Текст книги "История своей судьбы (СИ)"

Автор книги: Элина Солманская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Тот с улыбкой принял документ и внимательно стал просматривать текст. По ходу чтения его лицо приобретало серьёзное выражение. Он поднял свой вопросительный взгляд на Романова.

– И что всё это означает?

– А вы что, не узнаёте название своего собственного препарата, указанного в экспертизе?

– Я вижу название препарата. Я не понимаю, откуда у вас эта экспертиза?

– Я её заказал, и такие экспертизы есть у меня на каждую упаковку купленного у вас препарата неделю назад.

– Препарата, купленного у меня? Но я вам ничего не продавал.

Павел извлёк из папки договор и контракт на покупку препарата центром коррекции веса, и бросил бумаги перед Ольховским.

Тот с интересом пролистал документы, и внимательно посмотрел на Романова.

– Откуда у вас эти документы?

– Истребовал у того, кто мне продал ваш препарат. Я купил всю партию в центре коррекции веса. Сделал заказ, а мне подсунули настоящую бомбу замедленного действия.

– Что вы такое говорите? Какая бомба? Препарат сертифицирован и клинически апробирован на добровольцах, а также одобрен к применению ассоциацией врачей диетологов.

Павел усмехнулся.

– Господин Ольховский, вот только не надо сейчас делать изумлённые глаза и пытаться убедить меня, что в моих руках находится волшебная панацея. Вы и без этой экспертизы, как отличный фармацевт знаете весь состав вашего Эталона. Кстати, не удивлюсь, если именно вы и создали его по своему собственному рецепту. И лучше меня знаете, что Сибутрамин, который содержится в его составе, запрещён к открытой розничной продаже в аптечных сетях, а равно, как и изготовление на его основе различных БАДов. Препарат давно стал рецептурным. Вам напомнить год, когда это было принято постановлением?

Ольховский откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Романова.

– Ваши познания в области фармацевтики вызывают восхищение. Только мне непонятно другое обстоятельство. Вам, зачем нужна эта экспертиза и её обнародование передо мной? Вы ведь не для себя покупали этот препарат? Или он предназначался для вашей жены?

Павел сжал ладони в кулаки.

– Жена говоришь? Моя жена умерла семь лет назад от твоего первого препарата, изготовленного на основе другого психотропного вещества. Она умирала в мучениях и жуткой боли. А ты смеешь сейчас сидеть, и открыто кривляться передо мной, изображая своё полное непонимание того, о чём я тебе говорю.

Лицо Ольховского слегка побледнело. Он прищурил глаза.

– То-то я смотрю лицо знакомое. Так это ты цветочник, всё никак не уймёшься со своей справедливостью. Тебе что, не хватило ответов семь лет назад, когда тебе доходчиво объяснили, что твоя жена умерла от острой сердечной недостаточности. Всё пытаешься добиться справедливости? А я смотрю, ты вырос. Огромное предприятие, высокое положение в обществе, большие деньги зарабатываешь. Хочешь сказать, что зарабатываешь их кристально честным путём?

– Я свои деньги зарабатываю на человеческом счастье, а не как ты, на людском горе.

– Ой, Романов, это философия. Бизнес – это всегда грязная игра. Ты ведь тоже видимо устранил не одного конкурента в своём цветочном бизнесе на пути к успеху, так что не надо тут строить из себя божьего избранника. Так что ты хочешь, кидая мне в лицо эти бумажки? Возмездия? Я так понимаю в первую очередь за старые прегрешения семилетней давности?

– Да, именно возмездия. Для тебя и для всех тех, кто тебе помогал все эти годы, обирать и травить людей. Знаешь, если бы ты остановился тогда семь лет назад, и жил спокойно, у меня бы, наверное, не было шанса поквитаться с тобой. Но твоя жадность заставила тебя снова взяться за старое, и даже увещевания твоего главного покровителя в лице полковника Казанцева тебя видимо не остановили. Ты снова запустил препарат в производство, оснастив его более эффективным, но не менее опасным психотропным веществом, нежели предыдущий, и тебя не остановила даже смерть трёх женщин в прошлом.

