Текст книги "Зараза (СИ)"
Автор книги: Элеонора Лазарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Должны ведь быть в инете какие-то кадры! – сердилась я. – Надо поискать.
И я нашла. В свободном доступе есть и даже видео. Надела наушники. Да-а, это что-то! Мертвые и падающие просто на глазах. И бегут…бегут, кругом паника! А у нас пока ничего? Или что-то уже есть? Снова звоню. Гудки, потом мой бархатный баритон.
– Слушаю тебя, моя хорошая.
– Симеон возвращайся, тебе не надо в Москву! Там уже нет спокойствия, там начинается паника и у меня есть кадры и даже видео. Сейчас вышлю.
– Постой, – слышу его спокойный голос. – Не надо высылать. Я все знаю.
– Когда? – кричу я. – Я только что увидела и совершенно случайно.
– Еще вчера, – его голос был уже печальным. – Не хотел тебе говорить. Мне мои с работы прислали. Не хотел расстраивать и знал, что будешь уговаривать. А у меня мягкое сердце. Мог и согласиться.
– Ты уехал еще совсем недалеко, – уже умаляла его. – Возвращайся. Прошу тебя!
Я заплакала.
– Вот, – услышала его тревогу в словах, – я так и знал и поэтому молчал. Не надо, Надежда, вытри слезы. Я обещал, я так и сделаю. Как только приеду, тут же возьму билет к тебе обратно и даже сообщу дату приезда и номер поезда. Хорошо? Только не плачь, хорошая моя.
Я кивала и всхлипывала.
– Я буду тебя ждать, чтобы не случилось, слышишь?
– Слышу….
Потом пи-пи-пи…:
– Абонент временно отсутствует.
– Гадство! – бросила смарт на стол. – Опять зона недосягаемости.
Замолчала и вдруг меня обуял страх от мысли, а что если отключат сотовую связь, да и вообще любую? Как же мы созвонимся?
– Нет-нет-нет! – гнала от себя ужасные мысли. – Не надо думать о плохом. Буду думать о хорошем. Вот о своих родных. Вчера не позвонила отцу, как обещала. Буду сегодня на связи обязательно. А то вдруг… – и сердце сжалось.
– Симеон!
Шеф сам пришел и присел за стол.
– Я видел и знаю, что творится вокруг. У нас пока паника не набрала силу, но ожидаем её. Вот как раз был у меня представитель городского Совета по Чрезвычайным ситуациям. Мы обсуждали сетку нового вещания. Москва отдала нам всё своё время. Теперь на нашем канале только мы. А это круглые сутки, ты не забыла? Так что хватит отпуска, завтра выходи с утра, как обычно. Сейчас тебе на комп сбросят материалы. Работай. Подготовишь все, можешь уходить.
Я кивнула.
– Хорошо. Поняла. Только чем будем заполнять пустоты?
– Выбирай сама, только без надрыва и паники. Все спокойно и деловито. Даже если поднесут к эфиру какие-то супер новости. Понятно? Надежда? Ау? Ты где витаешь?
Очнулась.
– Да-да, поняла, жду материалы.
Я звонила Симеону до самой ночи. Но «абонент недоступен».
А вечером за столом с моими, теперь их так называю, рассказывала о последних новостях. Елена ахала и порывалась плакать, Эйтан хмурился и молчал. Уверив их, что никогда не брошу, что они мне стали как родные, проводила их отдыхать, а сама заперлась в кухне и набрала номер отца. Он откликнулся сразу, как будто держал телефон в руке. Рассказала ему все с самого начала, как услышала новости ВВС и по сегодняшний разговор с шефом. Не сказала только о своем отношении к Симеону. Да он, скорее всего и так понял. Больно старательно я обходила эту тему. Спрашивала, как поступить, что делать. Ведь теперь на мне лежит ответственность и за моих израильских друзей. А там испуганная женщина, молодой человек, не знающий Россию и малыш-инвалид. Отец обещал подумать и на завтра отложить разговор.
Следующий день был весь в работе, разговорах и спорах с коллегами. Строились самые страшные прогнозы, делились самыми разнообразными слухами. Но все ещё не совсем верили в пандемию. Были встречи с медиками, телепередачи, но Президент еще не выступал, и ЧП по стране не объявлялось, хотя новости по количеству зараженных и умерших увеличивались с каждым днем. Комп старался, выкладывая цифры.
