Текст книги "Лучший друг. Нелюбовь (СИ)"

Автор книги: Элис Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Лера невольно усмехнулась, ощущая подступившую горечь, но чтобы следить за собственным мужем… гадко и унизительно, но иного выбора молодая женщина не видела. Говорить с ним, не имея доказательной базы, было делом пустым. Во всяком случае, она в этом смысла не видела. Лера считала, что он начнет отнекиваться и все отрицать, а она в итоге так и не добьется правды и вся изведется вдобавок. Едва пройдя по касательной с сердцем, сомнения отравили весь разум целиком.

“А может, и не нужно это? Ну что ты хочешь здесь увидеть? И хочешь ли вообще… А может, и не было ничего, а ты сама себе придумала все? Чего-то не недопоняла, что-то упустила?”

Чем дольше Лера сидела в машине, тем больше понимала, что попросту боится лицом к лицу встретиться с “доказательствами”. Боится и не хочет.

“Нет, все нормально! Он работает, ну неужели ты не видишь?! Он просто на работе, а ты понапридумывала себе непонятно что… Ну смс, ну дальше что? Нет, хватит! И так уже опустилась ниже некуда! Сначала телефон, теперь вот слежку устроила. А дальше что, жучки ставить?”

И Валерия уже собралась развернуться и уехать отсюда, пока Пашка не увидел ее и не решил, что она становится ревнивой, глупой бабой, от которой действительно пора сваливать.

Прислушавшись к голосу интуиции, она вернула рычаг скоростей на нейтралку. В тусклом свете уличного фонаря она узнала его сразу, к большому несчастью, затопившему сердце до краев. Мужчина шел с молоденькой девушкой. Внешне они никак не выдавали себя, просто шли рядом и разговаривали.

А когда сели в машину, Лера предпочла закрыть глаза.

Доверчивая, наивная девочка, когда-то полюбившая симпатичного дембеля, отказывалась верить в происходящее. Она кричала от обиды и боли!

Она рвалась туда, к ним, чтобы вцепиться в симпатичную мордашку соперницы и расцарапать её в клочья. Она плакала в голос, забившись в темный угол.

Девочка, верившая в вечную любовь и человеческую честность. Где-то в глубине души, прикрытая маской сдержанности и цинизма, эта девочка еще существовала. Нынешняя Лера только сжала кулаки до побелевших костяшек.

Машина проехала по проспекту, пропетляла по улочкам спального района и остановилась у небольшого частного домика, которые еще оставались в старой части города. И снова он обнимал её, а Леру от каждого прикосновения к той, другой, словно прокалывали длинными острыми иглами. И снова они смеялись, а Лере казалось, что смеются над ней. Потешаются над её доверчивостью. И снова он целовал её, а Лере хотелось кричать. Боль разъедала, подобно кислоте. Потом они зашли во дворик, а в доме загорелся свет.

Руки не тряслись, разве что пальцы немного подрагивали, занемели, отказываясь слушаться хозяйку. Со второго раза Лера все-таки прикурила сигарету. Едкий дым наполнил легкие, придушив эмоции и желание выть. Слез не было, но глаза щипало, как после бессонной ночи. Горло словно зажали в тисках, каждый вдох давался с трудом. Это опустошало. Лишив эмоций, кипевших внутри минуту назад, это оставляло только холодную пустоту и боль. Она не чувствовала ненависти и не задавалась вопросами «как» или «почему», она не чувствовала жалости к себе. Даже показалось, что случилась внезапная сумеречная слепота, все окружающие предметы казались размытыми, а огни приборной панели и вовсе словно выцвели.

Валерия нервно потерла переносицу, и, выбросив окурок, поехала прочь. Не поехала домой отчасти потому, что не хотела показываться в таком виде перед сестрой мужа. В большей же степени, потому что там все её эмоции усилились бы вдвое, если не больше. Все, возведенное с трепетом и любовью, рушилось по кирпичикам. А она стояла и смотрела, как её жизнь превращается в руины, и ничего не пыталась сделать – руки после открывшейся правды опустились.