– Мой препарат не имеет никакого отношения к их смерти. Экспертиза показала, что у всех трёх женщин были хронические заболевания почек и сердца.

– Что ты говоришь? А кто помог тебе сделать эту экспертизу и сколько ты заплатил за неё, не припоминаешь? А вот, моя независимая экспертиза препарата, который ты выпускал и акт патологоанатомического вскрытия моей жены, полученные семь лет назад. Бумаги, от которых тогда отмахнулся следователь, занимающийся твоим делом. Делом, которое прикрыл твой влиятельный тесть. Очень интересно, что он потребовал от тебя тогда взамен?

Романов бросил перед Ольховским два листа бумаги. Но тот сразу же отодвинул их в сторону.

– Ну что ж, Романов, ты подготовился и стал достойным противником. А теперь оставим прошлое, и приступим к делу. Сколько ты хочешь за весь этот пакет документов, что собрал на меня?

Павел усмехнулся.

– Ты предлагаешь мне деньги? Поверь мне, их у меня более чем предостаточно. Тем более что я, в отличие от тебя, никогда не буду соизмерять справедливость деньгами.

– Надо же, как благородно. Ну и чего же ты тогда хочешь? Сдать меня в полицию? Можешь позвонить прямо сейчас из моего кабинета.

– Не ёрничай. Ты думаешь, я не учёл прошлый опыт? Знаю, что сейчас же вмешаются твои влиятельные покровители на местном уровне, и я опять останусь не в удел. Только я думаю, на этот раз даже они тебе не помогут. Пакет документов внушительный, плюс я приложу видеозаписи твоих встреч и разговоров с тестем, руководителем местного Роспотребнадзора и главврача здравотдела.

– Что? Ну, ты и сволочь! Откуда у тебя эти записи?

Романов улыбнулся.

– Беру пример с тебя, и тоже пытаюсь использовать свои связи.

Ольховский нервно постукивал пальцами по столешнице.

– Хорошо. Слушаю твои условия. Я готов на всё, чтобы получить этот пакет документов.

– Ну вот, наконец, начались деловые разговоры. Я хочу, чтобы ты остановил выпуск препарата окончательно и изъял всё, что успел продать. Семьям, которые пострадали семь лет назад, ты назначишь пожизненное материальное содержание.

– И тебе?

– Мне не нужны твои грязные деньги. Я состоятельный человек и в них не нуждаюсь.

Ольховский немного подумал и молча кивнул головой.

– Я согласен на твои условия, и готов подписать сразу все необходимые бумаги. Это всё?

– Нет. Ты должен явиться в полицию с повинной о преступлении, которое совершил семь лет назад, вследствие которого пострадали люди и сам сдаться властям. В таком случае результаты новой экспертизы я не буду обнародовать, так как пока от этой дряни не успел никто пострадать. Я хочу, чтобы ты понёс заслуженное наказание по закону. Думаю, ты уже и так приблизительно знаешь, сколько лет тюремного заключения тебя может ожидать, а уж брать всё на себя, или вовлекать и своих подельников в расследование это целиком твоё решение.

– А если я этого не сделаю?

– Тогда я сделаю это сам, и обращаться буду не к местным властям, как прежде, а в следственный комитет России. И обнародую весь пакет документов, и ты же понимаешь, что срок заключения тогда будет в несколько раз больше.

– Значит, другой альтернативы в этом деле для меня нет? Только тюрьма?

– А тебе бы хотелось, чтобы она была?

– А ты как думаешь?

Романов задумчиво смотрел на Влада.

– Интересно, чтобы ты ещё мне посулил, помимо денег, если бы я тебе предложил подобную альтернативу?

– Знаешь, Романов, я слишком много лет потратил на то, чтобы построить свой бизнес, и всю ту жизнь, что у меня есть сейчас. Поэтому нет ничего такого, чтобы я не мог дать тебе взамен моей свободы и сохранения безупречной репутации в обществе.

Павел внимательно смотрел в глаза Влада.

– Ну что ж, Ольховский, я тебя услышал. У меня есть ещё одно предложение к тебе. Только боюсь, оно тебе не очень понравится.

– А конкретно?

– Ты действительно хочешь узнать условия моего второго предложения к тебе?