Вечером, ужиная, я рассказывала новые слухи, смягчая их. Но все равно прорывалось отчаяние и страх от неизвестности. Как могла, успокаивала, хотя уже и сама дергалась. Вскоре позвонил отец.
– Значит такие дела, дочка, – начал хмуро, чеканя фразы. – Ты покидаешь город и приезжаешь сюда.
– Но папа, – перебиваю его, – а как же моя работа и еще эти мои люди?
– Я говорю, а ты слушаешь! – крикнул отец.
И тот я поняла, что все очень плохо, раз так вдруг поднял он на меня голос.
– Слухи о ЧП подтвердились и по моим каналам. Скоро будет объявлено по стране. Через каких-то час два. Пусть работает телевизор. Это первое. Второе. После могут отключить и связь, но обещали здесь держать, на сколько смогут. Так что может получиться, что мы не будем общаться. Третье. Я скинул тебе номер моего человека, он объяснит тебе все, что нужно сделать. Слушай его и делай. Понятно. Следующее. Если твои евреи захотят, могут приехать с тобой. Места хватит всем. И учти, теперь от тебя будет зависеть ваша жизнь. В городе медики уже не справляются. Уже организовываются санитарные машины по вывозу и захоронению мертвых. Скажи своим, чтобы из дома никуда. Вам же на работе выдадут спец одежду и респираторы. Как только объявят ЧП уже по городу, тут же снимайтесь с места и сюда. Связь держим постоянно. Завтра в это время. Соблюдайте правила гигиены. Все, иди. Скоро выступление Президента. Мы с мамой любим тебя и ждем. Не подведи меня, дочь!
И выключил телефон.
Я тупо смотрела на потухший экран и все еще не могла очухаться. Тут вдруг услышала голос Эйтана. Он звал меня. Прошла в гостиную. На диване сидели Лена с Арэлем и стоял Эйтан с пультом в руках. Махнув рукой на экран, где застыла картинка с Кремлем, он сказал, что сейчас выступит Президент со специальным сообщением. Я уже знала с каким. Присела рядом.
Президент объявил Чрезвычайное Положение по всей стране.
Это был конец.
**********************************
Дорогие мои читатели!
Очень бы хотелось услышать Ваше мнение о романе. Не стесняйтесь, пишите. Это конечно не боевик, но все же я пыталась сделать приключения приближенные к возможной действительности. Это только начало, а скоро будет и страшно. Нет, здесь не будет зомби и крови, но будут самые жестокие враги человечества – сами люди.
Думаю, что следующие главы будут еще интереснее.
Не жалейте ни лайков, ни времени, ни наград. Все приветствуется порознь и вместе.
Спасибо!
Глава Десятая. «Дороги вдаль зовут и нет конца и края…»
Лена плакала. Я приобняла ее за плечи.
– Слушайте сюда, – сказала спокойно. – Мы уедем к моим родным в село. Там глушь и дом стоит на отшибе. Там и переждем эту проблему, если так можно сказать. Звонил мой отец и предлагает и вам ехать со мной. Если желаете. Или можете остаться здесь и жить в этой квартире.
– Нет-нет, – заговорила быстро Лена, вытирая слезы, – мы с тобой, куда бы ты не поехала. У нас нет никого здесь и вся надежда на тебя. Вот и каламбур получился, – улыбнулась сквозь слезы, – надежда на Надежду.
– Тогда слушайте меня. Из дома никуда. Ни шагу. Двери открывать только на мой голос. И больше никому, чтобы там не случилось. Эйтан, ты понял? Тебе верховная власть в этой квартире, когда меня нет.
Тот кивнул.
– Завтра отец даст свои наставления, как и что делать. И еще. Я привезу вам вещи, что нашлись в авиапорту. А сейчас успокаиваетесь и ложитесь спать. Мы вместе уже преодолели одну ступень, выехали из Израиля. Теперь следующая – едем в глушь, подальше от заразы., как ты и хотела, Лена.
Она улыбнулась сквозь слезы и кивнула.
Они ушли, попрощавшись, а я еще долго сидела на кухне и все набирала и набирала номер Симеона. Но все было напрасно.
Когда утром заглянула в свой смарт, то увидела СМС от отца. Там был только номер телефона и имя Николай Иванович. И всё.