========== – 5 – ==========

– Да! – ликовал Матвей, едва ли не прыгая до потолка. От его ора, казалось, загудели стены, а у соседей снизу запросто могла посыпаться с потолка штукатурка. Когда любимая команда забивает третью шайбу подряд, иначе реагировать невозможно.

Мужчина опомнился, только когда в дверь требовательно позвонили. Он глянул на часы, показавшие половину двенадцатого, недовольно чертыхнулся и поплелся открывать ночному гостю. Какого было его удивление, когда за дверью он увидел далеко не разгневанных жителей дома.

– Лера? – растерянно спросил Мотя, машинально приглаживая разлохмаченные после душа волосы.

Она стояла, словно застывшая, смотря на него не моргая. Волнение выдавали только неестественно бледное лицо и поджатые губы.

– Привет, – голос её был каким-то механическим, без эмоций, слова произносились медленно и растянуто. – Я, наверное, помешала?

– Нет, нет, что ты! Как ты можешь помешать? – словно громом пораженный, Матвей, наконец, опомнился. Он моргнул и окончательно убедился, что происходящее не иллюзия, и девушка действительно стоит на пороге его холостяцкой берлоги. – Проходи, что-то случилось? На тебе лица нет.

– Да вроде на месте, – она провела рукой, как бы проверяя наличие носа и губ, и вымученно улыбнулась. – Есть что выпить?

– А, да. Коньяк будешь? Еще вино есть. Сухое, – он все не мог отойти от удивления и выглядел крайне заторможенным. Мужчина даже не сообразил спросить, что послужило поводом для выпивки в столь позднее время.

– В жопу кислятину. Тащи коньяк, – выдохнула Лера. Плечи опустились, она вся сжалась, становясь еще меньше. Нельзя сказать, что ноги сами принесли её сюда. Матвей был в курсе. Именно это он имел в виду, когда плевался ядом на её кухне. Лере не нужно объяснять ему причины своего гадкого состояния.

Тишину нарушила тихая музыка – Мотя переключил телевизор на музыкальный канал. О столешницу звякнула бутылка и два бокала.

– И давно это? – спросила девушка, разглядывая темную жидкость настолько пристально, словно та могла знать ответ.

– Ты о чем? – мужчина растерялся, не думал, что она спросит так сразу. По взгляду понял, врать ни к чему уже. – Я точно не знаю, около года. Лер, ты прости, что я…

– Да ладно, чего уж там, – отмахнулась она как от недоразумения. – Понимаю. Я всё и всегда понимаю. От того и мои беды наверное.

–Ты не думай, я без претензий, что не сказал раньше. В конце концов, это не твоя тайна, – добавила она после короткой паузы.

Отстраненный взгляд девушки прошелся по обстановке и скользнул по мужчине. Взгляд усталый, измотанный переживаниями. Глаза ни на чем не фокусировались, а смотрели куда-то сквозь стены и предметы, сквозь Матвея.

Мужчина чувствовала себя неловко под этим взглядом. Совесть мучила от того, что не рассказал раньше. Корил себя за то, что вообще рассказал, внес раздор в семью. Ему было совестно и гадко на душе. Смотрел на неё, и не мог о делаться от мысли, что даже грустная она очень красива.

И от этого становилось еще гаже. Молодая женщина едва не плачет, а он представляет, какая она без одежды.

– Лер, я… мне, правда, жаль, что вот так всё вышло, – он не говорил – мямлил, опустив голову.

– Матвей, давай обойдемся без этого, хорошо? – выдавила Лера, резко опустошив бокал. Жидкость обожгла горло, прижигая раны на сердце. Тепло распространилось по телу и немного сняло напряжение. – Не надо меня жалеть. Никто не умер, мы все живы и здоровы…

– Стоп, стоп, – мужчина бережно взял её за плечи и заставил посмотреть в глаза. – Лера, здесь только ты и я, можешь выключить внутреннюю стерву и выговориться.

– Хочешь побыть моей жилеткой? Хочешь, чтобы я поревела? – девушка стиснула зубы, пытаясь проглотить ком, перекрывший горло. Она ответила довольно резко, если не грубо. Руки мелко дрожали, ладони моментально стали влажными и холодными.

