Текст книги "Ненавижу блондинов"

Автор книги: Элина Сафронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Только за здоровые конечности. – пошутил.

– Пап, насколько все серьезно? – взяла родителя за руку, чтобы не вздумал в случае чего увиливать.

– Серьезно, дочь. – задумался. – Должно пройти немного времени, чтобы давать более точные прогнозы, но не меньше, чем полгода. Здесь он на два месяца минимум. Все же травмы были очень тяжелые.

– Это неважно. – помотала головой. – Он восстановится? – сухо спросила.

– Вот чтобы прямо совсем до конца – никогда. – поджал губы. – Придется периодически наблюдать голову, еще может прихрамывать, повезло, что на правой руке нет никаких повреждений.

– Хорошо. – выдохнула, рассудив, что это вообще ничто по сравнению с тем, что я могла больше никогда не услышать его голоса и не увидеть серого тумана его глаз. – Он без сознания?

– После наркоза. – кивнул. – Скоро должен отойти. – посмотрел на часы. Тут за нами распахнулась дверь и вышел Виталий Георгиевич.

– Иди. – похлопал меня по плечу.

Глубокий вдох, чтобы хоть немного унять дрожь в руках, и я захожу в палату. Просторное светлое помещение, но я сразу натыкаюсь на монитор с жизненными показателями и часы: пять вечера. С ума сойти, сколько я проспала. Боюсь скользнуть взглядом по больничной койке и увидеть Яра. Мужество, вот чего не хватает каждому из нас в критические минуты. В пару шагов преодолеваю расстояние до изголовья и падаю на колени. Вот он, весь в бинтах, штопанный, но здесь, со мной, рядом. Неверными пальцами касаюсь родного лица и провожу по коже.

– Яр. – выдыхаю, сжимая здоровую руку. – Не смей так больше со мной поступать! – целую тыльную сторону ладони. – Я тебя достану даже на том свете и пристрелю лично! – снова реву, надеясь, что он никогда не услышит мои истеричные всхлипы. – Живой. – снова прижимаюсь губами к сухой коже руки, капая слезами. – Я так тебя люблю. – продолжаю неуравновешенно шептать.

После десяти минут моих невнятных молений, мне кажется, что я сошла с ума, когда услышала ответ его голосом:

– Я тоже люблю тебя, моя маленькая. – ни во что не веря, поднимаю глаза и вижу, как открыты его. – Что случилось? – с трудом спрашивает.

– Ты попал в аварию. – произношу, внимательно следя за его малейшими реакциями. – Я позову кого-нибудь. – встаю, но Яр останавливает:

– Подожди, а то потом не дадут поговорить.

– С ума сошел! – шиплю, улыбаясь тому, что он со мной. Мой.

– Руки, ноги, пальцы, уши на месте? – с полной серьезностью задает вопрос.

– Ты абсолютно целый. – счастливо усмехаюсь, стирая очередные слезы.

– Тише, солнышко, испугалась? – даже в своем чертовом переломанном состоянии он умудряется спрашивать, не испугалась ли я?! Серьезно?

– Теперь все хорошо, правда. – коротко целую в губы. – Сейчас позову персонал.

– Он очнулся. – выхожу к нашим родителям.

Обратно захожу в сопровождении отцов и двух медсестёр. Виталий Георгиевич сразу спешит к сыну:

– Как ты? – неподдельная тревога сочится в его глазах.

– Живее всех мертвых точно. – слабо улыбается.

– Давай проверяться. – к Яру подходит мой отец и начинает проводить тесты. – Что ты помнишь? – спустя бесконечное число манипуляций интересуется. – Начнём с основной информации. Расскажи о себе. – поясняет.

– Ярослав Витальевич Нечаев, двадцать два года, Москва, Россия, не судим, не женат, в подозрительных ситуациях не замечен, детей не имею. По уши влюблён в одну прекрасную девушку, которая сейчас плачет в углу. Ира, не реви! – гаркнул на меня.

– Идиот. – усмехнулась, вытирая ладонями влагу с и без того заплаканного лица.

– Это замечательно. – хохотнул папа. – Продолжим. Что ты помнишь последнее?

– Раннее утро. Я выхожу из спальни, мы с Ирой завтракаем, потом я вызываю такси, и она уезжает. А дальше, – сделал паузу, видимо копаясь в воспоминаниях, – а дальше все.