– Очень хочу. Если это поможет мне избежать тюрьмы, говорю тебе сразу, я на всё согласен.

– На твоём месте, я бы не торопился давать своё согласие, так поспешно.

– Ближе к делу. Я слушаю.

Романов ещё раз внимательно посмотрел на Ольховского.

– Ну что ж, будь, по-твоему. Ты остановишь процесс производства Эталона, изымешь всё, что успел продать, назначишь выплаты пожизненно семьям пострадавших женщин, и… останешься на свободе. Я уничтожу весь компромат, что собрал на тебя в обмен на…

– На что? – закричал в нетерпении Ольховский и подскочил на месте, упираясь ладонями в столешницу.

– В обмен… на одну ночь, которую со мной проведёт твоя жена, – громко произнёс Павел, пристально всматриваясь в шокированные глаза Ольховского.

В комнате воцарилась оглушающая тишина.

Слова Романова, словно раскат грома, оглушающе прозвучавшие в кабинете, как приговор, лишили дара речи Ольховского и заставили его резко замереть на месте. И только спустя несколько минут, всё, что он смог, это просто бессильно опуститься на сидение и откинувшись на спинку кресла, с нескрываемой ненавистью посмотреть в невозмутимое выражение лица своего заклятого оппонента.

Глава 12

– Павел, ты сошёл с ума! Остановись! – громкий голос Сергея нарушил тишину кабинета Ольховского.

Но Романов жестом руки остановил друга.

– Ну, так что скажешь, Ольховский? Твой выбор!

– Ну, ты и сволочь! – прошипел Влад.

– Это я сволочь? Но ведь я тебя ни к чему не принуждаю. Я даю тебе право добровольного выбора. Вот и сделай тот шаг, который в твоём понимании, будет правильным!

– Почему ты мне мстишь таким низким способом? Это из-за смерти твоей жены?

– Кто бы говорил о низости! А мою жену, даже, словом не поминай!

– Зачем тебе моя жена? Ты ведь её совсем не знаешь. Хочешь ударить меня в самое уязвимое место?

– Если она для тебя самое уязвимое место, тогда о чём ты до сих пор думаешь? Пиши заявление и ступай в полицию. Я не вижу никаких проблем.

– Советчик! Это у тебя нет проблем…

– Слушай, Ольховский, оставь свои причитания. Ты мне сам сказал, что мы деловые люди и бизнес грязная игра. Но я считаю, только от нас самих зависит, в какую игру конкретно каждый из нас готов играть и по каким правилам, честно или грязно! Мало ли что я тебе предложил? Конечный выбор всё равно остаётся только за тобой.

Павел достал из папки бумаги и бросил их перед Ольховским.

Влад небрежно придвинул к себе документы.

– Что это?

– Твой выбор в одном из этих соглашений.

– Соглашение?

– Да. А ты думал, я тебе буду верить на слово?

– Заранее подготовился?

– С тобой по-другому нельзя. Делай свой выбор быстрее, у меня больше нет времени заседать тут с тобой. Дела ждут. Я вообще не понимаю о чём можно раздумывать так долго, по-моему, выбор может быть только один и он очевиден.

– Павел, нам нужно поговорить, – обратился Павловский к другу.

Романов взглянул на Сергея.

– Хорошо. Выйдем в приёмную, а то подозреваю, что господину Ольховскому необходимо собраться с мыслями и побыть наедине, чтобы принять такое непростое и судьбоносное для него решение.

Павел поднялся с кресла и, забрав папку с документами со стола, направился на выход из кабинета.

Как только они оказались в приёмной, Сергей схватил его за локоть, резко притягивая к себе.

– Пашка, опомнись! Ты совсем разум потерял из-за своей Ольховской? Поставить на кон, всё, что мы накопали на этого подонка за семь лет, и отдать ему всё это, за что? За одну ночь с женщиной?

Романов отдёрнул свою руку и внимательно посмотрел в глаза друга.

– Послушай, Сергей. Ты, что и правда, думаешь, что я способен переспать с женщиной из-за каких-то бумажек? Мне просто хочется сбить с Ольховского его высокородную спесь и посмотреть на истинную личину этого гада.