– Тебе станет легче, – коротко добавил Матвей. – Должно стать.

– От слез никакого толку, – закрыв глаза, прошептала Лера. Было слышно, как на грани истерики звенит её голос. Еще немного, одно неверное движение или слово, и она не выдержит. Внешне строгая, даже местами бесчувственная, Валерия всегда всё держала в себе. Вся боль, все страхи переживались внутри и изматывали душу. – А знаешь, отчего больнее всего? Знаешь, Матвей?

Мужчина молчал. Он много чего мог сказать, но боялся нарушить момент. Боялся разрушить атмосферу доверия.

– Я ведь и в самом деле понимаю его. Понимаю, почему он так. Для этой девочки он на первом месте. Знаешь в чем разница между нами? Она живет для него, а я с ним. Пашка перестал чувствовать себя любимым и нужным, а она… Матвей, ты бы видел, как она на него смотрит! Я видела её. Девочка красивая… очень. И такая наивная… Смотрит на него большими глазами, как олененок напуганный, а я… – она отвела тоскливый взгляд в сторону и небрежно махнула.

– Ты очень красивая, даже не представляешь насколько, – Матвей начал было успокаивать девушку, но она остановила его одним взглядом.

– Просто я перестала быть такой…

– Ты просто выросла, – улыбнулся мужчина, поглаживая её плечи. – Я не буду говорить, что он тебя не ценит, потому что это ложь. Пашка запутался, увяз по уши, но он по-прежнему любит тебя.

– Нет. Если бы любил, не закрутил бы роман на стороне.

– Не будь столь категоричной, тут ты не права, – он мягко потрепал её по волосам, словно пожурил маленького разбаловавшегося ребенка. И в ином состоянии Лера бы заметила, сколько настоящей, искренней заботы было в его взгляде.

– Объясни мне, как можно спать с одной, а любить другую? У меня это в голове не укладывается. Просто не понимаю.

– Можно… это слишком сложно объяснить, – он говорил тихо, а Лера заворожено следила за его губами. Матвей медленно подвинулся ближе. – Это так же сложно, как испытывать чувства и не иметь возможности быть рядом.

Мужчина осязаемо чувствовал, как его затягивает в эти огромные глаза. Лера смотрела на него как никогда раньше. Без усмешки, как на Ловеласа, чьи приемы раскусила. Без сдержанности и вежливой заинтересованности, как на близкого друга её мужа. Молодая женщина и сама это понимала, но не спешила спохватиться, отпрянув от него. Просто любовалась его природным обаянием, наслаждалась его бархатным голосом.

Он изменился, повзрослел. Впору сказать, что годы не щадят никого. Лера мысленно усмехнулась “какие еще годы?”. Таким, как Матвей вообще такое понятие чуждо. Годы. Таких, как он годы не портят, превращая в обрюзгших дядек. Наоборот, каждый год после тридцати как плюс один к обаянию, к импозантности, к брутальности.

Когда они оставались наедине, мужчине всегда было сложно держать себя в руках. Сейчас он просто сорвался, порывисто обнимая. А она не сопротивлялась. Ранимая девочка, жившая в ней, больше всего на свете хотела почувствовать, что нужна и любима.

Матвей не встретил сопротивления, даже когда теснее обнял её за талию. Голова девушки все также лежала на его плече. Лера полностью расслабленная в его руках, слушала тяжелое сдержанное дыхание и размеренный стук сердца. Это успокаивало и притупляло бдительность заодно с той болью, что пожирала её изнутри.

Податливость опьяняла его, побуждая к действиям. Мужчине уже было мало просто обнимать её, мало просто держать её в своих руках. Он хотел дать ей свое тепло, свою нежность и ласку. Он хотел показать, что она не осталась одна. Хотел показать, что он все это время любил её и что нуждается в ней так, как никогда ни в ком не нуждался.

Это началось уже давно. Пашка только их познакомил, а сердце молодого человека обреченно екнуло под взглядом зеленых глаз. Он заинтересовал её, и, конечно, это понял. Разговор с другом в прокуренном тамбуре только раззадорил. Матвей уже приготовился добиться симпатии девушки все доступными ему способами, он пустил в ход все свое природное обаяние, но потом вечер закончился. А совсем скоро пришла весть о её помолвке с Пашкой.