– Ир? – на меня уставились две пары глаз, по всей видимости ожидая ответа на вопрос, когда это происходило.

– Вчера утром.

– Так. – стучит наше светило медицины по папке. – В принципе, ситуация нормальная, и эта амнезия типична для черепно-мозговой травмы такого типа. Через несколько дней память должна полностью восстановиться. Если вопросов нет, то я поехал домой. Ужасно хочу спать. – пожаловался, скорчив умильную рожицу. – Ир, зайди ко мне в кабинет, пожалуйста.

– Иду. – еще раз обменялась взглядами с Нечаевым-младшим и пошла за папой. В кабинете он сел на стол и включил кофемашину.

– Зная тебя, и то, что ты упертая как стадо баранов, могу сделать тебе больничный, чтобы проблем в универе не было. – начал отец. – Но у меня есть несколько условий. – выдвинул вперед указательный палец.

– Святой! – преувеличенно-пораженно выдохнула.

– Не ерничай! – пригрозил. – Во-первых, не больше, чем на две недели. – я кивнула. – Во-вторых, я хочу быть уверен, что ты ешь, спишь и отдыхаешь. – я еще раз кивнула. – И в-третьих, никаких ночевок здесь! – сказал настолько четко, что у меня даже не осталось сомнений, что я ослышалась.

– Ну, пап, ну хотя бы периодически. – состроила морду одного знаменитого мультяшного кота.

– Хорошо. – потер лоб. – Вот твой пропуск. Второй передай отцу Яра. – допил кофе. – И да, после этого ты точно будешь звать меня святым. – ухмыльнулся своей идеальности. – Чую, что сегодня будет один из случаев под названием «папа, ну хотя бы периодически», поэтому рассказываю: кресло раскладывается и превращается в достаточно удобный диван, так что не поленись и разложи. Держи. – протянул полотенце, футболку и черные спортивные штаны. – Прими душ и стань нормальным человеком. – увидев мой обиженный взгляд, заржал. – Нет, дочь, от тебя не воняет, просто тебе нужно расслабиться, я тебе как гениальный врач говорю. – пафосно заявил.

– Все. – выпроводил меня из кабинета, сунув стопку вещей в руки. – Завтра надеюсь увидеть тебя дома. – помахал рукой и скрылся в лифте.

– Виталий Георгиевич, – подошла к мужчине, который как раз завершил телефонный разговор, – папа вам пропуск передал.

– Спасибо. – сунул в карман. – Я поехал, пока здесь вроде все в порядке. Надо еще дела с органами уладить. Тебя подвезти?

– Я, – слегка замялась, – я останусь здесь, если вы не против. – улыбнулась.

– Конечно. – понимающе усмехнулся. – Так, дай-ка телефон, я тебе свой номер оставлю. – протягиваю смартфон, он набирает номер и перезванивает. – Для обратной связи. Если что-то случится или понадобится, звони в любое время дня и ночи.

Захожу к Яру, которого наконец покинули врачи. Складываю свою стопку вещей на диван и ставлю стул напротив кровати. Яр молча наблюдает за моими действиями, но потом все же не выдерживает:

– Так, я что-то не понял, почему ты не поехала домой? – хмурится.

– Я соскучилась. – прижалась щекой к здоровой руке.

– Моя девочка. – провёл пальцами по волосам.

– Мне папа выписал больничный на две недели, так что эти дни я с тобой. – улыбнулась. – И не вздумай сейчас возмущаться, Нечаев! Это не обсуждается.

– Я рад. – хмыкнул. – Чувствую, я ещё успею взвыть, пока буду находиться в этих чудесных стенах. – устало прикрыл глаза. – Малышка, раз ты свободна завтра, съезди к нам домой, выкинь еду, все, что испортится, полей куст в кабинете и отмени на время уборщицу. Скажи, что я ей позвоню потом. Ещё возьми какие-нибудь вещи и привези ноутбук и зарядку для телефона. Сделаешь? – сонно уставился на меня.

– Сделаю. – прижалась к его щеке. – Спокойной ночи. – поцеловала в родное очертание губ и пошла в душ.

Глава 15

Наверное, только огромное чувство способно вытерпеть все то, с чем мы столкнулись во время восстановления. В первые два месяца помимо боли и начинающего подступать отчаяния, я стала чувствовать, что Яр будто бы отдаляется от меня.