– Узнаю своего отца, – буркнула я и набрала номер.
Тут же откликнулся мужской голос. Не молодой, поняла сразу.
– Николай Иванович? Это Надежда. Я от…
– Знаю, – перебивает меня. – Вам надо приехать ко мне сегодня. Когда сможете, позвоните и я сообщу куда подъехать. У вас же автомобиль?
– Да, – отвечаю я, подчиняясь его голосу.
– Значит, до нашей встречи вам ехать всего полчаса. Жду.
И отключился.
– Ох, уж эти мне таинственные мужчины! – хмыкнула я и тут же вспомнила, что так же делал и Симеон и вздохнула.
На работе, обсудив выступление Главы государства и наше положение, поделились мыслями о своих думах и возможностях. Многие сходились к тому, что надо уезжать из города, запасаться продуктами и бежать. Только куда? Выносились всякие предположения. Большинство говорили о Сибири, где можно затеряться на долгие годы. Другие разбивали их, утверждая, что городские не подготовлены к такой жизни и погибнут, как только закончатся те продукты, что смогут взять с собой. В общем, идей было много. И еще больше потухших глаз.
Позвонила Николаю Ивановичу уже после работы. Он назвал место. Я примерно знала, где это. Через полчаса езды показались глухие строения похожие на ангары. Завернув к одному из них с четкой цифрой на фронтоне, остановилась, осветив ворота. Открылась дверь, и вышел коренастый мужчина в камуфляже. Приставив козырьком ко лбу руку, вгляделся в подъехавшую машину. Поняв, кто, он махнул рукой. Я прошла за ним в дверь ангара и замерла. Передо мной было огромное помещение с многочисленными стеллажами аж до потолка. Метров под двадцать, ввысь, а то и более. Кругом стояли, лежали коробки, ящики, свернутые в кольца тросы и проволока, кары-погрузчики и сбоку увидела военный УАЗик с камуфляжной расцветкой с багажником наверху. Он поманил меня к нему.
– Вот это ваша машина, на которой вы уедите к себе. Она рассчитана на шесть пассажиров, можно даже взять и десять, но там посмотрите. Основная часть кузова будет полностью загружена необходимыми вам вещами. Полковник знает, какими. К ней прикрепим квасную бочку, перекрашенную. В ней будет дизельное топливо для генератора. Для этой машины будут поставлены дополнительно шесть канистр по тридцать литров. Итого в трое больше полной заправки. Они отгорожены от салона металлической стенкой. Если вдруг пожар, то можно сбросить, включив вот этот тумблер.
Он показал мне все это, уже сидя в кабине. Рассказывал и показывал, а я думала, кто поведет. Я не умею, Эйтан тоже. Надо бы поучиться и разобраться.
– Вот вам ключи от входа и выхода из ангара. Машина будет готова в любое удобное для вас время.
– Я не поняла, уточните – это же я сама могу приехать, открыть ваш ангар и вывести машину? И меня никто не остановит?
– Нет, – утвердил мои слова. – Ваш номер и есть «проезд всюду». У меня всё. Остальные вопросы к полковнику.
Поняла, что получила все указания и откланялась. Теперь надо звонить и отчитываться и заодно задать пару вопросов.
Сидя на постели, перед сном, позвонила отцу и пересказала свой поход и встречу с Николаем Ивановичем. Он одобрил всё и подтвердил мой таинственный выезд.
– Ещё я вышлю тебе список вещей, которые ты купишь сама в городе. Завтра будет объявлено Чрезвычайное положение уже у нас. Так что все сделай до часа пик, то есть до комендантского, десяти вечера. Завтра же произойдет частичное отключение электроэнергии. Не пугайся, запасись фонарями и свечами. Я высылаю тебе список и жду вас не позднее, чем через сутки после вашего роспуска с работы. Не тяните время. Ты знаешь себя, как можешь притягивать неприятности. Целуем и ждем.
На следующее утро мне принесли информацию об объявлении ЧП у нас в области и правилах поведения горожан. Передав бразды работы в руки следующих дежурных журналистов, прыгнула в машину и бросилась к дому, предварительно позвонив Эйтану. Он был мне нужен, как рабсила. Он уже стоял у подъезда, когда я подъехала. Запрыгнув, быстро пристегнулся.