Матвей не сразу понял, что же с ним стряслось. Завидовал другу. Видел девушку в ярких, будоражащих воображение и плоть, снах. Раздумывал, как можно к Лере подкатить. Мужчина помышлял о девушке лучшего друга и в тоже время сгорал от стыда из-за этих мыслей. Невозможно было не видеть, как они любят друг друга. И это было бы неправильно. Не по-мужски, не по совести.

Но это осталось где-то «до». До того, как Пашке ударила седина в бороду. До того, как он сам пьяный полез к Лере целоваться. До того, как она пришла к нему. И до того, как расслабилась в его объятиях.

От случившегося сорвало все внутренние тормоза. Он уже не смог бы остановить себя в этом сжигающем желании, даже если бы захотел.

Он не был настолько глуп, чтобы не понять, что девушка просто хочет забыться. Что позволяет ему обнимать себя из-за обиды, из-за переполняющей боли. Мужчина не был глуп – он был влюблен. А любовь, как известно, ослепляет.

Она опять закрыла глаза, делая шумный вдох. Воздух пах Матвеем, потому что тот был слишком близко. Она совсем потеряла счет времени… сколько она уже здесь? Лежит на его плече, дышит его запахом. Руки мужчины тем временем гладили её по спине и волосам, ласково, но не чтобы успокоить, а чтобы было приятно.

– Матвей, какого черта ты делаешь? – голос Леры казался охрипшим. Он заставил остановиться, но не отдернуть руки.

Он ничего не ответил, только с большим жаром прижал девушку к себе. Мягко взял ее за подбородок, заставляя показать бледное лицо. Взгляд остановился на губах.

Долгий и мучительно приятный поцелуй заставил её замолчать.

“Нужно его оттолкнуть” – вяло мелькнула мысль, мелькнула и пропала. Напряглась, чтобы оттолкнуть, о под его натиском расслабилась. Хотела сказать, что это подло, что не красиво и так не делается, но все разумные мысли летели к чертям, когда этот мужчина целовал её.

Лера чувствовала себя крайне странно. Одна часть её, настаивала залепить Моте пощечину за такие выкрутасы и бежать вырывать Пашку из рук рыжеволосой хищницы. Но тут же подключилась и другая – циничная, еще способная рассуждать холодно и здраво. Она требовала, чтобы девочка заткнулась и перестала ныть. Она во все глаза рассматривала красивого брюнета, чьи руки нежно, но настойчиво проникли под одежду. Она, повзрослевшая Лера, была более эгоистична и мстительна, что ли. И если и не восхищалась мужчиной, то точно смотрела на него с интересом.

А ещё ей хотелось сделать что-то, что смогло бы уничтожить или хотя бы заглушить эту разрывающую на кусочки боль.

Руки самостоятельно поднялись вверх, чтобы мужчина мог снять с нее свитер.

Небо его глаз вздрогнуло, зрачки расширились, когда девушка подняла на него вопросительный, слегка лукавый взгляд.

– Не заставляй меня видеть в тебе смущенного пионэра, – это “э” звучало как грубая усмешка. Мужчина растерялся от такого её поведения. Потрясенный её грубостью и сменой ролей, с вожделением смотрел, как она расстегивает его безрукавку, как кусает губы неотрывно смотря в его глаза.

– Выглядишь прекрасно, – прошептала она, облизнув губы. Ладони ласково гладили грудь, пальчики взъерошивали волосы.

Матвей ощутил легкое чувство гордости. Не зря посещал тренажерку и следил за собой.

– Чур, про повышенную лохматость не шутить, – улыбнулся он, припоминая, как она когда-то называла его не то Йети, не то еще как-то. – Ай.

Лера только усмехнулась, ущипнув его за сосок. Медленно, смакуя собственные ощущения, провела губами по шее, ласково на грани с болью прикусила кожу. От влажного дыхания Матвей тихо застонал. Её прикосновения дразнили, растекаясь жаром по телу. Её губы втянули мочку уха, от чего он закрыл глаза, стискивая её бедра, прижимая к себе, чтобы почувствовала, как сильно он её хочет.