Он не подпускал к себе, злился и чуть ли не на стены лез от нахождения там, в больнице. На тот момент прошло уже семь недель и через несколько дней его должны были выписать. Что будет дальше, я даже представить боялась. Знаете, такое чувство, когда я понимаю, что накручиваю себя, но почему в мыслях постоянно возникает ощущение, что что-то безвозвратно изменилось после той чертовой аварии.

– Ир, не надо, отойди! – в очередной раз срывается на меня, не сумев дотянуться до костыля. Молча разворачиваюсь и ухожу из палаты – нервы надо беречь, говорят не восстанавливаются. Я устала от того, что он почти все воспринимает в штыки. Сажусь на кресло в зоне отдыха, вдыхая аромат горячего кофе из автомата, и набираю номер той, кто точно знает ответы на все вопросы.

– Привет, мам. Ты можешь сейчас разговаривать? – выдыхаю в трубку.

– Привет, дочь. Конечно. Что-то случилось? – спрашивает.

– Я не знаю, что происходит у нас с Яром. – выпаливаю все как на духу. Мне нужно с кем-то поделиться своими переживаниями.

– А что происходит? – начинает осторожно вытаскивать информацию наружу.

– Он постоянно психует, срывается, только что я хотела подать ему костыль, а он наорал. Это глупо, но мы будто бы теряем нить к друг другу. – прошептала, отхлебывая ароматный напиток в попытке успокоиться.

– С самого начала было понятно, что будет не просто, родная. – мама задумалась. – Посмотри на ситуацию с его стороны, – начала рассуждать, – он мужчина и чувствует себя сейчас абсолютно беззащитным, что уже говорить о том, чтобы быть стеной для тебя. В каких-то аспектах вы временно поменялись ролями и вам обоим это не по нраву. Остынь и поговорите, вам необходимо преодолеть это, чтобы прочувствовать друг друга досконально, милая. – заключила.

– Спасибо. – слегка грустно улыбнулась. – Я люблю тебя.

– И я люблю тебя, дочь. Ладно, целую, тут кто-то в кабинет ломится.

– Целую, до вечера. – отключилась.

Яр, ты все ещё меня бесишь! Даже несмотря на то, что вердикт мамы выглядит довольно логичным и обоснованным. Решаю забрать сумку из палаты и поехать прогуляться: пары у меня на сегодня уже кончились, а к Яру через пару часов должен приехать Антон, один он уж точно не останется.

Открываю дверь и, стараясь не встречаться глазами с парнем, тяну сумку со стола.

– До завтра. – мой голос предательски сухо хрипит, как всегда, когда я очень нервничаю, и что самое неприятное сейчас – Яр знает об этой особенности.

– Ира, стой! – рычит, приковывая к полу каждым звуком будто гвоздями. – Подойди ко мне. – пронзительно смотрит на меня, сидя в кресле. – Пожалуйста. – Выдыхаю и поворачиваюсь.

«Ира, помни, нам нужно не поссориться, а помириться». – внушаются себе, пока преодолеваю несколько больших шагов до Нечаева.

Встаю перед ним, но почему-то не могу смотреть в эти прозрачные, но яркие глаза.

– Моя маленькая девочка, – сажает на здоровое колено, – прости, пожалуйста. – проводит ладонью по щеке и прижимает к себе в поцелуе. Впервые за это время он такой, как раньше. Сердце совершает один кульбит за другим, в то время как тело с трепетом отзывается на его ласку.

– Яр. – жмусь к нему, всхлипывая.

– Т-ш-ш, моя хорошая. – целует в затылок. – Спасибо тебе, один бы я не справился. – убаюкивает своим бархатным голосом. – Давно стоило это сказать. – нежно гладит спину. – Но мне невыносимо видеть, что ты носишься со мной как с ребёнком, невыносимо думать, что ты считаешь меня слабым. – признался. – Кажется, будто я в один момент потерял самого себя, понимаешь? – с печальным взглядом посмотрел на меня. – Что я могу тебе дать таким? – язвительно усмехнулся.

– Ты такой дурак. – судорожно вздохнула, аккуратно обнимая. – Из-за того, что твои конечности временно тебе не подчиняются, я не стала считать тебя хуже. Что ты мне можешь дать? – задала его вопрос. – Все, Яр. – прямо посмотрела в любимые глаза. – Все, если ты снова поверишь в себя.