– А ты не боишься, что он возьмёт и согласится на твоё второе предложение?

– А ты бы согласился, если бы я тебе предложил подобное?

– Я? Да, я бы тебя убил на месте, за такое предложение.

– Вот я и думаю, почему он не сделал то же самое сразу же, как только я озвучил ему это низкое предложение. Серёж, мне нужна эта проверка на его вшивость. Мне нравится Милана. Но прежде, чем врываться в её жизнь, я должен понять, что их действительно связывает и насколько он дорожит ею. Она общается со мной ежедневно, и я чувствую, что не всё так красиво и безоблачно в их жизни, как все говорят вокруг. Я ощущаю её душевную боль и одиночество, даже на расстоянии.

– Ох, Романов, ходишь ты по краю лезвия со своей Ольховской.

– Ладно, Серёж, давай оставим морали до лучших времён. Пошли. Надеюсь, господин Ольховский уже принял своё выстраданное решение, и начал, наконец, писать заявление в полицию о явке с повинной.

Они оба зашли в кабинет, и присели за столом перед Ольховским.

Влад сидел в пол-оборота и задумчиво смотрел в окно. Перед ним на столе стоял бокал с коньяком, который он медленно прокручивал пальцами. Ощутив на себе внимательный взгляд Романова, Ольховский повернул голову в его сторону, и резким движением руки, бросил перед Павлом соглашение на стол.

– Подавись!

Романов придвинул к себе документы.

– Как же ты долго собирался с духом.

Павел достал из внутреннего кармана ручку и, открыв последний лист документа, уже собрался поставить подпись, но просмотрев его, тут же резко поднял голову на Ольховского.

– Ты это серьёзно?

Влад смотрел на Романова с непроницаемым выражением лица.

– А разве ты не этого хотел?

– И ты вот так просто, за несколько минут решил судьбу близкого тебе человека?

– Ты сам мне это предложил, а теперь собираешься читать мне мораль о том, правильно ли я поступаю?

– Ты действительно хорошо подумал?

Влад сделал большой глоток коньяка из бокала, и с недовольством во взгляде посмотрел на Романова.

– Хорошо. Когда я получу весь пакет документов?

Романов шокировано смотрел на Ольховского.

Ему на мгновение показалось, что он видит кошмарный сон, а не происходящее действо наяву. Он не мог поверить, что сидящий перед ним человек только что, не задумываясь, обменял своё безоблачное дальнейшее существование на женщину, с которой прожил под одной крышей не один год. Просто отдал её по первому требованию человека, случайно появившегося в его кабинете. Павел на минуту представил, что на его месте сейчас мог оказаться, кто угодно и потребовать то же самое, и Влад бы не задумываясь, с лёгкостью сделал свой выбор. От ужаса, представшего образа в его голове, виски сдавило сильной болью. Всё чего ему сейчас захотелось, это покинуть кабинет Ольховского, как можно скорее, чтобы сбросить с себя всю осевшую на него мерзость, осознания отвратительного поступка этого подонка.

– А ты хотя бы не хочешь для начала, спросить её мнение в отношении твоего решения, прежде чем соглашаться на подобное предложение?

– Слушай, Романов если ты такой благородный и сердобольный, может, просто откажешься от своей прихоти спать с моей женой, и отдашь мне документы за хорошее денежное вознаграждение. Не хочешь? Ну, тогда и не ковыряйся больше в моей душе в поисках угрызений совести. Так ты не ответил, когда я получу документы?

Павел поднялся с кресла, собрал бумаги в папку и, развернувшись, пошёл на выход.

– Ты получишь пакет документов, согласно условиям соглашения, только в тот момент, когда твоя жена добровольно переступит порог моего дома. Можешь послать с ней вместе кого-нибудь из своей охраны, я передам с ним документы. И кстати…

Он резко обернулся.

– На случай, если захочешь от меня избавиться своими методами. Ещё один экземпляр всех этих документов находится у моего адвоката, и если со мной что-нибудь случиться, они в этот же день окажутся в следственном комитете. Так что имей это в виду, если захочешь играть не по правилам.

Романов развернулся и поспешно вышел из кабинета.