Её дыхание заскользило с шеи на грудь, отчего руки мужчины задрожали мелкой дрожью, а из груди вырвался шумный выдох.

– Нет, ну ты все-таки и леший, – выдохнула она в районе его груди.

В ответ он только сдавленно усмехнулся, не нашел силы ответить про переизбыток тестостерона и свою любвеобильную натуру.

Его тело словно прошибла молния, казалось, от перенапряжения того и гляди выгорит все внутри. Её руки потянули вниз резинку его спортивных штанов.

Он остановил её, когда не сдерживаться было проще всего. Комната отчаянно плыла перед глазами, а руки не хотели слушаться.

Взяв за плечи, он притянул её к себе, по пути ища застежку на лифчике.

Они снова целовались… Целовались жадно, словно боялись не успеть, словно от этого зависели их жизни.

Матвей уложил девушку на диван, нависая над ней. Его взгляд скользил по её телу, повторяя тот же путь большой теплой ладонью. От этой нежности и осторожности в его прикосновениях Лера задышала чаще. Губы девушки непроизвольно раскрылись, отпуская рваный стон на волю, Матвей же едва заметно улыбнулся, всего на миг, взглянув в ее лицо, и продолжил изучать ее тело.

Лера задрожала, когда его ладонь трепетно сжала грудь, когда длинные пальцы прошлись по мягкому животу и очертили шрам от кесарева.

Стало неловко. Она стеснялась этого неровного шрама, что расчертил низ живота кривой улыбкой, хотя тот и не слишком бросался в глаза. Она стеснялась своей небольшой полноты, от которой все еще не могла избавиться. Она стеснялась растяжек на животе. Руки рефлекторно прикрыли грудь и живот, а щеки покрылись густым румянцем смущения.

– Какая же ты красивая, Лера, – прошептал мужчина, целуя её руки.

Он целовал, медленно, но настойчиво отводя их в сторону, чтобы получить доступ к её телу, чтобы насладиться им. Её кожа приятно пахла чем-то сладким, но не приторным. Матвей ощущал жар от её дрожащих рук и влажного дыхания. Он видел неприкрытое желание в блестящих глазах и приоткрытых губах. И хотелось, чтобы происходящее длилось много больше, чем несколько часов. И не хотелось думать, что утром она может уйти, оставив после себя лишь запах духов.

Их взгляды встретились. Он смотрел на неё, вернее сказать, разглядывал, впитывая каждую черточку, каждый взмах длинных ресниц и каждый вздох. Он смотрел на неё с восхищением и невероятным трепетом, словно узрел божество или великое чудо своими глазами. Всеми своими действиями он показывал, что для него не имеют значения её недостатки, что для него она совершенна.

– Ну, нет, так мы не договаривались, – хриплым голосом прошептала она, когда руки Моти потянулись к ремню джинсов девушки. Он поднял на неё растерянный взгляд, а Лера лишь кокетливо покачала головой и поднялась с дивана, потянув следом за собой остатки одежды мужчины.

Матвей сидел перед ней полностью обнаженный. Он не то чтобы чувствовал себя неловко – просто был растерян. Её действия в который раз выбили из него самообладание и способность двигаться. Мужчина и сам не понимал, куда подевался его привычный напор и инициативность. Он просто не знал, как вести себя с ней.

Девушка-загадка – многогранная и всегда разная. Эмоциональная, но в то же время холодная и сдержанная.

Невероятно красивая, невероятно желанная, лишившая его спокойного сна. Девушка-мечта.

И именно она сейчас стояла напротив него, покачивая бедрами в такт музыке. Она улыбалась ему и смотрела на него, не отводя взгляда. На самом дне, где-то за неприкрытым желанием, плескалась обжигающая обида и пугающее желание сделать как можно больнее в ответ человеку, которого она любила на самом деле.