– Как же я люблю тебя. – проводит губами дорожку поцелуев от уха к шее, а затем приближается к губам. Он раскрывает мои, ласкает жадно, будто урывками, будто боится, что ему не хватит. Его язык вытворяет что-то невероятное, заставляя мой подчиниться его движениям и ритму. Мои руки давно на его шее, его – под моим свитером.

– Я хочу тебя. – шепчет в шею. Не сдерживаю протяжный стон и зарываюсь пальцами ему в волосы.

– Я тоже. – прикрываю глаза. – Но мы договаривались, – напоминаю, – когда смена моего отца – никакого секса.

– Тогда давай сейчас домой сбежим? – отчаянно ноет.

– Ну не в смену твоего лечащего врача и моего родителя по совместительству. – возмущаюсь.

После того инцидента все стало возвращаться на круги своя: когда мы все-таки дорвались до его, точнее теперь нашей квартиры (все никак не могу привыкнуть), то Яр оторвался по полной. По-моему, мы испробовали все, что возможно, если я сверху, да и не по одному разу, если быть совсем честной.

И теперь, спустя почти десять месяцев с той аварии, мы наконец-то счастливы. Можно сказать, Яр полностью восстановился, правда глупо отрицать, что он все же изменился – стал ещё более серьёзным и порой задумчивым, но, к счастью, не перестал любить мотоциклы. Я же знаю, как сильно он любит «двухколесных коней». Да, он ездит на нем теперь гораздо реже, предпочитая автомобиль, но подозреваю, что это в большей степени из-за меня: как-то раз я совершенно случайно услышала обрывок их разговора с Антоном, где Яр признался, что испытанная им боль на протяжении всего времени была настолько колоссальной, что он ни за что в здравом уме не решится подвергнуть ей меня.

В кармане зазвонил телефон. Повезло, что только что окончилась пара, потому что я забыла поставить его на беззвучный.

– Привет, Яр. – невольно улыбнулась и пошла вдоль коридоров к выходу.

– Привет, малышка. – его тёплый голос заставлял мое сердце трепетать с каждым днём все сильнее. – Ты уже освободилась? – спросил.

– Да, уже выхожу, скоро буду дома. Ты сегодня долго? – жмурясь от яркого солнца, надела солнечные очки и спустилась по ступенькам.

– Не дольше, чем ты думаешь. Я на парковке, жду тебя. – проурчали в трубку.

– Скоро буду. – довольно рассмеялась и завершила звонок. Как же я люблю сентябрь: всегда ясно, тепло, но не жарко, как летом.

Яр стоит у своей огромной чёрной машины и опирается на капот. Белая рубашка с закатанными рукавами и светло серые брюки прекрасно дополняют его и без того завораживающую внешность. Мне хочется буквально броситься в его объятия, но я все ещё боюсь причинить ему боль, хотя все уже давно зажило. Поэтому я подхожу к нему и просто обнимаю.

– Привет. – выдыхаю, прижавшись к груди.

– Моя девочка, ну что ты как неродная? – подхватывает меня под попу и крепко целует в губы. Его напор, что так искусно переплетается с нежностью, растворяет меня на молекулы.

– Я скучала. – отстраняясь и слегка краснея, произношу.

– И я, малышка. – усмехается и целует в нос. – Поехали, у нас много дел. – с глазами, полными предвкушения, пристегивает меня, обходит машину и садится за руль.

– Что за дела? – интересуюсь.

– Сюрприз. – цокает языком. – Все расскажу, когда приедем домой. – завел мотор и выехал со стоянки.

– У меня завтра пар не будет. – делюсь своей радостью, откидываясь на подголовник. – Так что, пятница свободна.

– Я знаю, солнышко. – таинственно улыбается одними уголками губ и берет меня за руку. – Я видел твое расписание.

– Ты что-то задумал, да? – щурюсь, пытаясь разгадать его идею. Знаю, что из этого человека невозможно что-то выпытать, если он сам не захочет поделиться, но я каждый раз не теряю надежды. Постоянство – наше все!

– Терпение. – настойчиво произнес. – Ты все узнаешь. – поцеловал ладонь.

– Так не честно. – по-детски протянула. – Ты-то все знаешь изначально. – привела аргумент в свою пользу.

– Ну что ж теперь поделать. – иронично ответил и пожал плечами. – Приехали. – заключил, въезжая на подземную парковку нашей многоэтажки. – Вылезай. – тепло скоро начнет искриться в его серебряных глазах. Яр протягивает руку, и я спрыгиваю с подножки.