Сергей направился за ним, и шёл всё время молча, следуя за другом вниз по лестнице. И только, когда они вышли на улицу, он подошёл ближе и остановился напротив Романова.

Павел стоял с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене здания.

– Ну что, вот и провал? – тихо произнёс Сергей и стал с другом рядом. – Я ведь тебя предупреждал, что у этого человека нет никаких моральных устоев.

Он поморщился.

– Чёрт, жаль я бросил курить. Сейчас бы не помешала хорошая затяжка.

Павел ослабил узел галстука и, стянув его с шеи, убрал в карман и, расстегнув две верхние пуговицы на рубашке, взглянул на Сергея.

– Да, ты прав. Здесь сейчас была бы уместна не только крепкая затяжка сигареты, тут бы, и выпивка хорошая не помешала. Мразь! Сволочь!

Павел ударил кулаком в стену.

– И что будем делать? – спросил Сергей, пристально вглядываясь в глаза Романова.

Павел поёжился от холода и застегнул пуговицы пальто.

– Пока ничего не будем делать.

– Почему?

– Потому что я уверен в ней, и знаю точно, что она никогда в жизни не пойдёт на подобную сделку.

– Ты в ней настолько уверен?

– Уверен, как никогда и ни в ком не был уверен. Серёж, я хочу, чтобы ребята последили за ней. Сейчас события могут начать развиваться непредсказуемо. Была бы только моя воля, забрал бы её прямо сейчас в свой дом от этого чудовища, и никуда бы не отпустил больше. Но пока, я не могу этого сделать. Приставь парней, пусть последят за ней и домом в целом.

– Хорошо. Сделаю. Ты домой?

– Да. Работать после всего этого, просто не могу. Мозги закипают. Заберёшь документы?

– Конечно.

Сергей забрал папку из рук Павла и направился к своей машине.

Романов сел за руль, но не тронулся с места, продолжая смотреть прямо перед собой в лобовое стекло и думать обо всём, что произошло в кабинете Ольховского.

Спустя несколько минут, он завёл двигатель автомобиля и, выехав с парковки, направился на выезд из города. Сам не заметил, как оказался у дома Миланы. Пристально вглядывался в многочисленные окна помпезного особняка, будто надеясь в одном из них увидеть хотя бы её силуэт.

На душе было омерзительно.

Он включил планшет.

Миланы в сети не было, зато в электронной почте его ожидало её очередное литературное творение. Новая глава книги, которую он сразу же открыл и принялся вдумчиво читать.

Сюжет не дал ему ничего нового, напротив, он словно явился отображением реальной жизни и чудовищных событий, произошедших только что. Героиня приняла кардинальное решение оставить мужа после его измены и уйти в никуда. Она рушила своё устоявшееся прошлое и сжигала все мосты, не сожалея ни о чём. Не осуждая и не спрашивая саму себя о правильности своего неизбежного поступка.

Ему очень хотелось оставить ей сообщение, хоть что-нибудь, но он так и не смог написать ни строчки. Не получилось собраться с мыслями. Да, и что он мог ей сказать сейчас? Что написать? Что изложить в своём сообщении, если невольно стал виновником событий, которые теперь могут навсегда изменить её жизнь.

Он ещё раз обречённо посмотрел на окна её дома, повернул ключ в замке зажигания и сорвался с места, направляя машину на выезд из посёлка.

****

Хлопнувшая входная дверь дома, заставила Милану отвлечься от плиты. Она убавила огонь под сковородой и, прихватив полотенце, направилась в прихожую.

Влад сидел на диване и не спеша снимал обувь. Заметив её, натянуто улыбнулся.

Она присела с ним рядом и коснулась губами его щеки.

– Ты рано сегодня. Привет!

– Привет. Решил закончить все дела сегодня пораньше.

– Вот и хорошо. Я как раз приготовила вкусный ужин.

– С чего вдруг?

– Репетирую перед предстоящим праздником. Завтра с Элеонорой будем готовить вместе. Как Лерка? Справляется с работой? Мне даже не отзвонилась, представляешь? Подруга называется…

Влад не ответил ей.

Милана коснулась рукой его плеча.