Он шумно сглотнул, когда остатки одежды опустились на пол. Казалось, её нагота ослепляла и лишала остатков разума. Ничего не осталось, кроме сжигающего желания, бархата кожи и соблазнительных изгибов желанного тела под руками, этого взгляда невероятно красивых глаз и пленительного гипнотизирующего шепота.

Всё, что сдерживало раньше, было сожжено, барьеры сорваны, а водная гладь Рубикона оставлена далеко позади.

Движения были глубокими и рваными, объятия тесными и жаркими, а стоны становились все чувственнее и громче.

Не единожды она падала без сил, тяжело дыша.

Не единожды он приносил ей холодной воды в тонком длинном стакане.

И пачка сигарет непременно бы закончилась, если бы Матвей курил. А так оставалось лишь восстанавливать дыхание и стирать со лба испарину.

И целоваться. Бесконечно долго. Бесконечно приятно и жадно. Лера уже вымоталась, отвыкла от таких марафонов, но всё же останавливаться пока не хотелось.

Слишком чувственной была его ласка, слишком остро чувствовалось каждое прикосновение. Это не давало возможности остановиться, заставляло совершать плавные естественные движения, направляемые крепкими мужскими руками. Это заставляло ловить нужный темп и тонуть в нирване снова и снова.

Мужчина протяжно застонал, крепче обнимая её. Слишком долго он балансировал на грани, получая странное удовольствие от этого.

Красивые ноги обнимали за пояс.

Полузакрытые глаза и приоткрытые, опухшие от поцелуев губы.

Уже совсем тихие, протяжные стоны. А под руками нежная кожа, покрытая испариной.

Долго сдерживаемое напряжение перелилось через край. Комната разбилась на разрозненные кусочки и поплыла перед глазами, как крупицы калейдоскопа. Приятная, лишающая сил расслабленность и утомленность захватили внезапно, отчего тело Матвея мелко содрогнулось. Он без сил откинулся на жесткие диванные подушки, потянув за собой девушку.

Полностью расслабленная, она так и осталась в его руках. Казалось, его объятия не давали ей разбиться вдребезги так же, как уже была разбита душа.

От него приятно пахло. Сейчас она совсем не к месту вспомнила, что как-то на природе донимала Матвея вопросом по поводу туалетной воды, а он только пожимал плечами, говоря, что ничем именно сейчас не пользовался. А это был запах его тела: крепкий и немного пряный.

Сегодня она словно открыла его заново. Заново узнала.

Оказалось, тело у него очень приятное и твердое, а кожа усыпана веснушками, такими мелкими-мелкими. У него сильные, но в тоже время нежные руки. И глаза… Какие у него, оказывается, красивые глаза! Особенно, когда смотрит вот так.

Матвей улыбался. Губы сами расплывались в глупой, полной удовольствия улыбке. Да, это было удовлетворение, но не то, которое испытывал он, когда сваливал с шикарных ног очередную неприступную, казалось бы, красотку. Он испытывал странный, уже забытый восторг – словно сейчас и случился его первый раз. Сейчас он впервые именно занимался любовью, а то, что было «до», казалось теперь лишь сплошными репетициями.

Телевизор продолжал работать, прокручивая очередной музыкальный клип.

Тихая музыка, тихое дыхание.

Завывая сиреной, за окном пронеслась машина, на секунду нарушив вязкую атмосферу гостиной. Воздух действительно был горячим и тягучим, отдаленно смахивающим на остывающий кисель. Лера не могла до конца понять, что чувствует, что давит на неё, что тревожит. Неловкость и напряженная обстановка? Или чувство сжигающего стыда? Она не знала, не понимала, а может, пока не была готова этого понять. Слишком много событий за один вечер, слишком всё быстро произошло.

– Что ты будешь делать дальше? – возможно не к месту спросил Матвей, продолжая обнимать её. Казалось, стоит отпустить ее, и она растает, исчезнет, как пригрезившееся видение.

– А можно рассмотреть все варианты? – отозвалась она, глядя в большое панорамное окно. Первые солнечные лучи брызнули на серое небо розовой краской.

Матвей только хмыкнул.

Его поражала способность Леры шутить, даже когда все вокруг летит в тартарары.