– Вот что значит дисциплина, – подумала я, наблюдая за его автоматически привычными движениями. – А я так и не привыкла.
Заехав в уже почти заполненную площадку под остановку машин, мы прошли на базу, где продавалось все от шнурков до мини тракторов. Кстати, один такой был у отца в селе. Он им пахал землю под картошку.
Мы покупали все по списку. Я складывала, а Эйтан таскал за мной огромную тележку. Ему было все интересно. Он говорил, что у них тоже есть такие магазины, но здесь они просто огромные. Потом складывали пакеты в багажник и возвращались, складывали и вновь возвращались. Полные, все отвезли домой. Там опять складывали в коробки и обвязывали скотчем. Это все были промтовары. Продовольствие покупали уже к вечеру в ближайшем супермаркете при огромных очередях. Уже чувствовалось раздражение и мандраж, как покупателей, так и обслуги. Часто раздавались недовольные вскрики и русский мат. Пока народ еще держал себя в руках, но это уже чувствовалось ненадолго. Скупали все подряд. Просто сметали с полок. Домой ехали уставшие и довольные, что все успели до комендантского часа.
А дома застала картину, что называется, приплыли. В кухне за столом сидели двое, моя заплаканная подруженция и молоденькая девушка с испуганным взглядом больших синих глаз. Я обалдела! На мой вопрос, что случилось, она рассказала, что в их больнице уже просто нет места для больных, палаты переполнены, люди лежат в коридорах и просто на полу. Санитары устали выносить мертвых и загружать в труповозку. Теперь их даже не кремируют, а просто вываливают в огромный ров за городом и присыпают известкой, как животных. Не хватает медработников – одни умерли, другие сбежали. Вот она со своей девочкой соседкой и прибежала ко мне, советоваться, что же делать.
– А что у девочки, нет родителей? – спросила, оглядев худенькую светловолосую девчушку лет семнадцати с йорком подруженции на руках.
– Нет теперь у нее родителей, – качнула головой Людмила. – Оленька осталась сиротой. Сегодня скончалась ее мать. Отца нет. Осталась одна и пришла ко мне. Я же не могу ее бросить, Надежда. Что же делать? Ты можешь сказать?
И она всхлипнула.
– Так, прекратить слезы. Все утрясем завтра. А сейчас в постель и спать всем. Лена, можно Эйтан ляжет с вами? Там большая постель, а этих девушек я положу в гостиной.
– Да-да, – закивала Лена. – Конечно. Он ляжет с нами. Мы привычные. Часто так бывало и раньше.
Простившись, ушли в спальню, где уже спал малыш. Оля пристроила притихшего йорка на постель и сама начала раздеваться. Мы с Людмилой ушли на кухню.
– Ну, а теперь рассказывай, – налила нам чай.
Обхватив ладонями горячие стенки кружки, она рассказала еще более страшную правду. Лекарств нет, скорые, переоборудованы под труповозки, уже подбирают людей и на улицах.
– А самое главное, – зашептала она, – всего только три дня дается человеку после заражения. Но когда оно это заражение произойдет, никто не может определить. И еще подтвердилось, что чем моложе человек, тем легче болеет и даже может выздороветь или совсем не заразиться. Так что дети до какого-то возраста почти не подвержены заразе. И что это за зараза такая? А? Как ты думаешь? Как будто кто-то все делает, вычищая планету от пожилых людей. Абсурд просто! А кто же будет учить молодежь, воспитывать, передавать опыт и знания? Я сломала себе голову. Мысли просто ужасные и даже страшные. Может это инопланетная зараза, или специально запущенная нашими, земными сволочами? Вот что хочешь, то и думай.
Она замолчала, прихлебывая чай.
– А еще слышала, что будут разгонять теперь скопления народа, где больше четырех. Как теперь в магазины идти? Аптеки закрываются, все сметается и там.
Я рассказала о сегодняшней своей поездке на базу. И еще о нашем отъезде к отцу. Она вытаращилась на меня и замолчала.
– Мы едем с тобой, – выдала она. – И попробуй только отказать, прокляну!
Я засмеялась и хлопнула ее по руке.
– Сама хотела тебе предложить. А теперь о девочке. Ее, как понимаю, берем с собой?
– А куда? – скривилась она. – Не на улицу же. Она сама ко мне пришла и села у порога, понимаешь. Села и молчит. Я ей что случилось, а она смотрит на меня с испугом и молчит. Еле отпоила.