– Влад, ты меня не слышишь? О чём задумался?

Ольховский посмотрел на неё слегка растерянным взглядом.

– Прости, что ты спросила?

– Я спросила за Лерку. Справляется с новой работой?

– А, да. Справляется…

– Влад, ты устал?

– Немного.

Она провела пальцами по его волосам, слегка их взъерошивая.

– Вымой руки, и пойдём ужинать.

– Милана, я не голоден.

– Влад, ну, пожалуйста. Я так старалась.

– Давай, поедим чуть позже. Хорошо?

– Ну, хорошо.

Она поднялась на ноги, но он коснулся её руки, удерживая на месте.

– Милана, мне нужно поговорить с тобой.

– Что-то случилось?

Он внимательно посмотрел в её глаза.

– Случилось.

– Что-то серьёзное?

– Очень серьёзное. Сядь, пожалуйста.

Она присела с ним рядом и внимательно на него посмотрела.

– Милана, мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь?

– Да. Я никогда тебя ни о чём не просил за все семь лет, пока мы живём вместе.

– Влад, ты пугаешь меня. Что случилось?

– Видишь ли. У меня на предприятии не всё гладко, и… в общем… знаешь, мне грозит в ближайшее время проверка на производстве, огромный штраф и возможно… длительный тюремный срок заключения.

– Влад, что ты такое говоришь? Ты что шутишь?

– Нет. Мне не до шуток. Всё слишком серьёзно. Видишь ли, появилась информация о том, что якобы препарат, выпускаемый на моём предприятии вреден для здоровья людей. Меня шантажируют пакетом документов с доказательствами моей абсолютной вины.

– Но ведь это неправда. Это не может быть правдой. Ты ведь, скорее всего, просто не знал, что препарат может быть вреден для здоровья людей. Ведь так, Влад?

– Лана, видишь ли…

– Влад, скажи мне правду. Ты знал, что препарат, который выпускает твоё предприятие, вреден для здоровья людей?

Ольховский тяжело вздохнул.

– Поверь мне, я не хотел целенаправленно никому навредить, и моя вина лишь в том, что я лично не проверил всё до конца и…

– Кто-то серьёзно пострадал от этого препарата?

– Да. Три женщины. Это случилось семь лет назад. Мы тогда с тобой ещё не были знакомы.

Милана смотрела на Ольховского, не отрывая взгляда.

– И что с ними случилось?

– Летальный исход.

Милана закрыла лицо руками и склонила голову.

– Влад, но как же так могло случиться? Ведь ты же опытный фармацевт. Как такое вообще могло произойти?

– Милана, пойми, от меня ничего не зависело. Побочное действие есть у любого препарата, и воздействие на организм того или иного компонента, подчас непредсказуемо и у всех разное, понимаешь?

– Влад, я пока ничего не понимаю и боюсь, что мне трудно будет это понять. Почему если эти женщины погибли семь лет назад, а под тебя, как ты выражаешься стали копать только сейчас?

– Видишь ли, они уцепились за то, что я начал выпускать этот препарат снова, месяц назад.

– Что? Но зачем ты это сделал? Ты же знал, что от него уже пострадали люди в прошлом?

– Милана, я всё учёл в этот раз. В препарате изменили рецептуру, он получил сертификат качества и разрешение на розничную продажу, но на руках у этого человека какие-то неопровержимые факты и какие-то экспертизы, уличающие меня в подлоге нового препарата и его некачественной основе.

– Влад, я ничего не понимаю.

Он взял ее ладони в свои руки.

– Девочка моя, тебе не нужно вникать во все эти сложности. Единственное, что тебе нужно знать. Это то, что я сейчас могу оказаться за решёткой, и только ты можешь мне помочь, избежать тюрьмы.

– Я? Но как? Ты хочешь, чтобы я обратилась за помощью к отцу?

– Нет, к отцу обращаться не имеет никакого смысла. Я не знаю, как тебе всё это объяснить. Но человек, который мне угрожает разоблачением, потребовал кое-что у меня в обмен на мою свободу.

– И что же он потребовал? Деньги?

– Нет. Он потребовал, чтобы ты приехала сегодня вечером к нему домой.

