не разглядеть. – Впустишь?

– А надо? Ася на море с Лизой, и ты это знаешь. И время, ты вообще на часы смотрел?

– Ну-у, всё прекрати занудничать, – тихий смешок, ироничная улыбка.

Кончики пальцев начинает покалывать, ладони потеют, а нечто в груди вздрагивает и сжимается. Волнение, мужчина всё еще становится причиной для него. И боль, такая едва-едва, как если сорвал заусенец. Можно и не заметить, но палец пульсирует и ноет. И всё от осознания того, что уже нельзя назвать его своим.

– Половина десятого, и я пришел к тебе. Нам нужно поговорить.

– Не поздновато ли? – прищурилась Лера, меряя его взглядом. Да осунулся, похудел. Нет, правильнее сказать подтянулся. Холостая жизнь шла ему на пользу, как бы странно это не звучало.

– Поздно, это если б ты за кого-то замуж уже собралась. А я просто решил заехать.

– Ну, заходи, – ухмыльнулась девушка, принимая его игру. – Раз просто заехал.

Это выглядело странно и ощущалось тоже странно. Они сидели на кухне, на плите готовился закипеть чайник, пахло пуэром, специями и ванильным сахаром. И было все так же уютно и все так же тепло. Лера, тепла и хмурая со сна, была очень красивой и такой родной. Она казалось, была соткана из теплых солнечных лучей, свет которых согревает кожу и топит лед в самой глубине сердца. Из свежего морского бриза, который оставляет солоноватый привкус на губах, от которого дышать становится легко и приятно. Настолько было хорошо и спокойно даже просто находиться рядом с ней. И ему становилось невыносимо больно и душно, потому что всё это он уже не мог назвать своим.

– К чаю ничего нет, для себя одной готовить лень – улыбнулась она. Было чувство, что застали врасплох. И от этого было как-то неуютно. Он пришел, а она и выглядит непрезентабельно и в холодильнике пусто, и угостить нечем. Мысленно она себя отругала, конечно, нечего дескать плюшками баловать бывшего.

Паша молчал. Он не раздевал её взглядом, просто рассматривал. И любовался. Конечно же, той шестнадцатилетней девчонки, которую облапошила цыганка, уже и след простыл. Конечно же, она выросла. Повзрослела. Стала грубее и жестче, но по-прежнему оставалась той Лерой, которую он полюбил. Где-то там, за высокомерным взглядом, за циничной ухмылкой жила та самая девушка, которую он трепетно любил, с которой хотел разделить свое будущее.

Сейчас он клял себя за то, что посмел забыть об этом. За то, что посмел поддаться чарам молоденькой обольстительницы. За то, что посмел предать свою семью.

Как же хотелось все вернуть назад. Всё переделать, поступить иначе, но жизнь не фильм. И ошибки, если уж они допущены, остается только исправлять.

– Есть ли хоть малюсенький шанс? – он спрашивал как бы между прочим, словно это просто пришлось к слову.

Не зная Павла, и не поймешь насколько он, в тот момент волновался, насколько ему было страшно этот вопрос задавать. Мужчину выдавали руки, то и дело взлохмачивающие и тут же поправляющие челку. И глаза. Обычно чуть прищуренные, а сейчас распахнутые настежь.

– Ну, смотря на что? На то, что рубль прекратит падать так стремительно? Или не случится третьей мировой?

– Прекрати паясничать уже, – выдохнул он, как-то совсем-совсем устало. – Ты хоть сейчас можешь не шутить? Лера, ты ведь понимаешь, что я имею в виду. У меня есть шанс вернуть тебя?

– У-у, – протянула девушка, глядя на него с едкой усмешкой на красивых губах. – Да ты, Паша – тормоз. Я ушла от тебя в конце апреля, кажется? А ты только сейчас опомнился?

– Но ведь я?

– Что ты? Ах, ну да! Ты звонил. Ты пытался поговорить. Но, в итоге решил, что вот я остыну, и всё снова станет, как прежде. Да?

– Да, черт возьми! Именно так я и думал! – не выдержав напряжения, он сорвался. От его крика Лера невольно вздрогнула. – Думал, но я был идиотом! Но, разве ты никогда не ошибалась?

Валерия молча, сверлила его взглядом. «Ошибалась, но не придавала тебя» – именно это вертелось в голове, но никак не желало слетать с языка. Потому что предавала, и не раз. Ведь каждое свидание с другим мужчиной было приятным, и она сама ни капли не сопротивлялась, даже не пыталась. Мало того, сама пришла к нему.

– Молчишь? – сколько боли было в его глазах в эту секунду.

Павел окончательно убедился в своих догадках. Она не одна, но вот только с кем? Кто он? Кто оказался рядом, когда она осталась одна?

– Мы ведь все ошибаемся. И если б только вернуть всё назад, я поступил бы иначе. Я не знаю, что произошло со мной. Может седина в бороду, может заскок какой-то. Как не назови – суть то не измениться. Я предал вас и это прекрасно понимаю. Лера, я – тварь и мудак, но неужели это всё? Неужели во мне нет абсолютно ничего хорошего?

– Нет, – мотнула она головой. – Ты хороший человек, и ты прекрасный отец.

Ведь говорила без всякого лукавства. Ведь так оно и было.