– Теперь о деле. У тебя есть возможность собрать что-то из лекарств и мелочей типа тонометров, хиругических вещичек, термометров и что еще нужно для оказания медпомощи? Ты же врач, тебе ли мне советовать.
Она молча смотрела на меня, а потом кивнула.
– Есть. Завтра оставляю девчонку здесь, сама лечу домой собирать вещи, потом в больницу. Ты заедешь за мной, как только сможешь. Перевезем все к тебе. Здесь будет наша база.
И я вспомнила о том ангаре и машине с прицепом. Теперь нас будет шестеро.
Глава Одиннадцатая. «Вместе весело шагать…»
После утренней смены нас собрали в актовом зале и шеф объявил, что мы свободны в выборе посещать работу или нет. Кто будет уезжать или откажется приходить, должны отметиться у кадровика. Жалование выплатят немедленно вместе с трудовой книжкой. Когда все закончится и можно будет вернуться, всех возьмут обратно на свои же рабочие места.
– Можно вопрос? – поднял руку один из моих «голубых дружков». – А если все уйдут, кто будет вещать?
– Тогда попрощаемся и закроемся. Еще есть вопросы? Нет вопросов. Всем желаю здоровья и дай нам Бог! – закончил свое выступление шеф.
Лицо его было печальным.
– Надежда, – остановил меня в коридоре, – ты куда-то собираешься?
– Пока никуда, – повела я плечом. – Но есть возможность и я, вероятно, уеду.
– К отцу? – спросил тихо.
– Да, – удивилась я его интонации.
– Вот какое дело, – он подтянул меня к окну и облокотился на подоконник. – Если поедешь, не найдется ли у тебя место для моего оболтуса и его парня? Я не смогу уехать. Жена не транспортабельна, а за сына боюсь. Насколько известно, он является твоим другом?
– Да, является, – хмыкнула, вспомнив их за тем еще занятием в моем душе. – А что они сами? Может, не захотят?
– Еще как хотят, только стесняются тебя спросить, да и отца твоего боятся.
– Ну, да, – подумала я, мой папа не признает нетрадиционную ориентацию. – Пусть подойдут ко мне и мы переговорим.
Он сжал мои руки.
– Спасибо.
– Да пока не за что, – пожала я плечами.
0н ушел, а я осталась стоять и прикидывать, как будем размещаться в той машине. Как будто слышала, что может и десять взять с собой. А груз? И еще ребенок и кот с собакой. Итого уже получается восемь.
– Что ж, – вздохнула я, – в тесноте да не в обиде. И эти прихвостни пригодятся. Все же мужики. Ну, по крайней мере, один из них точно.
Они подошли, когда я им сама позвонила. На лицах само смирение. Ах, мой милый Августин…!
– Значит так, милые мои, папка все рассказал и я вас беру. Только сейчас вы идите со мной. Мне нужна рабсила.
Они закивали и, подталкивая друг друга, спустились к машине. Через полчаса мы заваливали в багажник две коробки с красными крестами, оранжевый чемоданчик работника скорой и мешок еще с чем-то. Потом подъехали к квартире Людмилы, и ребята снесли две большие сумки с вещами. Она закрыла квартиру и перекрестила свою дверь. Спустилась в машину и, вздыхая, тихо что-то бормотала под нос. Наверно молилась.
Ребят подвезла к дому, приказав быть готовыми в любой момент и много вещей не брать, только необходимое, направила машину домой. Эйтан помог оттащить всё в квартиру, и теперь гостиная напоминала небольшой склад. Поужинав, разбрелись по своим комнатам.
Я сидела на кровати и держала на коленях подушку, ту, на которой спал Симеон. Я не переставал ему звонить и все также «абонент недоступен». Позвонила отцу и рассказала про Людмилу и девочку соседку. Отец одобрил их кандидатуры, врач нужен их маленькой коммуне.
* * *
Уже прошла почти неделя, как я пыталась дозвониться до Симеона. Тоска съедала сердце и если бы не мои заботы о тех, кто сейчас спал в других комнатах и кто еще ожидал, то я бы отчаялась вовсе. Конечно, уехала бы к своим, но там было бы просто невыносимо.