– У тебя есть два часа, чтобы собрать вещи. Мы улетаем. – произносит, стоит мне переступить порог квартиры. Замираю в прихожей и недоверчиво смотрю на довольного Нечаева.

– Куда? – удивленно хлопаю глазами.

– твоё двадцатилетие мы отметим в городе любви. – пафосно изрекает, не забывая одновременно забавляться моей реакцией и прижимать к себе.

– Ты серьезно? – поднимаю голову и пытаюсь разглядеть хоть что-то, что скажет мне, что это неправда.

– Абсолютно. – кивает. – Вечером самолет до Парижа. – целует в губы. – Собирай вещи, необходимые документы я уже взял. – поддает волшебного пинка в направлении гардеробной.

– А какие вещи-то нужны? – все еще не до конца сориентировавшись в ситуации, выглядываю из спальни.

– Что-то повседневное, там сейчас также, как у нас, и пару комплектов на вечер. – помешивая кофе в турке, отвечает.

Уже понятнее. Закидываю в небольшой чемодан джинсы, пару футболок, толстовку, туфли на устойчивом каблуке, пару платьев, несколько комплектов нижнего белья, небольшую сумочку на цепочке и косметику. Готово. Все остальное и так на мне поедет.

– Ты все? – спрашивает Яр, когда я появляюсь в проеме кухни. Киваю. – Тогда садись за стол, я поесть нам приготовил. Скоро уже нужно выезжать. – посмотрел на часы.

– Спасибо. – прижимаюсь к груди парня спиной. Не имею никакого желания говорить долго и много, поэтому пытаюсь вместить все то, что чувствую в одно емкое слово.

– Пожалуйста. – целует меня в затылок.

Спустя несколько часов я нетерпеливо наблюдаю, как в окошке иллюминатора уменьшаются дома, дороги, деревья. До сих пор не могу поверить, что все получилось так неожиданно! Возможно, кому-то это покажется банальным, но я всегда мечтала увидеть Париж своими глазами и убедиться, что все то, что о нем говорят – абсолютная правда. Полгода назад мы с родителями съездили в бабушкину квартиру, которая оказалась на второй береговой линии курортной Франции, а вот увидеть столицу до этого момента не представлялось возможным. Пока я еще не решила, что с ней делать, но в одном я уверена точно: я ее не продам. Уж слишком хорошее вложение. Возможно мы отделаем ее и будем сдавать, но разбираться с этим будем точно позже.

– Сколько лететь? – в своих мыслях я прослушала сообщение от экипажа.

– Около четырех часов. Можешь пока поспать. – достав ноутбук, ответил. Прислонив голову к родному плечу и укутавшись в плед, я действительно провалилась в сон.

– Маленькая, просыпайся. – легкий поцелуй на коже и тихий шепот в ухо.

– Прилетели? – хрипло произношу ото сна.

– Уже приземляемся, нужно пристегнуться. – протянул мне бутылку воды. Благодарно кивнула и выпила добрую половину. Пройдя паспортный контроль и, наконец-то, получив свой багаж назад, мы садимся в такси.

Разница с Москвой – два часа, поэтому пока в России – глубокая ночь, здесь – ближе к полуночи. Неотрывно слежу за проплывающими мимо огнями города: вывески, подсветки, фонари – все такое привычное, но одновременно невероятно самобытное. Так как с таксистом общается Яр, позволяю себе окончательно расслабиться.

Водитель останавливается возле небольшого симпатичного белого здания в несколько этажей, и мы выходим из машины. Оглядываюсь по сторонам: несмотря на поздний час, здесь достаточно многолюдно, но обстановка совершенно не напрягает.

– Где мы? – спрашиваю своего многозадачного гида.

– В четвертом районе. Одна из наиболее исторических частей города из всех туристических. – приобнял меня за талию и повел внутрь. – Какой этаж хочешь: повыше или пониже? – уточнил перед регистрацией.

– Повыше. – продолжила восхищенно оглядываться по сторонам. Это просто сказка! Современный интерьер, умело сочетающий в себе частички духа города и что-то свое, уникальное. Интересно, в нашем номере будет балкон? Сопровождающий нас до номера мужчина средних лет выгружает наш багаж, дает нам краткий экскурс по номеру и удаляется.