Отзывчивый, добрый, защитник слабых. Ведь именно таким он был, именно таким она его увидела впервые и знала все это время. И при всей тяжести поступка, не было в этом человеке той мерзости и подлости, которая заставила бы оттолкнуть его окончательно.

Он был совсем один. Лера только сейчас поняла, насколько он одинок, бесконечно одинок! Она даже примерно не могла представить, вернее, сказать, не задумывалась раньше, каково ему было, когда она ушла.

Паша внешне был таким сильным, таким твёрдым и несокрушимым. Лишь один единственный раз он позволили ей увидеть себя подавленным и разбитым, всего один раз она видела его слёзы – скупые, безмолвные, застывшие в потемневших до черноты глазах, хранящих столько душащей боли и отчаяния, пробирающего до костей… тогда при обрушении угольной шахты погиб его отец.

Лера смотрела на бывшего мужа и понимала, что не знает, какое оно – настоящее одиночество. Ей вдруг стало противно от самой себя. От своей слабости, своей безвольности. Даже если не брать в расчет их развод, на долю этого человека выпало столько потерь – похоронить стольких родных и близких, пережить столько боли …

Любой на его месте уже давно бы мог и озлобиться, и зачерстветь, и сломаться… а он стоит перед ней, ожидая помилования, абсолютно беззащитный перед ударами женщины, в чьих руках сейчас жила надежда на прощение и счастье, на просвет в покрытой бесконечной ночью жизни, на будущее…

Их будущее.

Она сама не поняла, когда смягчился взгляд, когда на губах появилась теплая улыбка. Девушке хотелось обнять его и сказать, что шанс есть всегда и, что не всё еще потеряно. Что впереди вся жизнь, чтобы всё исправить. Ведь самое главное хотеть этого и делать всё для этого. И больше не повторять тех ошибок.

– Ты хороший человек, но это не значит, что можно смотреть на меня, как кот на банку со сметаной, – все же нахмурилась. Может гордость в ней говорила, а может и обида.

Павел наверняка собирался ляпнуть пошлое или какую-нибудь дурацкую шутку, но не успел. Дверной звонок заставил замолчать, а Валерия заметно напряглась.

– Ты кого-то ждешь? – удивился мужчина.

– Я сейчас открою, – ответила она, отрицательно мотнув головой.

***

– Привет, – Матвей держал в руках цветы. – Извини, что без звонка. Очень соскучился.

– Ты… – каждая клеточка тела задрожала от ужаса, стоило только осознать всю абсурдность сложившейся ситуации. Старый анекдот, только вывернутый наизнанку. Бессознательно она перегородила рукой путь к кухне. – Что-то случилось?

– Нет, я же говорю, соскучился. Вот это тебе.

– Эм, спасибо конечно, – она не торопилась принимать букет.

Слепо надеялась, что ситуацию можно переиграть, дабы выйти из неё с наименьшими потерями. А цветы от Матвея в её руках, Лере казалось, что они станут прямым доказательством их вины.

– Ты не мог бы прийти завтра? Или, лучше давай созвонимся.

– Да прекрати ты эти игры уже, – лукаво улыбнулся мужчина, слегка обняв её. Она даже отреагировать, никак не успела. – Или я не вовремя? Может ты не одна?

Он смеялся, шутил. Но в каждой шутке, как говориться… и нынешняя ситуация эту поговорку ярко иллюстрировала.

– Эй, ты! Кто тут есть?! Выходи, подлый трус! – засмеялся он, говоря чуть громче.

А у Леры в глазах отражался ужас. Не спешила она думать о том, что случится, если Паша узнает, а стоило бы. Ситуация в лучших традициях бразильских сериалов, но, от чего-то совсем не смешно. Да, развод – точка, казалось бы. Но то, что происходило сейчас. Этого она всем своим естеством боялась. Этот разговор всячески оттягивала, хотя Матвей не раз порывался открыться своему другу. Она ощутила, как это, когда волосы на голове встают дыбом, когда услышала голос бывшего мужа

– Мотя, а ты-то каким ветром… – он оборвался на половине фразы.

Девушка кожей ощутила его тяжелый взгляд. Он осязаемо жег её лютым холодом. «Провалиться сквозь землю» – этого она хотела, но эта фраза лишь отчасти передавала вскипавшие в ней эмоции.

– Встречный вопрос, – усмехнулся мужчина. – Я-то к Лере пришел, а ты?

– И я к Лере.

Она ясно представляла, как лицо его покрывается пунцовыми пятнами, как кулаки сжимаются до белых костяшек. Интонация голоса – холодная, бесчувственная, сложно было даже представить, какая буря расходилась в его душе.

– Пусти, – отчаянно прошептала она.

Девушка медленно повернулась, стараясь не смотреть на Павла. Было неловко, неуютно. Она не хотела, чтобы он узнал об этом. От части, чтобы не стать причиной для ссоры между лучшими друзьями. Но в большей степени, потому что это стало бы для неё, для всех них точкой невозврата.

– У меня одного дежавю сейчас? – хмыкнул Паша, глядя на Леру, а потом и на букет в руках лучшего друга. – Ну, хоть не хризантемы приволок, и то хорошо.

Не у одного, только вот в роли бывшего сейчас был он сам.