– Боже, пошли мне хоть какую-то весточку о нем! – взмолилась я и, уткнувшись в подушку с его запахом, разревелась.
Дни летели с бешеной скоростью. Уже на улицах стало страшно находиться после восьми, а не только после десяти. И вновь я читала сообщения горсовета о сокращении дня и увеличении комендантского часа с восьми вечера. Рано утром, проезжая по улицам, видела картину, как из фильмов-катастроф, только это были улицы моего города, только это происходило здесь и сейчас: разбитые витрины, разграбленные магазины, кругом мусор, который уже мочил холодный осенний дождь. Хмурое небо добавляло в копилку безнадеги еще и свои «прелести» в виде тяжелых дождевых туч, сквозь которые уже давно не пробивалось солнце.
В квартире было зябко, и мы включили обогреватели. Слава Богу, еще работало электричество, но еще не топили. И будут ли неизвестно. Скоро середина осени и после Покрова может лечь даже снег. Надо думать о выезде, да и отец торопит. А я по-прежнему все вызваниваю и тяну время. Сердце подсказывает, что он должен объявиться, что просто обязан это сделать. Для нас обоих.
Сегодня ночью слышались звуки выстрелов. Ну, не фейерверки же! Очень даже похоже. Вначале, не обратила внимание, потом прислушалась и ахнула, вспомнив, что по улицам уже ездили бронетранспортеры военных патрулей. И еще частые звуки сирен скорой или пожарных. Где-то что-то даже горело. Хаос! Полный абзац!
И что теперь делать? Мои уже сидят на вещах и вопросительные их взгляды мне не нравятся. Осуждают или боятся? Меня или моей нерешительности? И то и другое отвратительно. И все это, Симеон, и мысли только о нем.
Я зарылась в подушку. Вдруг раздается звонок. Уже далеко за полночь. Кто же может быть? Мазнула по плоскости.
– Да, – чуть прохрипела. – Слушаю.
– Надежда? – услышала мужской голос.
– Да, я, – сердце чуть не выскочило, но потом вспомнила, что это голос моего бывшего мужа.
– Что тебе, Виктор?
– Прости, что звоню так поздно, но прошу тебя помочь и это срочно.
Слышу рядом какие-то отрывистые команды, потом звук сирены, какие-то крики.
– Говори, Виктор, что случилось и где ты?
– Надюша, – его голос срывался и был слабым, почти истеричным. – Меня забрали на улице. Я вроде заражен и упал на улице. Меня подобрали и везут в ту зону, о чем ты говорила.
Да, я рассказывала горожанам о зоне изоляции зараженных. Если кто сам чувствует или кого-то увидел, смело звонить по такому номеру и за ним приедут тут же. И еще они подбирали упавших на улице.
– Да, понимаю, и мне жаль.
– Надя, моя жена умерла, я изолирован, мне дали телефон только из-за того, что в квартире осталась наша дочка. Она очень мала и не выживет одна. Прошу тебя, вывези ее и возьми с собой. Она не заражена и даже нет никаких признаков. Умоляю и клянусь, что и Там, буду молиться за тебя. Мне не к кому обратиться. Осталась только ты. Очень надеюсь на твое доброе сердце. Спаси мою девочку!
И он заплакал. Мои руки затряслись, и я, проглотив комок в горле, прохрипела:
– Успокойся, Виктор, я обязательно заберу ее. Вот прямо сейчас и поеду. Увезу к своим в село. Ты знаешь, где это. Если все получится, и ты здоров, пробирайся туда.
– Спасибо, – его уже было еле слышно, и он отключился.
Я сидела замерев, всё еще осмысливая произошедшее. Опомнившись, принялась быстро одеваться.
– Так, надо ехать в свою бывшую квартиру. Срочно. Ключи от нее еще есть. Только на улице же патруль? Что же делать? Тут недалеко, – уже строила путь, – попробую задворками.
Вышла из комнаты и наткнулась на удивленное лицо Людмилы.
– Ты это куда собралась? – зашипела она.
– Виктор заражен, его подобрали на улице. Марита умерла и Танюшка осталась одна в квартире. Надо срочно забрать. Я поеду, а ты тут сдерживай народ. Поняла.
Та ахнула и схватила меня за рукав куртки.
– Никуда ты не поедешь одна! – повысила голос. – Жди меня. Я оденусь и поеду с тобой. Ишь, чего придумала! Джеймс Бонд несчастный! Одна! Жди или сейчас всех разбужу!