– Сейчас я хочу принять душ и лечь спать. Или просто лечь спать, – она устало зевнула и уютно устроилась на груди у мужчины.

– Апатия?

– Нет, как ни странно. Просто устала, – мотнула головой Лера. – Но мне нужно ехать домой.

– Домой? Ты все-таки хочешь вернуться к нему?

Лера моментально напряглась, как сжавшаяся пружина. Отведя взгляд в сторону, она села на диван.

– Для начала я заберу Асю и уеду на дачу. Поживем там недельку, может две, а там видно будет, – голос её и в самом деле звучал устало, но не болезненно и не дрожал от обиды. И это не могло не радовать мужчину.

– А мы? Что будет с нами? – он не мог не спросить. Очень многое для него значило произошедшее.

– Мы? – и снова это взгляд, полный непонимания. – Давай не будем торопиться, хорошо?

Он кивнул, соглашаясь. В конце концов, он ждал восемь лет. В сравнении с этим неделя-две – сущий пустяк.

========== – 6 – ==========

Комментарий к – 6 -

Обращение к тем, кто был в процессе чтения ещё до перезалива романа!

Я отредактировала предыдущие главы и полностью заменила ту, что сейчас перед вами. Прежняя шестая глава переехала в седьмую, притерпевши небольшие изменения.

Что же, развязка близка.

Простите, что потерялась и приятного чтения!)

Чуть сбавив скорость, Павел нажал на кнопку гарнитуры, принимая входящий звонок. Кто звонил, мужчина не видел, но очень надеялся, что это Лера. Он весь день пытался до неё дозвониться, но безрезультатно.

– Привет, котёнок, – щебечущий голосок принадлежал не Лере, а от сладкого обращения стало как-то не по себе.

– Насть, просил же не называть меня так, – не дав договорить, огрызнулся он. – Какой я тебе котёнок, в самом деле!

– Прости, – сконфуженным голосом ответила девушка. – Не буду больше.

– Извини, – Павел прикрыл глаза, ощущая, как горечь расползается по груди. Он не хотел её обижать, но вот уже в который раз срывался. Девушка не была в этом виновата, самого мотало от душащей тоски до чрезмерной веселости. – Ты где сейчас?

– Я из магазина вышла только. Трубку не взяла, когда звонил, на кассе расплачивалась.

– Я тебя заберу?

– Хорошо, – голос девушки потеплел. – Я буду только рада. Только я уже роллы заказала, заедем?

– Да, конечно.

Узнав, где именно находится девушка, Павел вывернул в нужную полосу и поехал, стараясь не погружаться в раздумья.

А они так и норовили перетянуть на себя всё внимание.

Он устал, вымотался за эту пару месяцев. Осточертело врать Лере, врать Насте, заискивающе смотреть в глаза Моте, когда тот в очередной раз видел их с девушкой. Видел, как нехорошо смотрит на него друг в такие моменты.

Сам тот еще бабник, но Павла осуждал. И уже не раз высказался по этому поводу, хотя и с Настей познакомил именно он. На корпоративе по случаю дня защитника отечества подозвал её, когда разговаривали, представил. Весь оставшийся вечер девушка ходила за мужчиной хвостиком.

Он крепко перебрал, язык развязался, резко стал решительнее и самоувереннее, а Настя так восхищенно смотрела на него, что мужчина растаял. До мурашек льстили и её внимание, и приятные слова. Когда она обняла его и попыталась поцеловать во время танца, Павел не сопротивлялся.

Утром проснулся в квартире Матвея, девушка спала рядом. На вопрос, а где же хозяин жилплощади? Настя пожала плечами. Тот отдал ей ключи, а сам уехал с какой-то блондинкой, забравшей его из ресторана.

Этот момент Павел припоминал слабо, и сперва было неловко. Стоило напрячь память, как произошедшее приобрело ясность. И подколки друга, и ключи, переброшенные девушке со словами «развлекайтесь». И как целовались в прихожей, и как потянул её в спальню, и всё, что произошло дальше. Всё, словно издеваясь, ярко всплывало в памяти.