Словно завороженная подхожу к двери, за которой уже знаю, что будет расположено. Отодвигаю створку и глубоко вдыхаю свежий ночной воздух, подхожу к перилам и вглядываюсь в пейзаж. Где-то там, на горизонте, сияет Эйфелева башня. Настоящая, как в открытках.

– С днем рождения, солнышко. – жаркий шепот разносится над ухом. Поворачиваюсь лицом к Яру и тону в его всепоглощающих объятиях.

– Спасибо. Спасибо за все. – вжимаюсь в крепкое тело, начиная подрагивать от веяния ветра.

– Это тебе. – протягивает черную квадратную коробочку, перевязанную серебристой лентой.

– Что там? – пораженно выдыхаю, не рискуя развязать ленты.

– Открой и узнаешь. – произносит, не переставая улыбаться. Возвращаюсь в спальню и сажусь на кровать, поджав ноги под себя. Медленно тяну за кончики банта и открываю крышку: невероятной красоты браслет из белого золота, инкрустированный бриллиантами. Не отрывая взгляда от изделия, беру его в руки и на преломлении света замечаю гравировку. Аккуратные, расписные буквы сливаются во вполне осмысленное предложение: «Ты стала всем для меня». Смахнув слезу в приступе щемящей нежности, поднимаю глаза на Яра, кто слегка нервно поджал губы.

– Очень красиво. – Очень красиво. Правда. – Встала с кровати и поцеловала. – Для меня никто не делал столько. – прошептала в губы.

– Я люблю тебя, маленькая. – не дал мне далеко отстраниться и утащил вслед за собой в обжигающие глубины страсти. Такой горячий, желанный, сильный – он само воплощение секса и возбуждения. Как я вообще могла жить, не зная его? Как могла просыпаться, не ощущая рядом его тепла? Как могла ошибаться, зная, что он не подаст руку и не поддержит? То, что было до Яра теперь кажется странно неполным и незавершенным.

Заснули мы только под утро, а проснулись только ближе к полудню.

– Что у нас по плану? – поинтересовалась.

– Осмотр достопримечательностей, а вечером в ресторан. Как тебе?

– Я за. – не переставая сиять, словно мне к уголкам рта пришили веревочки, ответила. Все мое естество было настолько счастливо видеть то, о чем мечтало несколько лет, что Яру приходилось меня крепко держать, чтобы на какой-нибудь ступеньке я не подвернула ногу, в очередной раз засмотревшись на архитектуру.

Для полного ощущения происходящего рекомендуется слушать «Hold my hand» и «Promise» Lukas Graham.

Пройдя по парижской брусчатке пару-тройку десятков километров и сделав пару тысяч фотографий, мы вернулись в отель. Пока Яр решал какие-то неожиданно образовавшиеся рабочие вопросы, я сделала макияж немного ярче, слегка подзавила волосы от лица и надела платье. Белое, местами полупрозрачное, со светло-серой нижней юбкой и украшенное кружевом, очень искусно сплетенным, оно одновременно подчеркивало и зелень моих глаз, и цвет моих волос. Надев на ноги бежевые замшевые лодочки на завязках и взяв в руки классический песочный тренч, вернулась в гостиную.

– Я готова. – сообщила Яру, все еще сидящему за ноутбуком, но уже тоже переодевшемуся. Темно-синие зауженные чиносы, лоферы и светло-голубая рубашка с несменными закатанными рукавами как, наверное, и вся одежда, смотрелись на нем превосходно.

Он поднял на меня взгляд и какое-то неуловимое, но очень глубокое чувство промелькнуло в глазах. Не выдержав слишком долгого, целенаправленного взгляда, скользящего по моей фигуре, я спросила:

– Тебе не нравится? – обняла себя за плечи, поджав губы.

– Нет. – покачал головой. – Ты очень красивая. – закрыл крышку ноутбука и в пару шагов преодолел расстояние между нами. – И тебе очень идет этот цвет. – интимный шепот разрезал тишину помещения.

Пока ехали в такси, я никак не могла сосредоточить свои мысли на чем-то одном. Какое-то непреодолимое томление уперто пробивалось в мое сознание. Будто перед Новым годом: моменты, когда ждешь праздничных чудес. Тех единственных особенных мгновений волшебства, которые существуют на самом деле.