– Ладно-ладно, – зашипела на нее. – Не ори. Собирайся быстрее. Поможешь, ежели что.
И пока ее ждала, вышла Елена.
– Вы это куда? – округлила от удивления глаза. – Слышу ваши голоса и вот встала.
– Мы скоро будем, Лена, – проговорила тихо, обнимая ее за плечи. – Не волнуйся. Тут недалеко. Надо забрать из пустой квартиры маленького ребенка. Понимаешь?
Она кивнула, но до нее все же не доходило.
– А как же вы…Там же патруль!
– А мы задворками, задворками. Помнишь, как ехали в аэропорт там, в Израиле и Эйтан нас вез так же, зная запасной путь. А здесь этот путь знаю я. И если Бог милостив, будем дома уже через полчаса. Не волнуйся. Все будет окей.
Она вновь кивнула, закутываясь в ворот халата. Ждала, пока одевалась Люська и перекрестила нас, как только мы открыли двери.
Машину теперь я оставляла у подъезда, и поэтому быстро забрались в салон.
– Пристегнись, – бросила ей негромко, – могут быть гонки… с препятствиями. – И вывела машину на пустую улицу.
Окна домов были темны, и редкие фонари освещали дорогу. Я ехала в середине, поглядывая назад в переднее зеркало. Пока все было тихо. Людмила сидела напряженная, как стрела и вглядываясь то вперед, то в боковое зеркало. Вскоре я свернула в узкую улочку, которая вела мимо гаражей. Там было глухо и темно, и только свет фар машины освещал путь впереди. Еще немного и я выеду на прямую к моему бывшему дому. А там уже широкая дорога.
И вдруг прямо под колеса бросился мужчина, подняв одну руку, требуя остановки. На груди его висел …автомат! Но это был не патруль, в этом я точно убеждена.
– Значит бандит! – мелькнула мысль. – Надо уходить!
– Держись! – вскрикнула Люське и вжала педаль.
Машина взревела, и я поехала прямо на стоявшего мужика среди дороги. Как это у меня вышло, сама потом не могла понять, но тот успел отскочить, а мы вырвались. На полном ходу я рванула руль, поворачивая на широкое шоссе, что вело уже к пригороду, то есть спальнику города, где и находилась наша бывшая квартира. Машину занесло, но я вывернула руль и, продолжала все еще давить на педаль. Видимо адреналин от страха, зашкаливал. И тут услышала крики Людмилы:
– Надя, тише, тише! Ты слышишь! Надя! Мы уехали! Все нормально! Надя!
Я отпустила педаль и повернулась к ней.
– Все хорошо, Надя! Все нормально! – уговаривала она меня, поглаживая по плечу.
Я кивнула и расслабилась, вывернув машину на обочину и выключив двигатель. Я не могла ехать, руки дрожали, пальцы занемели. Людмила поняла и потихоньку помогала разжимать пальцы с руля один за другим, а я смотрела на это и не понимала, что она делает, только слышала ее голос.
– Тише, тише, моя родная! Сейчас мы поможем пальчикам и погреем их. Ишь, как заледенели. Все будет хорошо. Слышишь, Надюшка, все будет просто отлично. И никого мы не раздавили и никто за нами не гонится.
Слушая ее тихий голос, я отходила и уже совсем успокоилась. Вздохнула и отвела ее руки.
– Все, спасибо, я теперь сама.
– Вот и замечательно! Еще раз вдохнула-выдохнула и в путь. Нас ждет маленькая девочка.
Я так и сделала. Повернула ключ и завела мотор. Он заурчал, и мы потихоньку снялись с места. Вскоре показались темные девятиэтажки. Около поворота горел одинокий фонарь. Мы свернули и попали во двор. Выключив мотор прислушались. Было тихо.
– Я пойду туда одна, а ты сиди и карауль машину, – прошептала Людмиле, – и если что, смотри на окна. Я махну, если нужна будет помощь. Дверь оставлю открытой.
Она кивнула:
– Будь осторожна!
– Постараюсь! – бросила я в ответ.