Когда девушка уехала, а Матвей вернулся домой, Павел не знал, куда деть глаза. Так было стыдно, что повел себя так слабовольно. Как же Лера, как он мог так с ней поступить?

Да, Настя ему понравилась, обезоруживали её доверчивые взгляды и повышенное к его персоне внимание. Но Лера… та которую, любил уже столько лет.

Сперва проскочила гаденькая подспудная мысль, что жена много времени проводит на работе и совсем про него забыла. И секс у них был в последний раз, едва ли ни на новый год. Что он хочет прежнего внимания, ласковых слов, объятий, а не опостылевшего обсуждения рутинных вещей.

Потом сорвался на друга, обвиняя в том, что именно он её ему подсунул. А Матвей только разводил руками. Да девчонка просила познакомить, но в постель он их не укладывал. Да и от ключей Пашка сам не отказался.

И такая горечь затопила, застила глаза. Жалкие попытки оправдаться, скинуть вину за свои действия на кого угодно, только бы не принимать ответственность самому. Это он сам решал, принимать ли внимание девушки, сам решал ехать с ней или домой, сам.

И занятость Леры здесь не причем. Вечно занятая, но она всегда находила время, чтобы поцеловать его или сказать теплое слово. А он.

– Да, твою ж! – выругался мужчина. С левой полосы его грубо подрезали. Задумавшись, едва успел среагировать, чтобы притормозить вовремя. – Козёл!

Павел постарался утихомирить сбившееся дыхание, руки мелко дрожали. Он прикурил сигарету, задержав взгляд на руке. Пустой безымянный палец, без следа от обручального кольца.

Он никогда не носил кольца, было просто неудобно. Лера не стала настаивать, чтобы он непременно носил обручальное кольцо. Доверяла ему, выходит, что зря?

С этими тяжелыми мыслями он забрал Настю. Слушая её щебетания, но, не особо вникая в смысл слов, привёз её в нужное заведение. Поддавшись на уговоры, зашел вместе с девушкой.

Хотел, как можно скорее остаться с ней наедине и поговорить. Объясниться, попросить прощения, сказать всю правду, что женат, что есть дочка, что любит жену, а с ней им нужно расстаться.

Настя забрала заказ, он по привычке заплатил за неё. Уже собирались садиться в машину, когда дверь кафе громко хлопнула, а вместе с этим грохотом до него донёсся знакомый голос, заставляя всё внутри заледенеть от ужаса.

– Ёлки-палки, какие люди, да без охраны! – неестественно громкий, насквозь пропитанный фальшивым восторгом голос младшей сестры ударил в спину, выбивая весь воздух из лёгких.

Словно окаменевший, он медленно повернулся всем корпусом, всё ещё не до конца веря в происходящее.

– Аня, привет, – выдавил из себя вялое тихое приветствие, пристыженным голосом.

– И тебе не хворать, братишка, – давя на последнее слово, произнесла девушка.

Тишина, повисшая между родными людьми, оглушала. Пустая и гулкая, в ней тяжело дышалось и едва удавалось мыслить. А мысли орали «тебе конец!»

Она расскажет Лере. Зная её правильность, он мог сказать это точно. Вполне возможно, что соберет их, посадит друг напротив друга и заставит во всём признаться.

Аня выглядела сбитой с толку, а вся решительность её куда-то подевалась. Она смотрела то на Пашу с холодным укором и недоумением, то на Настю с удивлением и лёгкой неприязнью.

– Котёнок, а может, ты нас уже представишь? – чистый голосок девушки больно резанул слух. Глаза Ани заметно округлились от изумления. – Вы его сестра, да? А какая?

– Двоюродная, – ответила она автомате, сверля брата тяжёлым взглядом.

От взгляда этого хотелось сжаться, стать невидимым или ничтожно маленьким. Стыд взял за горло и медленно давил, лишая кислорода.

Разочарование, вот что плескалось в больших глазах младшей сестры. Он прекрасно знал, что их с Лерой отношения были для Ани идеалом. Она всегда с восхищением смотрела за тем, как они заботились друг о друге, как дурачились и смеялись, как вместе рука об руку проходили через трудности.