Милана смотрела на него, не моргая.

– Что значит, он потребовал, чтобы я приехала к нему домой? Я ведь не имею никакого отношения к твоим делам. И я, не купленная вещь, присутствия которой, можно потребовать…

– Милана, послушай, если это наш единственный шанс избежать публичного скандала и моего тюремного заключения, то неужели для тебя это так сложно сделать?

– Влад, ты говоришь об этом, так спокойно, словно это сходить в магазин за хлебом.

– А зачем всё усложнять?

– Ты говоришь так легко об этом, словно уже без меня принял решение, о том, что я должна пойти к этому безумному человеку в дом. И пообещал выполнить любые его условия, чтобы спасти себя от тюрьмы.

Ольховский коснулся рукой ее пальцев.

– Но ведь ты сделаешь это ради меня, солнышко?

– Влад, но это какой-то бред. Почему мы должны выполнять его требования? А если он захочет, чтобы я легла с ним в постель в его доме, ради твоего спасения? Я, по-твоему, должна буду сделать и это?

– Милана, ты всё усложняешь. Тебе просто нужно поехать к нему, и попытаться поговорить с ним на месте. Неужели я прошу тебя о чём-то запредельном?

– Влад, ты говоришь странные вещи. Почему я должна вести переговоры с этим человеком? Я его совсем не знаю. Это ваши с ним дела, и ты должен решить всё сам.

– Милана, я не знаю, почему он уцепился именно за тебя, но это наш единственный шанс, пойми!

– Шанс? Влад, ты мне что-то не договариваешь, я ведь чувствую это. Это ведь ложь, что я просто должна приехать в его дом и забрать документы для тебя?

Влад поднялся с дивана и нервно заходил по комнате из угла в угол.

Милана встала, подошла к нему и, остановив его перед собой, пристально посмотрела ему в глаза.

– Говори!

– Что тебе сказать?

– Правду!

Влад молчал.

Она схватила его руками за плечи.

– Говори немедленно! Какое условие он поставил тебе на самом деле?

– Он сказал, что уничтожит весь компромат на меня, при условии, что ты проведёшь с ним одну ночь в его доме.

Милана отшатнулась от него, словно от прокажённого.

– Что ты сказал? И ты не дал ему по физиономии, после такого омерзительного предложения?

– Милана, послушай…

– Я задала тебе вопрос! – громко закричала она.

Влад отвёл глаза в сторону.

– Ты что, согласился на его отвратительное предложение?

Ольховский молчал.

Милана отошла от него и тяжело опустилась на диван. Она склонилась и обхватила голову руками.

– Чудовищно! Господи, как же это всё чудовищно…

Она смотрела, не моргая перед собой. По её щекам потекли слёзы.

Влад подошёл и присел с ней рядом.

– Милана, хватит впадать в истерику. Ты взрослая женщина, возьми себя в руки. А не чудовищно будет, когда я загремлю в тюрьму, а ты нигде не сможешь, глаз показать, из-за скандала, который разразится вокруг нашей семьи.

Она повернула голову в его сторону.

– Семьи? Ты смеешь мне говорить о семье, после того, как фактически продал меня?

– Продал? Какие громкие слова! А разве любящая жена не должна пытаться спасти мужа. Тем более, не так уж много от тебя требуется для моего спасения. Могла бы переступить через свою гордость ради меня, и ради всего того, что я сделал для тебя за эти семь лет.

– Что ты сказал?

– Что слышала. Разве я не выполнял все твои прихоти по первому твоему требованию. Поездки, путешествия, украшения, дорогие шмотки, машины и книги. Разве бы ты писала, если бы это не случилось с моей подачи? Если бы не я, то неизвестно открылся бы в тебе этот твой авторский талант…

Милана со всей силы ударила его по щеке.

Влад коснулся пальцами своего лица, потирая кожу.

– Полегчало? Можешь повторить, разрешаю.

– Какая же ты мразь! – тихо проговорила она и, поднялась с дивана.

Прихватив пальто с вешалки, она направилась на выход из дома.

– Не хочешь помочь мне, помоги хотя бы своему отцу. И сделай это, ради него. Если он по твоему мнению, более достоин этого, чем я.