Открыв ключом подъезд, поняла, что света нет, и включила фонарик, что обязательно теперь брала с собой, как раньше телефон. Свет отключали неожиданно, веерно, а уж ночью обязательно. Остановилась перед лифтом, потом опомнилась, что и он отключен и побежала на третий этаж по боковой лестнице. И вот она бывшая моя дверь. Прислушалась. Там было тихо. Руки затряслись, и я еле попала в замочную скважину. Открыла и поняла, что без света, с одним фонариком, будет сложно найти ребенка. Но пошла медленно, освещая углы и стены. Открыла ванную, высветила даже под ней. Пусто. Прошла далее и решила позвать.
– Танюша! – прошла далее в комнату. – Ты где, моя милая? Танюша! Это я, тетя Надо!
Она так меня назвала, когда ей сказали, как меня зовут. Та и произнесла: – Тетя Надо!
Еще все тогда засмеялись. "Надо же" была моей присказкой.
Я вновь поискала по гостиной и вышла в коридор, когда услышала писк. Прислушалась. Он исходил из спальни. Открыла дверь и увидела закутавшееся в одеяло тельце, откуда выглядывали только глаза. Испуганные глаза ребенка.
– Танюшка! – бросилась я к ней. – Это я, тетя Надо! Ты узнаешь меня?
Присела на край и протянула руку. Она в испуге дернулась в сторону.
– Ну-ну, девочка моя, успокойся, – мягко отвела одеяло в сторону. – Я это я, посмотри. Меня послал к тебе папа Витя.
Она откинула часть покрывала с лица:
– Поедем к папе?
– Нет, моя милая, папа в больнице. Мы поедем ко мне, помнишь мой дом?
Она кивнула.
– Во-от! Потом папа нам обязательно позвонит, и мы встретимся. Поехали?
Она вновь кивнула. Я откинув одеяло, увидела, что та полностью одета, даже в сапожках. Посадила ее и вновь прикрыла одеялом.
– Посиди, я сейчас позову нашу тетю Люсю, помнишь ее?
Она вновь кивнула.
– Мы соберем вещи твои и поедем.
– И папины, тоже? – прошептала она.
Я остановилась и сердце сжалось.
– Нет, папа сам за ними приедет. Ведь я не знаю, что ему нужно, верно?
– Да, – вновь прошептала она, – папа знает сам.
– Ну, вот видишь, а сейчас посиди.
Я подошла к окну и помахала на улицу фонарем. Увидев, что открылась дверь и Людмила вышла, еще раз помахала. И она рванула к подъезду.
– Сейчас ворвется и мне отвесит, – тоскливо подумала я и пошла навстречу.
Так и случилось. Она вытаращилась на меня, потом опомнилась, поняв, что все нормально и выдала:
– Ну ты даешь, мать! Еще одна такая выходка и в вашей группе будет на одного члена меньше.
Я виноватым голосом подтвердила свою неразумность, но это же впервые у меня. Она прошла со мной в комнату и увидела сидящую Танюшку. Подсела.
– Ну, ты как, ребенок?
Та пожала плечиками:
– Я ничего. Только папа заболел, а мама умерла. И мне было очень холодно.
Мы с Людмилой всхлипнули одновременно. Помолчали успокаиваясь.
– Ну, ничего, – похлопала она по ее ручке, – папка выздоровеет, а ты к нам. Там познакомишься с мальчиком. Его зовут Ареэль и он настоящий мужчина. Смело можешь ему доверять. И еще там ждут тебя Юзик и моя Ляля. Сейчас мы соберем твои вещи и поедем, хорошо?
– Да, хорошо, – прошептала она. – Я давно не видела Юзика. Он уже стал большим?
– И толстым, – проложила я и начала собирать ее вещи, оглядывая полки.
Мне было трудно понять, что с собой надо брать, ведь не было опыта с детьми, но при подсказке Людмилы и некоторых спорах, мы собрали большую сумку. И еще маленький рюкзак, примерно такой же, как и у Арелика, и Танюшка положила в него своих кукол, пару книжек с карандашами и альбомом. Людмила спускалась вниз с Танюшкой на руках, а я закрыла двери и пошла за ними. Перед выходными дверьми, остановила их и осторожно выглянула. И была права. Около машины стоял полицейский УАЗ и один уже вылезал наружу. Он был в полном камуфляже в броннике и с автоматом. Подошел к машине, заглянул внутрь и попробовал дверцы. Они были закрыты. Потом прошел к водителю, и они о чем-то говорили.