Рука Яра на моем колене говорила о том, что все, что происходит со мной за последние сутки – абсолютно реально, а я до сих пор не могла поверить, что в день своего двадцатилетия стала самым счастливым человеком на планете.

Швейцар открывает нам дверь, и мы попадаем в невероятно красивое, богато украшенное помещение. Интерьер ресторана дорогой, в классическом стиле, но очень стильный и совсем не аляповатый. Я прекрасно знаю английский, но так как организацией занимался Яр, то сейчас я просто наслаждаюсь вечером, пока он общается с девушкой-хостес.

– Пойдем, родная. – ведет меня мимо всего этого великолепия наверх. Поднимаемся по лестнице и попадаем на крышу.

– Невероятно. – произношу, завороженно глядя на символ города – Эйфелеву башню, что теперь гораздо, гораздо ближе. Мой парень – чистое воплощение джентльмена и заботы. Мы делаем заказ, но я совсем не озабочена выбором меню – все, что меня интересует – вокруг.

– Ир. – зовет меня. – отрываюсь от созерцания каменных домов и перевожу взгляд на Яра. – Моя маленькая девочка. – берет меня за руку, лаская ладонь большим пальцем. Что-то внутри усердно подсказывает мне, что сейчас для нас – не просто поход в ресторан, но что – понять я не могу, поэтому мне остается лишь досконально запомнить и прочувствовать каждое мгновение. – Ты зацепила меня еще в тот момент, когда стесняясь, произносила свое имя, но, когда ты отказалась спать со мной в одной комнате, я был сражен наповал. – тепло усмехнулся, вызвав во мне ответную улыбку на события почти двухлетней давности. – Я никогда не думал, что способен испытать настолько сильные и глубокие чувства, но, когда осознал это, не желал противиться им ни минуты. Твоя улыбка и блеск глаз стали для меня гораздо важнее, чем все, что окружало. – с каждым произнесенным им словом признания меня уносило во все более чувственные, трепещущие дали безграничной любви к этому человеку.

– Тебя хочется беречь и защищать от всего, что даже гипотетически может причинить тебе вред. – между тем продолжал он. – Ты невероятная девушка, и я безумно благодарен тебе за то, что ты есть в моей жизни. Обещаю, дальше – только лучше. Солнышко, – делает паузу, встает из-за стола, берет меня за руку, поднимая, и садится передо мной на одно колено, – ты согласна разделить со мной эту жизнь и прожить одну на двоих? – достает бархатную коробочку с кольцом и произносит то, что, наверное, желает услышать в своей жизни каждая девочка:

– Ты выйдешь за меня? – прямой вопрос, не оставляющий вариантов для увиливания. Либо «да», либо «нет». «Нет» здесь точно не подходит. Я никогда не смогу сказать ему это, но «да» – слишком серьезный шаг. В этом мгновении есть только я и он, будто бы вокруг не сидят люди, кто с интересом наблюдают за развитием событий.

«Да». Я могу ответить только «да». Потому что я достойна этого, потому что мы оба в праве быть счастливыми и жить так, как захотим сами.

– Я согласна. – выдыхаю, счастливо улыбаясь и стирая слезы, безжалостно смазывающие макияж.

– She said «yes»! /Она сказала «да»! / – во всеуслышание заявляет Яр ожидающему развязки народу, кто разумеется не знает русского.

Клаксоны проезжающего по дорогам транспорта, легкие композиции музыкантов, аплодисменты и выкрики поздравлений случайных людей и человек, которого целиком и полностью полюбило мое сердце, как центр этой невозможной, чудесной, животрепещущей картины, как ядро моей личной Вселенной.

– Моя. – улыбается. – Окончательно и бесповоротно. – надевает поблескивающее металлом кольцо мне на безымянный палец. – Я люблю тебя, моя маленькая невеста. – зарывается ладонью в волосы и притягивает в поцелуе. С незамысловатой лаской мы дарим друг другу все, что имеем. В его руках я ощущаю собственные крылья, а ради этого чувства, я думаю, стоит рискнуть и поставить на кон все.

Оторопев однажды от его самоуверенного вида, я так и не сумела оправиться. Один раз почувствовав на себе его губы, я так и не смогла забыть их вкус. Однажды услышав из его уст: «Я люблю тебя», я не смогла не повторять это в ответ снова и снова. Только теперь я благодарна небесам за их подарок. По истине бесценный и самый дорогой, что у меня когда-либо был.