Милана резко обернулась.

– Причём здесь мой отец?

Влад усмехнулся.

– Отец твой как раз очень даже причём. Он фактически является моим подельником. Хочешь знать всю правду?

Она вернулась к нему.

– Хочу…

– Это он прикрыл уголовное дело в отношении меня семь лет назад.

– Ты врёшь! Отец честный человек и никогда бы не преступил закон, особенно из-за такой мрази, как ты!

– Не смог бы говоришь? Плохо ты знаешь своего отца любящая дочь. Он не только смог прикрыть дело, но и не гнушался получать приличный процент со всех моих доходов в течение этих семи лет.

– Это неправда! Ты специально всё этого говоришь мне, чтобы опорочить его в моих глазах, и причинить мне дополнительную боль.

Она закрыла лицо руками и заплакала.

– Всё, что я тебе только что сказал, правда. Не веришь, можешь сама у него спросить. Заодно не забудь спросить, какую цену он у меня запросил, помимо денежных процентов за то, что избавил меня от тюрьмы семь лет назад.

Она посмотрела на него, сквозь слёзы.

– Какую ещё цену?

– Большую, очень большую цену для меня! Заставил жениться на тебе.

– Что ты мелешь?

– Твой любезный родитель очень хотел сделать тебя счастливой и найти для тебя выгодную партию, в лице респектабельного бизнесмена. Мечтал, чтобы ты вошла в высший свет местной знати. Так разве я не воплотил его мечты в реальность?

Милана с ужасом в глазах смотрела на Влада.

– Ты хочешь сказать…

– Что ты так смотришь на меня? Да, повторяю, твой отец поставил мне условие, чтобы я женился на тебе, в обмен на мою свободу.

– Ты врёшь! Ты всё врёшь! Врёшь! Врёшь…

Она повторяла эти слова громко и бесконечно, до хрипоты, пока совсем не потеряла голос.

– Хватит орать и устраивать истерики! Я бы никогда по собственной воле не женился ни на тебе, ни на ком-то ещё. Мне хватило и моей первой жены с её вечным занудством. Так что теперь ты знаешь, что в своё время мне пришлось дорого заплатить за свою свободу.

– Но я думала, что ты любил меня… – она уже произносила эти слова, словно в бреду, беззвучно, шёпотом.

– За возможность избежать тюрьмы ещё и не так полюбишь.

– Гадость, гадость! Господи, какая же всё это гадость!

– Это жизнь дорогая, и выбор, который каждый из нас делает в своей жизни. И он не всегда безоблачный, как в твоих наивных книжках. Мне пришлось его сделать семь лет назад, хоть мне этого совсем не хотелось. В жизни не всегда приходится делать то, что хочется. Только тебе этого не понять. Ты живёшь вместе со своими героями в каком-то вымышленном мире, за моей надёжной спиной и на полном материальном обеспечении.

– Влад, ты подонок!

– Однако тебе не мешало семь лет жить с этим подонком и пользоваться его деньгами.

Милана не стала ничего больше ему отвечать и, застегнув пальто, молча пошла на выход из дома.

– Куда ты? – спросил он у неё.

– Тебя это не касается.

– Давай, давай, катись. Посмотрим, как твой отец сможет пережить длительное тюремное заключение на зоне.

Милана остановилась на пороге и прислонилась лбом к двери. Она плакала, не переставая.

Влад подошёл к ней ближе и коснулся рукой её плеча.

– Ты должна поехать в дом к этому человеку и привезти мне документы, тогда твой отец тоже останется на свободе. Попытайся на месте поговорить с нашим шантажистом. Ведь женщине иногда удаётся сделать невозможное, и то, что подчас не удастся ни одному мужчине.

Милана опустила голову и, развернувшись, направилась мимо него к лестнице.

– Ты поедешь в его дом с моим охранником ровно в восемь, и будь добра, до этого времени не покидать дом.

– Я что под арестом?

– Нет. Я просто пока прошу тебя об этом по-хорошему. Но предупреждаю сразу, я уже дал распоряжение охране, чтобы тебя никуда не выпускали из дома.

– Сволочь! Какая же ты сволочь!